Текст книги "Королевство мертвых душ. Цикл книг «Сказания о Святых Девах Лаверии и Рыцаре Света». Том II"

Облокотившись о спинку стула, Мира ненадолго прикрыла глазки. Невыносимая усталость вдруг дала о себе знать. Не в силах с ней справиться, глазки сами собой стали слипаться. Никто из слуг не посмел нарушить её дрему, прекрасно понимая, через какие муки и страдания пришлось пройти Бедному Дитя.

Вскоре за Мирой пришла старшая из служанок. Видя, как сладко спит малышка, девушка взяла её на ручки и понесла в Новые Покои.

Сколько она прозябала в сладком сне, Мира не знала. Но когда сновидения вернули её в события, предшествующие пленению, она вдруг резко распахивает очи и вскакивает с места.

– Рэя! – сорвался с уст тихий крик.

– Тише… Тише… Она в порядке… – раздается здесь тихий нежный голос незнакомой девушки, которая просидела возле неё не один час.

– Кто ты?! – замялась малышка, отодвигаясь на другой край мягкой кровати, на которой невесть каким чудом оказалась.

– Мира, это я – Сира! – указала на себя пальчиком служанка – девушка лет двадцати от роду.

– Си-ра?! – по слогам прошептала малышка, впившись широко распахнутыми глазками в Незнакомку, в которой было крайне затруднительно узнать подругу детства Сажена.

От той Сиры, которую знала Мира не осталось и следа. Она помнила её невысокой, хрупкой, с исхудавшими ножками и ручками, короткой стрижкой и глазками, полными грусти и печали. А сейчас подруга преобразилась до неузнаваемости.

Девушка стала выше на две головы и старше лет так на пяток, слегка поправилась, бедра и груди обрели более выразительный женственный характер, а взгляд наполнился жаром и неведанной доселе страстью. Длинные волнистые волосы обрамляли румяные щеки, а в сочетании с осиной талией, стройными ножками и томным взглядом – делали её еще более краше и привлекательнее в глазах мужчин.

– Да, Мирочка, это я, – развела руками девушка, приглашая обняться. – Ну же, давай, как любил делать Сажен…

– Сира-а-а! – заскрипела малышка, кинувшись к подруге, с которой уже не чаяла встретиться. – Сира! Сира! Сажен… Он… он…

Заливаясь горькими слезами, бедняжка оказалась не в силах поведать подруге о страшной участи их друга. Вцепившись всеми ручками в неё, она не прекращала горько рыдать, уткнувшись носиком в грудь. В своем безмерном горе, девчушка казалась безутешной.

– Знаю… Мира… Знаю… Девочка Рэя, с которой ты была, мне обо всем поведала… Глупышка, ей бы отдыхать после всего через что вам пришлось пройти… Но, когда она осознала кто я – принялась без умолку рассказывать всё, что произошло с вами с момента побега из Ситрас-ча-Луза.

– Значит… Ты всё знаешь?!

– Да, – прискорбно ответила Сира.

– Прости меня, подруга! Прости-и-и, – пуще прежнего зарыдала девчушка.

– Поплачь… Милая… Поплачь… Скоро тебе станет легче, – всё тише и тише шептала служанка, и не заметив, как её собственные глаза стали источать горькие слезы.

Отдавшись скорби, что так внезапно обрушилась на них, Мира и Сира проплакали не один час. Когда на улице стало смеркаться, служанка как-то резко очнулась. Отстранив от себя подругу, она обратилась к ней.

– Слушай меня, Мира! Мой нынешний Хозяин – Филипп Альфонсо-ля-Тур, очень чудаковатая личность, – перешла на шепот девушка, боясь быть услышанной.

– Ты про обладателя звонкого голоса, который был сегодня на торгах?! – чуть успокоилась малышка.

– Именно! Пусть его внешний вид не вводит тебя в заблуждение. Поверь мне – разменяв второй десяток лет, Филипп «немного» тронулся умом. Дабы продлить свою молодость и красоту, он часто прибегает к услугам чародеев. Благодаря чему выглядит, как юнец безусый. Но уродливую Душу не скрыть никакими «масками». Запомни – лучше не злить его, ведь он является сущим Тираном, для которого самые жуткие пытки всласть, – с ужасом в глазах прошептала служанка.

