Текст книги "Оператор совковой лопаты"

Глава 1
Прибыл

Стоя на куче строительного мусора и сжимая в руках черенок лопаты, Мишка озадаченно озирался по сторонам. Вместо стен фургона – вокруг дремучий лес! Это что, иллюзия? Голограмма?

Повертелся во все стороны – картина не меняется. Сделал пару шагов и потрогал. То, что выглядит еловой веткой, на ощупь – еловая ветка. И пахнет хвоей.

Куснул. Вкусовые качества зеленых иголок безупречны. Шум ветра в вершинах деревьев звучит натурально. Кажется, все пять органов чувств пытаются убедить его в том, что он находится среди первозданной природы, а не на стройке в кузове фургончика, куда забрасывал сваленный в груду хлам, а потом и сам залез, чтобы сдвинуть мусор подальше.

Постоял несколько минут, ожидая, когда закончится этот глупый розыгрыш, а потом двинулся в сторону невысоко стоящего солнца. С каждым шагом чувство реальности крепло. Сосны и березы, липы и осины. Знакомые травы средней полосы. Незнакомые, впрочем, тоже – он не самый великий натуралист.

Шел все время на солнышко, чтобы не путаться. Местность рельефная: то спуски, то подъемы. Редколесье и густые заросли, участки могучих деревьев или места, заваленные выворотнями, буреломом. Гари, где сквозь траву пробивается молодой березняк.

Напился в ручейке, присел на поваленный ствол и задумался. Совсем ведь дикие места. Ни одного пня, ни одной просеки – столько леса оставалось без внимания лесозаготовителей! Столбы или дороги ему тоже не встретились. Видимо, это настоящий медвежий угол. Судя по состоянию плодов лещины, сейчас здесь или конец весны, или начало лета. А был ведь конец августа – до начала занятий в институте оставалось совсем немного.

Проследив движение солнца по небосводу, он определил, что, по крайней мере, по-прежнему находится в Северном полушарии. Значит, для выхода к людям разумнее идти на юг. Но путь может оказаться долгим, так что торопиться не надо. А надо позаботиться о пропитании. На плоды особо рассчитывать не следует, мало нынче их поспело. Придется добывать какую-нибудь живность. Пожалуй, проще всего убить змею. Лопатой это сделать несложно.

* * *

Убить как раз оказалось сложно. И разыскивать пришлось долго. Крупный экземпляр нашелся на склоне: согнувшись дугой, на поверхности большого камня возлежала довольно крупная змея. Мишку эта тварь обнаружила, едва он попытался приблизиться. Приняла угрожающую позу и… загремела погремушкой на хвосте. Вот тебе раз! Один короткий звук – и сразу весь мир в корне изменился. Кажется, такие змеюшки водятся только на Северо-Американском континенте! Причем в основном в восточной и центральной его части. Как раз в тех самых местах, где встретить заваленный буреломом лес – дело нереальное. Люди там живут довольно плотно, поэтому, отмахав пару десятков километров, обязательно встретишь хоть какой-нибудь след человеческой деятельности. А он-то прошел больше!

Итак, придется признать: фургон мусорки зашвырнул его не просто в иное место, но и в другое время. Возможно, он ошибается. Но в любом случае оптимальным для него сейчас является не передвижение в поисках выхода к людям, а обустройство на этом самом месте. «Стану новым Робинзоном», – вздохнул Мишка.

Змеюка, воспользовавшись заминкой охотника, скрылась в траве.

* * *

Жаль, что добыча ускользнула. Кушать хочется по-прежнему. Вообще-то легче всего поймать рыбу. А змеи местные, какие-то они нелюбезные. И слишком подвижные. Наверное, не стоит связываться с ними без особой надобности. Да он, в конце концов, и не серпентолог, чтобы искать ядовитых созданий в высокой траве! Мишка вернулся к ручью и побрел вниз по течению. Как же он сразу не догадался пойти по берегу! Все маленькие водные потоки сливаются в большие, а люди всегда у водоемов селятся. Надо было ему сразу топать под уклон местности, а не спешить вслед за солнцем. Правда, русло все вьется да вьется, а под ногами хлюпает. Сыро в низких местах, что тут сделаешь!

