Текст книги "Круг ворожеи. Идущие путём земли"

Закупив провизии и прочих вещей, что могли бы понадобиться в поездке, путешественники переночевали и покинули торговый двор с первыми лучами солнца. Кэлбен, как и было задумано, укрылся на втором ярусе колёсного дома Руфрона под тремя огромными тюками, набитыми шерстью принфисов. Сверху на тюки плюхнулся худощавый парень в шестигранных очках и сделал вид, что читает книгу. На выезде обошлось без приключений. Повозки быстро обыскали, но ничего не нашли. Про фургон Кэлбена, который вёл старый механик, стражники не спросили, но бумаги внимательно изучили и поинтересовались, как купец, старик и парень собираются втроём доехать до далёкого Аскафласа без охраны. На это было отвечено, что охрану они найдут в поселениях западного тиринминского округа. Кроме того, Кэлбен наказал упомянуть в этом случае и слухи о том, что кто-то мстит разбойникам и уничтожает их лагеря, а значит, дорога стала менее опасной, и охраны слишком много не требуется. Придраться стражникам было не к чему, – и вот два фургона, запряжённые могучими чернорогими тарнами, стали всё дальше и дальше отдаляться от удивительного Холма Тысячи Ключей.

Глава 5. Нурдайн

Сразу за тиринминским озером дорога расщепилась большой пыльно-серой рогатиной. К западу уходил так называемый «южный» тракт, ведущий к Аскафласу, а направо, вдоль зеркальной глади, иногда подходя почти что к самой кромке воды, убегал «северный», по которому вскоре должна была отправиться тысяча добраобарских воинов, дабы дать отпор раерандской армии, если та решится атаковать.

Подобного не случалось уже почти полвека со времён поражения жестокого короля Аѓнируса II, который пришёл со своим войском с севера и заявил права на земли вплоть до самой реки Флоéги. Этим он сильно разозлил местных жителей, которые во избежание расправы были вынуждены бросить все свои поселения за рекой и перебраться на южную сторону. Долгое время приречье сохраняло нейтралитет, тогда как Добраобар уже давно вёл сражения с кораблями Раеранда, которые частенько нападали и грабили торговые суда, идущие в добраобарские порты. Но после столь дерзкой экспансии эти земли попросили Добраобар о покровительстве и вошли в состав и без того большого государства. Тривирум – совет верховных магистров, состоявший в то время из девяти представителей от каждого города, – без колебаний согласился принять в свои ряды новых членов. Река виделась добраобарцам стратегически важной для обороны, потому что на ней было известно всего два брода, а большая часть южного берега извивалась глинистым яром, с самых высоких точек которого отлично просматривалась долина по ту сторону реки. Дабы усилить защиту присоединённых земель, Добраобар начал возведение двух крепостей прямо возле бродов. Тратиться много не пришлось: местные жители сами с большим воодушевлением помогали в строительстве. Агнирус II, узнав об этом, немедля послал свои армии разгромить строящиеся крепости и закрепиться на южном берегу, что и было сделано, притом, без особых усилий. Однако он недооценил мощь добраобарских армий и ополчения приречья, которые спустя два месяца выбили раерандцев из южных земель, оттеснив за реку.

Основные сражения развернулись у бродов, которые переходили из рук в руки несколько раз подряд. В конце концов войска Агнируса II остались на северном берегу, а добраобарские – на южном. По обеим сторонам бродов наспех возводились временные деревянные укрепления, а после, уже за ними, были насыпаны земляные валы, дополнявшиеся рвами. Работы шли в темноте, так как при свете дня строители становились лёгкими мишенями для лучников. Вот так, день за днём, ночь за ночью, в постоянном напряжении обеих сторон фортификации укреплялись и усиливались, пока на некотором отдалении от реки не выросли первые каменные форты. Осознав сложившийся паритет, обе стороны, не сговариваясь друг с другом, начали строить и днём. За несколько лет выросли четыре мощных каменных крепости – две со стороны Раеранда и две со стороны Добраобара. Вскоре возле крепостей появились первые хижины, и так на карте Добраобара отметились два новых города: Ним-Сидар и Ар-Сидар, что на местном наречии означало «нижняя крепость» и «верхняя крепость». Как назывались вражеские крепости никто не знал, поскольку раерандцы говорили на ином языке, торговля с ними не велась совсем, а переговоры были очень короткими и безрезультатными. Удалось узнать только то, что ими правил некий Агнирус II. Никто не знал даже размеров их королевства.