– Сира, расскажи, как ты попала ему в услужение? Ведь тебя похитили те…

– Да… Бедная Зорька, ей досталось больше моего. Хорошо, что вы вовремя спасли её. Я помню те страшные моменты и никогда их не забуду, – как-то резко подруга побледнела от одних только воспоминаний тех ужасных событий.

– Сира, – коснулась её плеча девчушка, чем вывела из забытья.

– Прости… Так вот, как только это сволочи закопали Зари, они повязали меня по рукам и ногах. Засунули голову в мешок и водрузив на плечи, унесли прочь с места преступления.

«Я очнулась лишь спустя неопределенное время. Именно тогда я впервые услышала голос Юного Господина, стоявшего за всем произошедшим. Не знаю почему, но он интересовался ситуацией в Городе Отверженных.

Получив более-менее вразумительные ответы на все вопросы, Филипп приказал показать ему меня. Притворившись слабой и немощной, не в силах и пальцем пошевелить, я только и ожидала сего момента. Как только мои руки оказались на свободе, я, даже не видя кто передо мной, впилась ему всеми когтями в лицо и принялась рвать и метать.

Когда спустя несколько минут, меня скрутили и сорвали мешок с головы, я осознала, кем являлась моя «отдушенька». Им оказался тот самый негодяй, принявшийся первым насиловать Зорьку.

За свои деяния он получил сполна – в порыве схватки я выцарапала ему правый глаз, а всё лицо стало похожим на лоскуты.

На немой вопрос «за что», я стала кричать, что этого ему мало и таких вымесков, как он – надо кастрировать на месте.

Громко рассмеявшись, Юный Герцог пощадил меня, сказав, что мы с ним «сработаемся». А мерзавца, изуродованного до неузнаваемости, приказал спровадить в Лагеря для Безобразных, чтобы это не значило».

– С тех самых пор я стала его любимой служанкой, которую он не боится посвящать в свои самые больные фантазии. Также Юный Хозяин поведал мне причину моих возрастных изменений. Оказывается, Город Отверженных окружает некий Защитный Барьер, не позволяющий жителям покинуть его. Лишь чудом мне удалось не умереть, а лишь чутка стать старше, – закончила рассказ девушка, услышав в коридоре размеренную поступь Юного Тирана.

– Сира, так ты снова в беде?!

– Не я одна, Мира! Понимаю, возможно, еще до наступления рассвета ты возненавидишь меня после всего, что придумает для нас Филипп. Но прошу, помни то место, из которого я нынче вытащила вас с сестрицей.

– Малышка Рэя, неужели и её ждет участь стать игрушкой в руках Бездушного Деспота?! – перехватило дыхание у девчушки.

Слова подруги вернули ей ощущение жестокой реальности. И пусть её помыли, приодели, накормили и даже позволил отдохнуть, Мира понимала – за всё нужно платить.

– Не бойся за неё – девочка в безопасности! Её устроили на кухню. Туда Господин редко наведывается… – не успела договорить служанка, как дверь резко распахивается и на пороге появляется светловолосый парень в белой рубашке нараспашку.

– Ох, как я устал! – тяжко вздохнул Герцог и брякнулся на первый подвернувшийся стул.

– Мой Господин, позвольте снять с вас сапоги, – упала перед ним на колени Сира и принялась нежно освобождать ступни Господина от лишнего «груза».

– Ах, моя милая Розочка, скажи – ты скучала по своему братику?! – подставил он ей лицо.

– Да, мой милый! Еще как, – поцеловав раз в щеку, служанка чмокнула его в губы, чем заставила паренька сменить гнев на милость.

– Вот и хорошо… Раз мы теперь наедине – давай показывай мне свою игрушку, что нынче выпросила, – поудобнее устроился на стуле Филипп, уставившись в потолок.

– Вот она, мой Господин, – поманила к себе Миру Сира.

Взяв подругу за дрожащую ручку, служанка подвела младшенькую поближе к парню. На девочке красовалось темно-синее платье с короткими рукавами, завышенной талией и доходившим до уровня колен подолом, украшенным рюшами по краям, отлично подчеркивающим худобу. Открытые плечики обнажали нежную белоснежную кожу. Завершали образ юной слуги белые перчатки до локтей, черные носочки, скрывающие худые ножки и венчающие маленькие хрупкие ступни – цокающие туфельки на высокой платформе.