Путь занял пару часов, но вывел к вполне выразительной речушке. Если хорошо разогнаться, перепрыгнуть, пожалуй, можно. Дно и берега каменистые, течение неслабое, но и не горный поток. Вода прозрачная, и рыбу видно. Удочки с собой нет, да и не представляет он, как при таком течении ее использовать. Поплавок-то будет сносить!

Сетку он тоже не прихватил. Лопатой вряд ли что-то добудет. Говорят, умельцы руками ловят, – интересно, как? С другой стороны, окунуться не помешает, денек-то жаркий.

* * *

Вода бодрит, но она не слишком холодная, в самый раз. Рыбки в руки не даются. И вот сидит он на берегу и посматривает на вытянутые силуэты в прозрачной воде. Слышал, что в старину били рыбу острогой, похожей на копье. Почему бы не попробовать?

Вырубил лопатой подходящий стволик, очистил от веток, ошкурил, заострил конец перочинным ножом, подошел к берегу, прицелился, ударил. Мимо. Еще раз, снова мимо. Раз двадцать бил и только одну рыбешку оцарапал. Или показалось? Но распугал всех, тут никаких сомнений! Интересно, что он делал не так?

Во-первых, древко остроги при погружении в воду кажется изломанным. Таков оптический эффект, связанный с тем, что скорости распространения света в воде и воздухе различны. Но для Мишки это означает, что целится он всегда неверно. Хотя и делает поправку, но неточно, на глазок.

Во-вторых, рыбки чуют момент, когда его орудие входит в воду, и бросаются наутек. Причем всегда вперед. Понятно, что он делает упреждение, но ведь заранее не угадаешь, в какую точку бить.

Значит, нужно, чтобы рабочая зона инструмента компенсировала погрешности, возникающие при его использовании. Если бы он наносил удар толстым бревном, то вероятность накрытия цели возросла бы многократно. Однако и тут не все здорово. Бревна-то нет. И вырубать его лопатой почему-то не хочется. А потом, где взять чудо-богатыря, что сумеет молниеносно ткнуть им в воду? Сам Мишка не слабак, обычных средних кондиций молодой мужчина. Но тяжести предпочитал доверять подъемному крану. Или бригаду созывал, чтоб подсобили крепкие парни.

Но даже в случае успеха с гипотетическим бревном он не уверен в том, что добычу удастся собрать для употребления в пищу. И вообще, нечего мучить голову всякой дурью, знает он правильный ответ. Чего, спрашивается, ради Нептуна изображают с трезубцем? Одна рукоять и много острых элементов, накрывающих площадь неопределенности, неизбежной при поражении подводных целей из воздушной среды. Где тут кусты с прямыми ветками?

Кусок шпагата для шнурки, что натягивают каменщики, в кармане нашелся. Связать метлу и насадить ее на черенок – дело несложное. Вернее, хитрость плотного стягивания пучка ветвей ему хорошо известна. А потом обрезать три четверти прутьев так, чтобы остались редкие заостренные штыри, – вот тут потрудиться пришлось. Зато с первого же удара – рыбка!

Посчитал, что на ужин ему хватит трех. Четвертую добавил для гарантии. Обмазал глиной, закопал неглубоко, а сверху развел костер.

Вообще-то Мишка некурящий, но присказка: «Перекур! Некурящие удваивают темп», – быстро приучила его носить с собой и зажигалку, и пачку сигарет. Нынешние-то проселитренные табачные изделия прогорают, даже если не протягивать через них воздух. А чтобы не приставали, почему не затягивается, он в тесный кружок не лез, хотя и отдаленно не держался. Правильный выбор позиции и верная жестикуляция помогали сойти за «своего», да коли случалась надобность, мог и дымком пыхнуть.

А солнышко уже закатывается. Устроился на сухом взгорке под пушистой еловой юбкой на слежавшейся за много лет хвое. Улегся и заснул в обнимку с лопатой, на случай, если кто-нибудь проявит к нему интерес. Даже комары тут особо не донимают.

