Текст книги "О чем поведал попугай"

Глава третья
ПРИКЛЮЧЕНИЯ В НОЧИ

Hа следующий день у Павла поднялась температура. Неонилле Евлампьевне на какое-то время снова удалось уложить сына в постель. А вечером, вернувшись из храма, она отвезла сына на дачу.

Там-то все и произошло.

Что именно? Все дело в том, что вот уже второй год как хозяйке все не удавалось починить в доме крыльцо. И тогда через три дня, почувствовав себя лучше, Павел со своими закадычными друзьями рыжим деревенским котом Власием и щенком по имени Бобик, ничего не сказав маме, отправились в лес, чтобы найти там несколько необходимых кругляков для починки того самого крыльца.

Что уж они в лесу повстречали, оставалось загадкой до сего дня. Но они, подобно трем поросятам из одноименной сказки, прибежав домой, затаились и уже более не выходили из дома весь день.

– Ну, раскалывайтесь, куда вы тут без меня ходили и что делали? – спросила мама.

– Мы… мы хотели только принести материал для ремонта крыльца… – начал Павел.

– И что же?

– Он был там…

– Кто? – уже более строго спросила Неонилла Евлампьевна.

В этот самый момент раздался оглушительный грохот грома, и молния осветила всю гостиную.

И в дверном проеме все увидели освещенную лунным светом… гигантскую фигуру человека в темном капюшоне…

– Батюшка Сергий, вы меня чуть было на тот свет раньше времени не спровадили. Разве же можно так людей пугать? – говорила Неонилла Евлампьевна, прижимая одну руку к сердцу, а во второй руке держа стакан с водой.

– Вы уж извините меня, матушка, Христа ради, – промолвил священник. – Не думал, что так долго буду плутать по лесу в поисках вашего домика. Да и события в лесу заставили искать людей, так как нам срочно нужна помощь.

– Так что же случилось в лесу? – уже более собранно и с долей ответственности спросила староста у отца Сергия.

– Люди худые, очевидно приезжие, могильный курган вскрывают. Надо бы в милицию сообщить да молодежи из числа наших местных следопытов…

– Выходит, что это мы их видели? – вырвалось у Павла. – Трех человек в темных плащах и с огромными сумками.

– Очевидно, – ответил ему священник. – А где, в каком месте ты с ними столкнулся?

– У ручья, что в дубовой роще. Они там воду набирали…

– В дубовой роще, говоришь? – уточнил священник. – Это хорошо. Значит, где-то рядом и их лагерь должен стоять.

Неонилла Евлампьевна уже принесла мобильный телефон и вручила его священнику.

– Звоните, батюшка, бейте тревогу, созывайте наших…

Священник быстро дозвонился до нужных ему людей и, вернув Евлампьевне телефон, сказал, что всем им не велено что-либо предпринимать без милиции, которая приедет сюда с минуту на минуту…

Вскоре к дачному дому Неониллы Евлампьевны подъехала милицейская машина. Из нее вышел участковый милиционер, капитан Опраксин, лесник Фомич и недавно вернувшийся из армии сержант милиции Андрей Лебедь с настоящим автоматом на груди.

Священник ушел в лес вместе с ними.

А Павел с друзьями еще долго не спали, вслушиваясь в ночную тишину. Что-то ведь там сейчас происходило?

Батюшка Сергий, изрядно уставший и промокший, вернулся на рассвете, когда Павел с друзьями еще крепко спали.

Евлампьевна сразу же, ни о чем его не расспрашивая, принесла полотенце и отправила его в баню, где еще с вечера была нагрета вода, чтобы тот с дороги ополоснулся, а сама стала накрывать на стол.

Первым, учуяв съестное, на террасе появился рыжий кот Власий.

Священник вернулся из бани румяным и счастливым.

– Вода, поди, уже остыла… – спросила хозяйка, наливая в стакан крепкого чаю.

– В самый раз, чтобы ополоснуться и смыть грехи, – улыбаясь, ответил отец Сергий.

И с превеликим удовольствием, сотворив молитву, принялся пить свежезаваренный чай.

