Текст книги "Темная сторона медали"

Глава 3

Четыре с половиной года до начала осады

После завтрака я отправился в фехтовальный зал, прихватив с собой пару клинков. На месте меня дожидался Грак, орк по происхождению, главный тюремщик Верной Цитадели по должности. С ним, как обычно по вторникам, находился один из его подопечных.

Парнишка был высок, на десяток сантиметров выше меня, широк в плечах. Длинные руки, мощные плечи, выносливые ноги. Мог быть опасным бойцом. А мог – очередной пустышкой.

При виде меня он напрягся и постарался налепить на лицо презрительную гримасу. Однако ввиду того, что место уже было занято гримасой страха, в своем начинании он не преуспел.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Гордое молчание в ответ.

– Это не допрос, – сказал я. – Это обычная светская беседа. Неужели тебе трудно назвать свое имя?

Молчит.

– В разговоре с другими пленниками он называет себя Джоном, – сказал Грак.

– Понятно, – сказал я. – Что он сделал?

– Я выполнял свой долг! – выпалил Джон.

– А я думал, вы уже отрезали ему язык, – заметил я. – В чем состоял твой долг?

Опять молчание. Как же меня это достало.

– Он был пойман патрулем, когда сыпал отраву в колодец, – сообщил Грак.

– Ага, – сказал я. – Интересная интерпретация понятия «долг». Значит, Джон, ты у нас не просто шпион, но еще и диверсант. А знаешь ли ты, что конвенция о военнопленных, принятая в Коллузии сто двадцать семь лет назад, не распространяется на шпионов и диверсантов, захваченных на чужой территории?

К Империи эта конвенция никакого отношения не имела. Моего предка не пригласили, чтобы ее подписать.

Диверсант Джон молчал. Наверное, он думал, что мне наплевать на эту конвенцию.

В принципе он был совершенно прав.

– По законам любой страны, я могу казнить тебя прямо сейчас, – сообщил я. – Тебе повезло, что патруль не зарубил тебя на месте.

Это он прекрасно понимал. В диверсанты идут отчаянные люди. Или те, кому уже просто нечего терять.

– Ровно с того момента, как тебя схватили, ты был обречен, – сказал я.

– Так и убей меня, – выпалил он. – Мразь.

– Не хами, – сказал я. – По крайней мере до тех пор, пока не узнаешь, зачем тебя сюда привели. Грак, сними с него кандалы.

Грак успел привыкнуть к моим чудачествам, поэтому повиновался без звука. Зато как он ворчал первое время.

– Оставь нас, – сказал я, глядя, как пленник разминает затекшие руки.

Старый орк пожал плечами и вышел. Через неплотно закрытую дверь я видел наблюдающего за мной Палыча.

– Вот и остались мы наедине, – сказал я Джону. – Врать тебе я не буду. Ты сам знаешь, что ты покойник, выйдешь отсюда только вперед ногами. Но я готов предоставить тебе шанс сделать перед смертью что-то более значительное, чем порча одного колодца.

– Например? – спросил он.

– Знаешь, что это такое? – спросил я, поднимая зажатый в правой руке клинок. – Это Призрак Ночи, меч Первого Императора, Первого Темного Лорда. Я нашел его в подземельях после того, как восстановил Черную Цитадель. Теперь он принадлежит мне.

Симпатичная вещичка. Согласно легенде, Первый Император ковал этот меч собственноручно, и по этому изделию можно судить о чувстве юмора моего предка. Эфес меча был исполнен в виде тела сатира, сидящего на шпагате. Собственно, его разведенные под углом сто восемьдесят градусов ноги образовывали гарду, а лезвие обозначало то, что у обычного сатира находится между ними. Все знают, что меч воина, как и посох волшебника, является фаллическим символом, однако никто не заявлял об этом так прямолинейно.

То ли сатир был негром, то ли он просто давно не мылся, но лезвие было абсолютно черным. Оно не отражало света, словно поглощая его. Когда я фехтовал этим мечом, я сам себе казался джедаем, орудующим лучом Тьмы. Ничего подобного я раньше не видел. Но, несмотря на свой внешний вид, это было боевое оружие, предназначенное для убийства.

