Текст книги "Полигон призрак"

Костомаров рассмеялся, довольный тем, как ему удалось разыграть своего подчиненного. Коготь облегченно вздохнул и улыбнулся.

– Интересно выходит, капитан, – задумчиво произнес Иван Антонович, – я тебя послал на задание, выполняя которое ты чуть было не погиб, и я же выписал тебе, считай, счастливый билет в госпиталь, где ты нашел свою… Как зовут докторшу?

– Варвара Алексеевна… Варя, – поспешил ответить Коготь.

– Прекрасное русское имя. Что ж, ты мой должник, капитан. Наливать будешь, – усмехнулся Костомаров.

– За этим дело не станет, товарищ полковник.

– Еще бы, девушку-врача отхватил! Ну а если серьезно, то, что ты поставил меня в известность о своей личной жизни, – это правильно. Однако, само собой разумеется, Варя не должна знать, где ты служишь, – твердо сказал Костомаров.

– Ясно, товарищ полковник.

– Тебя еще проинструктируют на этот счет, капитан. Ну а если она вдруг спросит об этом сейчас, просто скажи, что это военная тайна. Ты служишь Родине – вот и все.

– Вас понял, товарищ полковник.

– Что ж, поздравляю тебя, Владимир Николаевич, желаю счастья и детишек само собой побольше.

– Спасибо, Иван Антонович.

– А когда собираешься жениться? – поинтересовался полковник Костомаров.

– Примерно через месяц.

– Скажешь мне, капитан, точное число. Будет у тебя в тот день выходной от службы.

Ровно через месяц после памятного разговора с полковником Костомаровым уже майор Коготь и Варя Аксенова поженились.

Коготь улыбнулся, вспомнив знакомство с Варей, а также свадьбу, на которой были только самые близкие друзья молодоженов, включая и лейтенанта Андрея Самойлова.

Отдохнув четыре часа, смершевцы подкрепились тушенкой, гречневой кашей, попили воды из фляг и продолжили путь. В густом таежном лесу в темноте непросто было идти, но когда рассвело, группа прибавила шаг и пошла быстрее.

– По моим подсчетам, идти до озера осталось не более пятнадцати километров, – оглянувшись на шедшего позади капитана Андронова, сказал Коготь.

– Если ничего не помешает, то через три – четыре часа будем на месте, – кивнул Степан Иванович.

– Прибавить шаг! – повысил голос майор.

Когда смершевцы огибали подножие холма, их заметил мужчина, облаченный в поношенную военную форму, не имевшую знаков различия. Он залег за деревом и принялся рассматривать группу Когтя в бинокль. «Интересно, чего они тут лазят? Раньше солдаты здесь не появлялись, – размышлял он. – Видимо, направляются озеру. Но зачем?» Посмотрев вслед удаляющимся военнослужащим, мужчина повернулся и пошел своей дорогой.

Коготь первым заметил искрящуюся водную гладь.

– Кажется, впереди Нельское озеро! – радостно сообщил майор, повернувшись вполоборота к подчиненным.

Яркое солнце порождало миллионы красочных бликов на поверхности озера. Лес стал редеть, и вскоре смершевцы остановились возле берега.

– Ничего себе озерцо! – воскликнул лейтенант Анютин.

– Озеро Нельское имеет более двадцати километров в длину и около четырех километров в ширину, – сообщил Коготь.

– Порыбачить бы здесь, – мечтательно произнес Егоров.

– Порыбачишь когда-нибудь, – кивнул майор. – На сегодня, однако, у нас другие задачи.

Коготь извлек из планшета, висевшего у него на боку, карту и, присев на правое колено, всмотрелся в нее.

Несколько уток, стремительно вспарывая воздух короткими крыльями, пронеслись у офицеров над головами и приводнились на озерной глади.

– Примерно через полтора километра, если верить карте, западнее озера начнется болото. Но там должен быть небольшой проход. Надо в этом убедиться самим. Группа, вперед! – приказал Коготь.