Ещё было известно, что северная страна владела по меньшей мере одним портовым городом. Это выяснил отчаянный аскафласский капитан Бромсберт, погнавшийся за отступающим раерандским военным судном через Залив Хаоса. В Гоудане за такую отвагу его наградили именной абордажной саблей с инкрустированной топазами рукоятью, а в родном Аскафласе он прослыл великим героем, хотя, поговаривают, топазы он выколупал, продал и пропил, после чего и вовсе где-то пропал, и все о нём позабыли.

Сам Аскафлас был далеко не самым видным городом Добраобара. В нём не было столичного величия Гоудана, или могущества Сидарских городов, или загадочности Тиринмина, или даже богатства западных портов Велери и Валькоции, хотя его местоположение было превосходным для развития торговли. Своё богатство правители Аскафласа заполучили, продавая медь, которую здесь добывали и до сих пор. По правде говоря, именно из-за лёгкой добычи этого красного металла туда и начали стекаться люди. Вначале образовалась деревушка, которая росла прямо на медных рудниках, а затем поселение превратилось в полноценный город.

Восточная дорога, соединявшая Аскафлас с Тиринмином, пролегала между двумя крупными горными цепями: Трилистником с севера и Дарлидами с юга. Раскинувшаяся между ними долина могла похвастать не только великолепнейшими горными пейзажами, но также и громадным чистейшим озером под названием Горный Страж, тянувшимся с востока на запад чуть более трёх сотен вёрст. Через три дня пути от Тиринмина дорога начинала огибать это озеро по северному краю, виляя между отрогами Трилистника, которые иногда подступались почти к самой воде, а иногда таяли где-то в густом нагорном лесу.

– Стойте, родные! – крикнул Руфрон, ударив тарнов прутом по бокам.

Фургон скрипнул и замер, как и другой, что ехал позади. Тарны были достаточно сообразительными, чтобы встать на месте, а не пытаться обойти остановившуюся перед ними повозку. Но без команды возничего они так и продолжали стоять, даже если та вдруг опять трогалась.

Купец спустился и обошёл свой колёсный дом.

– В чём дело, Руфрон? – поинтересовался Омнус, всё ещё держа в руках длинные поводья Кэлбеновых тарнов и не зная, что с ними дальше делать.

– Отъехали достаточно. Думаю, пора освободить наших пленников, – пошутил торговец. Он открыл дверь и прокричал внутрь:

– Эй, выходите, всё чисто!

Откуда-то сверху донёсся шорох, и вскоре из фургона вышли Альден и Кэлбен. Караванщик поднёс ко лбу ладонь, прикрывая глаза от утреннего солнца, ослепительное сияние которого отражалось даже от зелёных лугов.

– Ну ты и костля, парень. Удивительно, что такими-то локтями тюки не разорвал, – изрёк Кэлбен, смерив Альдена с ног до головы своим хищным взглядом. – Руфрон, – обратился он к торговцу, – проехали-то всего ничего, мог бы ещё отъехать. Кто их знает, этих тиринминцев, может сейчас хватятся нас и всадников вышлют.

– Уже полчаса как едем, – сказал торговец.

– Всего полчаса, а не уже, – поправил его караванщик.

Он осмотрелся. Зелёные луга то и дело перемежались с распаханными крестьянскими полями, между ними тут и там виднелись тоненькие полоски деревьев и круглые клумбы рощиц, хотя ни деревня, ни даже хуторок на глаза не попадались.

– Слышал, кто-то проезжал мимо, – определил Кэлбен.

– Да, навстречу попалась пара телег. Видели и крестьянские семьи на полях. Думаю, деревня где-то впереди, – ответил Руф.

