Текст книги "Скрытая угроза"

За спиной послышался приглушенный хлопок, и сразу ощутимо запахло гарью – огонь наконец добрался до бензина. Спустя несколько секунд во дворе раздались перепуганные крики: «Пожар! Машина горит!» Но никто не бросился следом за ним и даже не крикнул вдогонку. Клюв вышел на улицу и смешался с толпой прохожих...

* * *

Похитители петляли по городу не менее часа. Все это время Уотерс ломал себе голову над тем: кто и зачем его похитил. Вывод напрашивался только один – похищение организовано российской службой безопасности, чтобы вынудить его сдать Хироманта. Будь у русских в Пентагоне агент такого же уровня и осведомленности, он сам, да что он, директор ФБР, не раздумывая, отдал бы приказ похитить состоящего на связи с агентом разведчика, если бы не существовало иной возможности установить предателя. Как профессионал Уотерс понимал, что его судьба незавидна. Вызывать консула, требовать уведомить посла, приглашать адвокатов и взывать к международному праву можно только в том случае, если задержание произведено в регламентированном законом порядке. Когда силой вытаскивают из машины и затем везут в неизвестном направлении с надетым на голову мешком, все это бесполезно. Правда, русским не нужен международный скандал. Значит, есть возможность договориться. Придя к такому выводу, Уотерс оставил попытки стряхнуть с головы мешок и принялся лихорадочно обдумывать линию своего поведения.

Наконец «Лэндкрузер» остановился. Хлопнули дверцы. Чьи-то сильные руки рывком вытряхнули дипломата-разведчика из машины и куда-то повели. Сделав несколько шагов, Уотерс оступился и, только почувствовав под ногами ступеньки, понял, что оказался на лестнице, ведущей вниз. Ему сразу же представились мрачные подвалы Лубянки, про которые он немало наслышался от своих более опытных наставников. В зрелом возрасте Уотерс понял, что это были обычные байки ветеранов, разыгрывающих молодых коллег. Но сейчас, вдохнув сырой и затхлый воздух подземелья, он готов был поверить во что угодно. Однако когда с его головы наконец сдернули мешок, Уотерс убедился, что подвал, в котором он оказался, самый обычный, с земляным полом и проходящими вдоль стен водопроводными трубами. В восьмидесятых годах московская резидентура ЦРУ собиралась использовать подобный подвал для связи с агентом. Но явившийся для закладки контейнера с информацией офицер неожиданно наткнулся в подвале на пару бродяг, которые попытались его ограбить. После чего подвалы и другие места возможного пристанища нищих, бродяг и прочего криминального элемента были признаны непригодными для агентурных встреч и безличных контактов. Однако сейчас рядом не было никого, кроме затащивших его в подвал похитителей. Верховодил ими низкорослый коренастый человек с выдающейся вперед нижней челюстью и чрезвычайно развитыми надбровными дугами, делающими главаря похитителей похожим на питекантропа. Как и о чем можно договориться с таким жутким типом, Уотерс совершенно не представлял. Но тут из-за его спины выдвинулся другой человек, вполне цивилизованного вида, с интеллектуальным лицом и живыми внимательными глазами.

– Я американский дипломат и пользуюсь дипломатической неприкосновенностью! – поспешил заявить ему Уотерс. Он так и не решил, как следует вести себя с похитителями, и действовал так, как рекомендовалось инструкцией.

Собеседник, как показалось Уотерсу, удовлетворенно кивнул и уточнил:

– Филипп Уотерс, атташе по культуре?

– Да, – подтвердил Уотерс. Он не видел смысла запираться. К тому же эти сведения содержались в имевшемся при нем дипломатическом паспорте, водительских правах и служебном пропуске.

Уотерс ожидал следующих вопросов, но «интеллектуал» вместо этого коротко кивнул, и стоящий за спиной Уотерса похититель грубо схватил его за руки, а его подручный с лицом питекантропа сорвал с дипломата пальто и пиджак, затем распустил и сдернул с шеи галстук.