Глава 2
Осмотрелся

Проснулся на рассвете. Как раз первые птахи подали голоса. Озяб немного, но не скажешь, что замерз. Глоток воды из реки – вот и весь завтрак. В одну руку взял лопату, в другую – острогу и по каменистому пляжу направился вниз по течению речушки. Вчера он предположил, что оказался в безлюдном крае. Даже додумался до того, что угодил в Северную Америку. Но если добраться до судоходной реки, то, может быть, выяснится, что все не так уж страшно. В крайнем случае, повстречает добрых индейцев, выучится охотиться и возьмет в свой вигвам черноволосую скво.

А между тем ничего, что говорило бы о посещении этих мест человеком, ему на глаза не попадало. Тропы, ведущие к реке, явно проложены зверями, приходившими на водопой. Ни черепка, ни щепочки, ни следа ноги. В то же время в местах с влажным грунтом сколько угодно отпечатков копыт или лап. И никаких зарубок на деревьях, не говоря уж о чем-нибудь более явном.

По берегам встречались и скальные обнажения, и каменистые осыпи. За ними виднелись пологие склоны невысоких холмов или компактные низменные равнины. Мишка крутил головой, пытаясь обнаружить пещеру или промоину, где можно было бы оборудовать укрытие, но ничего подходящего глаз не отмечал. Взгляд останавливало изобилие незрелых орехов, неспелых ягод. К вечеру русло стало песчаным, а местами и глинистым. Течение замедлилось, а сама речка сделалась шире и глубже. Дно, во всяком случае, уже не просматривалось.

Заночевал на берегу широкого плеса, точно так же устроившись под елкой. Меню осталось прежним.

Следующий день опять провел в дороге. И речка вывела наконец Мишку к обширному водоему, вероятней всего – к реке, поскольку, хотя направленного течения глаз не отмечал, противоположный берег просматривался в нескольких сотнях метров, а несколько островов имели явно вытянутую форму. Как будто нанесены водным потоком. Вправо и влево обзор ограничивался поворотами. Ни лодки, ни плота, ни пристани.

Сел и пригорюнился. Один, как перст, и никому не нужен. По всему выходит, что рассчитывать ему предстоит только на себя, – кажется, именно эта мысль вдохновляла Робинзона из книги, прочитанной Мишкой в детстве. Но у того рядом оказался севший на мель корабль с необычайно полезными вещами. А тут лопата и то, что в карманах. И… куча строительного мусора, если он сумеет к ней вернуться.

Он ее собственноручно закидал в фургончик, но что там было, уже не помнил. Обычно среди обломков кирпича и засохших комков штукатурного раствора попадаются гнутые гвозди, пластиковые и жестяные емкости, ошметки бумаги, картона, обрывки шпагата. Где еще он это отыщет в предстоящем ему каменном веке? Как ни крути, надо возвращаться. Тем более что камней, основы его будущего инструментального хозяйства, в тех местах значительно больше.

Мишка встал и потопал обратно.

* * *

В дороге его кормилица-острога начала терять зубья, расшатываться и расползаться. По мере того как река становилась глубже, добычи становилось меньше. Слишком уж сильно «метла» тормозила в воде. Мишка ее несколько раз перевязывал, уменьшая сечение. Закончилось все тем, что он просто расщепил ударный конец на четыре острия, а чтобы трещина не ползла дальше, наложил веревочный бандаж. Удар у него теперь был неплохо поставлен, и места, где водится рыбка, он научился распознавать издалека.

Ночуя под елками, никогда не забывал соорудить толстое ложе из лапника. Не каждый раз эти живые шатры дислоцируются на пригорках. Обживался, одним словом, помаленьку. Даже от летучих кровососов теперь почти не страдал. Такое впечатление, что организм начал вырабатывать антидот к той гадости, что эти крылатые кровопийцы заносят под кожу. Да и интенсивность нападений заметно снизилась. Не иначе, организм стал производить и выделять через кожу… дихлорэтан?.. дихлофос?.. диметилфталат? Короче, антиперспирант, или как он называется? Отпугиватель, одним словом.

