Текст книги "Темная сторона медали"

Глава 14

Конец осады

Хэмфри умер утром, не приходя в себя и избавив нас от необходимости сказать ему что-то напоследок. А также избавив себя от необходимости что-нибудь напоследок нам пожелать.

Войска на равнине готовились к очередному штурму. К вечеру они снова полезут на стены. На этот раз все у них получится, и штурм будет последний. Я это понимал. Все это понимали. Уже в прошлый раз Цитадель устояла чудом.

Чудес больше не будет.

Нас осталось мало. Слишком мало. Мы не перекроем все стены, в обороне будут бреши. Как только нападающие эти бреши увидят, нам конец.

Кончились камни для катапульт. Остатки троллей разбирают замок по частям на снаряды.

Альберт сервирует на веранде наш последний обед. За столом, когда-то еле вмещавшим нас всех, образовалось слишком много свободных мест.

Нет Хэмфри, Повелителя, Хана. Нет раненого Палыча, который вряд ли поправится к последнему штурму. Нет Деррика, испепеленного драконом вместе со своей семьей.

Ланс, граф, Илейн и я. Четверо.

Мы были спокойны спокойствием обреченных. Ничего нельзя было сделать. Ничего нельзя было изменить. История идет своим ходом. Мы – лишь винтики в ее колесе. Или грязь, по которой оно проезжает.

Если бы семь лет назад кто-нибудь рассказал мне об этом обеде, какое бы я решение принял?

Спасая свою жизнь сегодня, ты влипаешь в настоящие проблемы на следующий день. Моя жизнь за эти семь лет сильно возросла в цене.

На Земле из-за меня умер десяток человек.

Здесь уже умерли десятки тысяч.

Если бы знать… Наверное, я остался бы на Земле и смело подставил свою грудь под удар Грегора. Лишь бы не видеть заполненных человеческим пеплом подземелий.

Я был причиной смерти этих людей. Зря я вернулся в свой родной мир. Лучше для него было бы, если бы я умер в чужом.

Я не надену Корону Легионов Проклятых. Никогда. Особенно после получения инструкции.

После смерти Хэмфри мне стало пусто. Не грустно, не страшно, просто пусто. Он был не первым из моих сторонников, кто отправился в этот путь, и совершенно очевидно, что не последним. Но именно его смерть, которую я видел рядом с собой, а не с крепостных стен, выбила меня из колеи.

Я заперся в своем кабинете, достал Корону, поставил на стол перед собой. Один раз ничего не решит, сказал я себе. Если демон-охранник не солгал.

Когда первый раз надеваешь Корону, появляется лишь тот, который объясняет тебе правила. Искуситель.

У тебя еще есть выбор.

Так сказал демон. Может быть, он и наврал.

Хотя вряд ли.

Ему нет дела до судьбы этого мира. И нет смысла врать. Ни один нормальный властитель в моем положении не откажется от использования самого мощного оружия, попавшего ему в руки.

Я надел Корону. Она была тяжелой. Наверное, все Короны просто обязаны быть тяжелыми, чтобы напоминать об ответственности, которую они приносят с собой.

Открывшийся в кабинете портал был огненно-красный, а не черный, как те, что открывал Браслет. Вполне ожидаемый мною цвет. Но вместо десятиметрового страшилища с копытами, хвостом и рогами из него вышел обычный человек – моих лет парень, одетый в элегантный, но вышедший из моды костюм. На поясе у него висела шпага. Он сделал шаг из портала, и тот закрылся за его спиной.

Инструкция прибыла.

– Приветствую тебя, повелитель, – сказал молодой демон. И вполне вероятно, что не молодой. – Спрашивай.

– Кто ты?

– Бетрезен. – Он поклонился. – Заместитель командующего Легионами Проклятых.

– Почему не пришел сам командующий?

– Командующий Легионами Проклятых тот, кто носит Корону.

Логично.

– Сколько вас?

– Легионы.

– Что вы можете?

– Сокрушить твоих врагов.

– Всех? Или какое-то конкретное количество?

– Всех. В этом мире и в любом другом, куда ты нас поведешь.

– Что вы хотите взамен?

– Ничего.

– Так не бывает.

– Мы – армия. Мы живем лишь в бою.

– Вы воюете и в других мирах тоже?