– Эй! Что это значит?! – в панике выкрикнул Уотерс, обращаясь к «интеллектуалу», но тот устранился от происходящего и даже демонстративно отошел куда-то в тень.

Он получил ответ на свой вопрос, когда «питекантроп» неожиданно вынул из кармана своей куртки опасную бритву и, резко взмахнув рукой, выбросил из рукоятки тускло блеснувшее в полумраке подвала искривленное стальное лезвие. Сообразив, что захватчики собираются пытать его, Уотерс рванулся, но стоящий за спиной похититель сгреб его в охапку, не давая никаких шансов вырваться. «Питекантроп» шагнул вперед и несколько раз стремительно взмахнул бритвой. Каждый его взмах сопровождался волной пронзительной боли, обжигающей грудь, бока и живот. В считаные секунды все тело Уотерса покрылось глубокими, обильно кровоточащими порезами. Уотерс отчаянно закричал, но похитители не обратили внимания на его крик. «Расселенный дом, – с ужасом сообразил разведчик. – Отведенный под снос или под капремонт». В любом случае он может кричать здесь сколько угодно – его никто не услышит.

– Прекратите. Я все расскажу, – взмолился он. Сейчас это казалось ему единственной возможностью избежать пыток.

– Рассказывай, – равнодушно кивнул подошедший ближе «интеллектуал», и его подручный с опасной бритвой отступил, но не закрыл вымазанное кровью лезвие, а лишь отвел руку с бритвой в сторону, готовый в любой момент продолжить истязание.

– Что вас интересует? – растерянно пробормотал Уотерс.

– Сведения о твоем давнем агенте, – подсказал интеллектуал. – Ваши отношения, способы связи, сведения, которые ты от него получал, круг осведомленных лиц...

«Точно, Хиромант», – решил Уотерс и, морщась от боли, заговорил:

– Это старший офицер Главного штаба ВМФ. Он вышел с нами на контакт в 93-м году на Украине, во время своей командировки на Черноморский флот...

Он рассказал все, назвав нынешнюю должность Хироманта, график плановых контактов, условные сигналы для внеочередной связи, места встреч и тайниковых закладок. Но, когда закончил говорить, «интеллектуал» огорошил его:

– Все это весьма интересно, но сейчас меня интересует другой твой агент. – И, неожиданно перейдя на английский, пояснил: – Тот, кому во время оккупации советскими войсками Афганистана ты передавал ваши «стингеры» и другое оружие.

Уотерс опешил:

– Абу Умар, лидер талибов и «Аль-Каиды»?

При упоминании имени Абу Умара палач с бритвой угрожающе шагнул вперед, а «интеллектуал» прищурил глаза и, впившись в лицо разведчика пронзительным взглядом, требовательно произнес.

– Как строились ваши отношения?! Какими документами о его связи с ЦРУ ты располагаешь?! Где они хранятся?!

Уотерс принялся рассказывать. И хотя он был абсолютно искренен, его ответы на этот раз не удовлетворили «интеллектуала». Он подал знак палачу с лицом питекантропа, и тот опять принялся кромсать его тело опасной бритвой, потом вынул откуда-то пачку медицинских игл и, раскаляя их на пламени зажигалки, стал вонзать иглы в грудь, в шею, в лицо. Совершенно потерявший голову от невыносимой боли Уотерс снова и снова повторял одно и то же, отвечая на вопросы «интеллектуала», пока тот не махнул рукой и не отошел в сторону.

– Заканчивайте с ним. Больше он ничего не скажет, – откуда-то из застилающего глаза кровавого тумана донеслись до Уотерса его слова на арабском языке.

Палач вновь шевельнул рукой, раскрыв ставшую скользкой от крови бритву. Уотерс в ужасе замотал головой, отчаянно не желая того, что должно было произойти. Но его желания, как и мольбы, здесь никого не интересовали.

Подойдя к пленнику, Джафар ухватил его за волосы, запрокинул голову и одним движением перерезал американскому дипломату горло.

Глава 5
МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

– Сэр, к вам мистер Вэлш.

