Текст книги "Полигон призрак"

Глава 8

Ночью немецкий бомбардировщик на предельной высоте пересек линию фронта и, углубившись в воздушное пространство над советской территорией более чем на двести километров, выбросил десять диверсантов-парашютистов из полка специального назначения Абвера «Бранденбург-800».

Немецкие диверсанты планировали использовать для продвижения советские железнодорожные составы в ночное время, чтобы побыстрее добраться в заданный район.

Адмирал Канарис стоял у карты Советского Союза, висевшей у него на стене в кабинете, когда вошел адъютант и доложил, что за дверями ждет полковник Штольц. Канарис ответил не сразу, продолжая раздумывать. Он отошел от карты, сел за рабочий стол и только тогда ответил:

– Позовите полковника.

Адъютант стремительно вышел, и тут же вошел Штольц.

– Хайль Гитлер! – вскинув правую руку, рявкнул он.

– Хайль Гитлер, – тихо ответил адмирал, указывая Штольцу жестом руки, чтобы он присаживался поближе к столу.

Полковник сел и доложил:

– Сегодня в час ночи наш бомбардировщик выбросил в тылу русских десять лучших диверсантов, которых я отобрал лично в полку «Бранденбург-800». Таким образом, операция «Гарпун» началась.

– Что ж, это хорошо, – Канарис поднялся с кресла и прошелся по кабинету, заложив руки за спину. – Похвально, Штольц, что вы так оперативно все организовали. Однако это только начало, – задумчиво произнес он. – Кажется, у русских есть пословица «Не хвались началом, а хвались концом».

– Но основания для того, чтобы рассчитывать на успех операции, у нас есть, господин адмирал. – Штольц на секунду замолчал, а затем продолжил: – Мы знаем примерное местонахождение советского полигона. Мы отправили на задание лучших диверсантов полка «Бранденбург-800», которые много раз выполняли, замечу, успешно, боевые операции в глубоком тылу русских. Они прекрасно знают ситуацию в тылу противника, в совершенстве владеют русским языком. Так что, я думаю, все должно пройти успешно. Кроме того, как я вам уже докладывал, в районе секретного полигона противника действует наш агент, он уже несколько лет работает лесником в русской деревне и прекрасно изучил тамошние места. Он-то и встретит нашу группу и покажет маршрут к полигону.

– Продумано, полковник, все блестяще. Что ж, будем верить, что удача окажется на нашей стороне, «Гарпун» попадет в цель, и мы узнаем, что за бомбу испытывают русские на своем полигоне, – заключил Канарис.

Глава 9

Рано утром Коготь зашел в кабинет Веригина. Полковник сидел за столом, отхлебывая из кружки горячий черный чай. Рядом лежали пачка папирос «Казбек» и коробок спичек. Обычно после чаепития Веригин любил выкурить одну или две папиросы. «Это освежает мысли и бодрит», – говорил о своем утреннем ритуале начальник полигона.

– Хочешь, майор, чайку? – вместо приветствия спросил полковник.

– Большое спасибо, Семен Петрович, я недавно за завтраком пил чай.

– Садись, майор, вижу, тебе с утра не спится что-то.

Коготь прошелся по кабинету, обдумывая детали операции, а затем опустился на стул, стоявший напротив стола.

– Ну как, товарищ полковник, все готово к началу операции? – пристально посмотрев в глаза Веригину, спросил майор.

– Целую ночь возились, к утру завершили. Так что не переживай, Владимир Николаевич, все будет нормально.

– Работа у меня такая переживательная, Семен Петрович. Допивайте чай и давайте-ка еще раз проверим. Сбоя быть не должно, – категорично произнес Коготь.

– Хорошо, майор, я понял. Надо посмотреть, значит, посмотрим. Не вопрос. – Веригин поднял трубку внутреннего телефона и распорядился: – Через пару минут машину к штабу. – Положив трубку, он хлебнул горячего чая, да так, что обжегся: – Твою мать! – скривившись от боли, выругался он. – Потом допью, не люблю торопиться, пошли, Владимир Николаевич, – махнул Веригин рукой.

Коготь поднялся и вышел в коридор. Вслед за ним, прикуривая папиросу, вышел полковник.

– Сейчас я, Семен Петрович, Анютина позову, он у меня спец по всем этим делам. Кстати, это он работал сегодняшней ночью с вашими людьми.