– Да.

– Есть еще Короны?

– Корона одна. У армии может быть только один генерал.

– Вы уже проигрывали в этом мире.

– Знаю. С тех пор наше число увеличилось. Больше мы не проиграем. Ни в этом мире, ни в любом другом.

– Как это может быть?

– Все убитые нами присоединяются к нам в вечности.

– Какое оружие вы используете?

– Любое, существующее в этом мире. Мечи и магию, катапульты и яды. Все, что обитатели мира смогли придумать до нас. Соответственно в другом мире набор оружия будет иным.

– Что нужно для того, чтобы вызвать вашу армию?

– Надеть Корону.

– Как скоро вы прибудете на место?

– Сразу.

– Что будет со мной, когда я умру? Я имею в виду, если я носил Корону при жизни?

– Ты присоединишься к нам. Повелитель становится генералом.

– Да ну? Как тебя звали раньше?

– Гилеан.

– Ты – эльф?

– Я – Бетрезен. Заместитель командующего Легионами Проклятых.

– Твоя армия готова к бою?

– Когда мы выступаем? Если сейчас, то сними Корону, а потом надень ее снова.

– Ты знаешь мою ситуацию?

– Знаю. Вечером будет штурм. Без нас тебе не выстоять.

– Какой в этом смысл, Бетрезен? В вечной войне? – Интересно, на что я рассчитывал, задавая этот вопрос? Он разговаривал со мной, как автомат, запрограммированный робот, выполняющий несвойственную ему функцию. А я ему про смысл…

– Легионы Проклятых – это могучая армия, набирающая силу в каждой битве и, в конце концов, становящаяся несокрушимой. Нас часто зовут на последнюю битву, а еще чаще – когда она завершилась. Легионы – инструмент возмездия. Воздаяния врагам.

– Ты можешь лгать обладателю Короны?

– Нет.

А как это проверить?

– Что будет, когда вы завоюете весь мир?

– Дождемся следующего.

– Вас можно разбить в бою. Это единственный способ заставить вас уйти?

– Да. Владелец Короны может призвать нас и командовать нами. Всю свою жизнь. Или вечно. Но отправить нас назад он не может.

Ящик Пандоры.

Корона Пандоры, если точнее.

Вечная война, вот что мне предстоит. Сначала в роли командующего армией, потом в роли одного из генералов.

Вечность.

Война.

Дорогая цена для бессмертия.

Очень дорогая цена для мести.

Я хочу отомстить. Но хочу ли я продолжать убивать и через тысячу лет после того, как от убитых мною врагов не останется даже воспоминаний?

Месть…

Око за око, зуб за зуб? Бетрезен не слышал об этой истине.

За зуб – десяток деревень. За око – сожженные города.

Надо было мне умереть в Подмосковье. А еще лучше – в младенчестве. Идеально – при родах.

Может быть, граф прав и выбора нет?

Зря Эдвин меня не боится. Или не зря?

– Я должен подумать, – сказал я Бетрезену. – Как сделать так, чтобы ты ушел? Или это тоже необратимо?

– Просто сними Корону, – сказал Бетрезен. – Пока ситуацию еще можно переиграть. В теории.

– А на практике?

– Никто никогда не отказывался от нашей помощи.

– А Корону может надеть любой желающий?

– Да. Но Легионы подчинятся только достойному.

– Я достоин?

– Иначе ты умер бы в тот же миг, как примерил Корону.

– Каковы критерии отбора?

– Не знаю.

Я медленно стащил Корону с головы.

Бетрезен тут же исчез. Без всякого портала. Рисуется, демон.

Нет, эта сказка не про меня. Стать сначала человеком, уничтожившим мир, а потом провести вечность в роли демона, генерала все увеличивающейся армии, я не хочу.

Пусть с Короной разбираются победители. У них там куча магов, Хранителей, герцогов, королей, владык, и есть даже один Бортис. Может быть, ему она придется впору?

А мне лучше просто умереть.

– Ставлю свое жалованье за последние пять лет против дырявого ботинка с ноги низкорослого орка, что вечером они на нас навалятся, – сказал Ланс. – А к утру будут хозяйничать в замке. Кто примет пари?

– Зачем тебе дырявый ботинок в могиле?

