Текст книги "На фронтах Первой мировой"

В Галиции же русские войска продолжали владеть инициативой. Подтянув резервы, они готовились к прорыву в Карпаты и Силезию. Помимо этих планов Ставка решилась и на удар с Варшавского выступа по центральной Германии в общем направлении на Берлин. Хотя между командующим Юго-Западным фронтом генералом Ивановым и командующим Северо-Западным фронтом генералом Рузским существовали разногласия о месте и направлении главного удара, было ясно, что удар русских войск в любом направлении одинаково опасен для противника. Рузский сменил-таки показавшего полную неспособность командовать фронтом Жилинского. Конечно, Рузский был более способный военачальник, но настоящим полководцем так и не стал до конца войны. Пожалуй, можно согласиться с характеристикой, данной ему Брусиловым: «Генерал Рузский, человек умный, знающий, решительный, очень самолюбивый, ловкий и старавшийся выставлять свои деяния в возможно лучшем свете, иногда в ущерб своим соседям, пользуясь их успехами, которые ему предвзято приписывались. В качестве яркого примера этого могу привести тот странный и печальный факт, что он никогда не опроверг резкой неточности, появившейся в русской печати в первых же телеграммах о наших армиях и о взятии Львова». Как в народе говорят, умел держать нос по ветру. Что и подтвердило его предательское поведение во время отречения государя императора в 1917 году. Жилинский же отправится в Париж представителем Ставки русского верховного командования, где не принесет ни большой пользы, ни большого вреда, оставаясь именно «представителем», а не активным деятелем. Об этом хорошо напишет в своих мемуарах знаменитый «красный граф» А. Игнатьев. Несколько совещаний в Ставке Верховного Главнокомандования в Холме наконец решили все противоречия, и русские войска изготовились к наступлению.

В Берлине к этому времени сообразили, что дожидаться русских ударов смертельно опасно. Тем более что в Вене в открытую заговорили о заключении сепаратного мира с Россией. «Великий» Гинденбург срочно отзывается из Восточной Пруссии со всей 8-й армией и назначается командующим на Восточном фронте. В районе Кракова и Ченстохова в кратчайших срок, и в этом надо отдать немцам должное, из переброшенных войск 8-й армии и нескольких новых корпусов формируется новая 9-я армия. Переброска войск из районов Кёнигсберга и Летцена продолжалась с 17 по 28 сентября, хотя тылы подтягивались еще и 20 октября. Возникает вопрос, почему германский Генштаб и Гинденбург не спланировали наступление своих войск прямо из Восточной Пруссии с Наревского рубежа в тыл всем русским войскам, сосредоточенным в Варшавском выступе. Это, несомненно, остановило бы удар русских армий и по Берлину и по Силезии, да и по Карпатам, спасало бы Австро-Венгрию. В Германии до сих пор обходят этот вопрос стороной. Ларчик открывается просто. Немцы вводили австрийцев в заблуждение, уверяя генерала Конрада, что идут спасать Австро-Венгрию. На самом деле их больше всего беспокоил возможный удар русских по Германии с Варшавского выступа, и они умело втягивали австрийцев именно в сражение за Берлин, а не за Галицию. Гинденбург видел в этом главную задачу, хотя четких планов и у этого «великого» стратега не было. Его правая рука начальник штаба генерал Людендорф писал: «В каком масштабе разовьется германское наступление, главным образом зависело от того, осведомлены или нет русские о новой перегруппировке германских сил».