– Кэлбен, простите, а что мне теперь делать с вожжами? – подал голос Омнус, как только представилась возможность.

– Просто положи рядом, старик, да можешь слезать, дальше поведу я, – сфамильярничал тот.

– Мастер Омнус, вы уж его извините, он немного резковат, – заступился за Кэлбена Руфрон.

– Да ерунда, в тавернах ещё и не такого наслушаешься, к тому же я даже и не «мастер», – задорно сказал Омнус, чем тут же избавил купца от одолевшего его смущения.

– Ой, завертели тут хвостами. Двадцать дней тряски ещё – налюбезничаетесь до посинения, – посулил караванщик. – Малой, как там тебя, помнится, ты любитель покататься на крыше? А ну забирайся, будешь следить за дорогой. Как на востоке пыль столбом – сразу ори, понял?

Альден быстро закивал.

– Чего киваешь? Ты хоть вообще знаешь, где восток?

Альден показал пальцем в сторону Тиринмина.

– Хороший мальчик, – бросил Кэлбен, после чего обратился сразу ко всем. – Едем ещё три-четыре часа, потом небольшой привал, смотрим карты. Может, нужно будет куда и свернуть. Руфрон, я впереди.

– Нисколечко не возражаю! – услужливо ответил купец. – Мастер Омнус, прошу в моё жилище, покажу вам мою чудесную коллекцию книг!

– Спасибо, с удовольствием, – поблагодарил Омнус.

– Ах да, – вспомнил Кэлбен. – Сундук заберите.

– Вот ведь какой, – прошептал Руфрон так, чтобы услышал только стоящий рядом механик. – Альд, мальчик, помоги-ка нам с сундуком.

Повозки заскрипели и медленно покатились по ровному наезженному большаку, теряющемуся на горизонте. Как и угадал Руфрон, спустя минут пятнадцать вдали нарисовались очертания сельских домов и сараев. Перед самым селом они проехали пересекающую тракт дорогу, которая наверняка вела в близлежащие деревни. Село было довольно большим, не чета мелким деревушкам на подъезде к Тиринмину с востока, а некоторые редкие дома были двухэтажными и покрытыми известковой штукатуркой. То и дело от тракта ответвлялись улочки, убегая вглубь посёлка. На главной улице расположились несколько ремесленнических лавок и мастерских, а площадь с рынком могла похвастать даже трёхэтажной гостиницей. К заезжим местные были привычны: почти все занимались своими делами и даже не взглянули в сторону посетивших село громоздких домов на колёсах. Хотя, как всегда, путников облепил целый рой суматошливых мальчишек, притом здешняя ребятня настолько осмелела, что чуть ли не бросалась под тарнов. Кэлбен даже гаркнул на них, но те, засмеявшись, лишь отбежали в сторону на пару шагов, словно мухи в поварне, привыкшие к тому, что кухарка время от времени отмахивается от них полотенцем.

Останавливаться в селе Кэлбен не счёл нужным, хотя по мнению Руфрона здесь вполне можно было найти искателей приключений, готовых присоединиться к походу в Аскафлас. Только село осталось позади, как уже через полчаса взору предстала деревушка из трёх-четырёх улиц, а после этой ещё одна и ещё. Большак ветвился отходящими налево и направо дорогами, словно еловая лапа, сам при этом почти не менял направления и вёл всё прямо и прямо.

Часа через три на околице очередной деревни Кэлбен таки остановил тарнов. За покосившейся оградой тянулись свежевспаханные борозды огорода. Вдалеке лаяли собаки, где-то совсем рядом за одним из сараев промычала корова. Через два дома на лавке, греясь под солнцем, сидела древняя старуха и смотрела на путешественников, хотя со стороны трудно было сказать, видела ли и слышала ли она вообще что-либо и действительно ли смотрела именно на них.

Кэлбен открыл квадратный люк и скрылся в фургоне, после чего выбрался обратно, держа сложенный вчетверо потрёпанный лист бумаги. Он аккуратно его раскрыл и стал внимательно изучать. Затем он ловко сложил лист, поднялся, спрыгнул с облучка и направился к повозке купца.

