Текст книги "Ядерный шантаж"

Глава 11
ВЕТРОВ: «СПОСОБ УБИЙСТВА»

14.05, понедельник, 11.45

Вовка Сурков не имел собственного рабочего кабинета. Чаще всего его можно было застать в отделении транспортной милиции на Казанском вокзале. Туда я и позвонил. К телефону долго никто не подходил. Наконец трубку все-таки сняли, но сделал это не Вовка, а кто-то из его коллег. Я, не представившись, попросил позвать старшего лейтенанта Суркова. Тот, кто снял трубку, очевидно, следуя своей ментовской привычке все знать, тут же поинтересовался, кто я такой.

– Его приятель, – ответил я, не покривив душой.

– Тут какой-то тип Суркова спрашивает! Говорит, что его приятель! – крикнул мой неизвестный собеседник в пространство, даже не потрудившись прикрыть трубку ладонью, и после затянувшейся паузы ответил: – Сурков в командировке.

– А когда он вернется? – поспешно спросил я, опасаясь, что Вовкин коллега повесит трубку.

– Не знаю. Позвоните в конце недели, – последовал бесстрастный ответ, и в трубке раздались короткие гудки.

После такого ответа мне оставалось лишь мысленно ругать себя, что я не расспросил Вовку, когда у меня была такая возможность. Впрочем, если можно так выразиться, существовал еще один «свидетель», который, если следовать Вовкиной версии, должен был встречаться с суперкиллером. Правда, после такой встречи этот «свидетель» погиб. Зато сохранился его труп, и я надеялся, что с помощью экспертов-патологоанатомов смогу получить у трупа ответ на интересующий меня вопрос. С затаенной надеждой я отправился в морг судебной медицины, куда, по моим расчетам, должны были перевезти тело погибшего под колесами поезда уголовника Мурзы.

В морге судебной медицины мне приходилось бывать не раз, поэтому здесь меня знали. Отношения с работающими здесь санитарами и врачами-патологоанатомами у меня сложились самые неформальные. Когда полковнику Чернышову требовалось ускорить проведение какой-нибудь экспертизы, а его собственного административного влияния для этого не хватало, он всегда посылал в морг меня. Вот и сейчас, встретив знакомого эксперта Дениса Валерьяновича Мирского, я напрямую выложил ему, что интересуюсь трупом попавшего под поезд уголовника по кличке Мурза.

– Труп, он и есть труп, молодой человек, – ответил эксперт. – Чего им интересоваться. Впрочем, если желаете взглянуть, пожалуйста.

Я желал. Мирский переговорил о чем-то с двумя молчаливыми и, как я успел определить, успевшими принять на грудь санитарами, после чего отвел меня в помещение, где на обитых жестью столах лежали накрытые непрозрачными клеенками тела.

– Вот ваш субъект.

Мирский откинул медицинскую клеенку, и моему взору открылось обнаженное, изуродованное колесами поезда тело. Вместо лица сплошное кровавое месиво, но, без сомнения, это был именно Мурза. Я хорошо помнил описание татуировок. Рисунок совпадал, вплоть до мельчайших деталей. Рост и телосложение погибшего также соответствовали комплекции Мурзы.

– Ну, полюбовались? – осведомился эксперт.

Вид изуродованного тела напрочь отбил у меня желание произносить какие-либо слова, и я ограничился кивком.

– Что желаете еще?

У меня создается впечатление, что медицинским экспертам доставляет удовольствие издеваться над оперативными работниками, показывая им всякие ужасы морга. Это ж надо спросить, чего я желаю. Да выйти поскорее отсюда! Выйти и вдохнуть полную грудь чистого, нет, пусть даже отравленного выхлопными газами воздуха, только бы не чувствовать этот сладковатый запах формалина, смешанный с запахом мертвой человеческой плоти. Мирский наконец все же накрыл труп клеенкой, и я обрел способность разговаривать, не боясь, что меня при этом вырвет.

– Денис Валерьянович, а на заключение о причине смерти можно взглянуть? – спросил я.

– А вы разве сами не видели?..

Эксперт сделал попытку вновь открыть тело, но я успел перехватить его руку.

– Спасибо, не надо. Я просто хочу знать, мог он умереть еще до того, как попал под поезд?

– Загадками говорите, молодой человек.

– Почему же загадками? – возразил я. – Убийство с инсценировкой несчастного случая. Или вы как эксперт исключаете такую возможность?

Мой вопрос оказался сформулирован исключительно верно. В Мирском заговорила профессиональная гордость.