К большому удивлению германских стратегов, ни в грош не ставивших русскую разведку, русские оказались осведомлены, и в полном объеме, о всех передвижениях немецких и австрийских армий, предполагаемых направлениях их главных ударов. Это позволило русской Ставке организовать и провести беспрецедентную для того времени перегруппировку сил и средств, не снимая с фронтов главной активной задачи наступления вглубь Австро-Венгрии и Германии. В соответствии с этой задачей и срывом готовящегося наступления противника Юго-Западный фронт начинает переброску 5, 4 и 9-й армий с реки Сан на север к Ивангороду и Варшаве, с ходу разворачивая их на реке Висле. Северо-Западный фронт также к Варшаве перебрасывал 2-ю армию с реки Нарев. Эта поистине грандиозная перегруппировка, проходившая в основном походным «пешим по конному» порядком в тяжелейших условиях осенней распутицы, бездорожья, началась в конце сентября и закончилась в поразительно короткий срок – через две недели. Поразительная быстрота и точность маневра, о которой могли только мечтать записные германские «великие» полководцы Первой мировой войны. Да и союзники ничего подобного так и не смогли совершить. Оставшиеся в Галиции войска 3-й и 8-й армий быстро и организованно отошли за реку Сан. Русское командование сознательно меняет свой стратегический план и переносит направление главного удара с юга на запад против Германии. Сознательно оставляет против австро-венгерских армий вдвое меньше сил с задачей задержать их на реке Вислока. Но такое маневрирование силами и средствами позволило в конечном итоге и на севере и на юге в решающий момент ликвидировать имевшееся к началу операции австро-германское превосходство и в силах и в средствах.

Варшаво-Ивангородская операция на фронте в 300 километров втянула в свою орбиту четыре русские и две германскую и австрийскую армии. Ожесточенные бои без перерыва длились более месяца с 28 сентября по 8 ноября. Войска противника – 9-я германская армия (12,5 пехотных и 1 кавалерийская дивизия) и 1-я австрийская армия (11,5 пехотных и 5 кавалерийских дивизий), насчитывали 290 тысяч штыков, 20 тысяч сабель и 1600 орудий. Четыре русские армии, 2,4, 5, 9-я, вместе с Варшавским укрепленным районом насчитывали 470 тысяч штыков, 50 тысяч сабель и 2400 орудий. Причем 2-я армия Северо-Западного фронта передавалась в подчинение командующему Юго-Западным фронтом генералу Иванову. Мощная группировка, почти вдвое превышающая по силам противника. Но необходимо помнить, что сформировалась она окончательно и приобрела решающую мощь уже в ходе операции. А в начале Гинденбург имел неоспоримое преимущество. В Галиции же австрийцы вообще имели подавляющее преимущество.

28 сентября Гинденбург начал наступление, и шло оно более чем успешно. Странно, если бы было по другому, ибо на левом берегу Вислы, на фронте в 250 километров, ему противостояли всего 5 малочисленных кавалерийских дивизий конного корпуса генерала Новикова, две стрелковые бригады, гвардейская кавалерийская бригада и 80-я пехотная дивизия. Важно отметить, Гинденбург, хоть и продвигался быстро, но нес потери и от этих малочисленных русских сил прикрытия. 4 октября на широком фронте перешли в наступление австрийцы. 1-я армия Данкля атаковала по обоим берегам Вислы. 4-я армия эрцгерцога Иосифа-Фердинанда, заменившего впавшего в немилость Ауффенберга, 3-я армия генерала Бороевича и 2-я армия генерала Бем-Ермоли наступали на правом берегу. Но и они встречали только силы русской завесы. Основные войска успешно отошли за реку Сан и к крепости Перемышль. К 8 октября Гинденбург вышел к Висле в районе Варшавы и устью реки Сан. Скоро сюда же к Ивангороду подтянулись и австрийцы. Но ни те, ни другие с ходу переправиться через реки не сумели и втянулись в затяжные огневые бои. 9 октября можно считать концом наступательной операции Гинденбурга на атакованном участке. «Великий» стратег решил-таки прорваться к Варшаве. Для этого он в срочном порядке собирает в один кулак 17-й, 20-й корпуса, сводный корпус Фроммеля и поручает командование группой своему любимцу генералу Макензену. Но и генерал Иванов с подачи своего начальника штаба генерала Алексеева тоже решает перейти в наступление силами подошедших в район боев 2-й, 4-й и 5-й армий. Боевые действия возобновились 10 октября решительным наступлением Макензена на Варшаву и переправой русских армий на левый берег Вислы в районе Ивангорода. Начались ожесточенные встречные бои под Варшавой и Ивангородом. Немцы рвались к Варшаве, вышли на линию ранее расформированных фортов, но везде встречали ожесточенное сопротивление. Скажем, полки 1-го Сибирского стрелкового корпуса, высадившиеся у Пясечна, бросились в бой прямо с поездов без артиллерии. Бомбардировавшие Ивангород победители Намюра здесь спасовали. Вот как характеризует положение дел тогдашний командир 30-го корпуса и будущий военный теоретик Красной армии генерал А. Зайончковский: «Быстрый успех германцев под Варшавой заглох после 12 октября, вследствие прибытия туда русских армий; 15 октября германцы уже с трудом отбивались, а 17-го выяснилась для них полная необходимость начать отход. Тем временем на фронте австрийских войск дела принимали для них дурной оборот. Они не только не могли продвинуться севернее р. Сана и восточнее Перемышля, но в ночь с 17 на 18 октября русские сами перешли непроходимый для австрийцев Сан». В этих боях хотелось бы отметить блестящие действия нашей 9-й армии и ее командующего генерала Лечицкого, будущего военачальника Красной армии. Входившие в состав его армии Гвардия, 14-й и 15-й армейские корпуса в этих упорных боях взяли в плен 60 офицеров, около 4000 солдат, 13 орудий, два знамени. При форсировании реки Равки 94-й пехотный Енисейский полк взял 12 орудий и 3 пулемета. А вот как описывает эти же события немецкий военачальник и будущий теоретик Людендорф: «В дни боев под Варшавой и Ивангородом приходилось целые ночи не смыкать глаз, а уцелевшие солдаты вспоминают о них с ужасом».

