Текст книги "Встреча"

Глава 4

На следующий день они проснулись вместе. Оля приготовила, как умела, завтрак. Просто разбила 4 яйца в сковородку и пожарила. Низ подгорел, а верх не приготовился, солью не посыпала. «И так сойдет». На бортике сковородки остались подтеки белков, они сгорели, и вся квартира наполнилась противным запахом. Хорошо, хоть кофе немного перебивало эту вонь. Позавтракали без кулинарных оргазмов и разъехались каждый по своим делам. В вагоне метро Василий, наконец, задумался о вчерашней договоренности сходить в эту загадочную компанию, набрал в строке поиска название. Понять что-либо было невозможно, рядом стояли слова и «самоубийство» и «счастье» и «путешествие», словно автор сайта просто выбирал случайные слова из словаря. Немного помучившись, он бросил эту затею и включил веселые отупляющие ролики про котиков и придурков. Вышел на своей остановке и побрел на работу. Он в задумчивости пересекал улицы и не обращал внимания на происходящее вокруг. Музыка, тяжелая и громкая в наушниках, оглушила его. На одном из пешеходных переходов Василий, конечно, не услышал рев тормозов, и машина на большой скорости снесла его. От удара его ботинки остались на месте. Вася пролетел, пока большой куст у дороги не остановил его. Вокруг собрались зеваки, из машины вылез пьяный молодой человек, показал собравшимся какую-то корочку, скрутил номера и уехал. Кто-то вызвал скорую. Но Вася ничего этого не видел.

Врачи несколько часов бились за его жизнь. И каким-то чудом им удалось вытянуть его с того света. Пролежав в больнице несколько месяцев, он очнулся. Первый, кого он смог расслышать, была мама. Она все это время не отходила от его кровати, держала за руку и все время разговаривала с ним. Он смутно помнил, что слышал ее голос, когда был на той стороне. Он вспоминал, что шел на него в каком-то темном лесу, и, казалось, что он идет на свет, а не на звук. Глаза открыть он не мог, повязка мешала. Ногами пошевелить не получалось, хотя они страшно чесались и болели. Он мог пошевелить только одной рукой, мог сжать ее, но несильно. Оля, конечно, к нему не приходила, да она и не знала, что произошло, позвонила пару раз, никто не ответил: «Ну и ладно».

Когда еще через месяц сняли повязку, Василий смог осмотреться. Обычная больничная палата с запахом лекарств и с ободранной штукатуркой на стенах, и желтые пятна бросались в глаза на белом полотне потолка. Лампочка без плафона просто висела на проводе. В верхнем углу окна дырочка и от нее трещины расходятся по всему стеклу. Кровать узкая с сеткой и со скатанной ватой внутри матраса. Коричневая тумбочка, на ней сок и апельсин. Капельница на треноге мирно отмеряла лекарство. Он хотел было встать и смог приподнять голову, как тут же забежала медсестра и буквально наорала на него. Лицо мамы постарело, как ему казалось, лет на десять за это время.

– Мама, сколько меня не было? – слабым голосом спросил он на выдохе.

– 6 месяцев, сыночек. Но, слава богу, ты вернулся, я каждый день за тебя свечку ставила.

– Зачем? Столько денег угробила. Я бы и без этого справился. Что произошло?

– Тебя машина сбила.

– Что со мной, я пошевелиться не могу.

Мать закусила губу и слезы потекли.

– Тебя просто привязали к кровати, чтобы ты встать не смог.

Вася зажмурил глаза. Пришел врач посмотрел, вонзил иглу в капельницу, выдавил туда жидкость.

– Щас полегчает – с улыбкой сказал и ушел.

И правда, почти сразу изображение поплыло, а потом и вовсе отключилось. Вася провалился в тяжелый сон без снов. Такие единицы, как время и дни недели, его не интересовали, он жил от укола до укола, в перерывах был в беспамятстве. Успевал перекинуться парой слов с мамой, потом приходил врач, игла, лекарство и все, прощай, мама, до следующего раза.

В один из дней, очнувшись, он поговорил с ней, а доктора все нет, потом за окном стемнело, мама от усталости склонила голову и заснула прямо на табуретке. Василию пришлось самостоятельно пробовать, но и глаз сомкнуть не получалось.