– Я вам так скажу, молодой человек, – начал он. – Никаких иных повреждений, кроме тех, что получило тело, когда попало под поезд, на трупе нет. Так что я могу сказать определенно – этот субъект был жив до того, как попал под колеса.

Несмотря на категоричные заявления Мирского, я решил проявить настойчивость.

– Тем не менее покажите мне копию заключения о причинах смерти, – попросил я его.

Мирский надулся, как индюк, но все же провел меня в какой-то кабинет, вынул из ящика стола толстую амбарную книгу и, перелистав ее, извлек заложенную между страницами бумагу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась заключением о причинах смерти Мурзы.

– Вот, для администрации колонии подготовили, откуда этот тип сбежал, – пояснил он, передав мне медицинское заключение.

– Вряд ли вы что-нибудь поймете, здесь же специфические термины, – добавил он через несколько секунд, с ехидной усмешкой наблюдая, как я пытаюсь прочесть незнакомые мне слова.

Такой откровенной издевки я уже не смог стерпеть и, желая уколоть эксперта побольнее, сказал:

– Применение специфической терминологии – еще не признак профессионализма. А вот ваш профессионализм, Денис Валерьянович, меня, извините, – я развел руками, – разочаровал. Да-да, представьте себе. Мы получили оперативные данные о том, что Мурза не случайно угодил под поезд, а был убит. И, осматривая его труп, я нашел тому убедительное подтверждение. А вы, уважаемый Денис Валерьянович, этого не заметили.

Мирский прямо изменился в лице. Вот что значит ущемленное самолюбие.

– Жди здесь. Никуда не уходи! – приказал он мне и пулей вылетел из кабинета.

Ничего, пусть еще покопается в трупе. Может быть, хоть покойники научат его культуре общения с живыми людьми.

Я с удовольствием наслаждался своей маленькой местью, но уже через четверть часа удовольствие сменилось досадой на то, что приходится впустую дожидаться эксперта. Мирский вернулся в кабинет спустя сорок минут. Выглядел он при этом усталым, но счастливым. У него на шее и на подбородке я заметил какие-то желтые пятна, которых раньше не было. Мне даже страшно стало предположить, откуда они взялись, но Денис Валерьянович, по-моему, вовсе не обращал на пятна внимания.

– Рано вы меня списали, коллега! Ох, рано! – сияя, воскликнул Мирский и погрозил мне пальцем, как нашкодившему ребенку.

Я мало что понял из его тирады. Да еще странное, ранее не встречавшееся обращение «коллега» вообще выбило меня из колеи. Мирский тем временем продолжал:

– Я только не понял – чего вы на меня-то наехали, ведь этого Мурзу не я препарировал.

– Денис Валерьянович, объясните толком, о чем вы?

За сегодняшний день мне уже так надоели загадки, что хотя бы от эксперта я имел право потребовать ясности.

– Ну как же, – сказал Мирский. – Я ведь выяснил, как этого типа убили. Я только не понял, как вы-то это определили. Вы же к трупу даже не прикасались.

– Так его все-таки убили?! – удивился я.

– Ну вы же, Артем, сами сказали… И вот я выяснил… – растерянно ответил Мирский.

– Так, давайте разберемся. – Я даже встал со стула и вытянул руку в сторону Мирского. – Денис Валерьянович, я понятия не имел, что его убили. И сказал это просто так, наобум. Никаких данных, заставляющих сомневаться в выводах экспертизы, у меня нет и никогда не было. Поэтому сейчас подробно рассказывайте, что вы только что обнаружили.

Что при моих словах случилось с Мирским, это надо было видеть. У него отпала нижняя челюсть, он так и стоял с открытым ртом секунд, наверное, пять или даже десять. Наконец ему это надоело и он закрыл рот. Закрыл и тут же гневно спросил:

– Так это значит, ты меня просто разыграл?!

– Денис Валерьянович, давайте не будем выяснять, кто и кого разыгрывал. Лучше расскажите, что вы обнаружили при повторном осмотре трупа.

– У него на темени имеется, правда очень слабо выраженная, гематома, характерная для удара твердо-мягким предметом, – медленно произнес Мирский. – А на железнодорожном полотне, как ты понимаешь, таких предметов нет.

– Денис Валерьянович, вам пора Нобелевскую премию выдавать. Вы новое агрегатное состояние вещества открыли – твердо-мягкое.

– Эх, молодой человек, – вздохнул эксперт. – Такой твердо-мягкий предмет известен еще с глубокой древности. Это мешочек с песком. Стукнешь таким мешочком по голове, следов практически не остается, а потеря сознания гарантирована.

