Текст книги "Русская Америка. Слава и боль русской истории"

Любопытна некая размещённая в Сети хронология, подготовленная доктором Эми Гаррет в 2006 году и названная ею: «Основные вехи в истории отношений США с Россией с 1780 года по июнь 2006 года». Вот как выглядели основные начальные «вехи» этих отношений в глазах современной американки:

• 1780–1783. США назначают посланника в Россию.

• 1790. Основание русских аванпостов в Русской Америке.

• 1803. Принятие первого консула США в России.

• 1 807. Предложение о назначении российского посланника в США.

• 1809. США и Россия назначают первых представителей на уровне посланников.

• 1812. Основание русского поселения в форте Росс.

Эми Гаррет несколько сместила дату основания «русских аванпостов» в Америке с 1784 на 1790 год, но это здесь не так важно. Важно, что в её хронологии – очень, надо сказать, неполной – налицо геополитический смысл завязки Америкой отношений с Россией с привязкой их к проблеме Русской Америки. При всём этом первый официальный договор США с Россией – договор о торговле и мореплавании – был подписан лишь в 1832 году, хотя заключение торгового соглашения с Россией предусматривалось уже «Планом договоров» 1776 года.

У НАС ещё будет повод поговорить об этом позднее – в том числе и о «доктрине Монро» 1823 года, и о геополитических декларациях Александра Гамильтона (1755–1804) – одного из «отцов-основателей» США, в серии политических памфлетов «Федералист», увидевших свет в 1787–1788 годах. Сейчас же необходимо сказать несколько слов о развитии экономических и торговых связей Америки с Россией уже с екатерининских времён. Причём и этот сюжет оказывается косвенно связан с убийством Павла. (Если читатель забыл о версии с «американским» следом в заговоре против него, то я-то – автор – о ней помню, напоминаю о ней читателю и вскоре к ней вернусь.)

Начало торговли янки с Россией восходит по крайней мере к 1763 году, а к 1766 году из Америки в Россию было совершено – как сообщает занимавшийся архивными разысканиями на сей счёт Н.Н. Болховитинов – по крайней мере восемь успешных плаваний. Особо активны были братья Бойлстоны из известной бостонской купеческой фамилии.

Во время американской войны «за независимость» объём торговли резко вырос, но, как правило, под чужими флагами – французским, голландским, а порой – и прямо под российским. В английские североамериканские колонии завозили из России на крупнотоннажных судах пеньку, парусное полотно и железо – традиционные тогда российские экспортные товары.

В поздний екатерининский период торговля уже с самостоятельными Соединёнными Штатами усиливалась, причём активным пропагандистом её был Фрэнсис Дейна ещё в его бытность в Петербурге. Он сообщал своим корреспондентам в США о состоянии русской торговли, о растущем спросе на кофе, сахар, рис, индиго и т. д., а в письме Дж. Адамсу от 12(23) апреля 1782 года Дейна подробно изложил свои взгляды на выгоды торговых отношений с Россией. Написав об этом, академик Болховитинов сам же опроверг свой вымысел насчёт того, что Дейна находился в Петербурге якобы в полной изоляции от русского общества. Сидя в гостиничном номере и не знакомясь с нужными людьми, много информации не соберёшь. Показателен и тот факт, что сын Дейны – Фрэнсис Дейна-младший вёл активную торговлю с русскими, в 1811 году исполнял обязанности вице-консула США в Архангельске.

США направили в Россию торгового консула – им был Л. Гаррис – лишь в 1803 году, и он указывал тогда, что поскольку США испытывают «большую потребность в русских товарах и изделиях её мануфактур», русско-американская торговля всего за несколько лет расширилась так, что считается, что «она превосходит торговлю со всеми другими странами, кроме Англии». Удельный вес этой торговли в общем объёме иностранной торговли в Петербурге составлял по оценкам примерно одну восьмую (~ 12 %).

География связей со стороны США тоже впечатляла – с Россией торговали семейство Дерби из крупнейшего торгового порта Сейлема, К. Чемплин, Дж. Гиббс и У. Чаннинг из Нью-Порта, Дж. Бенсон и Н. Браун из Провиденса, А. Хикс из Нью-Йорка, С. Джирард из Филадельфии и др.

