Текст книги "Билет не туда"

Офицеры прикинули план операции, пользуясь рельефом местности, можно было, минуя посты охраны, выйти практически в самый центр охраняемой территории. Определили рубежи атаки, силы и средства уничтожения техники. Ее нужно сжечь обязательно – если это не сделаем, именно она будет за нами охотиться при отступлении. При численном превосходстве врага, при четком выполнении операции мы можем уничтожить его практически без потерь. Лейтенант раскидал бойцов группы по четырем группам, каждой из которых четко определил свои задачи. Сначала я даже немного обиделся – все при деле, только я один, без команды и без задачи. Но и мне нашлось дело по способностям. Караулы конгеретов, хоть и расставленные бестолково, нужно убрать. Вдруг случайно наши бойцы выдадут себя, всякое может быть. Будет лучше, если на эти ошибки некому будет реагировать. В общем, я должен был вырезать караулы врага. Не самое приятное занятие, но, пожалуй, я к этому подготовлен лучше других.

После совещания поставили в известность рядовой состав отряда. Народ зашуршал, собирая наши припасы. Жалко было бросать обустроенное место, но после такого шума враг точно округу на сто километров вокруг и на пару метров вглубь просеет. Как умеют. Умеют не слишком хорошо, но солдат у них немерено, и это тоже может сыграть свою роль. Я уложил в рюкзак пяток полюбившихся мне мин, работая на космодроме, все лишнее скину, а потом они могут пригодиться. Понравилась мне их работа, очень удачный способ ведения войны. Если его не применяют против тебя.

Отряд собирался до половины ночи, сниматься с места дислокации – геморройное занятие. Возникла не слишком корректная мысль – планету потеряли, а потерять при передислокации лишний гвоздь боимся. Но это уже не мое дело, мне определили свою задачу, и думать нужно о том, как эффективно резать глотку врагу. О чем я и буду думать, когда его увижу. Поэтому я нашел уютное местечко, расстелил спальник и уснул. Утром я обнаружил рядом с собой Шано.

– Доброе утро, а ты что здесь делаешь? Тебя же определили в группу Энга?

– Мы посоветовались с сержантом, тебе одному трудно будет снимать часовых, решили, что я могу помочь. Мы же напарники, ты уже сработался со мной…

– Понимаешь, я один могу им глаза отвести, прикрывать двоих гораздо сложнее. Так что извини, лучше уж я сам.

– А что, если на посту будет стоять не один, а двое, к примеру, врагов? – Ого, а об этом я не подумал, этот паренек и Энг меня уели! И ведь правы, тогда вдвоем будет сподручнее.

– Ладно. Уговорил, пойдем вдвоем. Но никакого лишнего звука, все по команде. Впрочем, мы и так сработались, тут ты прав.

С собой взяли все, что могли унести. Хозяйственные бойцы из стариков, бывших пленных, бросали грустные взгляды на всякую бытовую мелочевку, собранную или смастеренную на месте. И хочется забрать, и понимаешь, что нельзя. Хорошо, что мы прихватили пару машин, за пару часов добрались до их «стоянки», там в грузовик загрузили рядовых, в кабину Спаса, рядом с водителем, а нас с Энгом офицеры пригласили в трассер, который я в глубине души считал своим. Хотя и не умел водить такую технику, но захватил-то я! Расстояние, на которое группа майора потратила день, пролетели за час, трассер реально пролетел – мощный антиграв позволял в нужный момент подскакивать до ста метров, в обычном режиме машина летела над трассой в трех-пяти метрах от покрытия. Добравшись до заранее присмотренного места, загнали средства передвижения под раскидистые кроны деревьев и продолжили свой путь пешком.

Часа за два до заката добрались к облюбованному капитаном месту, где можно было с удобствами наблюдать за космопортом. Меня в первую очередь интересовали посты охраны, но и в целом осмотреть нашу цель стоило. Шесть взлетно-посадочных полос, плюс шайбы для вертикального взлета. На открытых стоянках припаркованы восемнадцать аэрокосмических истребителей – истребителями их называют по привычке, эти многоцелевые аппараты способны и штурмовку позиций произвести, и бомбовый удар. Кроме того, пару шайб для вертикального взлета занимали стрекозы со странным винтом. Вертолеты, как мне сказали. Самая неприятная машина для нас, партизан. Их нужно уничтожить обязательно. Теперь посмотрим на их систему охраны.

