Текст книги "Месть Акулы"

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Заведение для золотой молодежи. – Сухопутный пират. – Халява. – Акулов смотрит на посетителей. – Шоу. – Акулову дурно. – Белый танец. – Задержание

Поехали на пятидверной «Ниве» Фадеева – самой вместительной машине из тех, что были в распоряжении оперев.

– Тебе нужен джип посерьезнее, – заметил Акулов. – Этот не слишком соответствует твоему имиджу,

– На серьезный я еще не заработал.

– Своя тачка?

– Служебная.

– Номера у вас какие-то не милицейские. Боитесь народного гнева?

– Маскируемся…

Найт-клуб «Позолоченный ливень» занимал стандартное двухэтажное здание торгового центра и внешним лоском не поражал. Решетки на окнах, обычная неоновая вывеска, тесная парковочная площадка и четыре тусклых светильника-шарика, обозначающих дорожку от этой площадки к входу в увеселительное заведение.

– На первом этаже дискотека и бар, – пояснил Фадеев. – Акустика похуже, цены пониже и никаких особых изысков. Развлечения для простолюдинов, вроде нас с вами. Если ничего не пить и не жрать, то на свою зарплату раз в неделю мы сюда можем наведываться. Но сегодня нам – выше. Видите рекламу?

Над входной дверью была укреплено белое полотнище с изображением двух длинноногих девиц, с удовлетворенным видом обнимающих друг дружку за плечи. Имея хорошо развитое воображение, можно было опознать в красотках актрис Джулию Роберте и Николь Кидман, которых нарисовал художник, своими способностями не сильно превзошедший Остапа Бендера с «натурщиком» Кисой. Надпись под картинкой гласила: «Только у нас по уикэндам вас ждут самые высокие девушки города! Шоу-балет „Сюрприз"!!!»

В вестибюле оказалось неожиданно многолюдно. Змеилась к гардеробу оживленная очередь, обнимались возле таксофонных кабинок и перед входом в зал для танцев разгоряченные пары, орлиным взором наблюдал за этим столпотворением дюжий охранник. К нему и подошел Фадеев:

– Любезный, сообщи-ка своему боссу, что прибыли Игорь Александрович с коллегами. Побыстрее, пожалуйста.

Очевидно, прежние визиты Фадеева остались в памяти охранников клуба. Не переча и не спрашивая дополнительных объяснений, он связался по рации с шефом, хмуро выслушал приказание и указал пальцем на лестницу, покрытую черной ковровой дорожкой:

– Подниметесь на второй этаж, потом пройдете мимо бильярдной…

– Спасибо, я знаю.

К кабинету директора вел короткий коридор, начинавшийся за неприметной дверью в углу зала, где были устаноатены игровые автоматы, искусственные пальмы и широкие диваны, на которых отдыхали, вальяжно развалясь и манерно дымя сигаретами, несколько представителей «золотой молодежи» обоего пола. На появление оперов никто из них внимания не обратил. Акулов, принюхавшись, тихо заметил:

– Марихуаной воняет. Вон те двое пыхают, видите? Ни черта не боятся! Подходи и задерживай тепленькими.

– Успокойся. Если у всех повыворачивать карманы, то СИЗО переполнится.

– Я думал, охрана борется с наркотой.

– Каким образом? Иногда кого-то, кто слишком сильно зарвался, выставляют за дверь. Наркодилеров стараются отваживать, а что касается потребителей, то… Сам понимаешь, если взяться за них по-настоящему, то очень быстро клуб останется без посетителей. Считается, что за те деньга, которые здесь дерут на входе и в баре, можно позволить определенные вольности. Правда, что из этого причина, а что – следствие, я сказать не берусь.

– Позиция администрации понятна. А вот куда смотрит районный ОБНОН[7]7
  Отдел борьбы с незаконным оборотом наркотиков.


[Закрыть]?

– Там пять человек оперов, которых знает каждая собака. Устраивать постоянные рейды, трясти всех подряд? Никто этого не разрешит. А на то, чтобы проводить нормальные мероприятия – зайти под видом посетителя, спокойно присмотреться и нахлобучить крупного сбытчика в момент продажи товара, нет ни денег, ни прочих возможностей. Я же говорю, обноновцев здесь вмиг просчитают. Та же охрана не побрезгует предупредить, кого следует.