– А вот такое ты раньше видел? – Я швырнул Джону меч, который держал в левой руке.

Этот экземпляр был попроще, рукоять изображала какой-то неизвестный земной ботанике цветок, стеблем которого было лезвие. Эльфийская работа, за километр видно. Все им цветочки-лютики…

Диверсант поймал меч жестом профессионала. Хорошо, значит, это все-таки будет поединок, а не жертвоприношение.

В глазах Джона застыло удивление, парнишка пока не понимал, что происходит.

Я и он, один на один. С мечами в руках. И больше никого рядом.

– Вытащи его из ножен, – сказал я.

Он подчинился.

– Это – Второй меч, – сказал я. – Один из Семи, тот самый, который я вытащил из мертвой руки Свена.

Подробности о том, что на самом деле это сделал граф, пока я валялся в глубоком нокауте, диверсанту знать совсем необязательно.

– Это и есть твой шанс, – сказал я. – Чем бы ни закончился наш с тобой поединок, сегодня ты умрешь. Но у тебя есть шанс умереть не безымянным диверсантом, отравившим колодец, из которого брали воду мирные жители, а сокрушителем Империи Тьмы, убийцей последнего из рода Темных Лордов. У тебя есть шанс получить посмертную славу, которая не померкнет в веках. Как тебе такая идея?

– Откуда мне знать, что это тот самый меч?

– Попробуй меня убить, и ты это узнаешь, – сказал я. – И посмотри на этот вопрос с другой стороны: а что тебе терять?

В следующий момент он атаковал.

Палыч так и ждал меня за дверью.

– Хороший удар, Костя.

– Будь добр, верни клинки туда, откуда их взял, – попросил я, передавая ему мечи.

– Но он чуть не достал тебя на третьем выпаде.

– У него была хорошая техника, – сказал я. – Для диверсанта.

– Все равно я не понимаю, зачем ты это делаешь.

– Великая вещь – практика, – сказал я.

– Для того чтобы практиковаться в фехтовании, совсем необязательно постоянно подставлять свою шею.

– А какой смысл фехтовать с кем-то, зная, что его оружие не способно причинить мне вреда? А так мы имеем настоящий поединок не на жизнь, а на смерть проведенный в реальных условиях… К тому же всех этих людей все равно следовало бы казнить.

– Слишком много чести, – буркнул Палыч.

Пасть от меча Темного Лорда, вместо того чтобы болтаться в петле, как это принято для отправления на тот свет деятелей подобного рода. На мой взгляд, разница невелика. Ведь в итоге деятель все равно оказывается мертвым.

– Если тебя зарежут, не приходи жаловаться, – сказал Палыч. – Это будет самая глупая смерть в твоем роду.

– Значит, именно такого завершения достойна наша династия, – сказал я. – Не мы такие, Палыч. Жизнь такая.

Посланник, явившийся к воротам Цитадели вчера на закате, ждал аудиенции в библиотеке. Прежде чем впустить, его несколько раз обыскали обычными средствами на предмет выявления холодного оружия и трижды прощупали в магическом диапазоне. Выяснили, что он был обычным человеком, не магом, и не находился под магическим дистанционным контролем. Оружия у него не было, и, если он задумал меня убить, ему придется грызть меня зубами. Нудное и бесперспективное занятие.

Наскоро приняв ванну и сменив одежду, испачканную кровью диверсанта по имени Джон, я закурил сигарету и отправился в библиотеку.

Посланник сидел в кресле, развернутом в сторону двери, и терпеливо ждал. Он не читал книгу, не рассматривал полки, не пил принесенное ему вино и не поглощал предложенные бутерброды. Просто ждал.

Еще у него была выправка профессионального военного, причем не из низших чинов. Даже сидя в кресле, посланник держался с таким видом, будто принимает парад. Спина прямая, грудь колесом, безразлично-торжественное выражение на лице.

– Мне необходимо с вами переговорить, сир, – сказал он.