Обогнув озеро слева, бойцы вскоре вышли к болотистой местности. Из-под ног майора неожиданно вспорхнула белая куропатка. Идти становилось все труднее и труднее. След от сапог сразу же заполнялся мутно-ржавой, застоявшейся водой.

– Зачем нам это болото, товарищ майор? – спросил капитан Андронов.

– Я же говорил, что всему свое время, товарищ капитан. Пока оно еще не наступило. Идем ближе к озеру и держим ушки на макушке, чтобы не провалиться.

Полукилометром дальше Коготь обнаружил узкий проход в болоте, поросший низким кустарником.

– Карта не врет, – радостно сказал майор. – Надо обследовать и другой берег. Но не обходить же нам озеро! А самый короткий путь – по прямой.

– То есть через озеро, – осторожно сказал Андронов.

– Правильно мыслишь, капитан.

– Добраться туда мы можем вплавь, но с оружием это как-то несподручно. – Офицеры переглянулись, а Коготь тем временем продолжил: – Можно использовать какое-нибудь подручное средство, например упавшее дерево, или соорудить плот.

Не прошло и получаса, как группа нашла поваленное ветром небольшое дерево.

– Вот оно и поможет нам доплыть до противоположного берега. Хватаем его, ребята, и тащим к воде, – приказал Коготь.

Сложив одежду и оружие на ствол дерева и прикрепив все это ремнями и веревками, предусмотрительно захваченными с собой, смершевцы, взявшись за ветки с двух сторон, отнесли дерево в воду и поплыли. Примерно через два часа они выбрались на противоположный берег озера и обнаружили там огромное болото, подступавшее к самому берегу.

– Тот, кто составлял карту, знал что делал. Что ж, греться будем на другом берегу. Поплыли обратно! – скомандовал Коготь.

Смершевцы снова поплыли, держась с двух сторон за ветки. Андронов, плывший рядом с Когтем, спросил:

– Товарищ майор, к чему все эти заплывы? Может, все-таки объясните своему заместителю?

– Еще немного потерпи, капитан. В воде беседовать как-то не с руки. Доплывем до берега, обсохнем, тогда все и расскажу.

Назад плыли несколько дольше, поскольку все уже изрядно устали и продрогли. Когда дерево вытащили на берег, офицеры поспешно переоделись в сухую одежду и пробежали пару десятков метров, приседая и поднимаясь на ходу и размахивая руками, чтобы согреться.

Выйдя на тропу, проложенную в болоте, Коготь остановился.

– Мы не зря пришли к Нельскому озеру и переплыли его туда и обратно, – сказал он. – Дело в том, что это озеро по сути является воротами к полигону. Оно имеет важнейшее стратегическое значение в нашей операции.

– Что-то я не понимаю, товарищ майор, – развел руками Андронов.

– Мне нужно было убедиться в достоверности карты касательно озера Нельского и прилегающих к нему огромных болот, как бы подковой охватывающих полигон. Проще говоря, выйти к полигону можно слева от озера, а для противника получается, что справа, – уточнил майор, – по небольшому узкому проходу. Но об этом проходе, кроме нас, могут знать только местные жители. Значит, немцы, не зная прохода, вероятнее всего, поплывут по озеру. Для отборных диверсантов Абвера двадцать километров водной преграды – не больно-то серьезное препятствие. Мы все проверили и увидели своими глазами, – Коготь обвел взглядом товарищей. – Немцы, повторяю, пойдут где-то здесь, не сунутся они в болото.

– Выходит, что озеро Нельское – ловушка для диверсантов Абвера, – констатировал Самойлов.

– Так все и задумывалось при строительстве полигона, но об этом не знает даже его начальник, полковник Веригин, – улыбнулся майор. – Набросок карты местности пару недель назад мы «подарили» одному из агентов Абвера. Так что Канарис и его контора прекрасно осведомлены о путях подхода к полигону.

– Но, как вы сказали, товарищ майор, о проходе через болото фрицы не знают.

– Не знают, – подтвердил Коготь, – если только кто-нибудь из местных жителей не работает на фашистов. Хотя полковник Веригин заверил меня, что каждого жителя деревни Павловское проверяли, и не один раз. Но кто его знает, всякое может быть, – пожал плечами майор. – По крайней мере, такой вероятности развития событий я бы не исключал полностью.