– Многое изменилось, пока я сидел…

– Да нет, не так уж и много. Ты просто кое-что забыл. Нам сюда, мужики.

Фадеев постучал в дверь из полированного крепкого дерева и открыл, не дожидаясь ответа.

– Здорово, Гордеич!

– Игорь Александрович, какая приятная неожиданность!

Директор проворно вскочил из-за стола, оказавшись значительно ниже ростом, чем можно было ожидать. Радушно улыбаясь, на коротеньких ножках просеменил по розовому ковролину навстречу вошедшим, пожал всем троим руки, каждый раз задерживая чужую ладонь в своей чуть дольше, чем требовалось.

– По делу? Или развлечься желаете?

– Развлечемся по делу, – широко ухмыльнулся Фадеев, плюхаясь в кресло у правой стены, как раз под картиной в японском якобы стиле: два самурая скрестили мечи у подножия Фудзиямы, на фоне рисового поля, крестьян и зарослей сакуры.

Секунду на лице Гордеича царило напряженное замешательство, но потом он снова расплылся в улыбке и указал визитерам на свободные кресла:

– Располагайтесь, господа. Может быть, кофе? Или по пятьдесят грамм чего-нибудь более крепкого?

– Успеем.

– Ну, как скажете…

Возвращаясь за стол, Гордеич повернулся к операм спиной и, думая, что никто этого не заметит, перестал изображать доброжелательность на своей бледной лунообразной физиономии, дал возможность проявиться сдерживаемым эмоциям. Директор ошибся: и Акулов, и Волгин обратили внимание на отражение в оконном стекле. Гордеичу, можно было в этом не сомневаться, хотелось как следует отмутузить неожиданных визитеров и собственноручно выкинуть их за порог.

Волгин и Акулов сели на предложенные места. Разговор начинать не спешили, по молчаливому согласию передали инициативу Фадееву, чувствовавшему здесь себя как рыба в воде… Нет, скорее, как слон в известной лавке. Добродушный такой слоник, до поры до времени приветливый. Если все выйдет, как ему хочется, то хозяин лавки может не беспокоиться за сохранность посуды. А если полюбовному договору состояться не суждено, что ж… У слоника плохое зрение и неважнецкий слух, но при его весе это – чужая беда.

Облокотившись на совершенно пустой письменный стол, Фадеев смотрел на хозяина кабинета и улыбался.

Визуально определить возраст Гордеича можно было лишь приблизительно: около сорока. Внешний облик директора вызывал ассоциации с пиратами и шоу-бизнесом: мешковатый черный френч и широкие мятые брюки, серьга в одном ухе, кожаная темно-коричневая бандана на голове.

– Может, все-таки пропустим по рюмашке? – Гордеич не выдержал пристального взгляда оперативника, без нужды похлопал себя по на грудным карманам, поправил узел косынки и потянулся к дверце бара, установленного так, чтобы его можно было открыть, не выходя из-за стола.

– Я же сказал, позже, – в самый последний момент остановил директора Игорь, – Нам с одним человечком потолковать хочется.

– Из моих? – Директор сдвинул брови.

– К сожалению, из твоих.

– Я его знаю? Извини, глупость сморозил! Какие проблемы? Раз надо – поговорите. Здесь или…

– Нет, нам с собой. Заворачивать не надо, сами управимся, ежели что.

– Какие проблемы… – повторил Гордеич и вздохнул; его пухлые пальцы совершенно неожиданно выбили чечетку на полировке стола. – Что-то серьезное?

– Ты же знаешь, я шелупонью не занимаюсь.

Слушая фразу Фадеева, Гордеич посмотрел на Акулова, и Андрей, помедлив, кивнул, подтверждая высказывание коллеги.

– Что я могу вам сказать? Если парень чего натворил, сажайте. Лишь бы не получилось как на прошлой неделе. Два орла, пьяных в дупель, приперлись ночью поиграть на бильярде. Охрана их не пустила, посоветовала сперва протрезветь, а потом уже приходить в приличное заведение…

– Это у тебя-то приличное? Ну-ну!