Голос секретаря, как всегда, был ровным, а вот смысл сказанного никак не соответствовал спокойной интонации. Начальник русского отдела не тот человек, чтобы во внеурочное время беспокоить своего шефа по пустякам.

– Хорошо, Лора. Пусть войдет, – стараясь не выдать секретарю внезапно охватившего его беспокойства, произнес в ответ директор ЦРУ.

Что бы ни случилось и какие бы сюрпризы ни преподнесла судьба и сотрудники Центрального разведывательного управления, он всегда старался выглядеть в глазах подчиненных собранным и энергичным, не замечая, что тем самым копирует манеру президента.

Ровно через минуту на пороге кабинета появилась нескладная фигура Роджера Вэлша с рассыпавшимися по лбу пепельными волосами, являющимися такой же отличительной чертой начальника русского отдела, как и неизменная черная кожаная папка в его руках. Отдающий большое значение внешним атрибутам директор ЦРУ не терпел неопрятности своих подчиненных, но при всей своей нескладности Роджер Вэлш безусловно был профессионалом, чутко держащим руку на пульсе дикого и непредсказуемого русского медведя. Поэтому сейчас директор ЦРУ не сделал ему замечание за растрепанную прическу, а поднялся из-за стола и с располагающей улыбкой поинтересовался:

– Добрый день, Роджер. Как дела?

– Спасибо, сэр. Пока все в порядке.

Выделив в ответе ключевое слово «пока», директор понял, что его опасения не напрасны. Пожав Вэлшу руку, он указал ему на приставной столик для посетителей, возле своего стола, сам сел напротив и поинтересовался:

– Ну, и что тебя беспокоит?

– Сэр, тридцать шесть часов назад в Москве пропал наш резидент Филипп Уотерс.

Директор ЦРУ в задумчивости сдвинул брови. Прекрасно понимая, что он не может держать в памяти имена всех сотрудников Центрального разведывательного управления, начальники отделов в своих докладах обычно опускали их. Но названное Вэлшем имя показалось директору знакомым. В следующую секунду он вспомнил, когда и при каких обстоятельствах слышал его.

– Уотерс – ваш офицер, через которого идет вся информация Хироманта?!

– Совершенно верно, сэр. – Начальник русского отдела поспешно кивнул. – Но накануне он пропал.

– Как это пропал? – недоуменно пожал плечами директор.

– Исчез. В двенадцать двадцать выехал из посольства и не вернулся. И никто из наших сотрудников с того момента не получал от него никаких сведений.

– И что это означает?! – повысил голос директор ЦРУ. Обстоятельные доклады начальника русского отдела всегда нравились ему, но сейчас такая манера Вэлша вести беседу раздражала его.

– Мы этого не знаем, сэр. Однако я уверен, если бы у Уотерса была возможность связаться с нашим отделом или посольством, он бы это сделал. И раз он так и не вышел на связь, я склонен предполагать, что с ним произошло ЧП.

– Какое именно: задержание российской контрразведкой, арест, похищение?!

– Сэр, если бы Уотерса задержала, тем паче арестовала контрразведка, русские непременно проинформировали бы об этом наше посольство. Однако они этого не сделали. К тому же никаких оснований для своего задержания или ареста Уотерс не давал. Связь с Хиромантом осуществлялась посредством тайниковых передач. Закладку и съем контейнеров производили другие сотрудники московской резидентуры, которые не знали, для кого оставляют инструкции и от кого получают информацию. Если бы исчезновение нашего резидента произошло в Багдаде, Тегеране или Кабуле, основной версией, безусловно, стало бы похищение. Но русские не действовали таким образом даже во время «холодной войны».

Директор ЦРУ раздраженно поморщился.

– Тогда, черт возьми, чем же вы объясняете случившееся?!

– Сэр, Россия абсолютно самобытная страна, где возможны любые случайности. Несмотря на некоторые успехи властей в наведении в стране элементарного правопорядка, даже в столице сохраняется высокий уровень преступности. Практически любой прилично одетый человек, пользующийся дорогой машиной, в Москве может стать жертвой разбойного нападения или против своей воли оказаться втянутым в конфликт с представителями российской криминальной среды.