Немедленно возникли разногласия между австрийским и германским командованием, приведшие к полному разрыву отношений между Конрадом и Гинденбургом. Гинденбург сетовал на нежелание австрийцев передать в его распоряжение 1-ю австрийскую армию для взятия Варшавы. Конрад же вообще обвинял германское командование в преследовании исключительно германских целей, требовал перенести весь центр тяжести войны с Западного фронта на Восточный. Только личные переговоры императорских дворов наладили хрупкое согласие, но войска остановить не удавалось. Людендорф пишет: «27 октября был отдан приказ об отступлении, которое, можно сказать, висело уже в воздухе. Положение было исключительно критическое… Теперь, казалось, должно произойти то, чему помешало наше развертывание в Верхней Силезии и последовавшее за ним наступление: вторжение превосходных сил в Познань, Силезию и Моравию». Немцы и австрийцы отступали по всему фронту. Отступали варварски, разрушая железные дороги и мосты. Кстати, Людендорф лично наблюдал, как взрывами рушилось полотно дорог. Так что гитлеровская тактика выжженной земли образца 1943 года применялась еще кайзеровскими войсками. Русские наступали, несмотря на осеннюю распутицу и вражеские диверсии. Пала Лодзь. На реке Опатовке 9-я армия генерала Лечицкого встретила упорное сопротивление, но прорвала фронт с ходу и решила исход сражения под Кельцами. В этом сражении особенно отличились 18-я и 75-я пехотные дивизии 14-го корпуса армии Лечицкого, взявшие в плен 200 офицеров, 15 000 солдат и 28 орудий. Так закончилась Варшавско-Ивангородская операция. С обеих сторон сражалось почти миллион человек. Потери были огромные. Только немцы потеряли около 30 тыс. человек, в плен попало 23 тыс. человек и 63 орудия. Жестокому избиению подверглась, например, 1-я австрийская армия, потерявшая 80 тысяч человек из 150 тысяч, начавших операцию.

