Электронная библиотека » Сергей Лукьяненко » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 14 января 2022, 08:42


Автор книги: Сергей Лукьяненко


Жанр: Героическая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Джош, как и Катя, был из олдов. Он почти не говорил, предпочитая показывать все жестами: «иди», «ешь», «плыви», «хватай и неси в ту сторону», а когда я пытался что-то ему сказать, махал на меня руками.

Разгадку его поведения мне поведала Катя через пару недель после старта моей адаптации: оказывается, Джош так и не выучил эсперанто. Он знал исключительно американскую версию английского и за четыреста лет в виртуале не смог выделить пары дней на изучение общего языка человечества.

Кроме меня, в лагере было еще четверо майнеров, все – подавленные и медлительные, остро переживающие потерю своей реальности.

Я был единственным, кто с жаром принялся изучать все, что мне предлагали. Я ходил, ползал, плавал, копался в песке и рисовал на стенах мелками. Я издавал все те звуки, о которых просила Ли, играл в мяч с Катей.

Но душой я при этом был с остальными майнерами: потому что в физическом теле майнер ощущает себя так, будто ему урезали ресурсы, оставив едва ли десять процентов от того, что было.

Ты больше не умеешь думать быстро, не можешь переместиться, куда тебе нужно, мгновенно, не имеешь возможности прекратить общение в одну секунду, просто отрубив входящие порты.

Физическое тело – даже самое совершенное, самое сильное и ловкое – означало для майнера вечную инвалидность.

И только такие недалекие майнеры, как Ли, могли найти в этом изменении что-то хорошее.

* * *

К концу второй недели, когда я научился говорить и уже пытался радоваться легкому ветерку в тот момент, когда дневной зной сменялся вечерней духотой, Катя решила, что пора начать учить меня политгеографии и прочим нужным вещам.

Здесь я ее приятно удивил: я уже знал, что железо добывается из руды, а мясо до попадания в тарелку было живым и крякало или хрюкало.

Все это майнеры проходили, когда жили в имитации Земли – играх и симуляторах. По текущим законам, майнер не менее пятнадцати процентов своего времени должен провести в имитации реальности.

И майнеры так и делали. Но возвращаясь в сладостный виртуал, просто выкидывали ненужный хлам воспоминаний, освобождая память под более важные вещи.

А у меня почти все воспоминания о виртуальности были так или иначе связаны с Аленкой, и поэтому я их сохранял.

Впрочем, многое из рассказов Кати оказалось и полезным: то, что на текущем этапе мы используем холодный ядерный синтез, но как только наши технологии перейдут определенный рубеж, откажемся от него в пользу экологичной энергии – ветряных и гидроэлектростанций.

Выяснилось также, что от нас не ждут, что мы станем скотниками и лесорубами. Всю черную работу выполняют роботы.

Катя не сказала этого впрямую, но я так понял, что первое поколение одевшихся в плоть майнеров должно выполнить единственную функцию – породить следующее поколение человечества.

Настоящее.

Это не прозвучало – но за словами Кати чувствовалось, что она считает нас каким-то техническим этапом. Суррогатным человечеством, которое было создано единственно для того, чтобы пронести земную культуру сквозь века и передать ее своим детям, которые в отличие от нас будут уже нормальными.

И это порождало внутри меня настоящий пожар. Меня вытащили из моего рая, закинули в чуждый ад, заставляют делать то, что нужно им, а не мне, – и при этом считают трэшем, барахлом?

– Чтобы полностью восстановить генофонд человечества, достаточно будет двух миллионов человек. Майнеров, которые наденут плоть и произведут потомство, хотя бы один к одному, то есть двое детей на каждую пару.

Для Кати за этими словами не было ничего, кроме светлой радости за грядущее человечество. Я же видел чудовищную трагедию двух миллионов майнеров, вынужденных не только покинуть свою идеальную обитель, но и обречь на страдание ни в чем не повинных детей, которых надо еще выносить, родить, а потом воспитать.

Когда я спросил ее про Александра Грубенко, Катя резко обрубила разговор – она не хотела о нем говорить. Джош меня просто не понял, только махал руками, как обычно.