– Но это же значительно облегчает нам выполнение задачи, – воодушевился Андронов. – Раз диверсанты пойдут где-то здесь, значит, мы можем их встретить и поступить с «гостями» по своему усмотрению, не так ли, майор?

– Не все так просто, – вздохнул Коготь. – Да, с одной стороны, мы знаем примерно, где они могут пройти. Но озеро Нельское большое, а нас всего шесть человек. К тому же немцы все же могут пойти через болото. Такую вероятность исключить нельзя. Вот и попробуй их засечь, тем более что это будут не рядовые солдаты, а опытнейшие диверсанты, готовые пойти на смерть ради выполнения задачи. Но, с другой стороны, – майор улыбнулся и оглядел свою группу, – мы ведь тоже не лыком шиты. Так что придется помозговать, как немцев не пропустить к объекту, поскольку я хочу преподнести им один подарочек или сюрприз, это уж как кому угодно.

– И что за подарок, товарищ майор, если не секрет? – спросил младший лейтенант Абазов.

– О подарках раньше времени не говорят, примета плохая.

– Любите ты, Владимир Николаевич, тайны, – усмехнулся Андронов.

– Работа у нас такая, капитан. Ну что, возвращаемся на полигон, товарищи офицеры? – бодро спросил Коготь.

– Это же более пятидесяти километров по тайге еще топать, – поправив на плече снайперскую винтовку, сказал Егоров.

– Такие прогулки, товарищ младший лейтенант, если станут регулярными, укрепят твой дух и здоровье, – съязвил Коготь и приказал: – Вперед, на базу!

Пройдя десять километров по тайге, группа офицеров СМЕРШа остановилась на привал.

– Полчаса отдыхаем, – взглянул на командирские часы майор, – а затем в путь-дорогу. По моим подсчетам, к утру мы должны добраться до полигона.

Коготь сел на поваленную ветром сосну и, стащив сапоги, перемотал портянки. Он увидел метрах в тридцати от основной группы Анютина, который, присев возле дерева, курил. Майор поднялся и, не торопясь, пошел к нему.

– Отдыхаем, Павел Капитонович? – подойдя вплотную к лейтенанту, спросил Коготь.

– Да, папиросой балуюсь, товарищ майор, – поднялся лейтенант.

– Сиди, отдыхай, у нас же привал, – махнул рукой Коготь.

Анютин сел, прижавшись спиной к стволу дерева, рядом с ним устроился майор.

– Говоришь, балуешься папиросой, – завязывая разговор, начал майор.

– Да я почти не курю, Владимир Николаевич. Бывает, истреблю одну-две в день. Иногда просто за компанию, так, чтобы, как говорится, поддержать беседу с товарищами.

– А я вот бросил. Жена у меня, понимаешь, военный врач, убедила одним словом. Ну, я подумал пару деньков, а потом одним махом решил проблему. Некоторые постепенно бросают, не по мне это. Если замахнулся для удара, то бей, а иначе нечего выпендриваться.

– Да, вы правы, товарищ майор, – согласился Анютин.

Некоторое время они молчали. Первым заговорил Коготь:

– Я прочитал в твоем личном деле, что ты специалист по дымовым средствам, огнеметам и пулеметчик первоклассный. Откуда такая тяга к дыму и огню? Если бы я был пожарным, то меня это наверняка бы насторожило.

Анютин улыбнулся и, посмотрев на майора, пошутил:

– Вы же знаете, что дыма без огня не бывает, как не крути. А если серьезно, я рос в детдоме под Тулой.

– Прости за вопрос. Ты сирота?

