Текст книги "Фейковая журналистика. Спецкурс"

Неудивительно, что другими героями публикаций западногерманского таблоида становились не только несчастные жертвы диффамации и клеветы, но и персонажи сомнительного морального облика и подозрительного рода деятельности вроде фальшивых знахарей и предсказателей. Тем не менее подобный контент печатного издания не смущал его читателей. Ведь они получали благодаря подобным принципам работы с информацией в буквальном смысле бульварное чтиво.

Обратим внимание на то, как интерпретирует принципы таблоида коллега Г. Вальрафа Уве Вандрай в своей ироничной подборке «Руководство к чтению „Бильд“»: «Читайте статьи с конца, заголовки под конец, а последние страницы – сначала. Не дайте фотографиям сбить себя с толку, они ничего не доказывают. Новейшие сообщения почти всегда наполовину выдуманы: чем жирнее шрифт, тем жиже правда. Спрашивайте себя ежедневно: чего вам не достает в газетах? Не доверяйте любой информации. Оттого что она напечатана, она вовсе не обязательно правдива.

Не забывайте: правду можно купить, однако же вся правда вам не по карману!»[34]34
  Вальраф Г. Репортер обвиняет: пер. с нем. / сост. М.Г. Федоров; предисл. М.В. Зоркой; коммент. Н.А. Кайтмазовой. – М.: Прогресс, 1988. – 400 с.


[Закрыть].

Сегодня термин «фейк» можно и следует воспринимать и трактовать как современный синоним газетной утки. Это отнюдь не новое явление в медийной среде. Однако стоит обратить внимание на то, что в профессиональный терминологический оборот он вошел паралелльно с процессом повсеместного внедрения сети Интернет, прежде всего в нашей стране. Газетные утки как раз после широкого распространения Сети стали чаще именоваться фейками и обросли огромным количеством социально значимых последствий. Ведь изначально журналисты использовали безобидные фейки и преподносили их в виде шутки, розыгрышей, мистификаций. Приведем примеры некоторых из них. Заметим, что каналы их распространения были разными.

Так 1 апреля 1994 г. американская радиостанция National Public Radiо сообщила, что компания Pepsi объявляет акцию. Все сделавшие татуировку в виде логотипа компании получат скидку 10 % на всю оставшуюся жизнь. В течение месяца в редакцию звонили выполнившие условия акции, чтобы забрать свои честно заработанные призы. Однако за такую шутку радио получило не только кучу звонков от подростков, которые уже сделали тату, но и спустя несколько дней и судебный иск от некого пострадавшего из-за столь жесткой шутки.

В 1980 году телекомпания BBC сообщила о том, что легендарные лондонские механические часы Биг-Бен заменят на электронные. «Чтобы идти в ногу со временем, устаревшие механические часы станут электронными», – сообщила BBC. Сообщение всколыхнуло британскую общественность. Известные своим консерватизмом и тягой к традициям англичане бурно протестовали поначалу, затем протест сошел на нет.

В 1998 году американское печатное издание USA Today весьма некорректно поиздевался над своими читателями, сделав сенсационное заявление о том, что сеть закусочных Burger King скоро выпустит новый вид гамбургера – для левшей. Этот розыгрыш актуален и по сей день, поскольку компания до сих пор получает разгневанные письма от своих клиентов, которые так и не получили желаемые гамбургеры.

В 1976 году программа пятичасовых новостей по всем каналам была прервана трансляцией странного голоса, который назвался «Вриллон Аштарской Галлактической команды». Этот самый командующий сообщил, что его иноземная раса намерена уничтожить человеческую. После столь странного сообщения по телевидению полицейские участки по всей Британии буквально разрывались от звонков встревоженных граждан, которые поверили в инопланетное вторжение. Похоже, что это был своеобразный эфирный ремейк знаменитого радиоспектакля режиссера Орсона Уэллса «Война миров» (по одноименному роману Герберта Уэллса), который вышел в прямой эфир 30 октября 1938 г. и произвел настолько сильное впечатление на слушателей, что многие и вправду поверили во вторжение инопланетян на территорию США.

В 1995 году газета Irish Times опубликовала статью, в которой утверждалось, что руководство Диснейленда ведет переговоры с российским правительством о покупке тела Владимира Ленина. По данным газеты, мавзолей вместе с телом Ленина планируется перевезти в новый Евродиснейленд. Надо ли напоминать о том, что мавзолей до сих пор украшает Красную площадь в Москве?