Руки более-менее уже двигались, ему стало жарко, он стянул простынь с себя и ужаснулся, открыв рот с застрявшим в горле криком. Он обнаружил, что его ноги, которые так болели и зудели, отсутствуют. Только две замотанные в бинты культи. Он в ужасе оглядел тело. На тазовой части были какие-то железные прутки, они входили, казалось прямо в кожу. На груди и животе кожи почти не было видно: все в повязках, на руках не было живого места, все в глубоких шрамах. Он поднял глаза. Доктор стоял у двери.

– Да-а-а, правда чудо, что ты живой. Мы тебя по кускам собирали.

– Лучше бы вы меня не трогали, посмотрите, – он указывал на себя. – Что это?

– Зато живой.

– Кто живой, о чем вы говорите, разве это жизнь. Разве могу я радоваться тому, что вижу. А она, – он кивнул на мать. – Ей вы что прикажете, теперь до смерти за мной горшок выносить?

– Так, у меня еще куча пациентов, мне некогда. А если не нравится, иди в «Джисатцу». Там все исправят, – хлопнул дверью и вышел.

Вася лежал, беспомощный и слабый, плакал и все думал. Думал о матери, которой вдруг на голову свалилось такое бремя. Думал о себе, как жить дальше. Об Оле.

Глава 5

Время пролетело быстро, и вот он уже почти готов к выписке из больницы. Коляской государство его обеспечило. Он сидел напротив зеркала в единственном туалете на весь этаж и оценивающе смотрел на свое отражение. Шрам на половину лица, губы сильно повреждены, слюни постоянно текут. Голова вся перешита. Ног нет совсем, руки только частично работают. Почек нет. «Овощь». Даже сходить в туалет для него было целым приключением. Уже не говоря про помыться. Вместе с мамой он вернулся в родной дом. И началась новая жизнь. Со слезами в подушку, с тихим скрипучим плачем матери на кухне по вечерам, с постоянно терзающим чувством вины, с беспомощностью. Такую жизнь Василий терпеть не мог. Но однажды он понял, что даже себя убить не в силах. Вечером мама усадила его перед телевизором, включила и ушла стирать его белье и менять постель. Вася смотрел рекламу.

«Ваша жизнь стала скучной и бессмысленной? Вы не хотите больше мучиться? Вы готовы к приключениям? Тогда приходите к нам на улицу Канадзавы 10. Мы вам поможем.»

Вася кое-как смог объяснить маме, когда она вернулась, что хочет туда поехать и чтобы она его отвезла.

На следующий день, после утренней зарядки в виде стирки и мытья полов, мать накормила чадо, вызвала машину, и они отправились по адресу. На здании, кроме большой надписи на крыше, больше ничего не было. На входе их встретила молодая, привлекательная девушка.

– Здравствуйте, добро пожаловать. Вы вместе хотите пройти собеседование?

– Здравствуйте, нет – ответила мать. – Только он.

– Хорошо, тогда извините, но вы дальше пройти не сможете. Давайте, я возьму коляску, а вы отправляйтесь домой, мы вернем его, когда закончим.

– А, что вы? Э-э-э, чем вы занимаетесь.

Девушка замолчала и посмотрела на Васю, тот незаметно помотал головой.

– Извините, я не могу сказать вам, это конфиденциально. Это наше первое и главное правило, – и укатила Василия к лифту.

Мама подождала, пока они зайдут и дверь закроется, хмыкнула и ушла. По дороге она почувствовала себя легкой и воздушной, будто всю жизнь шла с тяжелым рюкзаком, а дальше будет идти налегке. Словно мать четверых детей первый раз после декрета отдала их в садик, и у нее появилось время спокойно пройтись по магазинам и даже повыбирать товары.

В здании не было ни мебели, ни дверей, только начисто вымытый пол, огромный коридор и всего один стол в конце. Васю подвезли и оставили возле него. Как только стук каблуков прекратился и лифт дзынькнул, он услышал другие шаги сзади. Обувь не стучала, а скрипела о гладкий пол. Высокий худой мужчина сел напротив и с улыбкой спросил.

– Вы знаете, чем мы тут занимаемся?

Мычание и мотание головой.

– Тогда почему вы здесь?