– Это очевидно, – сказал я. – Иначе вы не стали бы проделывать столь долгий и опасный путь. Только не зовите меня «сиром», я далеко не переполнен имперскими амбициями.

– Как же мне вас называть?

– Достаточно простого «милорда».

– Как вам будет угодно, милорд. Я – граф де Конс, генерал, командир правого крыла Первой армии государства Иллирия.

В Иллирии больше одной армии. Конкретно три. Каждая из них выполняет свои собственные задачи. Первая является основной ударной силой для решения внешнеполитических разногласий, и руководит ею военный гений самолично.

– Принято к сведению, – сказал я. Я не большой поклонник дипломатических процедур и не стал лгать, что знакомство с каким-то там графом мне приятно. – Меня вы знаете.

– Да, милорд.

– Было бы странно, если бы вы ответили иначе. Итак, перейдем сразу к делу. Чего хочет от меня ваш славный иллирийский король?

– Меня направил сюда не Бернардо Пятый, – сказал граф де Конс.

– Тогда кто?

– Герцог Грома, милорд.

– Бортис? – Тут он меня удивил.

– Именно, милорд.

– И что Бортису от меня надо?

– Обсудить с вами планы длительного стратегического сотрудничества.

– Любопытное заявление, – сказал я. – Вы меня заинтриговали настолько, что я готов предложить вам выпить.

– Не откажусь.

Я достал из скрытого бара бутылку выдержанного коньяка, ввезенного из родной страны посла, разлил по бокалам на три пальца. Вздрогнули.

– Вы не можете не знать, что в ближайшем будущем против вас планируется полномасштабная армейская операция, которая будет проводиться силами всех королевств?

– Подобные слухи до меня доходили.

– Ни для кого не секрет, что эту армию должен возглавить человек, наиболее достойный такой чести. Военный талант современности.

– Бортис, – сказал я. – И о чем посланник военного таланта современности может говорить с главным потенциальным противником этого самого таланта? Я впервые слышу, чтобы войну называли «длительным стратегическим сотрудничеством». Этот оборот ваша дипломатия ввела совсем недавно?

Он махнул рукой. Это был точно выверенный жест, достаточно сильный, чтобы выразить вызвавшие его эмоции, но все же не настолько, чтобы быть истолкованным как угроза или попытка наслать заклятие.

– Я предлагаю на время забыть о подобной терминологии, милорд. Тем более что все это – лишь происки антиимперской пропаганды. Могу я говорить откровенно?

– Я на этом настаиваю.

– Отлично, – сказал он. – Я – образованный современный человек и не склонен верить во все эти байки с Темными Лордами и Повелителями Хаоса.

– Это очень свежий взгляд на старую ситуацию, – сказал я. – Настолько свежий, что даже я его еще не рассматривал.

– Если смотреть трезво, то вы – совсем никакой не Наместник Зла, или как вас там еще называют базарные кликуши. Я вижу в вас весьма влиятельного дворянина, обладающего могущественным магическим артефактом, не более.

– Мои подданные вряд ли расценят подобное заявление как комплимент.

– Это еще один взгляд со стороны, – сказал граф де Конс. – Просто с другой стороны. Но поверьте мне, то, что я сказал, это не только моя мысль. Так думают многие здравомыслящие люди, которым просто затыкают рот.

– Допустим, – сказал я. Я уже понял, что он собирается мне предложить, во что это выльется и как это можно использовать. И мне стало скучно.

– Мой командир, герцог Бортис, тоже весьма влиятельный человек. И он, как и вы, недоволен тем местом, которое ему отвела история.

– В его случае имела место не история, – сказал я. – Короли.

– Пусть так. Бортис пролил ради них немало крови, больше полувека он поддерживал их правление своими военными успехами, а что получил в ответ?

– Рассчитывающий на людскую благодарность строит свой замок на песке.

– Он служил трону верой и правдой, и за это ему пожаловали фиктивный, вымышленный титул, не подтвержденный замком и владениями. За долгие годы службы они предложили ему мизерное жалованье, размеры которого просто оскорбительны.

