Текст книги "Диалектика отечественного военного прогресса"

Объективной стороной прогрессивной деятельности людей является производственная практика.

Существующие для данного поколения объективные условия – это результат практики предшествующих поколений. Изменение же этих условий – это опять-таки деятельность развивающегося человечества.

Объективный исторический процесс создает весьма широкие границы, в пределах которых сознательная деятельность людей получает относительную самостоятельность и, следовательно, влияет на этот процесс. Соответственно возникающим противоречиям между ставшим необходимым и утратившим свою необходимость создается размежевка субъективных сил.

Социальные чувства, интересы, идеология, деятельность людей разных групп ввиду различного объективного положения в обществе противоположны по своему содержанию. Благоприятные условия для развития и практического осуществления интересов получают экономически господствующие классы в ущерб классам не господствующим. Таковы объективные и субъективные предпосылки, из которых следуют типичные черты прогресса в социальных системах, где господствует частная собственность на средства производства. Развитие совершается стихийно и неравномерно.

Будучи самосознанием конкретной исторической эпохи, отражающим основные тенденции социального и культурного развития, определяющим важнейшие ее ценности и императивы, философия выступает не только как теория, объясняющая мир, но и как способ ориентации и жизнедеятельности в мире, как руководство к активному его преобразованию в соответствии с прогрессивными идеалами времени. Именно поэтому исследование в социально-философском ракурсе военного прогресса дает возможность проанализировать и увидеть максимально полную картину жизни общества.

Таким образом, если диалектически подходить к военному прогрессу, то необходимо учитывать его целостность, рассматривать его системно. Тогда указанные понятия выступят категориями, которые с разных уровней опишут единый объект – социосистему. Посредством этих понятий исследователи стремятся раскрыть содержание, форму и динамику развития общественных структур на различных уровнях. При этом по большей части используется либо культурологический, либо цивилизационный подходы, а в последнее время можно говорить о глобализационном подходе. Однако эти подходы по существу оказываются самодостаточными, слабо взаимосвязанными, хотя, как правило, ни у кого не возникает сомнения в том, что глобализация осуществляется в культурном и цивилизационном контексте и оказывает на эти явления общественной жизни самое непосредственное влияние. Можно представить все мировое сообщество и составляющие его социокультурные элементы в виде одного большого фрактала. Рассмотрение глобального человечества в качестве фрактала открывает принципиально новые возможности для понимания целостности фрагментарно устроенного мира и в то же время самобытности, а в известном смысле и самодостаточности отдельных фрагментов, составных частей этой целостности, когда в многообразии легко просматривается единоборство и, наоборот, в единстве – многообразие.

1.2. Диалектика рационального и внерационального военного прогресса

Философский анализ проблем военного прогресса включает различные его аспекты: социологический, политический, исторический, военный, технический и др. Это связано с особым статусом военного прогресса, который выступает как синтез рационального и внерационального.

О понятии «рациональность» написано много, но ни в одной работе не поднимается вопрос о том, что собственно понимают под этим словом в плане военного прогресса, когда говорят, что их наука анализирует развитие как таковое. И, к сожалению, никто не предпринял попытки выявить соотношение между понятиями человечества, общества, страны, государства, народа, этноса, нации, цивилизации, культуры, расы именно в разрезе военного прогресса.

Рациональные аспекты военного прогресса, по нашему мнению, включает в себя несколько принципиальных направлений.

Во-первых, наблюдается постоянное совершенствование военной техники, благодаря чему решается несколько важных задач:

• стимулируются многие мирные отрасли экономики;

• сокращается безработица;

• появляется возможность общественности конкретной страны наглядно убедиться в своей защищенности.

Во-вторых, происходит постоянная демонстрация внешних проявлений военного прогресса в виде провоцирования региональных конфликтов, маневров, т. е. постоянное бряцание оружием является важным доказательством мощи конкретного государства.

