Текст книги "Уголовный розыск в СССР. 35 резонансных и кровавых преступлений"

ГЛАВА 11. ОДНОРУКИЙ СНАЙПЕР

В годы войны на руках у населения скопилось огромное количество «стволов». Только за период с июля 1941‐го по апрель 1944 года сотрудниками советской милиции было изъято из незаконного оборота свыше 11 тысяч автоматов и более двухсот тысяч винтовок и пистолетов различных модификаций. Нетрудно себе представить, сколько бесхозного оружия гуляло по стране, создавая тем самым дополнительные проблемы стражам правопорядка и, наоборот, облегчая жизнь преступникам всех мастей. Одного из таких криминальных стрелков, виртуозно владевших огнестрельным оружием, Московский уголовный розыск искал почти полгода.

Это дело даже для военной поры выдалось неординарным. По нему был арестован невиновный человек. Этим делом лично занимался заместитель наркома госбезопасности СССР Богдан Кобулов. Своих постов едва не лишились начальник московской милиции Виктор Романченко и начальник Московского уголовного розыска Касриэль Рудин. В результате неимоверных усилий сотрудников угрозыска преступник был пойман. Но прежде чем сыщикам улыбнулась удача, стрелок лишил жизни двенадцать человек….

Впервые криминальный стрелок, получивший у сыщиков прозвище «снайпер», объявился в июне 1943 года. Вечером в лесопарке на окраине Москвы были найдены двое убитых: мужчина и женщина. При осмотре места происшествия оперативники МУРа обратили внимание на то, что гильз рядом с телами не было. Значит, преступник стрелял из револьвера. Но эксперты уверяли, что оба выстрела были сделаны с большого расстояния – не менее двадцати метров. Это, в свою очередь, говорило о том, что убийца отменно владеет оружием: попасть в голову человека с такого расстояния да еще с первого выстрела – дело весьма непростое.

Насторожила муровцев и такая деталь: одна из пуль прошла навылет. Ее нашли рядом с телом, но это оказалась не пуля, а шарик от подшипника. Очевидно, что неизвестный стрелок был не только снайпером, но еще и человеком, хорошо разбирающимся в огнестрельном оружии, способным переделать револьвер для стрельбы самодельными пулями.

Известия о том, что в столице объявился какой-то снайпер, отстреливавший людей, как куропаток, распространились по городу в считанные дни. Поговаривали, что в Москве завелась жестокая банда, причем руководит ей не уголовник, а немецкий диверсант, специально заброшенный в советский тыл, чтобы сеять панику. Впрочем, версию о немецком следе муровцы отмели сразу. Она не подтверждалась ни материалами экспертиз, ни агентурными данными. Скорее всего, убийца – это человек, долгое время прослуживший в армии или имевший отношение к оружейной промышленности. На поиски снайпера и были брошены все наличные силы московского угрозыска.

Между тем, загадочные убийства продолжались. Буквально на следующий день – еще два трупа. Картина убийства такая же: два выстрела – и оба в голову. А пятая жертва снайпера, найденная неподалеку, только чудом осталась жива: с тяжелейшим ранением пострадавшую доставили в больницу. Но через несколько дней раненая женщина скончалась, не приходя в сознание.

Личности погибших установили без труда. Все – законопослушные москвичи, работники военных предприятий: рабочий Крамаров и его жена, инженеры Коновалов, Эпельбаум и Турчина. Застрелив своих жертв, преступник забрал обувь, часы, головные уборы и деньги.

Оперативную группу, начавшую поиски злоумышленника, возглавил лично начальник МУРа Касриэль Рудин, человек, имевший большой опыт сыскной работы, причем в тяжелых условиях военного времени. Поскольку в качестве пуль снайпер использовал шарики от подшипников, Рудин решил для начала проверить все предприятия и мастерские города, где изготавливалась такого рода продукция. Проверку поручили молодому оперативнику Александру Скороходову. Выбор пал на него неслучайно. Дело в том, что парень явно отличался незаурядными актерскими способностями, он легко находил общий язык со всеми, быстро втирался в доверие, разыгрывал то простачка, то искушенного в тонкостях какого-либо ремесла человека. Вот он-то, по замыслу Рудина, и должен был негласно проверить все производственные артели Москвы, занимавшиеся изготовлением подшипников.