Так, семь, нет, девять постов. Два пулеметных гнезда, прикрывают дороги, четверо бойцов. Два со стороны нашего леса, самые ближние, еще три прикрывают другие стороны света. Есть у них привычка располагать охранение в привязке к компасу. Один у бывшей казармы, что они там устроили, не знаю. Еще один у здания штаба. Один поставлен у входа в подземное хранилище, возможно, боеприпасы. Да еще у хранилища с топливом десятый пост. И один боец охраняет нечто странное: лабиринт из камней и обсыпанных цветным песком дорожек. На алтарь не похоже, но явно связано с их культом. Итого восемнадцать врагов. Многовато. Но меня касается только половина, чтобы не смогли помешать нашим бойцам проникнуть вглубь базы.

– Капитан, а ночью как, усиливают посты?

– Вот этого знать не могу. Приборов не было. Предлагаю исходить из того, что посты будут удвоены. Я бы так поступил.

Так, с нашей стороны два поста, четыре человека. Пулемет – восемь? Не думаю, скорее шестеро. Придется повозиться. Снять наружное охранение слева, еще двое, двенадцать, потом казарма, не будут усиливать, еще один. Подземелье в стороне, у бочек с топливом еще двое. Странно, что не охраняют авиацию днем, предположим, что ночью выставят еще три поста. Итого восемнадцать, кругом, блин, восемнадцать… Честно, многовато для меня одного. Даже с Шано. А куда деваться?

– Буду стараться снять. Но очень велик шанс засыпаться. Со мной вызвался идти Шано, лучше будет, если пойдет еще пара ребят.

– Не вопрос. Связь теперь есть у всех, можно в процессе подтягивать бойцов. Особенно важно взять пулеметное гнездо справа. Думай. От тебя слишком многое зависит.

Дождавшись ночи, хорошо, что темной – местный спутник не вышел на небо, заслоненный тучами, – мы вместе с Шано двинулись резать караульных. Меня слегка колбасит от поставленной задачи, даже не представляю, что с напарником. Вру, прислушался – ему тоже очень не по себе. Конгереты не прикинули на местности посты охраны, и между двумя постами, выдвинутыми к лесу, оказался овражек. Даже скорее низина. По ней мы и вышли к ним в тыл, откуда они не ожидали нападения. Винтовку со всем лишним я оставил, даже меч, сегодня мое оружие – боевой нож и пистолет, на самый крайний случай. Посты, как я и предполагал, удвоили. Тенью, используя отвод глаз, я вырос за охранником и перехватил горло ножом. Придержал труп, подумал – слишком шумно получается, нужно бить в сердце или куда еще, чтобы не шуметь, но я не знаю, куда и как, не учился я этому! Хотя сосед его ничего не услышал, а ведь стоял в паре метров! Я плавно опустил труп, скользнув к нему, снова вонзил нож в горло. Минус два, в траве показался Шано, но пока в его помощи я не нуждаюсь.

Наше проникновение внутрь базы конгеретов тоже похоже на удар кинжалом: сначала мы убиваем первый слой врагов, потом расширяем разрез, проникаем глубже в тело, и так до самой сердцевины.

