Текст книги "Оператор совковой лопаты"

Интересно, а зачем недожена заставила всех гостей смотреть в одну сторону? Что там жена в это время поделывала? Не помнит. Раззява. Курортник. Сидит, ноги в тазике держит. А того не сообразил, что у младшей-то жены сейчас период бурного, ну, этого самого. Восприимчивость на максимуме. За четыре вечера выучилась и читать, и писать, и даже сочинять. Айн просто старше, но записку накорябать или разобрать уже тоже способна. За четыре недели с нуля – результат феноменальный.

Нельзя забывать, что он не в цивилизованном мире, а в лесистом лесу среди диких дикарей. И, видя, он должен замечать, думать, сопоставлять, вспоминать… анализировать, а не наслаждаться спокойным покоем и достигнутыми достижениями. Разиня!

Видел же, как Айн безапелляционными, можно сказать, величественными жестами рассадила носильщиков под навесом. Как потом, демонстрируя заботливость и радушие, потчевала их добротной пищей, только что в рот не вкладывала им лучшие кусочки. И при этом не мешала гостям дорогим любоваться изяществом и грацией Сайки. Привычная роль женщины – хозяйки дома. Требовательной, но заботливой. Это же маленькая психологическая увертюра.

Она опасается Лисиц, он видел. Ждет пакости. А может быть, тут работает уверенность в том, что человек, вкусивший пищу, не станет вести себя враждебно. Кажется, бытовало такое поверье в древности. Что-то он краем уха слышал об этом. С другой стороны, обычаи живут только до тех пор, пока приносят пользу. Сложно все с этими кроманьонцами. Хотя, насытившись, люди добреют.

* * *

Теперь Мишка смотрит на рельс совсем другими глазами. И на женщин. На этих доступных ему первобытных кроманьонских женщин. Недавно заметил у Сайки синяк. Они, что же, дерутся между собой?

Оказывается – да. С применением подножек, захватов, бросков. Даже руку поймать и выкрутить способны. Эти дети непросвещенного мира подметили, что Мишка «убеждает» свою любезную в необходимости поближе пообщаться совсем не так, как мужчины их племени. Более изобретательно. И довольно эффективно. Принялись перенимать то, чем он невольно поделился, добираясь до вожделенного тела.

Несмотря на то что сам он никакими единоборствами не занимался, но дрался, когда был мальчишкой. Хвастался удалью и перенимал разные приемчики. Пацаны нередко этим друг с другом делятся. Так что некоторый набор способов противодействия насилию или оказания оного у Мишки имелся. Вот теперь все, что девушкам удалось приметить, они и совершенствовали.

Не стал кокетничать, показал все остальное – не так уж много у него хитростей припасено. И несколько подлых ударов. Не ступней в челюсть или коленкой в живот – попроще. Начиная с наступить пяткой на пальцы ноги, оно и в здешней мягкой обуви работает, заканчивая пальцем в глаз. Дикари-то с детства с луком или копьем, камнем еще хорошо залепить могут или дубиной. Но на противодействие нападению человека никаких особых техник у них не наработано. То есть нет боевых традиций, во всяком случае, у Выдр.

Удар ногой по причинному месту показывать не стал. Айн, когда от него отбивается, бывает серьезно настроена.

Глава 28
Рельс

К обработке рельса готовился долго. В одиночку тут вообще делать нечего, а в ассистентах только женщины. Правда, слабыми он бы их называть воздержался, но и приглашать девчат к огненной потехе – дело неладное. Смирил, однако, свою мужскую гордость, попросил помощи. Но сначала сковал двое клещей, не на манер пинцета, а с шарниром. Тут более всего проблем ожидалось, но получилось приемлемо.

Железяку подрычажили, подсыпали под нее вал из земли, а в полуметре от конца подвели сквозной подкоп, насыпали туда угля и в четыре руки двумя веерами принялись нагонять воздух. Как ни подсыпали уголь, как ни взвинчивали темп дутья, металл не размягчился. Какое-то свечение появилось, но перерубать массивное тело Мишка не решился. При плохой пластичности да при таких размерах «поковки» только насечки оставишь. Рельсы – они ведь не из арматурной стали прокатаны.

Второй подход готовили тщательней. Дабы уменьшить теплоотдачу в воздух, все поверхности рельса засыпали грунтом, кроме обслуживаемого места, а над ним приладили свод – подходящий камень-плитняк. Уголь разожгли на глиняном колоснике. Заботы о сохранении тепла дали результат примерно через час усиленной работы опахалами. Засветилась железяка!