Удивляет то, что вообще Варшавско-Ивангородская операция в историографии войны как-то блекнет на фоне битвы на Марне, Восточно-Прусской операции, Галицийской битвы. Между тем эту операцию можно без преувеличения назвать выдающейся. Ничего подобного больше не произойдет до конца войны ни на одном из театров военных действий. Столь блестящий маневр фронтовой группировкой, когда несколько армий в осеннюю распутицу, не имея подвижных средств, кроме железной дороги и конной тяги, в столь короткий срок переместились на несколько сот верст, даже сейчас трудно представить. Эта операция, проведенная силами двух фронтов, на мой взгляд, явила собой высшее достижение русской военной стратегии в Первую мировую войну. Невероятно смелая, рискованная и тем не менее хорошо организованная переброска комбинированным способом крупных сил и Юго-Западного (Галицийского) фронта на Вислу к Ивангороду и Варшаве в ходе начавшегося наступления противника, его остановка на этом рубеже и затем встречное наступление сразу силами четырех армий – вот главные черты этой необычной по всему операции. Хваленым немецким войскам, руководимым опытными военачальниками, нанесено поражение, навсегда развеявшее легенду о высочайшем качестве германской армии.

Разочарование немцев и австрийцев понятно. Справедливости ради нельзя не сказать и о наших просчетах, без которых победа была бы более впечатляюща. А. Керсновский вообще исходит желчью, рассказывая о неурядицах в Ставке, ненавистных ему генералах Рузском, Бонч-Бруевиче, Сиверсе и т. д. – тех, кто замарает себя, по его мнению, в революцию. Керсновский, конечно, перебарщивает, но серьезные недостатки в организации управления в звене Ставка – фронт, отсутствие должного взаимодействия между фронтами, слабое материально-техническое обеспечение войск не позволили им добиться более внушительных результатов и на плечах противника ворваться в Германию и Силезию. А. Зайончковский пишет: «Преследование, которое в конце октября во время отхода австро-германских войск после Иваногородско-Варшавской операции было организовано русскими, выдохлось в течение нескольких дней, так как, во-первых, не был организован тыл и, главным образом, подвоз хлеба войскам, и, во-вторых, отход германцев из левобережной Польши в октябре сопровождался широким применением заграждений, выражавшихся в сильной порче всех железнодорожных путей, важнейших дорог и всех мостов и переправ. Поэтому русские войска, двигаясь на запад и преодолевая препятствия, оторвались на 150–200 км от своих баз, а подвоз снабжения при таком удалении организовать было невозможно».

Так или иначе, войскам пришлось приостановить наступление. Противники остановились на какой-то момент, как бы собираясь с мыслями и силами для подготовки новой операции. Интересы русского фронта требовали налаживания работы тыла, восстановления железнодорожного сообщения, снабжения боеприпасами, продовольствием. По большому счету для русской Ставки вырисовывалась необходимость перехода к обороне с выравниванием линии фронта. Но в Ставке вновь воцарилась победоносная атмосфера, прямо-таки требующая немедленного разгрома немцев, отмщения за трагедию в Восточной Пруссии. Немцы, хваленые немцы бежали, и это переоценивало успех Варшавско-Ивангородской операции. 2 ноября Ставка отдает директиву, предписывающую ни много ни мало глубокое вторжение в Германию силами четырех армий, сосредоточенных к тому времени на левом берегу Вислы: 2-й и 5-й армиям, входившим теперь в Северо-Западный фронт, 4-й и 9-й армиям Юго-Западного фронта. Для начала 2-я и 5-я армии приостанавливали преследование противника и приступали к выполнению ближайшей задачи – совместно с 10-й и 1-й армиями сломить сопротивление немцев в Восточной Пруссии и отбросить их за линию Мазурских болот. 4-я и 9-я армии Юго-Западного фронта должны были продолжать преследование противника до установленного рубежа развертывания к основному броску на Германию. 3-я и 8-я армии Юго-Западного фронта, под общим командованием генерала Брусилова наступлением на Карпаты обеспечивали прикрытие всего левого фланга русского фронта. 11-я армия продолжала блокаду Перемышля. Эту идею немедленно с восторгом поддержали союзники. Да и как иначе. Как раз в это время они вели тяжелейшие бои во Фландрии, у Ипра и на Изере. Бои, не влияющие уже на общую стратегическую обстановку и ход войны, но как же не воспользоваться такой услугой русских простачков. Русской-то крови они не жалели всю войну. Жоффр и английский военный министр Китченер забросали русскую Ставку телеграммами с требованием немедленного продолжения наступления на Германию. «Франко-английский фронт еле держится; русское наступление свяжет противника, не позволит ему перебросить дополнительные силы против англо-французов и прорвать фронт», – передавал через своего агента Китченер.