Снова воспользовавшись оврагом, мы вырезали второй пикет врага, они стояли слишком далеко от других постов, можно было не осторожничать. Далее шло пулеметное гнездо, где было минимум шестеро, я прислушался, четверо спят, один чувствует обиду на весь мир – возможно, его и заставили нести караул, еще один чем-то занят. Ест, собака! Спрятал от своих что-то вкусное и теперь жадно поедает. Я махнул рукой, подзывая напарника. Показал ему на пулемет: держи его под прицелом, пока я занимаюсь этим постом. Шестеро – это сложно, могу не справиться. Накинул на себя отвод глаз и осторожно прошел мимо спящих, придержал рукой бодрствующего караульного и полоснул боевым ножом ему по горлу. Аккуратно опустил булькающее тело, махнул Шано – пулемет твой. Вторым убил жруна, он, кроме своей ветчины, вообще ни о чем не думал. Потом прошелся по спящим, успокаивая их. Странно, но это оказалось очень просто. Наши заняли пулеметную точку, значит, мне пора дальше. Дальше почему-то конгереты не стали удваивать посты. Я быстро разобрался с постами у казармы, штаба и склада топлива. Единственное, что меня напрягало, – какое-то ощущение черной тучи, что собиралась над космодромом, подпитываемая убитыми врагами. Чувство, что мы что-то делаем не так. Что конкретно, не мог понять, да и менять сейчас что-то уже поздно.

Дождавшись основного отряда, я снова надел обычную амуницию. Мы готовились к атаке. Неожиданно лейтенант подозвал меня:

– Что-то тревожно мне. Сам не понимаю почему. Не чувствуешь такого?

– Есть что-то. Когда устранял вражеские пикеты, было ощущение, что нечто наблюдает за мной. Но наблюдает спокойно, не интересуясь моими действиями.

– Ладно, потом разберемся. Атакуем!

Бойцы с плазмой и ракетными установками бросили всю мощь своего оружия на технику конгеретов. Кто-то ударил и по горючему, взрывы аэрокосмических машин, склада с горючим и винтокрылых стрекоз превратили ночь в день. Но очень плохой день, вокруг все горело, в небо поднимались клубы дыма, конгереты метались по площадке бывшего космодрома, пытаясь понять, что происходит, и ища укрытия от нашего огня. Мы, как ангелы возмездия, косили врагов десятками. Техника врага была уничтожена, захваченное пулеметное гнездо тяжелыми крупнокалиберными пулями добавляло безумия в эту картину. Вдруг на выходе из казармы появился завиток тьмы, быстро превратившийся в вихрь, я увидел человека в черном балахоне, выходящим оттуда. Я ощущал, как он втягивает в себя ручейки энергии смерти, раздуваясь, становясь все сильнее.

– Лейтенант, там! – крикнул я, показывая рукой в сторону казармы.

– Плазмой по казарме, огонь! – отдал приказ командир группе тяжелого вооружения. – Ракеты, все, огонь по балахону!

Черный балахон плясал под огнем, не обращая внимание на очереди автоматов. К ним добавилось тяжелое оружие, разрывы ракет накрыли площадку. К нему добавился пулемет, но и его тяжелые пули просто не успевали за конгеретом. В какой-то момент плотность огня перевесила возможности жреца, его балахон начали сминать попадания, потом огненные цветы разрывов плазмы сомкнулись на площадке перед казармой. Здание горело, и где-то рядом со входом горел темный жрец. Проклятый темный жрец. Можно было ожидать, что на таком крупном объекте окажется эта тварь, но никому в голову это не пришло. Лично я об этом даже не задумался.

Расправившись с самым тяжелым противником и уничтожив технику, группа занялась зачисткой космодрома от врага. С деморализованными конгеретами справились быстро, они не были готовы к такой атаке. Начали собираться, когда лейтенанта вдруг позвали, с бойцом плохо. Я увязался вслед, горячка боя еще не отпустила, хотелось действия, сжечь химический коктейль в крови.

– Бабу хочу, хочу, сейчас, не там, вижу, не мешайте мне, я… – Один из наших бойцов бился прижатый к земле и горячечно бредил, просил, требовал, чтоб его отпустили и дали трахнуть ту девицу, которую он видел в костре горящего истребителя. – Да она же сама меня хочет, зовет, пацаны, не мешайте, прошу, стояк замучал, а тут эта! Я сейчас…

К нему подошел капитан и ударом приклада вырубил.

– Это все? Больше странных ситуаций не было? – спросил лейтенант.

– Нет, еще один, с ножом на соседа бросился. Сами вырубили.