Веригин молча кивнул.

Коготь зашел в комнату, в которой отдыхала его группа. Анютин только что умылся и расчесывал свои короткие волосы, стоя возле небольшого зеркала, висевшего на стене.

– Анютин! – окликнул лейтенанта Коготь.

– Я, товарищ майор, – повернулся лейтенант вполоборота.

– На выход! Даю одну минуту на сборы. Пойдем смотреть твою работу. Жду внизу.

– Я мигом, товарищ майор, – надевая гимнастерку, бодро ответил Анютин.

Полковник устроился в «Виллисе» впереди, а Коготь с Анютиным сели сзади.

– Поехали в квадрат «А», – приказал водителю полковник.

Джип слегка дернулся и покатил. Полигон оживал. С аэродрома взлетела пара истребителей, направляясь на ежедневный облет полигона и прилегающих к нему районов. Танкисты возились возле танков, спрятанных за железобетонными стенами. Где-то вдали, горланя песню, промаршировал взвод солдат.

До квадрата «А» добирались около сорока минут. Он находился почти в центре полигона и представлял собой большое, изрытое траками танков холмистое поле, поросшее редким кустарником.

– Приехали, товарищ майор, – сказал Веригин.

Когда джип остановился, Семен Петрович по-молодецки лихо выпрыгнул из него. Коготь с Анютиным не последовали примеру полковника, а, открыв дверцы, спокойно вылезли из «Виллиса». Пройдя метров пятьдесят, они увидели за кустарниками башни танков.

Подойдя поближе, майор насчитал пятнадцать танков Т-34, расположенных примерно в двадцати – двадцати пяти метрах друг от друга. А в двухстах метрах от танков поблескивали на солнце железнодорожные рельсы.

– Что-то я не вижу паровоза, Семен Петрович, – повернув голову в сторону начальника полигона, заметил Коготь.

– Через пару часиков будет, Владимир Николаевич, я уточнял.

– Как мы и условились, паровоз должен стоять напротив основной группы танков.

– Все так и будет, Владимир Николаевич.

Майор Коготь обошел каждый танк и заглянул под днище. Затем он спросил у Анютина:

– Как думаешь, лейтенант, все сработает как надо?

– Риск, товарищ майор, всегда есть, но, полагаю, проблем не должно возникнуть. Мы десятки раз с местными спецами все проверили и перепроверили. Мне кажется, поработали как надо. Рванет так, что мало не покажется, тем более что внутрь каждого танка мы положили по несколько снарядов.

– С паровозом не затягивайте, Семен Петрович, – повернулся к полковнику Коготь. – Держите это на личном контроле. Не забывайте, что специалистам нужно еще все подготовить и проверить исправность системы.

– Паровоз, считай, уже на месте, Владимир Николаевич, – заверил Веригин.

– Не кажется тебе, Анютин, что вся эта система с танками и паровозами слишком громоздкая? – высказал свое опасение майор. – Ведь мне нужно, чтобы бомба не просто взорвалась, а рванула так, чтобы аж листья в лесу осыпались.

– Насчет листьев врать не буду, товарищ майор, – улыбнулся Анютин, – а вот то, что металл плавиться будет, это я вам почти гарантирую.

Коготь нервно кашлянул:

– Слово «почти» меня не устраивает, лейтенант Анютин, в твоем ответе.

– Считайте, товарищ майор, что его уже нет. Все сработает как надо, я вам обещаю.

– Смотри мне, головой отвечаешь, Анютин, – повысил голос Коготь.

Еще раз осмотрев каждый танк, они сели в «Виллис», водитель которого, сержант лет пятидесяти с седыми усами, поспешно завел двигатель. Джип сорвался с места и помчался в сторону штаба.

Выйдя из джипа, Коготь отозвал Веригина чуть в сторону.

– Разговор есть, Семен Петрович. Погодка сегодня, видимо, неплохая будет, вон какое ярко-красное солнце встает над тайгой, – кивнул в сторону светила майор. – Давайте немного пройдемся.