– Мать погибла, когда ночью возвращалась с работы. Она ехала на велосипеде, а из-за поворота выскочил грузовик, – лейтенант замолчал, проглотив комок горечи, а затем продолжил: – Мне тогда было всего девять лет, маленького росточка, метр с кепкой про таких говорят. Отец и до этого здорово пил, а тут и вовсе запил беспросветно. Нашли его через месяц возле магазина, с колотой раной в груди. Повздорил он по пьяни с уголовником, а тот, недолго думая, выхватил нож и оборвал жизнь моего папаши-алкаша. Правда, добрый он был, хоть и непутевый. Посадит, бывало, меня на свое колено, обязательно угостит сахаром и скажет: «Я тебя, Пашка, на лошадях покатаю». Все время обещал, да так и помер, не покатав ни разу, – тяжело вздохнул Анютин. – А у меня мать сама из детдома была, никаких родственников. А от отца все его родные давно отвернулись. Так я остался совсем один, и путь у меня был один – в детдом.

«А наши судьбы с тобой, Паша, чем-то похожи», – слушая лейтенанта, с грустью подумал Коготь.

– Я не мог смириться со своей судьбой, убегал несколько раз, меня ловили и возвращали назад, – продолжил свой рассказ Павел. – Учительница у нас была одна, Марья Никоноровна, она все время твердила, что по мне тюрьма плачет и моя жизнь обязательно пройдет за решеткой. Несмотря на то что я был небольшого роста и щуплый, характер у меня был еще тот. Если кто меня обижал, я спуску не давал, до трех, как говорится, не считал, бил первым. После каждой драки Марья эта не унималась, трендела и трендела, что до тюрьмы мне осталось недолго. Разозлило меня все это. Захотел я стать человеком, пробиться в люди. Сидел над учебниками допоздна. Память у меня отличная, на лету все схватываю.

– Я заметил, что ты наблюдательный, – вставил Коготь.

– Так вот, вскоре я всех догнал и перегнал по учебе в классе. Особенно мне нравились такие предметы, как математика, физика и химия. Любил я потом повторять всякие опыты после уроков. Мастерил что-то, взрывал в парке… Нравилось мне испытывать на практике то, о чем я узнавал на уроках в школе. В восемнадцать лет призвали меня в армию, а через полгода началась война. Неподалеку от Могилева, ночью, я один с минами, которые сам же и изготовил, пробрался на немецкие позиции, снял часового, установил мины и подорвал два танка и одно самоходное орудие. Вот так это и началось. Во время отхода нашей роты я из пороха и еще разных там штуковин смастерил нечто вроде дымовой бомбы. Когда немцы подошли ближе, я ее и рванул. Перепугал фрицев до чертиков: такое едкое дымище стояло там несколько часов. Так фашисты, вместо того чтобы преследовать нас, драпанули в прямом смысле этого слова. Они подумали, что мы применили химическое оружие, – Анютин тихонько засмеялся. – За это дело я получил свою первую медаль «За отвагу».

– Тебе надо было еще вручить медаль «За смекалку», – сказал Коготь.

Они рассмеялись.

– Возможно, – пожал плечами Анютин, – только такой медалью пока не награждают.

– А насчет дыма и бомбы – интересная мысль, – задумчиво произнес майор.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался лейтенант.

– Так, одна идея пришла в голову. По ходу дела разберемся, – ушел от ответа майор. Оглянувшись на прочих подчиненных, он поднялся и скомандовал: – Привал окончен, продолжаем путь. – Затем Коготь повернулся к Анютину: – Это здорово, что ты оказался настырным парнем, лейтенант.

Группа продолжила путь к полигону, петляя среди деревьев. Коготь шел, внимательно наблюдая и вслушиваясь. «В тайге расслабляться нельзя», – вспомнил он поучения своего деда Петра. В данной ситуации это было особенно актуально.

Как и рассчитывал Коготь, утром, когда рассвело, они подошли к полигону и связались по рации с полковником Веригиным. Группу Когтя впустил часовой через металлические ворота, встроенные в забор из колючей проволоки. Таких ворот Коготь во время обхода полигона насчитал пять.

«Виллис» вскоре подкатил к вышке, где его уже поджидали. Погрузившись в джип, смершевцы поехали к штабу. Умывшись в умывальнике и плотно позавтракав в офицерской столовой, Коготь пошел к начальнику полигона, велев своим людям хорошенько отдохнуть и выспаться.

– Рад тебя видеть, майор, – поприветствовал Когтя полковник в своем кабинете.