Взявшись за концы шеста, девчата его серединой сволокли назад верхнюю плиту, а Мишка ударил. Топором. Изо всех сил. Это у него теперь получается отлично. С четвертого удара отсек. Пока женщины гасили разлетевшиеся угли, перевернул отделенный кусок, быстренько подровнял, оттянул торцевой участок на одной половине подошвы, а во второй бородком пробил сквозное отверстие. Все. Остыла поковка. А у него теперь есть неплохая наковальня. Работать он будет на нижней стороне рельса, на ровной площадке.

Потом гасили друг на друге штаны, смазывали ожоги и чувствовали себя счастливыми. Следующие куски «отрезались» легче, так что инструментов себе Мишка наделал из самой лучшей стали. И наковальню с рогом отковал, и зубил, и рубаночных железок, тесачков, топориков. Хорошие плотницкие топоры тоже не забыл, он ведь уже набил руку. Кувалды, ручники, молотки – потешил он свою истосковавшуюся по нормальной стали душу. Половину рельса извел.

А потом из того, что напеклось в его ни на минуту не останавливающейся печи, из рыхлой, как он теперь понял, стали он наковал и ножей и наконечников. Мастерство-то резко возросло. И инструментальная вооруженность.

А засушливое жаркое лето не обещало ни ягод, ни орехов. Так, всего понемногу. В качестве лакомства, пожалуй. Мед, хотя заселено было одиннадцать ульев, тоже собирался медленней, чем в прошлом году. Весной хорошо взяли, а потом дело замедлилось. Зато злак из невышелушенных крупинок на увлажненной почве дал полтора ведра зерен еще в начале лета. Все, что собрали, – посеяли. Мишка пробуравил в тростине сквозной канал, через него семечко не нагибаясь можно было бросить прямо в бороздку, проведенную подсекателем. Женщины все полянки на склоне, где роднички увлажняли почву, этим манером засеяли. Одна рыхлит, выпалывая старую траву, а вторая семена вбрасывает. И ногой засыпает, если не провалилось.

Так это все еще раз выросло и созрело. И мешки мочальные плести пришлось срочно. Одним словом, крупы и вяленой рыбы заготовили много, если что – род зиму продержится.

Глава 29
Ночные гости

Сайка пятый день пропадает на охоте. Айн выглядит озадаченной. А Мишка соорудил плетеный домик. Не беседку, а укрытие, способное защитить от стрел. Прозрачный, с редким после чистки подлеском, лес на склоне над землянкой – неплохое место для обороны. Лето подошло к концу, и визит Болотных Лисиц не за горами. Нет никаких сомнений в том, что набег будет проведен ночью. Скорее всего, в предутренний час. А быть застигнутым врасплох не хочется.

Лучше всего, чем оборону городить, было бы просто сказать будущим грабителям: «Питамакан знает о ваших преступных намерениях и пакость безнаказанной не оставит». Скорее всего, они бы одумались и налет отменили. Да вот где же их искать? Если и бродят неподалеку, так прячутся. Знали бы эти дикари грамоту, можно было бы транспарант написать и на видном месте растянуть. Жаль, что народ тут такой темный.

У Мишки и Айн отличные луки. Из плетеного бастиона окрестность простреливается нормально. Самое близкое укрытие для атакующих – навес, что у входа в землянку. До него отсюда тридцать шагов. Можно еще прятаться за отдельно стоящими деревьями. Но ближние метров десять открыты для обстрела сверху. Домик-то установлен на помосте, закрепленном на трех деревьях на высоте в два человеческих роста. Здесь запас воды, древесного угля, керамическая жаровня и несколько меховых одеял. Стены из кроманьонского лука не пробить. Подходы, да и само подворье, хорошо просматриваются. Тут и ночуют. Утром выбираются с оглядкой и днем не столько работают, сколько озираются по сторонам. А по ночам – прислушиваются.

Бесшумно до них не добраться. И оказать сопротивление они вполне способны. А то, что интересует Лисиц, припрятано так, что быстро не отыщется. Даже вход в туннель-кладовую поискать придется.

Из лука Мишка стреляет значительно хуже женщин. Долго прицеливается и стрелы кладет не так точно, как они. Но через раз опасен в пределах полусотни шагов. А на входе в холодные сени после заката настораживается западня. И еще несколько сторожевых приспособлений приготовлено.