– С удовольствием, Владимир Николаевич, у меня эта штабная работа вот уже где сидит, – полковник пальцами уперся в подбородок. – Я ведь боевой офицер. Воевал на фронте. Но после тяжелого ранения меня сослали на этот полигон. И сколько я ни писал рапортов, мол, прошу отправить на фронт, все без пользы, – раздосадованно махнул рукой Веригин. – Говорят, что это важное задание, и его надо выполнять. А у меня, – голос начальника полигона дрогнул, – два сына погибли, а я чуть ли не на курорте сижу.

– Понимаю ваши чувства, Семен Петрович. Сам воевал. Потерпите, проведем успешно операцию, вернусь в Москву, похлопочу за вас, – пообещал Коготь.

Веригин приостановился и сказал:

– Буду весьма признателен, Владимир Николаевич.

– Но сначала давайте о деле.

– Да, слушаю внимательно, майор.

– Нам снова надо будет уйти на несколько дней.

– Надо, значит, надо, – развел руками полковник.

– Мы уйдем после обеда, примерно в три часа. Нам нужны еще две радиостанции, помимо той, что у нас есть, а еще по пять-шесть банок тушенки на каждого бойца. Давайте для надежности по шесть.

– Сделаем, – кивнул Веригин. – Все это вам доставят. – Немного помолчав, начальник полигона сказал: – Значит, вы уходите на несколько дней.

– Да, полковник. А вы усильте охрану полигона. И вот еще что, – Коготь замолчал, а потом произнес: – Будьте все эти дни на связи. Как только мой радист передаст кодовую команду «Факел», сразу же пусть взлетает бомбардировщик. Все должно быть четко сработано.

– Ясно, товарищ майор.

– А ваши часовые обязаны знать: если поблизости от полигона начнется стрельба, они не должны открывать огонь, просто пусть сообщат о происшествии вам.

– Я их проинструктирую лично, Владимир Николаевич.

– Так будет лучше всего, – согласился майор. Помолчав, он продолжил: – Посмотрим, как будут развиваться события. Возможно, что-то придется корректировать по ходу дела. Ну да ладно, там видно будет. Семен Петрович, у вас ко мне есть вопросы? – спросил Коготь.

– Пока все предельно ясно, товарищ майор.

– Да, еще раз напомню, не забудьте про паровоз.

– Все лично проверю, – заверил начальник полигона.

– Тогда больше обсуждать пока нечего. Я пойду к своим ребятам, нужно поговорить с ними.

– Хорошо, а я еще немного пройдусь, – сказал Веригин и добавил: – Будь осторожен, Владимир Николаевич, и удачи тебе.

– Спасибо, полковник, – тихо ответил Коготь и направился к штабу.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, он свернул направо и вошел в комнату своих подчиненных. Анютин и Самойлов играли в шахматы, склонившись над доской. Андронов чистил пистолет, сидя у окна на табуретке. Егоров дремал, повернувшись лицом к стене, а Абазов просто прохаживался по комнате.

Коготь сел на стул, рядом с задумавшимся над очередным ходом Самойловым. Оценив ситуацию на доске, майор атаковал конем и сказал коротко, словно выстрелил:

– Мат!

– Ничего себе, товарищ майор, – покачал головой Анютин. – А я и не знал, что вы настолько хорошо играете в шахматы.

Самойлов улыбнулся, уж он-то хорошо знал о прекрасной квалификации друга, который не раз обыгрывал его отца, профессора медицины, чемпиона Москвы по шахматам.

– Егоров, вставай! – повысил голос Коготь. – Давайте все поближе к столу.

Егоров повернулся и, неторопливо поднявшись, подошел к столу. Придвинулся и капитан.

– Короче, наш агент сообщил, что немцы выбросили глубоко в тылу диверсионную группу Абвера, которая направляется на полигон, – сообщил вполголоса майор.

– Значит, настало время встречать «гостей», – улыбнулся Андронов.

– Так за нами дело не станет, – сказал Самойлов, оглядев офицеров. – Мы люди гостеприимные, и не таких встречали.