В-третьих, влияние армии на различные социальные институты, что может проявляться во введение военного образования в разных образовательных системах, использовании военных кадров для помощи населению в экстремальных ситуациях и т. п.

Однако во все времена принципиальную роль играли также внерациональные проявления военного прогресса. В первую очередь сюда можно отнести все действия, способствующие победе, которые прямо не связаны с материальными сторонами военного прогресса, т. е. то, что можно проиллюстрировать при помощи таких категорий, как «боевой дух», «самоотверженность» и т. п. Известно, что даже великие полководцы во все времена пользовались услугами разного рода предсказателей, без совета с которыми не начинали военные действия, битвы и т. д. Не менее распространенной является практика, когда предпринимаются попытки оправдать поражения при помощи трансцендентальных факторов. В условиях господства мифологической картины мира, например в Древней Греции, это выглядело вполне гармонично, поскольку вполне рациональные факторы победы или поражения соседствовали с внерациональными. Свидетель битвы оправдывал поражение своей армии комплексом причин, которые выступали как равновеликие: плохое вооружение, ранение полководца и… происки богов.

Поиски общего критерия общественного прогресса в философии привели мыслителей к выводу о том, что такой измеритель должен снимать различие между разными формами (экономическими, политическими, духовными) общественной жизнедеятельности людей. В качестве общего критерия общественного прогресса выдвигались: реализация свободы, развитие производительных сил, нравственности и др. Все это несомненно важные показатели общественного прогресса, хотя они скорее всего ориентированы только на однонаправленное развитие общества. Однако нельзя забывать, что развитие общественной истории также вариативно, а поэтому наряду с едиными и универсальными критериями развития (как, например, совершенствование человека) должны существовать и частные (специфические), раскрывающие особенности прогрессивного развития для отдельных стран и народов.

Для анализа диалектики рациональных и внерациональных проявлений военного прогресса берется система исторических представлений Гегеля, так как она является характерной, наиболее полно выражающей тип классической философии. Гегелевская систематика вбирает себя главные достижения современной ему и предшествующей философской традиции. Эта позиция свойственна многим современным исследователям, в том числе и Запада. Гегелю удалось подметить, что в развивающейся системе упорядоченное развитие обязательно сменяется нестабильной фазой, а потом из нее снова возникает порядок, что выражено в знаменитой формуле Гегеля: «Все действительное разумно, все разумное действительно». Эта и другие сходные идеи на природу стабильности и нестабильности привели в ХХ веке к созданию теории динамического хаоса и пониманию того, что он разрушителен для сложных систем, но и созидателен при переходе в новые состояния. Современная общенаучная парадигма связывает системную сложность как фактор неопределенности с динамикой, развитием, неустойчивостью, нестабильностью. В теории динамических систем различают бифуркации (качественные, обратимые изменения) и катастрофы (резкие необратимые изменения внешних условий), но различают и точки роста, аттракторы, которые не позволяют необратимости одержать окончательный верх в динамике социокультурных процессов».

Анализируя диалектику Гегеля, В. Ф. Асмус отмечает, что важнейшее положение его философии истории – это имманентность разума историческому процессу. Продолжая эту мысль, В. Ф. Асмус, в частности, отмечает, что в философии истории эта истина рассматривается в другой форме, соответствующей особенности всемирно-исторического процесса. Особенность эта в том, что объективная абсолютная цель исторического процесса в самом ходе его развития не может адекватно осознаваться самими участниками: чистая последняя цель истории еще не является содержанием потребности и интереса. По отношению к этой цели интерес отдельных участников всемирно-исторического процесса является еще бессознательным. Тем не менее всеобщее все же содержится в частных целях отдельных лиц и даже осуществляется благодаря им.