– Доброе утро, Семен Петрович.

– Присаживайся, Владимир Николаевич, налазился небось до тошноты.

Майор сел на диван, скрестив ноги:

– Такого симптома за собой не наблюдал, но, по правде говоря, путь мы прошли немалый, Семен Петрович.

– Что-нибудь интересное обнаружили? – поинтересовался Веригин.

– Ничего особенного. Скажем так, мы просто ознакомились с местностью.

– Ой, хитришь ты, майор, наверняка подметил ты немало, впрочем, это не мое дело. Я отвечаю за полигон. Ну и чем смогу – помогу, это уж само собой.

– Помощь действительно потребуется, Семен Петрович, – задумчиво произнес Коготь. – Но сначала нам нужно обсудить одно очень важное дело касательно взрыва на полигоне. Здесь нужны тщательная подготовка и почти математический расчет. – Начальник полигона придвинулся к столу, а майор произнес: – Мы поступим следующим образом…

Глава 6

По центральной улице Калуги шла молодая, симпатичная женщина лет тридцати. На ней было летнее платье нежно-кремового цвета, белые босоножки. Под левой подмышкой она сжимала небольшую светлую дамскую сумочку. Женщина, поправив рукой длинные, каштановые волосы, перешла на другую сторону улицы и немного прибавила шаг. Мимо нее проехал грузовик, в кузове которого сидели солдаты. Увидев прекрасную незнакомку, они замахали ей руками.

Женщина, как бы между прочим, оглянулась и заметила невзрачного мужчину в черном костюме, вышедшего из-за ближайшего поворота. Пройдя несколько метров, незнакомка как бы невзначай выронила сумочку и хотела наклониться, чтобы ее поднять, но поспешно подбежавший мужчина в черном костюме нагнулся первым. Он подобрал с тротуара дамскую сумочку и протянул ее, широко улыбаясь, незнакомке со словами: «“Гарпун” готов к действию. Запускайте механизм». Мужчина глянул по сторонам, снова улыбнулся и сказал что-то о погоде. Женщина рассмеялась. Мужчина, галантно поклонившись, зашагал дальше и вскоре повернул направо. Женщина взглянула на наручные часики, было около восьми утра.

Она прибавила шаг и, взбежав по ступеням, вошла в трехэтажное большое здание.

– Ты всегда приходишь вовремя, Олечка, – восхищенно глядя на молодую телефонистку, сказала уборщица, подметавшая пол. – И всегда прекрасно выглядишь. Мужика бы тебе хорошего.

– Спасибо, Глафира Сергеевна, за добрые слова. А с мужиками нынче сложно. Почти все на войне, что поделаешь…

– Это точно. Закончится война, мужики будут в особой цене, выбирать не придется. Каждая баба всякому будет рада.

– Наверное, вы правы, – уклончиво ответила Ольга Волошина и прошла на свое рабочее место.

Еще до обеда она отправила телеграмму следующего содержания: «Мама заболела, но врачи говорят, что ничего страшного. У нас все хорошо. Я за ней присматриваю. Не волнуйся». Телеграмма предназначалась Федору Макарову, проживающему в республике Коми в деревне Павловское.

Глава 7

Лесник возвратился в деревню из леса, где он провел двое суток, помечая краской деревья для вырубки. Зайдя в свой покосившийся деревянный дом, он сел за стол и достал из шкафчика засоленную рыбу и завернутую в полотенце буханку хлеба. И тут в окно кто-то постучал. Лесник вышел на порог и увидел худенькую, веснушчатую почтальонку Зину с большой коричневой сумкой на правом плече.

– Вам телеграмма, – весело прощебетала Зинка и достала из сумки небольшой листок бумаги. – Вы у нас Федор Макаров?

– Ну, конечно, я. Чего ты болтаешь, Зинка?

– Вот уж и пошутить с вами нельзя, Федор Аркадьевич, – румянец заиграл на щеках молоденькой почтальонки.

– Мне, Зин, не до шуток сейчас. Я два дня из леса не вылезал. Только пришел, промок весь насквозь и устал как собака.