Названы лишь первоклассные имена хищников… Так, умерший в 1799 году Элиас Дерби завещал наследникам имущество стоимостью в 1 миллион долларов – колоссальное по тем временам состояние. Один из членов почтенного клана Гиббсов из Нью-Порта (штат Род-Айленд) – Чарльз Гиббс признался уже в 1831 году, что убил сто человек, пиратствуя, и был повешен.

Стивн Джирард (Жирар) (1750–1831) родился во Франции – в Бордо, в семье, где было 15 детей, в четырнадцать лет стал моряком. В 1774 году он появился в американских колониях, а к двадцати восьми годам стал преуспевающим купцом, не брезгующим финансированием каперства и просто пиратства. К сорока годам Джирард владел большим флотом кораблей, которые плавали по всему свету, включая Россию, и приносили доход в среднем 100 тысяч долларов за один рейс. Джирард был всегда готов нарушить закон, но сам был скуп и скареден, стараясь извлечь из сделки каждый лишний цент. Американский профессор Б. Селигмен, давший деловой портрет Джирарда, пишет, что «только Джейкоб Астор мог сравниться со Стивном Джирардом как богатейшим среди себе подобных».

Джон Джейкоб ((Иоанн-Якоб) Астор – тоже выходец из бедняцких «низов» Европы, с Россией не торговал, однако находился в жесточайшем и неулаживаемом конфликте с Россией просто потому, что к 1800 году занял ведущие позиции в американской торговле пушниной и возникающая шелиховская Русская Америка была для него опаснейшим конкурентом и источником прямых убытков. В то же время американский Северо-Запад сам по себе был источником его прямых доходов, и Астор был не прочь их увеличить, уничтожив русское влияние там. Впрочем, об Асторе у нас ещё будет повод вспомнить позднее…

Говоря о непримиримом конфликте интересов России и США на Тихом океане уже в начальной фазе российско-американских отношений, можно (да и нужно) привести в качестве иллюстрации пример Роберта Морриса, в числе других подписавшего Декларацию независимости США. Профессор Б. Селигмен в своей монографии 1971 года «Сильные мира сего: бизнес и бизнесмены в американской истории» пишет о нём так:

«Роберт Моррис имел непосредственное отношение к торговле военного времени, но он не мог или не хотел проводить грань между своими частными и государственными делами. Он родился в Ливерпуле, переселился в Америку и стал ведущим филадельфийским коммерсантом… В качестве заведующего финансами (суперинтенданта. – С.К.) Континентального конгресса Роберт Моррис предоставлял возможность получать контракты… Моррис превратился в финансовую силу в Америке…

Моррис также активно участвовал в новой трёхсторонней торговле, при которой американские металлические изделия и одежда отправлялись на Северо-Запад Тихоокеанского побережья (то есть в зону Русской Америки. – С.К.) в обмен на меха; а меха затем обменивались на китайские, японские и индийские товары… Ко времени созыва Конституционного конвента в 1787 г. состояние Морриса оценивалось примерно в 200 тыс. долл., и он был самым богатым человеком в Америке. Часто утверждают, будто Моррис финансировал революцию. Однако… на самом деле всё обстояло как раз наоборот – революция финансировала Морриса…»

Итак, Моррис – тоже, кстати, выходец из низов Европы – активно хищничал в зоне российских американских промыслов. Мог ли он не быть врагом Русской Америки, как и врагом её друзей и создателей?

После принятия Конституции США Джордж Вашингтон, избранный в 1789 году первым президентом США, предложил Моррису занять пост министра финансов, но тот отказался и с 1789 по 1795 год представлял в сенате штат Пенсильвания. Один из его современников описывал Морриса так: «Когда на карту ставились интересы бизнеса, у Роберта Морриса раздувались ноздри и нос становился плоским, напоминая голову змеи». При этом Моррис был чистой воды авантюристом и кончил плохо: разорившись на земельных спекуляциях, он после трёх лет долговой тюрьмы умер в бедности в Филадельфии.

ТАК ПОДРОБНО я остановился на начальной истории Соединённых Штатов и на всей этой компании прожжённых дельцов с ухватками пиратов с двумя основными целями.