До места первой ночевки добрался без приключений. Также без труда разыскал и ручей, из которого напился. А вот выйти к мусорной свалке удалось не сразу. Очень уж деревья в лесу друг на друга похожи. Два дня прочесывал местность, пока не увидел то, что разыскивал. Первый же взгляд вызвал у него разочарование. Куча оказалась крошечной. Конечно, много ли войдет в фургончик! Он низенький, грузить удобно, за что его охотно использовали, и для разгрузки эта машинка отлучалась ненадолго. Водитель просто заезжал за угол и возвращался с пустым кузовом, поскольку мусор сваливал куда придется. Не фургон, а просто какой-то цирковой шкаф, в котором все исчезает, как у фокусника.

* * *

Ясное дело, перебрал он это все по кусочку, по камешку. Умеренно помятое жестяное ведро из-под текстурной пропитки и четыре крышки к нему оказались, пожалуй, самой весомой добычей. Еще металлическая лента от упаковки вызвала легкий намек на радость. Пара пластиковых полуторалитровых флаконов, один из которых даже с крышкой. Несколько отхваченных сварщиком обрезков арматуры, куски проводов, обрывки шпагата, пяток гнутых гвоздей. Ни слетевшей с рукояти кирочки каменщика, ни поломанной стамески, ни обрезка ржавой трубы. Бедный улов. Собственно, в ведро все и вошло. Немного прилипшего к обрывкам бумаги битума так, не отковыривая, унес с собой. И кусок засохшей шпаклевки прихватил, хотя водой после застывания она не растворяется.

Теперь следовало определиться с местом жительства. Никаких сомнений в том, чем следует заняться в первую очередь, у Мишки не возникало. Это известно совершенно точно – любая культура начинается с керамики. Так что место ему нужно такое, чтобы вода, глина и дрова оказались под рукой. А еще ему потребуется обжиговая печь, потому что в течение суток кормить жаркое пламя открытого костра – это занятие лишь для истинных пироманов.

Отклониться от надоевшей рыбной диеты ему удалось, когда он заподозрил в одной травке лук. Копнул, обмыл светлый толстый корешок, отведал – точно, лучок! Причем практически не горький. Довольно сытный, кстати. А если сварить? Пока не в чем. Вот. Стало быть, нечего прохлаждаться, надо горшки делать.

Глава 3
Надо обживаться

С местом жительства помог определиться обрывистый берег. Высота откоса здесь метров пять, угол крутого склона – более шестидесяти градусов к горизонтали. Тонкий слой почвы, травка пучками, жиденькие кустики, а внизу вдоль реки метров пятнадцать пляжа, заливаемого при подъеме воды. Мишке сразу понравилось, что в этом месте чувствуется ветер, а то среди деревьев только по шуму в вершинах да по подвижности теней понимаешь, что воздушные массы не замерли в неподвижности, а, как им и положено, заняты перемещением в пространстве.

По всему выходило, что вода этот откос больше не подмывает – унесла все, что мешало ей утекать в половодье. Выше плавный подъем местности, увеличивающийся по мере удаления от реки, был выражен слабо, постепенно переходя во вполне убедительный склон холма – бугристый, заросший лесом. В низинах на холме трава была влажной, что указывало на наличие множества родников, не вполне еще оформившихся, не собравшихся в ручьи. Сырое место, однако понимание благотворного влияния канав на гидрорежим локальных участков местности при наличии лопаты легко понижает уровень пессимизма.

Слой дерна здесь невелик, не слишком плотен, и глина расположена близко – ближе, чем на штык. А лопата у Мишки не простая. Можно сказать, элитная. Он, когда они с отцом заглядывали на строительный рынок, всегда проходил мимо места, где эта прелесть красовалась, отпугивая покупателей своей нереальной ценой. Не штык, не совок, а на буржуйский манер – ни то ни се. Легкая, блестящая, с чуть изогнутой невесомой рукояткой и зубцами на правой кромке лишенной боковых закраин лопасти.

