Текст книги "Дочь леса"

Первая встреча

Все казалось не таким, как в предыдущие прогулки. Действительно, что-то пошло иначе. Да и утро началось с очередного неприятного препирательства с отцом, недовольного его равнодушием к поискам молодой хозяйки и помощницы в доме. Опять ставились в пример младшие, даже Фил, по словам отца, более ответственно относился к будущему их рода. Мать еще вчера перебралась в заждавшуюся ее следующую семью, и некому было сгладить остроту взаимных попреков. Чтобы не вызывать больших нареканий, Роман переборол себя и быстро переделал, что требовалось по хозяйству: скосил траву на участке за домом, проверил автоматику полива огорода, закрепил расшатавшиеся доски ступеней и крыльца. Остальное он закончил еще прошлым вечером и теперь, не докладывая отцу, со спокойной совестью ушел, куда глаза глядят.

Сегодня с первых шагов в глубины Леса он ощутил впервые возникшую отчужденность. Совсем недавно появившиеся на опушке молодые побеги успели образовать непроходимые заросли кустарника, которые он не встречал в прежние рейды. Показалось, или действительно Лес перешел в наступление на этом участке, Роман не мог сказать с уверенностью. Причина изменений наверняка имелась. Например, очередные бездумные действия соседей, снова добравшихся до реликтового кыта, или расчистка еще одного поля для засева земными злаками. Все что угодно могло вызвать ответную активность.

Чем дальше углублялся он привычным маршрутом, тем больше находил превращений, происшедших за дни его отсутствия. Будто Лес препятствовал в этот раз, не хотел пускать дальше, настороженно следил за каждым шагом. Вероятно, о сегодняшнем впечатлении следовало сообщить «Экофлору», только он сомневался, насколько важным там сочтут описание последних перемен.

К тому же в редкие просветы в кронах не заглядывало привычное солнце, лишь низкая серая пелена, ронявшая мелкий дождь. День выдался прохладным, безрадостным и бесцветным. Пока он добрался до знакомой поляны, успел порядком промокнуть. На влажной траве сидеть не хотелось. Даже здешние белки, сопровождавшие его почти всегда прежде, исчезли, сколько он ни высматривал их по сторонам.

Зябко подняв капюшон куртки, Роман двинулся дальше, думая о своем. Он брел, не разбирая дороги, обходя непроходимые участки, пока не понял, что угодил в незнакомые места. Как-то необычно похолодало, и здесь под сплетеньем ветвей высоко над головой воцарился полумрак, словно близился вечер. Привычное ощущение безопасности покинуло его, и впервые в Лесу ему стало не по себе.

Девушка вышла навстречу из-за густого куста, скрывшего ее приближение, и тут же застыла при виде незнакомца. Роман отметил приятные черты лица и стройность осанки. Ничего необычного в одежде, потертая куртка зеленой расцветки, выцветшие ношеные джинсы, заправленные в короткие полусапожки – девчонка как девчонка. Через плечо приспущен тонкий ремешок, на котором в такт шагам покачивался небольшой прямоугольный рюкзачок. Откуда она взялась? Но смотреть на нее было приятно. Как ни странно, чем-то внешне она неуловимо напомнила сестру Надю, хотя это могло показаться.

Девушка остановилась и с откровенным любопытством уставилась на Романа глубоким изучающим взглядом. У него оказалось достаточно времени самому повнимательнее разглядеть вышедшую из леса.

Глаза у незнакомки оказались зелеными, большими и очень внимательными, без тени испуга. Все страшилки о жутких созданиях Леса Роман считал выдумками местных сочинителей. Довелось ему не раз выслушивать и про удивительную дочку Гарнисов, избравших с некоторых пор жизнь лесных отшельников. Они категорически отказались выдать ксенологам единственную дочь для обследования. Роман же нисколько не сомневался, что все странности, приписываемые молвой девочке, могли объясниться без привлечения сверхъестественного вмешательства.