– Хм… А она недурна собой, – обвел её с ног до головы пристальным пожирающим взглядом Юный Господин. – Могу поклясться твое личико мне знакомо…

– Филипп! – потянулась ручкой к нему Сира, когда сластолюбивый юнец вцепился всеми когтями в подбородок девочки.

– Сестрица, скажи, она прошла полный курс «реабилитации»?!

– Да, мой Господин, лекари залечили все её раны.

– А здесь?! Они проверяли, – облизнулся Тиран и ладошкой полез под платьице Мире.

– Братец! Прекрати, а то отшлепаю!

– Жду не дождусь! – сладостно прорычал паренек, убрав руку от малышки. – Внешность неплоха, а как у тебя с дрессировкой?! Опустись на колени!

От дикого ужаса, что сковал волю и тело, девочка замерла на месте.

– А сказал – на колени! – повысил голос Деспот и Мира была вынуждена подчиниться. – Вот умничка, – погладил он её по головке.

– Филипп, прошу она еще так юна…

– Знаю, но как тут устоять, когда её нежная кожа так и манит прикоснуться к ней, а шелковистые волосы так приятно пахнут! Ах…

– Братик! – надула губки Сира, понимая, что Господин с ней играется и специально пытается заставить ревновать. – Я могу обидеться.

– Ох, прости! Но когда передо мной опускаются на колени – ты же знаешь, чего я желаю больше всего?! – хитро скривил улыбку Герцог.

– Конечно, мой Юный Господин, – опустилась перед ним на четвереньки Сира и принялась ласкать ноги.

– Хорошо, тогда не буду тебя отговаривать. Продолжай, – прикрыл от удовольствия глазки парень, когда служанка добралась до «сладенького».

– Да-а, вот так… Еще… Напористей, моя милая, – горячо шептал Тиран, ладошкой помогая служанке насладиться им власть.

От подобного зрелища, Мира дара речи лишилась. Омерзительно было наблюдать, как её подругу используют для удовлетворения самых низменных желаний. Отвернувшись, она попыталась закрыть ушки, на ладошки приросли к полу.

Еще с минуту тяжелые вздохи и страстные «поцелуи» завершились девичьим писком. Утирая с губ «сладкий нектар», Сира прячет «зверя» обратно в штанишки. Затем, не успели её губы просохнуть – она припадает к устам Братика. Бедняжку Миру чуть не вывернуло наизнанку, когда они охотно принялись делится друг с другом «самым дорогим».

– Раз мы закончили с приветствием, Розочка, не пора бы предоставить мне Обещанную тобой Награду?! – принялся стаскивать с себя рубашку Хозяин.

– Братец, прежде попрошу избавить Нашу Гостью от подобного зрелища, – поспешила служанка прикрыть его голый торс собой.

– С каких это пор мы стали такими стеснительными?! Помниться ты даже не разу не покраснела, когда я приказал «прислуживать» мне на званном вечере нагишом, – горячо шептал Юный Тиран, лапая девушку за грудь.

– Филипп! – шлепнула его по ладошам служанка. – Если не прекратите меня позорить, я оставлю вас ни с чем.

– Ладно-ладно, так и быть! Малявка можешь быть свободна, – дал отмашку Юный Герцог.

– Ступай в соседнюю комнату и отдохни, – поспешила проводить Миру на выход Сира, одним местом чувствуя, что сейчас будет жарко.

– Сира… я… – проскрипела бедняжка, не смея поднять на неё глазки, полные слез.

– Ничего не говори! Так надо! – на прощание прошептала служанка и закрыла за подругой дверь на все засовы.

Оказавшись в небольшой плохо освещаемой комнатушке для слуг, больше напоминавшей конуру для собачонки, Мира упала на колени и горько зарыдала. От осознания на какие жертвы нынче придется пойти её подруге по несчастью, у девчушки дыхание перехватило и сердце в пятки ушло.