Кот Власий, все это время сидевший на подоконнике, в конце концов не выдержав, спросил:

– Что, так и будем, святой отец, в молчанки играть? Мы тоже живые, и у нас свой интерес имеется. Может быть, соизволите сказать, чем там все дело закончилось?

Вот тут-то уж батюшка и Евлампьевна вдосталь насмеялись.

– Ничего смешного в своих словах не нахожу! – уже обиженно промолвил кот. – Некоторые тут, можно сказать, всю ночь глаз не сомкнули, за вас, понимаешь, беспокоились…

В это время отворилась дверь. На пороге стоял проснувшийся и отдохнувший Павел.

– О ком это ты тут говоришь, друг мой, Власий? – спросил он кота. – Если мне память не изменяет, то ты храпел так, что мне все время казалось, что люстра с потолка вот-вот обвалится…

– И ты, Брут… туда же, – горестно воскликнул кот. – Конечно, малого любой может обидеть…

– Успокойся, пожалуйста, Власий, – вступил в разговор батюшка Сергий. – Никто тебя в этом доме обижать и не собирался. Мы ждали, когда все проснуться, чтобы рассказать о том, что же произошло сегодня в ночи…

– Ну, так рассказывайте же! – почувствовав людскую слабину, уже более требовательно взревел кот.

– Конечно же, но как только придут… Бобик и Творила…

– Начинается… – сказал кот и спрыгнул с подоконника. – Эту черепаху можно до самого вечера ждать… и все одно не дождаться.

Из-под стола послышался голос Творилы.

– Я всегда знала, что деревенские коты лишены элементарного воспитания…

Она уже выползала из-под стола на середину террасы. И при этом продолжала свой монолог:

– Помню, в молодости… со мной дружил один благовоспитанный кот британской породы… Он всегда кротко и смиренно ждал, пока я первая вкушала оставленное нам молоко…

– Он, поди, за всю свою жизнь серую мышь в глаза не видел… – тут же съязвил Власий.

– Естественно, потому как в благородных домах мышей не держали… – ответила ему черепашка.

– И как им это удавалось? – спросил вбежавший на террасу щенок по имени Бобик.

– Просто там не мусорили… – с достоинством отвечала Творила. – И не смахивали на пол крошек, как это делают некоторые…

– Ну вот, дожили, – уже взорвался Власий. – Мало нам Цезаря, теперь еще и черепаха будет нас учить, как жить и как есть…

– Ты снова не прав, Власий, – включился в этот разговор мальчик. – Учись у Цезаря. Он молчит, потому что прекрасно понимает цену слова. И, очевидно, помнит, что слово – серебро, а молчание…

– Молчание – золото! Золото! Золото!.. – завершил попугай начатую мальчиком поговорку.

– Спасибо тебе, Цезарь! И всем – доброе утро!

Мальчик подошел сначала к батюшке Сергию за благословением, а уже потом к своей матушке и нежно поцеловал ее в щеку.

– Выстрелы в ночи… – вдруг сказал попугай.

Неонилла Евлампьевна бросила тревожный взгляд на священника.

– Да! – ответил тот. – Было дело! Когда машина с этими беспредельщиками хотела проскочить мимо нас, то наш храбрый милиционер Андрюша несколькими точными выстрелами прострелил им шины… А в целом все завершилось благополучно. И могильник наш сохранили, и изъяли ценности, которые они награбили в соседнем районе…

– Жаль, что нам не пришлось участвовать в этой благородной операции, – с грустью произнес Бобик.

– У вас еще вся жизнь впереди, – сказал батюшка, почесывая щенка за ухом. – А само желание похвально. И свидетельствует о благородстве ваших душ.

– Наконец-то и о нас вспомнили, – пробурчал кот. – Может быть, хотя бы после этого нас наконец-то накормят?

После того как неразлучная компания позавтракала и возблагодарила Бога, все вместе начали помогать хозяйке пропалывать грядки.

И снова где-то через пару часов раздался недовольный голос кота Власия.