– …Эти двое принялись скандалить, неприятностями грозить. Охрана не обращала внимания. Привыкли, что почти каждый, кто не прошел «фейс-контроль», начинает козырять крутыми связями, от братвы до разведки Генштаба. Как правило, угрозами все и кончается. Эти двое тоже вроде угомонились, ушли куда-то. Как потом выяснилось – ходили звонить. Через пять минут прилетают два «козелка», и менты начинают моим охранникам руки крутить. Дескать, они у тех орлов отобрали какие-то деньги, а потом вышибли с дискотеки.

– Орлы тоже оказались ментами?

– Ага. Стажеры районного батальона постовой службы, в органах – дай Бог неделю, а гонора больше, чем у некоторых генералов. Короче, пока до меня дозвонились, пока я приехал и разобрался – моих бойцов успели уработать. СГМ, трещины в ребрах, гематомы. Не об их здоровье разговор, ребята перетерпят и вылечатся, в будущем станут умнее, но для репутации заведения это удар. Слишком многие посетители видели потасовку, и какой, ты думаешь, у них остался осадок? Пришлось мне принимать свои меры…

– Гордеич, я твой намек понял. Мог бы говорить открытым текстом, ни для кого давно не секрет, что администрация района у тебя с руки кушает, а один человек, похожий на прокурора, здесь свадьбу дочери справлял. И за себя, и за своих работников ты постоять сумеешь…

– Я не про то говорю. – Гордеич, пальцем собирая со стола невидимые пылинки, покачал обвязанной банданой головой. – Просто хочется, чтобы все было по справедливости.

– О справедливости у каждого свое представление. Готов поспорить, что наше сильно отличается от твоего. А что касается этой истории, то опыт мне подсказывает: такого роди конфликты возникают только тогда, когда не правы обе стороны. Я не оправдываю милицейских стажеров и постовых, о которых ты говорил, но и твои бойцы, я уверен, далеки от невинных младенцев.

– У нас частная собственность…

– Право на собственность не отменяет обязанностей. Гордеич, нам нужен Софронов. Вызовешь сюда, или нам пойти и поискать его самим?

– Дима?

– А что, их у тебя несколько? Он сегодня пришел на работу?

– К восьми часам, как положено. Только сейчас его нет…

– Гордеич, не крути. Куда он делся?

– Надеюсь, ты не думаешь, что я его прячу?

– Могу подумать и так. Где он?

– Уехал за продуктами.

– Что? Вы за мясом в ночной ларек с авоськами бегаете? Или бодяжная водка в буфете закончилась, потребовалось обновить? Какие, к черту, закупки в половине десятого вечера?

– Он будет через час, максимум – полтора. Я его лично отправил. У Димы хорошие отношения с одним из наших поставщиков, они встречаются в любое время, когда им удобно. Нет, я гарантирую, – Гордеич прижал ладонь к груди, – что до одиннадцати он появится. Пока можете посидеть в зале, посмотреть шоу. У нас сегодня «Сюрприз» выступает, одна из лучших групп города.

– Мы будем в зале сидеть, а твои цирики Софрону цинканут, что уголовка здесь ошивается, пасет неизвестно кого…

Директор поморщился, давая понять, что жаргонная речь ему неприятна, но он вынужден терпеть, не смея перечить обличенным властью гостям, понимая, что оперативная работа накладывает свой отпечаток на образ мыслей и манеру вести диалог.

– Откуда охранникам знать, кого вы тут ищете? Наоборот, увидев вас в зале, все решат, что милиционеры пришли на халяву посмотреть представление. Сколько раз такое бывало! Тем более, Игорь, охрана знает только тебя, эти господа, если мне память не изменяет, у нас прежде не были.

– Не изменяет. – Фадеев поднялся, расправил плечи, навис над директорским столом, зажимая под мышкой барсетку. – Насчет халявы ты, пожалуй, прав. Глупо будет не воспользоваться таким предложением. К тому же у Андрея Витальевича сегодня день рождения, практически юбилей. А он, вместо того, чтобы за праздничным столом водку пьянствовать, вынужден гоняться по всему городу за твоим уважаемым Димой.