– Связать обоих, потом разберемся.

Вокруг все весело горело и взрывалось. Я почувствовал вдруг невероятную легкость бытия – от меня ничего не зависит, кругом праздник разрушения, в котором могу принять участие и я сам. Праздник огня, я схватил пистолет и выдал очередь в небо. Как хорошо, даже на душе полегчало от вида трассеров, уходящих к облакам. Красота! Восторг! Мы ведь уже победили, мы уничтожили этих тварей! В этот прекрасный момент мне кто-то вдарил прикладом штурмовой винтовки под ребра. Вся эйфория прошла. Больно и обидно! В этот момент Язон показал мне на наш отряд. Мы вели себя как дети. Бойцы подбрасывали вверх головные уборы, другие, как и я, стреляли в воздух, некоторые подкидывали словно ветки в костер в огонь валявшиеся вокруг обломки летательных аппаратов. Все словно сошли с ума!

– Проклятие. Посмертное проклятие жреца, он успел перед смертью сформулировать призыв к своему богу. Нужно ребят приводить в чувство, пока никто бед не наделал.

Я кивнул, и мы пошли где ударами, где прикладом под ребра, а где просто пощечиной приводить в чувство товарищей. Те, кто опомнились, присоединялись к нам. Неприятно получилось с лейтенантом и капитаном, пришлось разыгрывать, кому придется «будить» их. В итоге проигравший боец схитрил, толкнул лейтенанта палкой, а тот уже привел в себя второго офицера. Хуже всех пришлось двоим, тому, что помешался на сексе, и второму, заболевшему желанием кого-либо убить. Но и они к утру пришли в себя. Правда, пришлось их тащить как раненых до машин, хорошо, что недалеко – на разгромленной базе мы прихватили еще один грузовик, поновее, на антигравитационном приводе. Разместившись вольготно в расширенном автопарке отряда, мы прихватили с собой провизию, найденную на разгромленном объекте врага. Судя по тому, как они «борются» с партизанской угрозой, пользоваться огнем для приготовления пищи можно, если не особо наглеть. Забравшись в кузов, я моментально уснул – ночь выдалась слишком нервной. Даже для меня.

Перед рассветом мы остановились, оставили «колеса» в укромном месте и спешным маршем отправились к новой лежке. Я шел, нет, скорее тащился как сомнамбула, прошедшая ночь выпила все силы: сначала уничтожение караулов врага, а потом эйфория, вызванная проклятием жреца. Другие бойцы тоже выглядели не лучшим образом. Мы шли по зарослям кустарника, едва передвигая ноги. Шаг за шагом, шаг за шагом, вперед к невероятно далекой цели. Начался дождь, и лейтенант, тоже измотанный до предела, объявил привал. Привал, который не слишком позволял отдохнуть – струи дождя затекали внутрь комбеза, если его расстегнуть. А в застегнутом комбинезоне отдохнуть не получалось. Приходилось терпеть и выбирать одно из двух зол.

Отдохнув, снова потащились к новому месту дислокации. Самое неприятное: ветки, согнутые прошедшим ранее, впереди, распрямляясь, хлещут по лицу. Движение вперед, по мокрому лесу, оскальзываясь на кочках и мокрых корнях, все это дополнительно изматывало, дождь в лицо, лесная чаща. В какой-то момент наш отряд окончательно выбился из сил, и лейтенант понял, что нам нужен привал.

Я вытер лицо и упал на пятую точку. Марш-бросок не был сколь-нибудь серьезным, но ночь вымотала меня полностью. Сначала устранение, чего уж там, не стоит использовать эвфемизмы, убийство часовых, потом бой, действие проклятия, затем этот изнуряющий переход к новому месту дислокации. Если мне так тяжело, то что с другими бойцами отряда? Оглянувшись, я увидел, что никто не способен продолжить путь. Пришлось, насилуя себя, подняться и подойти к лейтенанту.

– Я сожалею, но никто не сможет продолжить движение. Господин лейтенант, это не моя прихоть, все на… я не знаю, как сказать. Идти они не смогут.