Зато Ли, к моему удивлению, хотя и не смогла мне помочь с ходу, пообещала уточнить у остальных – у тех, кто был за пределами учебного центра и к кому меня пока что не допускали.

* * *

Гроб жил в «красной» зоне. Зеленая зона – учебные корпуса, автоклавы, лаборатории. Синяя зона – жилые корпуса, парки, заводы, стартовые площадки для ракет. Желтая зона – буферная между дикой природой и ареалом обитания мизерного пока человечества, контролируемая со спутников и роботами.

Красная зона – вся остальная планета, за исключением нескольких автоматизированных шахт и фабрик, хаотично раскиданных по Земле.

– Он совершил какое-то преступление в Блокчейне, – радостно рассказывала мне Ли. Она все и всегда делала с улыбкой, думаю, что, если ее начнут рвать на части крокодилы, она обязательно с восторгом будет им сопротивляться. Впрочем, едва подумав это, я тут же устыдился – Ли очень мне помогала. – У него хижина на востоке острова. Он там живет с дочерью и двумя роботами. У него настоящая маленькая дочка! Хотя автоклавы не делают людей моложе шестнадцати и старше двадцати одного!

Это понятно, Саша Грубенко был не из тех, кто соблюдает правила. В какой-то степени это относилось ко всем олдам, но именно Гроб выделялся даже на их фоне.

Четыреста лет назад Земля окончательно сдалась – жить на ней стало невозможно. Большая часть выжившего человечества отправилась к звездам, искать новые рубежи. Меньшая часть осталась на орбите. Именно они, эта меньшая часть, несколько десятков слишком старых, больных или трусливых людей, перенесли свое сознание в виртуальность и стали создателями моего человечества – майнеров.

Они стали нашими богами, теми, кого мы со страхом, почтением и в то же время пренебрежением называем олдами.

Гроб был в их числе. Он остался на орбите из-за неизлечимо больной восьмилетней дочери. Потом дочь выросла в виртуальности, изменила свой код, стала одной из основательниц первого Блокчейна.

Она стала моей Аленкой.

Гроб же, видимо, ждал, что она навсегда останется той восьмилетней девочкой, и его моя Алена ну совсем никак не устраивала.

И поэтому, когда появился шанс вернуться на Землю, он убил мою Алену – вместе со мной, так как я бы вряд ли смирился со смертью любимой, – и воскресил свою Алену восьмилетней из хранившегося у него бэкапа – древней четырехсотлетней копии.

При этом он нарушил несколько законов и стал парией не только для Блокчейна, из которого сбежал, но и даже для своих, олдов, которые после этого постарались полностью обрубить все контакты с ним.

– Мне надо попасть к нему, – сказал я просто.

– Это невозможно! – радостно сообщила мне Ли. – Но я скажу твоим кураторам, чтобы они следили за тобой!

* * *

Жизнерадостная и недалекая Ли не успела никому ничего сообщить: она собиралась сделать это вечером, в конце смены, о чем сразу известила меня, а я сбежал после обеда, натолкав в карманы комбинезона сырных лепешек и яблок.

Стены, ограждающие зеленую зону, были, скорее, намеком в виде ряда столбов. Между синей и желтой зонами стен не было вообще, а вот за пределы желтой меня пытался не выпустить робот, трехметровая конструкция на гусеничном шасси, которая упорно бормотала «проход закрыт, опасная зона, прошу вернуться», пока я ломился вперед.

В конце концов робот остался позади, видимо, закончилась зона, в рамках которой он мог находиться, а я задумался: что мешало олдам впихнуть в эту конструкцию из титана и стали разум искина, который по разумности мало чем уступает майнеру или олду – разве что не умеет принимать сложные этические решения?

Но нет, они поставили совсем глупого робота.

И тут меня осенило. Олды глубоко внутри себя боятся того, что они уже не люди. Они окружили себя целой кучей зон, зеленая – они сами, синяя – майнеры, желтая – искины и тонко настроенные боты, а красная – тупые железки типа этого робота.