Она бы и рада закрыть глаза на всё происходящее за стенкой, но не могла сомкнуть глаз на протяжении всех невыносимых мук и страданий, на которые обрекал Юный Тиран бедняжку Сиру. Истошные душераздирающие крики, прерывистое дыхание, горловое рычание, звуки драки и побоев, не стихающие долгое время и вовсе врезались ей в память неизгладимым черным пятном – имя которому не ведающая пощады Всепоглощающая Человеческая Порочность.

Глава 12
Чемпион Арены

– Си-няк! Си-няк! Си-няк! – ревела и бесновалась озверелая толпа зрителей, что собралась поздней ночью на так долгожданное и желанное для всех заключенных зрелище.

Если утром бедные арестанты мучились от непосильного труда, постоянно терпели всяческие побои и унижения во время обязательных работ на рудниках, но теперь – могли вволю «повеселиться».

Дело в том, что раз в три дня, в самом дальнем углу замка, за высокими неприступными стенами которого и располагался Лагерь для Безобразных, более влиятельными Заключенными устраивались – бои без правил. Паханы, как их называли местные, «кормились с рук» Капитана Лагеря. За небольшую мзду, им разрешалось устраивать «разгульные вечера».

При этом местная стража, имеющая возможность наблюдать за боями с высоты крепостных стен внутреннего Бастиона, охотно принимала участия в ставках. Таким образом здешнее Начальство убивало двух мух одним ударом. Черни – развлечение под стать им, а своим людям – возможность увеличить жалование в разы или «остаться без штанов». Тут уж кому как повезет.

– Си-няк! Си-няк! Си-няк! – надрывно вопили одичалые мужики и женщины, когда для участия в очередном бою, на арену запихнули невысокого босоного паренька в изорванных обносках.

Сама площадка для боев представляла из себя огороженную высоким частоколом яму, которую освещали множество факелов, воткнутых в забор. Здесь было сыро, жутко воняло чем-то протухшим, а самое главное не было никаких надзирателей – самое оно для «праздничного вечера».

– Ох, видели бы меня сейчас Мира и Зорька, точно пальцем у виска покрутили, – проглотил ком в горле Сажен.

Как только первый боец, если можно было назвать тощего, как скелет бедолагу, на которого и без слез не взглянешь, появился «на публике» против него вывели «оппонента» – здорового амбала. Рыча словно дикий зверь, он принялся рвать на себе остатки одежды и ударять кулаками в грудь.

– Нет! Я точно спятил, – попятился назад Синяк, как прозвали тут паренька, понимая, что против эдакой детины, у него ни единого шанса.

– Эй, ты чего?! Мы же с тобой договорились! Ты принимаешь тумаки на свою головушку, я делаю ставки. После, делил куш пополам, – раздался у него за спиной голос «тренера».

– Лис, тебе легко говорить. А все удары получать мне…

– Крепись, Синяк! Крепись, и уже сегодня мы сможем наконец утолить свой голод!

– Ага! Это если мне будет, чем есть…

– Начали! – раздался здесь дикий крик Учредителя Празднества.

Поднялся оглушительный рев, взметнулась клубами пыль, полетела во все стороны сырая грязь вперемешку с кровью борцов. Точнее одного «бойца», который чувствовал себя не лучше «мальчика для битья».

Как только седовласый паренек попал сюда три дня назад, его сразу взял «в оборот» один очень предприимчивый молодой человек. Назвавшись Лисом, он помог Сажену «найти своё место в обществе». Познакомил с лекарем, что помогла подлечить раны. Отвел к месту кормежки, где «забил для друга место». Указал на нужных людей, если тому потребуется девочка на ночь.

К моменту, когда Лис свел Сажена, которого прозвал Синяком за многочисленные ушибы по всему телу, с одним из Паханов, Гость Лагеря окончательно осознал, что именно приготовил для «друга» этот прохвост.

Предъявив счет за «экскурсию» и «гостеприимство», пареньку вынесли ультиматум – сражаться на арене или сгинуть на обязательных работах, от которых бойцы освобождались. Не видя разницы между быстрой смертью и медленной, Сажен согласился стать «бойцом». Точнее он оказался «подсадной уткой», как называл его за глаза Лис.

Сговорившись с Паханом, они ловко играли на ставках, как им вздумается.