– Руфрон, давай-ка сверим карты, – крикнул он, бросив быстрый взгляд на крышу, где сидел Альден.

– Один момент, никак не найду, – донёсся изнутри колёсной лавки едва различимый голос.

Караванщик потоптался на месте, затем не выдержал, обогнул фургон и зашёл внутрь. Толстяк суетился в тесной прихожей, заслонив собой почти всю её половину, так что пробраться к лестнице, ведущей на второй ярус, было уже невозможно.

– А, вот она! – обрадовался он, достав один из свитков, перевязанный ленточкой с вышитой на ней пометкой «трм», после чего раскатал по узкому столику у прохода, придерживая оба края. Кэлбен положил свою карту рядом.

– Хм, твоя будет поподробнее, – заметил караванщик. – Западный тиринминский округ, как раз то, что надо. На моей весь целиком, включая Тхомские болота, но и масштаб поменьше.

– Судя по твоей карте, западный самый заселённый, – добавил Руфрон.

– Тем лучше. Так. Мы сейчас, похоже, вот здесь, – ткнул пальцем в свиток караванщик. – Или где-то примерно вот здесь, – ткнул он пальцем другой руки в свой листок, лежащий рядом. – В дне пути к северо-западу есть городок; потом вот этот в двух днях к югу, если проехать ещё часа четыре по тракту; и вон тот, – думаю, ехать часов десять на юг, если свернуть с тракта через дня полтора.

– Получается, везде нужно будет сворачивать с главной дороги. Не проще ли нанять кого-нибудь в попутных сёлах или деревнях? – спросил торговец.

– Кого-нибудь? Если ты хочешь, чтобы все эти «кто-нибудь» разбежались при первом виде Трясинника, то вперёд, – фыркнул Кэлбен.

– Трясинника?! – глаза Руфрона округлились. – Они теперь и в Горном Страже завелись? – не на шутку испугался он.

– Ой, хватит уже. Ну не Трясинника. Грабителей, – если тебе от этого вдруг станет легче. Хотя бы какое-то подобие воинов в деревне ты не найдёшь, неужели так трудно понять?

– Хорошо, а что если мы доедем вот досюда, а потом сюда, – прочертил по карте пальцем купец.

– Нурдайн, – прочитал Кэлбен. – Это ещё три дня пути. На самой границе тиринминского округа.

– Зато у озера и почти рядом с трактом.

– Руфрон, нам больше недели ехать вдоль воды, успеешь накупаться. Да и нам не нужны ни лодочники, ни рыбаки, но если хочешь, наберём и тех и других. Будут тебя защищать, отбиваясь вёслами, – съязвил он.

– Но ведь это городок, а не деревня, и ты сам сказал, что раз так, то там будут воины. Кроме того, местные наверняка знают самые свежие новости о том, спокойна ли дорога дальше или нет, – просиял Руфрон, довольный своим предложением, которое казалось ему просто великолепным.

– А если охраны мы там не найдём? Тогда что?

– Тогда можно попробовать поехать вот в этот городок чуть южнее Нурдайна или вон в тот, что севернее.

Возразить Кэлбену по сути было нечего, но он не любил, когда его ставят в тупик таким образом, а потому поспешил сменить тему.

– Меня больше интересует вот это поселение, – показал он на точку на небольшом мысе чуть дальше центра северного берега озера.

– Гли-Бам-Ронт, – прочитал вслух Руфрон. – Какое странное название.

– Ты прав, толстяк, название бредовое. Но, судя по карте, это единственное поселение в этих местах. Смотри, на десятки вёрст вокруг ничего нет. Интересно почему.

