Книга: «Улисс» в русском зеркале - Сергей Хоружий

И комментарии (а текст снабжен рекордным количеством комментариев, едва не половина объема) поначалу просто игнорируешь. В самом деле. зачем тебе кто-то еще, когда есть Набоков? Будешь двигаться потихоньку, параллельно "Улиссу", читая отрывок "Лекций", посвященный очередному эпизоду, мнения любимого писателя более, чем достаточно. До поры, до времени. Потому что доходишь до эпизода "Сцилла и Харибда" - разговор о Шекспире в библиотеке, помните? Где сталкиваешься с таким уровнем вовлеченности в предмет дискуссии, о каком, прочитавшая десяток пьес великого барда и мнившая себя кое-что о нем понимающей, помыслить не могла.

А у Набокова об этом коротко, информативно: Стивен развивает перед присутствующими собственную версию подоплеки шекспирова отношения к жене, согласно которой Энн Хаттуэй (!, да-да, именно так звали законную супругу эйвонского лебедя) была уличена им в адюльтере с его братом Ричардом. О которой (версии) сам же после говорит, что не верит в нее. Интеллектуальная игра, не более. Но хочется подробностей, хочется понимать. Впервые обращаешься к комментариям не за переводом иноязычных включений и ах, до чего же интересно, а ты и не подозревала, что у Шекспира столько всего было. Подумать только, завещать вдове кровать второго сорта! А судебный иск по обвинению в клевете, поданный дочерью поэта против человека, говорившего о ее прелюбодеянии. Отец поддержал Сьюзен, ответчик в суд не явился и признан был виновным.

С большим теперь пиететом относишься к комментариям и прибегаешь к ним в ходе чтения не с досадой, но со все возрастающим удовольствием. Это счастье, когда есть человек много умнее тебя, который может объяснить непонятные моменты (а прозрачный Джойс порой сменяется таким их количеством, что в пору не о дискретности говорить - о непрерывности). И ты не просто видишь в нем индифферентного консультанта, нет, собственное отношение к тексту и событиям вне его, удивительно совпадающее с твоим.

А потом эпизод "Быки Солнца" - посещение роженицы Майры Пьюфой и это что-то невероятное с точки зрения стилистических игрищ, до которых Джойс был большим охотником; но совершенно неудобочитаемое, особливо поначалу. Глава построена как имитация стилей англоязычной литературы от первых средневековых хроник до времени автора, по аналогии с внутриутробным развитием плода: от простого к сложному, от примитивных форм к постмодернизму. И все бы ничего, но кусок в тысячу слов, приводящий на память: "А не бяше ли нам, братие..." убийственен. Разжимаешь стиснутые зубы и начинаешь читать вслух, как текст на иностранном языке, отмечая - помогло.

А после понимаешь, каково пришлось переводчику, если ты, читатель, чуть было кони не двинул на этом грозовом перевале. И склоняешься в почтительном реверансе, изящество которого подпорчено неверными ногами - шутка ли, такой перегон одолеть. И идешь искать сведений о человеке, который так помогает тебе на этом пути. Сергей Сергеевич Хоружий, отец полярный летчик, мать - одна из руководителей сопротивления Западной Украины и Белоруссии, родители погибли в начале войны, когда ребенку не было года. Воспитан родственниками матери.

Научные сферы деятельности: математическая физика, философская антропология, философия религии, богословие. К-как, как в одном человеке может столько всего умещаться? Вот как-то так. Но когда читаю: "впервые систематически изложил алгебраическую аксиоматику релятивистской квантовой теории", то это посильнее "Фауста" Гете будет (в смысле - понять труднее, чем текст на любом из восьми иностранных языков, которые довелось читать). Зато та часть его философских взглядов, которая относится к виртуальной реальности, как образу реальности, выдаваемому за саму реальность, но при этом обладающему недовоплощенным состоянием, сродни алкогольной или наркотической галлюцинации - это вполне понимаю. И согласна.

А еще исихазм - это совсем мое. Читала у Мирчи Элиаде, но освежила в памяти - изрядно перемешалось все в процессе: "умное делание", молитва, сознательное самосовершенствование. То есть, я не претендую, просто живу так, стараясь не оступаться и в отсутствие духовного наставника, руководства ищу в книгах. Последнее - Павел Флоренский, который четверть века моя путеводная звезда и утишитель скорбей, С.С.Хоружий серьезный исследователь его философии. Это как маяк на пути, встретить в том, кого любишь, интерес и любовь к тому, что любишь. И все со всем связано такими неявными нитями. Земной поклон.