К примеру, если ставки на противника были высоки, Лис ставил на раунд, когда его противник «откинет копыта». Или наоборот, если против их борца выдвигали слабачка, Сажен должен был проиграть в тот момент, когда все уже считали его победителем. Вот только такого «удачного стечения обстоятельств» еще не разу происходило и бедолаги раз за разом преподносили крепышей.

– Держи удар! Левой его! Левой! А теперь ногой в пах! – кричал что было сил Лис, кружась возле частокола.

– Да хватит уже подсказывать ему, куда лучше меня ударить! – зарычал паренек на своего благодетеля, когда одним мощным ударом в челюсть оказался отброшен к стенке.

– Возьми! Когда я кивну, вонзи ему промеж ребер! – вложил «тренер» Сажену в ладошку небольшой камушек.

– Это нечестно?!

– А разве терпеть все издевательства – честно! Держи и жди моего сигнала!

– Иди сюда! – раздался за спиной грубой крик озверелого мужика и бедолага оказался утащен обратно в самую гущу, набирающей обороты, «ласковой беседы».

По правилам Арены, на неё нельзя было протаскивать никаких режущих и колющих предметов. Бой велся один на один на протяжении несколько минут, счет которым вел специальный человек, по прозвищу «Часовщик». За порядком зорко наблюдали парочка здоровяков, которых при надобности можно было легко подкупить. Как собственно и поступили Лис и его знакомый Пахан. Теперь оставалось лишь ждать третьего раунда, когда ставки станут запредельными и можно действовать.

Первые два «акта» боев прошли без видимых изменений. Сажен, на удивление всех в Лагере оказался крепышом и мог подолгу выдержать побои – по-видимому сказались его «приключения» в Городе Отверженных. Между перерывами, бойцы расходились по разные стороны арены и с минуту переводили дух.

Затем они сходились снова.

В тот самый момент, когда схватка близилась к своему завершению, зрители «взорвались». Их дикие крики стали настолько громогласными, что эхом отдавались в рабочем кабинете Капитана Крепости.

Это было небольшое помещение, где кроме стула, стола, да пары шкафов ничего не было. Каменную кладку стены украшали муляжи холодных оружий на щитах. В центре над потолком висела масляная люстра с несколькими огоньками, тусклого света которых хватало для работы. Свежий воздух поступал через небольшое окошечко с металлической решеткой. Двери были деревянные, немного покосившиеся со временем, но отлично выполняющие свои функции. Каменный пол накрыт сухим сеном, неплохо впитывающим грязь с сапог приходящих сюда служивых. Одним словом – кабинет был строгим, но в тоже время вполне обитаемым.

Долгое время Капитан Гарнизона, не покладая рук, работал над составлением сметы для Ревизора, что заявился недавно и стал требовать документы для отчетности перед Короной.

У них и раньше были проверки, но до того это были мужчины. С ними Капитан быстро находил общий язык за кружечкой крепкого эля. А если того требовал «профессиональный этикет» – мог предложить девочку на ночь. А тут на тебе – заявилась некая взбалмошная девица и принялась качать права.

«Это не так! Тут нет подписи! Где отчетность за последний месяц? А здесь и вовсе недочет!»

– Чтоб её! – чертыхнулся про себя средних мужчина, с короткой стрижкой и аккуратно подстриженными усиками.

Облаченный в легкие кожаные доспехи из сыромятной кожи, поверх простой выцветшей льняной рубахи, заправленной в штаны свободного покроя и солдатские ботфорты, сейчас он меньше всего походил на бравого командира. Под глазами красные круги, лицо осунулось, в глотке с прошлой недели ни капли спиртного. Про потребность в женской ласке – и вовсе лучше промолчать.

– Нет! Это ни в какие ворота не лезет! – ударил по столу Капитан.

Понимая, что в подобной обстановке ему не удастся закончить всё в срок, он встает из-за стола. С треском «сухих веток» в пояснице, мужчина потягивается. Затем, поправив на голове растрепанные темно-русые волосы, кидается из комнаты. Миновав несколько дверных проёмов, лестниц и прочих закутков Крепости, Капитан оказывается на свежем воздухе в самый решающий момент схватки.

Получив немой кивок от «тренера», Сажен, державший всё это время камушек зажатым в кулачок, просовывает его между пальцев. Выждав подходящий момент, когда противник откроется, паренек наносит, наверно, единственный за весь бой удар по ребрам здоровяка. Ощутив режущую боль в боку, амбал резко теряет равновесие. Понимая, что вот он – его шанс, Синяк, недолго думая, обрушивает на противника всю свою ярость и гнев, что копился с самого начала боя.

Его удары были не слишком умелыми и больше походили на «порхание крылышками недобитого сверчка», но всё же они возымели свой результат. Противник склонился к земле. Удар, еще один, далее череда выпадов и враг покачнулся, но по-прежнему держался в сознании. Понимая, что счет времени идет на секунды, Сажен сжал кулак покрепче и ударил по ребрам, тем самым вогнав камушек еще глубже.

Глухо зарычав, здоровяк сделал последнюю попытку достать паршивца, но промазал. Взмах руки прошел мимо цели. Затем он качнулся и упал лицом в грязь. Победа была за парнем.

– Си-няк! Си-няк! Си-няк! – принялась скандировать толпа имя нынешнего Чемпиона Арены.

– Фи! И как вы, мужчины, можете получать от подобного удовольствие?! – послышался совсем рядом с тем местом, откуда любовался зрелищем Капитан, недовольный девичий голосок.

– О нет! Опять она, – зашипел мужчина, меньше всего желая сейчас встретиться с занозой в одном месте.

– Капитан?! – окрикнула служивого высокая, подтянутая девушка с пенсне на носу. – Как вы можете поощрять подобные развлечения?! Это же чистое безумие! Я обязательно обо всем доложу Королю!

– Да хоть самому Пфальцграфу, – схватился за голову Капитан, когда снова оказался в эпицентре внимания зануды.

– Вы меня слышите?! Я обо всем доложу! Будьте уверены, – затараторила девушка, грозя ему пальчиком.

– Да понял, я понял! Учтем и понизим…

– Вместо того, чтобы работать над отчетами, прохлаждаетесь тут! И не стыдно?!

– Ну всё завелась, – потер переносицу капитан.

Про себя повторив имя Бойца, так удачно победившего сегодня, он поспешил убраться с глаз долой липучки. Но Ревизор, лишь раз бросив взгляд на арену, также поспешила за ним. Гоня тем самым Начальника Лагеря до самих дверей рабочего кабинета, где бедолага и был вынужден запереться от надоеды.

– Синяк, значится?! – почесал затылок Капитан и щелкнул язычком, что означало рождение в недрах его сознания неплохой идеи.

Обдумав детали, он добровольно направился на «плаху», дабы завершить наконец этот надоедливый отчет.

Как только бой был окончен и во всеуслышание оглашен результат, в котором Лис уже не сомневался, он тут же кидается к своему подопечному.

– Как ты, дружище?!

– Еще раз назовешь меня так – прибью на месте, – упал на колени бедняга, с каждой секундой теряя сознания от боли, ушибов и потери крови.

– А как же мне тебя звать-величать?! – улыбнулся паренек своей раскосой улыбкой, подзывая на помощь работников Арены, чтобы помогли дотащить раненого Чемпиона до лекаря.

– Дурак я набитый, – глухо застонал Сажен.

– Ничего, сейчас подлатаем тебя, а завтра можно и отпраздновать…

– Прежде пусть помогут ему, а то вдруг я его ненароком, того, – указал рукой на поверженного соперника Чемпион.

– Само собой, мы же не хотим, чтобы он очнулся прежде, чем мы изымем из него наше «секретное оружие», – подмигнул проныра.

Получив более-менее вразумительное обещание, Синяк окончательно теряет сознание.

– К лекарю! Живо-о-о! – закричал, как недорезанный «тренер» и сам взвалив друга себе на плечо, потащил к месту лечения.

– Ох, и жалко мне тебя Сажен, – нарушил тишину маленькой комнатушки тихий девичий голосок. – Мой братец еще тот плут и явно использует тебя.

– Что поделать, милая Сестрица, такова похоже моя Судьба – вечно получать тумаки, – отозвался паренек на котором живого места не было.

Возлежа на деревянном столе для врачевания, он целиком и полностью отдался на попечение местному лекарю.

– Дурачок ты и уши у тебя холодные, – подметила девушка и легонько стукнула его ладошкой по макушке.

– Ай, больно! – застонал горемыка.

– Прости, но придется чуть потерпеть, – окунула заботливая девушка тряпицу в ведро с прохладной водицей и стала омывать раны на ногах и руках.

– Нам очень повезло, что у Лиса есть такая заботливая Сестра. Ты напоминаешь мне Зари – та тоже всегда сердилась, когда я понапрасну рисковал, – стиснув зубы терпел всю боль «боец».

– Сажен, – как только омовение закончилось, среднего роста девушка лет двадцати в старом потрепанном платье возложила ему на грудь обе ладошки. – Вот уже не в первый раз ты вспоминаешь девчат. Рассказываешь всякие истории: как вы вместе путешествовали, что видели… Скажи, они очень дороги тебе?!

– Конечно Мария, Сестрицы – моя Семья! Вот только, ай, – тяжко вздохнул паренек, когда из ладоней лекаря заструился чистый теплый свет, что стал потихоньку залечивать раны.

– Потерпи… Понимаю, это больно, но, если не «подлатать» – совсем «расхудишься», – сдержанно улыбнулась Мария, в чьих широко распахнутых глазках цвета спелых оливок, читалась непомерная жалость к бедолаге.

Одной ладошкой поправив на себе короткие до плеч волнистые светло-каштановые волосы, она продолжила сеанс лечения.

– Потерял я их… Страшно представить, что с ними сталось… Вот и нашел на свою голову способ отвлечься от всех бед.

«Ведь я… Ты даже не представляешь, как тяжко мне было, когда в округе проливалась кровь. Всюду раздавались стоны и мольбы о пощаде.

Смерть ходила под руку с Отрядом Меченосцев.

Эх, я был так беспомощен…

Всё слышал, но ничего не мог поделать».

– Как это похоже на наше нынешнее положение, – согласилась с ним Мария. – Здесь каждый новый день приносит кому-то утрату близких и друзей… Всё наше нынешнее существование сводиться к одному – поскорее выжать из нас все соки, а после выбросить в канаву…

– Прости, коль своими речами, заставил лишний раз вспомнить об этом.

– Не извиняйся, Сажен. Здесь нет твоей вины.

– Как же все-таки повезло Лису иметь такую добрую, милую Сестрицу, – решил переменить тему разговора парень. – Скажи, а вы с ним кровные родственники?!

– Разве здесь в Лагере для Безобразных это имеет значение?! Кроме того, не такой уж я и хороший лекарь, раз угодила сюда.

«Не знаю в курсе ли ты, но раньше Учение Света использовали на благо простого люда.

Пришла засуха – звали Чародея. Он призывал к Силам Природы и шел дождь.

Случилась с кем беда – Чародей спешил исцелить раны.

Завелась нечистая – Чародей приходил и изгонял Тьму.

А сейчас – те немногие, что обладают этим Даром вынуждены скитаться по Дворам Сильных Мира Сего. За большую плату они продлевают молодость Господам, скрывают их пороки и тем самым торгуют Светом, как какой-нибудь вещью.

Тьфу!

Даже само слово «Чародей» стало запретным.

Сейчас все предпочитают именоваться – «лекарями». Хотя между знахарством и чародейством – большая разница».

– Мария, ты так много знаешь! Ты просто умница, – сквозь боль шептал Сажен, возлежа на деревянном столе посреди небольшой комнатки.

– Спасибо! – чуть смутилась девушка.

– Ума не приложу – какая нелегкая связала тебя с Лисом?!

– Наверное, вся та же, что и тебя, – улыбнулась лекарь. – Бросил бы ты это гиблое дело – на долго тебя не хватит.

– Знаю, но что я могу – детей кормить надо!

– Ты?! – чуть опешила Мария.

– Да, я всё видел…

«Тайком от стражников, которые обращаются к тебе за услугами врачевания и платят едой, ты относишь её бедным детишкам, потерявшим родителей. Это я скажу тебе стоит парочки ушибов».

– Кстати, я обо всем договорился с Лисом – вся моя доля переходит к тебе.

– Как ты мог?! Разве тебе самому ничего не надо?! Ты парень в самом расцвете сил – мог бы позволить ночку провести в объятиях милой девушки.

– Что, я собственно и делаю, – улыбнулся Сажен, с каждой секундой теряя сознание.