В течение нескольких дней Скороходов педантично обходил все известные артели и мастерские города. Где-то прикидывался проверяющим из наркомата торговли, где-то – барыгой, интересующимся артельной продукцией. И вскоре в одной из таких мастерских внимание сыщика привлек некто Василий Вырвич, слесарь-инструментальщик. За ним было немедленно организовано наблюдение. И не зря.

Буквально на следующий день после работы Вырвич спокойно вышел из мастерской и прямиком отправился в ближайшую пивную. Там его уже поджидал приятель. Выпив по кружке пива, дружки вышли на улицу и отправились проходными дворами в неизвестном направлении. Скороходов – за ними. Ходить в одиночку в темноте по московским дворикам – занятие опасное: можно легко нарваться на шпану или грабителей. Но Александр Скороходов был не робкого десятка. Он аккуратно, не выпуская из виду подозрительную парочку, пробирался по темным закоулкам.

И вдруг в одной из подворотен Вырвич навел на своего приятеля «ствол»: «Все, гад, допрыгался? Сейчас я тебя убивать стану!» Дружок от неожиданности оторопел. И в этот момент, не раздумывая ни секунды, Скороходов бросился на Вырвича. Завязалась борьба, затем – выстрел. Пуля угодила Вырвичу в живот. Тот упал. А его приятель залепетал: «Это не я… я не хотел».

На Петровке, 38 в ходе допроса выяснилось следующее. Вырвич и его дружок Игорь Бут были знакомы еще с 1939 года. И одно время даже считались друзьями. Пока оба не влюбились в одну и ту же девушку, Татьяну. Барышня выбрала Бута, а Вырвич затаил обиду. Четыре года он вынашивал план мести, и вот июньским вечером 1943‐го решил свести с бывшим приятелем счеты. Однако не вышло: Скороходов помешал.

Позже, кстати, выяснится, что Бут не такой романтичный юноша, каким казался вначале. Их семейная жизнь с Татьяной не заладилась: Бут регулярно бил жену, а потом она при загадочных обстоятельствах выбросилась из окна. Вырвич полагал, что смерть Татьяны на совести Бута. Так что его план расправы с бывшим дружком был продиктован и желанием отомстить за смерть любимой девушки.

Дальнейшая судьба обоих приятелей оказалась незавидной: Игоря Бута за избиения и убийство жены приговорят к расстрелу, а Вырвича отправят на фронт, в штрафную роту, искупать вину перед Родиной. В ноябре 1943 года он погибнет при форсировании Днепра.

Но это случится позже. А пока, летом 1943‐го, эксперты, изучив изъятый у Вырвича револьвер, пришли к выводу: пятерых человек на окраине Москвы застрелили из другого оружия. Вырвич и его приятель никакого отношения к этим убийствам не имеют.

Прошел месяц. 5 августа 1943 года, когда в Москве по случаю освобождения Белгорода и Орла гремели праздничные салюты, в том же лесопарке, где уже были убиты пять человек, снова обнаружили трупы: супругов Авдейко. Почерк тот же: выстрелы с большого расстояния и патроны явно кустарного производства. А через неделю новый эпизод: убит некто Иосиф Барон, бывший нэпман, а в тридцатые годы руководитель производственной артели по изготовлению скобяных изделий. Рядом с телом Барона сыщики обнаружили следы женских туфель. Похоже, у снайпера появилась сообщница.