Во-первых, знать всё это нам надо для того, чтобы лучше и полнее представлять себе тот мировой политико-экономический и личностно-психологический фон, на котором с конца XVIII века и в начале XIX века развивалась эпопея Русской Америки. Такое знание станет нам надёжной путеводной нитью и в анализе истории Русской Америки на протяжении всего XIX века, ибо эта история с течением лет стала приобретать всё более непрямой и извилистый характер, переводя геополитику в сферу экономики и экономику в сферу геополитики. Когда видны истоки интереса имущей элиты США к Русской Америке, становится понятен и плачевный финал этой истории, выразившийся в продаже Русской Америки Соединённым Штатам. Ведь даже в свете уже сказанного есть основания смотреть на финальный акт продажи не как на единичное событие, а как на завершение многоходовой, упорной, изощрённой, занявшей более семи десятилетий тайной операции истеблишмента США по захвату российских американских владений в целях ликвидации возможного геополитического доминирования России в зоне Тихого океана.

Во-вторых же, зная то, как широко и давно интересовала Россия имущие и политические круги Америки (впрочем, уже тогда они составляли единое целое), и имея представление об особой авантюристичности и энергии этих кругов, об их геополитических претензиях, нам проще будет принять за высоко достоверную версию о не только английской, но и американской подоплёке элитарного заговора против российского императора Павла.

Относительно Англии всё ясно давно – она истратила на организацию убийства Павла миллионы прежде всего из-за наметившегося союза Павла с Наполеоном. И дело было не только в Индии. Наполеон Бонапарт говорил специальному представителю Павла генералу Спренгпортену: «Ваш государь и я – мы призваны изменить лицо земли». А Павел перегибал карту Европы со словами: «Так я разделю Европу с Наполеоном», но имел в виду не военный раздел, а раздел влияния.

И как же тогда быть с давним английским влиянием на континенте? С пресловутым английским принципом «баланса сил», когда английская политика была направлена на то, чтобы ни одна держава в Европе не приобретала потенциала доминирования, угрожающего доминированию в Европе Англии?

Так что с мотивами Англии всё ясно.

Но ведь и у Соединённых Штатов Америки к началу XIX века имелись серьёзнейшие стратегические мотивы не просто желать смерти Павла, но готовить эту смерть.

Русская Америка, к перспективам которой деятельный российский монарх проявлял живейший и подчёркнутый интерес, означала в перспективе российский Тихий океан, возможно даже – до тропических широт!

Могла ли политическая и имущая элита в одночасье возникших Соединённых Штатов спокойно относиться к «американскому» и тихоокеанскому интересу Павла? Могла ли элита США не предпринимать свойственных ей самых энергичных и беззастенчивых мер противодействия этому интересу?

Конечно же, она не была пассивной, и одного знания о сути «Плана договоров» достаточно для выдвижения системно корректной версии о не то что косвенном участии агентуры США в заговоре с целью устранения Павла, но о самом прямом таком участии в полном согласии с петербургской агентурой Лондона.

Вопреки утверждению академика Болховитинова относительно того, что Фрэнсис Дейна и Джон Куинси Адамс годами в Петербурге затворничали, они не могли не вести в России разведывательной деятельности в обоих её аспектах – как собирая информацию, так и создавая резидентуры и насаждая агентуру. Дейна покинул Петербург в 1783 году, а Ледьярд появился в нём через четыре года – в 1787 году, и появился при содействии Томаса Джефферсона, бывшего тогда посланником США в Париже. Не пользовался ли Ледьярд в Петербурге в 1787 году – кроме услуг однозначно имевшейся там английской агентуры – ещё и услугами той агентуры, которую насаждал в 1782–1783 годах в русской столице Дейна? К слову, как и Дейна, Ледьярд был родом из Массачусетса.

Напомню также, что в 1793 году конгресс США выделил на покрытие расходов по сношениям Соединённых Штатов с иностранными государствами один миллион долларов при общем федеральном бюджете меньше 10 миллионов долларов. Сумма огромная, и немалая её часть не могла не расходоваться на шпионаж, подкуп, политические диверсии, а при необходимости – и на физическое устранение неугодных Америке фигур.

И не вливалась ли в английские миллионы, выделенные Лондоном на антипавловский заговор, часть того миллиона, который выделил на внешнюю работу в Европе конгресс США? Это ведь более чем вероятно! Да и непосредственно американские толстосумы могли принять в английском проекте устранения Павла существенное «долевое» участие.