Директор ЦРУ задумчиво постучал пальцами по столу. По большому счету судьба московского резидента была ему безразлична. Но на него был замкнут ценнейший агент, поэтому вопрос с исчезновением резидента следовало прояснить до конца.

– Значит, вы полагаете, что к исчезновению Уотерса российская контрразведка отношения не имеет? – уточнил Директор.

Но начальник русского отдела не был столь категоричен в своих прогнозах.

– Сэр, я не берусь это утверждать, – обозначил свою позицию Вэлш. – Я всего лишь заметил, что прежде русские не пользовались подобными методами. Однако решения по острым акциям принимают конкретные лица. А близость нынешнего руководства ФСБ к российскому президенту и полная поддержка с его стороны вполне могли подтолкнуть кого-то из руководителей контрразведки именно к такому решению. Тем более что иной возможности выявить Хироманта у русских не было.

Директор нахмурился.

– Мистер Вэлш. Надеюсь, вам не нужно объяснять, какую ценность представляет информация Хироманта. С вводом в состав российских подводных ракетоносцев «Тайфуна Альфа» его сообщения стали чуть ли не единственной возможностью получения сведений о главной ударной ядерной силе русских.

– Единственной, сэр, – поправил шефа начальник русского отдела. – На этом «Тайфуне» установлен реактор нового поколения с повышенным уровнем радиационной защиты, что не позволяет нашим спутникам фиксировать излучение его ядерной силовой установки, отслеживая перемещение подводной лодки. Фактически «Тайфун Альфа» первый реально невидимый подводный корабль российского Военно-морского флота.

– Да, и оснащенный двадцатью ядерными ракетами, способными превратить территорию Соединенных Штатов в выжженную радиоактивную пустыню! – раздраженно добавил директор ЦРУ.

– По сведениям Хироманта, только половина ракет «Тайфуна Альфа» имеют ядерные боеголовки, – вновь поправил директора начальник русского отдела.

Но на этот раз его замечание только еще сильнее рассердило шефа.

– Вы хотите сказать, что в случае нанесения «Тайфуном Альфа» ракетного удара погибнет только половина Соединенных Штатов?! Спасибо, Роджер, вы меня успокоили! Вот только интересно знать, на какой половине окажемся мы с вами! – Выплеснув избыток отрицательной энергии, директор взял себя в руки и уже более спокойным голосом продолжал: – Короче, Роджер, Пентагону нужны сведения об этой подводной лодке русских, и мы обязаны их предоставить. Так как пока единственным источником этих сведений является информация Хироманта, мы должны быть абсолютно уверены в надежности этих сведений. Поэтому вам безотлагательно необходимо прояснить ситуацию с исчезновением московского резидента и, самое главное, выяснить, как она отразилась на положении Хироманта. Что бы ни случилось, повторяю, что бы ни случилось, мы должны сделать все, чтобы сохранить столь ценный источник информации о ядерных силах русских! Вам ясна задача?

Директор счел аудиенцию законченной, но начальник русского отдела остался сидеть на месте и, вместо того чтобы немедленно приступить к выполнению поставленной задачи, лишь утвердительно кивнул:

– Да, сэр. Именно поэтому я к вам и обратился. – В ответ на изумленный взгляд шефа он пояснил: – Чтобы прояснить ситуацию с Уотерсом, я предлагаю официально уведомить российский МИД об исчезновении нашего дипломата, потребовав от российской стороны провести самое тщательное расследование всех обстоятельств случившегося. Уверен, что по реакции русских наши аналитики сумеют определить: имела их контрразведка отношение к исчезновению Уотерса или нет.

– Гм, – директор вновь забарабанил пальцами по столу, что у него обычно сопровождало интенсивную работу мысли. – Дельное предложение, Роджер. Мы поступим даже лучше! Направим в Москву нашего человека, чтобы он присматривал за русскими. Причем снабдим его такими полномочиями, чтобы он мог официально контролировать ход следствия.