Итак, восемь трупов за неполные два месяца. Такого в столице не было со времен гражданской войны. На всех барахолках и рынках, в общественном транспорте и просто на улицах горожане наперебой рассказывали друг другу жуткие подробности того, как в Москву проникли немецкие диверсанты, сеявшие панику и убивавшие москвичей. А руководит диверсантами какой-то барон. Вот так в сознании обывателя человек с необычной фамилией, ставший жертвой неизвестных преступников, сам превратился в главаря преступной шайки.

Вскоре этим делом заинтересовались органы государственной безопасности. На ковер к первому заместителю наркома госбезопасности Богдану Кобулову был вызван начальник МУРа Касриэль Рудин. Кобулов потребовал в кратчайшие сроки найти немецких шпионов, орудовавших в Москве. А еще было принято решение направить в помощь столичным сыщикам опытных чекистов. Те рьяно взялись за расследование. И вскоре появился первый подозреваемый по делу – рабочий одного из московских заводов Николай Дудочкин.

Однажды он по глупости зачем-то стащил с работы бракованный подшипник. Его уличили в воровстве, пристыдили на комсомольском собрании. Однако дальше этого дело не пошло. Вот за эту информацию и ухватились сотрудники госбезопасности, командированные в МУР по делу о таинственном снайпере. Дудочкина немедленно арестовали, в течение нескольких дней изощренно допрашивали и буквально выбили признание. Видимо, Кобулову не терпелось поскорее отчитаться перед высшим руководством страны о том, что органы госбезопасности разоблачили опасного преступника, действовавшего по указке немецко-фашистских агентов.

Однако череда таинственных убийств продолжалась. Сначала был застрелен работник сельскохозяйственного предприятия Платонов, затем супруги Костиковы, а еще через несколько дней – сотрудник наркомата внешней торговли Акопян, занимавшийся вопросами поставок по ленд-лизу. Информация об этом была доложена наркому внешней торговли Анастасу Микояну. Не исключено, что тот, в свою очередь, проинформировал об этом самого Сталина. Ситуация с таинственным стрелком, безнаказанно убивавшим в Москве высокопоставленных советских служащих, обострилась настолько, что впору было принимать чрезвычайные меры.

Рудин немедленно допросил коллег Акопяна по наркомату внешней торговли. Выяснилось, что чиновника неоднократно видели в компании Анны Толкуновой, работавшей администратором одной из столичных гостиниц. Даму разыскали, с ней лично беседовал начальник МУРа. Та призналась: она видела того, кто стрелял в Акопяна. В тот день они гуляли вдвоем в московском парке. Вдруг раздался выстрел. Акопян упал. Женщина в испуге оглянулась и заметила странного гражданина. Тот был одет в длинный плащ заграничного покроя и вообще выглядел весьма импозантно. Убийца подошел к даме, но к ее удивлению, стрелять не стал. Судя по всему, Анна стрелку понравилась. Он предложил ей встречаться и даже назначил время и место свидания. Перепуганная дама кивнула головой, незнакомец неспешно ушел. А Толкунова настолько перепугалась, что несколько дней сидела безвылазно дома, прикинувшись больной.

Но самое главное, женщина вспомнила, что таинственный незнакомец был без правой руки. Теперь у Рудина не осталось сомнений: жестокость, с которой убийца расправляется с жертвами, была вызвана опасением, что его кто-то опознает. Слишком уж броская примета – отсутствие руки!

Стало понятно и другое: арестованный по делу снайпера Коля Дудочкин тут ни при чем. Тем более что он даже не знал толком, как обращаться с оружием. Парня отпустили. Но на главный вопрос сыщики так и не получили ответа: кто же этот импозантно одетый однорукий снайпер? И зачем он отправил на тот свет двенадцать человек?

Неожиданно по агентурным каналам в МУР поступила информация о рабочем московского шарикоподшипникового завода Михаиле Васильце. Однорукий, любит красиво одеваться. На заводе трудится обходчиком внутренних путей. И каждый раз приходит на службу в модной шляпе и дорогом пальто, что для простого работяги, да еще в военное время, было делом немыслимым.