Примеры можно множить до бесконечности. Нам важно зафиксировать на этом этапе знакомства с фейковой журналистикой несколько тезисов: 1) на смену газетной утке, в основном безобидной шутке, пришло понятие «фейк». Интернет сегодня предоставляет возможность с огромной скоростью мультиплицировать любую информацию вне зависимости от ее истинности; 2) монетизация сайтов зависит от их посещаемости, что становится стимулом использования ложной, непроверенной, но сенсационной новости для привлечения внимания; 3) Интернет стал стимулятором роста количества фейковой информации; 4) катализатором экспоненциального роста числа фейков в практике журналистов и СМИ стали общественно-политические события 2013–2014 гг.

Заметим, что до острого кризиса российско-украинских отношений в связи с государственным переворотом в соседней братской стране проблема дезинформации стояла не так остро. Русскоязычные сайты использовали утки, часто злые, но с целью развлечения.

Нынче очевидно, что российско-украинский конфликт сопровождается активной информационной войной, в которую оказались втянутыми и медиа других стран. Из тех сведений, которые доводятся до сознания граждан как одной, так и другой страны, складывается впечатление о происходящем. И через это впечатление можно манипулировать. Фейки как двигательная сила человека быстро вышли за пределы Интернета и стали востребованным для традиционных СМИ способом привлечения внимания, дезинформации и манипулирования сознанием целевой аудитории.

Судя по основным публикациям до 2012 г., манипулирование общественным мнением путем распространения неправдивой информации было в тени. Больше такой информации стало появляться в 2014 г., и, согласно исследованию аналитиков интернет-библиотеки СМИ Public.ru «Манипуляции в СМИ»[35]35
  Валиева А.Н. Манипуляции в СМИ-2014: «фейки» и «утки» // Амител. URL: http://www.amic.ru/news/289944


[Закрыть], 37 % фейковых новостей касались событий на Украине и политических отношений России и Украины. Если до 2014 г., говоря о специально спровоцированных материалах с ложной новостью, употребляли понятия «газетная утка», «утка», «мистификация», «дезинформация» и т. п., то во второй половине 2014 г. в обиход активно вошло слово «фейк».

О том, какие виды и типы фейков нынче появляются в медийном пространстве, читателям могут узнать в следующей главе.

Литература

1. Аграновский В. Вторая древнейшая. – М.: Вагриус, 1999. – 416 с.

2. Вальраф Г. Репортер обвиняет: пер. с нем. / сост. М.Г. Федоров; предисл. М.В. Зоркой; коммент. Н.А. Кайтмазовой. – М.: Прогресс, 1988. – 400 с.

3. Волковский Н.Л. 111 баек для журналистов. – СПб.: Издательство «Питер», 2014. – 227 с.

4. Ильченко С.Н. Шоу-цивилизация: конец реальности?: монография. – CПб.: ИВЭСЭП, 2014. – 198 c.

5. Распопова С.С., Богдан Е.Н. Фейковые новости. Информационная мистификация: учеб. пособие для вузов. – М.: Аспект Пресс, 2018. – 112 с.

6. Харрис С. Ложь. Почему говорить правду всегда лучше: пер. с англ. – 2-е изд. – М.: Альпина Паблишер, 2018. – 122 с.

7. Шомова С.А. Мемы как они есть: учеб. пособие. – М.: Аспект Пресс, 2018. – 136 с.

Контрольные вопросы для самопроверки

1. Какие синонимы термина «фейк» были известны до начала ХХ в.?

2. Каково происхождение словосочетания «газетная утка»?

3. Чем фейк отличается от газетной утки?

4. Какие вы можете привести примеры газетных уток из прошлого журналистики?

5. Какие вы можете привести примеры газетных уток рубежа ХХ и ХХI вв.?

6. Когда понятие «фейк» прочно вошло в профессиональный оборот журналистов?

7. Как связаны тип СМИ и наличие в его практике фейковых новостей?

Глава 3
Фейк фейку рознь

Любая история, повторенная пятикратно, становится правдой.

Ларри Спикс, пресс-секретарь Белого дома

В предыдущих главах мы обращали внимание на те значения, которые приобретает термин «фейк», если его переводить на русский язык дословно. Если мы понимаем термин как прилагательное, то он обозначает «фальшивый, ненастоящий, липовый». Если этот термин мы понимаем как существительное, то его версия перевода еще более проста – «подделка, фальшивка, вранье, ложь».