С 1790-х – ещё екатерининских, а потом и павловских – годов присутствие Америки в России постоянно усиливалось за счёт развития торговли. За одно лишь десятилетие с 1791 по 1800 год в Кронштадт пришло 368, а по некоторым данным – даже более 500 судов Соединённых Штатов, то есть примерно по судну в неделю. Кроме прочего, это ведь означает, что по улицам Петербурга практически ежедневно бродили десятки американских купцов и моряков. И – только ли купцов и моряков?

К началу XIX века не такими уж эпизодическими были и общественные (назвать их культурными будет преувеличением) связи российского общества со Штатами. К американской «революции» сочувственно относились Александр Радищев (1749–1802) и просветитель Николай Новиков (1744–1818), а знаменитая княгиня Екатерина Воронцова-Дашкова уже в 1781 году встречалась в Париже с Бенджамином Франклином и потом обменивалась с ним письмами. Это – то, что осталось на страницах писаной истории, но есть же и неписаная история, которая всегда шире той, что попадает в хроники и монографии. И насколько широко агенты США внедрялись в среду рядовых просвещённых петербуржцев (да и не просвещённых – тоже), остаётся лишь гадать.

Несколько забегая вперёд, но не отклоняясь от темы масштабов влияния США в России уже в начале XIX века, сообщу, что американский бизнесмен М. Фишер-мл. в августе 1811 года оценивал свои сделки по ввозу и вывозу товаров в Россию и из России суммой не менее чем 2 миллиона 500 тысяч долларов. Не забудем, что речь – о тогдашних долларах, цена которым была на порядки выше, чем нынешним.

Объём деловых оборотов торгового дома Дж. Люиса в России составил в 1815 году, по официальным русским данным, 2 899 614 рублей, а спустя 10 лет достиг 11 897 975 рублей. Американский консул в Петербурге А.П. Гибсон сообщал в январе 1822 года, что стоимость ввезенных Соединёнными Штатами только через Петербург товаров составляла 2 223 600 долларов. Официальная же статистика весь экспорт США в Россию оценивала всего в 628 894 доллара. Эта жульническая «двойная бухгалтерия» тоже стоит того, чтобы обратить на неё внимание и учитывать как любопытный фактор.

Подводя итог сказанному, можно уверенно утверждать, что ликвидация Павла была – хотя и по разным причинам – не только выгодна, но и настоятельно необходима не одной лишь многовековой имущей и политической элите Британии, но и молодой имущей элите Америки. При этом в одном пункте неприятия Павла сходились обе элиты, и этим пунктом была как раз Русская Америка.

Умеющие играть в политические шахматы лощёные бритты – с одной стороны… С другой стороны – наглые, нахрапистые, откровенно хищные янки, среди которых было немало выходцев из низов, что обуславливало особую беззастенчивость и безжалостность методов и привычку к пренебрежению условностями… Из этого двойного англосаксонского геополитическо-экономического «сплава», похоже, и была отлита золотая табакерка Петра-Людвига фон дер Палена, которая обрушилась на висок императора Павла 11 марта 1801 года.

Через девять лет сын убийцы Павла – Фёдор фон дер Пален уедет за океан представлять в Америке Россию Александра I – отцеубийцы. И одним из первых действий Палена как российского посланника станет посредничество в заключении соглашения между Российско-американской компанией и пушной «Америкен фер компани» Астора относительно их взаимоотношений в Северо-Западной Америке.

Случайность?

Возможно…

Но, как говаривал товарищ Сталин, если случайность имеет политические последствия, то к ней не мешает присмотреться.

СМЕРТЬ Павла могла серьёзно затормозить, а то и свести «на нет» русское державное движение в Америку. Однако – не затормозила, здесь англосаксонский удар пришёлся в воздух. Многое в постпавловской России после гибели сына Екатерины изменилось тогда круто, но – не отношение молодого императора Александра к Российско-американской компании. Напротив, весной 1802 года он вступил в число акционеров РАК вместе с вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной (1759–1828). Относительно последней надо заметить, что мать нового императора и вдова Павла – урождённая принцесса Вюртембергская София-Доротея-Августа-Луиза была не просто крупным акционером Российско-американской компании, но вообще успешно занималась коммерцией, пользуясь поддержкой не только сановников, но и финансистов. Расчётливая обрусевшая немка последовательно поддерживала тенденцию к развитию Русской Америки при расширении экспансии в сторону Калифорнии и Сандвичевых (Гавайских) островов. Пожалуй, положительное влияние Марии Фёдоровны на развитие Русской Америки было даже большим, чем об этом обычно говорится…

Стали акционерами РАК и новый морской министр адмирал Николай Семёнович Мордвинов, а также министр коммерции, сын графа Румянцева-Задунайского – Николай Петрович Румянцев, создатель Румянцевского музея, будущий министр иностранных дел и председатель Государственного совета. Список можно продолжить, но и так ясно, что фактически РАК постепенно оказывалась делом государственным. В секретном наставлении директоров РАК Главному правителю Александру Андреевичу Баранову от 18(30) апреля 1802 года рекомендовалась следующая линия поведения:

«…утверждать право России не только до 55 градуса, но и далее, опираясь на морские путешествия капитанов Беринга, Чирикова и протчих и ссылаясь также и на плавания и промысла, производимые частными людьми с того времени ежегодно. Старайтесь даже тем показывать некоторое право и на самую Нотку-Зунд (гавань на острове Ванкувер. – С.К.), дабы при случившемся от аглинского двора требовании некоторым образом определить можно было границы по 50-й градус или хотя бы на половину пространства к 55-му градусу, буде уже не можно далее, поелику сия часть ими ещё не занята, и следовательно, по сие время Россия на оную право имеет преимущественное. А на сей предмет стараться Вам елико можно сильнее и поспешнее утверждаться заселениями у 55-го градуса заведением регулярной крепостицы…»

В результате совместной работы деловых кругов РАК, здоровой части российской сановной элиты и государственной власти Александровская эпоха стала временем возвышения РАК и многих её славных дел.

Уже конец XVIII века ознаменовался началом в истории Русской Америки «эры Баранова», а с первых лет XIX века деятельность Баранова приобрела всё более всесторонний размах. С того момента, несмотря на случавшиеся кризисы, Российско-американская компания постоянно была на подъёме, а Русская Америка расширялась и развивалась.

Временем упадка РАК и гибели Русской Америки станет эпоха уже другого Александра – племянника Александра I, Александра II. В эту эпоху Россия лишится не только своей Русской Америки, но даже и архивов РАК, которые тоже будут проданы в США. Так что через более чем сто лет – в 1983 году академик Болховитинов будет цитировать вышеприведенное наставление директоров РАК А.А. Баранову со ссылкой на Национальный архив США (National Archives, Record Group 261, Records of the Russian-American Company, 1802–1867, vol. 1).

Однако пока что – в начале XIX века – Русская Америка жила, обоснованно рассчитывая на дальнейшее всемерное развитие, расширение и укрепление.

Глава 3
Российско-американская компания: путём первых русских «кругосветок» – к Форт-Россу и неудавшимся «русским» Гавайям

ИСТОРИЯ Российско-американской компании (РАК) – закономерно славная в своём начале и абсурдно бесславная в конце – известна в России плохо.

При царизме история Русской Америки излагалась скупо по вполне понятным причинам – никто из историков не рисковал подрывать авторитет царской власти, и так стремительно падающий.

В СССР были периоды, когда изучение истории Русской Америки актуализировалось – особенно этим отличался зрелый сталинский Советский Союз. Но в целом и в СССР тема должным образом, то есть в соответствии с её историческим значением, не исследовалась, не изучалась и в общественном сознании советского общества почти отсутствовала.

В постсоветской России, говоря о Русской Америке, нередко смешивают правду с ложью. Причём особо грешны в этом «записные» историки-американисты, чему, очевидно, есть рациональные (точнее – меркантильные) причины. Соответственно, в освещении деятельности РАК отечественной историографией по сей день остаётся много неясностей. В массовое же сознание тема Русской Америки если и внедрена, то благодаря известному мюзиклу «Юнона и Авось».

Совершенно непонятно, почему при некоторой известности имён Шелихова, Резанова или долголетнего правителя русских колоний в Америке Александра Андреевича Баранова практически замолчано имя их ближайшего соратника – зятя Шелихова и первенствующего директора РАК Михаила Матвеевича Булдакова. Например, весьма подробные сведения о Булдакове имеются в «Русском биографическом словаре», изданном в начале ХХ века «под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического общества» Александра Александровича Половцева. Зато издававшийся в те же примерно годы Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона о Булдакове как в рот воды набрал. Впрочем, к странному дореволюционному (да и послереволюционному – советскому и постсоветскому) «энциклопедическому» освещению темы РАК и Русской Америки мы позднее ещё вернёмся.