– Вот она, христианская любовь… трудишься в поте лица… и все одно плохой, а если что и попытаешься спросить, то неминуемо быть тебе еще и битым…

И заканчивал свою тираду уже под общий хохот всех, кто в тот момент трудился в огороде.

– Все! – сказала, отрываясь от грядки, Неонилла Евлампьевна. – По просьбе страждущих объявляется небольшой перерыв на полдник.

И тут Власий уже вовсю возликовал:

– Милостивый Господь услышал мои стенания…

Они пили молоко с пышными, загодя испеченными ватрушками и пригоршнями ели лесные ягоды.

Потом с помощью батюшки Сергия отыскали в лесу необходимый материал для починки крыльца и уже все вместе, помогая друг другу, наконец-то его подремонтировали.

Потом был ужин.

В тот вечер уже никто более не шутил, и вскоре в доме наступила полная тишина.

Глава четвертая
КЛАД

Утром к дачному домику подъехал участковый Опраксин.

– Мир вашему дому! – входя во двор, басовито произнес капитан, памятуя, что Неонилла Евлампьевна, кроме того что хлебосольная хозяйка, является еще и старостой церковного прихода.

– С миром принимаем! – ответила Евлампьевна, спускаясь к нему навстречу с дачного крыльца. – Не желаете ли водички со святого источника?

– Не откажусь! – сказал бывший милиционер, а нынешний полицейский, обтирая платком кряжистую шею.

– А может быть, потрапезничаете с нами чем Бог послал? – снова поинтересовалась хозяйка дома.

– И от этого не откажусь.

Скоро они уже вместе сидели на террасе. Капитан нахваливал холодный борщевик, а Евлампьевна знай подкладывала в его тарелку сметаны.

Когда первое ощущение голода немного улеглось, Опраксин расстегнул верхнюю пуговицу кителя и прислушался к процессам, что происходили в желудке…

– Что? Болит? – уже с тревогой поинтересовалась Евлампьевна.

– Не беспокойтесь, все в порядке, – ответил он. – Помню, бабка мне всегда в таких случаях говорила: «Ну, вот, теперь можно и с голодными ровняться…»

– Так может быть… я добавлю. Вы не стесняйтесь, – встрепенулась хозяйка.

– Это у нас в роду шутка такая была. Мы же все кряжистые, рослые были… Нам чугунок – что плошка.

Он посмотрел вокруг. Увидел розы удивительной красоты, обихоженные грядки.

– Хорошо у вас здесь! Культурно! – начал Опраксин. – Кстати, здесь ведь, почти на этом месте, некогда усадьба барская стояла.

– Здравствуйте! – сказал, обращаясь к участковому, вышедший на террасу Павел. – Какая, чья усадьба? – с интересом спросил он.

– Господ Лесиных… Непростые были люди…

– И что же в них было непростого? – снова спросила милиционера уже Евлампьевна.

– Все клады искали. Особенно преуспел в этом их младший отпрыск Викентий Лесин.

– Клады?! – с восторгом вымолвил мальчик.

– Не совсем клады… Они курганами усыпальными интересовались. К ним каждое лето из столицы какие-то «археологи» приезжали и тогда всех крестьян запрягали в работу. Мы узнали об это совсем недавно из обнаруженных дневников служившего здесь еще с дореволюционных времен местного священника – отца Леонида.

– А мы думали, что это только сегодня интерес у «черных археологов» к нашей земле появился, – сказала Неонилла Евлампьевна.

– Это уже своим чередом. Как в центральной прессе появились сообщения о культовых камнях и неких сокрытых святилищах на нашей земле, так сюда любители наживы и потянулись.

– Это понятно, а что же стало с усадьбой Лесиных, что стояла здесь?

– Так сожгли крестьяне после революции. А уже после войны тракторами разровняли здесь все вокруг, чтобы правление и клуб для нового колхоза построить… Однако работа та остановилась.

– Что так? – уже не без интереса спросила его хозяйка дома.

– Была здесь у господ часовенка деревянная, аккурат метрах в ста от вашего дома, значит, стояла… И вот в одну ночь вдруг исчезла.

– Как исчезла? – снова вопросила участкового Неонилла Евлампьевна.