Они построили пирамиду, на вершине которой воссели как боги, а все остальные уровни просто поддерживают их божественность.

Размышляя об этом, я заблудился.

Будучи в Блокчейне, вы всегда знаете, где находитесь. Но в реальности само понятие места – размыто. Нет четкости адресов, портов, нет жестко прописанных правил. И даже координаты свои без дополнительных приспособлений узнать невозможно!

На короткий миг я запаниковал – еще один подарок от физического тела, о котором никто не предупреждает.

А потом сообразил – мы же на острове! Гроб на восточной оконечности, рядом с океаном. Значит, чтобы его найти, мне достаточно выйти к воде и идти вдоль линии берега!

* * *

Еще один подарок от реальности – умение терять время на всякой ерунде. На то, чтобы попасть из земного Блокчейна в марсианский, у вас уйдет часа два.

На то, чтобы пройти меньше десяти километров по джунглям и пляжу, слегка покружив в разные стороны, у меня ушло больше двенадцати часов.

Затем я пролежал в кустах около хижины больше полутора часов, прежде чем дождался того, что Гроб вышел из своего жилища и уверенным шагом удалился куда-то.

Дверь была не заперта, внутри в большом кресле сидел робот-андроид в женском платье, с зеркальным лицом-шаром, на котором были условно нарисованы губы, нос и глаза.

На коленях у робота располагалась восьмилетняя Алена.

Робот что-то негромко бубнила, не обращая внимания ни на меня, ни на то, что девочка отвлеклась. Судя по всему, андроид был совсем примитивный, даже глупее той машины, которая пыталась меня не выпустить из желтой зоны.

В Блокчейне нет детей: майнер рождается сразу взрослым. Я сталкивался с детьми в играх и имитациях, но поверьте – настоящие дети вызывают куда более сильные эмоции.

– У тебя есть другая одежда? – спросил я девочку после пары минут молчания.

* * *

Я стоял на обрыве над океаном, держа неприятную тяжесть на вытянутой руке, а внизу и чуть позади надсадно орал что-то Гроб. Еще одно в копилку фактов: в Блокчейне тебя обязательно услышат, если один майнер хочет что-то сказать, а второй – его услышать.

– Не подходи ближе! Я убью ее! – закричал я в ответ, надеясь, что Гроб все же не подойдет слишком близко.

Он подошел – мелкими, какими-то птичьими шагами-перескоками. Он боялся, дико боялся, но шел вперед, пока наконец я не смог расслышать его слова:

– Рикки, не делай этого! Скажи, что тебе нужно?

– Я не Рикки! Я Алонсо! Мне нужна моя Алена!

Гроб отшатнулся, и по его лицу было видно, что на какой-то момент он даже почти смирился с тем, что я убью его дочь.

– Твоя Алена не настоящая! – крикнул он. – Но если ты убьешь настоящую, жизни тебе не будет! Ни тебе, ни твоим дочкам! Я вас везде достану!

Блокчейн не располагает к мелодраматичным преступлениям. Но я читал книги, смотрел голо. Я знал, что ответить ему:

– Гроб, ты не в том положении, чтобы угрожать мне!

– Чего ты хочешь, Леша?

– Инсценируй смерть дочери! Сообщи в Блокчейн, что она погибла! Тогда мы сможем официально поднять ее взрослую копию из бэкапа!

И в этот момент я увидел, как от хижины отделилась и побежала к нам юркая маленькая тень – Алена.

Конечно же, я держал на вытянутой руке не ребенка – не настолько сильное тело мне досталось. Я держал кучу лиан, засунутую в детский комбинезон и накрытую панамкой.

Именно потому я не хотел, чтобы Гроб подошел ко мне ближе.

А еще я недооценил Алену – она досчитала до десяти тысяч гораздо быстрее, чем я думал.

Ну или схитрила.

Она вообще часто хитрила, и почему я решил, что ребенком она была более честной?

– Гроб! Решай быстрее! – заорал я, потрясая чучелом на вытянутой руке.

