Текст книги "Пристань желтых кораблей"

3. Патруль безвременья

Такую дорогу трудно было найти и на Земле. Ровная серая лента гладкого, с едва заметным уклоном по краям для стока дождевой воды, бетона стрелой рассекала лес, подступающий к самой обочине. Машины могли бы идти по ней не меньше чем в шесть рядов. От бетона веяло жаркой, безлюдной тишиной, муравьиная тропка, ветвясь, пересекала дорогу.

– Свежая, – спокойно сказал Дин, и зачем-то попрыгал на бетоне. – Повезло нам – к вечеру дойдем.

– Ага, свежая. – Тони сказал это и виновато посмотрел в сторону Кирилла. Тот не выдержал и улыбнулся – смешно было бы обижаться на мальчишку. Спросил:

– Раньше дороги не было?

– Нет, только тропинка. Мы здесь проходили полгода назад, я уже тогда подумал, что рано или поздно построят дорогу…

Дин сказал это самым небрежным тоном. Подумаешь, дорога в дремучем лесу. Полгода назад не было – теперь есть. И деревья на обочине нетронутые… Бред какой-то. Кирилл уже приготовился задать осторожный вопрос, когда увидел внезапно насторожившееся лицо Дина.

– Гости едут, – пробормотал он. – Точно, Тони?

– Едут…

Дорога была пустынна. Светло-серый, отливающий на солнце черный бетон, дрожащее марево над ним. Но спорить Кирилл не стал. Спросил лишь:

– Может, прождем в лесу? Если действительно кто-то приближается…

– Я никогда не бросал друзей и никогда не прятался от врагов, – Дин перехватил арбалет так, что тот лег на сгиб локтя, и, не оборачиваясь, пошел вперед. Тони за ним. А самым последним, непроизвольно нащупывая кобуру бластера, – Кирилл. От врагов прятаться ему вообще не приходилось, а вот друзей он тоже никогда не бросал.

Дин не ошибся. Они не прошли и десяти метров, как Кирилл увидел впереди крошечное облачко пыли. А затем услышал ровный, стелющийся по дороге стук.

Кони. Копыта бьют о бетон…

Никто ничего не сказал. Лишь спина у Дина напряглась. Охваченный безотчетной тревогой, Кирилл перехватил сумку поудобнее, чтобы не путалась под рукой.

Их было пятеро. Они сидели на откормленных, лоснящихся от пота лошадях. И сами были такими же откормленными и потными из-за тяжелых металлических доспехов. Странные это были доспехи – матово-серые, шершавые, словно изъеденные временем, сложенные из маленьких, с детскую ладошку, пластин, чешуей наползающих одна на другую. У поясов болтались длинные плоские шпаги, срывающие вниз ошметки неожиданно чистой, белой пены. Лица скрывали решетчатые шлемы, опущенные забрала клювами выдавались вперед. А на груди, на стальной пластине, отполированной до зеркального блеска, темнел аккуратный штриховой рисунок. Два круга, чуть-чуть заходящие один за другой, и в кругах что-то смутно знакомое.

Кирилл уже видел эти круги, видел… На экране корабельного компьютера. Это была карта планеты! Вид на нее из космоса, развернутый на плоскости в старой доброй косоугольной проекции. Кони всхрапывали и переступали на горячем бетоне, словно их копыта могли чувствовать жар. Бред, полный бред. Или маскарад.

Кирилл взглянул на Тони – и словно укололся о прищуренные жесткие глаза. Так не играют. Можно устроить грандиозный, всепланетный маскарад и не заметить свалившегося с неба пришельца. Можно размахивать арбалетами, сделанными на современном заводе, и лететь на воздушном шаре, увешанном электронными приборами. Но взгляда с недетской ненавистью и затаенным испугом не сыграешь. Это была жизнь, настоящая жизнь, но вывернутая каким-то непонятным еще Кириллу образом…

Один из всадников тронул поводья, и его конь шагнул вперед, прямо на Дина. Тот не шелохнулся. Конь топтался на месте, задирая голову вверх. Одним движением всадник снял шлем. У него были светлые волосы, нестарое еще лицо с резкими, но спокойными чертами, блестящие бисеринки пота на гладком, не тронутом морщинами лбу.