Сегодня этот термин стал общеупотребительным в медийной практике. Наиболее употребительная сфера применения термина – различные сетевые ресурсы – от интернет-порталов до сайтов традиционных СМИ. Фейк как явление информационной сферы имеет прямое отношение к такому глобальному явлению, как шоу-цивилизация, имитирующая действительность путем создания виртуальной реальности в электронных СМИ, а также в пространстве Сети. Идентификация новости, информации, события как фейка в журналистской практике означает потерю доверия к нему потенциальной аудитории. Об этом мы еще не раз напомним на страницах нынешнего учебного пособия.

В современной медиапрактике принято различать следующие типы фейков:

• поддельные фотографии, прошедшие обработку в соответствующих компьютерных программах коррекции изображения с целью повышения их мнимой достоверности;

• видеоролики, смонтированные из уже использованного или отснятого исходного материала, снятые не в то время и не в том месте, которые они призваны имитировать;

• любые фальшивые новости, как правило имеющие неаутентичную видеоиллюстрацию;

• личные страницы в социальных сетях, созданные от имени других людей с непременным использованием фотоизображения «хозяина» страницы.

Все подобные варианты вольной интерпретации информации (визуальной и вербальной) как раз и свидетельствуют о триумфальном шествии власти шоу-цивилизации по просторам массовой коммуникации, серьезно деформирующим восприятие аудиторией той картины мира, которая могла быть более адекватной реальности. Обратим внимание также на обстоятельство, что фейк как практический термин в деятельности журналистов и СМИ наиболее тесно корреспондирует со сферой сетевых коммуникаций.

Денис Драгунский в книге публицистики «Отнимать и подглядывать» утверждает: «…Поскольку не ясна разница между бескорыстной игрой и намеренной фальсификацией, то точно так же помаленьку стирается различие между фейком и фактом как таковыми. В цифровой среде любой факт можно объявить фейком, а любой фейк – фактом; а там уж разбирайтесь, спорьте, громоздите пруфлинки»[36]36
  Драгунский Д.В. Отнимать и подглядывать: эссе. – М.: ACT: Редакция Елены Шубиной, 2014. – 378 с. – C. 9.


[Закрыть].

Характерно, что сам этот термин не первичен, а является неологизмом и производной от двух слов, в совокупности дословно означающим «доказывающая связь». Проще говоря, ссылка в сетевом тексте на источник, который потверждает сказанное. Характерный пример – организация материалов в сетевом справочнике «Википедия».

Глубина погружения в интернет-пространство может быть такова, что жаждущий доказательств так никогда и не сможет их получить в аутентичной форме. Отсюда ясна потеря времени, что существенно обедняет профессиональные ресурсы журналиста, вынужденного искать доказательство правдивости, вместо того чтобы иметь изначально в своих руках задокуметированный или потвержденный свидетельствами очевидцев факт. Вспоминаем трактовку факта по Марку Захарову. В фильме «Тот самый Мюнхгаузен» звучит фраза: «Это не факт, это гораздо хуже, чем факт. Так оно и было на самом деле». По сути, вся биография Мюнхгаузена и есть гигантский литературный фейк, который, впрочем, отвергает сам герой: «Мюнхгаузен знаменит не тем, что летал на Луну, а тем, что он никогда не врет».

Фейковое сознание современной журналистики происходит от основополагающего признака шоу-цивилизации: аутентичность любого изображения как практически достоверного источника информации. Выложенное в Сеть изображение брошенных фотоплакатов с портретами солдат Великой Отечественной войны безо всякой проверки на достоверность стало источником расходящейся концентрическими кругами негативной информации об искренней и массовой народной акции, собравшей 12 млн человек по разным городам и весям. Времени на проверки практически нет, а потому важно успеть опередить конкурентов и первым «прокукарекать».

Принцип Руперта Мердока «скорость важнее точности» как раз и является профессиональной предпосылкой для внедрения в сознание журналистов, особенно молодого поколения, идеологии фейка. К тому же еще вроде бы и получившей потверждение в таком массовом и слегка туповатом увлечении, как селфи. В определенном смысле селфи можно рассматривать как альтернативу фейку. Но ровно до той поры, пока принципы их реализации и размещения не касаются профессиональной медиасреды. Одно не лучше другого, ибо вкупе создает питательную почву для максимальной субъективации процесса розыска, получения и обработки информации с перспективой ее доставки до потенциальной аудитории.