– Сегодня, в три часа дня, мы уходим в сторону озера Нельское. Уходим на несколько дней и работаем по плану, если, конечно, жизнь не внесет свои коррективы, – задумчиво произнес Коготь. – Действовать будем по двое. У каждой команды будет рация, так мы будем держать связь. Без моего приказа никто и ничего не предпринимает, – строго сказал Коготь и посмотрел на офицеров. Присутствующие согласно кивнули. – Итак, я и Самойлов будем контролировать тропу на болоте. Егоров и капитан Андронов займут позицию на холме, неподалеку от озера. В двух километрах от них, левее, вдоль озера, укроются Абазов и Анютин. Таким образом мы не должны пропустить незамеченными фрицев. Затем мы проводим их и сработаем по ситуации. Повторяю, без моего приказа ничего не предпринимайте. Вопросы есть? – спросил майор. Тишина была ответом. – Что ж, тогда готовимся к выходу, чистим оружие, отдыхаем.

Майор поднялся, вышел в коридор, остановился у двери своей комнаты, достал из кармана галифе ключ, вставил его в замочную скважину, повернул два раза и вошел внутрь.

Путь предстоял неблизкий, и поэтому майор решил хорошенько отдохнуть. Сняв сапоги, он лег на кровать и вытянулся, глядя в потолок. «При такой расстановке наблюдательных постов мы не должны пропустить немцев, – размышлял Коготь. – Однако и при самом лучшем планировании на войне невозможно всего предусмотреть. А что, если фашистские диверсанты пройдут по какому-нибудь другому маршруту? Полностью исключать этого сценария нельзя. Но если следовать логике, немцы не полезут в болото. Это возможно, если только у них есть проводник из местных. Но, в конце концов, я же не могу оцепить весь полигон. А что, если они пройдут незамеченными? О, это будет очень и очень хреново. Опытные диверсанты могут раскусить, что все это просто-напросто театр. Как ни крути, а без удачи не обойтись. И все-таки озеро – это самый быстрый и безопасный, в отличие от топких болот, путь к полигону».

Майор глубоко вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь изгнать из головы беспокойные мысли. Он прикрыл глаза, и перед его мысленным взором появилась жена. Варя стояла в коридоре, в своем безумно красивом летнем платье. Легкая, как тростиночка, с большими, бирюзовыми выразительными глазами. «Как трудно расставаться с любимым человеком!» – тяжело вздохнув, тихо произнес майор. Затем Варя куда-то исчезла, и он увидел маму.

Коготь тяжело болел в детстве. Пневмония следовала одна за другой. Он стоял на больничной койке возле окна и смотрел на яркое весеннее солнце. Снег таял, и сотни ручейков растекались по мостовой, весело подмигивая мальчику отражавшимися в них лучах. Затем Вова спрыгнул с кровати и тихо открыл дверь. Чуть поодаль в полутемном коридоре он увидел маму, беседовавшую с врачом.

– Но хоть какая-то надежда есть, доктор? – с отчаянием спросила молодая женщина.

Врач тяжело вздохнул.

– У мальчика крайне ослаблены легкие. Еще одно воспаление, и, боюсь, что мы больше ничем не сможем помочь, – беспомощно развел он руками.

– И что же мне сейчас делать? – слезы потекли из глаз женщины.

– Просто надейтесь, что все будет хорошо. Поверьте, мы предпринимаем все, что только можем.

Врач ушел, его гулкие шаги наполнили коридор, а затем вдруг оборвались. Лидия села на стул и, обхватив голову руками, зарыдала. Шестилетний Вова не знал, как ему поступить. Растерявшись, он вернулся в палату и тихо прикрыл за собой дверь.

Когда мама немного успокоилась и, подняв лицо, стала вытирать слезы, Вова подошел к ней, заглянул в потемневшие влажные глаза и спросил:

– Мама, а я буду жить?

Вопрос был по-детски простым и вместе с тем таким важным. Лидия обняла сына, крепко прижала его к себе, гладя по ершистым, жестким волосам, а потом посмотрела ему в глаза и твердо сказала:

– Ты будешь жить, сынок, я тебе обещаю.

В тот же день молодая женщина забрала сына из больницы и взяла отпуск. Она заботилась о нем как могла: поила разными травами, молоком с медом, делала компрессы, натирала. Лидия окружила сына такой заботой и вниманием, что он, вопреки пессимистичным прогнозам врачей, вскоре поправился.

«Ты будешь жить, сынок. Я тебе обещаю», – словно эхо прозвучали в голове майора далекие слова матери.

Пообедав, группа Когтя взяла оружие, провиант, рации, которые принесли по приказу полковника Веригина солдаты, и, покинув полигон, углубилась в тайгу.