– Я согласен! Согласен! Я сделаю! – закричал он.

Но это вам не Блокчейн: здесь нет сертификатов, которые гарантируют выполнение сделки. Так что, когда через несколько мгновений живая восьмилетняя Алена обняла своего отца, а тот понял, что у меня в руках было всего лишь чучело, настал момент истины.

– Я даже больше сделаю, – сказал он устало. – Я инсценирую и свою смерть. Алонсо, я не хотел вас совсем убивать. Но у меня не было выбора. Автоклав управляется Блокчейном, а Блокчейн отказался восстанавливать детскую, настоящую копию Алены, пока была жива… твоя жена. Я думал, убью вас, быстро подниму копию дочери, загружу в автоклав, мы уйдем в реальность, а вас Блокчейн восстановит. Но что-то пошло не так…

– Чертовы олды, – выдохнул я. – Все у вас не так. Блокчейн считает, что реальность – это еще одна его супернода. То есть пока ему не подтвердили, что ты и твоя маленькая Алена мертвы, он не может поднимать другие ваши копии.

– Так непривычно, – ответил он невпопад. – Майнеры, которые получают тела и становятся реальными людьми… Это именно то, что имела в виду твоя Алена – новое заселение Земли. Оно бы сработало, да? Если бы вы не держались так крепко за свою виртуальную реальность?

И в этот момент у меня словно сработал тумблер.

– Нет никакой виртуальной реальности, – сказал я, опустился на колени перед Аленой и медленно, аккуратно обнял ее, продолжая говорить с Гробом. – И обычной реальности нет. Это просто ярлыки. Есть общий мир, есть люди. И нужно, чтобы все это поняли, потому что противостояние – оно только внутри нас! Блокчейн считает, что реальность – это одна из его супернод. Олды считают, что Блокчейн – это просто виртуальная реальность на серверах на орбите. А на самом деле…

– Не надо! – заорал вдруг Гроб, голос его сорвался, и он захрипел: – Не надо! Фальстарт!

И в этот миг я краем глаза увидел, как к нам бежит та самая тупая робот с зеркальным лицом, со смазанными чуть глазами и носом. Она вытащила что-то у себя из груди, направила на меня и выстрелила.

Потом меня куда-то тащили, кто-то рядом причитал, что-то болтали, меня дергали и теребили, и разум неожиданно выделил оптимистичный голос Ли, которая заявила:

– Пульса нет! Сейчас мозг умрет!

СУПЕРНОДА «ТЕПЛЫЙ БУНКЕР»

Все же есть большая разница – очнуться с жуткими болями в живом теле в автоклаве или же осознать себя после поднятия бэкапа.

Я чувствовал себя отлично. После путешествия в ад реальности я был по-настоящему жив.

Я мог обратиться к своим архивам, бэкапам, прочитать любую книгу из сотен тысяч написанных человечеством…

– Папа, если ты сейчас не ответишь, я тебя отформатирую и загружу заново!

– Я жив… – ответил я.

– Да уж, Леша, задал ты нам жару, – этот голос я узнаю всегда.

– Аленка? Ты жива?

Выяснилось, что с момента моей смерти на Земле прошло больше месяца. Вначале был скандал, связанный с тем, что Блокчейн, делая мой предсмертный бэкап из живого тела, обнаружил, что я не Рикки Тавес, а Алонсо Кихано, ранее покойный.

Причем убила меня робот, которую параноик Гроб настроил так, чтобы она убивала любого, кто подойдет к восьмилетней Алене слишком близко.

Гроб так распереживался, что самоубился и забрал с собой дочку. Правда, тел их не нашли, только предсмертную записку.

– Они живы, – подтвердил я. – Смерть Алены-ребенка нужна была только чтобы поднять из бэкапа тебя. Рикки говорил, что тебя поднимут сразу, как только будет подтверждена смерть тебя-ребенка.

– И меня воскресили, – подтвердила Алена. – Нашли бэкап, все сделали как надо. А вот тебя хотели поднять из старого бэкапа, который был сделан одновременно с моим, перед нашей смертью. Мне пришлось поднять все свои связи, чтобы тебя взяли из последнего бэкапа, из живого тела. Ну, как там, в реальности?