Немцы и не дремали, срочно начав переброску нескольких корпусов с Запада на Восток. К 1 ноября германское командование образует настоящий Восточный фронт в составе 8-й армии – командующий генерал Белов и 9-й армии – командующий генерал Макензен. Командующим фронтом назначается «главный специалист по русским» Гинденбург с его неизменным начальником штаба Людендорфом. Ему поставлена задача противодействовать наступлению русских войск на левом берегу Вислы и не допустить их к границам Германии. Гинденбург со свойственной ему самоуверенностью принимает решение нанести контрудар силами 9-й армии по правому флангу наступающих русских армий между реками Висла и Варта. Австрийцам он оставляет роль сдерживать русских с фронта. Конрад, к тому времени ненавидевший Гинденбурга, с трудом соглашается. Гинденбург по-прежнему грезил Каннами. Для осуществления глубокого удара во фланг и тыл русских войск с далеко идущими целями он перебрасывает всю 9-ю армию из района Ченстохов, Калиш на север в район Торна, оставив в районе Ченстохова небольшую группу из четырех дивизий под командованием генерала Войрша. Но правый фланг обеспечивала и мощнейшая австрийская группировка.

Возможно, русский план наступления и имел бы какой-то, пусть не полный успех. Возможно, наши войска и ворвались бы на территорию Германии, если бы не два досадных промаха. Как они часто меняют характер казалось бы продуманного до мелочей сражения. Во-первых, перетасовка армий с фронта на фронт привела к тому, что не удалось создать ударного кулака, действующего на решающем направлении. Силы наступавших армий распылялись на огромном 250-километровом фронте в одну линию. Во-вторых, уже 1 ноября из перехваченной русской радиограммы Гинденбург узнал о намерениях русского командования. Начальник немецкого Генштаба генерал Филькенгайн писал: «Русские радиограммы давали нам возможность с начала войны на Востоке до половины 1915 года точно следить за движением неприятеля с недели на неделю и даже зачастую со дня на день и принимать соответствующие противомеры. Это главным образом и придавало войне здесь совсем иной характер и делало ее для нас совершенно иной, гораздо более простой, чем на Западе». Ну не горько ли читать эти строки? Где вы, записные ревнители непобедимой русской армии, ее командования образца 1914 года. Связь у нас хромала и при проклятых сталинистах, но все-таки не до такой же степени.

Так готовилась Лодзинская операция, в которой участвовало более полумиллиона человек. Германские войска в составе ударной 9-й армии имели 155 тыс. штыков и сабель, 460 пулеметов и 960 орудий; в составе четырех вспомогательных корпусов «Грауденц», «Познань», «Бреславль» и «Торн» – 124 тыс. штыков и сабель, 250 пулеметов и 480 орудий. Это без учета группы Войрша и 2-й австрийской армии. Русские армии в начале операции насчитывали: 1-я – 123 500 штыков и сабель, 200 пулеметов и 400 орудий, 2-я – 158 500 штыков и сабель, 350 пулеметов и 540 орудий и 5-я – 85 тыс. штыков и сабель, 190 пулеметов и 320 орудий. Силы примерно равные.