Солнечные лучи огромным веером расходились среди берез и осин. Птицы то там, то здесь издавали красивые трели, порхая с ветки на ветку. Лес жил особой, только ему понятной жизнью. Но Когтю и его людям было не до летних красот природы. Их ждало серьезнейшее испытание.

Группа Когтя пришла к озеру Нельскому поздно ночью. Майор еще раз проинструктировал своих людей, а затем, как и было условлено, они разделились. Коготь с Самойловым обогнули озеро слева и пошли в сторону болота. Начинало светать, когда они укрылись на краю оврага, поросшего густым кустарником, неподалеку от того места, где через болото тянулась узкая полоса суши.

– Как думаешь, Володя, сколько дней придется ждать фрицев? – спросил у друга лейтенант, положив рядом с собой рацию.

– Сколько бы не пришлось, Андрюха, а куковать будем до последнего, – глядя в бинокль, тихо ответил Коготь. Немного помолчав, он сказал: – Наше с тобой направление, Андрей, очень ответственное, и тропу видно, и озеро. Все неплохо просматривается.

– Да, только комары уж больно жгучие, – прихлопнув одного из кровопийц на щеке, произнес Самойлов.

– Вдвоем нам не обязательно наблюдать, давай по очереди, сначала я, – предложил другу майор, – а потом ты. Так что отдыхай пока. Можешь поспать, а потом сменишь меня.

– Неплохая мысль, тем более что этой ночью я плохо спал. Чего-то родители снились. Не знаю, может, заболели? Не молодые уже они у меня, – с тревогой сказал лейтенант.

– Да ладно тебе раньше времени страхи нагнетать. Один умный человек сказал, что в сны верят только легковеры. Ты, кажется, Андрей, на такого не похож.

– И все-таки беспокоят меня родители. У отца сердце больное, он инфаркт перенес, а все равно продолжает работать в клинике. А у матери постоянно высокое давление.

– Не грусти, Андрюха, вот вернемся, я тебе парочку выходных организую, хотя больше не обещаю, – подбодрил друга Коготь.

– Так это же роскошь по нынешним временам.

– Ты лучше действительно отдохни, покемарь немного, кто знает, сколько дней и ночей нам с тобой здесь сидеть, – прошептал Коготь. – Но ничего не поделаешь, главное в нашей работе – уметь ждать и терпеть.

– Ладно, Володя, я попробую уснуть. Если захраплю, толкни в бок, – сказал Самойлов.

– В этом можешь не сомневаться.

Лесник обошел озеро по узкой тропе среди болота и, соорудив себе нехитрое укрытие из еловых веток, притаился в ожидании. «Согласно телеграмме именно в этот район, квадрат десять, должны выйти наши парни в ближайшие дни. Но кто их знает, когда они появятся, – рассуждал Макаров. – Не исключена возможность, что их перехватят русские, или ребята просто нарвутся случайно на засаду. На войне как на войне».

Стемнело. Огромные звезды высыпали над тайгой, подобно крупным бриллиантам, разбросанным на черном бархате ночи. Лесник подложил под голову руки и принялся наблюдать за ночным небом. Красота была неописуемая. Еще мальчишкой он любил вечером забраться на крышу дома в старом районе Риги и лежать там, подолгу всматриваясь в непостижимую тайну мироздания, которая и влекла и пугала одновременно так, что иногда начинала кружиться голова.

Кто бы мог подумать, что судьба забросит его в глухую таежную деревню. Лесник повернулся на бок, достал из небольшой кожаной сумки несколько кусков вяленого мяса, хлеб и принялся медленно жевать.

В 1937 году он, талантливый молодой скрипач, поехал на конкурс в Германию. Там его и завербовал Абвер. Полугодичная агентурная школа в сорока километрах от Дрездена – и он готов был выполнить любое задание, поскольку искренне проникся идеями нацистов, да и платили они неплохо.

В деревне Павловское в республике Коми жила одинокая женщина. Она говорила односельчанам, что к ней из Рязани должен приехать брат, с которым она часто переписывается. Все ее письма, приходившие в Рязань, тайно читал агент Абвера. В результате была проведена хитроумная операция. Настоящего брата этой женщины в лесу под Рязанью застрелил агент Абвера и надежно спрятал труп. А сестра в деревне Павловское мирно почила во сне, выпив, как всегда перед сном, молоко, в которое приехавший под видом художника из Ленинграда агент Абвера плеснул смертельную дозу яда. В Павловское на похороны сестры, под видом брата, прибыл агент по кличке Лесник, да так там и остался. А в Калуге жила его «сводная сестра», работавшая на почте телефонисткой. Звали ее Ольга Волошина.