После такого объяснения я готов был простить эксперту все его злобные шуточки в мой адрес. Потому что я понял, как был убит уголовник Мурза и почему на теле депутата, выпавшего из окна своей недостроенной дачи, не было обнаружено других следов, кроме следов удара о груду кирпичей. Да потому что мешочек с песком практически не оставляет следов, кроме слабо выраженной гематомы на затылке жертвы. И еще я понял, что Вовкин рассказ о суперкиллере вовсе не был сплетнями, распространяемыми лидером «казанцев», как я подумал вначале…

– Их всех убили! – объявил я, входя в кабинет Чернышова.

– Кого? – Начальник удивленно поднял на меня глаза.

– Всех этих людей из вашего «черного списка», – ответил я, подходя к угловому столу, на котором у Чернышова всегда стоит графин с водой.

– Объясни.

– Сейчас.

Торопливо налив себе стакан воды из графина, я залпом осушил его. Я так спешил поделиться возникшими у меня соображениями с начальником, что по пути из морга судебной медицины здорово запыхался и сейчас испытывал страшную жажду. Поборов ее, я вновь обрел способность более-менее ясно говорить и, подсев к столу Чернышова, начал свой рассказ:

– На прошлой неделе погиб, попав под поезд, сбежавший из колонии уголовник по кличке Мурза. Ну помните, он проходил у нас по недавней ориентировке?

В ответ Чернышов сдержанно кивнул.

– Так вот, – продолжал я. – Прокуратура признала смерть Мурзы несчастным случаем, но! – Чтобы привлечь внимание Чернышова, я даже поднял вверх указательный палец. – Не далее как полчаса назад Мирский установил, что Мурзу предварительно оглушили мешочком с песком и только потом уже его бесчувственное тело бросили под поезд! А еще раньше мой знакомый опер из транспортной милиции сообщил мне, что, по их оперативным данным, лидер «казанской» группировки, куда, кстати, входил и Мурза, заказал своего бывшего подельщика какому-то жутко крутому киллеру! И тот мастерски выполнил заказ! Павел Андреевич, в Москве действует киллер-чистодел, способный придавать убийствам вид несчастного случая! Я почти уверен: гибель людей из вашего «черного списка» – это его работа!

– Да, версия интересная, – задумчиво сказал Чернышов. – Тем более что в ряде эпизодов обнаружилась еще одна закономерность.

– Какая закономерность? – тут же спросил я.

– Не спеши. Завтра об этом поговорим. Аналитики как раз обещали к завтрашнему дню подготовить ответ на еще один мой запрос.

Что именно за ответ обещали подготовить спецы из информационно-аналитического отдела и о каком запросе идет речь, Чернышов не объяснил. А расспрашивать его по этому поводу было все равно бесполезно. Мне оставалось только ждать завтрашнего дня.

Глава 12
ВЕТРОВ: «ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ СОВПАДЕНИЯ»

15.05, вторник, 12.30

Мне не терпелось узнать о новой закономерности, выявленной Чернышовым при анализе несчастных случаев из его «черного списка». Однако он согласился вернуться к нашему вчерашнему разговору не раньше, чем из информационно-аналитического отдела поступил ответ на его запрос. Ближе к полудню это наконец произошло, и уже перед самым обедом начальник наконец вызвал нас с Олегом к себе в кабинет.

– По моей просьбе аналитики проверяли, кому могла быть выгодна смерть людей из их списка подозрительных несчастных случаев, – начал Чернышов. – Сразу скажу, по большинству эпизодов сделать это не удалось, но все же одну закономерность аналитики обнаружили. Помните смерть четырех бизнесменов из Западной Сибири, задохнувшихся в бане углекислым газом? Контракт на поставку алюминия в Европу, который они собирались заключить, перехватила корпорация «Промэкс». Меня заинтересовал этот случай, и я решил проверить – не промелькнет ли название «Промэкс» в связи с другими эпизодами.

При повторном упоминании этого названия я чуть не подскочил на месте. «Промэкс»! Ну конечно! «Промэкс» – это же та финансово-промышленная группа, которая финансировала избирательную кампанию депутата Варенникова. Уж не знаю, что там установили наши аналитики, но какое-то отношение к смерти депутата Симонова корпорация «Промэкс», безусловно, имеет.