Но идея директора не вызвала энтузиазма у начальника русского отдела.

– Сэр, на мой взгляд, не стоит столь демонстративно афишировать перед российской контрразведкой внимание нашей фирмы к исчезновению Уотерса, чтобы не подставить Хироманта, – осторожно возразил он.

– Пожалуй, вы правы. Но человека в Россию все равно следует послать. А чтобы не подставлять фирму и Хироманта, пусть это будет не наш сотрудник, а агент ФБР. Розыск без вести пропавших – как раз прерогатива бюро. Вот пусть их человек и ищет в Москве вашего офицера, а заодно присматривает за русскими. А мы проанализируем его отчеты. И если русские попытаются от нас что-либо скрыть, их двойная игра выплывет наружу. – Впервые за время беседы директор улыбнулся. – Думаю, мы сумеем подготовить соответствующую ноту российскому МИДу и подобрать среди агентов бюро дотошного и скрупулезного исполнителя.

* * *

– Таким образом, из всего вышеперечисленного можно сделать вывод, что кибератаки могут привести только к временной недоступности пусть даже достаточно критичных данных, но никак не к человеческим жертвам, тем более массовой гибели людей или к физическому разрушению городской, производственной или транспортной инфраструктуры, – закончил свой доклад Егоров и перевел взгляд с начальника управления на сидящую напротив него девушку.

Судя по хмурому лицу Вероники и ее плотно сжатым губам, она вновь была не в настроении.

– Как я понимаю, Андрей Геннадьевич, это ваша общая позиция с представителем Службы внешней разведки? – обратился к Егорову генерал Локтионов.

Сегодняшнее совещание Егоров считал пустой формальностью, имевшей целью продемонстрировать Веронике как сотруднице СВР, что обозначенная ее конторой проблема изучена и проанализирована, поэтому предварительно не познакомил девушку с материалами своего доклада, и, как оказалось, напрасно.

Услышав вопрос Локтионова, Вероника вспыхнула и, опередив ответ Егорова, воскликнула:

– Вовсе нет, товарищ генерал! Я провела собственное расследование, и мои выводы кардинально отличаются от выводов товарища полковника!

Она метнула в Егорова уничтожающий взгляд, который Андрей встретил с добродушной усмешкой. Несмотря на откровенно агрессивный выпад в его адрес, Вероника подкупала Егорова своей юной непосредственностью. «Собственное расследование» – характерный журналистский штамп. Интересно, где она проходила стажировку? Наверняка в каком-нибудь зарубежном корпункте одной из наших газет или телеканала.

В отличие от Егорова заявление Вероники привело начальника антитеррористического управления в замешательство.

– Вот как? – изумленно переспросил он. – И что же это за выводы? На чем они основаны?

– На мнении подавляющего большинства участников интернет-форума, высказавшихся по проблеме кибертерроризма!

– Вероника Анатольевна, – Егоров снисходительно улыбнулся. – Любой интернет-форум – это прежде всего показатель определенного мнения, которое существует в обществе. Зачастую ошибочного мнения, сложившегося в результате мифов, сплетен и слухов, муссирующихся в средствах массовой информации. Я же в своем заключении опирался на мнение авторитетных ученых, таких, как доцент Трусов с кафедры защиты информации Академии ФСБ, других признанных специалистов в этой области, которые полностью подтверждают изложенные мною выводы.

– Хорошо! А что вы скажете на это?! – Вероника расстегнула «молнию» на пухлой кожаной папке, которую до этого держала на коленях и, выхватив оттуда испещренный маркерными пометками лист, припечатала его к столу. – Вот... Конгресс США одобрил трехкратное увеличение финансирования исследований в области предотвращения компьютерных преступлений. В течение последующих пяти лет Национальному исследовательскому фонду и Национальному институту стандартизации и технологий будут выделены 900 миллионов долларов на совершенствование систем компьютерной безопасности и подготовку научных кадров.