Вася развел руки. Мол ты не видишь что-ли?

– Хорошо, я вас понял. Тогда я расскажу вам вкратце о нашей программе, а вы подумаете и ответите. Хочу заметить, что если вы согласитесь, то домой больше не вернетесь. У вас будет другая жизнь. Мы точно не знаем, какая, проект новый. Все, что мы знаем, это то, что вы перенесетесь в другое время. Либо в прошлое, либо в будущее. Как это выяснилось? Мы всем нашим добровольцам говорим оставить какую-нибудь вещь в определенном месте или записку написать. Но вас я просить не буду, так как мы уже проверили все и доказали. Хотя сведения у нас только от тех, кто перенесся в недалекое прошлое, по-моему, лет 300 назад – это рекорд. В общем, сведения такие. Во-первых, а в вашем случае это самое важное. Вы попадаете туда абсолютно здоровым человеком, никаких изъянов. И начинаете жить с нуля, но в том возрасте, в котором вы сейчас. Во-вторых, мы не знаем, в какое именно время вы попадете. Хотя были сведения и не раз, что люди попадали именно туда, куда хотели. Они либо держали время в голове, либо всю жизнь мечтали там оказаться, мы не знаем.

Вася все это время кивал и создавал вид, что участвует в беседе, но на самом деле, после слов, что он будет здоров, уже все решил.

– И, наконец, третье. Вернуть вас обратно возможности не будет, – он сделал особый акцент на этих словах и повесил паузу. В ожидании реакции. Вася лишь кивнул.

– Отлично, тогда вот бумага, подписывайте и вперед.

Вася черкнул, как сумел, и бросил ручку на стол.

Глава 6

Работник компании подхватил коляску и покатил к лифту. Дзынь. Поднялись еще на этаж. Там была одна огромная комната и посредине стоял стол, над ним хирургическая лампа. Два бугая санитара переложили 30 килограммов Василия на стол, разрезали одежду и вытянули из-под него. Перед глазами появилось лицо в маске.

– Мы вас усыпим и все сделаем. Это может быть больно, поэтому наркоз – лучшее решение, – Вася кивнул, да ему все равно было. – И спасибо за вклад в науку. Укол, глаза потяжелели, и Вася отключился.

Сколько прошло времени, Василий не знал. Открыл глаза. Темнота и отчетливый запах навоза. Пошевелил пальцами на ногах. «Чувствую». Руки связаны за спиной. Он понял, что на голове надет черный мешок. Когда глаза привыкли, можно было различить тусклый свет, проникающий сквозь ткань. Его куда-то везли. «Шум от колес и вроде как от копыт». В повозке он был не один: плечами с обеих сторон он чувствовал соседей.

– Эй. Снимите с меня этот мешок, – заорал он, было страшно и непонятно, куда он попал, куда его везут, почему руки связаны?

– Э-э-эй, развяжите меня, – сильный удар чем-то тяжелым по голове и Вася обмяк без сознания.

– Вставай, а ну, вставай, кому говорят! – носком сапога ткнули в живот Василию, тот очнулся. Двое подхватили его под руки и поволокли. «Хорошо, хоть руки развязали». Его вывели на воздух, ноги утопали в грязи, мокрой и вязкой, вперемежку со снегом. Они шли, шлепая и прилипая ботинками, стало тяжело переставлять ноги, и Вася просто повис на спутниках. Те приволокли его и поставили спиной к столбу. Руки связали за ним. Громкий и зычный голос заговорил, казалось, что он читал с бумаги.

– За заговор с целью свержения правительства подсудимые приговариваются к смертной казни через расстреляние.

Вася только сейчас понял, что происходит, от ужаса он не мог кричать, не мог до конца поверить в это. «Я прошел через все, чтобы меня к стенке поставили». Он резко мотал головой и всем телом, наконец мешок слетел. Он увидел еще двух человек, привязанных, как и он, к столбам. Напротив них стояли солдаты с ружьями, вокруг толпился народ. Крест на куполе церкви отражал солнечный свет и сильно светился.

– На прице-е-е-ел! – прозвучала команда командира.

Вася зажмурил глаза. «Все, конец». Но залпа не было, все затихли. Рассудок от такого ожидания медленно покидал Василия. Он провалился в забытье и повис на столбе, опустившись на колени.

Как выяснилось позже, приговор был отменен и его сменили на заключение и отправку в Сибирь. На каторгу. Это он узнал от охранника в камере, куда его перевели для ожидания этапа.

– «Каторга, Сибирь, значит, я перенесся лет на 200 назад примерно. Да, не так я себе это представлял. Из ситуации совсем патовой я попал на каторгу. Ну, ноги, руки есть, здоровье вроде нормальное, значит, жить можно. Это главное. Начну путь с чистого листа, как доктор прописал».

9 дней он просидел в одиночной камере. Мыслей в голове перебрал на целую книгу. «Вот бы щас ноутбук сюда, я бы за раз написал и закончил бы всю мою эпопею». Арест и ссылка его беспокоили меньше, он убедил себя, что «живой, здоровый, а остальное приложится». И стало легче. Он полностью осознал всю ценность здоровья. А ссылка закончится.

Громкий стук о железную дверь разбудил его этим морозным утром.

– Вставай собирайся. И на выход.

Несколько человек в кандалах погрузили в кибитку. Ехать было холодно и неудобно, каждый камушек, каждый булыжник на мостовой отдавался по всему телу. Наконец прозвучала команда «На выход!». Едкий запах жженого в печках угля ударил в нос. Вокзал встречал их гудками поездов и суетливым народом. Каждый куда-то спешил, но только не Василий и его братья по несчастью. Они стояли и смотрели по сторонам, многие не видели людей по нескольку месяцев. «Постройтесь в колонну» – все выстроились, – «нале-е-ево и за мной шаго-о-ом марш». Привели к вагону, всех пересчитали по головам, загрузили. Внутри было тесно и даже не было места присесть, люди стояли, прижимаясь друг к другу. Некоторые умудрялись спать, кто-то выкрикивал: «Смерть царю», были даже такие, кто смог добыть папироску и смачно дымил. «Зато так теплее» – подумал оптимистичный Вася. Рядом с ним стоял мужичок с жиденькой бороденкой и большим лбом. Он задумчиво смотрел в потолок, запрокинув голову. Васе показалось, что где-то он его видел уже. Присмотрелся: «Лицо знакомое, но как это возможно?»

– Здравствуйте, – осторожно спросил Вася. Тот не отвечал и продолжал смотреть в потолок.

– Я Вася. Вы не знаете, куда нас повезут? – молчание.

– Я слышал про Сибирь, но куда именно не знаю, – разговор явно не клеился. Но Василий не унимался.

– Вы знаете, какой сейчас год и число? – наконец собеседник опустил на него глаза.

– Послушайте, товарищ. Я не совсем точно знаю, куда меня везут, а про вас тем более. Про число и день вы явно не по адресу, я уже со счета сбился, столько просидел в одиночной камере. И еще кое-что, – он немного наклонился и понизил голос, – у меня нет никакого желания беседовать, меня только что чуть не убили.

– Меня тоже.

– В каком смысле, простите.

– Ну я тоже стоял перед ружьем и потом расстрельный приговор заменили каторгой, – тот явно заинтересовался.

– А вы кто? За что вас взяли, вы из наших? – Вася отстранился немного.

– Полегче-полегче, вы же не хотели разговаривать, а тут столько вопросов, – Вася осознал, что у него совсем нет легенды. «Если всем рассказывать правду, то эти революционеры на первой удавке повесят». Нужно было как следует все обдумать.

– Да ни за что. Не виновен я.

– Да-да, я тоже. Кстати, меня Федей зовут, – он протянул руку. Вася пожал и вспомнил выписку из старой книги 90-х годов про невербальное общение. «Дохлая рыба».

– Кстати, сегодня 1849 год, а число я не знаю. Давно уже перестал их считать.

Вася молча стоял и смотрел сквозь всех в пустоту. «1849 год». В чертогах памяти Василий пытался разыскать все, что знал об этом времени. Любую вещь. Из книг, коих он прочел и посчитать нельзя сколько, из фильмов и музыки. «Так. Царь Николай первый. Скоро его должен сменить Александр второй. Революционные настроения». Вася заткнул пальцами уши, чтобы не отвлекаться на посторонние чихания, кашель и прочие звуки. «Чехов, Толстой, Достоевский» – и тут его осенило. Он вспомнил, как в библиотеке листал книгу «Русских художников» и наткнулся на портрет Достоевского. «Так, кто же его написал, дай бог памяти, Трутовский чтоли, не помню». Вася еще раз всмотрелся. «Вроде он, только тот безбородый был».

– Федя? – неожиданно спросил.

– A?

– Какая у тебя фамилия?

– А зачем?

«Эх, всех подозревают, революционеры, всего боятся».

– Да просто, пытаюсь кое-что вспомнить.

– Ну, Достоевский.

«Точно». Вася даже затаил дыхание, от восторга хотелось кричать, но виду подавать было нельзя.

– Точно. Я «Бедных людей» на одном дыхании прочитал. Мне понравилось, – Федя расплылся в улыбке. Василий тоже немного успокоился, легенда была почти готова. Так как собеседников в вагоне у него больше не было, а про Достоевского он много помнил из книг. Вася прекрасно знал, за что Федю сослали, знал, что им уже было написано. И даже, что будет написано.

Вагон медленно стучал колесами. И через несколько дней остановился. Заключенных, как скот, погнали на перрон и построили в шеренгу. Вася посмотрел на здание вокзала. Наверху под крышей было написано «Подольск». Двери открылись и закутанные в пуховые платки, женщины вышли, медленно приближаясь. Они напоминали матрешек, что перекатываются из стороны в сторону. В руках у них были стопки с книгами. Женщины прошли вдоль ряда арестантов и вложили в каждые руки Евангелие. Вася открыл на последней странице, а там десятирублевая лежала. Некоторые прижимали священную книгу к устам, к груди, что-то шептали себе под нос. Несмотря на весь ужас обстановки, Василий был доволен тем, что с ним происходило. «Целый, живой, здоровый». Поразительно, насколько точно он сейчас понимал выражение: «Начинаем ценить, когда теряем».

Ссс-и-и-и-и-и-и! Свисток паровоза оглушил всех. Из трубы вырвалось огромное облако вонючего дыма. Ветер погнал его прямо на колонну. Вася почувствовал едкий запах и закрыл нос рукавом. Когда воздух вновь стал прозрачным, перед ними уже стоял солдат с петушиным пером на голове. В руках у него был свиток. На поясе сабля. «Видимо, генерал какой. На кота похож» – послышалось в ряду.

– Молчать! – заорал усатый. – Все, кто услышит свою фамилию, выходят на шаг из строя.

Медленно и громко начал зачитывать. Заключенные вяло выходили. Вася всегда держал Достоевского на виду. Ему хотелось оказаться с ним на одном этапе. Но последняя фамилия была названа, и они оказались в разных шеренгах. Когда их разводили по разным сторонам, то Федя, проходя мимо Василия, хлопнул его по плечу и кивнул. Так они распрощались. Васю посадили на другой поезд и отправили в Сибирь. Это он узнал из разговоров. «Ну а куда еще можно отправить». Дорогой ему удалось почти достоверно выяснить, что везут их в Иркутск. По слухам это лесоповальные работы на жутком морозе.

По приезде на место их снова вывели и построили. Опять называли фамилии и делили на две группы. Прошло все как в тумане. От холода Василий не мог до конца понимать, что происходит вокруг. Все ресурсы организма были направлены на согрев. Когда их привезли в лагерь, раздали теплые бушлаты и штаны с унтами. Только тогда все немного оттаяли и пришли в себя. Была ночь, и Вася сидел у печки внутри барака. Смотрел на пламя, что рвалось на свободу из маленькой щелки. Щеки его покраснели, и приятное тепло разбежалось по телу. Вокруг были двухэтажные нары, срубленные из целых стволов, обтесанные топором. Запах пота и месяцами немытых людей смешивался с приятным запахом древесины. Постоянно слышался кашель. Вася так и задремал у печки.

Утром проснулся от пронизывающего свистка. Криками и пинками их выгнали на улицу и построили для переклички. Пар, что выдыхали арестанты, превратился в облако, нависшее над лагерем. На усах и бородах мигом образовались ледяные корки. Мороз трескучий, и снег скрипел громче обычного, казалось, что даже ему было холодно. После переклички всех погнали в сарай за пилами и топорами. Васе достался большой колун, килограмм 10 весу. Надзиратели с ружьями постоянно смотрели и озирались по сторонам. Огромные вековые деревья беспомощно падали на снег, откликаясь глухим ударом и треском веток. А потом тишина и только слышно, как замерзший снег осыпается.