– Мир вам, дети мои! Куда вы идете?

Кирилл вздрогнул, вспоминая, где он слышал эти слова. А Тони вдруг выступил навстречу всаднику.

– Мир вам, патруль Единения! Мы идем вперед!

В голосе Тони звенела издевка. И не только Кирилл это заметил. Всадник взглянул на Дина, спросил:

– Почему отвечает младший?

– Он здесь старший, – спокойно ответил Дин. Его арбалет как-то случайно оказался нацеленным на всадника.

– Я понял, – не обращая внимания на оружие, сказал тот. – Но в законах говорится о возрасте жизни, а не о возрасте рождения.

– Мы знаем, но старший здесь – он!

Всадник молчал. И четверо за его спиной тоже. Взвешивали силы? Командир патруля задумчиво посмотрел на Кирилла, на его рубашку с эмблемой-стрелой. Неторопливо надел шлем, блеснули из темного провала глаза, твердеющие, принимающие какое-то решение…

– Ну что ж… Дети мои, куда пойдем?

Арбалет в руках Дина щелкнул, лошадь командира взвилась на дыбы и упала, из горла ее ажурным железным цветком выросло оперение стрелы. Но всадник уже стоял на земле, обнажив длинную шпагу. Его спутники мгновенно попрыгали вслед – лишь громыхнула сталь о бетон. Раздался еще щелчок – это выстрелил Тони. Его стрела ударила в латы одного из патрульных и отлетела в сторону. А тот шатнулся и достал из перевязи шпагу.

В том, как они шли, было что-то зловеще-неотвратимое. Вроде бы и неторопливо, но Кирилл вдруг понял – не убежать. Догонят своей мерной, грохочущей от обилия железа походкой! Все патрульные держали шпаги одинаково, чуть отставив острие в сторону, с той небрежностью, которая обманывает непосвященного. Тонкие, сходящиеся в бритвенную беспощадность концы шпаг дрожали и отблескивали на солнце. Дин быстро схватил Тони за плечи, потянул назад, за Кирилла, прошептал:

– Давай, Летчик!

Кирилл сорвал с пояса бластер. Мелькнула беспомощная мысль: «Вначале в дерево. Может, догадаются, не полезут в драку…»

Они догадались и так. Замерли на месте, а командир свистящим шепотом сказал:

– Это нарушение законов!

Несыгранная трагедия быстро превращалась в фарс. Кирилл аккуратно нацелил бластер на командира и сказал:

– А лезть на нас со шпагами без всякой причины – по закону?

Патрульные остолбенели от такой наглости. А Тони за спиной Кирилла звонко рассмеялся:

– Молодец, Летчик!

И, обращаясь к патрульным, добавил:

– Бросайте шпаги! И проваливайте!

Они не сказали в ответ ни слова. Звякнуло брошенное оружие, всхрапнула лошадь, на которую взгромоздились сразу двое. Дин долго смотрел им вслед. Пробормотал:

– Может, стоило отобрать коней… А, Тони?

Тони стоял, согнувшись, над убитой лошадью. И шептал что-то, словно просил прощения.

Дорога обрывалась прямо в реку. Ее серая бетонная лента опиралась на сложенную из метровых камней опору, обрастала по краям низенькими столбиками ограждения, приседала, готовясь превратиться в мост… Да так и не превращалась – сразу за опорой дорога была срезана как ножом. Кирилл подошел к самому краю, провел рукой по бетонному откосу. Ровный, словно работали лазером. Но не оплавленный. Лазер отпадает…

Метрах в пяти под обрывающейся дорогой лежал покрытый галькой берег. На него накатывались ленивые и, судя по всему, теплые волны.

Кирилл посмотрел на Дина. Но того исчезновение дороги не заинтересовало:

– Пошли искать поваленные деревья. Вдоль берега должны быть.

– А чем вязать? – не выдержал Кирилл.