Прочитав отмеченный абзац, Вероника победно взглянула на Егорова. Андрей собрался ответить, но в этот момент на столе Локтионова призывно зазвонил телефон прямой связи с начальником департамента, и генерал поспешно снял трубку. Чтобы не мешать ему, Егоров наклонился к Веронике и шепотом произнес:

– В прошлом году 85 процентов американских корпораций и госучреждений подверглись хакерским атакам, суммарный ущерб от которых превысил тринадцать миллиардов долларов. Неудивительно, что американские конгрессмены, обеспокоенные состоянием своей экономики, приняли такое решение. Но мы сейчас рассматриваем совершенно иную проблему, а именно – возможность использования информационных технологий для совершения террористических актов. А мировая практика подтверждает, что ни хакерам-одиночкам, ни организованным террористическим группам пока не удалось ничего подобного.

– Вот именно, пока! – заявила Вероника.

Она намеревалась еще что-то сказать, но генерал Локтионов, положив трубку, остановил ее:

– Вероника Анатольевна, свою позицию вы сможете обсудить с Андреем Геннадьевичем. Позже мы вернемся к этому вопросу. А сейчас прошу извинить. Меня вызывает начальник департамента.

– Ясно, Олег Николаевич, – Егоров первым поднялся из-за стола.

Следом за ним неохотно встала и Вероника. По ее расстроенному лицу Егоров понял, что девушка крайне недовольна вынужденным перерывом.

В коридоре она догнала Егорова.

– Андрей Геннадьевич! Мы не договорили.

Андрей обернулся к спешащей за ним девушке.

– Тогда прошу ко мне в кабинет.

– Идемте, – обогнав его, Вероника решительно направилась вперед.

Первой войдя в кабинет, она сейчас же развернулась к Егорову.

– Как вы не понимаете, что все ваши так называемые специалисты размышляют с позиции вчерашнего дня?! – воскликнула она, преградив Егорову дорогу. – Такого не может быть, потому что никогда не было! Но это же неправильно! Это неверный и очень опасный подход! До 11 сентября 2001 года тоже никто не предполагал, что террористы используют гражданские самолеты в качестве средства совершения теракта! Сами знаете, к каким чудовищным последствиям это привело! Не желая признать угрозу кибертерроризма, вы сейчас совершаете ту же самую ошибку, что и американские спецслужбы, допустившие теракт 11 сентября!

Егоров завороженно слушал Веронику. Сейчас она открылась ему с совершенно неожиданной стороны. Девушка говорила с такой горячей убежденностью, которой он от нее никак не ожидал. Но во время ее эмоциональной речи на столе требовательно зазвонил телефон, и Егоров вынужден был прервать ее монолог.

– Простите, Вероника, – осторожно обойдя застывшую на пути девушку, Андрей шагнул к столу и снял телефонную трубку. – Слушаю, Егоров.

– Товарищ полковник, Андрей Геннадьевич! Это Игорь Колесников... Помните, вы к нам заходили? – услышал он взволнованный голос молодого программиста.

– Конечно, помню, Игорь. Что случилось?

– Ничего не случилось. Вернее, случилось... – Игорь определенно растерялся. – В общем, я на досуге еще раз внимательно просмотрел наши учеты и обнаружил весьма интересную для вас информацию. В США ФБР арестовало трех хакеров по обвинению в компьютерной атаке на информационную систему национальной авиадиспетчерской службы 11 сентября 2001 года. По заявлению представителей ФБР, действия арестованных хакеров нарушили связь между диспетчерскими центрами, в результате чего авиадиспетчеры до последнего момента не знали, что захваченные террористами самолеты отклонились от курса. Позже уже испанская полиция по требованию американской прокуратуры задержала в Барселоне четвертого участника этой хакерской группы. К сожалению, ни имен, ни фотографий задержанных хакеров в нашей базе данных нет. Но я подумал: вдруг интересующий вас человек, фотографию которого вы приносили, это кто-то из них.

– Когда они были задержаны?! – быстро спросил Егоров.

– Сейчас скажу...

Егоров услышал в телефонной трубке, как Игорь щелкает пальцами по клавиатуре.