Я чувствовал, что она ждет чего-то хорошего. Доброго. Уверенного.

– Непривычно, – ответил я.

* * *

Танита в Блокчейне Ганимеда с друзьями разработали принцип Общего Блокчейна, объединяющего реальность и виртуал и позволяющего одному человеку находиться одновременно только в одном месте.

При этом майнер, появляющийся в любом Блокчейне, автоматически получал гражданство Земли, а любой родившийся на Земле малыш в первые дни после рождения получал копию в любом Блокчейне по выбору родителей.

Майнер, который переходил в живое тело, мог в любой момент вернуться обратно в Блокчейн.

– Папа, процесс просто не должен быть необратимым! Потому что Блокчейн относится к реальности как к второстепенному, а реальность через олдов к Блокчейну как к чему-то вспомогательному. Если признать их равенство как принцип…

Да, дочка, я это уже понял.

– Лет через двадцать я найду их, – сказала Аленка.

– Кого? – не сразу сообразил я.

– Отца… И вторую меня. Мне очень интересно, какой бы я стала, если бы не попала в виртуальность, а жила все время в реальности.

И я понял, что сочетание этих миров породит еще не один конфликт.

И мир еще вздрогнет.

Точнее – миры.

Марина и Сергей Дяченко
Масштаб

Он чувствовал себя животным в переноске. Кабину несли вручную – в нарушение всех инструкций. Пол раскачивался в такт шагам носильщика, и от этой медленной качки подступала морская болезнь.

Салон без окон, обшитый звукоизолирующим материалом. Большой экран на передней стенке. Четыре мягких кресла, но Лео в салоне один. Здесь просторно и даже уютно, если не знать, как эта коробка выглядит снаружи, не знать об «аварийной ручке», привинченной к потолку. Предполагалось, что ручкой не будут пользоваться, – но этот, снаружи, ухватился и тащит, будто корзину с рынка, демонстративно наплевав на правила и на пассажира.

– Я требую соблюдения протокола, – сказал Лео в микрофон ноутбука. – Используйте колесную платформу для перемещения кабины! Немедленно!

Снаружи прозвучал низкий рев, переходящий в инфразвук. Динамики воспроизвели голос в нормальном звучании:

– Чуть-плюнь потяни, детектив. Тута почти уже.

Звукоизоляция помогала, как пластырь при поносе. Этот, снаружи, говорил на местном простонародном диалекте, который был в принципе понятен, но звучал как издевательство.

Лео торчал в кабине третий час. Он перебрался сюда из самолета, через гофрированный рукав, и его заверили, что скоро он будет на месте. Но время шло, кабину куда-то везли, и Лео чувствовал каждый поворот, как выход в невесомость. Он обрадовался, когда поездка закончилась, – но тут уже носильщик бесцеремонно взялся за аварийную ручку, и Лео, конечно, будет жаловаться, но кому? Кого здесь интересует его удобство?!

Кабина устремилась вниз, будто падающий лифт, вздрогнула и замерла. Лео выдохнул сквозь зубы.

Сегодня утром он проснулся в отличном настроении: дело, которым он жил последние полгода, наконец-то завершилось. Суд принял во внимание все собранные улики. Женщина, обвиненная ложно, была полностью оправдана, прокурор выдал ордер на арест настоящего убийцы. Лео подал заявление об отпуске, шеф тут же подписал и с непривычным дружелюбием осведомился о планах на отдых. Лео пожал плечами: такие вещи он заранее не планировал. Полежать в постели, глядя в потолок, потом пробежать десять километров – с перерывами, потом сесть у компьютера, открыть сайт путешествий, поставить рядом чашечку кофе…

Он выпил кофе до половины, когда шеф перезвонил ему, и голос звучал так, что Лео чуть не залил клавиатуру: погиб посол в Альтагоре. По всей видимости, убийство.