– Я буду им просто владеть, милорд.

Ланс отрезал себе большой кусок мяса, кинул его на тарелку, налил себе вина.

– Трофей, добытый в споре, я ценю так же, как трофей, взятый в бою.

– Почему ты до сих пор здесь, Ланс?

– А где еще мне быть?

– Ты можешь взять своих людей и укрыться в пещерах у орков.

– Хоть один орк ушел в свои пещеры?

– Из тех, что были здесь, нет. Но это ничего не меняет. Они давали клятву верности. А ты просто получал золото.

– Контракт – это та же клятва. По крайней мере, для меня.

– Я освобождаю тебя от твоих обязательств. Ты свободен. Ты – доблестный воин, если хочешь знать мое мнение, и военный преступник, если хочешь знать мнение Бортиса, но ты – мелочь по сравнению с его планами. У Бортиса нет времени заниматься мелочами и искать тебя. В конце пути, на который он встал, его ждет его Империя. А он и так уже потратил больше сил, чем собирался, и пока не сделал первого шага.

– Почему вы все время стремитесь умереть в одиночестве, милорд?

– А почему ты так жаждешь составить мне компанию?

– Настоящий наемник дерется до тех пор, пока жив его наниматель. Потом он за него мстит. Попробуйте лучше уговорить графа вас бросить. А я посмотрю.

– Хорошая идея, – сказал я. – Граф?

– Да, милорд.

– Вы единственный среди нас обладаете технической возможностью убраться отсюда куда угодно в любой момент. И у наших врагов нет ни способов, ни желания вас выслеживать по всему миру. Уходите. Это мой приказ.

– Увы, милорд.

– Вы отказываетесь от выполнения прямого приказа?

– Клятва, которую я дал Первому Лорду, сильнее любых приказов. Пока ваш род существует, я ему служу. Пока Цитадель стоит, я ее защищаю.

– Откуда такая верность у продажного солдата и нежити?

– Перестаньте винить себя во всем, милорд. Мы такие, какие мы есть. Свободы выбора нет. В этом спектакле у каждого своя роль.

– Глупцы, – сказал я. Если уж Гэндальф обзывал своих друзей, почему я не могу поступать так же? – Илейн, теперь твоя очередь. Ты тоже не хочешь уйти?

– Нет.

– Почему?

– Мне некуда, – коротко сказала она.

– Спрячься вместе с орками.

– Благодарю, но я видела, что случается с людьми, прячущимися в подземельях.

– У Бортиса больше нет драконов.

– Я сыта подземельями по горло в любом случае. К тому же, думаю, что тебе пригодится мой кинжал.

– Они, – я показал на своих друзей, – сражаются, потому что давали мне клятвы и принимали от меня золото. Сражаются в войне, в которой нельзя победить. А за что собираешься драться ты?

– За принципы.

– Ты не хочешь мне ничего объяснить?

– Нет.

– Закончим с уговорами, милорд, – сказал Ланс. – Еда стынет.

Я рубанул возникшее передо мной искаженное лицо наотмашь, раскраивая череп. Обратным движением вонзил клинок в чей-то живот. Полоснул кого-то кинжалом зажатым в левой руке.

На меня бросились еще трое. Первого я убил ударом в горло. Меч второго скользнул по моим доспехам и ушел в сторону. Я отрубил руку с мечом. Солдат рухнул под ноги дерущимся и, я полагаю, был затоптан. Третий развернулся и попытался убежать, но был заколот кем-то из людей Ланса.

Шел третий час штурма.

Мы стояли на стенах. Игры в войну кончились. Не было ни осадных башен, ни боевых слонов, ни свирепых огров, ни смертоносных катапульт. Были только мы и лестницы, по которым постоянно перла пехота.

Бортис был намерен взять замок сегодня. Больше терять время он не желал. Силы обороняющихся таяли на глазах. Еще немного, и противник закрепится на стене. И тогда армия Бортиса хлынет в замок селевым горным потоком, сметающим все на своем пути.

Мы держали стену у башни Микки Мауса. Я, пятеро наемников, несколько орков.

Сначала нас было больше. Больше раз в пять. Люди и орки гибли. И только я был неуязвим.