Ночные звуки для Айн – открытая книга. Она частенько приподнимает голову и прислушивается. Хотя охотники-кроманьонцы вряд ли станут топать или трещать ветками. Так что приходится посматривать в противоположных направлениях. Картина тьмы ночной не содержит даже теней, она равномерно черна. Луны на небе нет, а звезды нынче тусклые.

Сон некрепок. Полудремота в неудобной позе. Нарочно днем покемарили по очереди, чтобы ночью сон не наваливался. Который уж день они так. Мишка размышляет о ножницах. За последнее время его кузнечное мастерство настолько возросло, что изготовление тисков уже не кажется невыполнимой задачей. Не винтовых, ясное дело. Клиновых. С немалым количеством деревянных элементов. Потом, как наладит их, сделает рубанок. Деревянную часть, при всей ее простоте, изготавливать нужно точно и тщательно. А там и за ножницы возьмется.

Борода мешает – спасу нет. Ножом резать ее откровенно больно. А у местных кроманьонцев она с юности выщипана. Или есть в этом некая хитрость? Спросит Питамакана, если дождутся они его раньше, чем Болотные Лисицы их поубивают. Кстати, вот и они.

Сработала западня у кузницы. Кадильце с углями опрокинулось на горку сухой травы, тонких веточек и мелко нащипанной коры. Мишка слышал, как оно рухнуло от рывка веревочки, на которую бесшумно наступила нога человека. Минута, и тоненький язычок пламени скромненько так обозначился метрах в двадцати. И, кажется, что-то осветил. Такое, чего там раньше не было.

Щелкнула тетива, это Айн выстрелила на зыбкий контур. Всхрюк какой-то сдавленный донесся. Пламя быстро крепнет, слепит привыкшие к темноте глаза, но еще несколько невнятных движений обозначилось. Одно из них – прямо у них под ногами. Это Мишкин клиент. Отодвинул в сторону щиток и… это, кажется, был горшок Кряна. Попал, тут некуда промахиваться. И охнули внизу внятно.

Тишина. Неподвижность. Вроде как и нет никого. Кроманьонцы отлично прячутся. А костерок разгорается. Вот и проясняется кое-что. За тем плетнем очень удобно укрываться, если на тебя смотрят со стороны пламени. А если отсюда, то кое-что видно. Ну, это тоже Мишкина цель. Потому что неподвижная, крупная и недалеко. И стрельнет он не из малого лука, а из большого. И не тупой стрелой для перепелок, которым Айн отоварила первую тень, а гусиным двузубом. По кромке ягодицы вскользь.

Отлично попал. Видно, как ковырнуло. Пораженный взвизгнул, вскочил и удрал. Изменила ему охотничья выдержка. И еще двое слева умчались, одного Айн угостила в бок. Опять тупой била, видно по отскоку. Болотные Лисицы – они понятливые. Сразу из многих мест выпрыгнули и удрали. А тот парень, что получил горшком, тоже ушел.

Разгорается костер. Там дров на полчаса, не меньше. Мишка и Айн сохраняют неподвижность и внимательно посматривают по сторонам. До рассвета еще не близко. А Мишка думает совсем не о ножницах. Год тому назад этот мир казался пустынным, а теперь он наполнен такими событиями, какие волнуют человечество во все времена. Множество племен дружат и враждуют. Отнимают что-нибудь друг у друга, прогоняют, мстят. Делают на зиму припасы. В холода ждут тепла, а в жару – зимних морозов.

И здесь есть даже своеобразная внешняя политика. Сегодня они не убивали Лисиц потому, что из-за мести люди этого коварного племени способны потерять разум. Тогда их действия могут стать непредсказуемыми и опасными. Так ему объяснила Айн. А получив отпор и обидные, но не смертельные раны, они сообразят, что их тайное намерение ограбить кузницу – более не секрет. Что Выдры наверняка не оставят это нападение безнаказанным. Его дикая первобытная кроманьонка в очередной раз сумела удивить своего образованного и просвещенного «плохого охотника».