– И он решил переписать историю, – сказал я. – Переписать королей, а точнее, просто их вычеркнуть. Герцог Грома Бортис – это звучит неплохо, но Император Бортис Первый будет звучать куда лучше, так?

– Вы прозорливы, милорд.

– Просто циничен. Пугая королей моим именем, Бортис собирает под свои знамена могущественную армию, равной которой на континенте нет. Эта армия будет повиноваться только ему и должна принести ему трон на остриях своих мечей. Мне в этой игре отведена роль пешки. Используя меня сначала как пугало, а потом в качестве мальчика для битья, Бортис покончит с моей Империей и будет строить собственную, обратив оружие на тех, кто его сюда послал.

– Таков худший вариант развития событий, – сказал граф де Конс, не моргнув глазом. – Который возможен только в том случае, если пустить дело на самотек.

– А каков лучший вариант?

– Именно его я и должен с вами обсудить, милорд.

– Мне почти любопытно, – сказал я. – Что вы предлагаете?

– Действовать сообща.

– Вывод, который я могу сделать из этого предложения, заключается в том, что Бортис будет не в состоянии контролировать всю армию. Он намерен положить части, верные присяге, под моими стенами, моими руками убрать всех, кто не согласится признать его Императором. Причем вы полагаете, что таких будет много, иначе вам не была бы нужна моя активная помощь. Давайте я нарисую вам план предстоящей кампании. Бортис отправит неугодных в авангард, и те окажутся зажаты между орками и зомби, с одной стороны, и остальной частью армии – с другой. Оказавшись в котле, они все погибнут. Так?

– В общих чертах.

– Что Бортис получит в результате нашего сотрудничества, я понимаю. А что получу я? Один из Семи мечей в спину?

– Зачем же так? Уже сам факт моего присутствия здесь говорит о том, что мы намерены играть честно.

– Ваш командир собирается нарушить присягу, причем не один, а в преступном сговоре, – сказал я. – О какой честности вы говорите?

– О честности по отношению к вам.

– Это странно, – сказал я. – Я всегда считал, что честность не может быть относительным понятием. Она либо есть, либо ее нет. И если кто-то кого-то один раз предал, нет никаких гарантий, что в дальнейшем этого не повторится.

– Вы даже не хотите выслушать предложение герцога?

– Хочу, – сказал я. – Что вы намерены мне предложить?

– Значит, склонял к сотрудничеству, – сказал Палыч. – Путем подкупа.

– Ага, – подтвердил я.

– Где он сейчас? – спросил Хэм, рассматривая корешки древних гримуаров. За каждую вторую книгу любой коллекционер продал бы собственную душу. За каждую третью этого коллекционера сожгли бы на костре.

– В гостевых апартаментах Восточного крыла.

– Вы уверены, что он не шпион?

– Нет, – сказал я.

– Что конкретно он предлагал? – спросил граф.

– О, – сказал я, – тут целый список. Во-первых, он заверяет, что как минимум два из оставшихся Шести мечей будут передвигаться вместе с его армией, и он гарантирует, что ни их Хранители, ни герои не доживут до последнего штурма. Бортис заверяет, что постарается заполучить в свою армию как можно больше Хранителей.

– Звучит заманчиво, – сказал граф. – Если это правда.

– Во-вторых, он гарантирует мне восстановление Империи в тех границах, в которых она существовала во времена Первого Лорда.

– Да это ж полконтинента! – воскликнул Палыч. – Что-то мне слабо верится, что Бортис столь великодушен. И что он готов поделиться властью.

– Я думаю, это блеф, – сказал Хэм. – Для того чтобы выиграть войну, Бортис готов пообещать что угодно. Но как только дело дойдет до дележа, он станет очень прижимист.

– Посол уверяет, что Бортис не собирается останавливаться на покорении материка и намерен завоевать весь мир.

– Чушь, – сказал Палыч. – Это еще два материка и чертова куча островов. Королевства не располагают флотом, чтобы перевезти целую армию.

– Корабли – не единственный способ доставки армии на поле боя, – заметил граф.