Залюбовавшись ею, он и не вспомнил о слышанном ранее. Ему в голову не пришло связать стоящую перед ним с таинственной наследницей Гарнисов, о которой только и говорили в округе. Вполне будничный облик незнакомки никак не мог навести Романа на подобные сопоставления. Правда, на его взгляд, девушка выглядела не только мило, но и очень естественно в окружении зарослей, будто находилась у себя дома, жила тут с самого рождения. Впрочем, как такое могло быть на самом деле? Ничего отталкивающего или враждебного не обнаруживалось в ее внешности. Он и не пытался выискивать несуществующие изъяны, продолжая стоять и смотреть во все глаза на неизвестную, без признаков смущения рассматривавшую его в ответ.

Словно ничего особенного не случилось, будто каждый день она наталкивается в чаще леса на праздно шатающихся молодых людей, и это для нее давно в порядке вещей. Девушка как девушка, уже совсем взрослая, приятная и привлекательная, вовсе не задавака. Только кого она ему напоминала? Померещившееся поначалу некоторое сходство с сестренкой он сразу отмел, как нелепицу. Игра в гляделки затянулась, и Роман с запозданием спохватился:

– Не бойся!

– А я и не боюсь, – заявила она, едва улыбнувшись, не оставляя ни тени сомнения, кто здесь хозяйка. Любителю лесных прогулок с младых ногтей такое показалось несправедливым. Только теперь припомнились россказни про таинственную воспитанницу дяди Иона и тети Тави. Если перед ним действительно выросшая в полной изоляции девчушка, то непринужденность ее поведения при встрече с посторонним выглядела удивительной.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовался младший Крайнов, начиная чувствовать себя неуютно в прицеле искрящихся зеленых глаз.

– То же самое я могу спросить у тебя, – заметила девушка, отводя взгляд, словно почувствовала его внезапную неловкость.

– Видишь ли, я с детства люблю бродить по лесу, мы живем неподалеку, мой отец Филипп Крайнов… Иногда мне кажется, будто Лес зовет меня, особенно с тех пор, как вернулся из центрального поселка…

– Знаю, – серьезно кивнула зеленоглазка. – Ваш дом рядом с кладбищем. Тогда ты, должно быть, Рома?

– Как ты… догадалась?!

– Кто же не слышал про твоего отца, победителя зомби!

– Все верно, твои сведения абсолютно точны! – облегченно улыбнулся узнанный, хотя для него самого далеко не все оставалось ясным. Зато появилось ощущение, словно они давно знакомы, и уже с сожалением он добавил: – Жаль, что мы не встретились раньше…

– Почему ты так думаешь? – поинтересовалась девушка и не сдержала новой улыбки.

– Потому, что ты красивая!.. – неожиданно для себя выпалил Роман и заподозрил, что все испортил. Не было у него опыта в таком общении, она совершенно не походила на соседских девчонок или бывших подружек по учебе.

– Это всего лишь слова, – успокоила девушка и задумчиво поинтересовалась, трогая ближайшую ветку. – Что ты имеешь в виду? Красивая, как вот эти листья или трава на полянах?

– Ну да, наверное… что-то вроде того… – с запинкой согласился Роман. Он не знал, как себя вести с ней, о чем говорить? Слишком странная она какая-то, к тому же бойкая на язычок, но рядом с ней приятно находиться, даже молчать и только слушать ее необычные суждения.

– Меня зовут Леся, я живу с родителями. Может, слышал о Гарнисах? Мы давно перебрались в Лес, тут намного спокойнее, а то жизни не стало из-за всяких любопытных.

– Ну, я-то к ним точно не отношусь, – поспешно заверил он.

– Да я и не подумала про тебя…

– А ты действительно приходишься им дочерью? – поинтересовался Роман и спохватился, что сорвавшаяся бестактность опровергает его последнее утверждение.

– Сама не знаю, а может быть иначе? – неожиданно доверчиво ответила девушка вопросом на вопрос.