Интересно, что чувствовал в бою Ахилл? Неужели то же, что и я? Вряд ли. В отличие от меня он был рожден воином, и покрывающая его тело броня была для него чем-то естественным. С самого детства.

Час назад я убил Грегора.

Он ворвался на стену, как вихрь, как смертоносный смерч из магии и стали, и успел убить много моих солдат, прежде чем перед ним встал я.

Мы дрались молча. Нам больше нечего было говорить друг другу. Никто не помогал нам, потому что боялся помешать. Когда Призрак Ночи вонзился в грудь мага-воителя, высасывая из него жизнь, трое солдат Бортиса бросились к нам, чтобы подобрать выпавший из ослабевшей руки Седьмой меч.

Их я тоже убил. Приказал наемникам убрать меч с поля боя, доставить его в библиотеку. Коллекция пополнялась даже в последние часы.

Передышек больше не было. Пехота накатывалась на нас с неумолимостью прибоя. Воевать с морем еще можно, победить его – нет.

Мы рубили, резали, кололи, убивали, кромсали чужую плоть. И в какой-то момент я понял, что дерусь в одиночестве. Мне было все равно. Я не ушел. Я держал свой участок стены.

Времени смотреть по сторонам не было. Может быть, стены уже захвачены в других местах. Может быть, все мои люди уже мертвы. Может, Бортис уже крушит внутренний замок. Я стоял на месте и делал то, что от меня все ожидали, к чему меня постоянно подталкивали.

Убивал.

Башня Микки Мауса рухнула, как и положено падать древней башне, из-под которой внезапно выдернули фундамент. С чудовищным грохотом, облаками пыли и криками раздавленных людей. Раздавленных врагов. Потому что других людей, кроме меня, поблизости уже не было.

Гномы закончили рыть свой подкоп чертовски вовремя. Все-таки Бортис хорош в роли полководца. Здорово рассчитал время штурма.

Стена рядом устояла, но меня зацепило обломком и смело вниз, прямо на мечи армии, бросившейся в пролом.

Они очень быстро поняли, на кого нарвались. Но отступать им было некуда, сзади подпирали те, кто еще не понял. И им осталось только наступать и умирать.

Я дрался. Двигался в кровавой мешанине тел, рубил Призраком Ночи, потеряв кинжал во время падения. Наверное, я был воплощением кошмара. В броне, с ног до головы заляпанной кровью, с лысым черепом и следами ожогов под шлемом, неуязвимый для обычного оружия, никуда не спешащий, совершающий жертвоприношение. Или творящий древний языческий обряд.

Противники вокруг меня стали все чаще попадаться какие-то низкорослые. Расту я, что ли, на старости лет?

Внезапно передо мной вырос высокий мужчина в балахоне вместо доспехов и с посохом вместо меча. Я ничему не стал удивляться, зарубил его, зарубил еще трех коротышек, которые бросились на меня сразу вслед за дылдой, потом двух парней нормального роста, потом опять коротышек…

Невероятно. Они кончились. Я убил всех.

Всех, кто полез в пролом. Остальные лезть не решались. Их было много, остальных, они хотели закончить эту войну, но еще больше они не хотели умереть перед самым ее концом. И они слишком хорошо видели, как я убиваю.

В груде тел, валявшихся неподалеку, я увидел кого-то знакомого и подошел к нему поближе. Тупо констатировал, что там лежит граф, и почему-то совсем этому не удивился. Наверное, в порыве боевого безумия я зарубил и его, своего верного спутника, спешившего мне на помощь. Очень даже может быть.

Призрак Ночи способен убить даже истинного вампира. А обычный меч – нет.

– Вот и все, милорд, – сказал он, не открывая глаз. – Похоже, что моя служба закончена. Но я сохранил для вас… кое-что.

Он тяжело откатился в сторону и замер. Оказалось, что он лежал на двух мечах. Первом и Четвертом.

Теперь понятно. Может, и не я его убил. Может, это сделал Луккас. Интересно, а кто из этих гномов Далии, сын не помню кого? И кто держал в своих руках Четвертый меч? Не все ли равно теперь…

Я подобрал мечи и побрел к внутреннему замку, куда за то время, пока я… мы с графом удерживали пролом, успели отступить остатки моих войск.

Библиотека.