– Верно, есть еще порталы, – сказал Хэм. – Но если Бортис обойдется с Хранителями так, как говорит его посол, вряд ли маги захотят с ним сотрудничать.

– Магов можно и принудить к сотрудничеству, – заметил граф. – Несогласных устранить, а с остальными вполне можно работать.

– Это вопрос отдаленного будущего, – сказал я. – До которого мы с вами, если примем неправильное решение, можем и не дожить. Вопрос, на который надо ответить прямо сейчас, звучит так: можем ли мы верить Бортису и видим ли мы в нем стратегического партнера?

– Это целых два вопроса, – сказал Палыч. – И если Бортису нельзя верить, это не означает, что мы не можем его использовать.

– Не в качестве союзника, но в качестве врага наших врагов, – согласился граф. – Пусть он нанесет удар по своей армии, как собирается. Пусть он отдаст нам хотя бы один из Семи мечей. Убьет хотя бы одного Хранителя. На данный момент мы ничего не теряем.

– Кроме времени, – сказал я. – Маркиз Моро сообщает, что война начнется через три-четыре года, не раньше. Но если Бортис будет уверен в нашей поддержке, он может настоять на своем и выступить раньше. Оно нам надо?

– Вы правы, милорд, – сказал Хэм. – Мы должны оттягивать начало войны как можно дольше. Кроме того, нет никаких гарантий, что предложение Бортиса – не еще один его тактический ход, который должен усыпить нашу бдительность. Мы ввяжемся в войну, рассчитывая на удар Бортиса, и, если удара не последует, это для нас будет весьма неприятно.

Глава 4

Три года до начала осады

Несколько слов о том, кто такой Рамблер. Или что он такое. Я до сих пор не определился, к живой или неживой природе относится эта сущность.

Рамблер – это демон.

Демоны, как я выяснил не так давно, бывают разными, очень разными. Не только по размеру и форме, но и по состоянию.

Рамблер – это демонический газ. То есть тело данного демона не обладает формой и способно занимать любой предоставленный ему объем. Данная порода демонов весьма нежизнеспособна, ибо они не умеют ограничивать свои объемы и растекаются, едва вырвавшись из своих подземельных измерений, стараясь заполнить собой весь мир. В какой-то момент концентрация демона в атмосфере падает ниже критической отметки, и демон перестает существовать как разумная личность. Собрать распыленного в атмосфере демона до его прежнего состояния практически невозможно.

Маги знали о существовании таких демонов, но знание это носило чисто академический характер, ибо практического применения газообразным демонам никто придумать не мог.

Я придумал.

Я гений.

Империя не обладала слишком большой территорией, что позволяло обеспечить достаточно высокую концентрацию Рамблера для его нормальной жизнедеятельности. Ограничив его объем магическими силовыми полями, я выпустил Рамблера в мир и получил демона, который одновременно присутствует во всех уголках моих владений. Из него получилась отличная поисковая система и охранная сигнализация одновременно. Конечно, зрение Рамблера возможно затуманить с помощью высокой магии, и он не способен обнаружить Хранителя или пронумерованный клинок до тех пор; пока те не перейдут к активной фазе или не совершат какую-либо ошибку, однако обычных диверсантов, шпионов или мародеров он вычисляет на раз.

Концентрация Рамблера в Черной Цитадели несколько выше, чем в целом по стране, и он способен проецировать визуальные образы, сообщая о надвигающейся опасности.

Пятеро.

Их было пятеро. Довольно большая группа, если вспомнить, что Эрик из Кинна и Делвин действовали вдвоем. Они сидели на полянке рядом с угасающим костром и в пять глоток дожевывали свой геройский завтрак.

– Приятного аппетита, – сказал я, выходя из портала в пяти метрах от их стоянки.

Вопреки пожеланию, аппетита у них явно не прибавилось. Пасторальная картинка вмиг улетучилась. Остатки еды полетели на землю, оружие заскрежетало, вырываясь из ножен, и пять пар глаз вонзили в мою персону свои яростные взгляды.