– Стол мы сможем организовать и здесь. Проходите в зал, Инночка покажет, куда сесть. А я сейчас подойду. Саныч! С Софроновым… это серьезно?

– Более чем. Гордеич, мы знаем друг друга давно…. Не будем ссориться сегодня, хорошо? Когда Дима приедет – отдай его нам. Отдай по-хорошему.

Не дожидаясь ответа директора, Фадеев вышел из кабинета. Акулов и Волгин последовали за ним.

– Слышь, Чапаев, а ты не переборщил? – спросил Сергей, догоняя рубоповца и беря его за локоть.

– Не, в самый раз. Софрона он отдаст, отвечаю. Немного меньжуется, но ссориться с нами не станет. У меня мелькала информация, что через местный кабак проходят ворованные продукты, – похоже, Димон именно за ними и направился. Кстати, его фотографии у нас нет?

– Вот. – Акулов протянул прямоугольничек захватанного пальцами черно-белого снимка «три на четыре». – Отобрал у Лаки, она хранила в своем кошельке… Игорь! Ты, конечно, тут все лучше знаешь, но мне затея со столом не очень нравится. Зачем ты ему сказал про мой день рождения?

– Тебя что-то смущает? Перестань! Ты бы знал, сколько Гордеич мне должен! Я столько раз его из петли вытаскивал, что он вовек не рассчитается. От того, что мы здесь сожрем, заведение не разорится. А сидеть, как лохи, за пустым столом – только внимание привлекать. Нам оно надо? Держи! – Рассмотрев, Фадеев вернул фотографию. – Приметная харя, узнаем в полтычка. Мне кажется, я его где-то встречал!

– Здесь и встречал.

Крякнув, Фадеев молчат до тех пор, пока не заметил стройную девушку в черном костюме, строго выговаривающую двум молоденьким официанткам.

– Инесса! Здравствуй, радость моя ненаглядная!

К удавлению Волгина, девушка на появление Игоря отреагировала столь же бурно. Поспешила навстречу и хоть и не бросилась на шею, но обхватила Игоря за локти, привстала на носочки и расцеловала – сначала в обе щеки, потом в губы.

– Всего тебя измазала помадой, – заметила она, немного отстраняясь. – Жена из дома прогонит.

– Не прогонит. Она в другой город уехала, к матери.

– Значит, ты холостякуешь?

– Я, Инна, всегда на работе.

– Даже сегодня?

Волгин вдруг испугался, что Фадеев расскажет об истинной причине визита, но Игорь покачал головой:

– Сегодня я с друзьями отдыхаю.

– Есть повод? – Она смотрела только на Игоря, не удостоив его спутников и мимолетным взглядом.

– А как же! Посидишь с нами?

– Не знаю, как получится. Вас устроить где обычно?

– Ага. Поближе к сцене.

Девушка фыркнула и стукнула Игоря по плечу:

– Противный! Тебе бы все на малолеток пялиться!

– Ну почему же только пялиться? А вообще, когда они выступают, я закрываю глаза. Кстати, во сколько начало программы?

Инесса рассмеялась и, взяв Фадеева под руку, повела к столику возле стены, метрах в десяти от полукруглой сцены, по краям и в центре которой были установлены три металлических блестящих пилона.

– У Игорька здесь прочные контакты, – шепнул Акулов Сергею.

Волгин пожал плечами: Фадеев не отличался верностью семейным узам, был безалаберен в отношениях с женщинами, любил и умел погулять, но при этом оставался профессионалом во всем, что касалось работы. Во всяком случае, ему можно было доверить любую горячую информацию и не бояться оставить его за спиной во время переделки.