Даже здесь, сквозь толстые стены, слышны звуки хозяйничающей в Цитадели армии Бортиса. В основном это крики.

Толстые стены содрогаются от ударов тарана по воротам внутреннего замка.

Альберт замер в дверях. В его руках кинжал. В данном случае это просто очередной символ. Альберт не умеет драться. Видно, ему очень хочется умереть, как умерли граф и Хэмфри, Деррик и Киндаро, Палыч и Хан орков. Как умрем мы все. В бою.

Впрочем, Палыч был в бою лишь ранен. Похоже, что ему предстоит умереть в постели. Но не так, как это принято у обычных людей. Его просто зарежут, пока он лежит без сознания.

Ланс стоит у стены. Правая рука на перевязи. Командир наемников, оставшийся без своего отряда. Илейн в кресле. Корона Легионов Проклятых на столе.

Зачарованные мечи, имеющие свои номера, кучей свалены в углу. Их шесть. Доступны любому желающему. Подходи. Бери. Режь.

Для полноты комплекта не хватает одного. Думаю, что и он скоро здесь будет. Правда, в отличие от остальных вместе с Хранителем и героем.

– Илейн, – сказал я. – В последний раз предлагаю спуститься в подвал и дать заковать себя в цепи. В последний, потому что времени у нас уже нет. Это единственный для тебя шанс. Узницу Темного Лорда они не тронут. А вот гостью… Ты помнишь свой родной город?

– Слишком хорошо помню, – сказала она. – С тех пор у меня аллергия на цепи и подвалы.

– Зато у тебя нет иммунитета против холодной стали, – сказал я.

– Все умирают.

– Это точно, – согласился я. – Нас тут четверо. Мы с Лансом умрем за наши дела. Альберт за то, что служил мне. То есть наша тройка умрет хоть по какой-то причине. А ты – просто за компанию.

Она пожала плечами. А мы слишком устали, чтобы тащить ее в подвал силой. Разве что Альберт… Однако один он просто не справится.

– Милорд, я постараюсь сдаться в плен, – сказал Ланс. – У меня есть заклинание, чтобы сделать свои зубы ядовитыми. Бортис наверняка захочет со мной поговорить.

– Как хочешь, Ланс, – сказал я. – Но поверь мне, и без тебя найдется немало желающих убить Бортиса.

– Это не долг, милорд. Это удовольствие.

Удары стихли. Скорее всего, это означает, что ворот, отделяющих внутренний замок от захваченной врагом Цитадели, уже нет.

Осталось совсем немного времени. Конечно, в замке еще есть кому сопротивляться. И атакующие не будут слишком уж спешить, зная, что я до сих пор где-то здесь. Но времени все равно осталось немного.

История моего рода близится к финалу. Не написано только несколько строчек.

– Что эта штука здесь делает? – спросила Илейн, имея в виду Корону. – И что это такое вообще?

– Это мой последний подарок победителям, – сказал я. – Пусть у них голова болит о том, как обезопасить себя от нового врага, которого они приведут сюда сами. Пусть поседеют, думая, как ее получше спрятать. И пусть какой-нибудь честолюбивый мерзавец попробует ее надеть.

Ланс улыбнулся. Он знал, что именно лежит на столе.

Действительно, смешно. Я, Темный Лорд, Девятый и последний в своем роду, стараюсь кому-то доказать, что я – еще не самое худшее, что могло случиться с их миром. Что я не настолько плох, как они думают, и не воспользовался последним шансом.

Черт с ними со всеми. В большинстве своем они все-таки люди. И какую-то их часть, правда, пока очень маленькую, я уже простил.

Я слишком устал, чтобы продолжать этот кошмар. Последние дни мы только тем и занимались, что убивали друг друга. У войны должен быть конец. Какой угодно, но должен быть.

Корона – это война без конца.

Мы все тут слишком устали.

Самый большой шанс выжить – у Илейн. Если бы она воспользовалась моим советом и сыграла бы мою пленницу.

Альберт с Лансом тоже могли бы попробовать затеряться в каком-нибудь из закоулков замка. Или забраться в подземелье и попытаться уйти с орками через подземные ходы. Но они не хотят.

Дурачье. На их месте я бы попробовал.

Интересно, а что бы они сделали на моем?