Сэр Джеральд, виконт де Ченси, герой и обладатель Пятого меча, вне всякого сомнения, был центральной фигурой этой компании. Он был молод, строен и обладал ястребиным взором. А еще у него был волевой подбородок.

Хранителем и главным кукловодом был маг с непроизносимым именем Шакрабран. Или что-то в этом роде. Он был так же похож на стереотип старого и мудрого мага, описанного в любой книге жанра фэнтези, как Джеральд походил на доблестного и отважного героя. Конечно же у него с собой был посох.

Третьим был герцог Камберлендский. Седовласый зрелый мужчина, он был строен, подтянут и обладал повадками старого опытного бойца. Если бы номерным клинком обладал он, у меня могли бы возникнуть большие проблемы.

Принцесса Лири. Красивая, если вам нравится тип женщин, запрятанных в черную кожу и увешанных оружием, как новогодняя елка гирляндами. На мой вкус, прикид у принцессы был слишком уж милитаристический, даже для данных обстоятельств, но о вкусах не спорят. И без этого существует достаточно причин, чтобы быть убитым.

Пятым был гном. Полтора метра ростом, страшный, грязный, похожий на выползшего из канализации бомжа. При нем были непременные гномьи атрибуты – борода до пояса и боевая кувалда.

Все как всегда.

Герой просто не может быть один.

Все примитивно до отвращения. У героя есть меч, чтобы меня убить. Моя смерть – главная и единственная его задача. Цель дружины – доставить героя ко мне, по дороге оберегая его от неприятностей, давая ему мудрые советы, уча его жизни и сдувая с него пылинки. Странный они народ, эти герои, без дружины и шагу ступить не могут. Стадные животные.

Свойства Пятого меча и магия старого шарлатана надежно хранили их от моего взора вплоть до сегодняшнего утра. Но на рассвете дружина наткнулась на случайно забредший в эти места патруль орков и вырезала его подчистую, что привлекло внимание Рамблера и позволило мне их засечь.

В общем, после доблестного истребления трех орков пятеро лихих головорезов, в компании которых был боевой маг, со свойственной всем героям дальновидностью устроились на второй завтрак в нескольких шагах от оставленных ими мертвых тел. И после этого они еще имеют наглость выглядеть удивленными оттого, что именно я желаю им приятного аппетита.

Взгляды присутствующих, как по команде, сошлись на моей правой руке.

– Все верно, это я, – сказал я, демонстрируя Браслет. – Не ждали?

– Отродье Тьмы, сейчас ты примешь свою смерть. – Это мне Джеральд сообщил. Герои, они ведь, как правило, не способны разговаривать, как нормальные люди. Только вещать.

– Это оно, конечно, да, – сказал я. – Но для начала у меня есть встречное предложение, господа. Почему бы нам не решить нашу проблему по-хорошему?

Судя по выражению их лиц, решать по-хорошему какую бы то ни было проблему вообще они настроены не были. Но я все равно продолжил.

– Я не питаю ни к кому из вас враждебных чувств, – сказал я. – Разве что к одному из здесь присутствующих. Но если вы оставите мне меч, а сами совершите разворот на сто восемьдесят градусов и уйдете восвояси, я обещаю, что никто не будет вас преследовать.

– Ты примешь смерть, – тупо повторил Джеральд. Да, он дурак, однако.

– Хотел бы обратить ваше общее внимание, что главным вашим шансом был эффект неожиданности, который же утерян, – сказал я. – И теперь, когда я вас обнаружил, мог бы просто раздавить вашу компанию, прислав вместо себя пару тысяч орков или, например, своего дракона. Но мне хотелось обойтись без кровопролития, ибо я ценю жизни и орков, и драконов, и даже ваши, как ни странно, и я хотел бы с вами договориться. Неужели мы этого не сможем? Ведь мы же, в конце концов, цивилизованные люди.

– За нас беседу поведут клинки, – сказал маг.