Серьезной попыткой логически определить объективные законы развития истории явилась гегелевская диалектика исторической истины как тождества субъекта и объекта. В гносеологии Гегеля посредствующим звеном между объектом и субъектом познания выступает практика, т. е. деятельность духа, проявляющаяся через своих носителей, через людей (в том числе и великих). В практике объект познания преобразовывается вовлекается в понятийную сферу. Тем не менее мы вправе констатировать, что Гегель остается идеалистом, и поэтому он отказывается видеть в философии особого рода отражение исторически определенной социальной действительности. Но как историк философии, придающий первостепенное значение фактам, он постоянно стремится вскрыть единство философских учений с историческими условиями, хотя с точки зрения абсолютного идеализма философия есть субстанциальное содержание исторической эпохи. Это противоречивое сочетание историзма и идеализма, или идеалистическая интерпретация исторического процесса, сведение его к имманентно развивающемуся логически онтологическому понятию было неизбежным в системе гегелевского панлогизма. Однако необходимо все-таки отметить, что диалектика Гегеля постоянно вынуждала его сочетаться с историческими фактами. Вместе с тем различие между Аристотелем и Гегелем в том, что для первого важнее «энергия» события, второй видит в истории проявление абсолютного духа, идеи, собирающей в тотальности действительное многообразие мира. Указывая на главенство стихии действия, захватывающего в свое стремление не властных над ним героев, Аристотель выражает характерное для греческого духа чувство отношения ко времени как к неведомой и необоримой сути бытия всего сущего, включая богов и людей.

В свою очередь, согласно Гегелю, дух народа дает субстанциональную основу индивиду. Народный дух первичен по отношению к индивиду. Даже всемирно-исторических индивидов нельзя понять вне народного духа и времени. Он подчеркивает, что народ, активно аккумулирующий чужие идеи, получает как бы двойное воспитание. Гегель стоит на точке зрения признания тождества бытия и мышления, но поскольку и первое, и второе он принимает в их объективной форме, признает реальность и мыслящего разума, и разума (логоса) исторического процесса как объективную, а не только субъективную, как у Фихте, реальность, – то он и полагал, что его модель философии истории не является априористической, как у Фихте.

В 1978 году Джефри Барраклу заметил, что марксизм является единственной последовательной теорией эволюции человека в обществе и в этом смысле единственной философией истории, которая в настоящее время оказывает убедительное влияние на умы историков3838
  Barraclough G. Main Trends in History. N.Y., 1979. P. 164.


[Закрыть].

Идея К. Маркса о примате способа производства по отношению к другим сторонам жизни общества в основном приложима к развитию европейского капитализма середины и конца XIX века. В других случаях она не носит столь императивного характера, хотя никто не отрицает значения материального фактора в жизни общества. Смена способов производства, определяющая в основном ход истории, породила многолетнюю теоретическую дискуссию сторонников формационного и цивилизационного подходов. Понятие цивилизации плодотворно для объяснения хода истории прежде всего тем, что позволяет синтезировать объективный подход (и основанное на нем формационное деление с соответствующим способом производства) и субъективный фактор, связанный с деятельностью человека. Это «человеческое измерение» истории отражается в сознании миллионов людей. В понятии «человек цивилизованный» пересекаются два типа исторического времени – линейное и циклическое. Если при формационном подходе на первый план выходят качества, свойства человека, связанные с господствующим способом производства и вытекающими из него отношениями, то во втором случае каждый человек предстает как плод одной из ветвей древа культуры своего народа и дома его цивилизации.

Одной из особенностей общественного развития является то, что в XIX–XX веках возрастает социальная активность человека в смысле идентификации его с определенной общностью. Это относится к национальному и классовому самоопределению, где наряду с объективными основами детерминации имеет немалое значение субъективный фактор. Обеспечивая человеку мощную социальную поддержку и защиту, общность может в то же время жестко регламентировать жизнедеятельность человека, подавляя его свободу и индивидуальные особенности. В XX веке на историческую арену выходят массы людей, десятки и сотни миллионов, вдохновляемые теми или иными идеями преобразования мира. Возникает феномен массового сознания и восстания масс3939
  См.: Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Избранные труды. М., 1997.


[Закрыть].