Меч пронзил дубовую дверь библиотеки, проткнул грудь старика дворецкого и вышел из его спины с брызгами крови. Затем его втянули обратно в коридор, позволив Альберту упасть.

Ланс хмыкнул, кладя здоровую руку на эфес.

Дверь открылась.

– Привет, Делвин, – сказал я. – Привет, Эрик из Кинна. Проходите, чувствуйте себя, как дома. Дома у своего врага.

Эрик не слишком изменился с тех пор, как мы встречались с ним в первый раз. А Делвина я вообще никогда раньше не видел. Крепкий такой мужик в кожаной кольчуге вместо традиционного балахона. Чем-то похож на Грегора, а чем-то – на всех остальных Хранителей. Старый маг, хитрый, опытный, опасный.

Ланс успел вытащить меч из ножен лишь наполовину и сделать один шаг. Делвин парализовал его заклинанием, и командир несуществующих ныне наемников превратился в статую самому себе.

– Очень мы удачно зашли, – сказал Эрик. – Не сомневаюсь, что многим захочется побеседовать с сэром Ланселотом.

– Мы сделаем все, чтобы он не умер раньше времени, – подтвердил Делвин. – До суда. Суда над военным преступником и предателем человечества. Палачом, участвовавшим в ритуальном убийстве всего гражданского населения этой страны. Кровавым подручным кровавого правителя.

Вот как они все обернули. Не было дракона, сжигающего людей во тьме. Был Темный Лорд, приносящий свое население в жертву, следуя древнему и чудовищному ритуалу. Хороший ход. Он поможет им оправдаться перед всеми. Кроме самих себя.

Я не двинулся с места.

– Позволь поздравить тебя, Эрик. Ты единственный из всех можешь войти в историю как убийца сразу двух Темных Лордов. Впрочем, прости меня за «убийцу». Как герой, дважды освободивший мир.

– Хватит трепаться, – потребовал Эрик. – Вставай и дерись. Или ты хочешь, чтобы я убил тебя, как и твоего отца?

– А как же без драки, – сказал я. – Финальная схватка между главным героем, это ты, Эрик, и главным злодеем, это я. Чтобы у истории был достойный конец. Девять поколений нашего противостояния просто не могут закончиться одним ударом, да? Нужен апофеоз. Нужна трагедия. Нужен накал страстей, чтобы поэтам было о чем слагать свои песни. Ты смог убить моего отца безоружным. Зачем тебе драться со мной? Подойди и убей, как ты сделал это с моим отцом. А потом выйдешь отсюда и заявишь всему миру, что ты победил в долгой и неравной борьбе. Можешь попросить своего колдуна, он подтвердит. И даже может нарисовать тебе несколько ран для большей достоверности. Подойди и убей меня, как убил старика у двери. Одним ударом. Эпической битвы не будет.

– Дерись! – снова потребовал Эрик. – Доставь всем такое удовольствие.

– Надоело, – сказал я. – Рука меч не держит.

И тут Делвин заметил, что лежит на столе. Его лицо исказилось. Это был не просто испуг, а прадедушка всех испугов.

Бездна ужаса поселилась в глазах последнего Хранителя.

Приятное зрелище, черт побери.

– Предлагаю сделку, Делвин, – сказал я, отметив перемену в его настроении. – Вы оба даете мне слово, что девушка не пострадает. Что вы выведете ее из замка и отпустите ее в любом безопасном месте по ее выбору. А я дам вам слово, что не надену эту хреновину, которая лежит на столе.

– Не считай меня идиотом! – крикнул Делвин. – Отпустить твою блудницу? Она наверняка уже несет твой мерзкий плод в своем чреве!

Я встал с кресла. Поднялся во весь рост. И посмотрел на них обоих.

Мудрый волшебник и отважный герой.

– Я до нее не дотронулся и пальцем, – раздельно сказал я.

Илейн вскочила. Ее рука поглаживала кинжал.

Хорошая девушка, подумал я. У нас с ней могло что-нибудь получиться, хотя мы не делали никаких попыток. Просто какое-то время жили рядом друг с другом. Похоже, так и умрем. Если бы у нас было больше времени, если бы я не был тем, кем я был, если бы… А может, в любом случае ничего бы не вышло. У меня уже нет возможности это выяснить. И не было никогда.