– Говорят, что вроде как враз под землю ушла. Да так глубоко, что и креста не было видно. А на месте том что-то наподобие болотца образовалось. И источник сильный забил, русло которого аккурат по земле планируемого нового колхоза прошло. И как уж этот источник ни цементировали, какие только отводы ни делали, не желала вода того места людям уступать. Пришлось тогда людям уступить. А вот как в трех километрах отсюда колхозное правление построили, то вода сама уже свое русло поменяла… Такие вот дела.

Участковый огляделся. Вокруг сидели и внимательно его слушали все обитатели дачного домика: хозяйка с сыном Павлом, рыжий кот Власий, щенок Бобик, черепашка Творила и сидевший в своей клетке красавец-попугай Цезарь.

– И что слышно, находят что-нибудь? – снова вернулась хозяйка к ранее обозначенной теме.

– С такой техникой… Современные кладоискатели сегодня, даже не начиная копать, уже знают, что под землей – серебро или простая железяка.

– Ну, это все еще ничего не значит, – с убеждением промолвила Евлампьевна. – На все воля Божья. Что-то и дается людям в руки, а что-то до сей поры остается как бы на сохранении, – говорила, словно рассуждала, Неонилла Евлампьевна.

– Это вроде бы как «на черный день» для праведников? – улыбнулся Опраксин. – А что? Все может быть. Вот помню, как-то пошли мы к местному батюшке Сергию перечень икон в его храме составить. Приказ такой пришел из области, чтобы все ценности на фотопленку переснять, чтобы потом искать легче было. Батюшка с нами не спорил, дал все сфотографировать. И вот что любопытно. Поверите ли, как ни пытались мы лежавшую там плащаницу сфотографировать – все аппарат наш осечку давал. Чуть в сторону снимаем – вспышка, в другую сторону повернулись – и тут тебе пожалуйста, готов снимок. А как объектив фотоаппарата снова на плащаницу нацелили – снова осечка за осечкой у него выходила. И так минут десять мы бились, а снять так и не удавалось. В конце концов первым не выдержал батюшка.

– Не мучайтесь, – говорит он нам. – Все одно, видно, уже не получится.

– А клады? Действительно их тут находят? – снова спросил Опраксина уже Павел.

– Сейчас если и найдут, то все молчком. А вот раньше был один такой случай, мне о нем еще мать рассказывала. Была в лесу заброшенная деревня, Поповкой называли. Ягод там видимо-невидимо. И вот однажды молодой парень по имени Григорий – сын бабки Феклы – пошел в ту сторону за ягодами, да нечаянно наткнулся на яму диаметром метра под два… вроде как просевшую слегка. А в ней присыпанное песком что-то блестит. Отвалил он той земли, а там утвари церковной, ценностей столько, что глазами не объять. Ему бы взять что для нужды или батюшке местному об том сказать. А он сам за телегой побежал. Пришлось ему соседа с собой звать, так как своей-то телеги у них не было. Едут, но Гришка до поры не говорит, для каких таких целей ему телега в лесу понадобилась. Приехали. Увидел тот сосед золото, что в яме лежало. Какие уж мысли в его голове зародились, не знаю, но в тот же миг стало то золото словно бы само в землю уходить да песком присыпаться.

Сунулся было за ним сосед, да чуть и его самого не погребло под песком, Гришка насилу его вытащил.

– Видимо, помыслы у того соседа нечистыми оказались! – предположила Евлампьевна.

– Возможно, что и так, – ответил, поднимаясь из-за стола, участковый.

– И что же было после? – поинтересовался Павел.

– На следующий день вернулись они туда уже с мужиками и лопатами…

– И? – снова спросил мальчик, провожая Опраксина до крыльца.

– Понимаешь, места того они никак уже найти не смогли… Все кочки враз одинаковыми стали. Так ни с чем и повернули домой. Местные мужики потом долго над ними подтрунивали. Однако же засиделся я тут у вас. Пора и честь знать.

Попрощался и уехал.

Тут-то все и началось.

И часа не прошло, как Павел, собрав необходимый инвентарь, отправился искать клад.