В ее словах прозвучала непонятная горечь, и он торопливо перевел разговор:

– А я, как ты уже знаешь, – Роман, меня учили валить деревья, распиливать стволы, но чем больше брожу теперь по Лесу, тем меньше хочется применять такие навыки. Появляется много всяких вопросов, на которые нет ответов. А ничего, что мы с тобой вот так разболтались? – спохватился Крайнов, странно чувствуя себя ровесником неведомо откуда взявшейся девчушки. Если с действительными одногодками нередко возникали трудности в общении, то с ней с первых минут оказалось на удивление легко.

– Ничего особенного, – глубокомысленно заверила Леся. – Просто ты внушаешь доверие, вот и все.

«Нет, здесь что-то не то, – усомнился про себя Роман. – Каким образом живущая в глуши у двух малограмотных стариков девчонка развилась не по годам и даже опережает многих своих сверстников?»

Тщательно выбирая слова, чтобы ненароком не обидеть девушку, он поинтересовался об этом вслух.

– Ну, у меня же есть биокомп, а через Астронет можно узнать все, или почти все. И для этого вовсе не нужно добираться куда-то в школу, к чертям на куличики, как говорили древние предки-земляне.

– Ты даже такие вещи знаешь?! – искренне изумился Роман.

Она извлекла из рюкзачка небольшой, с ладонь, планшетник старой модели, чтобы с гордостью показать своему новому знакомому.

Дистанционное обучение многое объясняло, только могла ли Сеть полностью заменить живое общение с себе подобными? Все-таки точно, что-то с ней не так, впрочем, он о новой знакомой почти ничего не знал. Среди рожденных на Форестане встречалось немало нормальных ребят, вовсе не знакомых со школой, родители избрали для них дистанционное обучение.

Они наперебой говорили о разных, ничего не значащих на первый взгляд вещах, и это его почему-то уже нисколько не удивляло. Гнетущее чувство при виде недавних перемен в Лесу отступило, все стало выглядеть иначе. Хотя погода оставалась пасмурной и солнце по-прежнему не заглядывало на лужайку, вокруг посветлело. Дождь давно не напоминал о себе.

Собеседница опомнилась первой:

– Ну, мне надо идти, еще много дел по дому, без меня не обойдутся, а скоро уже вечер… волноваться начнут…

Он вдруг с удивлением понял, что незаметно прошло много времени.

– Да, и мне пора. Если не вернусь засветло, родаки забеспокоятся.

– Они что, боятся Леса?

Роман замялся, не сразу найдя, что сказать, любой ответ оказался бы не вполне правдивым.

– Да нет, скорее, относятся с подозрением, не доверяют и ждут от него неприятных сюрпризов. Они просто не понимают его.

– А ты? – зеленые глаза с интересом смотрели на него, озорные искорки мелькали в их зрачках.

– Я вырос тут, мне в голову не приходило, что Лес враждебен. Для меня он – что-то великое и уж никак не чужое. Кажется, мы с ним знакомы с детства, и все равно открываю всякий раз в нем что-то новое. Я всегда чувствую доброжелательность каждого дерева ко мне. Возможно, я его понимаю…

«Понимал до сегодняшнего дня…» – добавил он мысленно, но вслух уточнять не стал.

Леся кивнула, ответ ей понравился.

– А ты, ты сама не боишься ходить одна по Лесу?

Она удивленно посмотрела ему в глаза:

– Я же выросла тут… – И уже с грустью добавила: – В Лесу нет ничего страшного. Бояться следует только людей, если они не справятся со своим разрушительным началом.

И опять он поразился: откуда у обычной с виду девочки столько мудрости?

– Знаешь, Леся, было приятно познакомиться с тобой. Скажи, мы еще увидимся? – решился спросить он напоследок.

– Конечно! – без тени сомнения заверила она и, как бы стесняясь, призналась: – Я всегда буду рада видеть тебя. Приходи на это место через три дня, в такое же время. Не заблудишься? – Последнее она спросила с едва уловимой насмешкой, которая совсем не показалась обидной.

Фисташковая куртка и такого же цвета рюкзачок, почти неотличимые от окружающего фона, прощально мелькнули в кустарнике, а он стоял и смотрел вслед под впечатлением от случайного знакомства. Наконец опомнился и побрел в сторону дома, ругая себя, что не узнал, как найти ее через Сеть. Девушка запретила провожать ее, сославшись на то, что ему самому следует поторопиться домой до темноты.