Зал оказался значительно больше, чем можно было ожидать, глядя на здание клуба снаружи. Отделка стен, освещение, мебель и покрытие пола – все соответствовало очень высокому уровню. Подавляющее большинство столиков было занято, в основном компаниями из четырех-шести человек, принявших значительные дозы горячительных напитков. В отличие от посетителей, которых Волгину доводилось видеть в заведениях рангом пониже, куда он время от времени водил своих подруг, в «Позолоченном ливне» они не игнорировали горячие блюда в пользу пива, водки и легких закусок. Столы ломились от тарелок, по проходам сновали официанты с подносами, заставленными самыми разнообразными яствами, бармены за двумя длинными стойками не знали покоя, выдергивая стаканы из шейкеров и манипулируя бутылками с экзотическими этикетками.

– Закажете сразу? – спросила Инесса после того, как опера расселись за столиком.

Смотрела она по-прежнему только на Игоря.

– Нет, зайка. Надо немного подумать.

– Тогда я подойду позже. Видишь, сколько у нас сегодня народу?

– А сегодня что, бесплатно наливают?

– Просто суббота. До полуночи для девушек свободный вход и фужер шампанского в подарок.

Акулов пролистал меню, чертыхнулся и, закрыв тяжелую кожаную папку, посмотрел по сторонам, оценивая окружающих с новой точки зрения:

– Говорят, у нас в России маленькие зарплаты? В таком случае здесь собрались сливки общества со всей страны. Эх, налоговой полиции на них не хватает!

– Акулов, вы – ретроград, – сказал Фадеев. – Причем ретроград красно-коричневый. Именно такие, как вы, не умеющие заработать на кусок копченого угря и баранину по-провансальски, тянут нашу родину в прошлое.

– Лучше быть красно-коричневым, чем голубым, – ответил Андрей, продолжая разглядывать зал.

Из трех ближайших столиков заняты были два. За одним расположились девушки, блондинка и рыженькая, с кружками светлого пива и немудреной – по местным, естественно, меркам – закуской к нему. Они курили длинные сигареты и разговаривали, облокотившись на стол и почти касаясь друг друга головами. Каждого вошедшего в зал провожали заинтересованными взглядами, рассчитывая на знакомство с молодыми – или не очень – людьми, которые оплатят дальнейшие развлечения. Скорее всего, в кошельках юных красавиц оставалось по паре червонцев на то, чтобы добраться домой в случае неудачной охоты на спонсоров, и пиво приходилось экономить. Фужеров из-под бесплатного шампанского на столешнице не было, то ли девицы сидели давно, то ли официанты не пренебрегали своевременным обслуживанием даже таких малоперспективных посетителей и подсуетились прибрать на столике, как только вино было выпито.

По соседству с девчонками все обстояло иначе. Вожаком шумной компании был долговязый парень лет девятнадцати, одетый в белый костюм и шелковую рубаху, люминесцирующие при местном освещении. Он занимая место во главе стола в окружении Двух парней и четырех подружек старшего школьного возраста в коротеньких юбчонках, туфлях на шпильках и полупрозрачных блузках. Парни пили текилу и лязгали вилками о тарелки, доедая жареное мясо со сложным гарниром. Они старались выглядеть крутыми и раскрепощенными, поймавшими удачу за хвост, видавшими пороки и страсти, знающими цену всему в этой жизни. Девчонки, прежде «Ливень», скорее всего, не посещавшие, шушукались между собой, оценивая интерьер зала и внешний вид остальных посетителей, и смотрели в рот вожаку, когда он, самодовольно ухмыляясь, высказывал очередную сальность.

«Пиратствующий» Гордеич подошел к столу оперов неожиданно, как будто воспользовался какой-то потайнной дверью в стене, а не общим входом.

– Объявился Софронов? – В голосе Игоря проскользнуло разочарование, заниматься работой, отказавшись от просмотра программы и дегустации халявного угощения, ему чертовски не хотелось.

– Пока еще нет. – Гордеич сел за стол, взял одно из четырех меню, раскрыл, освежая в памяти названия и прикидывая, какие блюда будет выгоднее предложить непрошеным гостям. – Не переживайте, как только он приедет, я сразу вам сообщу.

– Я сильно на это надеюсь, – сказал Фадеев, интонационно выделяя какой-то подтекст – очевидно, был в, истории его отношений с директором эпизод, когда последний не выполнил обещание. – Не подведи нас, Гордеич… Чем ты нас хочешь накормить?