Лейтенант оглянулся и нехорошо поглядел на меня.

– Сам вижу, – недовольно ответил он. – И что делать? Оставаться на дневку здесь?

– Заросли не слишком густые, но хоть что-то. Поспим в комбинезонах, не привыкать. Наберемся сил и дойдем до места.

– Ладно, обустраивайтесь. И сети натяните, хоть слегка прикроемся от обнаружения сверху.

Я оставил командира, передал его распоряжение остальным сержантам, мы совместно простимулировали солдат на последнее усилие. Натянули маскировочные сети, расстелили спальники, легли поверх них и отрубились. Уснул я не сразу, мозг воспроизводил то моменты прошедшего боя, то кусты перед глазами, но продолжалось это недолго.

Тем временем. Лейтенант Чжэн

Я смотрел на то, как мои бойцы устраиваются на отдых. Досадно, что не дошли до места, которое я определил как точку временной дислокации отряда, но не беда, от места диверсии мы достаточно удалились, здесь искать нас точно не будут. Тем более что им нужно обыскать немалый радиус, не знают они, в каком направлении мы отступили. Повезло мне с отрядом. Удалось подобрать неплохих младших командиров, особенно этот спасатель и малец-хаосит. Его вообще светлые боги мне прислали: идеальный разведчик, с магическим чутьем и опытом реальных боевых схваток. Зелен пока, но это пройдет, если не подставится. По идее не должен, у меня тоже чутье на людей о-го-го!

Странно, как необычно складывается жизнь, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Если бы я не примкнул к группе адмирала Рхаса, давно бы погиб в своем полковничьем кабинете администрации Сил особого периода. Или был принесен в жертву жрецами врага. А так, разжалованный и сосланный в отдаленный гарнизон, жив и воюю, бью врага. И очень неплохо бью, по довоенным выкладкам отряд, подобный моему, должен быть уничтожен еще пару недель назад. И просто не мог нанести такой урон конгеретам. Орда Ночных охотников, вырезанная подчистую, а теперь и космодром с тремя звеньями аэрокосмических истребителей и звеном винтокрылых машин. И еще жрец, вообще редкостная удача, уничтожить такого врага без потерь. Невероятная удача. В первое нашествие их уничтожали группы воинов-хаоситов с клириком во главе. И то с большим трудом. А иногда просто роняли на такого врага бомбу помощнее или накрывали ракетным залпом по площади, чтобы в радиусе полукилометра все смести. Такие дела.

«Мятеж адмирала Рхаса», как его называли в прессе, «никаким мятежом» вовсе и не был. Адмирал просто выдвинул предположение, что при следующей атаке конгереты постараются перекрыть нам поступление подкреплений из Коронных миров. И предлагал увеличить расходы на оборону, на силы особого периода. Что, естественно, не понравилось социальному лобби и примыкающим к нему промышленникам. Интересно, где сейчас эти лоббисты и поддерживаемые ими политики? Гниют рядом с алтарями или дожидаются своей очереди? По нашим расчетам, расходы нужно было увеличить на жалкие 0,6 %, переориентировать некоторые закупки, изменить структуру закладок для ил особого периода. Но нас выставили как врагов социальной направленности государства и врагов Короны, хотя сами хаоситы признавали наши выкладки очень разумными и были готовы поддержать нас как финансово, так и материально. Оружием, снаряжением и всякими расходниками типа пайков. Хотел бы я иметь их пайки сейчас, можно было бы не заморачиваться с полевой кухней. Они мало уступают тому, что можно приготовить на полевой кухне.

В итоге нас заклевали. Не было у нас специалистов нужного профиля, не озаботились правильным освещением наших целей в СМИ. Хотя и мне, и адмиралу это огромный минус, могли бы предусмотреть. Ведь прорабатывали подобные ситуации в истории страны. Адмирала с почетом отправили в отставку. Как он ее воспринял, я не знаю и, похоже, уже не узнаю никогда. Меня разжаловали и отправили обучать курсантов. Остальных офицеров Сил особого периода ждала разная судьба, в зависимости от лояльности к правящей группе. Кто-то, возможно, разлагается в своем кабинете, в Ирме. Кто-то командует небольшим отрядом, как я. Жизнь штука странная, не всякий подарок является таковым на самом деле.