В марксистской концепции общества возрастание роли субъективного фактора в истории, под которым понималась деятельность прежде всего пролетариата, вдохновляемого коммунистическими партиями, считалось основным фактором общественного прогресса. Прогресс реализовывался в ходе революционных преобразований общества и своеобразного «подталкивания» объективного хода истории. При гипертрофии этих факторов возникла опасность субъективизма и волюнтаризма.

Этапы военного прогресса довольно логично связаны с формациями. Формационно-стадиальный (униформистский) подход к объяснению исторического развития основательно был разработан К. Марксом в его теории общественно-экономических формаций. Как уже отмечалось, общественно-экономическая формация, по К. Марксу, – это целостный социальный организм, общество в единстве всех его сторон и отношений на конкретно-исторической ступени своего развития. В этом смысле общественно-экономическая формация К. Марксом всегда рассматривалась как определенный тип общества во всемирной истории человечества. К. Маркс вычленяет несколько таких типов обществ. Иногда он использует для характеристики различных типов обществ понятия азиатской (первобытнообщинной), античной (рабовладельческой), феодальной, буржуазной, или капиталистической, и коммунистической формации. Основным признаком, отличающим одну формацию от другой, является, по К. Марксу, господствующая в этом обществе форма собственности на средства производства. Вместе с тем формационный поход отражает приемущественно внешнюю строну военного прогресса.

К. Маркс представляет развитие общества как естественноисторический процесс смены общественно-экономических формаций. Согласно К. Марксу всемирная история – это объективно и неуклонно, с естественной необходимостью осуществляемое прогрессивное движение человечества от менее совершенных (низших) форм к более совершенным (высшим) формам общежития людей. Коммунизм как общественно-экономическая формация как раз и является высшим этапом развития общества, с которого начнется подлинная история человечества.

Поступательное саморазвивающееся движение общества, по Марксу, есть результат единого мирового развития (совершенствования) производительных сил и соответствующих им производственных отношений. Каждое новое поколение людей, – писал К.Маркс, – находит готовыми сложившиеся производительные силы, которые оно наследует и развивает дальше. В результате такой преемственности и дальнейшего совершенствования производительных сил собственно и складывается связь различных поколений людей, имеет место смена формаций, а следовательно, осуществляется всемирная история человечества. Это ускорение эволюционных процессов, связанное с появлением общественной формы организации материи, на протяжении всей истории основывалось на новых методах использования внешней энергии и материи и включении в производственную сферу новых форм и источников энергии. Создание и использование искусственной энергии определило рост могущества цивилизации и потенциальные опасности, которые возникли в последние годы, когда человечество стало превращаться в «геологообразующую» силу и «главного загрязнителя», нарушившего характер естественно сложившихся биогеохимических циклов4040
  См.: Моисеев Н.Н. Оправдание единства (комментарии к учению о ноосфере) // Философия и социология науки и техники: ежегодник. 1988–1989. М.: Наука, 1989. С. 105


[Закрыть].

Концепция естественноисторического процесса смены общественно-экономических формаций фиксировала общие черты, присущие развитию человеческого общества, показывала единые и повторяющиеся изменения конкретных социальных организмов (стран, народов). Такого рода униформистская конструкция (линия) общественного развития, согласно которой все народы «обязаны» проходить весь этот путь в своем движении к подлинной истории человечества – коммунизму вызывает критику ряда ученых. Они считают, что формационная теория построена с учетом достижения такого будущего состояния общества, которое по существу является утопией, что эта теория не учитывает многоликость и многовариантность общественного развития различных стран и народов, что она чрезмерно жестко привязывает изменения истории к смене форм собственности, якобы, игнорируя роль факторов культуры в этом изменении.

На рубеже XX–XXI века военный прогресс все более и более смещается в сторону национальных интересов, взаимодействия и соперничества религий и цивилизаций, что находит отражение в соответствующих типах идеологий, взаимодействующих и соперничающих в мире. Новым моментом в действии субъективного фактора можно считать осознание тяжести глобальных проблем человечества и необходимости их решения в планетарном масштабе.

Говоря о военном прогрессе, под которым понимается деятельность отдельных людей, их групп, классов, партий и т. п. в истории, нужно указывать на самую существенную особенность социального действия. Она состоит в адаптивно-адаптирующем характере деятельности человека, с помощью которой он активно изменяет среду в соответствии со своими целями и потребностями, образуя «вторую природу», мир культуры или «неорганическое тело человека». Эта искусственная среда обитания характеризует любую из историко-культурных форм, а ее создание является итогом творческого развития орудийного характера деятельности. В свою очередь, орудийная деятельность стимулирует становление и развитие сознания, придает ему целенаправленный характер в отличие от генетически определенной животной целесообразности. На этой основе формируется субъективность человека: она возможна только в процессе совместной, коллективной деятельности, когда появляются солидарность и альтруистическое поведение, которое у животных имеется только в виде предпосылки.

Развитие общества есть естественноисторический процесс, поэтому в индивидуалистическом обществе это процесс удовлетворения потребностей индивидов, их деятельность в совокупности является определенным способом блокирования отклонений от нормы, специфической номой его реализации. Вместе с тем коллективистическое общество сущностью своей деятельности нацелено на то, чтобы превалировали жизнеутверждающие общественные отношения, позволяющие блокировать отклонения от нормы. И таким образом, как отмечает В.Д. Калашников, коллективистское общество предполагает принципиально иную форму реализации естественноисторического процесса4141
  Калашников В.Д. Научная теория и научная история // Теория и история. № 1, 2002. С. 55.


[Закрыть]. Все это в полной мере отражается и на военном прогрессе, который может проявляться в своих рациональных и внерациональных формах.

Для исследования внерациональных проявлений военного прогресса важно учитывать, что в России всегда были сильны традиции гармоничного сосуществования рационального и внерационального, что в полной мере проявляется и в исследовании военного прогресса. Базисом здесь выступала диалектика, благодаря которой военный прогресс рассматривался в гармонии с другими проявлениями светской и духовной жизни общества. В частности, идеология государственного мышления как образ действительности – это характеристика целостности страны, где все понимают, что делают, где все понимают, что такое разномыслие, оторванное от необходимости быть, по Ф.И. Тютчеву, единомысленным как рать. Она влечет за собой настроение, с которым на каком-то уровне его развития совладать уже невозможно. Не случайно, что уже в Древней Руси, по крайней мере с XI века, русские идеологи писали о единоумии, единомыслии, единодушии, руководствуясь диалектикой единого и многого: единомыслие многомысленно, многомыслие – единомысленно4242
  См.:Яхнин Е.Д. Эволюция и будущее человеческого социума (общенациональная идея России в мировом контексте) // ВФ-2006-№5. С. 173.


[Закрыть]. «Государственное мышление как образ действительности – это характеристика политического единомыслия и, соответственно, политического многомыслия. Отметим, что в русской цивилизации политическое многомыслие в принципе несовместимо со свободомыслием, традиционным западным устроением интеллекта и характером его исконной продуктивности в рамках универсалистской модели мира»4343
  См.:Панарин А. «В каком мире нам предстоит жить?»


[Закрыть].

Идеология государственного мышления – это идеология масштабного мышления, это своего рода идеологический макроподход, когда деятельность всякого социального субъекта осмысливается с точек зрения определенной социальности всей страны. Правда, макроподход принимает во внимание главным образом лишь функциональность изучаемого предмета и опускает из виду то, как и что обеспечивает эту функциональность… В отличие от макроподхода идеология государственного мышления раскрывает диалектику прерывного и непрерывного в поле социальности коллективистского общества, согласно которому, так сказать, нет такой точки, где находится собственно государственное мышление – мышление и жизнь вместе со всей страной, в унисон всей стране, социальности всей страны. Государственное мышление – это, так сказать, мыслительный консонанс страны. И, следовательно, идеология государственного мышления – это идеология общественной настройки, гармонизации общества, общественных отношений, благодаря которой каждое общественное отношение совершенствуется вместе с другими общественными отношениями, и в каждом общественном отношении остальные общественные отношения находят свою законченность.

Государственное мышление нашего Отечества в системе диалектики рационального и внерационального предполагает рачительное, заботливое отношение к институционному оформлению нашего общества. Никакой социальный институт, имеющийся в указанной системе, не может быть предметом нападок или предметом отрешения от жизни общества. В то же время возникновение социальных институтов, инспирированное из-за рубежа в тех или иных целях, должно быть предметом пристального внимания. Они не должны становиться источниками роста социальной энтропии. В то же время социальный авангард страны должен быть институционально оформлен, т. е. социальный авангард должен получить институциональную законченность и его институциональная оформленность не должна заужаться по-западному до значений политической партии, среднего класса, социальной элиты и т. д.4444
  См.: Эрн В.Ф. Время славянофильствует. М.: Правда, 1991.


[Закрыть].

В рационалистической версии социальной философии общество, государство представлены в виде образования, искусственно сконструированного людьми, их сознанием и волей. Степень оптимальности такой искусственной конструкции, по предположению, зависит от того, насколько познана человеческая природа и насколько адекватен ей принятый и реализованный общественный проект. Познаваемые философией сущности предстают в таком случае в роли нормы, образца, идеала для эмпирической действительности. Неизбежным оказывается элемент утопизма, по сути неисторического, поскольку соответствующий сущности правильный общественный порядок не предполагает истории своего становления, а может быть создан где угодно и когда угодно. «Преодоление указанного противоречия, – пишет Т.Е. Верховцева, – возможно на пути различения типов общества (индивидуалистического и коллективистского) и соответствующих им идеалов устройства общественной жизни»4545
  Верховцева Т.Е. Соборность: русская традиция и русский идеал // Теория и история. 2004. № 3. С. 86.


[Закрыть].

Рациональная сторона военного прогресса детерминирована тем фактом, что способом бытия людей в обществе, формой их самоутверждения и развития в мире является общественно-историческая практика. Основу общественно-исторической практики людей составляет их деятельность, в ходе которой осуществляется не только активное преобразование, изменение природных и социальных условий их жизни, но и их самих. Общественно-историческая практика людей развивается на основе опыта всего человечества. Именно поэтому современная практика – это результат всемирной истории, выражающей бесконечно разнообразные взаимоотношения людей с природой и друг с другом в процессе различных видов деятельности.

Важной составляющей военного прогресса в интересующем нас комплексе приоритетов техногенной цивилизации является особая ценность научной рациональности, научно-технического взгляда на мир, ибо научно-техническое отношение к миру является базисным для его преобразования. Оно создает уверенность в том, что человек способен, контролируя внешние обстоятельства, рационально и научно строить свою жизнь, подчинять себе природу, а затем и саму социальную жизнь. Именно это ложное представление о своем всемогуществе, характерное для субъектов глобализационного давления, формирует иллюзию безнаказанности за военные преступления, что корректирует формы военного прогресса в XXI веке. В частности, предпочтение отдается тем видам вооружения, которые приносят максимальный эффект, не взирая на потери среди мирного населения. Однако устойчивость подобных отношений гарантировалась, скорее, не рационально, а иррационально – русским этническим архетипом, неосознаваемой и генетически наследуемой ментальной структурой. Ведь в исторической ретроперспективе слишком хорошо заметно, что эксплуатация русских этнических ресурсов превосходила все мыслимые и немыслимые размеры.

Принципиальным фактором рационализации военного прогресса является наука. Интенсификация процесса превращения науки в непосредственную производительную силу увеличивают ее значение как решающего фактора и стимулятора технического прогресса. Преобразующая роль науки не ограничивается рамками техники и технологии производственной деятельности. На научной основе решаются проблемы развития общественных отношений, движения общества к социальной однородности, формирования нового человека, подъема образования и культуры, совершенствования планирования и управления экономическими и социальными вопросами и т. д.4646
  Марксистско-ленинская теория исторического процесса / отв. ред. Ю.К. Плетни-ков. М.: Наука, 1987. С. 141.


[Закрыть]

Однако четкого разделения рационального и внерационального начал в военном прогрессе не существует, поскольку он в отечественной традиции имеет диалектический базис. Постепенно в общественном продукте наряду с военной техникой стала увеличиваться доля продукции тяжелой промышленности, возобновился и начал расширяться нормальный кругооборот общественного воспроизводства, а национальный доход во все больших размерах стал направляться не только на обеспечение военных расходов, но и увеличение накоплений в народном хозяйстве. Перераспределение ресурсов в пользу военного производства перестало играть роль главного источника военных затрат, которые теперь обеспечивались за счет созданного слаженного и быстро растущего военного хозяйства, что явилось предпосылкой для подъема экономических сил страны в заключительный период войны4747
  См.: Чадаев Я.Е Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны (1941– 1945 гг.). 2-е изд., перераб. и доп. М.: Мысль, 1985. С. 441.


[Закрыть].

Согласно марксистской точке зрения, способ производства не является единственным фактором, обусловливающим прогресс. Развитие, изменение способа производства есть база, определяющая прогресс общества. Но неверно сводить все только к технике – главной движущей силе исторического развития в марксистской теории. Выделим шесть ее основных постулатов: 1) единство исторического процесса и неизбежность прогресса; 2) объективность процесса, его независимость от воли и сознания людей; 3) стадиальность этого процесса, прохождение человечеством в целом ряда «научно» установленных стадий (формаций); 4) экономоцентризм, представление о производительных силах и производственных отношениях как о движущих силах прогресса и факторах, определяющих все остальные проявления нашей жизни; 5) классовый подход к анализу всех послепервобытных обществ, преимущественное внимание к проблемам эксплуатации и любым формам протеста; 6) насилие как основной метод решения социальных проблем и основной механизм прогрессивного развития. Все эти элементы влияют и на протекание военного прогресса.

Важным проявлением соединения рациональных и внерациональных сторон военного прогресса являются различные союзы. Основной структурной чертой международных отношений является модель альянсов. Иногда альянсы препятствуют войнам, поскольку потенциальному агрессору противостоит достаточно мощная коалиция. Но, когда в ситуации мощь агрессора возрастает, война разряжается с большей вероятностью. Иногда само по себе образование альянса рассматривается страной или странами, против которых он направлен, как серьезная провокация, что подталкивает их к угрозам по отношению к тому или иному участнику альянса, направленным на «проверку прочности» и разрушение альянса, которые могут быть вызваны тем фактом, что приверженность альянсу некоторых членов не является достаточно твердой и заслуживающей доверия. Наиболее опасными типами международных систем, скорее всего, являются те, которые характеризуются либо мягкой биполярностью, либо мягкой многополюсностью. Они опасны в двух отношениях: вероятность войны и вероятность того, что война в любой части системы втянет главные державы. Война более вероятна, поскольку расплывчатость взаимных союзнических обязательств в мягких коалициях ведет к возможности неверных расчетов и блефа4848
  См.: Озов Н. Война всегда рядом: сущность и происхождение массового организованного насилия // Война и геополитика. Альманах «Время мира» Вып. 3 / под ред. Н.С. Розова. Новосибирск, НГУ. 2013. С. 81.


[Закрыть].

Онтология войны предполагает понимание военного прогресса в следующем ракурсе. Есть ли универсальная сущность, или бытийная основа, войны, и если есть, то в чем она состоит? Если таковой нет, то как объясняется практически повсеместный и перманентный характер возникновения и возобновления войн?

Порядок последующей работы по осмыслению онтологии и глубинных источников войны таков:

1) зафиксировать внешнее определение войны;

2) выделить характеристику войн во всемирной истории, что требует теоретического объяснения и философского осмысления;