– Вы понимаете, что это значит?! Не просто дипломатический скандал, а… Мир висит на волоске! Наши жизни зависят от того, как скоро преступление будет раскрыто! Убийцу надо вычислить немедленно и представить доказательства не только действий, но и мотиваций, да так, чтобы никто не посмел оспорить!

– Почему я?! – спросил тогда Лео, и ответ ошеломил его:

– Они запрашивают вас.

И вот теперь он сидел в кабине-переноске, и от низкого воя тряслись обитые пробкой стены – этот, снаружи, понятия не имел, как приглушать голос, а может быть, хотел нарочно досадить чужаку.

– Детектив, – механический голос в динамиках прозвучал бархатно, будто пытаясь интонацией извиниться за оригинал. – Тута! Вот посольство!

* * *

Трехэтажный особняк, добротный и даже величественный, был окружен палисадником. Кроме посла, тут жили секретарь, повариха и менеджер, причем обслуживающий персонал работал вахтенным методом – по несколько месяцев. В Альтагоре сложные условия труда – не столько физически, сколько психологически.

Лео преодолел секундную дрожь в коленях, открывая дверь кабины, спускаясь по короткому трапу, шагая через палисадник к особняку. У самого порога он остановился, перевел дыхание и заставил себя оглядеться.

Он заранее знал, как устроено это место, но никакое воображение не могло заменить увиденного своими глазами. Особняк с территорией и рекреационной зоной находился внутри другого пространства – огромной пустынной комнаты с белыми стенами, комнаты совсем иного масштаба. Здание посольства было похоже на кукольный дом в углу просторной, лишенной мебели детской.

Единственное окно здесь было высотой с десятиэтажку. Вместо неба нависал потолок, страшно высокий – и в то же время оскорбительно низкий, давящий на подсознание. Сопровождающий, точнее, носильщик, который притащил сюда Лео, стоял у двери, в дальнем углу белой комнаты, хотя по инструкции уже должен был выйти. От великана воняло потным животным – и резким химическим духом, вероятно, так здесь представляют одеколон. Обширное брюхо казалось дирижаблем, а подбородок – ноздреватой и волосатой скалой. Великан поднял огромную руку и помахал – так, что Лео ощутил ветер на своем лице; великан был добродушен. Лео, скрипнув зубами, изобразил ответный жест. Проглотил горькую слюну, прижал к боку компьютер, другой рукой подхватил чемодан и поднялся на порог.

Дверь распахнулась раньше, чем он успел постучать.

– Господин детектив, наконец-то… добро пожаловать…

На пороге стоял секретарь посольства – Лео успел ознакомиться с его досье. Сорок лет, семейный, ответственный человек, отличные характеристики по работе. Бледен, явно растерян, смотрит на Лео как тяжелый пациент на доктора-светило.

– Нам объявили, что посольство эвакуируют, но только после расследования. Нам отрезали связь… оставив только официальный посольский канал… Мы не можем утешить наших близких, они же дома с ума сходят… В первые минуты мы думали, что началась война!

– Может, как раз и начнется, – утешил его Лео. – Не торопите события.

Схему особняка он тоже успел просмотреть по дороге; просторный холл, широкая лестница, ведущая на второй этаж, – здание было спроектировано для приемов. Предполагалось, что нарядная толпа станет подниматься по этим ступенькам, а наверху будет маячить посол в черном смокинге, здороваться за руку, обмениваться приветствиями, и все это под негромкую музыку и звон бокалов…

Никогда здесь не будет веселой толпы. И не потому, что хозяин особняка мертв. А просто граждане Альтагоры много выше этого дома, и, чтобы приобщиться к веселью, им пришлось бы становиться на четвереньки и заглядывать в окна – одним глазом, прищурив другой…

– Мы отказались давать показания, – быстро говорил секретарь. – Она хотела нас допрашивать. Явилась сюда, эта великанша… мы заперлись… готовились к силовому варианту. Ей достаточно один раз пнуть по дому ногой, чтобы… вы понимаете. Хорошо, что связались наши дипслужбы… как-то утихомирили ее. Но она обязательно еще придет!