– Ах ты, плут! – хотела щёлкнуть его по носу Мария, но не могла прервать сеанс лечения.

– Прости, если приношу много хлопот. Со мной всегда так, – чуть слышно прошептал парень, чьи уста и очи стали смыкаться.

– Эх ты глупыш, – тяжко вздохнула сестра Лиса и продолжила врачевание.

Вскоре в домик, специально выделенный местными Паханами для единственного на весь Лагерь лекаря, вваливается Лис. Облаченный в подранную рубаху и штанишки до колен, подпоясанные широким куском ткани, он больше походил на эдакого разбойника, чем на заключенного. На ногах, как и у всех здешних каторжников «красовались» портянки – куски ткани, обернутые вокруг ступни и подвязанные веревками.

В дождливую и холодную погоду работникам рудников выдавались плащи, но лишь на время. После обязательных работ их снова изымали, оставляя бедных людей замерзать по ночам.

– Ну как поживает наш боец?! – с ходу спросил паренек.

– Тише ты, отдыхает он! – шикнула на него девушка. – Ему очень досталось.

– Хорошо, пусть спит, а я пока схожу за нашей долей добычи. Сегодня, Сестрица, мы с ним сорвали большой куш…

– Иди-иди, ты мне мешаешь!

– Кстати, как закончишь с Синяком…

– Его имя Сажен, – поправила братца лекарь.

– Синяк звучит лучше… Так вот, тебя ожидает второй боец. У него промеж ребер нужно убрать камушек, пока не очнулся.

– Что?! Так вы… Это же против правил! – зашипела на проныру девушка.

– Вот и Синяк также сказал. Боец из него никудышный, но в честности не занимать…

– Хорошо, я всё поняла. Как закончу тут, приду.

– Вот и умничка! – чмокнул её парен в щеку на прощание и удалился восвояси.

– Добрый, внимательный, да к тому же честный. Теперь я понимаю твоих Сестриц, – вздохнула Мария и принялась за работу с новой силой.

Провалявшись без сознания всю ночь, Сажен смог прийти в себя лишь ближе к полудню. За это время его не раз навещал «друг». Но паренек видеть не мог эту хитрющую рожу, поэтому раз за разом притворялся крепко спящим. Но если с этим у него не было проблем, то невыносимый приступ голода вскоре заставил подняться на ноги.

Рядом с тем местом, где отдыхал – в уголочке на полу, он приметил свежие одежи – рубаху всю в заплатках и подшитые штанишки. Мария оказалась настолько заботливой, что постирала его портянки. К моменту пробуждения они как раз высохли.

Сменив старое на «новое», кое-как повязав веревками «обувь», Синяк вышел наружу.

Осмотревшись и нигде не приметив Сестрицу, он направился к месту кормежки. Парень знал наверняка, еще засветло девушка ушла по работе в Лагерь. Она всегда проводила время в обществе больных и обездоленных. Её доброта с самых первых дней тронула сердце паренька. Можно даже сказать – отныне он обрел некий смысл в своих побоях на арене.

Вступив в тесные, запутанные закоулки Лагеря для Безобразных, Сажену предстала ужасная картина страшных преступлений против самой Жизни, что свершались без всяких угрызений Совести.

Здесь, находясь на самой нижней ступени «социальной лестницы» было трудно определить точного размаха всего «предприятия». В самом центре замка располагалась Цитадель, служившая казармами и местом жилья стражникам. Она возвышалась над всей округой, лишний раз доказывая превосходство её Хозяев над остальными.

Внутренняя площадь вплоть до внешних стен, а это по меньшей мере пара сотен шагов, была сплошь усыпана наспех сколоченными хилыми постройками. Назвать их домами язык не поворачивался. Бараки для заключенных больше походили на сараи с парой деревянных балок, на которых покоилась дырявая крыша. Боковых стен они были лишены, как и всяческих удобств. Койками для сна служили деревянные доски, расположенные одна над другой, подобно полкам шкафа. На них, словно брошенные, никому не нужные вещи, по два-три человека на место, бедолаги были вынуждены проводить долгие холодные ночи. Плотнее прижимаясь друг к другу, они старались хоть так согреться, ибо теплых покрывал им не выдавали ни летом, ни зимой.