Люди в бушлатах, словно муравьи на соломку, набрасывались на ствол. У каждого своя задача: кто-то обрубал ветки, другие пилили его на части, затем все загружалось на повозки, дальше кора очищалась и на склад. Работали без перерывов и остановок, только обед. Для Василия все было в новинку, он привык жить совсем другой жизнью. Ему было трудно затолкать в рот непонятную смесь из опилок и крупы, политую водой, про мясо даже и мечтать было глупо. Но человек, как известно, ко всему привыкает. И со временем Василий уплетал эту жижу с аппетитом, а иногда и добавкой не брезговал. За работой время бежит быстрее и вот уже появились первые признаки весны, немного потеплело, и в разгар рабочего дня можно было даже снять шапку и рукавицы. Потом снег под ногами превратился в грязь, что доставала до самых колен. К вечеру на сапогах было килограмм по 10 грязи. Ее сушили и просто обивали обухом топора. За грязью пришла трава и стало совсем хорошо. Вася радовался всему, хотя работа изматывала его. Лето было жаркое и сухое.

Именно в один из таких дней Василию пришла идея покинуть этот лагерь. Он черпал ложкой свою кашу и осматривал все вокруг. Надзиратели постоянно на стреме, но когда что-то происходит, они все толпятся и теряют бдительность. «Тоже люди». Месяц назад, когда все кричали «дерево» – это означало, что ствол спилен и падает – нужно было разойтись, дабы никого не накрыло. А один бедолага зазевался, его и огрело прямо по темени. Так все охранники тут же столпились возле трупа и глазели, позабыв о своих обязанностях. Спокойно можно было уйти в тайгу так, что никто и внимания не обратит. Только к вечеру поняли бы, что одного не хватает, на перекличке. Но одного дня мало будет, чтобы убежать далеко, найдут, и еще хуже будет. План побега созревал медленно в голове Василия. Все нужно продумать до мелочей. Хоть он и был позитивен и рад, что живой и целый, но все равно не хотелось терять столько времени на таких тяжелых работах. Тут если и был здоровый, то когда срок закончится, уже никакого здоровья не останется. «Эх, достать бы хоть бумажку какую с карандашом». Но это запрещенные предметы. Приходилось запоминать все: повадки охранников, смены, дни недели. Бежать, конечно, нужно было весной. Во-первых, тепло, во-вторых, в лесу всегда можно найти пропитание, и в-третьих, летом по тайге можно пройти быстрее и дальше, до зимы нужно найти пристанище либо, как медведь, ложиться в спячку в землянке. «А, может быть, лучше наоборот убежать в зиму и пережить ее в спячке под снегом. Кому в голову придет, что я смогу выжить зимой в тайге?» Идея была хорошая, но рискованная: слишком многое могло не получиться. Запас еды на целую зиму, инструмент, чтобы выкопать землянку и утеплить ее. Бежать нужно в определенное время, когда земля еще не промерзла. Копать придется без остановки и все делать очень быстро. Убежать утром, к вечеру добраться до места и остаются сутки примерно на то, чтобы выкопать, замаскировать и залечь. «Хотя можно подождать, пока поиски пройдут мимо, вылезти и докопать, устроить все и уже залечь как положено». Все планы Василия разбивались о зиму. Она была страшная в этих краях.

Вечером, лежа на нарах и вдыхая ароматы барака, Вася сформулировал план. Бежать нужно весной. Поджечь лес и пока вертухаи будут суетиться, ускользнуть в речку (территория огорожена, но маленькая речушка течет под забором, глубины хватит, чтобы проскочить). По ней выйти за пределы лагеря и бежать сколько возможно, не останавливаться, до самой осени. А там, если повезет, можно выйти в какую-нибудь деревню, а не повезет, остается землянка для зимовки, но торопиться уже не надо, запас еды будет. Грибы, ягоды, может, удастся поймать зайца или еще что-нибудь. Решено.