Эйнар Рейнакс стал Федором Аркадьевичем Макаровым. Благо, Рейнакс был полиглотом и прекрасно говорил на семи языках, в том числе и на русском. Он был очень хитер, изворотлив и хладнокровен.

В двадцати километрах от деревни Павловское, к северу, располагался секретный советский танковый завод. Он-то и был главной целью Рейнакса в поставке информации для Абвера. Но в последнее время берлинское начальство Эйнара Рейнакса стало бредить каким-то полигоном, да так сильно, что выслало в этот забытый Богом уголок, затерявшийся на бескрайних просторах тайги, диверсионную группу.

Два последующих дня шел довольно сильный дождь. Сидя под навесом из еловых веток, промокший и замерзший лесник проклинал тайгу, полигон и все, что только можно было проклясть.

На четвертые сутки он услышал приближающиеся шаги группы людей. Эйнар напрягся, высунувшись из своего укрытия и напряженно всматриваясь в темноту. В сумраке ночи он различил десять осторожно продвигавшихся теней. Рейнакс сложил ладони перед губами и пять раз ухнул совой. «Сова» тут же продублировала уханье. Лесник встал и вышел навстречу немцам. «Червь», – назвал он по-немецки пароль.

К нему подошел немецкий офицер.

– Гельмут Хольт, – представился он. – Возглавляю группу.

Немец был крупным, широкоплечим, со скуластым, волевым лицом мужчиной. «Такой прикончит и не задумается», – пронеслось в голове у Эйнара.

– Зовите меня просто лесник, – сказал он офицеру и добавил: – Здесь в кустах, – Эйнар повернулся и кивнул в сторону густого кустарника, – у меня небольшой лагерь. Предлагаю немного отдохнуть, подкрепиться и продолжить путь.

– Что ж, по-моему, это разумно, – жестом руки, принятым в группе, немец показал, что сейчас будет привал.

Фашистские диверсанты вслед за лесником пробрались в кустарник и сели на еловые ветки.

– Отдыхаем и едим, – коротко приказал немецкий офицер своим подчиненным.

Он достал из ранца плитку горького шоколада и протянул ее леснику.

– Отведайте эту пищу богов, – улыбнулся немец, – и у вас значительно прибавится сил.

– Спасибо, господин офицер, – поблагодарил Эйнар, взяв шоколад.

В свою очередь он угостил немцев вяленым мясом лося.

Фашисты открыли банки с тушенкой и, тщательно пережевывая, принялись опустошать их, орудуя ножами вместо вилок. Лесник разорвал обертку и, откусив кусочек шоколада, медленно рассосал его во рту, наслаждаясь великолепным вкусом. «Сколько лет я уже не ел шоколада? – задумался Эйнар. – Пожалуй, это было накануне вылета в Советский Союз. Здесь же, в глубине тайги, в сельском магазине шоколад не продают».

Подкрепившись, немецкий офицер вытер о траву нож и спросил:

– Сколько нам еще идти до цели?

– Впереди будет озеро, в длину оно почти двадцать километров плюс от озера еще километров пятьдесят по тайге. Итого получается семьдесят километров.

Немец задумался и через несколько минут произнес:

– Нас предупреждали, что кругом болота, подступающие к озеру. Поэтому у нас с собой есть две легкие резиновые лодки.

– Это хорошо, – взглянув немцу в глаза, произнес лесник.

– А может, вы знаете какой-нибудь проход по болоту?

– Знаю, но он очень узкий, как тропа, и его легко контролировать. Один пулеметчик может уничтожить всю группу. Дело в том, что несколько дней назад в лесу я наткнулся случайно на отряд советских солдат. Судя по тому, как они шли, жестами рук общаясь друг с другом, – это не простые солдаты.

– Вот как, – насторожился немецкий офицер. – А где вы их встретили?

– В тайге, но двигались они в сторону озера. Возможно, они потом свернули куда-нибудь. Я не знаю, какие у них были цели и задачи, – пожал плечами лесник.