Проверкой подозрительного парня занялся Александр Скороходов. Первым делом провел обыск в его жилище. Во время осмотра сыщик обнаружил шикарное длинное пальто, по описаниям похожее на то, в котором был одет убийца Акопяна, а также несколько шляп, модные пиджаки, сорочки, брюки. Кроме того, в одном из шкафов были найдены силки для птиц – те самые, которые принадлежали убитому агроному Платонову. Но самое главное – внутри радиоприемника, который, разумеется, не мог не привлечь внимание сотрудников МУРа, обнаружили револьвер системы наган.

Во время обыска жена Васильца – Елена – истошно причала и даже попыталась выхватить у сыщиков револьвер. Стало понятно: она в курсе похождений своего супруга, а может быть, и сама принимала в них участие.

А вскоре прояснились и некоторые любопытные подробности биографии Васильца. В течение нескольких лет он работал на секретном оборонном заводе… пристрельщиком наганов. Вот тогда Василец и научился великолепно стрелять, причем с обеих рук. Инвалидом стал в результате несчастного случая: пытался выкорчевать пень на даче и не рассчитал со взрывчаткой. Взрывом ему оторвало правую руку. С оборонного предприятия его уволили. Какое-то время Василец болтался без работы. А потом устроился на шарикоподшипниковый завод простым обходчиком путей. Зарплата была небольшая, а запросы, особенно у молодой красавицы жены, велики. Тогда Васильцу и пришла в голову мысль использовать свое умение метко стрелять. Жена не возражала. Напротив, в их преступном тандеме она играла роль наводчицы, а затем сбывала похищенные вещи. Именно Елена заманила Иосифа Барона в лесок, где его уже поджидал снайпер.

А пули в виде шариков Васильца научил изготавливать уже известный нам слесарь Вырвич, с которым будущий снайпер познакомился еще до войны, когда работал на оборонном заводе.

За убийство двенадцати человек Василец был приговорен к расстрелу. Так закончилась эта удивительная история, потрясшая даже привычных ко всему сотрудников МУРа.

ГЛАВА 12. НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Лето 1942‐го. Немцы упорно рвутся на Кавказ и к Сталинграду. Замысел немецкого командования вполне понятен: захватить грозненские и бакинские нефтепромыслы, перерезать Волгу в районе Сталинграда и тем самым оставить Красную армию без горючего. Летом-осенью 1942 года именно там, в предгорьях Кавказа, решалась, без преувеличения, судьба страны.

Это понимали все, и мы, и немцы, а потому бои в предгорьях Кавказа развернулись не на жизнь, а на смерть. Положение для нас усугублялось еще и тем, что именно в этот период в прифронтовой полосе резко возрос уровень бандитизма и уголовной преступности. Сотрудники уголовного розыска и отделов по борьбе с бандитизмом в 1942 году действовали как на передовой. Причем, линия фронта для них проходила буквально через каждый кавказский аул.

Из доклада начальника Отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР Aлександра Леонтьева на имя заместителя наркома внутренних дел СССР Сергея Круглова о криминогенной обстановке в Чечено-Ингушской АССР:

«В первом квартале 1942 г. в республике началась мобилизация в Красную Армию. Вследствие вражеской деятельности антисоветских элементов мобилизация по существу была сорвана. По нарядам Наркомата обороны, к 25.III-1942 г. в Красную Армию должно было быть направлено 14 тысяч человек, но к 28 марта было отправлено лишь 4395 военнообязанных. Причем из сформированной национальной кавалерийской дивизии и других воинских частей дезертировало 2365 человек. Остальной призывной контингент от службы в Красной Армии уклонился. Из большинства селений горных районов все мужское население ушло в горы. Поступавшие из районов агентурно-следственные материалы свидетельствовали о том, что главари бандповстанческих формирований ожидали наступления немцев и при приближении линии фронта к Чечено-Ингушетии намеревались поднять в тылу Красной Армии вооруженное восстание.»