Дин молча достал из кармана брюк маленькую катушку с блестящей под лучами солнца нитью. Кирилл взял ее. Это была не нить – сверхпрочное стекловолокно. Непременный атрибут снаряжения звездных десантников, пилотов Дальнего Поиска, колонистов. И, как теперь оказалось, – средневековых путешественников с чужой планеты.

Течение было медленным, ленивым. И день сразу стал таким же. Они лежали на нагретых бревнах плота, скинув одежду, загорая под теплыми лучами солнца, чувствуя, как липнет к коже выступающая из коры смола, но не желая даже пошевелиться. Дин, кажется, спал, прикрыв лицо скомканной рубашкой. Тони лежал на краю и медленно бултыхал в воде рукой.

– Укусит кто-нибудь…

– Здесь акул нет. А я подгребаю, быстрее доплывем.

На плече у Тони белел, отчетливо выделяясь на загорелой до шоколадного оттенка коже, рваный давнишний шрам. Кирилл хотел было спросить, откуда шрам, но постеснялся, сказал другое:

– Тони, почему они к нам придрались?

– Как почему? Отвечаем не по правилам, смотрим, дерзко. Куда идем – не говорим. Стрела у тебя на рубашке…

– Они против стрелы?

– Черт их знает. Но я не хотел драки, я их даже назвал патрулем Единения!

– А как еще можно было назвать?

– Ты что, Летчик! Патрулем безвременья, Скитальцами, примиристами… Мало ли кличек.

Кириллом постепенно овладевало ощущение человека, который, уютно устроившись в кресле, читает захватывающий детектив. Остывает на столе чашка с кофе, выключен телевизор, придавлен подушкой телефон, отправлена к подруге жена… Мир расплывается и становится нереальным. А со страниц книги, наоборот, медленно тянется окровавленная рука в черной перчатке… И даже то, что он оказался в гуще событий «детектива», воспринималось беззаботно и несерьезно. Нет, не может, никак не может произойти что-то страшное и непоправимое под этим голубым, как на Земле, небом, под замершим в нем желтым диском солнца, над сонной речной водой, рядом с Дином и Тони.

– А зачем ты хотел взять шпаги, Кир?

Шпаги? Он действительно думал взять шпаги, хотя бы одну, с чеканным, серебряным эфесом, с гибким как тростинка и в то же время крепким клинком. Но Дин неодобрительно покачал головой, и Кирилл не стал спорить. Шпага, при всей своей романтичности, чертовски неудобное в перевозке оружие. А путь им, похоже, предстоял долгий. Кирилл зевнул и ответил:

– Могли пригодиться…

– Кир! Ты умеешь драться на шпагах? Научи!

Тони восторженно навалился на него, из всех силенок прижал к плоту. И не так уж слабо прижал – его по-мальчишески тонкое, не успевшее еще приобрести нескладности подростка тело состояло, казалось, из одних мышц. Кирилл никогда не считал себя слабым, он увлекался спортом, от старинного фехтования до сверхмодного спейсбола. Но сейчас он вдруг подумал, что Дин, если он походит на своего братишку не только лицом, гораздо сильнее его…

– Ну, Кир…

Кирилл осторожно отцепил мальчишку от себя, мягко, стараясь не переборщить, толкнул в сторону. Тони, оказавшийся на краю плота, мгновенно вскочил, чуть пригнулся, замирая в странной и явно боевой стойке. Увы, действия Кирилла он воспринял как приглашение к игре… И вдруг его лицо изменилось, он выпрямился, всматриваясь куда-то.

– Смотри!

Кир поднялся, прослеживая его взгляд.

Вдоль реки неслось десятка три-четыре всадников. Над передними реяли какие-то знамена, вымпелы, на некоторых тускло отсвечивала броня. На недавний патруль они не походили, да и ехали, похоже, не замечая маленького плота, плывущего по середине реки, ехали по своим неведомым делам, без криков, без разговоров.

– Кир, у тебя есть бинокль?

Он потянулся к сумке, но рыться в ней не стал.

– Нет, Тони.

Голос у мальчишки задрожал, он быстро и возбужденно попросил:

– Кир, пожалуйста, какое у них знамя? Какое знамя?

Кирилл всмотрелся.