– Как-нибудь в другой раз, обязательно, – пообещала она, и Роману осталось только подчиниться ее воле.

Таинственность, напущенная незнакомкой напоследок, лишь усиливала его любопытство, оставляя простор для всевозможных предположений.

Что бы он ни делал в последующие дни, образ девушки из Леса всплывал перед глазами. Снова нечто знакомое, едва узнаваемое чудилось в запомнившихся с первого взгляда чертах и не давало покоя. Сообщать о встрече в отчете он не собирался, материала и без того хватало. Это было его собственное, личное, которым он ни с кем, ни за что не стал бы делиться. Тем более с чужаками из «Экофлора», преследующими свои, совершенно непонятные для него цели.

Знакомство с лесом

Далеко под прозрачным дном кабины клубилась изумрудная поверхность Леса, подернутая синеватой дымкой утренних испарений, она медленно стелилась навстречу Чем дольше Черок вглядывался под ноги, пытаясь различить что-то приметное, тем больше убеждался в бесполезности подобных попыток.

Флаер шел на приличной высоте, как требовали правила безопасности. Стоило снизиться до известного любому здешнему летуну уровня, начинался необъяснимый перерасход энергии с быстрой разрядкой аккумуляторов и неминуемым падением вниз. Форестанский Лес бесконечно тянулся вдаль, ничего подобного Черок не мог себе раньше представить. Он чувствовал невольное благоговение перед пиршественным размахом чужой жизни.

Этому явлению природы не находилось привычных аналогов: вовсе не джунгли или когда-то непролазные дебри тайги далекой прародины. Повсюду до горизонта царил Лес, живущий по собственным, скрытым от них законам. Не просто дышащие зеленые легкие планеты, бездушное скопление хлорофилла и клетчатки, а ускользающий от понимания чуждый Разум на иной основе, неотрывно следящий за тобой тысячами неразличимых глаз. Его пристальный взгляд начинал ощущаться издали, на подлете к первой волне зеленого моря, застывшей у края тусклой равнины.

Теперь сам Черок чувствовал, как его на невидимых весах взвешивает кто-то огромный и неведомый перед неизбежным приговором. Это казалось нелепым, но от жути подобного ощущения становилось не по себе. Он больше не был всемогущим исследователем, разведчиком человечества, как представлялось вначале. Лес, подлинный хозяин планеты, с первых минут поставил его на место, безоговорочно отобрав инициативу.

Несколько позади и выше бесшумно шел второй флаер, такое же причудливое механическое насекомое с прозрачным корпусом, заключавшим внутри себя еще двух настороженных ксенологов. Несомненно, вид грандиозного живого океана заставлял людей чувствовать себя на его фоне крохотными беспомощными букашками.

Вначале Черок распорядился посадить флаеры у самой кромки Леса. Он впервые видел форестанские заросли на расстоянии вытянутой руки, вблизи здешняя мегафлора поражала еще более.

Чем дальше Квикфут продвигался по перелеску, тем сильнее ощущал непонятное беспокойство, будто снова превратился в однажды не подготовленного к занятиям ученика начальной школы на затерянной планете своего детства. Вид надвигающихся псевдососен вызывал необъяснимую тревогу. Словно без разрешения хозяина края он вторгся в запретные места и с каждым шагом усугублял свою вину.

То ли от близости громадных кытов, занявших почти половину неба, то ли из-за доставшайся от предков тяги к простору, но его охватила боязнь закрытого пространства. Хотя прежде ему случалось бывать на других планетах в рощах и лесах с ухоженным, почти домашним видом, ничего подобного теперешнему испытывать не приходилось. Здесь чувствовалась угроза, неодолимо хотелось немедленно бежать прочь, на залитое солнцем открытое поле.

Заметив, что и другие ксенологи испытывают нечто подобное, Квикфут торопливо повернул назад, стена левиафанов так и осталась недостижимой. По мере приближения к флаерам тягостное чувство отпускало. Никто не проронил ни слова, аппараты взмыли вверх, послушные воле пилотов.