– Как установили эксперты информационно-аналитического отдела, интересы корпорации «Промэкс» прослеживаются по крайней мере в половине всех эпизодов, – продолжал между тем Павел Чернышов. – Если помните, первый эпизод относится к июлю 97-го года, когда на даче заместителя министра топлива и энергетики во время купания утонула девушка, отдыхавшая там в компании друзей вместе с дочерью заместителя министра. Так вот, через две недели после трагической гибели девушки торгово-закупочная компания «Корпорация «Промэкс» получает государственную лицензию на продажу за рубеж нефти и нефтепродуктов. – Чернышов сделал паузу, давая нам возможность осознать его информацию, после чего продолжил: – Осенью 98-го года «Промэкс», несмотря на августовский кризис, неожиданно пускает в оборот очень крупные свободные средства. В то же время президент питерского банка «Кредитинвест» пытается через суд добиться возвращения банковского кредита, якобы выделенного его банком этой компании. В подтверждение своих слов он обещал представить необходимые документы. Однако, так и не представив суду никаких документов, президент банка скоропостижно скончался от обширного и чрезвычайно быстро развившегося инфаркта. Как следствие все претензии банка «Кредитинвест» к корпорации «Промэкс» были признаны необоснованными. В январе 99-го года в связи с гибелью руководителей компании-конкурента «Промэкс» заключает алюминиевый контракт. И наконец, летом прошлого года, после смерти медиамагната, разбившегося при падении со смотровой площадки в Таиланде, корпорация «Промэкс» по дешевке скупает акции принадлежавших ему информационных компаний и учреждает собственный медиахолдинг.

На этом Чернышов остановился и посмотрел на нас, давая понять, что ему больше нечего добавить. Тут я не выдержал и, вскочив со стула, воскликнул:

– Это еще не все! Автокатастрофу Симонову тоже организовал «Промэкс»! Так как теперь его заместитель Варенников, проведенный в Думу «Промэксом», наверняка станет во главе думского комитета!

– Откуда сведения? – быстро спросил у меня Чернышов.

– От политконсультантов тех кандидатов, которых обставил на выборах Варенников.

– Значит, с гибелью депутата Симонова набирается уже пять эпизодов, – подвел итог Чернышов. – Пусть то, о чем мы сейчас говорили, – всего лишь версия, тем не менее корпорация «Промэкс» заслуживает самого пристального внимания. Я наведу справки по своим каналам, а ты, Артем, – начальник посмотрел на меня, – повстречайся с сотрудниками «Промэкса», только не раскрывай им себя, познакомься с кем-нибудь и постарайся узнать эту фирму, так сказать, изнутри.

– Интересно, как это сделать? – заметил я. – Что мне туда, на работу устроиться?

– Ну, на работу тебя скорее всего не возьмут, – заверил меня Чернышов. – Но повод для визита вполне подходящий. Так что можешь попробовать, – добавил он и одобрительно улыбнулся мне.

* * *

После обеда я отправился в офис «Промэкса». В телефонной справочной службе узнал номер, а потом по номеру пробил адрес. Оказалось, что свою штаб-квартиру корпорация оборудовала на юго-западе столицы. Добраться до нее было очень просто, как-никак прямая ветка метро. Девять остановок, причем без всяких пересадок, и через полчаса я уже вышел на станции «Юго-Западная», крутя головой в поисках нужного здания. Восходящую ввысь стеклянную башню, где и размещался офис корпорации «Промэкс», я увидел сразу, правда, чтобы добраться до нее, мне еще пришлось проехать одну остановку на автобусе.

Площадь перед зданием была обнесена оградой, в которой имелось несколько проездов для автомобилей, закрываемых шлагбаумами, и несколько калиток для пешеходов. Большинство желающих попасть в стеклянную башню подъезжали на машинах, однако встречались и такие, кто предпочитал передвигаться на своих двоих. Как я успел убедиться, дежурившие на въездах охранники ни у тех, ни у других никаких документов не спрашивали. Большей частью охранники мирно сидели в своих будочках и услужливо поднимали перегораживающие проезд шлагбаумы. Я уверенно миновал калитку. Как и следовало ожидать, никакой реакции охранника на мой наглый проход не последовало. Пока я шел к зданию, меня обогнало три автомобиля и четыре попалось навстречу, из них ни одного отечественного. Столь интенсивное движение объяснялось тем, что через самооткрывающиеся стеклянные двери парадного крыльца в ту и в другую стороны беспрестанно сновали люди. Все они были дорого одеты, держали в руках папки, органайзеры, атташе-кейсы или трубки мобильных телефонов. Я тоже влился в этот людской поток, но едва вошел в стеклянные двери, как тут же был остановлен двумя дюжими охранниками. К чести руководителя охранной службы, его люди были одеты не в камуфляжные комбезы, а во вполне приличные костюмы, состоящие из черных брюк и синих двубортных пиджаков. На мой взгляд, только их одинаковые полосатые галстуки были слишком яркими, а в остальном парни смотрелись вполне прилично. Мой собственный вид, а именно джинсы и запыленные кроссовки вкупе с отсутствующим галстуком, оказался куда менее презентабельным, чем у дежурящих на входе охранников и посетителей стеклянной башни.