– Белое поле…

Тот, кто скакал впереди и держал знамя, взмахнул рукой, и полотнище развернулось по ветру.

– А на белом поле – какой-то зверь на задних лапах и с мечом в руках… то есть тоже в лапах. Лев, что ли…

Тони странно засмеялся. И попросил:

– Пальни по ним, Кир! Я тебя очень прошу!

– Зачем?

– Он гад, палач!

– Кто?

– Это граф Приозерья! Это его свита!

– Ты откуда знаешь?

Тони возмущенно замотал головой.

– Да флаг же его! Стреляй!

Всадники удалялись по берегу. Слабый, мягкий стук копыт замирал над спокойной водой. Кирилл неуверенно пожал плечами:

– Я разбужу Дина…

Тони как-то резко осел, отошел на другую сторону плота. Бросил через плечо:

– Не надо будить. Он не даст.

Кирилл долго смотрел вслед удаляющимся всадникам. Потом присел рядом с Тони, серьезно сказал:

– Если Дин не даст, то, наверное, действительно не стоит?

– Наверное… – Тони всхлипнул и прижался к Кириллу. – Я его все равно убью! Сам! Раз уж его вынесло сюда…

– Почему? Тони, что он сделал?

Мальчишка встал. Потом прошептал:

– Я потом скажу, ладно…

– Ладно.

Они посидели так немного. Дин продолжал спать. Или делал вид, что спит. Наконец Тони прежним голосом сказал:

– А сейчас ты будешь учить меня фехтованию.

Кирилл вздохнул и смирился:

– Бери ножик и выстругивай себе шпагу. Ясно?

В душе он надеялся, что Тони провозится со «шпагами» до вечера.

4. Приозерье

Кирилл спал. Ему снился Дин – седой, с длинной бородой, с дрожащим голосом. Он указывал на посапывающего в коляске младенца и нудно уверял, что это его старший брат. Объяснить, почему так получилось, он не хотел. Кирилл возмущался и говорил, что невежливо так издеваться над представителями иной цивилизации…

Чья-то рука отчаянно затрясла его плечо, и он проснулся. Было темно, но уже как-то по-утреннему, незнакомые созвездия прощально догорали на светлеющем небе. Ночной снег успел растаять, оставив лишь мокрые пятна на куске полиэтиленовой пленки, которой они укрывались поверх одеял. Кирилл с трудом угадал рядом лицо Тони, зачерпнул воды, плеснул на себя, сгоняя остатки сна.

– Что случилось?

– Летчик, ты чувствуешь?

– Что?

– Ну, прислушайся!

Кирилл замер. Над рекой словно повисла легкая дрожь, а звезды… Они не мерцали, они едва заметно покачивались на месте. И еще тишина. Ни дуновения ветерка, ни крика птицы.

– Что это, Тони?

– Значит, не показалось… – Тони вдруг переполз через Кирилла и толкнул брата. Дин мгновенно вскочил, огляделся и довольно спокойно сказал:

– Разрыв. Выбраться не успеем, так что давайте к берегу.

– З-зачем? – у Тони зуб на зуб не попадал. Словно от холода. Но холодно не было – становилось все теплее и теплее.

– Как зачем? Ты доплывешь отсюда до берега?

– Д-доплыву.

– Герой… Что-то я сомневаюсь.

Они гребли отчаянно и ожесточенно. Даже Кирилл, не понимая, что происходит, налегал изо всех сил. Он греб пластмассовой крышкой от аптечки, которая все время норовила вырваться из пальцев. Но берег становился все ближе и ближе. Вот только и дрожь нарастала, над рекой повис тонкий звенящий звук, заныло в ушах.

Они успели. Выбрались на берег, отбежали на несколько метров от воды. Кирилл хотел было рвануть в лес, но его остановил возглас Дина:

– Ты куда, идиот! К нам!

Кирилл замер, его тут же догнал Дин, волочащий за руку Тони.

– Ложись, Летчик!