– Вот, в США хакеры были арестованы через полгода после теракта, а испанцы задержали своего два месяца назад.

Андрей раздосадованно покачал головой.

– Тогда это не он. Фотография, которую я приносил, сделана всего месяц назад. Но все равно спасибо, Игорь.

Егоров положил трубку и, повернувшись, встретился с тревожным взглядом Вероники.

– Вы сейчас говорили про участника бейрутского совещания лидеров «Аль-Каиды», призывавшего к использованию информационного оружия?! – взволнованно спросила она.

– Это звонил мой коллега из информационного центра, – пояснил Егоров. – Он установил, что в США и Испании задержаны четверо хакеров, подозреваемых в организации компьютерной атаки на систему управления авиадиспетчерской службы США, сопровождавшей воздушный удар террористов по Нью-Йорку и Вашингтону. Но все задержания произведены задолго до бейрутской встречи.

Вероника победно взглянула на Егорова.

– И после этого вы продолжаете утверждать, что посредством компьютерной атаки нельзя осуществить теракт?

Егоров не ответил. Он только сейчас до конца осознал смысл сообщения Игоря. Его молчание вывело из себя Веронику. Она подскочила к нему и, схватив за руку, потянула за собой.

– Что вы застыли? Идемте скорее в информационный центр к вашему коллеге. Надо скорее выяснить, что ему еще удалось узнать.

Рука девушки оказалась горячей и на удивление сильной. «Наверняка увлекается фитнесом или посещает тренажерный зал», – отстраненно подумал о Веронике Егоров, позволяя ей вывести себя из кабинета.

Спустившись вместе с ней на цокольный этаж, где располагался информационный центр, он отыскал дверь с табличкой «Операционный зал» и, коротко постучав, заглянул внутрь. Игорь сидел на том же месте, за центральным терминалом, что и во время предыдущей встречи. Увидев Егорова, он неподдельно удивился.

– Андрей Геннадьевич... – Но, разглядев за его спиной незнакомую девушку, сейчас же переключил на нее свое внимание.

– Вероника Богданова, наша коллега из СВР, – представил Егоров ему свою спутницу и, повернувшись к Веронике, добавил: – Игорь Колесников.

Игорь вскочил со своего вращающегося стула и, поспешно откинув рукой со лба свесившуюся прядь волос, представился:

– Игорь.

Он выглядел растерянным, но ни его неизменные футболка и джинсы, ни взлохмаченные волосы ничуть не смутили Веронику. Она решительно шагнула навстречу и, приветливо улыбнувшись, протянула Игорю руку.

– Вероника.

Игорь сейчас же сжал протянутую ему ладонь и, не спеша отпускать, произнес:

– Очень приятно.

Что самое интересное, Вероника тоже не спешила разрывать рукопожатие. Несколько секунд молодые люди пристально смотрели в глаза друг другу. Егоров, наблюдавший эту сцену с ироничной улыбкой, внезапно ощутил нечто похожее на укол ревности. Он тут же укорил себя за совершенно неуместные чувства, но неприятный осадок в душе тем не менее остался. Наконец Вероника высвободила свою ладонь из руки Игоря и, переходя к делу, спросила:

– Игорь, Андрей Геннадьевич сказал: у вас есть информация о хакерах, атаковавших информационную систему авиадиспетчерской службы США во время терактов 11 сентября?

Игорь кивнул:

– Да, но я уже все рассказал Андрею Геннадьевичу.

– Я предпочитаю получать информацию из первых рук, – безапелляционным тоном заявила она. – Покажите, что вы обнаружили?

Слова Вероники задели самолюбие Егорова. Девушка вела себя так, словно его здесь не существовало. Более того, она по-хозяйски распоряжалась в информационном центре, забыв, что находится в подразделении ФСБ, а не внешней разведки. К счастью, сам Игорь этого не забыл и, прежде чем уступить напору Вероники, поинтересовался:

– Андрей Геннадьевич?

Егоров утвердительно кивнул.