Они думали. И маг, и герой. Думали, оценивали ситуацию.

– Хорошо, – сказал Эрик. – Я тебе верю. Вытащи из ножен меч и отбрось Корону подальше. И тогда девушка сможет уйти.

Думал ли он, что я сдержу свое слово и выполню то, что он требует? Ожидал ли он такого поведения от Темного Лорда, загнанного в угол и припертого к стене?

Я поддел Корону острием Призрака Ночи и сбросил ее со стола. Она покатилась по полу и остановилась, ударившись о ногу Ланса.

– Уходи, – сказал Эрик Илейн. – Подожди в коридоре, пока мы здесь закончим. А потом я выведу тебя из замка целой и невредимой. Слово героя.

– Нет, – сказала Илейн. Но решимости в ее голосе не было.

– Уходи, – сказал я.

Между нами не было ничего. Мы не прикасались друг к другу иначе, нежели случайно. Не было объятий, не было поцелуев, не было даже дружеских рукопожатий. Не было взглядов исподтишка. Мы встретились не в том месте и не в то время. Мы не говорили друг другу красивых слов. Мы не говорили даже, что нравимся друг другу, не упоминая уже чего-то большего. У нас не было времени даже на праздную болтовню. Я не думал, что испытываю к ней какие-то чувства. И не был уверен, что испытываю их сейчас.

У меня было одно желание: мне просто хотелось, чтобы она жила. Чтобы в итоге всего этого безумия выжил бы хоть кто-нибудь. Она, или Ланс, или граф, или Альберт… Но она больше других заслужила право жить. Она была здесь из-за меня, но не сделала ничего против этих людей, ворвавшихся в замок. Она была просто случайным свидетелем, заняла место, уготованное ей роком. И все.

Глупо пытаться передать все это в одном взгляде. Глупо надеяться, что тебя поймут. Но она выдержала мой взгляд и чуть заметно кивнула. И пошла к выходу.

Мне просто хотелось, чтобы она жила.

Но, видимо, я хотел слишком многого.

И глядя, как она уходит, я почему-то вспомнил свою поездку на встречу с маркизом Моро. Я вспомнил Грифе, город-курорт. Вспомнил трактир и четверых молодых людей, которые в будущем должны будут убивать друг друга. И я вспомнил, что тогда сказал Эрик по поводу смерти моего отца.

– Я убил безоружного. И никакой гордости за свой поступок не испытываю. Я не герой. Я просто сделал то, что должен был сделать. И если надо, сделаю это еще раз.

Делвин кивнул.

Коротким, мощным и профессиональным ударом, который сделал бы честь любому палачу, Эрик из Кинна, убийца моего отца и мой будущий убийца, отсек Илейн голову.

Верблюд, идущий по пустыне и тащащий на своей спине поклажу. Он выносливое животное, этот верблюд. Жадные караванщики грузят на него все новые и новые тюки, и вот он уже идет на пределе своих сил. Идет не потому, что хочет, а потому, что его подгоняют нетерпеливые люди, не дают остановиться и передохнуть.

И перышко, выпавшее из крыла случайно пролегавшей над караваном птицы. Кружащееся в воздухе, постепенно снижающееся, благодаря игре случая падающее на спину бедного верблюда. И ломающее ему хребет.

Кинжал выскользнул из мертвой руки девушки и начал свое падение на пол. Я смотрел на кинжал, тот самый, который она наставила на меня в подземельях, где мы с ней познакомились. Тот самый, что я забрал в тюрьме и вручил ей здесь. Тот самый, которым она собиралась заколоть Эрика из Кинна, чтобы защитить меня.

Я смотрел на кинжал, потому что не хотел видеть другого.

Не долетев до ковра, кинжал завис в воздухе.

Вселенная остановилась.

И я осознал, что меня действительно было двое.

И тот, которым я был раньше, тот, которого я всегда хотел сохранить в себе, тот, который мечтал положить конец войне, уничтожив мечи и Браслет, тот, который был слабым и допускал ошибки… Он умер.

И остался только тот, которого знал весь этот мир. Тот, которым первый так не хотел становиться.

Я не солгал Эрику. Эпической битвы не получилось. Ибо когда время вступило в свои права, кинжал Илейн вонзился в ковер, до половины утонув в ворсе, и тело девушки упало с ним рядом, я атаковал.