Субъективный фактор в организации современных информационных потоков по всем каналам СМИ сегодня очевиден, как никогда. Особенно в контексте событий последних двух лет, связанных с украинским кризисом. Издержки шоу-цивилизации проявились в деятельности различных медийных субъектов, независимо от их национальной принадлежности, специализации и статуса, в полной мере.

Мы можем проиллюстрировать данный тезис на примере деятельности уже упоминавшегося нами новостного портала СМИ Северо-Запада Lenizdat.ru. Он существует с 2003 г. и представляет из себя классический новостной сайт по типу интернет-издания. Официальная статистика его популярности: 47 900 посетителей в месяц. Как на источник информации, на него ссылаются основные СМИ Санкт-Петербурга, Ленинградской области и Северо-Западного региона. По структуре и характеру размещаемой информации данный информационный ресурс следует считать региональным медиа. Однако доминирующими объектами внимания сотрудников данного СМИ являются все аспекты, касающиеся деятельности медиа. Поэтому Lenizdat.ru можно охарактеризовать как сайт, ориентированный на профессиональную целевую аудиторию как внутри страны, так и за ее пределами.

14 мая 2014 г. руководство данного ресурса запустило новый проект под названием «Хватить. Врать». Его идея заключалась в еженедельном выпуске подборки фактов, которые бы свидетельствовали о фальсификациях информации по «украинскому вопросу», обнаруженных сотрудниками ресурса в медийном пространстве. На старте проекта был даже введен в обращение некий операционный термин – укрофейк. Им обозначалась некорректная информация, касающаяся различных аспектов украинского кризиса, которую публиковали различные СМИ. Однако в первых выпусках проекта «Хватит. Врать» можно было обнаружить примеры исключительно из практики российских медиа. Тогда же и была произведена двойная коррекция данной номинации. К термину «укрофейк» было добавлено прилагательное «российский». В то же время после нескольких критических отзывов со стороны пользователей ресурса, касающихся одностороннего характера данного проекта, руководство Lenizdat.ru попыталось смикшировать проблемную ситуацию путем публикации укрофейков, производимых украинскими и западными СМИ. Но попытка не была успешной. Было опубликовано всего несколько нероссийских укрофейков. Причины этого дисбаланса крайне важны для понимания природы формата фейка, поэтому мы их проанализируем далее.

На сегодня проект «Хватит. Врать» находится в точке стагнации. Последняя подборка укрофейков была опубликована на сайте 4 апреля 2015 г. Она представляла собою дайджест наиболее ярких укрофейков за прошедший период и содержала шесть примеров. Очевидно, что можно констатировать некую исчерпанность идеи поиска недостоверной информации об украинской ситуации в медийной среде.

Всего же в рамках анализируемого проекта на интернет-ресурсе было обнародовано 75 фактов в 22 выпусках. Официально все они именовались укрофейками. Статистика источников была следующей: 66 укрофейков были обнаружены авторами проекта в российских медиа всех видов и типов (телевидение, радио, печатные СМИ, информационные агентства, интернет-ресурсы), 4 укрофейка были взяты в качестве примеров из публикаций в украинских медиа, 5 недостоверных фактов, описываемых в проекте, были выявлены и в российских, и в украинских медиа. Комментарии, на наш взгляд, в отношении данного проекта излишни.

Помимо упомянутой выше классификации фейков по принципу их использования в Сети мы предлагаем также иные варианты типологии фейков. Прежде всего, по происхождению, когда все фейки в СМИ можно разделить на несколько групп.

Вспомним для этого, что основная цель создания фейка – это намерение обмануть, призвать к каким-то действиям, а не только распространить ложную информацию[37]37
  Попутно заметим, что фейки могут быть намеренные (они составляют большинство в медийном пространстве) и случайные (их гораздо меньше).


[Закрыть]. Американский философ Джеймс Фецер[38]38
  Fetzer J.H. Information: Does it have to be true? // Minds and Machines. – 2004. – № 7. – C. 227–229.


[Закрыть] приравнивает намеренную дезинформацию ко лжи.