Особенно тяжелая криминогенная обстановка сложилась в июне 1942 года, когда немцы оккупировали ряд районов Северного Кавказа. Бандитские группировки в тылу Красной армии росли, как на дрожжах. При этом главари бандитского подполья и не скрывали свои симпатии к немецко-фашистским захватчикам. Многие прямо называли себя агентами Гитлера и призывали население к вооруженному восстанию против Советской власти.

Одними призывами дело не ограничилось. Как стало известно органам НКВД, в июле немцы забросили на территорию Чечено-Ингушской АССР несколько групп парашютистов во главе с офицерами Абвера. Их задача – установить контакты с действовавшими там бандитскими группировками, дабы дестабилизировать тыл Красной армии. И такие контакты были установлены. Некоторые главари бандитского подполья, например, Хасан Исраилов, лично встречались с посланцами Вермахта и договорились с ними о совместной деятельности в советском тылу.

Первая крупная вооруженная вылазка бандитов на Северном Кавказе состоялась 16 августа 1942 года. Несколько банд, к которым тут же присоединилось немало местных парней, совершили нападение на райцентр Шаройского района – село Химой, а также селения Дзумсой и Тазбичи соседнего Итум-Калинского района. В течение двух дней продолжались бесчинства и погромы. Бандиты врывались в партийные и советские учреждения, убивали тамошних активистов, объявили о роспуске колхозов, не забывая при этом грабить и угонять колхозные стада. А 18 августа около полутора тысяч бандитов окружили райцентр Итум-Кали, рассчитывая, что без особого труда подавят сопротивление его немногочисленных защитников. Однако ничего у бандитов не получилось: на помощь местной милиции подоспели войска НКВД. Часть налетчиков была задержана, но многим удалось скрыться в горах.

После неудачи под Итум-Кали бандиты стали совершать внезапные налеты на колхозы и сельсоветы, нападали на небольшие группы военнослужащих и сотрудников НКВД. Среди налетчиков были замечены и некоторые ответственные работники партийных и советских органов, а также сотрудники правоохранительных органов. Среди них – начальник Старо-Юртовского райотдела НКВД Эльмурзаев, помощник оперативного уполномоченного Дахадаев, участковый уполномоченный Шатойского районного отдела НКВД Хачукаев, а также несколько рядовых милиционеров.

К осени 1942 года криминогенная обстановка на Северном Кавказе накалилась настолько, что руководством НКВД СССР были приняты чрезвычайные меры, а в помощь сотрудникам местного угрозыска и отдела по борьбе с бандитизмом пришлось направлять войска НКВД. Так, осенью во всех горных районах Чечено-Ингушской АССР появились гарнизоны внутренних войск, а в некоторых, особо опасных районах, где бандитизм получил наибольший размах, – оперативно-войсковые группы, каждую из которых возглавил руководящий работник центрального аппарата НКВД СССР. Бандитизму была объявлена беспощадная война, тем более что от успехов правоохранительных органов в тылу во многом зависела обстановка на фронте. И результаты столь энергичных мер не замедлили сказаться. За период с сентября по декабрь 1942 года было ликвидировано свыше семисот бандитов. В результате серии удачных спецопераций приказали долго жить несколько особо опасных бандитских группировок. В целом уже в начале 1943 года активность бандформирований в регионе резко пошла на убыль.

Вот лишь одна спецоперация, проведенная сотрудниками уголовного розыска Северо-Осетинской АССР летом-осенью 1942‐го.

Началось все с того, что июльской ночью 1942 года в дежурную часть НКВД по СОАССР поступила информация о том, что вооруженная банда в количестве двадцати пяти человек напала на колхозников одного из осетинских сел неподалеку от столицы республики – города Орджоникидзе (ныне Владикавказ). Судя по рассказам очевидцев, преступники въехали в село на грузовой автомашине «ЗИС-5», убили охранника, пытавшегося оказать сопротивление, после чего изнасиловали двух женщин. А дальше начался обычный в таких случаях грабеж. Добычей преступников стало несколько тонн зерна и личные вещи колхозников. Загрузив зерно в кузов автомашины, налетчики скрылись в неизвестном направлении.

Сотрудники отдела по борьбе с бандитизмом НКВД Североосетинской АССР во главе с начальником первого отделения Павловым тут же включились в оперативно-розыскную работу. А для начала сам Павлов, прихватив с собой автомат (без него в то время не обходилось ни одно спецмероприятие), вместе со своим заместителем выехал на место происшествия для осмотра и сбора информации.

Осмотрев место, где только что орудовали бандиты, Павлов как опытный сыскарь обратил внимание на след автомобильных покрышек. Грунт ночью был влажный, отпечаток протектора на нем был хорошо заметен. Следы вели с колхозного тока на проселочный тракт. А кроме следов шин, на направление движения бандитского автомобиля указывали еще и россыпи зерна, вывалившиеся из кузова во время езды на ухабах.

Не теряя времени, Павлов отправился по следам преступников. Примерно через двадцать километров следы резко свернули в кукурузное поле. Водитель милицейского «виллиса» повторил маневр и тут же уткнулся в гору пшеницы. Очевидно, бандиты довезли награбленное зерно сюда и просто свалили его на землю посреди кукурузы.

В том, что преступники непременно вернутся за зерном и попробуют увезти его частями, Павлов не сомневался. Поэтому здесь была устроена засада. Замаскировав свой «виллис», Павлов с водителем залегли неподалеку от пшеничной горы и стали дожидаться визитеров.

И вскоре они пожаловали. На рассвете к сваленной пшенице на двухколесной арбе подкатили двое: старик и молодой парень. Едва они слезли с арбы, как были тут же профессионально уложены на землю сотрудниками НКВД. Связав им руки за спиной, Павлов оставил визитеров лежать в кукурузе с кляпами во рту, а сам стал дожидаться следующих гостей.

Долго ждать не пришлось. Через несколько минут к пшеничной горке подкатила вторая арба с двумя парнями. А еще через мгновение «гости» лежали лицами вниз со связанными за спиной руками.

Вскоре на подмогу Павлову подоспела оперативная группа местного угрозыска. Составив акт об обнаружении похищенной пшеницы, сыщики приступили к допросам задержанных. Поначалу те отнекивались, привычно ссылаясь на плохое знание русского языка. Пришлось пойти на хитрость. Осмотрев одежду и обувь задержанных кавказцев, Павлов нашел на подошвах одного из них – некоего Оздоева – несколько пшеничных зерен. А кроме того, сама обувь и штаны у всех четверых были мокрыми от росы. Поскольку на месте преступления – там, где налетчики грабили колхозный ток, – ночью была обильная роса, сомнений не осталось: все задержанные причастны к нападению.

Поняв, что юлить бесполезно, двое молодых парней – Магомет Хамкоев и Хасан Джамбулатов – признались в совершении преступления. А самое главное – сообщили о том, что проживают в городе Базоркино.

Троих преступников доставили в Орджоникидзе в местную тюрьму, старика отпустили под подписку о невыезде. Тем временем, на дороге Орджоникидзе – Базоркино был найден брошенный бандитами «ЗИС-5». А еще через несколько часов стали известны и подробности того, каким образом преступники завладели машиной. Как выяснилось, автомобиль принадлежал объединению «Союзтранс». Накануне поздно вечером водитель грузовика был остановлен на дороге в Орджоникидзе группой молодых ингушей. Незнакомцы потребовали, чтобы шофер отдал им грузовик. Тот отказался. Тогда преступники вытащили его из кабины, избили и бросили умирать на обочине. Утром следующего дня водителя в бессознательном состоянии обнаружили местные колхозники.