– Прошу прощения, – обратился ко мне один из охранников. Правда, по его лицу было видно, что подобное обращение – не более чем дежурная фраза, а на самом деле он вовсе не собирается просить у меня никакого прощения. – Вы куда направляетесь?

Свой вопрос охранник закончил уже привычным ему грубым голосом. Моя невыдержанная натура не выносит грубого и хамского обращения, но, выполняя разные задания, приходится соответствовать взятой на себя роли, поэтому большей частью я вынужден терпеть и хамство, и грубость. Вот и сейчас, изобразив на лице выражение свойского парня, я ответил:

– В «Промэкс».

– К кому? – последовал новый вопрос.

– Да я по поводу работы, – начал объяснять я. – Мне бы кого-нибудь, кто кадрами занимается, какого-нибудь менеджера по работе с персоналом, – уточнил я, решив проявить знание современной терминологии.

Нижняя челюсть моего собеседника сдвинулась сначала в одну сторону, потом в другую, очевидно, сигнализируя о работе мысли. Пожевав челюстями, охранник произнес:

– Сначала позвони. – И его могучая лапа вытянулась в сторону, где на стене висел телефон. – Захотят с тобой встретиться – выпишут пропуск, а нет – проваливай, – добавил он с презрительной ухмылкой.

Видимо, оценив мой внешний вид, охранник решил, что аудиенции мне не добиться. Жаль, если так. По крайней мере я надеялся хотя бы попасть в офис. Сопровождаемый пристальными взглядами обоих охранников, я подошел к телефону. Таких телефонов в вестибюле стеклянной башни оказалось несколько, и возле каждого из них висел список с номерами абонентов. Все номера оказались внутренними пятизначными. Причем первая цифра изменялась от нуля до двух, а вторая от нуля до девяти. Нетрудно было догадаться, что первые две цифры обозначают номер этажа. Судя по телефонным номерам, офис корпорации «Промэкс» располагался на трех последних этажах. Зато других фирм или организаций там уже не было. Видимо, промэксовцы не пускали на свою территорию посторонних.

«Генеральный директор Рубин Леонид Борисович», – прочитал я две первые строчки в приведенном списке сотрудников «Промэкса». Мой взгляд скользнул ниже, и тут я замер на месте, вытаращив глаза. Ниже фамилии генерального директора стоял подзаголовок «Заместители», под ним три фамилии. Первые две мне ничего не говорили, зато третьим заместителем был записан Берш Петр Вениаминович! Ошибиться я никак не мог. Именно эту фамилию и это имя мне назвал по телефону Сан Саныч Юдин. Три дня назад я узнал, что какой-то Берш распространяет слухи о том, что я якобы увольняюсь со службы и ищу новую работу, а сегодня встретил такую же фамилию в списке руководителей интересующей меня компании! Шальную мысль о случайном совпадении я отверг сразу. Все-таки Берш – довольно редкая фамилия. Это не Иванов, не Петров и даже не Сидоров. После столь неожиданного открытия подниматься в офис мне сразу расхотелось. Не зная, как реагировать на свалившуюся новость, я решил сначала посоветоваться с Чернышовым. Подержавшись для приличия за телефонную трубку, я вернулся к выходу.

– Ну что, облом? – с усмешкой поинтересовался у меня все тот же охранник.

– Менеджера на месте не оказалось, – ответил я, проходя мимо него.

Когда я вышел из стеклянной башни и начал спускаться по ступеням вниз, на стоянку перед зданием въехал темно-синий округлый «Мерседес». Из него выбрался такой же округлый невысокий человек и направился мне навстречу. Видимо, мой внешний вид ему тоже не приглянулся, потому что он сдвинул брови и недовольно посмотрел в мою сторону. Наверное, еще подумал при этом: «Приезжаю в нормальную контору на нормальной машине, а навстречу попадается какой-то охламон в дешевых штанах и пыльных кроссовках». Вообще-то все переживания мужика из «Мерседеса» мне были до лампочки. В этот момент меня гораздо больше занимал таинственный Берш.