– Мы специализируемся на французской кухне, – пояснил директор клуба Андрею с Сергеем. – Наши повара стажировались за границей, так что не ударят в грязь лицом даже перед самыми требовательными клиентами.

– Это про нас, – хохотнул Фадеев, к которому возвратилось хорошее настроение после известия о том, что задержание Софронова откладывается.

– Рекомендую попробовать луковый суп. Во всем городе его готовят только у нас, а это, между прочим, один из символов Парижа. Очень хорош салат «Бон фам». Какое мясо вы предпочитаете? Лично я свинину не ем, но не могу удержаться от того, чтобы не порекомендовать свиные ножки а-ля Сент-Менеуль или морковный рулет со свининой.

– А вот это? – Акулов подчеркнул в меню нужную строчку. – Вареные говяжьи хвосты с гарниром из репы?

Директор почесал правое ухо и вздохнул:

– Субпродукты редко заказывают, так что мы не держим заготовок, невыгодно. Хвосты варятся цять-шесть часов, да и с репой проблемы. Конечно, если вы располагаете временем…

– Обойдемся. На правах человека, знакомого с местной кухней, принимаю волевое решение. – Фадеев наклонился ближе к Гордеичу и перечислил несколько блюд, каждый раз припечатывая указательный палец к соответствующему названию в длинном списке на трех языках, французском, русском и английском. – И лягушачьих окорочков под белым соусом, как в прошлый раз. По-моему, довольно скромненько получилось. Само собой, водки и сока, мне – томатный.

Гордеич, демонстрируя хорошую память, повторил весь перечень без запинки и ушел на кухню распорядиться.

Фадеев закурил и откинулся на спинку стула, зацепившись большими пальцами за проймы своего кожаного жилета. Щурясь от табачного дыма, мечтательно произнес:

– Я бы не отказался столоваться здесь постоянно. После карпа в красном вине, кролика в коньяке и говядины на пиве ловить жуликов как-то сподручнее. Особенно если за ними не надо ходить дальше первого этажа или директорского кабинета.

– Увольняйся. Увольняйся и иди сюда работать сторожем, – посоветовал Волгин. – Тебя возьмут с радостью, Гордеич похлопочет.

– Не боишься привыкнуть и перестать замечать карпов и кроликов? – спросил Акулов. – Только мент, не один десяток раз отсидевший в засадах по чердакам и подвалам, может оценить всю прелесть задержания в ресторане, где подают обжаренных лягушек. А если все время ими питаться…

Не договорив, Андрей махнул рукой.

– «Ажаны» в Париже питаются, но работать хуже не стали, – возразил Игорь, перекатывая сигарету из одного угла рта в другой. – Андрюхин, ты чего такой смурной? Даже если Софрона упустим, то хоть погуляем по полной программе. Как говорится, русский человек настолько привык к халяве, что готов за нее платить любые деньги. Успокой совесть тем, что мы рассчитываемся бартерным способом. Нам наливают – мы изолируем душегуба от нормальных людей. Хотя нормальные здесь, наверное, только мы трое. Да еще, пожалуй, Инесса.

Игорь выразительно посмотрел в сторону соседнего столика, где джентльмен в белом костюме произносил тост в честь обворожительных спутниц. Испытывая трудности с подбором слов, а также для связи разных предложений или выделения деепричастных оборотов внутри одного, он широко использовал ненормативную лексику, в основном ту ее часть, которая касается женских половых органов и особенностей поведения отдельных представительниц слабого пола. «Школьницы», слегка зардевшись, с блестящими глазами внимали словам вожака.

Акулов вспомнил Лаки, а Волгин, глядя на костюм джентльмена, подумал: «Как он в таком виде по улице ходит?»

Официантка принесла спиртное и салаты, и вскоре после этого началась шоу-программа.

Ею дирижировал молодой человек с громким голосом, слегка брезгливой улыбкой и взглядом артиста, которому до смерти опротивело разменивать свой драматический дар на потребу бухающей публике. Спортивным телосложением он выгодно отличался от директора клуба, но стремился ему подражать одеждой и головным убором.