Глава 30
Дневной гость

Светает. Айн спит, завернувшись в одно одеяло с сыном. Мишка на цыпочках перемещается по плетеному домику и по очереди в разные амбразуры разглядывает окрестности. Снаружи его гарантированно не видно. Вообще-то Лисицы коварны. Они совершенно не обязаны поступить так, как просчитала жена. Могут ведь замереть в укромных местах, которых достигли под прикрытием темноты, дождаться появления хозяев из укрытия и выйти к ним навстречу со словами: «А вот и сюрприз». Обнаруженные налетчики демонстративно убежали, а остальные спрятались.

Так что посидят они пока в своем плетеном блокгаузе. Жалко, однако, горшок. Только приучили пацана, а оно вот! Хотя, может, и уцелел. Падал всего пару метров, угодил на мягкое.

* * *

До полудня дремали и развлекали сынишку. Тихо было вокруг. Птички слегка оживляли картину и, похоже, никого не подмечали. А потом с холма спустился незнакомый мужчина. Открыто подошел и сказал: «Эгей!»

Айн глянула, улыбнулась и, отвалив люк в полу, спустила лестницу.

– Это охотник Лесных Шакалов.

– А что ему нужно?

– Он скажет, когда поест.

* * *

Криволапый Барсук, так воспринял его имя Мишка, оживленно болтает с хозяйкой, которая занята стряпней. Хозяин не понимает ни слова, но без дела не сидит. Печку растопил, сбегал за указанными корешками на грядку, крупы принес, рыбку покрошил. Горшок заправили быстро и теперь ждали, когда сварится. Голодные все.

Пока наметилась пауза, жена пересказала содержание беседы. Гость жаловался на сухое лето, на то, что в лесу мало плодов и дичи, что дичь тощая, что зима будет трудная. Потом рассказал о своей утренней встрече с охотничьей группой Болотных Лисиц, которым не сопутствовала удача. Ничего не добыли, один попу поранил, а второму упавшее дерево повредило плечо. Барсук вправил. Тут и похлебка поспела. Навалились.

Дело у гостя оказалось – проще некуда. Он узнал, что тут хорошие ножи делают. Так ему их надо. Много. Мишка внутренне взвыл. А ведь такое было тихое место. Хорошая жена, вторая подрастает, сынок пошел, и всего полсотни соседей, что заходят пару раз в год, чтобы помочь по хозяйству. А теперь тут просто какой-то проходной двор, и всем от него чего-то надо. Какие, интересно, еще племена по окрестностям бродят? И вдоль реки живут?

Понятно, что эти сетования переведены не были. Супруга только буркнула, что Лесные Шакалы – честное племя. И с Выдрами всегда жило в мире. Потом принесла несколько ножей, шил, крючков, резаков.

Гость выложил на стол металлический нож. Хорошая медь, чистая и мягкая. Окисление заметно, и видно, что изрядно сточен. Стало быть, ни в какой Мишка не в Америке. Наверное, в Европе. А изделие это наверняка из Древнего Египта попало сюда через сотые руки. Наверняка цену за него заломят несусветную.

Вообще-то штука эта не сильно интересная. Разве что как-нибудь соединить те сернистые газы, что образуются при обжиге самородков, с медью, кажется, купорос должен получиться, а из него выйдет бордоская смесь, которой посадки от вредителей опрыскивают. Но он вполне может обойтись без бордоской смеси! И вообще, у него все есть, он живет хорошо, отстаньте от него все.

Айн принесла козинаки. Потчует. С прошлого года сохранила, хоть и лакомка! Значит, случай сильно важный. Хм! Для любимой нельзя не постараться. Переключил мозги на другую волну. Наделает он ножиков. Не в два счета, конечно. И остаток рельса для чего-нибудь другого сбережет. Даром отдавать тоже не дело. Но он ни в чем не нуждается. Ему даже обратно, в мир, из которого прибыл, не слишком сильно хочется. У него реально есть все, чего можно пожелать. Ну разве что ножниц нет, так он уже почти придумал, как сделать шарнир и чем заточить.

Что-то с ним произошло. Куда подевались желания? Мишка прислушался к себе. Раньше он хотел зарабатывать достаточно денег, чтобы жить не хуже других. Иметь не меньше, чем соседи, удобств, возможностей, вещей. Чтобы уважали, чтобы… так здесь у него это все уже организовалось. Причем этого самого уважения, кажется, несколько больше, чем предполагалось. Вот сидит пожилой мужчина и следит за игрой мысли на его лице.

– Айн, скажи гостю, что он должен хорошо отдохнуть после длинной дороги, погостить у нас, набраться сил. И мы еще поговорим о делах.

* * *

Сайка вернулась с «охоты». Да не одна. С ней пришел Питамакан и несколько мужчин. Не поспели они до визита Болотных Лисиц. Ну да ладно. Все обошлось. Осмотрели плетеный блокгауз, одобрили. Потом был непростой разговор с Криволапым Барсуком. Десяток ножей ему дали, но просто так. А большего обещать не стали. «Золота»-то в ручье уже немного осталось. Весной эти залежи всем родом перетряхнули старательно. Куча в углу кузницы еще немаленькая, да и огарка наготовлено несколько больших горшков. Если всю гальку по берегам и руслу перебрать, сколько-то еще добудут. Но на всех кроманьонцев, живущих под этим солнышком, не хватит точно. Даже если только Выдр в расчет брать. Даже если только Речных Выдр.

Ножницы у Мишки получились отвратительные. Вжикают они более-менее подходяще. Прутик ими можно перекусить, если тоненький и мягкий. Все остальное они просто заминают. Сидит Мишка за столом. Смотрит, как кончик шила тянется к его неудачному изделию, поворачиваясь вокруг выпуклой части деревянной рукоятки, которой, словно осью, опирается на разделочную доску. Компас, однако, можно сделать. Только металл намагнитить посильней. Чем бы?

Барсук пришел прощаться. Вроде и доволен гость, что не с пустыми руками возвращается, а вот тем, что дальше это дело не продолжится, опечален. Лесные Шакалы – не очень большое племя, расплатиться за стальные изделия ему нечем. Все, что только могут предложить соседи, у Выдр имеется.

Кроманьонцы – ребята прагматичные. Еды больше, чем способны съесть, им не требуется. Одежды или шатров нужно не более, чем необходимо. Все ведь на себе таскать приходится или на лодках возить. Погрузки, выгрузки, упаковки и распаковки – их постоянная жизнь. Лишнее выбрасывается. Хороший инструмент, удобное охотничье оружие, умения, навыки и добрые соседи – вот и все, что в цене. И Мишке это нравится. А сейчас он думает о компасе.

– Барсук! Если ты встретишь камешки, которые прилипают друг к другу некоторыми сторонами, примерно так, как шило к этому предмету, принеси их мне. Может быть, удастся сделать из них хорошие инструменты, – произносит он. Айн переводит.

– Не помню, чтобы встречал такое, – отвечает гость. – Расскажу другим охотникам. Вдруг кто-то видел или слышал от других.

Поднял руку к плечу, развернулся и ушел.

Глава 31
Лунный Лучик

Понятно, что в Золотом ручье надо поискать то самое место, откуда самородки попадают в воду. Вдруг жила проходит через обрыв? Инструментов, пригодных для долбления камня, он из остатков рельса, пожалуй, наделает. А пока на поляне чуть ниже по течению его речушки устанавливают просторный шатер. В таких живут мальчики рода и неженатые мужчины.

Айк объяснила, что такой уж у них обычай. Исстари заведено. Считается, что это неженское место. И лицо у нее хитрое-хитрое. Понятно. Наверняка не раз нарушала это табу. Слушала рассказы опытных охотников, училась делать стрелы. Ясно, что премудростей она там почерпнула немало. Но отношение дикарей к своим обычаям – вопрос тонкий. Тема для отдельного размышления. А вот то, что делается здесь и сейчас, значительно важнее.

Кочевое племя вернулось из мест, где за лето сделало запасы орехов и сушеных ягод. Собрало немало семян трав, годных в пищу. И прибыло туда, где есть хорошие шансы на рыбный приварок в зимний период. А тут тоже неплохие запасы продовольствия, а если пойдет на нерест та самая прошлогодняя рыба, так еще и ее засолить можно. Вожак, рассчитывавший на получение от своих забот некоторого количества крепкого инструмента, обрел больше, чем хотел. И призадумался.

Достоинства оседлого образа жизни ему понятны. Но и сопряженный с этим риск заставляет сомневаться в необходимости менять уклад жизни. Мишка и сам размышляет на эту тему. Как, интересно, сочетать преимущества кочевой жизни с комфортом обитания на обустроенной и знакомой территории. Ну-ка, голова, вспоминай. В тебя ведь в свое время чего только не напихали, когда на лекциях давали панораму разнообразия формаций человеческих сообществ. И, право, отчего бы благородному дону не применить опыт, накопленный человечеством за многие тысячелетия, для решения задач небольшого кроманьонского рода. Только бы вспомнить его, опыт этот.