– Так вы не советуете идти через болото по тропе?

– Нет, не советую. Я пояснил вам, в чем причина. А озеро в темноте на лодках легко пересечь, хотя оно широкое, аж четыре километра или даже больше, – заметил лесник.

Немец снова задумался, глядя на лезвие своего ножа, который он держал перед собой, затем решительным движением отправил его в ножны.

– Я согласен с вами, лесник, – тихо, но твердо сказал он.

– Это хорошо, только один нюанс…

– Какой?

– Я переплыву озеро с вами, потом пройду километров десять в сторону полигона, а затем уйду. Я много времени провел в тайге, ожидая вас. Нужно быть осторожным. Мало ли кто и чего может заподозрить. Быть шпионом в тылу врага не просто, не мне вам говорить об этом.

– Я вас понимаю, но, надеюсь, вы подготовили все необходимое? – глянув в упор на лесника, словно перед выстрелом, спросил немец.

– Конечно, – лесник извлек из куртки лист бумаги и протянул его немецкому офицеру. – Здесь указаны точные координаты полигона. Он хорошо охраняется. На прошлой неделе я его облазил вдоль и поперек и составил карту охраны полигона. Буква «S» в круге означает слабые места в обороне противника. По большому счету лишь в одном месте охраны полигона они дали слабину. Эта извечная русская халатность, как они говорят, авось пронесет, – улыбнулся лесник. – Так вот, на этом участке слабая концентрация охранных вышек и вообще охранных сооружений. Что немаловажно, лес подступает там вплотную к полигону, – пояснил Эйнар.

Немец внимательно рассмотрел карту, составленную лесником. Затем он сложил ее, сунул во внутренний карман куртки и произнес:

– Вы проделали большую, просто великолепную работу. По возвращении я доложу об этом командованию.

– Благодарю, господин офицер, – скромно сказал Рейнакс.

– Что ж, пора выдвигаться. За ночь мы должны пересечь это озеро и углубиться в тайгу. Кстати, до озера далеко еще? – поинтересовался немец.

– Не более трехсот метров.

– Отдых окончен. Вперед!

Немецкие диверсанты встали и продолжили путь. Лесник шел впереди группы, вслушиваясь в ночные шорохи и звуки. Вскоре послышался слабый плеск воды. Волны тихонько накатывали друг за другом на песчаный берег.

– Подготовить лодки! – приказал немецкий офицер.

Два диверсанта достали из рюкзаков сложенные резиновые лодки и с помощью специального насоса за считанные минуты накачали их. Немецкие диверсанты разделились на две группы. Эйнар поплыл в первой лодке вместе с офицером. Солдаты плавно и тихо гребли короткими деревянными веслами.

– Нужно держаться от правого берега подальше, – предупредил лесник. – Там проходит тропа по болоту.

– Думаете, нас может кто-то поджидать? – стараясь не выдать тревоги, спросил немецкий офицер.

– У русских есть хорошая пословица – «Береженого бог бережет». Нужно быть готовым ко всему, – заметил Рейнакс.

Офицер приказал своим солдатам держаться как можно дальше от правого берега. Было около часа ночи, когда две резиновые лодки с немецкими диверсантами достигли середины озера.

– Пока вроде бы все тихо, – оглянувшись по сторонам, настороженно произнес Эйнар.

– Да, пока все идет по плану, – кивнул офицер и спросил: – А вы, когда обходили полигон, не заметили чего-нибудь необычного?

– Самолеты низко летают. Иногда кажется, что они вот-вот заденут верхушки деревьев.

– Вы имеете в виду истребители? – уточнил немецкий офицер.

– Да, истребители.

– Как думаете, с какой целью они летают на столь низких высотах?

Лесник пожал плечами:

– Трудно сказать. Не исключено, что они через определенные промежутки времени просто совершают облет полигона и прилегающей к нему местности. Думаю, что русским есть что скрывать. Это огромный полигон с дзотами и танками за железобетонными стенами. Однозначно, что-то они там испытывают. Вам, конечно, лучше знать, господин офицер, – взглянул на немца Эйнар.

– Посмотрим, – нейтрально ответил немец, давая понять леснику, что это не его дело.

Рейнакс замолчал. Их окружала густая темнота, в которой тихие всплески воды от весел казались нездешними, почти мифическими звуками.