Он послушно растянулся на траве, почувствовал, как сверху навалились Дин и Тони. Дин все пытался всунуть братишку между собой, и Кириллом. Укрывал от чего-то? Кирилл не успел додумать. Глаза резанула ослепительная белая вспышка, исходящая, казалось, от каждой травинки, от каждого листика вокруг. И сразу же он ощутил легкость. Дин и Тони исчезли. И звон прекратился.

Кирилл встал на негнущиеся, чужие ноги. Достал из кармана фонарик, посветил вокруг. Он был один, и даже густая трава, которой зарос берег, не была нигде помята. Ледяная змейка страха сжала сердце, отчаянный, непроизвольный крик вырвался из горла:

– Дин!!! Тони!!!

– Чего кричишь?

Тони стоял за спиной – целый и невредимый. Хмурился, но улыбка все же пробивалась наружу.

– Тони…

Кирилл рванулся к нему, обнял так, что тот вскрикнул, прижал к себе. Мгновенный бешеный страх никак не хотел отпускать…

– Ну что ты, Летчик! – Тони говорил сердито, а сам все прижимался к Кириллу. И руки у мальчишки дрожали. – Ты меня долго ждал?

– Что? Минуту-две.

– Ну, значит, Дин сейчас появится. Я же между вами был, чуть ближе к тебе.

Кирилл замер. Он еще не понял, но чувствовал, что разгадка рядом. А Тони снова заговорил:

– Мы с Дином только однажды не успели. Далеко были, бросились друг к другу – но поздно. Нам было по десять лет, его бросило вперед на сто тридцать, а меня на сто тридцать восемь. Тогда он рассчитал… Примерно, конечно. И целый год жил там, где я должен был появиться. Дожидался.

Кирилл долго смотрел на Тони. А потом зачем-то спросил:

– Разрыв – это разрыв во времени?

– Конечно, Кир. – Дин стоял пред ними.

Они собирали вещи, как грибы. Вот только грибы не имеют обыкновения вырастать на уже осмотренном участке. А часть вещей появилась раньше их. Арбалет Дина, полузасыпанный песком, успевший уже подернуться ржой. Тони свой арбалет из рук не выпустил. Аптечка – залитая водой, хорошо, что внутри все было упаковано герметично. Одна из гранат с парализующим газом. Вторую, которую Кирилл уже отчаялся найти, выбросило через час прямо под ноги Дину. В общем-то они почти ничего не потеряли. Только остатки пищи испортились, а свои концентраты Кирилл не нашел.

– Могло быть хуже, – деловито оценил ситуацию Тони. – Нас недалеко бросило, да, Дин?

– Недалеко. Месяц-полтора.

– Плюс?

– Конечно. Чувствуешь, как тепло?

– Значит, по ночам снега не будет?

– Нет.

– Ура!

Кирилл помялся, но спросил:

– Так это зима была?

Дин посмотрел на него. Потом вздохнул:

– Сильно же ты грохнулся, Кир.

Но сказал не обидно, а с детской подначкой. И Кирилл принял игру, стал неторопливо засучивать рукава, многозначительно поглядывая на Дина. Тони рассмеялся и прыгнул на него сзади, едва не повалив на землю.

– Кто тут обижает моего братишку?

Кирилл осторожно стряхнул его, поставив перед собой, спросил:

– Тони, ты насколько был старше?

– На четыре минуты!

Кирилл расхохотался – с такой гордостью произнес Тони свои «четыре минуты». Но и Дин с Тони хохотали, стоя возле Кирилла. Потом Тони сказал:

– Ну и что! Главное – что Дин обещал маме всегда меня слушаться. Всегда и во всем, в какое бы время нас не забросило!

Он вдруг замолчал, и Кирилл понял, о ком он сейчас думает. И молниеносно среагировал, воскликнув:

– Слушай, защитник маленького братишки, где же твое оружие? Целый день ведь старался!

Дин быстро, с благодарностью взглянул на Кирилла, а Тони завертел головой и обиженно произнес:

– На плоту осталось…

– А плот уплыл месяц назад, – подвел итог Дин. – Вместе с двумя деревянными шпагами! Какая потеря для нас!

Уже серьезным голосом он добавил:

– Кир, а ведь ты действительно хорошо дерешься. Не хуже патрульных.

– Откуда ты знаешь?