На день рождения он получил ее в подарок, а уж потом, когда в каникулы устроился подработать на стройку, быстренько притащил ее туда. Всяческие упражнения с шанцевым инструментов работнику второго разряда поручают охотно и часто, а состояние табельного инструмента… замучился он рукоятки насаживать, так часто их ломают. Свое же сокровище никому не давал и хранил в одежном шкафчике в раздевалке.

Так что неглубокую канаву, внешне больше похожую на борозду, выкопать нетяжело. Больше внимания требовал выбор оптимальной траектории. В одном месте даже пришлось оборудовать нечто похожее на коллектор – лужу площадью около трех квадратных метров, обвалованную глиной, чтобы вода не сочилась сквозь дерн. И на двух из трех втекающих в нее ручейков так же берега гидроизолировал на несколько метров вверх по склону.

За пару дней соорудил небольшую гидросистему, собравшую сочащуюся по земле влагу в ручеек, который вывел к облюбованному месту. Ведро у откоса, там, где оборудовал глиняный бассейн с отводным желобком из уложенных на глину камней, натекало примерно за полминуты. Еще день потратил на разборку со стволами молодых деревьев, которые в процессе земляных работ пришлось удалить. Зубчатая сторона лопаты справлялась со стволиками диаметром до шести сантиметров, а росло их здесь уж слишком много. В тесноте вытянулись вверх – так что, очистив их от ветвей, получил целую груду тонких жердей, которые устроил на просушку в тени. Прямых среди них было более половины.

* * *

Гончарное дело начинается с навеса. Дождь – событие непредсказуемое, а испортить результаты многодневных трудов может в мгновение ока. Ведь самое долгое в производстве керамики – это сушка изделий перед обжигом. Обидно будет, если размочит ливнем. Жердей у него много, но нечем их скрепить. Веревочек и проволочек, что нашлись в мусоре, маловато будет. Так что пора искать липы. Их луб, как он слышал, когда-то был важнейшим источником волокон для множества изделий.

В том, что отыскал именно липу, уверенности не было. Похожее дерево. И слой камбия под корой прочный, однако зубчатая кромка лопаты со всем этим справляется отлично. Поначалу не все шло гладко, но, когда сообразил, что драть надо сверху вниз, дело пошло веселее. У кромки берега выкопал яму и устроил в ней бучило. Прижал мочало ко дну камнями, а вода сама натекла. Зачем это делается – а кто его знает? Но про вымачивание упоминают всегда.

Пока то да се, надо позаботиться о кровле. Шифер-то в эти места, кажется, не завозили. И про ондулин ничего не слыхать. Зато на толстых буреломных стволах имеется кора. Если древесина влажная и начала подгнивать, то оболочка снимается легко, словно обертка. Сырая, чуть трухлявая, она тем не менее представляет собой целую поверхность. Нести эту добычу неудобно, плотной трубой не скрутишь – ломается. Так что действовать следует без спешки.

* * *

Столбы Мишка поставил у подножия холма из стволов молодых лиственниц. Не понравилось ему это дерево – тяжелое и в работе неподатливое. Потому основными опорами были выбраны деревья, подходящим образом расположенные. К ним он и прикрепил концы горизонтальных жердей, даже три гвоздя использовал в местах, где накладывать мочальные бандажи было неловко. Двускатную крышу обрешетил жердями. Вот уж где узлов навязал, чтоб придать конструкции прочность.

Лыко оказалось не самым удобным крепежным материалом. При завязывании узла луб нередко рвался. Пришлось соображать и изобретать способ обвить один фрагмент другим практически продольно да потом еще и сильно это затянуть. Мишка инструмент изобрел типа деревянной свайки и смастерил деревянный же зажим, без которого невозможно было приложить к натягиваемому концу достаточное усилие.