Сначала выступили два бармена. Проскакав на шестах с лошадиными головами от своих стоек до сцены, они продемонстрировали неплохой жонглерский класс, оперируя бутылками и стаканами. На глазах зрителей, не прекращая жонглировать, они смешали несколько коктейлей и удалились на рабочие места, после чего конферансье объявил начало аукционных торгов. Три коктейля купил джентльмен в белом, еще столько же приобрел тучный кавказец, рядом с которым сидели две девушки фотомодельного вида. Первый заплатил сотню баксов, второй, значительно обставив конкурентов, раскошелился на сто шестьдесят.

Потом выступила молодая певица, единственные достоинства которой заключались в точеной фигурке и умении выставить ножку из разреза платья леопардовой расцветки. Исполнив несколько хитов из репертуаров известных солистов, она раскланялась и оставила сцену, изящно держа корзинку цветов, приподнесенных человеком с короткой стрижкой, чьи движения выдавали спортивное прошлое, а лексикон и манера держаться свидетельствовали о криминальном настоящем. По тому, как реагировала на него охрана, было ясно, что в клубе он известен и является давним поклонником таланта сексапильной певицы.

После танцевального перерыва, занявшего минут двадцать, последовал номер с участием зрителей. Двое молодых людей встали, расстегнув ремни и верхние пуговицы брюк, втягивая животы, а две девицы, визжа, кидали кубики льда, стараясь навесным броском закинуть их мужчинам в штаны. Зрители веселились и хлопали, конферансье с дежурным сарказмом комментировал происходящее и отпускал советы. После того как два ведерка были освобождены ото льда, произвели подсчет кусков, попавших в цель и не выпавших на пол через штанины. Итоги результативных бросков различались минимально, в один подтаявший кусок, и проигравшая пара разочарованно взвыла и попыталась вытребовать себе какой-нибудь приз, но была освистана публикой. Победитель в мокрых штанах удалился, обнимая помощницу и неся над головой бутылку шампанского, презентованную конферансье.

– Настоящая «Мадам Клико» урожая семьдесят третьего года! – Крикнул он вслед счастливчикам, и зрители многие, сидевшие ближе к сцене, разглядели этикетку местного завода игристых вин.

– Я был уверен, что в таком месте развлекаются по-другому. С каким-то вкусом, что ли. Оригинальнее и… – Не подобрав нужного слова, Акулов замолчал и стал наливать водку. Увиденное вызвало у него только брезгливое раздражение.

Фадеев усмехнулся:

– Думал, сюда приходят небожители? Нет, люди как люди, любят деньги и бывают легкомысленны. В общем, напоминают нормальных, только квартирный вопрос их испортил.

Вольная интерпретация слов Воланда из «Мастера и Маргариты» удивила Сергея, который был уверен, что Игорь очень давно не держал в руках книг, за исключением «Наставления по стрельбе из пистолета Макарова», и может процитировать только дальность полета пули и вес снаряженного магазина.

– Давай, Андрюха, выпьем за тебя, – продолжил Фадеев, беря свою рюмку. – Поздравляю и хочу пожелать, чтобы следующие двадцать девять лет ты провел именно так, как отмечаешь эту дату. В окружении друзей, занимаясь любимой работой и не задумываясь о финансовых вопросах. Прошу прощения за корявый язык, но сказано было от чистого сердца. Ну, будем!

Проглотив водку, Игорь закусил салатом и поморщился:

– Халтурит Гордеич. Придется вставить ему пистон.

– А по-моему, вкусно.

– Ничего, пусть не расслабляется. Смотрите, самое интересное начинается!

Конферансье с напыщенным видом замер на сцене, разговоры в зале притихли, стал реже стук приборов по тарелкам, повернулись и замерли головы посетителей, замедлилось движение челюстей. Конферансье тянул паузу, и, не выдержав напряжения, в дальнем углу зала истерически расхохоталась юная барышня.

– Видишь дверь в стенке за сценой? – прошептал Фадеев, наклоняясь к Акулову. – Они выйдут оттуда.

– Кто?

– Самые высокие девушки города.

Андрей вдруг ощутил что-то похоже на дурноту.