Например, каждая карта неточна до некоторой степени и картограф, который сделал карту, знает это. Если бы определенные характеристики, такие как дороги, действительно чертились в масштабе, они были бы слишком маленькими, чтобы их видеть. Несмотря на такие погрешности, не все карты – дезинформация, если только автор не хотел добиться конкретной цели, специально вводя дополнительные детали или трактуя особым образом изображения. В любом случае картограф вводится такими характеристиками в заблуждение, то есть в данном примере мы имеем дело с фейком как с намеренной дезинформацией.

К этой же категории можно отнести фейки, созданные «под мотив» информационной политики. Часть материала в таком случае соответствует истине, а основная часть подается с определенным уклоном. Характерный пример – история с обмороком Хилари Клинтон, который зафиксировали телекамеры в один из дней предвыборной кампании по выборам президента США в 2016 г. Весь мир видел эти кадры, но только соперники кандидата стали распространять сведения о якобы имевшем место ее заболевании.

Еще одна категория фейков основана на фактической ошибке. Спешка и погоня за просмотрами становится причиной того, что многие журналисты не занимаются перепроверкой фактов или же допускают возможность публикации новости, основанной на неполных данных, добавляя смысл в зависимости от цели материала. Например, история с отверстием, обнаруженным в обшивке космического корабля «Союз» летом 2018 г. Корабль был пристыкован к Международной космической станции, на борту которой находился интернациональный экипаж, состоящий из российских и американских космонавтов. Ввиду недостатка поступающей по официальным каналам информации журналисты и многие СМИ поспешили выдать на гора версию о предумышленной диверсии, в которой виноваты, конечно же, американские астронавты[39]39
  Показательно, что ввиду отсутствия новых сведений и фактов версия сама по себе дезавуировалась, а тема данного космического происшествия отошла во второй ряд мировых новостей.


[Закрыть].

Этот пример не демонстрирует обман, это пример додумывания, основанного на малом количестве информации. К этой же категории фейков можно отнести публикации, основанные на неправильном переводе текста. Например, в Калининградской области одно из информационных агентств специально опубликовало неправильно переведенный с польского языка материал со ссылкой на источник. Через 15 минут тот же материал был размещен на сайте конкурентов. Однако первый транслятор новости исправил сразу ошибку в переводе, а второе агентство так и оставило фактическую ошибку.

Следующая категория фейков – введение в заблуждение. Самый простой способ ввести в заблуждение – использовать карты и фотографии, визуальный контент, который не подкреплен никакой текстовой информацией и позволяет эту информацию озвучить самостоятельно заинтересованным лицом.

Обман ради шутки – самый простой вариант журналистского фейка, когда речь идет о негативном воздействии информации на человека. Однако часто люди принимают за правду материал, не обращая внимания на название рубрики или иные тематические пометки. Социолог и представитель Фонда защиты гласности в Санкт-Петербурге Роман Захаров считает, что причина возрастания количества заведомо фейкового контента, воспринимаемого правдой аудиторией, – попытка совершить побег от реальности. Формула наглядна и удручающе цинична: человек знает, что этот материал – фейк, но было бы комфортно и в том случае, если бы это было правдой.

Свою немалую долю сомнительной информации вносят нынче фейки от рерайтеров и копирайтеров. На сегодняшний день контент многих сайтов основывается на рерайтерских и копирайтерских материалах. В идеале журналист должен проверять материал, который незначительно видоизменяется перед публикацией, однако факт наличия этого текста на другом источнике многих останавливает, в итоге ошибки перетекают с одной платформы на другую.

Еще одним признаком, по которому мы можем определить тип фейка, является само содержание транслируемого события по оси «ложь – правда» в сочетании выразительных средств креолизованного текста (текст + картинка). Фейковые комбинации здесь могут быть трех видов.

Первый вариант. Текст неадекватен тому, что зрители видят в кадре и на экране. Например, показывают заседание Совета безопасности Российской Федерации, а за кадром звучит текст о том, как президент России интересуется видами на урожай. Конечно, может быть, на заседании обсуждалась именно эта проблема. Но, скорее всего, можно утверждать, что фейк формируется за счет неправдивого текста.

Второй вариант. Картинка не адекватна тексту или самому содержанию свершившегося события, факта. Проще говоря, когда для сообщения, например, из зоны боевых действий в Донбассе, подбирают (если нет собственной видеоиллюстрации) видеоизображение, примерно подходящее тому, о чем идет рассказ в уже известном тексте.

Третий вариант – когда и картинка, и текст не соответствуют реальному содержанию описываемого в журналистском материале события, то есть аудитории лгут обе составляющие материала в СМИ.