В кухне пахло выпечкой. Повариха, спортивная женщина лет тридцати, вытерла руки бумажной салфеткой:

– Господин детектив… Да, я пеку пирожки. А что еще делать? Мы все пытаемся чем-то себя занять. Сделать вид, что жизнь продолжается… Извините.

Менеджер, печальный и слегка опухший, сидел в глубоком кресле в комнате отдыха персонала. Бутылку он к приходу Лео спрятал, но запах спрятать не мог:

– С-спасибо, что вы прибыли… Посол наверху, мы ничего не трогали… Что теперь будет?!

– Я прошу вас, сограждане, – официальным голосом сказал Лео, – оставаться на местах и по возможности соблюдать спокойствие. Ситуация объективно сложная, а может быть хуже. Приготовьтесь.

Повариха нервно улыбнулась. Менеджер громко высморкался. Секретарь посмотрел на Лео с горькой обидой, как если бы доктор-светило оказался шарлатаном.

* * *

Кто такой посол на Альтагоре? Человек, занимающий декоративную должность. И еще он заложник. В условиях вечного кризиса отношений двух стран – никаких метафор. Заложник – тот, кого убьют, если договор о непричинении вреда, заключенный между Ортлендом и Альтагорой, будет нарушен.

Андерс Плот, тридцати шести лет, неженатый, выпускник юридической академии, лежал на полу в посольском кабинете, лицом вниз. На нем был черный смокинг – именно такой, как представлял себе Лео, воображая очередь гостей на парадной лестнице.

Посол был единственным человеком в особняке, кто выбирался отсюда во внешний мир. В этом заключалась его работа. Надев официальный костюм, он шел на дипломатический прием, либо на торжественный обед, либо на концерт – и часами находился среди великанов, занимая специально приготовленное кресло, улыбаясь и сохраняя достоинство, что чрезвычайно сложно, когда все вокруг ростом с башню и говорят почти инфразвуком.

Лео склонился над мертвым послом. В ушах покойного помещались наушники-вкладыши: бедняга не успел вынуть их, вернувшись в особняк. Наушники – слабое подспорье, потому что низкие голоса великанов проникают сквозь тело, заставляя вибрировать мягкие ткани и кости. Лео содрогнулся.

Его ноутбук пискнул, фиксируя входной сигнал. Вызов, который нельзя отклонить, и очень некстати. Лео ничего еще не понял в этой комнате и тем более ничего не решил.

Звонок повторился. Лео вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь, и сел на ступеньку мраморной лестницы для приемов.

– Здесь Лео Парсель, я слушаю.

– С прибытием, – сказал женский голос по ту сторону связи. Осветился экран, Лео увидел сперва уголок рта, уехавший вниз, потом она отодвинулась от камеры: круглое лицо с большими скулами, волосы цвета соломы, саркастические злые глаза. – Мне нужно от вас немедленное согласие на изъятие тела из посольского особняка.

– Представьтесь, пожалуйста, – сказал Лео.

Женщина хмыкнула:

– Может, жопу показать?

– Не стоит, – Лео вздохнул. – Представиться – гораздо информативнее.

Сейчас они были с ней в одном масштабе: виртуальная связь их уравнивала. Ноутбук Лео удобно лежал у него на коленях, клавиатура великанши вместила бы спортивную площадку. В двух устройствах использовались разные технологии, но функция была единой – коммуникация. Где-то там, в другом помещении, воздух ревет и сотрясается от ее голоса, от огромного тела несет животным мускусом и химическим парфюмом, но здесь, на экране, она говорит по-человечески и похожа на человека. Настолько похожа, что Лео даже задумался: а узнал бы он по фотографии, что перед ним великанша?

Узнал бы, разумеется. По тончайшим деталям пропорций: скулы. Губы. Еще проще определять в профиль: линия подбородка…

– Меня зовут Эльза Бауэр, – медленно сказала великанша. – Я майор сыскной службы министерства обороны Альтагоры, и я веду расследование об убийстве посла. И если дело не будет раскрыто за двадцать четыре часа, договором о непричинении можно будет подтереться.