Полет длился второй час, а зеленым валам под ними не виделось конца. Черок пожалел, что не ограничился подробными снимками со спутников и зондов. Если сейчас произойдет поломка, и по какой-то причине откажет обычно надежный флаер, они моментально окажутся среди непредсказуемых опасностей.

Квикфут снова ощутил жуть, недавно испытанную внизу, он не мог найти объяснения беспочвенному страху. Неужели один только вид бесконечного Леса мог внушить такое ощущение? Вероятнее всего объяснить его воздействием мегаразума, скрытого в глубинах растительности. Слишком напоминало обработку мозга излучением психогенераторов. Неужели сам Лес пытается запугать его? Может, он или оно изучает, испытывает его реакцию таким вот образом, но для чего? Ни с чем подобным люди не сталкивались, уж это Черок знал точно, история ксенологии всегда его интересовала в подробностях. Неужели здешняя мегафлора приняла его за врага и потому выказывала ответную враждебность? Если это действительно так, несмотря на всю абсурдность допущения, как убедить непостижимое суперсущество в противоположном? Квикфут все больше осознавал себя в роли подопытного.

Он не стал выяснять впечатления спутников, а приказал флаеру повернуть назад. Может, все дело в том, что выбран неверный ход, и знакомство с Лесом надо бы начинать по-другому? Его не покидала мысль, что он упустил нечто важное.

На обратном пути он мысленно набросал план дальнейших действий. Без опыта, накопленного «Экофлором», не обойтись. Но главное, надо использовать знания колонистов, годами проживавших рядом с Лесом. Нужно привлечь разведчиков-флодайверов – «ныряльщиков во флору», хорошо знакомых с разновидностями лесов на других планетах. Двое уже дали согласие, он ждал их прибытия со дня на день. Договорился заранее, как в воду глядел. Такие специалисты нужны в первую очередь. Остальному придется учиться на ходу, и хотелось бы обойтись без потерь.

Для выполнения миссии понадобятся союзники среди населения. К новому всегда восприимчивее молодежь, значит, к ней следует обратиться в первую очередь. Именно у молодых свежий непредвзятый взгляд на самые обыденные вещи, юность всегда находит оригинальные решения. Конечно, нудные поучения в Астронете им до лампочки, потребуются другие формы общения. Для этого надо знать, чем они здесь живут, чем дышат. Вряд ли их интересы сильно отличаются от пристрастий миллиардов сверстников на других планетах. И если так – почему бы не провести, например, первый на Форестане музыкальный фестиваль Леса?

Наверняка здесь найдется немало самодеятельных музыкантов, пусть они сами выразят свое отношение к этому миру. Нетрадиционный подход скорее приведет к контакту с гипотетическим Разумом флоры, если он действительно существует. Музыкальное исполнение имеет немало шансов донести до Леса человеческое послание. Среди поселенцев найдутся таланты, любители живого звучания струнных инструментов, клавишных, простых барабанов, а не одних сенсорных синтезаторов с мультикордами. Да и молодежи такое наверняка придется по душе. А если это поможет добиться взаимопонимания и заодно выработает у местных бережное отношение к иному разуму, если он есть, – действительному хозяину планеты? Неплохо бы… Чем не новое направление в ксенологии – воздействие музыки на разумную флору?

Идея показалась заслуживающей внимания. Но пока рано планировать подобное. Прежде чем изучать Лес, надо еще самому поближе познакомиться с бытом местных жителей…

С такой мешаниной в мыслях Черок пытался забыть испытанное недавно. Однако полностью успокоиться он смог, когда неподвижная граница Леса осталась позади и потянулось пространство открытой равнины.