Когда Евлампьевна вернулась из бани, где стирала белье, на террасе был лишь Цезарь.

– И где вся команда? – спросила она у попугая.

– Пиастры… – только и ответил попугай.

– Ну, кому-то сегодня достанется… – сказала она и вернулась в баню.

А в это время под чутким руководством кота Власия Павел уже копал землю…

– Копай, Павлуша, копай… Чую – здесь клад должен быть…

Перепачканные и измазюканные, они вернулись домой, когда солнышко уже садилось за горизонт.

Евлампьевна сидела за столом и пила чай. Павлуша подсел было рядом, бросив голодный взгляд на оставшуюся с утра ватрушку, но протянуть руки не посмел, ожидая возможный нагоняй от мамы.

– Мамочка, прости меня Христа ради… – сказал он, смиренно опустив свою голову.

А потом, бросив взгляд на Власия, хотел еще что-то добавить…

Но кот опередил.

– Конечно! – тут же фыркнул он. – Сейчас ты скажешь, что это я вас всех потащил искать клад.

И на всякий случай обиженный кот, запрыгнув на подоконник, тут же сиганул из окна в сад.

Утром Неонилле Евлампьевне нужно было срочно ехать в город, а кот Власий так и не появился.

Бобик отправился на поиски, но следов обитания кота не обнаружил. Творила тосковала и все порывалась сама отправиться на поиски друга.

Больше всех переживал, конечно же, Павел. Он не находил с утра себе места и даже не поехал с мамой, так как считал, что кто-то из членов семьи обязательно должен был его встретить и накормить.

Но кот не пришел и к вечеру.

Ужинали все молча.

А утром снова отправились на поиски Власия.

И даже Цезарь летал вокруг дома, внимательно вглядываясь в окрестности. Но повезло, как ни странно, именно черепашке.

Творила двигалась неспешно и потому услышала сначала голос, а потом и увидела самого кота Власия, оказавшегося в западне.

Кот каким-то образом провалился в образовавшуюся со временем расщелину под чудом сохранившимися останками некогда красивой ротонды из барского парка. Но мало того, что он провалился. В этот самый момент нечто в земном пласте сдвинулось, и кот оказался как бы погребенным под каменным саркофагом. Лишь тонкая полоска света, а значит, и поступающий воздух, до поры гарантировали ему жизнь.

Павел с мамой, в конце концов обнаружившие место пребывания Власия и прибежавшие ему на помощь, как ни старались, сдвинуть ту плиту не смогли. Тогда Власий, сидевший так уже второй день, начал истошно вопить:

– Замуровали! Не ко двору я вам пришелся. Необразованный, понимаешь! Гибели моей все хотите. Так бы честно и сказали… я бы и сам ушел… Меня уже давно на телевидение приглашали…

И что-то еще в этом роде.

Приехавшие по просьбе Неониллы Евлампьевны специалисты из службы спасения «911» с помощью ломов попытались приподнять каменную плиту, уже давно присыпанную толстым слоем земли, но и они не справились. И лишь к обеду, да и то с помощью трактора, удалось чуть сдвинуть это, как оказалось, мраморное покрытие, и под ним…

Под ним были обнаружены… Нет, Власий не в счет…

Под каменным покрытием были обнаружены хорошо сохранившиеся ступеньки, что вывели спасателей во главе с Неониллой Евлампьевной к некому тайному схрону. Его открыли уже без труда. И глазам открылся оставленный, очевидно, сразу же после революции настоящий клад: церковная утварь, иконы, старинные книги…

Срочно пригласили батюшку Сергия и участкового милиционера Опраксина.

Пока извлекали ценности и составляли их опись, Власий уже вызвонил корреспондента с местного телевидения и вовсю комментировал события, связанные с обретением, якобы им лично, уникального старинного клада.

– Я всегда знал, что в этих местах существуют захоронения, – самоуверенно разглагольствовал кот перед объективом телекамеры. – И единственная сохранившаяся еще с дореволюционных времен барская ротонда давно привлекала мое внимание как специалиста по поиску всяческих кладов… Не обошлось, конечно, и без происков неких темных сил… В тот самый момент, когда я уже почти наткнулся на ценности, кто-то попытался замуровать меня в этом склепе… Спасибо специалистам службы спасения, которые вовремя пришли мне на выручку…

Вечером названные друзья все вместе сидели у телевизора и слушали хвастливые речи Власия.

– И тебе не стыдно? – спросил кота Павел.

– А что я такого сказал? Разве это не правда? Посидели бы с мое в том склепе… и не такое бы на радостях сказали…

– Это у него от радости крыша поехала! – уточнила черепашка Творила.

– Оставьте Власия в покое, – сказала Неонилла Евлампьевна. – Все хорошо, что хорошо кончается. И Власий спасен, и церкви ценности вернули.

– Слава Тебе, Господи! Слава Тебе! – воскликнул Цезарь.

А потом у наших друзей был ужин, прогулка по саду и сладкий сон…

Утро следующего дня было удивительным. Солнышко коснулось края берез, и от этого нежного соприкосновения рассыпалось миллиардом солнечных зайчиков по земле, заглядывая в дома, проникая в глубины озер и рек, опускаясь до самой земли, чтобы пробиться сквозь хвойные чащи и, отражаясь в россе, уже высветить и согреть своим теплом пробудившуюся от сна землю.

Но что более всего удивило небесное светило, так это то, что вся компания уже сидела на речке… Павел с друзьями сегодня удил рыбу.

Творила только еще подползала к реке, щенок уже носился за пробудившимися бабочками и кузнечиками. Власий же сидел в ожидании первой поклевки и мечтательно рассуждал.

– Первую рыбку, конечно же, нужно будет отдать мне… как инициатору похода. Вторую отнесем Неонилле Евлампьевне, чтобы она успела сварить нам уху. Третью мы снова дадим мне, потому что…

И тут поплавок весело заплясал по воде и глубоко нырнул под воду.

– Тащи! – тут же закричал Власий.

Павел поторопился дернуть удилище и… рыбка сошла.

– И где вас таких только делают? – с огорчением пробурчал кот.

– Не нужно было кричать мне под руку, – ответил ему мальчик. – И вообще…

– Что вообще? Начинается, сейчас мне еще прикажут и удалиться. Я, понимаешь, всех разбудил, место прикормил, а теперь, как начался клев, так сразу же стал не нужен… Благодарствую! Другого от вас и не ожидал… – и сделал вид, что собирается уйти с реки.

Но в этот самый момент поплавок так сиганул под воду, что Власий даже потерял дар речи… и лишь с трепетным ожиданием смотрел на реку, уже догадываясь, кто мог так основательно схватить наживку.

Павел сделал подсечку и почувствовал, что рыба на крючке. Удилище выгнулось дугой. Все вмиг оказались на берегу и безмолвно смотрели на то, как Павел ведет поединок с рыбой.

Первым не выдержал Власий.

– Дай ей слабину, измотай, пусть глотнет немного воздуха… И только тогда начинай подводить к берегу.

– Помню, – вступила в разговор Творила. – Мой хозяин как-то выловил огромного сома… Чтобы проползти от его хвоста до пасти, мне понадобился почти час…

– Помолчите, друзья! – попросил их Павел, уже изрядно вымотанный поединком с рыбой. – Берегите силы, они нам еще понадобятся…

– Чтобы съесть рыбу? – поинтересовался Власий.

– Чтобы донести ее до дома и подарить маме, – ответил ему мальчик.

– Вот и договаривайся после этого с людьми… – и кот пропел известный всем куплет из мультика: – «Кто людям помогает, тот тратит время зря. Хорошими делами прославиться нельзя…»

Но и рыба, видно, стала сдавать. Павлу все чаще удавалось выпроводить ее на поверхность, где она наглоталась воздуха. И вот крупная щука уже на берегу.

Понимая, что съесть ее не удастся, Власий выступил со встречным предложением.

– А что если мы ее отпустим к деткам малым… И она выполнит любое наше пожелание.

Все молчали.

И тогда кот обратился к щенку.

– Бобик, какое у тебя самое заветное пожелание?

– Выспаться! – честно ответил тот.

– Как это все приземленно… Ну да ладно. А ты, черепашка Творила? Что бы ты хотела попросить у нашей щуки?

– У меня и так все есть, – ответила черепашка.

– Ну да! Свой дом, что всегда при тебе. И капустный лист… Понятно. Что еще нужно, чтобы спокойно встретить старость… О каких же еще материях может рассуждать та, у которой и так все есть?

И уже обратился к мальчику.

– Может быть, у тебя есть заветное желание?

– Есть! – ответил мальчик.

– Какое же? – спросил его кот.

– Ты все одно его не одобришь! – ответил мальчик.

– Только прошу, не переходите на личности. С самого утра меня все только и обижают. Лучше бы я умер вчера в том склепе… Интересно, что бы вы говорили на моей могиле?

– Правду и ничего кроме правды! – сказал мальчик, поднимая щуку.

– И в чем же состоит эта ваша правда? – тихо спросил кот Павла.

И тут раздался голос Неониллы Евлампьевны.

– Дорогой наш Власий, мы все тебя очень любим, и нам будет не хватать твоих мудрых советов и помощи в ведении нашего общего хозяйства…

– Женщины меня всегда любили… – сказал довольный кот и подбежал к своей хозяйке.

А Неонилла Евлампьевна держала в руках удивительной красоты ошейник, на котором была металлическая табличка с выгравированным текстом: «Сей кот по имени Власий является непременным членом семейства Неониллы Евлампьевны и ея сына Павла Доброхотовых».

Не успел Власий прийти в себя от той трогательной надписи, как ему перепала еще и часть уже разделанной щуки, выделенная коту щедрой рукой Евлампьевны.

Такого подарка он никак не ожидал и, отобедав, отправился на Павлушкину кровать, где вольготно разлегся, после чего предался размышлениям о превратностях своей судьбы…

После обеда в гости к Неонилле Евлампьевне пришел батюшка Сергий. Он принес торт и последние новости, связанные с обретением церковных сокровищ.

Все сели пить чай. Но вот прокричал петух, который вот уже какой год живет у Евлампьевны.

– И что мы его держим? – задался философическим вопросом кот Власий. – Кур нет, сам он яиц не несет. Одно только и слышим, что крик по утрам…

Друзья переглянулись.

– Мой петух для меня – давно постоянный укор со стороны соседей, – сказала Евлампьевна, обращаясь к батюшке.

– Мам, действительно, зачем мы держим этого крикуна? – спросил Павел.

– А как ты сам думаешь, сынок?

Павел в недоумении пожал плечами.

– Вообще-то брала я курочку… – начала свою историю Евлампьевна. – Нежила ее, холила, оберегала… Курочка подрастала. Я нарадоваться на нее не могла. В какой-то момент купили мы несколько молодых петушков для откорма. Поместили их в одном месте, и такие баталии тут начались! Чем им моя курочка не пришлась по нраву – не понимала. Смотрю, тюкает ее каждый кому не лень. В конце концов терпение у меня лопнуло. Взяла всех петухов и отсадила отдельно. Ну все, думаю, успокоятся теперь все. Закрыла двери курятника и не успела еще и двух шагов сделать, как из-за закрытой двери раздался петушиный крик.

– То есть? – не понял батюшка.

– Да и я сначала не поняла… – отвечает Евлампьевна. – Открываю дверь, а моя курочка устроилась на вершине насеста и… победно кукарекает…

– Выходит, вместо курочки… взрастили петушка… – подытожил священник.

– Выходит, – ответила Евлампьевна. – С той поры и нянчусь с ним. Ну а если серьезно, то напоминает он мне тот момент, когда будущий апостол Петр трижды отрекся от Христа и каждый крик петуха был укором для него.

– Мы сегодня, к сожалению, постоянно отрекаемся от Христа, – поддержал ее батюшка.

– …И никогда за всю свою жизнь не плакали, как это сделал Петр, – заметила Неонилла Евлампьевна. – В какой-то момент я поняла, что этот вот петушок своим пением как бы постоянно спрашивает меня: «Помнишь ли ты еще Бога? Поступаешь ли во всем осмотрительно?»

– Так что смотри, Власий! – вступил в разговор мальчик. – Если с петушком что-то случится…

– Снова Власий! – отозвался расстроенный кот. – Еще час назад в любви клялись…

– Не дуйся! – сказал священник. – А история действительно трогательная и нравоучительная. Как часто, друзья мои, мы забываем обеты, данные нами Богу при таинстве крещения, и вспоминаем лишь, когда уже поздно бывает что-либо исправить… Как часто забываем благодарить Того, Кто нас милует и питает…

– Кстати, батюшка, что же стало с теми сокровищами, что мы нашли с помощью Власия? – поинтересовался у священника Павел.

– Книги и утварь нам вернули без слов. Иконы передали в музей. А вот те драгоценности, что там находились, пойдут государству. Правда, вам как обладателям сей находки будет причитаться определенный процент…

– Заживем теперь! – размечтался кот Власий. – В Париж поеду…

– Почему именно в Париж? – с удивлением спросил кота мальчик.

– Родня у меня там… – горделиво заявил Власий. – Не хотелось вам до поры говорить, да теперь уже скрывать нет смысла…

– И кто тебе об этом сказал? – снова поинтересовался Павел.

– Тетенька с телевидения, что у меня интервью брала… – начал кот.

– И что же она тебе сказала? – вступила в разговор заинтересованная Евлампьевна.

– Что рыжие коты там нынче в моде… – отвечал ей Власий. – У нашего президента в любимчиках, значит, – пес, а у ихнего в почете – рыжий кот… Да и мой заокеанский дружок Гарфилд тоже нашенской породы…

Друзья молча переглянулись.

– Хорошо! – сказала тогда решительно Неонилла Евлампьевна. – Пусть будет по-твоему, но сначала, до того как ты уедешь, будь добр поймать ту мышь, что вчера завелась у меня в кладовке…

– Для этого есть мышеловка! – горделиво парировал ей в ответ Власий. И, уже кивая в сторону отца Сергия, добавил: – К тому же и батюшка вот говорит, что негоже проливать чужую кровь… И потом, сейчас модно быть вегетарианцем…

Возникла пауза. Но Евлампьевна быстро справилась с собой.

– Вон из моего дома, неблагодарное животное… – начала она.

– А вот этого, извините, уже не получится. Сейчас равноправие… И мне тоже часть жилплощади полагается. Хотя… Я согласен на раздел. Мне и мансарды хватит…

Новая пауза была уже продолжительнее. Все обдумывали слова кота.

И тут он, что называется, добавил масла в огонь.

– А то ведь можно и телевидение сюда снова пригласить. Пусть весь мир увидит, как нас, рыжих, в демократической России беззастенчиво дискриминируют…

– Ну, теперь и мое терпение кончилось! – сказал Павел и приподнял Власия за шиворот.

– За что? – вопросил испугавшийся котяра.

И пока деликатный Павлуша подбирал необходимые слова, раздался голос Цезаря.

– Иуда! – презрительно вымолвил тот.

И все с ним согласились.

– Я больше не буду! – жалобно простонал Власий, понимая, что оказался в полном одиночестве. – Простите меня, Неонилла Евлампьевна, пожалуйста! Я взаправду больше не буду так себя вести…

И тут раздался голос черепашки Творилы.

– У Власия действительно от клада крыша поехала…

И все весело рассмеялись…

– Думаю, – начал батюшка Сергий, – что черепашка наша снова права. То золото, что часто лишь чуть забрезжит на горизонте, уже ломает судьбы и полностью ослепляет людей. И на нем действительно наслаивается слишком много человеческого горя и даже крови.

– Еще и жадность как серьезный порок! – добавил Павел.

– Все верно, мой мальчик. А теперь давайте поднимемся и возблагодарим Бога, попросим у Него умягчения нашим сердцам, единения их в любви и согласии.

И еще долго в тот вечер звучали в доме слова детских и в чем-то наивных, но искренних молитв Павлуши, обращенных к Творцу.