– Но это же прекрасно, – сказал Лео. – Война! Мы узнаем, как славно трещат наши дома, когда по ним топчутся в кованых сапогах. Один раз хорошо топнуть – и нет десятка таких, как я. А вы узнаете, правда или нет, что запрещенное биологическое оружие на самом деле не очень-то запрещенное.

– Ты сумасшедший? – спросила она после короткой паузы.

– Интересно, – сказал он задумчиво, – кому я здесь понадобился, я ведь далек от дипломатии и международных отношений. Я просто детектив. Кто надоумил ваше правительство призвать меня?!

– Я надоумила. – Она уставилась на него сквозь экран. – Дальше что?!

* * *

Его трижды приглашали преподавать в полицейскую академию, и один раз он почти согласился и даже провел пробное занятие. По итогам его слушатели были озадачены, а сам Лео ощутил себя сороконожкой, затеявшей урок танцев. Как этот дурак может раскрывать дела, спрашивали студенты друг друга в социальных сетях. Он же не видит логической связи между болтом и гайкой!

Лео не умел объяснить им – и никому, впрочем, – откуда в его голове берутся гипотезы и на чем строятся умозаключения. Его сознание было чем-то вроде котла, куда следует загрузить информацию обязательно сырой, очищенной от всяких предварительных интерпретаций, потом выждать время, ничего не делая, потом открыть крышку и вытащить готовый продукт. Когда в прошлом году к нему явился журналист и предложил написать книгу в соавторстве, Лео честно признался, что в последний раз писал художественный текст на выпускном экзамене в средней школе, и этот опус едва не стоил ему аттестата.

Журналист оказался настойчивым, в какой-то момент Лео решил, что проще дать согласие, чем объяснять, почему затея обречена на провал. Он потратил несколько часов, отвечая на вопросы журналиста, передал ему архив рассекреченных старых дел и тут же обо всем забыл.

Каково же было удивление Лео, когда через полгода он обнаружил себя на презентации, а свое имя на обложке. Со страниц отлично изданной, чуть пахнущей типографией книги на Лео глядел незнакомый человек, литературный персонаж, чья способность распутывать сложнейшие дела строилась на безупречной логике, а острый аналитический ум искал развлечений в постоянных парадоксах. Зачем-то журналист приписал своему герою любовь к шахматам – это была часть образа, как и вечно начищенные ботинки, как и походы в филармонию каждую неделю.

Книга имела оглушительный успех. Избыточная авторская фантазия спасла Лео от лишнего внимания: никто из благодарных читателей не мог узнать в блестящем герое прототипа, который вместо туфель носил тряпичные кроссовки, ненавидел шахматы с детства и давно забыл, где находится филармония. Тем не менее выдуманного детектива тоже звали Лео Парсель, и совпадение имен рано или поздно должно было сыграть с ним злую шутку.

Вот и сыграло.

– То есть ты хочешь сказать, – Лео недоверчиво смотрел на великаншу на экране, – что ты потребовала пригласить меня… из-за книги?

Она почуяла подвох. Ее глаза из ореховых сделались темно-каштановыми.

– Кроме текстов, у меня нет информации о вашей стране, извини. Мне нужен был толковый детектив, способный работать в посольском особняке. Сама я не могу все время ползать с лупой!

Все великаны дураки, меланхолично подумал Лео. Это расистское суждение, которое не делает чести приличному человеку. Все дураки поступают глупо, Эльза – великанша, стало быть, я попал в переплет оттого, что тексты, изданные у нас, доступны на Альтагоре в электронном виде…

– А теперь оформляй изъятие тела, – сказала она тоном, не терпящим возражений. – Позже я поделюсь с тобой данными экспертизы и, возможно, выслушаю твои соображения, а пока что допроси свидетелей!

– Изъятие отменяется, – сухо отозвался Лео. – После того как я осмотрю место происшествия, тело посла отправят спецрейсом домой.

– И затянут экспертизу на пять или шесть часов? – Она, кажется, растерялась. – Ты что, не доверяешь нашей лаборатории?!

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации