Текст книги "Последний ученик магистра"

– Да, учитель. Но на этом языке я знаю всего десяток слов, которые чаще других попадались мне на слух, не более.

– Вся прелесть изучения чужих языков не в постижении их звучания, а в ассоциациях, которые эти звуки вызывают. Представь, ты сидишь за столом с иностранцем и мирно поглощаешь пищу, вдруг он что-то произносит, и ты автоматически передаешь ему солонку. В ответ слышишь одно слово и понимаешь, что только что тебя поблагодарили. Это уже потом ты запоминаешь, как звучит слово «благодарю». Вот составлением ассоциативного ряда мы и займемся этой ночью. В дальнейшем, прослушав пару предложений на чужом языке, ты уловишь динамику и экспрессию речи, а еще через несколько десятков слов и сам сможешь ответить на заданный вопрос. Чем больше слов ты услышишь, тем богаче возможности комбинаций. Вот слушай… а так это звучит на языке…

Кто-то осторожно толкнул меня в плечо. Я открыл глаза: мальчишка склонился надо мной, тормоша и приговаривая:

– Просыпайтесь же, уже полночь. Просыпайтесь…

– Все, все, встаю. Дайте-ка амулет времени. Молодец, вы точно выполнили условия, ложитесь спать. А мы тут поработаем, – пробормотал я уже про себя.

Парнишка, видимо, боролся со сном из последних сил, едва голова его коснулась плаща, глаза закрылись, и он, зевнув, крутнулся на ложе из травы, как щенок, и уснул. Я же, проверив наличие опасных существ по «карте» и не обнаружив таковых, занялся магической тренировкой. Магистр постоянно мне пенял на мою медлительность.

– Удар стихией должен быть таким же молниеносным, как удар шпагой, а иногда и быстрее. И дело не в том, что тебе может противостоять маг, нет, чаще всего твоим противником будет обыкновенный бретер. Наемный убийца. Неодаренные завидуют нашему долголетию, нашему благосостоянию, нашим знаниям и умениям, и, несмотря на строгость наказания за убийство мага, наша численность постоянно сокращается. Тебе, пока ты не получишь академического образования, лучше всего скрывать свою одаренность и использовать магию как удар последнего шанса. Выучи пару ударов стихией, например, Воздухом и Водой. Ты же заметил, что при их комбинации можно получить убийственные аргументы. Если на воде у тебя получались твои «торпеды», то на земле можно сформировать сосульку и, разогнав ее, пробить ею одоспешенного воина. Вот так выглядит схема «ледяного копья», попробуй повторить ее. Очень хорошее дальнобойное оружие. Кроме того, иногда лучше избежать боя, для этого существует «туман Огля». Огль – имя мага, придумавшего эту схему. Она довольно проста, и в зависимости от силы Пламени, вложенной в ее активацию, можно накрыть туманом квартал в городе или весь его окунуть в серую мглу.

Тут я не удержался и поделился задумкой ковровой бомбардировки ледяным градом, на что учитель ответил:

– Нет ничего невозможного. Но для такого эффекта надо быть архимагом. Ты архимаг? Нет, значит, учи то, что тебе по силам.

Вот этими тренировками я решил занять оставшееся до утра время.

Итак, «копье». Оппа! В полуметре от меня из воздуха материализовалась сосулька – «ледяное копье», а вокруг ощутимо похолодало. Я метнул ее жестом в дерево, стоящее в двадцати метрах, послышался треск, и на землю упала добрая треть его кроны. Ночь была звездная, планета, видимо, находилась ближе к центру галактики, и свет миллиарда крупных звезд, составляющих ее, делал ночь на планете светлой. Конечно, книгу не почитать, но различить в десятке метров дерево от холма можно было без труда.

– Значит, «копье» мне доступно. Теперь попробуем «туман», как там схема выглядит?.. Ага. Теперь инициируем…

Матерь божья! Небольшой ливень мгновенно залил костер, вымочил нас и наши вещи. Парнишка проснулся, поежился от холода и попытался отжать вымокший плащ. А я стоял посреди этого бедлама с открытым ртом и думал: ну что стоило отойти немного в сторону, теперь придется демонстрировать чудеса магии.