– Смотрел, как ты учил Тони.

Вот как он мирно спал на солнышке… Кирилл усмехнулся:

– А эти толстые, неуклюжие рыцари тоже умеют драться?

– Рыцари… Они не рыцари. А дерутся отлично – их носит по всем временам, и они знают и те приемы, которые забыты, и те, которые еще не придуманы. Если бы они пользовались огнестрельным оружием, пришлось бы туго.

– А кто же они тогда?

Дин неуверенно пожал плечами:

– Вроде монашеский орден. Орден Единения. Хотя точно мало кто знает.

– А что они делают?

Уже не удивляясь его вопросам. Дин ответил:

– Порядок поддерживают во всех временах и пространствах. Ну что, пошли?

Кирилл кивнул:

– Пошли.

– Это и называется Приозерьем, – сказал Дин.

Они стояли на вершине холма, поросшего колючей жесткой травой. А впереди, до самого горизонта, тянулось бурое месиво – то ли болото, то ли просто ровный слой грязи с торчащими из него редкими кривыми деревьями.

– Приозерье? – В голосе Кирилла звучало такое удивление, что Дин усмехнулся:

– Да, Летчик. Только озера здесь были давно, еще до начала разрывов. А потом случилось так, что в Приозерье наступила засуха, и все обмелело. Тут разрыв – и в эти обмелевшие озера бухнулось одно полное, из будущего. Потом еще и еще… Понимаешь?

– Да. Озер не стало ни там, ни там. Везде понемногу водички, понемногу ила, понемногу песка…

– Верно, сейчас вот что осталось… А зовется по-прежнему Приозерьем. – Дин замолчал, потом добавил: – Кое-где и кое-когда озера есть и сейчас. Когда мы родились, было шесть озер. – Он неопределенно махнул рукой вправо: – Там было Скалистое, мы жили на его берегу.

– Скалы там и сейчас есть, – тихо сказал Тони.

– Есть…

Они начали спускаться вниз, к болоту. Кирилл небрежно спросил:

– Дин, выходит, когда-то разрывов не было?

– Не было. Когда мы были детьми, разрывы еще были в новинку. Вернувшихся из будущего с другим разрывом было мало. Никто не понимал, что происходит.

– Отец понимал, – негромко сказал Тони.

– Отец сам был из разрыва. – Дин взглянул на Кирилла и разъяснил: – Представляешь, он родился двадцать шесть лет назад. А десять лет назад, незадолго до моего появления в этом времени, был минусовый разрыв, и его бросило в прошлое. Там он стал рыцарем, встретил маму…

– Рыцарем?

– Ну да! А что оставалось делать – тогда было настоящее средневековье, на иновременцев смотрели как на нечистую силу. Это к тому времени, как мы с Тони подросли, немного полегче стало. Скитальцы… ну, патрули Единения… прекратили войны, из будущего несколько заводов выбросило, школы появились…

– Ты же все равно не хотел учиться, – ехидно заметил Тони. – Ты совсем не учил про будущее, не верил, что сюда попадешь. Вот тебе и пришлось трудно!

Дин быстрым движением притянул к себе брата и дал ему подзатыльник. Чисто символический.

– Балда! Тебе пришлось легко, потому что я тебя встретил! А я здесь времени даром не терял!

Кирилл остановился, спросил:

– Дин, а может быть, вы еще вернетесь к себе?

Лицо у Дина закаменело, и Кирилл понял, что сморозил глупость. Наверное, еще два-три часа назад Дин ответил бы вежливо и спокойно. Но теперь… Что-то изменилось между ними. И Дин сказал грубовато и насмешливо, словно старому другу:

– Кир, что же, мы с Тони последние дураки на свете? Я как попал… сюда, сразу стал узнавать, что случилось в прошлом. Так вот, ни я, ни Тони туда не вернулись. И хватит про это!

Кирилл увидел, как у Тони заблестели глаза, и едва не провалился сквозь землю. Мог же и сам догадаться…

Легкий шлепок сзади заставил его обернуться. У самых ног торчала из земли длинная тонкая стрела. Оперение на конце еще слегка дрожало.