Конферансье улыбнулся и поднял микрофон:

– Уважаемые дамы и господа! Я счастлив объявить вам, что сегодня в нашем маленьком, но таком элитном клубе специально для вас выступает шоу-балет «Сюррр-пррриз»! Встречайте!

Грянула музыка, громкость которой увеличили раза в два по сравнению с уровнем, который был во время танцев. Мужская часть зала взорвалась аплодисментами. Женщины хлопали тихо, словно боясь отбить ладони, тянулись к спиртному или отвлекали своих спутников вопросами. Спутники, однако, не отвлекались и, даже продолжая говорить, хотя бы одним глазом косились на сцену'.

Трое охранников, незаметно просочившиеся в зал, встали так, чтобы оградить танцующих девушек от разгоряченных поклонников.

Дверь в стенке позади сцены начала открываться.

– Встречайте! – рявкнул конферансье, пытаясь перекричать музыку, и первая девушка, ослепительно улыбаясь, выбежала на сцену. – Великолепная Анжелика! Феерическая Виктория! Очаровательная Каролина! Встречайте «Сюрр-прриз»! Bay!!!

Конферансье шлепнул по попке Каролину, появившуюся последней, и поспешил убраться, освобождая место танцующим.

Посмотреть было на что. Мелодии, ритм, великолепная пластика и отточенные движения, молодость и красота. Зал заходился в восторге, который нарастал по мере того, как танцовщицы, в финале каждой композиции, освобождались от какой-нибудь детали своего туалета, и без того не отличавшегося скромностью. Больше всех усердствовала Каролина, самая высокая и самая молодая девушка в группе, скуластенькая, с пепельными волосами до плеч и трехцветной татуировкой на правой лопатке. В четвертой композиции зрители уже могли наблюдать ее грудь во всех подробностях. Прозрачная ткань, волнами окутывавшая гибкое тело от шеи до пояса, практически ничего не скрывала, а только усиливала соблазн и вожделение.

– Класс! – выдохнул один из спутников джентльмена в белом костюме, но тот отрицательно покачал головой, со смаком выпил красного вина и лениво ответил:

– Ничего особенного, хотя с пивом потянет. Подожди, сейчас разденется вторая. Вот ее за сиськи стоит подергать!

Андрей смотрел на сестру и радовался, что его лица не видят коллеги, увлекшиеся зажигательным зрелищем. Ему было жарко, уши горели, воздуха не хватало, во рту ощущалось мерзкое послевкусие выпитой водки, в глазах на миг потемнело от гнева. Сперва – на сестру, нашедшую себе «достойное» занятие. Потом – на окружающих, которые пялились на «Сюрприз» так, словно были на несколько лет отлучены от женщин. Замечание «белокостюмного» о бюсте сестры вызвало желание встать и пойти к его столику. Охрана вряд ли бросится на перехват, а сам «белокостюмный» до последнего момента опасности не почует. Подойти, улыбнуться. Заглянуть в глаза, а потом, удобно взяв за подбородок и затылок, свернуть козлу шею. Его товарищи будут деморализованы и не готовы к сопротивлению, их можно заколоть ножами, взятыми со стола…

Акулов опустил голову, и Фадеев, это заметивший, участливо спросил:

– Андрюхин, тебе плохо?

– Нет. – Акулов сжал зубы.

– Ты какой-то красный…

– Коричневый!

– Хочешь, я поговорю с Гордеичем, и этот сутенер, – Игорь кивнул в сторону конферансье, потягивающего пиво около стойки, – тебя конкретно поздравит, а девчонки станцуют? Я как-то видел, у них есть специальный номер для именинников.

– Не надо!

– Слышь, Акула, ты меня беспокоишь. У нормального мужика при виде…

– Отъе…сь ты от меня!!!

Сказано было громко. Несмотря на музыку, услышали даже за соседними столиками, а один из охранников, встрепенувшись, прочесал зал пристальным взглядом. Акулов дождался, пока они столкнуться глазами, и выпустил такой заряд злости, что охранник смутился, нервно дернул щекой и поспешил отвернуться, сделав вид, что просто разминал шею.