Придя в себя на больничной койке, водитель смог довольно подробно описать внешность нескольких человек, которые участвовали в преступлении. Показания водителя дополнили и опрошенные осетинские колхозники.

А тем временем в тюрьме шел допрос задержанных преступников. Оказалось, что все они жители Базоркино, дезертиры из Красной армии, а на осетинский колхоз напали по причине давней неприязни к осетинам. Учитывая, что отношения между ингушами и осетинами были непростыми еще с дореволюционных времен, такой ответ следователей не смутил.

Из дальнейших допросов стало ясно, что именно Оздоев разработал и план самого нападения на соседний осетинский колхоз. Зная о хорошем урожае пшеницы и о том, что все мужское население села ушло на фронт, преступники явно рассчитывали на легкую добычу и уж никак не ожидали, что буквально на следующий день окажутся за решеткой.

Однако имен своих подельников никто из них так и не назвал. Пришлось подключать агентурные каналы. Вскоре сыщики получили информацию как минимум о восемнадцати молодых парнях, которые участвовали в налете на колхоз. В начале войны их призвали в Красную армию, однако вскоре они дезертировали, прихватив с собой оружие.

Чтобы выйти на след преступников, сыщики связались с местными старейшинами. Расчет был таков: убедить аксакалов, что дальнейшее укрывательство преступников чревато самыми серьезными для них последствиями и что в случае явки с повинной они сохранят себе жизнь. Иногда такие доводы срабатывали. Известно немало случаев, когда дезертиры и беглые преступники действительно добровольно сдавались властям, за что отделывались лишь тюремными сроками, а не высшей мерой наказания. Вот и на сей раз сыщики надеялись на благоразумие аксакалов, на их умение найти нужные слова и убедить своих молодых соплеменников явиться с повинной, чтобы сохранить себе жизнь. И такая тактика принесла результаты: вскоре семеро участников шайки согласились оформить добровольную явку с повинной. Остальных решено было взять в ходе спецоперации.

Ее разработал и блестяще осуществил начальник 1‐го отделения ОББ Павлов. При этом он неплохо учел некоторые особенности местного уклада жизни, в частности тот факт, что по пятницам в соответствии с мусульманским обычаем родственники, даже те, кто находится на нелегальном положении, обычно собираются в своих домах для осуществления религиозных обрядов. Поскольку летом 1942 года во многих домах Базоркино и других населенных пунктов были расквартированы тыловые службы Северо-Кавказского фронта, сыщики решили воспользоваться этим обстоятельством. Имея точные сведения о лицах, разыскиваемых по делу о нападении на осетинский колхоз, оперативники поселились в соответствующие дома под видом офицеров Красной армии. Теперь оставалось только ждать.

Вскоре Павлову стали поступать доклады от сотрудников уголовного розыска о том, что разыскиваемые преступники действительно появляются в своих домах. Однако не все одновременно, а в разные дни и по одиночке. Поэтому с их задержанием пришлось повременить – брать их нужно было сразу и всех.

Прошло еще две недели. Теперь, похоже, преступники, приходившие каждую пятницу домой, твердо уверовали в то, что расквартированные у них офицеры не имеют никакого отношения к уголовному розыску. Скрывавшиеся под видом армейских офицеров оперативники даже стали узнавать своих подопечных в лицо. И вот настал день, когда все беглецы собрались на пятничные посиделки. Все они были задержаны и доставлены в тюрьму в Орджоникидзе.

Оказавшись за решеткой, преступники быстро смекнули, что отпирательство лишь усугубит их и без того нелегкое положение. Поэтому не только подробно рассказали о налете на колхозный ток, но и описали «подвиги» друг друга: кто убивал сторожа, кто насиловал женщин, кто избивал водителя грузовика… Сообразно этим деяниям военный трибунал вынес приговор: семеро бандитов получили «вышку», остальные – по десять лет лагерей.

Всего же за 1942 год на Северном Кавказе было ликвидировано 183 банды общей численностью 2 тысячи 264 человека.