– Ничего страшного, Род, сейчас мы все поправим.

– Мы бы поправили, если бы отец был с нами. А так придется ждать дня, чтобы самим обсохнуть и высушить вещи. И откуда только взялся этот ливень? Вроде, когда засыпал, небо было чистое.

– Ну, кроме вашего отца, есть еще в этом мире умельцы, – сказал я, зажигая светляка пожарче, крутанул вокруг него слабенький вихрь, и нас обдало теплым ветерком.

– Вы тоже маг?

– Я ученик вашего отца.

– Но у него не было учеников.

– Скажем так, он обучал меня удаленно, по переписке, давал задания, проверял исполнение, готовил меня в академию. Я его находка в его странствиях. Раскладывайте вещи, будем сушиться.

За час мы высушили не только вещи, но и землю вокруг холма. Так что Род успел еще поспать часа три. Я же отошел метров на сто в сторону, сделал еще десяток «копий» и пару раз «туман Огля». Теперь у меня получилось лучше, рваное облако опустилось на окрестности и, как только я махнул рукой, поплыло в сторону дороги. Развеивать его я не стал, потому что туман лег в той стороне, откуда мы ехали. После бурной ночи захотелось горячего кофе, а так как каждый сам творец своего счастья, занялся его варкой. С восходом Матери у меня был готов мокко, пара бутербродов с неплохим сыром и разогрета каша для подростка.

– Вставайте, сударь, нас ждет дорога. Завтракаем – и в путь.

Через пару дней мы остановились в каком-то городе. Надо было поесть чего-нибудь жидкого, помыться. Запыленные и уставшие, мы ввалились в единственную в городе гостиницу, сняли номер, заказали купальню и после нее ужин в номер. Сдали грязную одежку в стирку и отправились мыться. Дорога туда и обратно проходила через общий зал. Так вот, возвращаясь назад, я услышал треньканье струн. Пригляделся и увидел молодого человека со струнным инструментом в руках – скорее всего, лютней. Музыкант щипал струны, и те, жалобно тренькая, издавали довольно унылый ряд звуков. Не выдержав такого издевательства, я подошел и попросил его одолжить мне инструмент на пару минут. Нет, я не хотел поразить сидящих в зале какой-нибудь рапсодией ля-минор для лютни и оркестра. Просто захотелось увидеть инструмент поближе и узнать его возможности. Пощипав струны на предмет настройки, я на слух подтянул неправильно звучащие, потом сыграл несколько тактов к пугачевской песне «Все могут короли» и отдал инструмент владельцу.

– Прекрасный инструмент, юноша, не подскажете, где можно такой приобрести?

– В музыкальной лавке мастера Дормея.

– Здесь, в этом городе?

– Да, но сегодня она уже закрыта. Простите, ваша милость, не покажете ли перебор, вы же не щипали струны, тем не менее мелодия вышла удивительная.

– Этому перебору, молодой человек, надо долго учиться, я могу сейчас проиграть мелодию от начала до конца, что увидите и усвоите – ваше, остальное, извините, не сегодня и не завтра. Сегодня я устал после дороги, а завтра уже буду далеко. – С этими словами я снова взял инструмент в руки и, напевая вполголоса, сыграл мелодию.

– У этой мелодии есть и слова, я слышал, как вы их напевали!

– Есть, но они на иностранном языке, и существует некоторая сложность перевода. Засим разрешите откланяться, – отдал инструмент владельцу и, несмотря на его умоляющий взгляд, ушел.

Но, как оказалось, у меня был еще один слушатель – мой юный спутник.

– И что, действительно научиться так играть долго и сложно? – спросил он.

– Нет, конечно, но не открывать же мне здесь школу для желающих научиться.

– А я бы смог?

– А вот завтра в лавке мастера Дормея мы и узнаем. Давай ужинать и спать.

Ночью меня, как обычно, учил магистр:

– Нас прервали, поэтому продолжим…

К утру я знал все об ассоциации, пару языков и пару диалектов.

– В заключение хочу тебе сказать, ученик, что практика все же необходима. Поэтому старайся найти чужеземцев, прислушайся к их разговору и, нарабатывая ассоциативный ряд, учи их языки. Кто знает, когда и зачем они тебе пригодятся. С завтрашней ночи мы с тобой займемся зельеварением. Дам тебе рецепты простейших целебных отваров и мазей. Знания об остальном ты получишь в академии.

Утром, позавтракав, мы рассчитались за номер, купили продуктов на дорогу, оседлали лошадей и, узнав адрес музыкальной лавки, поехали к ней. Мастер только-только открыл ее, и мы были на сегодня его первыми покупателями.

– Доброе утро вашим милостям. Что вы хотели купить? Могу ли я помочь вам в выборе?

– Для начала я просил бы вас определить, есть ли у молодого человека предрасположенность к музыке. Вы ведь знаете, что в этом деле одного желания мало.

– А на чем молодой ван хочет научиться играть?

– Какая разница, мастер? Да хоть вот на этом бубне, но если нет чувства ритма, то музыканта из него не получится.

– Вы правы, ваша милость. Я спросил это потому, что лучше определиться с инструментом и уже на нем испытать молодого человека.

– Вот на таком. – Молодой ван Дэй ткнул пальцем во что-то среднее между лютней и мандолиной.

– О! На сатуре? В таком случае позвольте для начала глянуть на кисти ваших рук. Что ж, пальцы достаточно сильны и длинны. Смотрите и слушайте, молодой господин, я сыграю несложный ряд, вам нужно запомнить звучание и попробовать его повторить. – Мастер проиграл несколько нот. – Теперь попробуйте повторить то, что сейчас слышали.

С первого раза не удалось, но парень собрался и во второй раз точно повторил мелодию.

– Что ж, ваша милость, могу с уверенностью заявить, что молодой человек обладает музыкальной памятью и слухом.

– Ну и прекрасно! Нам пару сатуров.

– Простите, ваша милость, зачем вам пара? Вы тоже хотите научиться играть?

– Нет, мастер, я в какой-то мере учитель игры на сатуре, – и, перехватив поудобнее инструмент, взял на нем десяток аккордов.

– Тогда для вас у меня есть прекрасный инструмент, он стоит дороже, но, я уверяю вас, он стоит этих денег. – Мастер метнулся в глубину лавки и вынес оттуда лакированный футляр, раскрыл и достал оттуда сатур, но какой! Всем сатурам сатур! Полированный корпус темно-коричневого цвета, инкрустированная светлым деревом дека, черный гриф, серебряные струны, темной бронзы вороты колков.

– Если вы купите этот за золотой, то второй сатур я отдам вам практически даром, за десять серебра.

Как же все знакомо: купите шесть пар трусов, седьмые в подарок!

– Если он звучит так, как выглядит, тогда договорились.

Бережно приняв из рук мастера инструмент, я настроил струны и попробовал сыграть на нем. Чистота и сила звучания поражала, как будто внутри был спрятан электроусилитель.

– Он стоит золотого, мастер! Держите оговоренные деньги. Есть ли у вас еще один футляр? Мы путешествуем, дорога длинная и местами пыльная, хотелось бы уберечь инструмент ученика от пыли.

– Простите, ваша милость, но для инструмента такого класса предусмотрен только мешок; не подумайте, что обыкновенный, нет – специально пошитый по форме инструмента чехол.

– Ну, чехол так чехол. Прощайте, мастер.

Приторочив инструменты, мы выехали из города в нужном нам направлении.

До полудня проехали около двадцати верст, остановились у брода через небольшую речушку, напоили лошадей, перекусили сами, и, отпустив животных немного попастись, я дал ученику первый урок. Сатур представлял собой шестиструнную знакомую мне гитару, корпус не имел еще «талии», а выглядел этакой половинкой груши-переростка. Но гриф и лады присутствовали, и, что более важно, они были металлические! На моем сатуре стальная струна была обвита серебряной нитью, на сатуре ученика – бронзовой.

– Так как мастер обнаружил у вас музыкальный слух, будем учиться настраивать инструмент. Вот послушайте звучание ненастроенного инструмента. А теперь, Род, смотрите и слушайте, как на слух настраивать звучание струн. Признаюсь вам, что я не являюсь виртуозом игры на сатуре; по меркам моей родины я скромный любитель. Так что вы, при известном старании и трудолюбии, легко превзойдете меня. И дай вам Матерь удачи. Вот, смотрите внимательно, как пальцами левой руки я прижимаю струны к этим металлическим полоскам на грифе, а вот как звучат различные комбинации. Потом мы с вами изучим различные варианты игры. Вот так звучит перебор струн, а вот так – игра боем по струнам. Вот мелодия, исполненная полностью перебором струн, а вот эту я играю боем. Есть еще несколько вариантов, но, признаюсь, я не силен в них. По мере овладения техникой игры на инструменте вы сами придете к желанию экспериментировать со звуком, а значит, и способами его извлечения. Начните с ежедневной многократной тренировки перехвата пальцами струн сначала одного аккорда, затем изучим остальные. И глядишь, по приезде к родне вы им сыграете, а при желании и споете. Как говорил мне ваш отец, когда втолковывал премудрости магии, «повторение – мать учения». Эти же слова я передаю вам. Кстати, вы уже неплохо сидите в седле, может быть, мы пришпорим лошадей и поедем быстрей? Скорее доберемся до следующей стоянки и потратим больше времени на освоение инструмента.

Проехав верст десять, мы увидели озерко, на берегу которого стоял небольшой обоз из двух возков и двух телег, горел костер, и суетилось несколько человек. Подъехав, мы обнаружили трех вооруженных копьями слуг, прикрывающих собой молодую девушку. Две служанки прятались за ее спиной, выражая всем своим видом ужас от нашего присутствия. Не спешиваясь, я представился, обращаясь к молодой ванессе:

– Сьерж Рэй ван Орж и Род Дэй ван Бара, проездом в герцогство Бара. Ванесса, позвольте нам разбить свой лагерь неподалеку от вашей стоянки. Клянусь, мы ничем вам не помешаем.

– Разрешаю, только располагайтесь подальше, чтобы вам не видеть, как я буду купаться.

– Благодарю вас, ванесса, молодому человеку еще рано смотреть на купающихся дев, а я, да простит меня Мать, видывал и не такое.

С тем, не вступая в дальнейшую полемику, мы удалились метров на сто пятьдесят, найдя отличное место для лагеря. Тут и дерево с густой кроной и кучей сухого хвороста вокруг него, и удобный спуск к песчаному берегу, и кустарник, закрывающий нас от любопытных взглядов с дороги. Расседлали лошадей, дали им напиться, стреножили и отпустили. Собрали хворост, зажгли костер.

– Ну что, мой юный друг, дабы не отвлекаться на молодых купающихся дев, предлагаю вам приготовить ужин. Вот котелок, вот мясо, вот крупа, соль, специи. Сдайте мне экзамен молодого странника. А я услажу ваш слух игрой на сатуре и, возможно, спою вам балладу. Но сначала я искупаюсь, затем присмотрю за кашей. Вы тоже искупайтесь, затем вернетесь к своим обязанностям повара.

Раздевшись донага – а кого мне было стесняться, – я забрел в озеро, поплавал, понырял, затем в сторонке от нашей стоянки энергично намылился и смыл с себя дневную грязь, пот и усталость. Вышел на берег взбодренный прохладой вод, обтерся полотенцем.

– Давайте, Род, не стесняйтесь, считайте меня своим старшим братом, раздевайтесь и прыгайте в воду. Чудесные ощущения вам гарантированы. Я присмотрю за кашей.

Юноша не заставил просить себя дважды, а я устроился под деревом, раскрыл футляр и достал сатур. Сначала перебором струн я сыграл несложную мелодию «Уно, уно, уно моменто», затем попробовал и спеть эту вещь, когда-то звучащую разве что только не из утюга: «Маре бела донна, эон бельканцоне…» Я знал, что это бессмысленный набор слов, но загадочная душа русских женщин трепетала, когда слышала эту канцону, и пару раз, в прошлой жизни, мне удавалось с ее помощью склонить красавиц к интиму.

Чтоб вы знали, женщины во всех мирах одинаковы! Не успел я закончить последний куплет, как нежный голосок поинтересовался:

– Простите мою назойливость, но дорога так скучна, так мало развлечений, а тут я слышу, рядом музицируют, мало того – поют. У вас, кстати, прекрасный голос.

– ???

– Ах да. Меня, к сожалению, не сопровождает кавалер, и меня некому представить. Олла Гай ван Соло. Еду, кстати, тоже в Бара, к тетушке, вдове генерала армии его величества. Мы могли бы остаток пути проделать вместе.

«Остаток пути в две трети? Тащиться за обозом этой смазливой девчонки? В другое время – может быть. Но не сейчас и не в ближайшее время», – лихорадочно прикидывал я.

– Простите, ванесса, в другое время непременно бы, но мы торопимся, и ехать со скоростью вашего обоза нам никак не возможно. Еще раз приношу вам свои извинения. Не хотите ли попробовать нашей стряпни? Молодой человек сдает мне экзамен по приготовлению походной каши.

– Спасибо, я сыта! – Коза взбрыкнула ножками, покачала рожками и гордо удалилась.

– Скачи, коза, пока цела, – проговорил я ей вслед.

Я давно замечал за собой такую странность: мои слова, сказанные вскользь вдогон какому-то человеку, всегда вызывали цепь событий. Не то чтобы, как говорится, черный глаз, иногда это были и приятные события. Как-то посоветовал коллеге по «скорой помощи», жаловавшемуся на хроническое безденежье, купить билет спринт-лото, объяснив, что он не там ищет деньги. И что вы думаете? Через три дня парень выигрывает приличную сумму. Естественно, накрывает поляну и тут же пытается меня одарить частью денег как соавтора события. На что я, зная его семейное положение (пять дочерей!), сказал ему: пусть эти деньги пойдут свадебным подарком твоей дочке. Сослуживец отмахнулся: «Моей старшей, Серж, восемнадцать, жених ее в армии. До свадьбы еще о-го-го». Через три месяца парня привезли без ноги домой, а через месяц сыграли свадьбу. Деньги пригодились. Но с тех пор я остерегался высказываться, что называется, по горячим следам. А вот здесь, забыв о своем даре, брякнул.

Переночевали, что называется, каждый по-своему. Полночи меня просвещал в зельеварении магистр, вторую половину я потратил, запуская по очереди то «торпеды» то «копья», благо воды было озеро. Заглянул в глубины пропасти накопителя.

Дело стронулось, господа! Голубовато-серебряный огонь мерцал гораздо ярче! Нет, он не плескался на половинном уровне, но уже занимал около четверти объема. Привычно глянул в «карту». Что за черт? В той стороне, где расположился обоз ванессы, несколько красных огоньков окружили шесть бледно-зеленых. Первой же мыслью было: нападение бандитов. Разбудил парнишку и полушепотом объяснил ему причину побудки, отдал ему стоппер, объяснив, как пользоваться этим амулетом.

– Это и есть парабеллум?

– В какой-то мере… Слушайте меня внимательно. Я сейчас пойду выручать ванессу, а вы сидите здесь, стерегите наши вещи. Если кто-нибудь приблизится к вам, стреляйте. Убить его не убьете, но напугаете сильно. Главное, не выроните парабеллум после громкого хлопка. Когда я вернусь, то издали крикну имя вашей матери, во всех остальных стреляйте.

До лагеря соседей было метров сто пятьдесят, ночь звездная, идти просто так – это заведомо подставиться брошенному копью или ножу. Но маг я или не маг? Потянулся за стихиями, и вот окрестности затянул туман, что называется, хоть выколи глаза. Ориентируясь уже больше по «карте», подошел к обозу, послышались тревожно-возбужденные голоса бандитов. Кто-то укорял кого-то.

– Договаривались же: дали по голове, связали, их под куст, сами на телеги и ходу. Так нет, им сладкого захотелось, баб им подавай. Натешились? Чего теперь-то, куда ехать? Не видать даже ушей лошадиных. А утром вдруг кого по дороге понесет? Да не дай Матерь, завернут на водопой. Нас же на кол посадят прямо здесь. За слуг бы только каторга, а за ванессу кол в зад без разговоров.

Я находился примерно в десяти шагах от болтуна, передо мной сформировалась сосулька и беззвучно метнулась к красному огоньку. Говорящий всхлипнул и замолчал.

– Что скажешь, Фило? – кто-то решил продолжить беседу и тут же заткнулся, нанизанный на ледяное копье.

– А чего тут болтать-то? Ну туман, дак про… – договорить ему было не суждено.

– Фило! Ты чего замолчал? Выводи давай, староста чего тебе приказывал? Людей связать, обоз забрать, а вы чего натворили?

Подобравшись к говоруну с тылу, оглушил его ударом трости по голове. Последний, пятый, находился неподалеку, голоса не подавал, но сопение и женские всхлипы выдали его с головой. Пока старшие спорили, молодой разбойник пользовал одну из служанок. Еще один удар тростью отключил и этого любителя сладкого.

Тэк-с, вроде бы все, выключаем «туман» – липкая сырость мгновенно упала в траву – и что мы видим? А видим мы связанных слуг, растрепанных служанок и, слава Матери, связанную и с кляпом во рту ванессу Оллу. Подошел к ней, осторожно развязал путы, вынул грязную тряпку изо рта, успокаивая, проговорил:

– Все, все. Самое худшее позади. Возьмите себя в руки и командуйте своими людьми.

Какое там командование? Командирша, давясь слезами, пыталась рассказать мне, как ей страшно, просила никуда не уходить, и вообще, если можно, удочерить ее или, в крайнем случае, жениться на ней. Пришлось взять командование в свои руки.

– Девушки! Быстро развязали своих людей и оказали им первую помощь. На покойников не глядите, теперь они не страшны. «Живило» есть?

– Есть, ваша милость.

– Действуйте. – А сам подошел к оглушенным разбойникам и связал их покрепче, от греха подальше.

Пока происходили описываемые события, небо на востоке окрасилось золотом, предзнаменуя восход Матери.

Восход на этой планете вообще отдельная песня. Это у нас солнце, едва показавшись, через десять минут уже сверкает всем диском. Здесь все происходило медленней, само солнце крупнее и находилось чуть дальше, чем наше. У планеты было два спутника, один величиной с луну, другой поменьше. Не великий я астроном и не дошел еще до этого раздела в энциклопедии, но мне казалось, что второй спутник просто вращается на большем расстоянии от планеты. Назывались они Старший Брат и Младший Брат, но не о них речь.

Пришедшая в себя мужская часть обоза кинулась было с ответным приветом к связанным разбойникам, но наткнулись на мой рык:

– Ну-ка! Остыли быстро. Службу плохо несли, сами виноваты, что вас повязали. Как меня днем встретили? Строем и копьями! А чего ж ночью расслабились? Вот не будь меня, что бы делали? Живых разбойников не трогать, до города доведем и сдадим страже. Очень интересная деревенька где-то рядом есть, вот о ней они и расскажут. Мертвых оттащите ближе к дороге и оставьте, я думаю, найдется тот, кто о них позаботится. Сами быстро завтракайте, запрягайте лошадей и выезжайте на дорогу. На все про все даю вам час. Если по истечении этого времени не увижу обоз на дороге, уеду сам. Всего вам наилучшего, ванесса. Напоминаю: через час на дороге.

Род залез на дерево и оттуда наблюдал за происходящим. Увидев меня, он спрыгнул с ветки и спросил:

– Вы убили их всех?

– Нет, двоих взял в плен.

– А они убили кого-нибудь?

– Да что ж вы, баронет, такой кровожадный? Нет, не убили, но сильно напугали ванессу.

– Никогда не видел разбойников. Они, наверное, страшные?

– Обыкновенные люди, крестьяне, решившие легко разбогатеть. Они просто хотели увести обоз. Так, по крайней мере, они уверяют, но я им не верю. Были среди них явные убийцы, такие свидетелей не оставляют. Судя по тому, что я услышал, это не первый обоз, который они грабят, а значит, и не первые жертвы. Сдадим страже в городе, наверняка за их поимку получим награду, ее и прогуляем. Чего бы вы хотели, Род?

– Я хотел бы пару таких шпаг, как у вас.

– Хорошее желание, мальчик, и, может быть, когда-нибудь оно исполнится. Скажу только одно: я дважды сдавал экзамен на право владеть такой парой, только во второй раз мне это удалось. Но к делу. Первое: верните мне парабеллум; второе: быстро ставьте котелок с водой. Нет, костер зажигать не надо, я сварю мокко, а вы готовьте хлеб, сыр, сахар.

Через минуту мокко был уже заварен, я разлил его по чашкам:

– Привыкайте, Род, к этому напитку, у него большое будущее. Присматривайтесь, как я его завариваю, есть еще пара рецептов, я их вам покажу, будете девушек поить. Поверьте, после такого угощения будете ими зацелован и обласкан, это я по собственному опыту говорю.

Быстро перекусили, привели лошадей, оседлали, увязали торока и выехали на дорогу, следом тронулся обоз ванессы. За одной из телег бежали со связанными руками и привязанные к одной веревке разбойники. У молодого глаз светился от свежего синяка, а расцарапанное лицо говорило об издержках разбойничьего ремесла.

– Вот, смотрите, Род! Это разбойник вульгарис, то есть любитель, непрофессионал. Днем он пашет и сеет, а ночами ходит на промысел. Днем он на вид смешон, но ночью, когда у страха глаза велики, это чучело с дубиной в руке кажется страшным. Оно ведь не догадывается, что человека убить легко, надо только знать, куда стукнуть, но ему то неведомо. Вот и молотит он куда ни попадя, калеча жертву и увеличивая ее мучения. Слава Матери, эти любители, видно, отразбойничали.

Мы с баронетом ехали впереди, ванесса на повозке следом, а за ней тянулся ее обоз. В полдень остановились, дали передохнуть лошадям, напоили их, а сами, спрятавшись в тени большого дерева, росшего у дороги, опять сварили мокко и запили им бутерброды с сыром. Ванесса принюхалась к запаху напитка, подошла и поинтересовалась:

– Что это так приятно пахнет?

Игнорировать такой намек было невозможно.

– С удовольствием угостил бы вас, ванесса, но кружек только две.

– Ха! Какой пустяк. Зена! Чашку мне принеси!

Для дамы я подлил в мокко ликеру, добавил ложечку сахара и подал.

– Размешайте сахар и наслаждайтесь неповторимым вкусом.

– Во имя Матери! Что за прелесть! – распробовав напиток, защебетала недавняя страдалица.

– Это мокко, зерна для его приготовления я везу из Рабата, а рецепт называется «Мокко Рэя». – Я бросил щепоть молотого валерианового корня любопытной кошечке в нос. Кошка округлила глазки и, заинтересованно глядя на меня, спросила:

– Но ведь Сьерж Рэй ван Орж – это вы?

Осталось только захлопнуть ловушку.

– Да. За рецепт этого напитка мне предоставлена пожизненная привилегия в кондитерских Жиндера.

– О, как это интересно. А о чем та песня, что вы напевали на прошлом привале? И на каком языке вы ее исполняли?

– Эта песня о молодой женщине и море, перевод звучит приблизительно так:

 
В море красавица плещется,
 
 
Песню себе напевая,
 
 
Волны игриво бесятся,
 
 
Тело ее обнимая.
 

– А язык… Это язык небольшого племени, живущего на побережье. Как-то мне довелось во время путешествия остановиться в их деревушке на пару ночей. Вот там я и услышал эту песню. Вам она нравится?

– После вашего перевода – вдвойне, это так романтично, я даже представляю себя обнаженной в море, и волны ласкают мое тело… Вы споете мне еще раз?

– Безусловно, надо только доехать до города. Романтический вечер при свечах я вам гарантирую.

– Тогда что мы тут сидим? Эй! Хватит валяться, так еще одну ночь встретим на дороге.

Надо ли говорить, что ночь мы провели в одной постели? Вечер, как я и обещал, был романтический. Лучшее из вин – желание – плескалось в наших бокалах, глаза искали взгляд, губы поцелуя. Когда все это переполнило чашу терпения, нас выплеснуло друг в друга. Олла явно не готовила себя в сестры Матери, а я никогда не был фанатом какого-либо бога.

Утро мы встретили среди хаоса разбросанной одежды, пришлось даже разыскивать некоторые части дамского белья среди вороха моей одежды. Смущенные, но довольные, мы заказали горячей воды, тазы, мочалки, искупались, помогая друг другу, и вышли в общий зал на завтрак. Моя спутница вела себя весело и непринужденно, я бы даже сказал, как довольная кошка, поймавшая мышь.

«Да ладно, – подумал я, – чем бы дитя ни тешилось, пусть считает, что это она меня соблазнила».

Теперь передо мной встала дилемма, как скорее довезти юного Дэя до родственников и не бросить посреди дороги Оллу. К счастью, все образовалось само собой. Вчера по приезде я сдал разбойников стражникам. Те этому чрезвычайно обрадовались, ибо слухи о пропадавших обозах и путниках ходили, но доказательств никаких не было. А тут я, пострадавшая ванесса и два разбойника. Мало того, еще и сведения о причастности целой деревни к разбоям на дороге. К сожалению, никакой награды не было объявлено, так как «борьба с разбоем – святой долг и обязанность каждого дворянина».

«Ну, ты-то свою награду получил», – плотоядно облизнувшись, ухмыльнулось мое второе «я». – «Не отрицаю», – ответило первое.

Так как нападение на дворянина считалось серьезным преступлением, к следствию подключились высокие инстанции. Ванесса должна была задержаться на неопределенное время до окончания следствия и дождаться казни покусившихся на жизнь, честь и имущество дворянки. С меня приняли письменные показания свидетеля преступления и отпустили с миром.

Прощание с Оллой вылилось в слезы, невысказанные упреки и вырванное у меня обещание обязательно навестить ее в имении у тетушки, которое я с облегчением дал, благо сроки не оговаривались.

Через час мы уже были далеко, а к полудню недавнее происшествие воспринималось мною как новелла, прочитанная в купе поезда дальнего следования.

Следующая пара недель ничем не запомнилась. Города сменялись городами, харчевни гостиницами, встречные обозы попутными. Наконец мы добрались до реки. По ней надо было проплыть добрую треть пути до цели нашего путешествия. Ширина и мощь ее поражала. Волгу я не видел, а вот Лену в окрестностях печально знаменитого города Ленска в Якутии – довелось, и эта река мне ее напомнила.

Еще больше поразили кораблики, снующие по речной глади. Вниз по течению все больше шли баржи – тупоносые, практически прямоугольные корыта; вверх – многовесельные узкие галеры. Нам надо было вниз.

Позже я узнал, почему баржи имели такую форму. Оказалось, все они были одноразовыми изделиями. В верховьях реки немерено было леса. Его рубили и пилили на доски, из которых тут же сколачивали эти баржи и пускали вниз по реке. По дороге на них брали груз и пассажиров. В конце пути на морском побережье их разбирали и продавали как доски.

«Ушлые, однако, ребята», – подумалось мне.

Искать попутную баржу долго не пришлось – как раз причалила одна.

– Чего ж не взять, грузитесь, ваша милость, – в ответ на мою просьбу пробасил старший из сопровождавших баржу. – Кроме вас плывут четыре семьи с каретами и лошадьми, дадите меди слугам, они и ваших лошадок обиходят. Но корм для лошадей у каждого свой. Вон в конце улицы лавка, там его и продают. Сами как будете питаться? Если из общего котла, то тридцать пять меди с вас, если сами готовить будете, то в той же лавке и для людей еду продают.

– Поглядим, что за еда, потом и решим. Отправляемся когда?

– Так с утра завтрашнего. Мать в небо, мы в реку. Так у нас, речников, заведено. Мать на вечер, мы на берег, ночью не плывем.

– Если мы сегодня закупимся провиантом, то переночевать на барже можно?

– Отчего ж нельзя? Ночуйте, утром меньше возни будет. Провоз у нас – по серебряному с головы, и не важно, что там за головой, хвост или шпага. С бедноты, конечно, берем поменее, но они работой доплачивают.