Игорь нажал на своем терминале несколько клавиш и вызвал на экран загруженный файл, оказавшийся электронной версией газетной статьи, набранной на испанском языке. Ниже следовал короткий перевод. Не владевший испанским языком Егоров пробежал перевод глазами, но ничего нового к тому, что уже сообщил ему по телефону Игорь, в тексте не обнаружил.

– Это единственный материал? – поинтересовался у Игоря Егоров.

– В этом-то все и дело! – озадаченно воскликнул Игорь. – Обычно такие публикации вызывают целый вал статей и телевизионных репортажей, а тут полная тишина. Словно эта тема – табу для журналистов. У меня такое впечатление, Андрей Геннадьевич, – понизив голос, добавил Игорь, – что после задержания в Испании четвертого хакера все сведения о нем и о ходе расследования были строго засекречены.

У Егорова сложилось иное мнение, но он не стал высказывать его вслух, чтобы не расстраивать Веронику, которая все еще внимательно смотрела на экран.

– Удовлетворены, Вероника Анатольевна? – не выдержав затянувшейся паузы, обратился к девушке Егоров.

Не отрываясь от экрана, Вероника задумчиво покачала головой.

– Спасибо, Игорь, – поблагодарила она программиста и в глубокой задумчивости направилась к двери.

– Не за что, – ответил тот, озадаченно глядя ей вслед.

Странное поведение девушки удивило и Егорова. Он быстро пожал Игорю на прощание руку и вышел вслед за ней в коридор.

– Вероника, с вами все в порядке?

Девушка снова кивнула и внезапно, словно очнувшись, заявила:

– Мне нужно срочно позвонить.

Она поспешно опустила руку под жакет, где Егоров носил на поясном ремне оперативную кобуру, и достала из-под полы... мобильный телефон. Но вместо того, чтобы воспользоваться им, Вероника беззвучно выругалась – Егоров готов был поклясться, что это было именно ругательство, – и уже вслух сказала:

– Батарея села. И визитную карточку я, как назло, оставила в сейфе в кабинете. А на память я его номер не помню.

«Чей?» – захотелось спросить Егорову, но он тактично промолчал.

– Андрей Геннадьевич, – девушка требовательно взглянула на него. – Мне нужно срочно попасть домой! Подвезете меня?!

Егоров мельком взглянул на часы: формально рабочий день закончился еще час назад. Но внезапное желание Вероники объяснялось отнюдь не этим.

– С удовольствием. Но в чем причина такой спешки?

– Потом, потом, – отмахнулась Вероника и быстро зашагала по коридору в сторону выхода.

Постояв секунду, Егоров двинулся следом за ней.

В машине он вновь вернулся к прерванному разговору:

– Может быть, все-таки объясните, куда вы так спешите?

– На свидание, – усмехнулась Вероника, но, почувствовав перемену в настроении Егорова, добавила: – Ладно, не обижайтесь. Хочу проверить информацию вашего коллеги.

– Да что там проверять?! – рассердился Егоров. – Обычная газетная «утка» с претензией на сенсацию! Ни продолжения, ни комментариев должностных лиц! Единственная крохотная статейка в малоизвестной испанской газете!

– О, как же сильны в вас стереотипы мышления! – воскликнула Вероника. – Так вот знайте, – она повернула к Егорову пылающее негодованием лицо, – когда я искала материалы о кибероружии, то обратилась к Максиму Астахову...

– К кому?

– Вы не знаете Максима Астахова? – Вероника презрительно фыркнула. – Да у него своя авторская программа на втором канале! Я, между прочим, одно время у него работала, когда проходила стажировку в СВР, но это к делу не относится. Так вот, недавно Астахов выпустил программу «Кибервоины» о фанатах компьютерных игр, в том числе упомянул и о хакерах, пытающихся взламывать различные государственные системы управления. А в разговоре со мной проговорился, что 11 сентября в США группа хакеров парализовала всю авиадиспетчерскую службу. Откуда, по-вашему, у Астахова эти сведения, если все это, как вы выразились, газетная «утка»?