Далее мы на конкретных примерах разберем примеры популярных фейков в российских и зарубежных СМИ.

«Всплыла российская подводная лодка в Швеции» – эта новость потрясла мир в октябре 2014 г. Первой об этом написала газета Svenska Dagbladet. До этой публикации на пресс-конференции контр-адмирал Андерс Гренстад объявил, что в Стокгольмском архипелаге, «вероятно, ведется иностранная подводная деятельность». Был назначен ряд спецопераций с кораблями, вертолетами и сухопутными подразделениями по поиску подлодки и определению сигнала, исходящего из нее. Только весной 2015 г. контр-адмирал сообщил, что объект, обнаруженный в водах архипелага в Швеции, был техническим кораблем. Опровержений со стороны зарубежных и ряда российских СМИ опубликовано не было.

Мальчик, которого «распяли» украинские военные в Славянске, стал главным героем еще одной серии фейковых публикаций 2014 г. Первыми с этой информацией познакомили россиян работники Первого канала. Женщина-беженка из Донбасса Галина Пышняк рассказала журналисту, что сама лично видела, как украинские военные распяли ребенка на доске объявлений на глазах у матери и жителей города, а после привязанную к военному транспорту мать возили по площади города. Евгений Фельдман, корреспондент «Новой газеты», посетил город и опросил местных жителей. Ни один человек не сказал, что видел распятие или слышал о нем. После ведущая программы «Время» Ирада Зейналова сказала, что видео – «реальный рассказ реально существующей женщины», у которой психика «не выдержала ада круглосуточных обстрелов».

По данным интернет-библиотеки СМИ Public.ru, замыкает топ-3 фейковых новостей 2014 г. ложная информация об уходе главы Министерства внутренних дел Российской Федерации Владимира Колокольцева. Информация о возможной отставке появилась в Сети за две недели до утки. Многие СМИ, не дожидаясь официальной информации, опубликовали материалы с утверждением наличия рапорта об уходе, написанного Колокольцевым. Эту информацию опровергал не только глава МВД России, но и пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков.

Одним из самых обсуждаемых фейков в 2016 г. стала история Омрана Дакниша, сирийского мальчика, который был ранен во время авианалета на Алеппо. Омрана сфотографировали в машине скорой помощи. Этот кадр использовали как иллюстрацию жестокости режима Асада, кроме того, виновниками взрыва или авианалета называли и Россию, и США. Через год корреспонденты RT нашли отца и семью мальчика и выяснили, что он жив, а семья была лояльна к режиму Асада и перебралась позже в западную часть города.

Стоит также отметить, что к понятию «фейк» примыкает и такой термин, как «провокация». Зачастую подобный прием используется журналистами в своей практике для формирования неадекватного образа события, реакции его участников и чаще всего для дальнейшего распространения подобных творческих «решений» по каналам массовой коммуникации.

Термин «провокация» имеет давнюю историю. Его можно очень часто встретить в исторической науке, психологии, медицине. Рубеж двух столетий – прошлого и настоящего – активировал данное понятие и в политологическом смысле. В современной медийной ситуации, которая все больше и больше соответствует состоянию, описываемому в терминах «холодная война», «информационная война», «гибридная война», слово «провокация» не было замечено в частом использовании субъектами соответствующей журналистской деятельности, а также самими СМИ. Тем не менее, по нашему мнению, именно провокация как метод деятельности представителей медиа, с одной стороны, и чрезмерная «отзывчивость» потенциальной аудитории, которая получает по различным каналам массовой коммуникацции подобные примеры, – с другой, требует хотя бы первичного сбора и обзора исходного материала, который может быть назван провокационным.

Необходимо также определить понимание самого термина «провокация». Причем главным образом применительно к сфере информационной деятельности. В общем смысле провокация – действие или ряд действий с целью вызвать ответное действие тех, кого конкретно провоцируют. Результатом провокации является формирование тяжелых обстоятельств или последствий для провоцируемого. Впрочем, провоцироваться может не только отдельный индивидуум, но и целая группа людей, шире – все общество, страна, государство. При этом результатом провокации может стать ожидаемое со стороны тех, кто провоцирует, и бездействие адресата(ов). Очевидно ясно, что субъект, совершающий описываемое выше провокативное действие (группу действий), в научном и обыденном смысле именуется провокатором. Мы предлагаем рассматривать процесс вовлечения в провокацию человека как существа социального, оставляя за пределами изучения биологические аспекты.