Русское наступление намечалось на 14 ноября. Но немцы, проведя скрытную перегруппировку войск, обеспечили внезапность удара и за три дня до начала русского наступления 11 ноября ударили внезапно. Внезапность всегда приносит положительный результат. Однако на этот раз и Гинденбург и Макензен просчитались. Русские, еще не начавшие движения вперед, быстро сориентировались и перенаправили часть сил навстречу немецким атакующим дивизиям. Эти войска не могли сразу парировать немецкий удар, и сначала Макензен уверенно шел вперед главным ударом в стык между 1-й и 2-й русскими армиями на Кутно в обход Лодзи с востока. 12 ноября удар четырех германских корпусов принял на себя левофланговый 5-й Сибирский корпус 1-й армии у Влоцлавска. Макензен, самоуверенно мечтавший «сбить в кучу» русскую армию и для начала окружить и уничтожить 5-й корпус генерала Сидорина, натолкнулся на непреодолимую преграду. Сибиряки стояли насмерть, а русское бездорожье не позволяло германцам быстро наращивать свои силы. Командующий 1-й русской армией Ренненкампф посылает на подмогу сибирякам 6-й корпус, и сибиряки, хоть с большими потерями, не только избежали окружения, но оторвались от противника на полтора перехода. Разозленный Макензен бросился к реке Бзура, прорываясь на тылы 2-й армии. Вставший на его пути 2-й русский корпус, переданный во время боев из 1-й армии во 2-ю, двое суток 14 и 15 ноября сдерживал немецкие дивизии, не устоял. Удивительно. К примеру, Лейб-гвардии Волынский полк сдерживал у Константинова атаку 11-го и 17-го германских корпусов. «Командир полка генерал Геруа собрал после дела всего 500 человек, но “по-львиному настроенных”», – пишет А. Кресновский. Удивляет командующий Северо-Западным фронтом Рузский, начавший-таки 15 ноября запланированное наступление своим левым флангом, все еще не понимающий опасности немецкого прорыва. Хорошо хоть успел переориентировать 2-й корпус против наступающих немцев, который и ослабил их удар. Но Макензен все-таки прорвался, связь между 1-й и 2-й русскими армиями разорвалась, и 17 ноября он докладывает Гинденбургу о начале окружения 2-й русской армии. В обход Лодзи с востока и юга он бросает ударную группу генерала Шеффера из 3 пехотных и 2 кавалерийских дивизий. Лучшие свои войска. Группа выходит в тыл 2-й армии на дороге Лодзь – Петраков и прорывается к окраинам города. Тут только Рузский осознал всю серьезность положения и бросает в прорыв все, что было под рукой: дивизии, бригады, полки, отдельные батальоны. Так на северном фасе немецкого прорыва образуется так называемый «Ловечский отряд». С юга к Лодзи на выручку двинулись войска 5-й армии. Драматический и решающий момент всей Лодзинской операции. Дадим слово историку А. Керсновскому: «Выйдя от Рзгова на южную окраину Лодзи, немцы Шеффера могли видеть тыл русских войск, отбивавшихся в других направлениях. Наш 1-й армейский корпус, простреливаемый насквозь, все-таки удержался. Геройским усилием подошедшей из 5-й армии 1-й Сибирской дивизии Лодзь была спасена. Непосредственно спас Лодзь и штабы 2-й и 5-й армий от захвата Генерального штаба капитан Караулов, собравший около 1200 человек приблудившихся команд и управлений, воодушевивший их и отбивший германцев. Дело полковника Букретова при защите Сарыкамыша имеет много общего с этим подвигом. Было взято 1000 пленных и 8 орудий». О Сарыкамыше мы еще поговорим, но о героях боев под Лодзью, в том числе о капитане Караулове, неплохо бы подробно рассказать нынешнему поколению русских людей. Герои несомненные и забытые!

Лодзь отстояли. В этот же день были отбиты попытки Познаньского и Бреславльского германских корпусов обойти Лодзь и соединиться с группой Шеффера. «Ловичевская группа» из двух корпусов вошла в соприкосновение с правым флангом 2-й армии восточнее Лодзи у Березены. Обстановка сразу и резко переменилась в нашу пользу. Оторвавшаяся от своей армии группа Шеффера сама оказалась в мешке. И опять удивляют действия командующего фронтом Рузского. Он приказывает начать общее отступление 1-й, 2-й и 5-й армиям, несмотря на возмущение ее командующих и их требование немедленно уничтожить окруженную германскую группировку. Возмутилась и Ставка великого князя Николая Николаевича, особенно после того, как раньше фронтового командования узнала о блестящей победной атаке нижегородских драгун, в которой они захватили более 1000 пленных и 8 тяжелых орудий. Государь император назвал своих нижегородских драгун «бесподобными», и Рузский немедленно отменил распоряжение. Казалось бы, все карты в руки русским генералам, но ратовавшие за уничтожение окруженных германцев, они так и не смогли толком решить эту задачу. 23–24 ноября группа Шеффера с ожесточенными боями прорывалась через позиции всего-то одной 6-й Сибирской дивизии. Главные силы – два корпуса «Ловичевской группы» – Ренненкампф почему-то отправил на другой участок. Конечно, пять германских дивизий справились с одной русской и прорвались в северо-западном направлении, уводя с собой не только артиллерию, обозы, но и пленных! Ну не обидно ли? Еще обиднее, что огромная масса нашей кавалерии корпуса генералов Шарпантье и Новикова беспрепятственно пропустили и не преследовали изрядно потрепанного противника. Реванш за поражение корпусов Самсонова в Восточной Пруссии не состоялся. Вот вам еще одно разочарование уже в русской Ставке. А уж какое разочарование царило в штабе Гинденбурга! Даже официальная немецкая хроника сообщает: «Командующий Восточным фронтом не имел никаких сил, чтобы помочь находившейся под Лодзью в тяжелом положении 9-й армии, он был вынужден быть простым свидетелем готовящейся там драмы. Вряд ли можно было надеяться на освобождение отрезанных войск генерала Шеффера». Утром 24 ноября Людендорф в ужасе прочитал перехваченную русскую радиограмму, в которой русское командование приказывало подавать эшелоны для германских военнопленных. «Не могу выразить, что я при этом почувствовал, – писал он позднее, – все повисло на волоске». Но наши «победоносные» генералы образца 1914 года сами спасли немцев от неминуемого разгрома и позора. Об этом тоже нельзя забывать, раскрывая забытые страницы Первой мировой войны.

Лодзинская операция закончилась, по-моему, общим разочарованием и германцев и русских. Гинденбургу не удалось повторить «Танненберг» – окружить в районе Лодзи 2-ю и 5-ю русские армии. Более того, вклинение части сил 9-й германской армии между 1-й и 2-й русскими армиями никак нельзя назвать «оперативной смелостью» или «обоснованным риском». Осуществляя свой маневр, немцы сами лезли в кольцо русских армий. По сути дела их глубокий прорыв являлся настоящей авантюрой в расчете на слабость русского командования и русских войск. Две недели ожесточенной борьбы – от начала боев у Влоцлавска до выхода из окружения остатков германской группы Шеффера – разрушили все планы германского командования. «Крупная оперативная цель – уничтожить русских в излучине Вислы не была достигнута», – записал в досаде Людендорф. Но и русский замысел глубокого вторжения в Германию не осуществился, Да и как ему было осуществиться, если некомплект готовящихся к наступлению частей достигал 50 % штатного состава, недоставало орудий и боеприпасов. Приходившие пополнения не обеспечивались даже винтовками. Да и просчеты русского командования, особенно командующего фронтом генерала Рузского, командующего 1-й армией генерала Ренненкампфа, генералов Шейдемана, Новикова, Шарпантье не позволили русским армиям добиться успеха в очевидных для этого положениях. И все-таки, на мой взгляд, русские, в отличие от германцев, выиграли больше, чем проиграли, в Лодзинской операции. Я бы хотел отметить и то, что Лодзинская операция стала одной из наиболее сложных операций Первой мировой войны. Больше таких глубоких обходов и окружений до конца войны не будет.