– Вот, Федор Аркадьевич, – почтальонка протянула телеграмму. – А еще вам нужно расписаться. – Она вынула из сумки тетрадку и сунула леснику остро заточенный карандаш. – Вот здесь, – указала она пальцем.

Лесник чиркнул карандашом, поблагодарил почтальонку и, закрыв за ней дверь, прочитал текст телеграммы: «Мама заболела, но врачи говорят, что ничего страшного. У нас все хорошо. Я за ней присматриваю. Не волнуйся».

Федор взял карандаш, листок бумаги и сел за стол, положив перед собой телеграмму. Это было шифрованное послание. Значение имели только цифры – количество букв, образующих то или иное слово. Последнее слово обычно всегда означало место района. В данном случае – «не волнуйся». Лесник подсчитал буквы, выходило десять. Число десять означало один из районов около Нельского озера. Подсчитав буквы во всех словах, Макаров аккуратно записал результаты карандашом на листе бумаги и вскоре прочел шифровку. Лесник узнал, что десантная группа прибудет в ближайшие шесть дней. Ему предстояло встретить немецких диверсантов и вывести их к объекту.

«Значит, встреча должна произойти в районе озера Нельское, с противоположной стороны. Ведь озеро им не обойти из-за болота, разве только переплыть, но при этом велик шанс засветиться, – принялся рассуждать Макаров. – Солдаты зачем-то ходили к озеру. Или они что-то пронюхали, или это был просто обход территории вокруг полигона. Кто ж их знает? Только ухо надо держать востро. Что-то все это мне не по душе», – вздохнул лесник.

Федор встал, взял телеграмму и листок бумаги с цифрами, подошел к печке и сжег их. «Надо походить по деревне, чтобы меня побольше видело народа, а как стемнеет, тронусь в путь», – решил лесник. Поев, он прихватил инструмент и направился к своей соседке, бабушке Надежде Ивановне, чтобы починить ей крышу, так как давно уже обещал ей сделать это.

Макаров латал крышу, а бабушка Надя стояла возле забора и разговаривала с дояркой Любой, моложавой, пышногрудой сорокапятилетней вдовой, муж которой погиб под Киевом.

– До чего ж хороший мужик Федор Аркадьевич, на все руки мастер, – хвалила соседа бабушка Надя. – Доброй души человек, никому не отказывает в помощи: то забор починит, то крышу, то дрова порубит…

– Да, Федор насчет этого молодец, – вздохнула доярка. – Одного не понимаю только, столько баб пооставалось в деревне вдовами, а он не больно-то охоч до этого дела. Изредка зайдет к кому-нибудь, а так, чтобы постоянно… А может, он просто не хочет, чтобы бабы разносили по деревне слухи о его любовных похождениях.

– Надо тебе, Любка, прибирать его к рукам, – перешла на шепот старушка, поглядывая на работу лесника. – Мужик в самом расцвете сил, хозяин, на все руки мастер. Гляди, не упусти. Найдется другая и быстро его охомутает. Такой мужик, как Федор, нынче в особой цене.

– Легко сказать «прибрать к рукам». Федор ведь нелюдимый, держится особняком, сам по себе. Молчаливый какой-то.

– Это потому что работа у него такая. Ты бы сама в тайге одичала, – не унималась Надежда Ивановна. – А ты, Любка, прояви терпение, да с лаской подойди к нему и вниманием. Мужики это любят. В баньку пригласи, самогоночкой угости. Всему учить тебя надо, Любаша.

– Да будет тебе, баба Надя. Кому я нужна с двумя пацанами? Вон Кольке, старшему, уже четырнадцать лет.

– Не скажи, Любка, баба ты видная. Так что смотри, не упусти свое счастье, – кивнула бабулька в сторону крыши, на которой прибивал доску лесник.

Вечером того же дня Федор Макаров отправился в лес. Пройдя быстрым шагом по знакомой тропе, лесник через два с половиной часа добрался до сторожки. Немного отдохнув и сложив в рюкзак еду, Макаров переоделся, повесил на плечо охотничье ружье и, прикрыв дверь, растворился в темноте.