Этой ночью впервые на новом месте Чероку привиделся не раз повторявшийся прежде сон. Бескрайняя равнина, покрытая сочной ярко-зеленой травой, никогда им не виденная в реальной жизни. До самого горизонта по ней беззаботно бродили стада огромных крутобоких животных с крепкими рогами, их темно-коричневые, почти черные туши матово поблескивали тут и там, будто живые островки, рассекающие изумрудное море. Они восхищали Черока своим независимым гордым видом, никому не угрожая и никого не боясь…

Откровение

Последний опыт оказался успешным. Скопированное с человеческого детеныша создание выглядело вполне жизнеспособным. Обособленно живущая пара пришельцев нашла и приютила маленькую девочку. В их семье она прошла все стадии роста и превратилась в самостоятельное существо. Наконец-то Лес смог получать сведения изнутри сообщества колонистов.

Удачный живой модуль оказался бесценным, потеря его явилась бы катастрофой, и Разум Леса старался оберегать его, насколько мог. Возможно, со временем с его помощью удастся напрямую связаться с теми, кто управляет примитивными чужаками.

Девочка быстро росла и развивалась, легко постигала премудрости быта колонистов. Она превратилась в сложившуюся личность, способную к обучению, и намного больше являлась человеком, чем искусственным порождением растительного мира. Время от времени Разуму Леса приходилось напоминать о ее настоящей природе, растущая независимость ребенка начинала беспокоить создателя. По мере физического роста дитя все тверже осознавало себя членом сообщества людей и пыталось самостоятельно определить свою сущность и место в окружающем мире.

Однажды ночью девочка проснулась от неясной тревоги. Ей только что привиделся страшный сон, воспоминания о котором почти полностью растаяли при пробуждении. Странные обезличенные люди в нелепых зеленых одеждах из листьев и широкополых шляпах набросились на нее, пытались тащить куда-то против воли, исполняя при том нелепый танец под заунывные песнопения. Но она-то прекрасно видела, что путь их вел к головокружительной пропасти, дно которой прикрывала непроницаемая мгла, грозящая всех поглотить… При пробуждении осталось отчаяние от невозможности преодолеть злую чужую волю и вырваться на свободу…

Леся очнулась в испуге, с гулко бьющимся сердцем. Пожилые родители, милые заботливые Гарнисы, души не чаявшие в заметно повзрослевшей дочке, мирно похрапывали в соседней комнате. Их небольшое угодье вдали от прочего человеческого жилья представлялось теперь ей мирным, надежно защищенным от внешнего мира убежищем. Иногда девочку донимали странные мысли, сомнения в своем предназначении. Она ощущала себя навсегда связанной с Йоном и Тавией, но тем не менее… Открываемые в себе изо дня в день новые способности заставляли сомневаться в своей подлинной природе.

Прямоугольная пластина биокомпа лежала на столике у изголовья – подаренное родителями окно в мир людей, которому при отсутствии солнечного света хватало для зарядки и тепла ее пальцев. Но теперь Лесе было не до него, тревожное предчувствие не давало снова заснуть, даже спокойно лежать в гнетущей тишине, нарушаемой спящими неподалеку Гарнисами.

Как лунатик, девушка поднялась и, повинуясь непонятному внутреннему зову, босиком, в ночной рубашке, на цыпочках вышла на крыльцо. Легкие бесшумные шажки не потревожили сон родителей, но не это беспокоило ее сейчас. Такой же сомнамбулой спустилась по деревянным ступенькам, даже не скрипнувшим под невеликим весом. Также беззвучно миновала ухоженные грядки и направилась к подступавшей к участку темной стене зарослей…

Йон Гарнис пробудился посреди тревожного сна, лоб покрыла испарина, сердце гулко бухало в ночи. Повернулся на бок и тронул спящую Тавию. Нет, он не хотел будить ее, только убедиться, что один из двух близких ему людей рядом и в безопасности. Но, оказалось, и она не спала. Он уже не помнил, что терзало его во сне, но ясно ощутил тревогу за их девочку. Сколько они передумали вместе с Тавией о ее участи, как боялись, что та чудесная сила, которая на старости лет исполнила мечту о ребенке, так же неожиданно и жестоко отнимет ее у них.

Тавии тоже только что привиделся кошмар. Они встали, заглянули в комнату дочки, стараясь услышать в темноте легкое дыхание, и со страхом убедились, что кровать девочки пуста.