– Красиво сказано, – оценил я. – Хотя выглядеть это будет не так красиво. Хотите подраться? Можем и подраться. На этот случай у меня есть другое предложение. Я не имею привычки убивать женщин, равно как и желания подобной привычкой обзавестись, но в случае самообороны… Короче, если ваша дама пообещает, что не будет вмешиваться в схватку, она может оставить здесь свое оружие и уйти.

Ответом мне был яростный взгляд.

Третья дочь властителя захолустного королевства, у нее было мало шансов на удачное замужество, и она выбрала для себя карьеру воительницы. Поход против Цитадели Зла мог быть для нее хорошим пиаровским решением.

– Все, я понял, – сказал я. – По-хорошему никто не хочет. Давайте драться.

Наверное, граф был прав. И Черномырдин тоже был прав.

Граф говорил, что никто не может уйти от своего рока.

Черномырдин говорил, что хотели, как лучше, а получилось, как всегда.

Вот так и у меня. Стараешься, из шкуры вон лезешь чтобы обойти острые углы, вырулить ситуацию в цивилизованное русло, а все всегда кончается мордобоем и брызгами крови. Наверное, все дело в наследственности.

Никто не хочет договариваться со мной по-хорошему. Если, конечно, за моей спиной не стоит батальон орков орда зомби или Киндаро.

Наиболее опасной единицей среди присутствующих был маг, поэтому его я убил первым. Я метнул в него смертельное заклинание и нож с утяжеленной рукоятью. Заклинание он успешно отбил, а вот нож – не успел, и тот по рукоять вонзился в его горло.

Пока маг падал, я выхватил из ножен Призрак Ночи, свой фамильный меч, с лезвием черным, как сама Тьма, и острым, как коса смерти.

Вторым я зарубил гнома, который только поднимал свой молоток. Не потому, что гном был очень опасен, хотя гномы и хорошие бойцы. Разве что слишком медлительные. Просто он сидел ближе всех.

Гном и маг своей смертью сумели выиграть время для героя, и, когда я сделал следующий шаг, Джеральд уже стоял на ногах, сжимая в руке орудие моей погибели. Пятый меч скрестился с Призраком Ночи, и клинки запели голосами демонов боя. Джеральд не умел фехтовать.

Он умел размахивать мечом, а этого умения недостаточно. Он мог бы выиграть три поединка из четырех, имея дело с обычным противником.

Но в последнее время я выигрывал десять из десяти.

На третьем выпаде я отрубил герою кисть. Джеральд вскрикнул, побледнел, как экран в кинотеатре перед просмотром фильма, а меч звякнул, падая на землю.

Я отбил выпад герцога, позволил принцессе воткнуть кинжал мне в бедро, а потом резко толкнул ее в плечо и она отлетела в сторону. Я вытащил кинжал из своего тела повертел в руках и отбросил в сторону.

– Вы знаете, – сказал я, – оба мои предложения все еще в силе.

Герцог точно оценивал свои шансы, и в его глазах я прочитал готовность согласиться, но принцесса не оставила ему выбора. Она упала на одно колено, склоняясь над мечом, и ее пальцы уже вынимали клинок из отрубленной руки героя. В рейтинге глупости этот поступок занял бы высшую строчку.

Герцог не желал осрамиться перед дамой. Ведомый более галантностью, нежели чувством долга, и понимая обреченность своей атаки, он бросился на меня, пытаясь подарить деве-воительнице хоть чуть-чуть времени для атаки.

Я убил его быстро и милосердно, пронзив сердце. И едва я успел вытащить меч из трупа, как мне сразу же пришлось отбивать бешеные удары принцессы. Увы и ах, в ее атаке было больше желания, решимости и отваги, нежели элементарного умения убивать.

– Этот меч слишком тяжел для вас, мадемуазель, – сообщил я. – Вас подведет инерция.

Ответом мне был звон оружия.

Скучный они народ, принцессы, даже поговорить по-человечески не могут.

Наверное, я мог бы остановить ее, не убивая. Но понимал, что это бессмысленно. Ею уже овладело боевое безумие, и она бы все равно не отступила. Лишенная меча, она бы царапалась, лишенная рук, пыталась бы перегрызть мне горло, лишенная зубов, попыталась бы заколоть меня острыми каблуками своих сапог.