Но особенно непонятно то, почему мельком упоминается (или вообще не упоминается) роль РАК и значение Русской Америки в организации русских кругосветных экспедиций, начиная с первой и самой знаменитой из них – экспедиции Ивана Фёдоровича Крузенштерна и Юрия Фёдоровича Лисянского. Об участии и роли РАК в этом путешествии должны знать школьники в средней школе. В действительности же об этом не всегда упоминается даже в энциклопедических словарях.

А между тем с 1803 года по 1840 год Компания при содействии правительства организовала двадцать пять только крупных морских экспедиций, тринадцать из которых были кругосветными! Источник сведений солидный – вторая Большая советская энциклопедия, «сталинская»…

РАК финансировала, собственно, все наши «кругосветки» того времени, включая экспедиции Лазарева, Коцебу, Головнина, Литке… Даже антарктическая экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева, имевшая чисто научный характер, биографиями своих главных действующих лиц связана с историей РАК.

А что мы знаем о трёх кругосветных походах Леонтия Андреяновича Гагемейстера, чьё имя прочно вошло в историю РАК? Или – о походах командира судна РАК, трижды «кругосветчика» Степана Хромченко? Кругосветные экспедиции, поощряемые РАК, хотя и именовались в документах того времени «вояжами», были далеко не прогулочными вояжами, а мы о многих из них даже и не слыхали.

Да и успех «официальной» Амурской экспедиции Невельского 1850-х годов во многом стал возможным благодаря субсидиям и помощи РАК, как и успех других экспедиций в Приамурье, на Сахалин, Курилы, тихоокеанские острова, на Аляску…

Для Компании обеспечение устойчивой морской связи Европейской России и Русской Америки было вопросом прочности её перспектив. И 29 июля 1802 года Главное правление РАК подало «Всепресветлейшему, державнейшему Великому государю императору и самодержцу всероссийскому», то есть Александру Первому, «всеподданнейшее донесение». Там, в частности, отмечалось: «Давно уже, всемилостивейший государь, столь ощутительны от направления из Бальтика в Америку судов выгоды, что не могли они никогда иметь ни малейшего возражения… Высокое покровительство Вашего императорского величества сближает, наконец, преобразование российской торговли, в бессмертном уме Петра Великого предначертанное…»

Компания сообщала о богатстве американских владений зверем, о планах расширения промыслов, однако жаловалась на недостаток кадров, в том числе «искусных флотских офицеров», и рассчитывала на государственную поддержку. В этой же записке РАК извещала царя о своём намерении «приступить к отправлению ныне в Америку транспортов своих от Санкт-Петербургского порта». А это уже была заявка на первое русское кругосветное путешествие. Тем более что у русского дворянина, сановника и директора РАК Николая Петровича Резанова было понимание и общегосударственного значения такого дела, как и у купеческого сына Михаила Матвеевича Булдакова – первенствующего директора РАК. Да и остальные тогдашние члены Главного правления Компании умели мыслить на уровне высоких государственных задач.

Со своей стороны, у флотских офицеров Ивана Крузенштерна (1770–1846) и Юрия Лисянского (1773–1839) тоже имелись не то чтобы смутные мечтания на сей счет, но готовые планы, записки, аргументы… Капитан-лейтенант «Круценштерн» упоминался и в донесении РАК царю. Итак, стена сомнений и недоверия пробивалась с двух сторон. Именно камергер Николай Резанов и купец Михаил Булдаков сыграли реально решающую роль в инициировании в 1803 году плавания Крузенштерна. Но и записки моряков – будущих руководителей экспедиции тоже имели свое значение.

Булдаков принял на счёт РАК половину расходов – на содержание «Невы» Лисянского, но содержание «Надежды» Крузенштерна взял на себя сам Александр. Последнее было, говоря языком современным, «знаковым» актом. Впрочем, у того факта, что «Надежда» вместе с офицерами и экипажем была взята «на казну», имелось и то объяснение, что на борту флагманского шлюпа находилась русская дипломатическая миссия во главе с Николаем Резановым, о которой далее будет рассказано.

27 августа 1802 года Крузенштерн писал министру коммерции Н.П. Румянцеву: «К истинному моему удовольствию известился я, что Государь благоволил конфирмовать предлагаемую под моим Начальством экспедицию».