Неужели это все? Неужели их мир обрушился, и все усилия оказались тщетны: ненаглядная дочурка, надежда и обретенный с нею смысл жизни вмиг отобраны, и на склоне лет им остается лишь искать утешения друг в друге?

Уже в полной панике Гарнисы бросились на крыльцо и в призрачном звездном свете, лившемся с ночного звездного неба, успели различить мелькнувший в расступившихся зарослях белый силуэт.

Эта ночь стала для Леси откровением. Едва податливая стена сомкнулась за спиной, заключив ее в живой кокон, тело девушки пронзила дрожь. Но не от холода, а от множества щекочущих нежных прикосновений листьев, стеблей, чувствительных отростков, придавших ей внезапное ощущение общности с огромным единым организмом. Она сразу почувствовала себя его неотъемлемой частичкой, и на смену привычному человеческому одиночеству пришло чувство небывалого слияния с массой себе подобных.

«Но нет, нет! Я не хочу так! – она пыталась воспротивиться посторонней и в то же время узнаваемо родной воле. – Я вовсе не была одинока до сих пор, со мной всегда, с самого рождения рядом мои родители – мама и папа…»

– Ошшшибаешшшься! – прошелестел у нее в голове голос, словно передаваемый тысячами едва колышимых слабым ветром листьев. – Я твой настоящщщий отец, и я твоя мать в одном лицсссе… Ты мое порожжжждение. Гарнисссы – чужжжие тебе, как всссе прочччие люди…

– Но я сама человек! – слабо возразила девушка.

– Я соззздал тебя такой, но ты лишшшь моя дочччшь… плоть от плоти моей, и ты лишшшь часть меня…

Леся знала, сказанное то ли лесной чащей, то ли гигантским существом, невидимо стоящим за деревьями, – абсолютная правда. И все же не могла безоговорочно принять его правоту – иначе невозвратимо утратила бы индивидуальность, осознание себя человеком, вычеркнула бы из своей жизни милых сердцу родителей, причинила бы им боль в ответ на заботу и любовь. Этот ни на секунду не угасающий огонек противоречия помог выдержать властный натиск и убедительность слов, образов, новых незнакомых ощущений. Она воспринимала незримого собеседника единым целым и одновременно сообществом подобных друг другу разумных частиц, родных ей и по крови, и по духу. Но не слилась с ним полностью и сумела отстоять собственное Я.

Тот большой и мудрый понял и прекратил попытки подчинить и растворить в себе.

– Да… ты дейссствительно ссстала чччеловеком, личччностью, как они говорят… И, пожжжалуй, так дажжже лучччше для нассс всссехххх, – прошелестел тот же безошибочно узнаваемый родной голос. – Я и хххотел добитьссся этого на сссамом деле!

Девушка не ощущала времени и не могла судить, сколько еще длилось их тесное общение, обмен образами, мыслями, знанием, но уже без прежнего давления с его стороны. Разум Леса заново постиг свое изменившееся дитя и признал ее индивидуальность. Она многое узнала, включая то, для чего ей дали жизнь. Тем решительнее захотелось вернуться к приемным родителям, к человеческому существованию.

– Жжживвви сссвоей жжжизнью, оссставайссся сссобой, я всссегда буду рядом, буду помогать тебе. Только не зззабывай, кто ты на сссамом деле и как ты мне нужжжна. То, чччто ты узззнаешь о людях, должжжно помочччь прекратить эту бессмысссленную вражжжду, – так прошелестел на прощание ее настоящий создатель-Лес перед тем, как выпустить девушку из сплетенного вокруг нее убежища.

Она так же бесшумно вошла на рассвете в комнату к не сомкнувшим глаз после ее исчезновения родителям.

– Папа, мама, это я – ваша Леся. Я вернулась. Простите меня. Так было нужно. Но я ваша дочь, я люблю вас, и знайте – это навсегда.

Гарнисы обняли ее вдвоем одновременно, нисколько не пытаясь скрыть непрошеных слез радости.