Я зажмурился, прикрыл воспаленные глаза. Устал не меньше своих бойцов, тяжелая ночь и марш-бросок не прибавили бодрости. Так, о чем я, собственно? Ах да, мне пришлось покинуть свой кабинет, сменить погоны и заняться обучением курсантов на заштатной базе. Бывает. Зато я очень хорошо помню расположение баз Сил особого периода. Помню коды доступа. Что сильно повышает жизнеспособность нашего отряда и его возможности. В чем-то я даже рад происходящему. Я, конечно, испытываю жалость к тем, кого враг убил орбитальными бомбардировками или действиями десанта. Или тварями вроде Ночных охотников. Но я рад тому, что я могу воевать, и воевать так, как считаю нужным. И мои бойцы поддерживают меня в этом, они воюют не только потому, что субординация требует от них подчинения старшему по званию. Они бьются потому, что враги пришли на их землю и загнали их в леса, они воюют за право выйти на улицу ближайшего городка и, сверкая наградами, обольщая своей формой защитника планеты, снять молодую, красивую, податливую девчонку, и переспать с ней. А потом, неожиданно для самого себя, признаться ей в любви и нарожать с ней кучу детишек.

Такие вот дела. Ладно, что-то я в своих размышлениях ушел далеко в сторону. Тоже нужно поспать, сержанты уже назначили караульных, можно отдохнуть…

Лейтенант отрубился моментально. Усталость бойца от проведенной операции и усталость командира, который отвечает за всех этих бойцов, – очень разные штуки. Пусть он поспит. Тем более что ему предстоит еще очень многое сделать, чтобы его планета освободилась. Чтобы его бойцы могли спокойно пройтись по улице, выпить пива и снять девчонку. Нет, даже не так, чтобы все жители планеты могли прекрасным субботним утром спокойно прогуляться в парке, радуясь солнечному дню. Чтобы пацаны-геймеры бились друг с другом в сетевых баталиях, не рискуя получить жертвенный нож в грудь. В общем, лейтенант засыпал, и не стоит нам беспокоить его сон, пусть он восстановится, придет в себя. Ведь его ждут жестокие и кровавые (не хочется использовать такие термины, но куда деваться, именно такое завтра ждет нашего героя) дни. И ночи. Такова реальность.

В это время бойцы одной из последних, старых баз, которую не разобрали на щебень с орбиты, отражали атаки конгеретов, вытаскивая из арсеналов на руках устаревшие плазменные орудия взамен уничтоженных. Враги сошлись столь близко, что удары с воздуха могли нанести атакующим больший урон, чем обороняющимся.

Капитан панцер-пехоты смог частично восстановить несколько комплектов силовых лат и во главе своего взвода атаковал превосходящие силы врага, пытаясь прорваться к алтарю, на котором, возможно, жрецы сейчас приносят в жертву его семью.

Оставшийся один из своего подразделения боец Сил особого периода надел ранец с зарядом из нестабильных кварков и идет к базе врага. Он должен дойти, а если его убьют, цепь разомкнется и все вокруг превратится в пыль. Вместе с ним, но он готов к этому, он давно чувствует себя мертвым изнутри и хочет только одного – захватить с собой как можно больше врагов.

Старлей-летчик пытается восстановить свой истребитель, спрятанный в подгорном капонире, а тесты не проходят, ну никак не проходят. Похоже, ему тоже придется переквалифицироваться в пехоту.

Группы офицеров Сил особого периода, такие же как и группа лейтенанта, бьют врага, отдыхают, перемещаются, планируют новые атаки. Некоторые погибают, другие собирают вокруг себя десятки и сотни бойцов. Планета сражается. Это очень простая фраза, состоящая всего из двух слов. Это не так заметно со стороны, она большая, а очаги сопротивления… очень невелики. Но они есть. Пока они есть, планета жива.