* * *

Поутихла кутерьма, связанная с визитами представителей других племен и возвращением из летней поездки родичей. Мишка их уже воспринимает как своих, хотя и половины по именам не выучил. Хрюкает воздуходувка. Дождик моросит. Айн с Сайкой хлопочут под навесом. Лунный Лучик только что рассмотрел устройство улья и получил все разъяснения, касающиеся Мишкиных представлений о жизни пчел. Он стар и хром. Ходит с палочкой, а пищу для себя всегда мелко крошит ножиком на деревянном чурбачке. Зубов у него маловато.

По части добывания меда диких пчел он считается лучшим специалистом в роду. Невооруженным глазом видно, что старый кроманьонец размышляет над тем, как бы это все половчее и поудобнее сделать. Ведь расставить такие жилища для насекомых вдоль пути ежегодного турне Голохвостых – очевидная идея. Мед собрать по дороге туда, а потом – по пути обратно. И его будет достаточно. Но уж больно тяжеловесна и хрупка эта керамика. А столярное дело местным умельцам неведомо, поскольку достойного инструмента у них не бывало.

Это, конечно, придется поправить. В свой черед. Сейчас Мишке интересно другое. Его тревожит, как выглядит Сайка в глазах соплеменников.

– Лучик, а все ли женщины рожают, когда совсем молоды?

– Многие. Иногда, если долго нет детей, а потом отяжелеет, то умирает при родах.

– А почему долго нет детей? – Мишка заинтересовался.

– Если ее охотник бесплоден, то такое случается. Не все женщины готовы попробовать с другим мужчиной, огорчаются, думают, что это они неспособны дитя выносить. А потом начинают сомневаться, позволяют другим взять себя. Если лет больше, чем рука рук и еще рука, половина умирает при родах. – Кроманьонец давит деревяшкой об стол ядрышко ореха, а крошку отправляет за щеку.

– Часто ли охотники бывают неспособны помочь женщине с обретением материнского счастья? – Кажется, тут какая-то недоговорка.

– Бывает. Иногда это так всю жизнь. А случается, что просто надо лучше стараться несколько лет подряд. – Не нравится тема старику. Неохотно отвечает.

– То есть, как я понимаю, есть мужчины, у которых нет детей. И есть такие, у кого редко бывают, – не отстает Мишка.

– Ну, наверное. Это женщины обычно обсуждают между собой. Ни одна ведь не хочет говорить своему охотнику, что его дети у нее от мужчин других племен, которые поймали ее, когда она в лесу собирала ягоды, – в голосе Лучика слышится досада.

– А мужчины нашего рода, они что, тоже могут поймать чужую женщину и… того самого? – Становится уже откровенно интересно.

– Конечно. Так часто происходит. Они-то думают, что вот так поохотились…

– И что, женщины, которых, ну, того самого, не жалуются мужьям? Не требуют, чтобы их защитили?

– Можно убежать. Или отбиться. Только это случается редко. Когда роды разных племен оказываются поблизости друг от друга, то женщины всегда ищут орехи в лесу, или корешки, или травы.

Совсем интересная картинка. Прямо Содом и Гоморра. Или как там об этом говорят?

– Лучик, а бывает, что у женщины все дети от одного охотника?

– Бывает. Правда, первый ребенок обычно случайный. Девочки, как подрастут, частенько проявляют к этому интерес. Ну, насчет того, как оно это. С разными мужчинами пробуют и с юношами. А уж когда всем понятно, что не пустоцвет эта девушка, тогда к ней и приходят женихи.

– Слушай, так что, девчата путаются со всеми подряд, без разбору? – это Мишке совсем не нравится.

– Очень даже с разбором. Со своими обычно нельзя – родня. А вот с теми, кто из дальних мест, – частенько. Особенно если племена впервые встретятся. Оттуда и охотников себе берут или с ними остаются.

Мишка решил отдышаться. Не частить с вопросами. Если мужчина бесплоден, то для своей женщины он желанен до тех пор, пока… то есть такой охотник годится для утех. А по делу приходится обращаться на сторону. Причем если к незнакомым, то, скорее всего, попытки делаются с несколькими. Ну, так логичней. Ведь бесплодных мужчин и среди чужих можно встретить запросто, на них же знака не стоит. А вот про себя Мишка точно знает – плодовит. Ника от него мигом залетела.