Двумя ударами я заставил Эрика отступить к стене, третьим выбил Шестой меч из его рук, а четвертым сделал с героем то, что он секундами раньше сделал с Илейн.

Мага я размазал по стене заклинанием.

Где-то в коридорах внутреннего замка звенели клинки, кто-то кричал от боли, а кто-то от ужаса. Люди и нелюди продолжали убивать друг друга.

Я плотно затворил дверь в библиотеку. Пусть снаружи живые убивают друг друга. Нас тут шестеро мертвецов, и живым здесь делать абсолютно нечего.

Я поднял голову Илейн и посмотрел в се глаза. Там не было ни страха, ни отчаяния, ни любви. Только решимость. Она сделала свой выбор. Мне никогда его не понять.

Я положил голову рядом с телом. Ворс ковра был красным от крови. Когда людям рубят головы, такое случается.

Я подошел к Лансу.

– Ты слышишь меня, сэр Ланселот, последний из тех, кто давал мне присягу? – Он остался неподвижным. Я мог снять заклятие. Теперь, когда наславший его Делвин был мертв, это было просто. – И хорошо, что ты не слышишь меня, Ланс. И не видишь. Ты понял, что встал не на ту сторону, но твоя честь не позволила тебе изменить свое, решение. Ты говорил, что боялся победы. И правильно делал, что боялся. Но теперь тебе нечего страшиться. Мы проиграли.

Война, в которой твои солдаты боятся победить, не может быть выиграна в принципе. Как бы ты ни извернулся, что бы ты ни сделал, ты проигрываешь при любом раскладе.

Знаменитый стратег будущего Майлз Форкосиган выстраивал свои действия так, чтобы к победе вел не один-единственный путь, но все пути. В моей ситуации все пути вели к поражению.

К смерти.

Не делай ничего, и тебя убьют.

Надень Корону Легионов Проклятых, и тебя тоже убьют, только чуть позже. А перед этим ты станешь ужасным монстром, который не найдет упокоения даже в смерти.

Что сделал бы в моей ситуации Майлз Форкосиган? Позволил бы себя убить, если бы его смерть могла принести какие-то очки его стороне.

Кто остался на моей стороне? Ланс и кучка полуживых орков? Как они могут выиграть от моей смерти?

Никак. Они тоже могут только умереть.

Когда война стала реальностью, которой невозможно было избежать, уже тогда я знал, что все мы умрем. Мы все знали. Против Империи были выставлены слишком большие войска, слишком могущественные силы желали нашей гибели.

Но мы были дураками и фаталистами. Мы не пытались бежать и переломить судьбу. Мы предпочли идти до конца по дороге, которую мы выбрали. Или которую выбрали за нас.

Этому миру нужна была большая война. И мы решили подарить ее этому миру.

Мы стали драться.

И погиб Хэмфри, первый из эльфов, кто открыто отказался от нейтралитета и встал на чью-то сторону. На нашу сторону.

И погиб граф, так и не назвавший мне своего имени, истинный вампир, который однажды дал слово и держал его тысячу лет.

И погиб Палыч, отказавшийся от своего истинного облика только потому, что я привык видеть его другим.

И погиб Киндаро, в неравном бою спасая мой замок от обрушившейся с небес смерти.

И погиб Повелитель зомби, принимавший любое мое решение и предпочитавший мертвое живому.

И погиб Хан орков, правитель народа, которому мое семейство принесло прогресс, цивилизацию и смерть.

И погибнет Ланс, который был слишком лоялен для наемника и слишком честен для победителя.

И погибла Илейн, которая… просто была.

Когда я просил Эрика и Делвина отпустить ее, наверное, я не просил подарить ей жизнь. Глубоко в подсознании я знал, что они все равно ее убьют, слишком хорошо изучил я стиль и методы Хранителей, чтобы надеяться на их милосердие. Но я не хотел видеть ее смерти. Я просил подарить мне иллюзию, последнее, что мне, возможно, было нужно в этой жизни.

Но я не получил даже этого. Ее убили. Жутко. Жестоко. Напоказ. Не пронзили мечом, не остановили сердце заклинанием. Милосердие чуждо магам и героям. Даже милосердие смерти.