В чем же специфические особенности именно информационной (медийной) провокации? Для более точного ответа на интересующий нас вопрос стоит вспомнить происхождение самого слова «провокация», которое в переводе с латыни (provocatio) дословно означает «вызов», что, несомненно, упрощает декодирование нами смысла использование термина для анализа текущей практики фейковой журналистики в части использования как самой провокации, так и ее форматных вариаций. Иными словами, мы мыслим информационную провокацию как ситуацию вывода в публичный дискурс сведений, фактов, мнений, суждений, гипотез, версий, имеющих правдоподобный характер, но не основанных на реальных сведениях, фактах, мнениях и т. д. Понятно, что провокация в подобном случае становится действием, но вовсе не обязательно влекущим за собою ответные действия. Отличительной чертой инфопровокации становится возбуждение в медийном пространстве широкой дискуссии, порождающей обвал мнений, реплик, публикаций, комментариев и всех иных известных и принятых мнений форматов высказывания суждений в публичном дискурсе по всем технологически и организационно доступным каналам распространениям массовой информации.

Характерный пример новейшего времени (декабрь 2016 г.) – полемика, развернувшаяся в медийном пространстве относительно оскорбительного поста некой Божены Рынской в связи с авиакатастрофой самолета ТУ-154 под Адлером. Здесь стоит указать, что данный субъект провокативного действия действовал скорее импульсивно, нежели расчетливо и рационально. Но подобное обстоятельство, по нашему мнению, еще больше повысило температуру возникшей дискуссии, а также спровоцировало ряд действий и конкретных предложений, получивших широкое отражение в российских и зарубежных медиа. Противоположный, то есть более расчетливый, а потому более циничный характер носила по сути провокационная публикация в печально известном французском дайджесте Сharlie Hebdo двух карикатур на тему трагической гибели российского авиалайнера в декабре 2016 г. О намеренности подобных провокационных действий французских представителей СМИ говорит и тот факт, что их подобная реакция абсолютно идентична той, которая последовала в ноябре 2015 г. в связи с терактом на борту российского авиалайнера A320 над Синайским полуостровом.

Оба рассмотренных нами варианта реакции в публичном дискурсе провокативны по сути, но различны по степени сознательного использования медийного рычага для воздействия на окружающую аудиторию. Они и есть тот самый вызов, на который с такой болезненной отзывчивостью отреагировала как сама аудитория, так и представители профессионального медийного сообщества, то есть провокация реализовала свою основную функцию возбуждения полемики в обществе. Тем не менее заметим, что обсуждение фактов публикации оскорбительных для памяти погибших в авиакатастрофе материалов возникло в определенном информационном контексте, в конкретной хронологии событий и периода на календаре, что лишь усилило резонансный характер обмена мнениями и суждениями по данному поводу. Практически сформировалась дискуссионная повестка дня, где объектом обсуждения стали не достоверные факты и ход расследования случившегося трагического инцидента, повлекшего за собою гибель людей, а суждения по поводу известного всему мира события. Происходит его практическая фейкизация, то есть в центре внимания подобного тренда находится не фактология, а комментарии и мнения по ее поводу. Проще говоря, внимание некоторой, но значительной части аудитории, привыкшей к публичным высказываниям (прежде всего, в сетевых ресурсах), переключается от самого события на мнения в связи с данным событием.

Здесь мы можем наблюдать и еще одну существенную черту инфопровокации в современном публичном дискурсе – отсутствие практической реакции в части конкретных действий в связи с провокациями. На призывы наказать автора оскорбительного высказывания официальные лица ограничились порицающим комментарием, но, по сути, никак не ответили на существующее предложение, выраженное в формате сетевой петиции. И уж совершенно очевидно, что ничего, кроме резко негативных комментариев в связи с карикатурами, не удостоятся и французские журналисты. Фактом станет только то общественное порицание, которое они получат в отечественном медийном дискурсе. В данном случае мы имеем очевидный факт проявления фейковой журналистики, когда в публичном дискурсе обсуждается не сам трагический факт, а высказанные в связи с ним мнения. Проще говоря, очевидный признак подобного направления в деятельности современных журналистов есть наличие дискуссии, которая является результатом соответствующей инфопровокации, акцентирующей внимание не на обстоятельствах произошедшего, а на характере возникающих как его следствие высказываний.