Боями под Лодзью дело не кончилось. Обозленный Гинденбург уже 1 декабря начал новое наступление, и опять по флангам ослабленных боями 2-й и 5-й армий. Ох уж эти не дающие немецким стратегам покоя клещи. Но бои сразу приобрели фронтальный характер, русские дивизии стояли насмерть, успешно контратаковали, и раздраженные немецкие генералы обрушили на русские позиции тысячи снарядов тяжелой артиллерии. И это мало помогало. Тогда они стали бросать войска в лоб на русские позиции, да еще в сомкнутом строю. Началось взаимное истребление живой силы. Немцам досталось больше. Вновь и вновь в открытом поле вставали сомкнутые колонны, нередко пьяных германских гренадер, безрассудно рвавшихся вперед. Участник этих боев русский офицер Литвинов писал: «Эту колонну косят пулеметы, ужасающие пулеметы, вырывающие буквально целый строй – первая шеренга падает, выступает вторая и, отбивая такт кованным альпийскими гвоздями сапогом по лицам, по телам павших, наступает, как первая и погибает. За ней идет третья, четвертая, а пулеметы трещат, особый, с характерным сухим звуком немецкий барабан рокочет в опьянении, и рожки, коротенькие медные германские рожки, пронзительно завывают – и люди падают горой трупов. Из тел образуется вал – настоящий вал в рост человека, – но и это не останавливает упорного наступления; пьяные немецкие солдаты карабкаются по трупам, пулемет русских поднимает свой смертоносный хобот, и влезшие на трупы павших раньше венчают их своими трупами». Жуткая картина.

В конце ноября, в начале декабря германские войска пополнились переброшенными с Западного фронта пятью корпусами. Но уверенная активность русских войск, особенно их огневое противодействие, не позволяли Гинденбургу организовать должным образом поступающие резервы. Он так и вводил их в бой по частям на различных угрожаемых участках фронта. А они были везде. В конце концов, силы противников истощились. К 19 декабря русские армии заняли оборону на рубеже рек Бзура, Равка и Нида. С этим рубежом связывают начало позиционной войны на Восточном фронте. Спорить не будем.

Если борьба на северо-западе и в центре проходила с переменным успехом, то на юго-западе и на юге русские войска били австрийцев как во время планового отхода, так и в решительном наступлении на Карпаты. Штаб Юго-Западного фронта, отправив большую часть своих войск, 4, 5 и 9-ю армии, под Варшаву и Ивангород, поставил перед оставшимися 3-й и 8-й армиями оборонительную задачу. 3-я армия генерала Радко-Дмитриева, усиленная 18-м армейским корпусом генерала Крузенштерна из 9-й армии, растянулась по левому берегу Сана. У нее в тылу 11-я Осадная армия заканчивала создание блокадного кольца вокруг Перемышля. Еще больше растянулась 8-я армия генерала Брусилова, расположившаяся в карпатских предгорьях от верхнего Сана до верхнего Днестра. Между тем австрийцы сосредоточили здесь громадные силы. Достаточно сказать, что если за всю Варшаво-Ивангородскую операцию против 17 вражеских дивизий мы держали 28 наших, то в Галиции против 38 австрийских дивизий (вместе с гарнизоном Перемышля. – С.К.) действовало 24 наших. Почувствуйте разницу! Австрийцы стремились не просто к реваншу за поражение в первой Галицийской битве, но к полному разгрому русских войск и возвращению потерянной Галиции. Четыре их армии готовились ударить по двум нашим: 1-я армия генерала Данкля в направлении на южный Сан; 4-я армия эрцгерцога Иосифа-Фердинанда на Ярославль; 3-я армия генерала Боровича имела задачу разблокирования Перемышля, а 2-я армия генерала Бем-Еромоли наваливалась всеми силами на левый фланг брусиловской армии у города Самбор. К счастью, даже эти превосходящие силы австрийцев по боевым качествам значительно уступали немецким и австрийским войскам, воевавшим под Варшавой и Ивангородом. К тому же во главе всей русской группировки в Галиции был поставлен генерал Брусилов, и если бы в его распоряжения не вмешивалась Ставка, результат второй Галицийской битвы наверняка оказался бы более впечатляющим.