– Это не добраобарское название, – подал голос старый механик Омнус, внезапно появившийся в узком проходе коридорчика. – Это городок Народа Холмов. Они живут в горах и на отрогах Трилистника. Не подчиняются никому – ни Тиринмину, ни Аскафласу, ни даже Гоудану. Свои земли они рьяно охраняют и не дают чужакам обосноваться рядом, а за проезд по южному тракту взимают плату. Вот этот их городок на озере – единственное их крупное селение. Мало кто знает, но Гли-Бам-Ронт означает «веселье-на-краю» или вроде того, сейчас уже не припомню. Городок этот крайне интересен. Там никто не работает, не трудится, не торгует. Более того, это даже запрещено. Всё, что там происходит – это сплошное веселье, гулянья и непрерывные игрища, притом, начинаются они на закате, а завершаются с первой зарёй. И так каждую ночь. Днём же в город не попасть, его ворота закрыты и тщательно охраняются.

– Вот это да! – восхитился купец. – Я, конечно, никогда не бывал в Аскафласе и ездил в Гоудан только по северному тракту, но ничего подобного ни от кого никогда не слышал! Чтобы о таком чудном месте никто не разболтал? Как такое возможно? Тем более что город, – Руфрон ещё раз внимательно посмотрел на карту, – почти у самой дороги!

– Да, как? – вторил ему Кэлбен.

– Днём, как я уже сказал, они не пускают туда чужаков, поэтому обозы просто проходят мимо. А коли кто подгадает или случайно приедет вечером, то примут его с распростёртыми объятиями, и далее его ожидает ураган буйного ночного веселья вместе с местными, – разумеется, за определённую плату. Продать в Гли-Бам-Ронте ничего нельзя, но платить звонкой монетой за всё придётся постоянно. Однако на рассвете силой или убеждением его заставят выпить некоего зелья, после чего выдворят за ворота, где он и заснёт, а проснувшись, не будет помнить не только о том, что случилось прошлой ночью, но даже и то, где он был последние несколько дней. Кошель же при этом обычно оказывается совершенно пустым, хотя Народ Холмов никогда чужого не берёт. За веселье платят, впрочем, не только чужаки – свои тоже. Они спускаются с гор и пируют в Гли-Бам-Ронте каждую ночь до тех пор, пока не кончатся деньги или пока не надоест, а затем уходят, – разумеется, минуя приём волшебного напитка забывчивости, которым потчуют только чужаков.

– Подожди, старик, а откуда ты сам-то прознал про всё это? – поразился Кэлбен.

– Узнал не так давно от одного гоуданского мастера, гостившего у нас. А откуда он узнал, я вам сказать, простите уж, не могу – тайна механической гильдии, – загадочно произнёс Омнус.

– Так выходит, что теперь, когда ты нам всё растрепал, тебя накажут, – злорадно улыбнулся Кэлбен.

– Отнюдь, почтенный. Ничьих секретов, кроме Народа Холмов, я не раскрыл. Да и к тому же, если и мы посетим это славное место, разболтать уже не сможем никому.

– Если только не разболтаем прямо сейчас, например, в этой самой деревне, – сказал караванщик и хитро прищурился.

– Мне всё равно, хотите, рассказывайте, – спокойно ответил механик.

– Нет, нет, давайте не поедем в этот, как его, Гли-Бам-Ронт! – зачастил Руфрон. – Кто знает, на что способны эти дикари!

– А по-моему, весело. Давайте поедем, – ко всеобщему удивлению предложил Кэлбен. – Когда ещё такое представится?

– Для ночных отрад я уже слишком стар. А Альден, наоборот, слишком мал, если вы понимаете, о чём я, хотя, наверное, пустили бы даже и его, – предположил Омнус.

– Ну так вот и оставайтесь за воротами с ним, а мы наведаемся, – сказал караванщик. – А как избежать этого неприятного завершающего обряда, я как-нибудь придумаю на месте.

– Не уверен, что у вас это получится. К утру вы оба, скорей всего, еле на ногах-то будете стоять, если вообще не заснёте. А как проснётесь, хорошо хоть, если меня вспомните, да и не только меня, а и вообще то, зачем мы, собственно, едем в Аскафлас, – ответил мастер. – Может, вас и вовсе понесёт обратно в Тиринмин.

– Ты же сказал, что память всего о нескольких последних днях отшибает, а к тому моменту мы на полпути к Аскафласу будем, дней десять уж проедем точно, – напомнил Кэлбен.

– Да, мне сказали «несколько дней», но я не ручаюсь, что речь шла о двух, трёх или пяти днях, так что риск есть.

– Ладно, чёрт с ним, – постановил караванщик. – А ты, случаем, не знаешь, где, как и сколько они берут за проезд по своим землям?

– На повороте к Гли-Бам-Ронту у них, как я слышал, застава. Если ты проезжаешь днём, когда город закрыт, то платишь прямо там. Если едешь вечером, то есть выбор: либо заплатить и проехать дальше, либо пойти в город, и тогда с утра никакой платы за проезд с тебя требовать уже не станут. Думаю, не надо объяснять почему.

– Ну дела! – восхитился Руфрон. – И такое творится прямо в центре Добраобара! Неужели никто не жаловался магистрату? Они могли бы навести там порядок.

– Может, кто и жаловался. Но это ни к чему всё равно не приведёт. Во-первых, там, в целом, и так порядок. Народ Холмов сам никого не грабит и не позволяет обосноваться в этих местах лесным разбойникам. Во-вторых, плата за проезд всё-таки, видимо, не настолько большая, чтобы устраивать выясняловку, что мы с вами вскоре узнаем и сами. В-третьих, воевать с ними на их же земле – идея не очень удачная. Ну и, в-четвёртых, у Гоудана есть дела с этими людьми и портить отношения он не станет. Про последнее не спрашивайте, больше сказать не могу.

– Ну ты, дед, надоел уже со своими секретами, – рассердился Кэлбен.

Омнус виновато пожал плечами.

– Ладно, решено. Едем в Нурдайн, – отрезал караванщик, взял свою карту со стола и вышел из фургона.

* * *

Они проехали ещё несколько часов. Дневное солнце разлило по безбрежному голубому небу душную жару, дорога покрылась слоем мельчайшей бежевой пыли, клубящейся под тяжёлой поступью тарнов. Вокруг могучих тягловых животных вились мухи и оводы, садясь им на бока и намереваясь сытно отобедать, но толстая кожаная броня хорошо оберегала тарнов от подобных посягательств. Они всё также покорно брели по знойной равнине, едва ли не касаясь земли длинными чёрными рогами.

За всё это время местность никак не изменилась. Иногда в отдалении можно было узреть крестьянских лошадей или быков, влачащих за собой деревянные плуги с тяжёлыми железными лемехами. На выкошенных полях тут и там ёжились высокие стога. Путникам казалось, что даже изредка попадавшиеся участки леса были тщательно ухожены. Они миновали лениво извивавшийся в узком овраге мутный ручей, который при пересечении тракта нырял под бревенчатый мост на прочных каменных столбах, и вскоре пересекли ещё пару похожих речушек.

Неспешная размеренная езда длилась какое-то время, но затем Альден, прикрывшись от ослепляющих лучей жаркого солнца позаимствованной у Руфрона соломенной шляпой, заприметил клубы пыли на горизонте.

– Всадники! – завопил он.

Фургоны остановились почти сразу. Караванщик выбежал на обочину и всмотрелся в даль. Действительно, к ним кто-то приближался и уже находился у одиноко стоящей осиновой рощи, которую они проехали совсем недавно. Из люка, выходящего на облучок, высунулась голова Руфрона.

– Что стряслось?

– Похоже, к нам гости, – молвил Кэлбен. – Действуем по плану.

Торговец быстро кивнул, сверкнув гладкой лысиной, и скрылся внутри, после чего на крылечке появился Омнус и, прихрамывая, заковылял к переднему фургону.

– Ох, все кости уже ломает, а ещё столько ехать, – причитал он, проходя мимо Кэлбена.

Тот ничего не ответил и забрался в Руфронову повозку, из которой только что вышел механик. Когда тарны двинулись, уже был отчётливо слышен стук копыт. Кэлбен, спрятавшись на втором ярусе, стал гадать о том, заметили ли преследователи остановку фургонов или же нет. Такое странное поведение возничих могло вызвать подозрение. Однако совсем скоро стало ясно, что вслед за ними ехала не кавалькада, а всадник, всего один. Поравнявшись с повозками, он не то что не сбавил ходу, но даже не окинул путешественников взглядом, проскакав мимо во весь опор и оставив их в клубящихся тучах дорожной пыли. Проехав ещё немного, Кэлбен спустился, догнал свой фургон, подсел к старому механику и остановил тарнов.

– Похоже, что вестник. Наверняка из Тиринмина, но куда и зачем – неясно, – сказал он.

– Быть может, объезжает поселения, извещая о предстоящей войне? – спросил Омнус.

– Это вряд ли. Для этой цели с ним направили бы сразу нескольких воинов, которые проследили бы за исполнением указа. Но не исключено, что они вскоре проследуют за ним, так что надо быть настороже.

Подождав минут пятнадцать и убедившись, что следом никто не едет, путешественники вновь тронулись в путь. До самого вечера никаких внезапных происшествий больше не случилось. Заночевать решили, остановившись в придорожном сельском трактире, когда солнце уже склонилось к закату, утонув в деревьях, залитых алым заревом. Цены в отличие от Тиринмина здесь были уже не такими кусачими, но еда не менее превосходной: трактирщик попотчевал гостей ароматными свиными рёбрышками с печёной репой, картофелем и горчицей. Руфрон не позабыл отметить первый день путешествия (а заодно и удачный поворот событий, связанный с отъездом из города) знаменитым пеймским отваром, угостив им в том числе и хозяина уютного заведения.

Наступил второй день пути. Выехать решили гораздо позже, чем обычно. К этому времени полуденное солнце уже осветило двор и конюшни, ровная тень которых упала на покрытую рытвинами дорогу.

Вокруг уже давно началась типичная сельская суета. Всюду лаяли собаки, на соседнем дворе кудахтали куры, босоногий мальчуган погнал на пастбище гусей. В первый день тарны проделали слишком долгий путь, поэтому им нужно было набраться сил. Так загонять бедных животных можно было лишь в самых крайних случаях, но Кэлбен решил, что это как раз один из них. Ему хотелось как можно скорее и как можно дальше убраться от города. Он считал, что если их и будут искать, то тогда преследователям придётся останавливаться то тут, то там и опрашивать местных, не встречались ли тем здоровенные фургоны, которые могли в любой момент свернуть с главного тракта. Однако, похоже, тиринминцам сейчас было не до того. Возможно, верховный магистр Сакарра и вовсе забыла о разговоре с ним после тревожных новостей из Ним-Сидара, но трудно было сказать наверняка.

Тракт в этих местах стал похуже. Вместо ровного пыльного настила появились рытвины и ямы. Дорога временами ныряла в лощинки с глубокими колеями, возникшими из-за мягкого грунта низин и скапливающейся там воды проливных дождей. Распаханных полей и деревень встречалось всё также много, как и бесчисленных перекрёстков и поворотов на боковые дороги, густой сетью покрывавших весь западный тиринминский округ. Несколько раз навстречу попались брички и крытые фургоны, запряжённые двойками лошадей. Кэлбен на ходу перекрикивался с извозчиками, вопрошая, откуда те едут. Они приветственно махали руками и называли поселения, а иногда даже успевали сообщить, сколько дотуда ехать. Каждый раз после такой встречи Кэлбен смотрел в свою карту и недовольно фыркал, если видел, что такого названия на ней не было, хотя и наверняка присутствовало на свитке толстого купца, ехавшего позади.

Кэлбен, как всегда, сидел на передке своего фургона в гордом одиночестве (чем был вполне доволен), а Руфрон и Омнус всю дорогу непрерывно болтали много часов подряд, хорошо сойдясь характерами, хоть и не во всём совпадая во взглядах. Разговор заходил на самые разные темы, частенько перепрыгивая от одной к другой и уже никогда не возвращаясь к прежней. Альден время от времени, утомляясь от обязанности «не спускать глаз с востока», прямо на ходу слезал с крыши вниз, запрыгивал на подвесное крылечко на торце фургона и присоединялся к взрослым послушать их разговоры, которые ему по большей части казались занудной скукотищей. Иногда, правда, Руфрон рассказывал какую-нибудь весёлую историю, которых у него было пруд пруди. Например, такую:

«Было это в Пейме. Как-то раз ходил я там по торговым рядам да встал с лотком, где один восточный купец фруктами торговал. Тут подходят к нему дед с бабкой и начинают щупать зелёные яблоки, что горкой у него в ящике навалены были. Дед и говорит: „Почём эти беленькие яблочки, милейший?“ А бабка его корит: „Какие же беленькие! Не беленькие, а жёлтенькие!“ И тут продавец им на ломаном добраобарском-то и отвечает: „Для вас этот дикий красный фрукт пять монет!“»

Альден не знал, были ли эти истории выдумками или же правдивыми случаями, но слушал он их всё равно с большим удовольствием, тогда как Кэлбен (если ему вдруг удавалось услышать их краем уха) отзывался на это своим привычным: «Бред!»

Когда старик и купец уставали друг от друга, то расходились по этажам. Толстяк дремал на своей откидной кровати внизу, а Омнус забирался на чердак, где для него выкроили местечко прямо по центру у дальней стенки, свалив туда один из трёх набитых шерстью тюков. Места там совсем не осталось, и если нужно было спуститься вниз, то приходилось ползти прямо по тюкам. Поэтому, если взрослые не болтали внизу, Альден предпочитал сидеть на крыше и глазеть по сторонам. Иногда, правда, он приходил на чердак, даже если там отдыхал старик Омнус. С ним они обсуждали станки и всяческие приспособления, но разговор, как правило, далеко не заходил, так как оба тут же углублялись в детали, а Омнус то и дело говорил: «Ну вот доедем, я тебе покажу, как это сделано». Бывало, правда, и так, что оба спускались в прихожую, где мостился большой сундук с личными вещами механика, старик доставал какие-то чертежи и начинал долго и въедливо объяснять. Но фургон так трясло, а линии были такими блеклыми, что Альден не мог разобрать и половины начерченного, а потому быстро утомлялся.

Однако шестерни и пружины обсуждались не каждый раз. Так, например, Омнус поведал мальчику о гильдиях механиков Добраобара. Оказалось, что такие гильдии есть в каждом добраобарском городе, но двумя самыми могущественными были тсульская, – знаменитая изобретением и изготовлением разнообразных громоздких машин, военных в том числе, – а также столичная гоуданская, известная созданием красивейших и сложнейших механизмов, таких как часы, игрушки, музыкальные шкатулки, заводные движущиеся фигурки и статуэтки, наподобие тех, что Альден видел на входе в тиринминскую гильдию. Самой малоизвестной была гильдия механиков Аскафласа. По словам Омнуса, она была достаточно молодой по сравнению с другими, основанной мастерами из Утрила. За все годы работы она так ничем никого и не удивила, во многом потому, что городские власти, довольные своим богатством, нажитым на продаже меди, не очень-то поддерживали это начинание, а потом и вовсе стали пытаться всеми правдами и неправдами изжить утрильцев из своего города. Старый подмастерье, впрочем, ни разу не был ни в Аскафласе, ни в Утриле, да и вообще в каких-либо западных городах. Большую часть своей жизни он прожил в предгорном Тсуле, время от времени выбираясь в далёкий Ар-Сидар, а когда решил отправиться в странствие, то наведался в Пейм, съездил на восток за Каменный Хребет, затем опять вернулся в Добраобар, посетил Крубрад и Тиринмин и обосновался в последнем, найдя общий язык с мастером Ироном. Что же касалось Сидарских городов, то история тамошних гильдий была особенно интересной. Когда крепости были возведены и уже начали обрастать каменными домами, в каждом из городов появилась и своя небольшая механическая гильдия. Однако, несмотря на братские узы Ним-Сидара и Ар-Сидара, между двумя Сидарскими гильдиями отношения не сложились. Дело в том, что Ар-Сидар опекался тсульскими мастерами, а Ним-Сидар – механиками из столицы. Хотя Тсул и Гоудан отделяли многие сотни вёрст, две самые знаменитые гильдии «встретились» в приречье, что не могло не породить некоторого противостояния между ними.