Одним словом, устройство основания кровли потребовало изрядных усилий, хотя результат труда выглядел воздушно, если не сказать эфемерно. Здорово прогибался под весом работника, но держал надежно. Сложить поверх этого подсохшие листы коры и прижать их шестами, сориентированными вдоль ската, оказалось делом легким, можно сказать, приятным. Раз, два – и готово.

Только после этого Мишка подступил к облюбованному месту на откосе. Прежде всего принялся копать узкий и низкий горизонтальный ход. Глина здесь плотная, слежавшаяся. Ведром перетаскивал ее под навес, складывая с краю высокой кучей. В минуты передышки замесил в ямке и, дав пропитаться и полежать, налепил горшков, мисок, чаш, пиал. Даже пару тазиков сформовал. Все толстостенное, неровное и слегка кривоватое. Одни изделия, постояв немного, покосились под действием собственного веса, другие растрескались, но кое-что все же удалось на славу!

Слыхал он, что гончары добавляют в глину песок, но сам от этого воздержался. Во-первых, потому что не понял зачем. Говорили, что для обезжиривания, но в этой глине никакой жирности он не ощутил. А во-вторых, песка поблизости не нашлось. Там, куда он ходил вниз по реке, что-то подходящее припоминается, однако не близко.

А еще слепил улей. Маленький домик со съемной крышкой и полочкой под отверстием в боковой стенке. И рамок налепил, чтобы вставлялись внутрь. Сами рамки до момента, пока просохнут, трогать было боязно, так что оставил их лежать в том положении, в каком завершил работу над ними на щите из палочек. Рамки эти не квадратные, а почти круглые, хотя, точнее сказать, настолько скруглены в углах, что выглядят чуть сплюснутыми кольцами.

Дело в том, что пчел по окрестностям встречается – видимо-невидимо. Нельзя сказать, что в пасечном деле Мишка великий спец, скорее – наоборот. Но картинок всяких про устройства пчелиных домиков видал немало и по телевизору иногда мог пару минут посмотреть передачу по пчеловодству. С другой стороны, метод проб и ошибок еще никто не отменял. Опять же, сладенького страсть как хочется.

* * *

Углубившись в берег на пару метров, расширил пространство примерно до двух шагов, вдоль и поперек, и увеличил высоту до того, что в центре смог выпрямиться. Стенки вверху свел на конус и продолжил пробиваться дальше деревянным шестом. По прикидкам, до поверхности оставалось меньше Мишкиного роста. Хорошо, что глина здесь не сухая, а то бы задохнулся в пыли.

Одна беда – тьма кромешная. Через узкий длинный лаз дневной свет, конечно, пробивается, но сюда, вверх, уже не добирается. Вот и приходится ковыряться вслепую, получая на кепку все, чего добился упорными трудами. Однако справился. Конец жерди ушел в пустоту, так что остаток додолбил уже сверху. Это значительно веселей, когда глина не за ворот лезет, а проваливается. Канал получился прямой и почти ровный. Вокруг отверстия в земле навтыкал кольев, оплел их ветвями и обмазал глиной. Изнутри слой глины сделал потолще – может, не так быстро прогорит эта труба. Нечем ему воздух нагнетать, так что весь расчет на хорошую тягу.

Сушняк заготавливал вдумчиво, подбирая небольшие хворостины. Гореть-то этому добру предстоит долго, а подкинуть через узкий лаз удастся не многое. Заодно разработал, опробовал и ввел в обиход метод рубки дров без топора. Хворостину толщиной вплоть до тонкого бревна опирал на валун, а вторым, таким, чтобы можно было выжать его вверх на вытянутых руках, со всей дури бил по неопирающейся части дровеняки. И отскакивал, если отпружинивший камень отлетал в его сторону. Не каждый удар оказывался результативным.

Пока готовил дрова, внутренние поверхности печи высохли, и Мишка приступил к ее загрузке. Посудины располагал, подставив под них высохшие бруски глины – будущие кирпичи. Дрова укладывал тщательно, находя каждой деревяшке свое место. Стремясь сделать лаз узким, он, пожалуй, перестарался. Надо будет усовершенствовать печь к следующему обжигу.