ИВАН Фёдорович Крузенштерн был младшим питомцем екатерининской эпохи, отличился в Гогландском, Эландском, Ревельском и Выборгском сражениях Русско-шведской войны 1788–1790 годов. В числе лучших молодых моряков был послан Екатериной на стажировку в английский флот, воевал и там, крейсировал у атлантических берегов Северной Америки, бывал на Барбадосе и Бермудах и поплавал по морям и океанам немало. Стать командором в первом кругосветном российском плавании ему было на роду написано… Напомню, что боевую службу Крузенштерн начал в 1788 году на корабле «Мстислав» под командой капитана Муловского, назначенного в кругосветный поход, вследствие Русско-шведской войны отложенный.

Беседы с Муловским дали первый импульс. Вторым оказалось знакомство с внуком Витуса Беринга – лейтенантом Яковом Берингом, тоже отправленным на «английскую» стажировку. Третьим стали беседы с «лифляндцем» Торклером в Калькутте. Финн хорошо знал северо-западный берег Америки и считал, что России очень выгодно доставлять товары туда и оттуда отправлять меха – в Китай, в Кантон. Собственно, Торклер предлагал нечто вроде российского варианта той «треугольной» торговли, которую вели на Тихом океане американцы.

Вернулся Крузенштерн на Родину в 1799 году на корабле Ост-Индской компании, обогнув мыс Доброй Надежды. И сразу представил морскому начальству проект кругосветного плавания, одной из целей которого указывал «снабжение наших американских колоний всем необходимым». Весьма подробно написавший об Иване Фёдоровиче в своей «Истории великих путешествий» Жюль Верн остроумно, хотя и не совсем верно в части единоличного приоритета Крузенштерна, замечает: «Лучшими идеями всегда бывают самые простые, но они приходят в голову в последнюю очередь. Крузенштерн первый доказал настоятельную необходимость установить прямую связь между Алеутскими островами – местом промысла мехов – и Кантоном – самым важным рынком сбыта».

Вообще-то записка Крузенштерна касалась многого – в ней даже крепостное право критиковалось, но основной была идея кругосветного плавания. Однако флот тогда ещё не вышел из кризиса, к тому же дело тормозилось руководством морского ведомства. Проект тридцатилетнего лейтенанта у адмиралов своей чисто морской частью сочувствие вызывал, но было боязно… Вздыхали, что оно бы и неплохо, и офицеров найти можно, да вот, русские матросы к дальнему плаванию совершенно-де не способны. «Лучше бы нанять англичан», – советовал престарелый адмирал Ханыков.

Сдвинуло дело с мёртвой точки появление в России Российско-американской компании. Важное значение имел и именной указ императора Александра I от апреля 1802 года, по которому «позволено было морским офицерам, кто пожелает, не выходя из флотской службы вступить в Российско-американскую компанию». Этот умный и своевременный указ открывал широкие перспективы и перед Крузенштерном, и перед Лисянским, и перед десятками других деятельных русских военных моряков. К тому же с сентября 1802 года вновь учреждённое Морское министерство возглавил Николай Семёнович Мордвинов – фигура в русской истории смелая и крупная.

Судя по всему, окончательный проект плавания перед представлением его царю был обговорен между Булдаковым, Резановым, графом Румянцевым, адмиралом Мордвиновым, Лисянским и Крузенштерном. Со стороны ведомств идею поддерживали министерства иностранных дел и коммерции, военно-морской флот и Академия наук.

По поручению РАК капитан-лейтенант Лисянский съездил в Лондон и закупил там шлюпы «Леандр», переименованный в «Надежду», и «Темза», названный «Невой». Затем он привёл их в Кронштадт. Лишь в середине дальнего плавания выяснилось, что шлюпы были не новой постройки, как уверили Лисянского английские купцы, а с большой трухлявостью, особенно – в мачтах. Теперь остаётся лишь гадать, в чём была причина обмана – в стремлении британцев зашибить лишнюю деньгу или в их намерении сорвать первое кругосветное русское плавание, да ещё и с заходом в Русскую Америку. Впрочем, английская Корабельная палата в своё время даже Куку не постеснялась подсунуть флагман «Резолюшн» без капитального ремонта после второго плавания Кука, а также – с гнилыми канатами и гнилыми мачтами!