Избавить ее от безумия могла только смерть. И я подарил ее принцессе.

Так Джеральд остался один.

Мы стояли друг против друга. Призрак Ночи покоился в моих ножнах, а в руке я сжимал Пятый меч.

Лишенный номерного клинка, руки и дружины, герой смотрел прямо на меня, и в его глазах жила смерть. Но эта смерть была не моей. Не в этот раз и не от его руки.

Правая рука Джеральда висела вдоль тела как плеть, а левой он пытался достать прикрепленный к поясу кинжал.

Я покачал головой.

– Неужели ты не понимаешь, что с этой железкой у тебя нет и тени шанса? – спросил я. – Уходи.

Он молчал. Наверное, считал, что разговаривать со мной – ниже его достоинства.

– Я уже получил желаемое, – сказал я. – И ты ничего не сможешь изменить. Мне не нужны были их жизни, и твоя жизнь тоже не нужна. Уходи.

Он молчал.

– Я не сражаюсь с калеками, – сказал я. – Но жизнь твоя не кончилась. Без руки ты уже никогда не сможешь быть воином, и имя твое покроется позором, но ты сумеешь это пережить. Возьми себе другое имя и проживи другую жизнь. Конечно, это не так много по сравнению с тем, что ты сам для себя хотел, но это гораздо больше, чем есть у твоих друзей. Уходи.

Он молчал.

Я повернулся к нему спиной и пошел в сторону леса. Даже если он попытается на меня напасть, пусть его. Своим кинжалом, в котором не было ни капли магии, он не сможет меня даже поцарапать.

На четвертом шаге я услышал сзади сдавленный хрип, и любопытство заставило меня обернуться.

Джеральд стоял на коленях. Кинжал он воткнул себе в горло.

Я встретился глазами с его стеклянным взглядом и посмотрел, как он падает ничком и замирает в этой позе навсегда.

Странный они народ, герои. Совершенно неприспособленный к реальной жизни. Одно слово, вымирающий вид.

Граф с Палычем устроили мне тихую, корректную и тщательно продуманную выволочку. Когда я вышел из портала с Пятым мечом в руках, они сидели на террасе, пили вино и демонстративно не смотрели в мою сторону.

Я развел руками.

Палыч разлил вино по двум бокалам. Третий хоть и стоял в некотором отдалении, но остался пустым.

– Ну извините, – покаялся я. – Так уж получилось. Но ведь получилось же!

– Будем, – сказал Палыч.

– В вечности, – добавил граф.

Они сдвинули бокалы и выпили.

– Между прочим, могли бы выпить, не чокаясь, – сказал я. – За упокой Хранителя и героя.

– Думаю, могли бы и за твой упокой выпить, – сказал Палыч. – Что за идиотизм, Костя, идти в одиночку против пятерых?

Граф был вежливее.

– Вы слишком рисковали, милорд.

– Я не понял, – сказал я. – А кто мне вообще сосватал сию работенку?

– Рок.

– Вот к нему и отправьте свои претензии, граф, – сказал я.

– Вы могли послать меня, – сказал граф. – Или отряд орков. Или Киндаро.

– Мне казалось, что есть дела, которые я должен улаживать сам.

– Вы слишком рисковали, милорд, – повторил он. – Сейчас, в преддверии войны, вы не можете себе этого позволить.

– Пацан уже взрослый, – сказал Палыч. – Если он хочет свернуть себе шею – флаг ему в руки. И Хранителей навстречу.

– Эти мечи, – я потряс Пятым, – ковались против меня. И Хранители – это только моя проблема.

Палыч пожал плечами.

– Как тебе угодно.

– Этот вы тоже не хотите уничтожить, милорд? – спросил граф.

– Нет, – сказал я, – не хочу. Лучше собрать коллекцию. Хочу повесить на стенку все семь. И любоваться их видом долгими зимними вечерами.

– И все-таки вы слишком рисковали, милорд, – сказал граф в третий раз, и тема была закрыта.