Текст книги "Темная сторона медали"

Глава 10

Первая неделя осады

Наверное, Герцог Грома очень любил драматические эффекты. Потому что его армия, построившись в боевые порядки в предрассветных сумерках, выступила вперед с первыми лучами солнца.

Не вся армия, конечно. Вся его армия под моими стенами не разместится.

Мы с Хэмфри и графом стояли на башне Дональда Дака и обозревали окрестности.

Орки и наемники Ланса держали стены.

Катапульты приведены в боевую готовность. Рядом с каждой стоит по два пещерных тролля. Они будут взводить и заряжать орудия.

Благодаря физической мощи артиллеристов катапульты могут стрелять огромными каменными глыбами. Стрелять будут тролли. Целиться будут люди. У пещерных троллей проблемы со зрением, впрочем, как и всех постоянных жителей подземелий.

По той же причине гномы опасны только в ближнем бою. У народа, который живет под землей и воюет в темных извилистых тоннелях, сложно предположить умение пользоваться луками и арбалетами.

Нас атаковали.

Как и предсказывал Ланс, сделали это едва обученные пехотинцы, еще вчера бывшие крестьянами. Что-то вроде отряда Деррика.

Воевали они тупо, примитивно и без огонька. Темная масса неслась к стенам, выкрикивая неразличимые в общем шуме боевые кличи. Вооружены они были в основном мечами и топорами. Единственное приспособление для преодоления крепостных стен, которое они несли с собой, – это лестницы.

Расположившиеся на стенах лучники выбили четверть атакующих еще на подходе. Четверть полегла во время форсирования рва.

Половина добежала-таки до стен и попыталась на них взобраться.

Орки отталкивали приставные лестницы здоровенными рогатинами, люди сыпались с них, как яблоки на голову Ньютона. Те, кому очень повезло, падали в ров. Кому очень не повезло, валились на шлемы и мечи своих же соратников. Те, кому просто не повезло, падали на землю. Какая-то их часть еще имела шансы выжить.

Защищать стену от лезущих по лестнице солдат очень просто. Становишься напротив лестницы, берешь в руки топор или меч и ждешь, пока первый из стенолазов подберется к тебе на расстояние удара. И рубишь его мечом. Или топором.

Как правило, одна рука у человека на лестнице обычно занята перекладиной. А отмахиваться от находящегося наверху противника одной рукой способны считаные единицы.

Человек падает с разрубленной головой, увлекая за собой еще парочку лезущих следом бедолаг. А ты ждешь следующего.

В общем, никаких сюрпризов.

Примерно через два часа после начала атаки остатки атакующих потянулись к лагерю под постоянным огнем моих лучников.

– Это не война, милорд, – сказал граф, качая головой. – Это еще не война.

Потери среди защитников Цитадели были минимальные – несколько убитых, пара десятков раненых. Однако, несмотря на это, победе никто особо не радовался. Как говорил граф, это еще не война.

К вечеру заявился очередной парламентер. Остановив своего скакуна на расстоянии, непреодолимом для выпущенного из арбалета болта, он помахал флагом с изображением серебряной молнии на фоне грозового неба и зaмер как истукан.

Никого из командиров на стенах не было, так что стоял он долго. Ничего не требовал, угрозы не представлял, поэтому и орки и наемники его просто игнорировали.

Правда, для начала попытались подстрелить. Но арбалетные болты не пролетали и трех четвертей расстояния, а заводить катапульту ради одинокого всадника никто не собирался.

Потом на стену выполз Хэмфри. Одного взгляда, брошенного остроглазым эльфом в сторону парламентера, было достаточно, чтобы он слетел со стены, как укушенный, простите мой французский, в попу, и побежал докладывать мне.

Через полчаса, надев свой лучший костюм, прицепив к поясу фамильный меч и оседлав лучшего скакуна из моих конюшен, я выехал к нему.

Это был средних лет мужчина, широкоплечий, плотный, с суровым лицом, изборожденным многочисленными шрамами, особенно большой и уродливый из которых рассекал левую щеку. Ничего не могу сказать о его росте поскольку он был в седле.

Копье с флагом он воткнул в землю рядом с собой и сидел, глядя на стены Цитадели и скрестив руки на спине.

– Я не заставил себя долго ждать, герцог? – спросил я.

– Не стоит беспокоиться, император, – ответил он. – Терпеливость – одно из первых качеств, необходимых для командующего осаждающей армией. Вам еще предстоит убедиться, что я очень терпеливый человек.

– А если бы вместо меня из крепости вылетел отряд кавалеристов?

– Мой жезл при мне, – сказал он. – Так же, как меч и копье. А если бы из-за ближайшего холма выскочил бы отряд лучников?

– Мой Браслет тоже при мне, – сказал я. – Так что меч мне бы и не понадобился.

– Вот видите, император. Мы даже думаем одинаково.

– И что из этого следует, герцог?

– Глупо двум одинаково думающим людям воевать друг с другом, – сказал он. – Лучше воевать плечом к плечу. Мое предложение, переданное вам графом де Консом, все еще в силе.

– А как насчет вашего вчерашнего предложения? – спросил я. – Я говорю о том предложении, которое прибыло вместе с посылкой и едва не испортило мне аппетит?

– Не думаю, что ваш аппетит так легко испортить, – сказал он. – А что до той посылки… Неужели вы думаете, что я – отправитель?

– А кто?

– Это игры королей и их спецслужб, – сказал он. – Меня попросили только доставить вам посылку. Выступить, так сказать, в роли почтальона. Маркиз Моро, вне всякого сомнения, был ценным для вас человеком. Примите мои искренние соболезнования.

– Принято.

– Теперь о деле, – сказал он. – Я допускаю мысль о том, что ненамеренно оскорбил вас, отправив на переговоры графа де Конса, вместо того чтобы явиться лично. Приношу мои извинения. Сегодня я решил исправить эту ошибку. Люди нашего уровня должны разговаривать без посредников.

– Вы считаете, что мы с вами на одном уровне, герцог?

– Да, – сказал он. – Давайте смотреть на вещи трезво. Вы называетесь императором, а я – всего лишь герцогом, несмотря на то, что у меня под началом впятеро больше солдат. Но у вас есть ваша крепость, и это в какой-то степени уравнивает шансы. Если мы с вами не договоримся, будет война. Вы положите много моих людей, а я – ваших. Мы потеряем много времени и сил. И в итоге вы проиграете. Вы в осаде. В ловушке ваших собственных крепостных стен. Взаперти. Вам некуда бежать. Вы спрятали в своих огромных подземельях почти всех ваших подданных. Это очень благородный жест, не спорю, но это большая военная ошибка. Пройдет время, и всем вам будет нечего есть. Голодный солдат – это уже не солдат. Постепенно от усиливающегося психологического давления ваши войска начнут сходить с ума. Возможно, кто-то даже взбунтуется. Вам придется его казнить. Остальных это еще больше разозлит. Через полгода мне даже не нужно будет брать крепость штурмом. Мне ее сдадут ваши люди взамен на обещание сохранить им жизнь. Это войну вам не выиграть, император.

– Тогда о чем мы тут беседуем?

– Но за это время будут проблемы и у меня, – сказал он. – Во-первых, вы положите половину моих людей. Плюс-минус несколько тысяч, но это неважно. Во-вторых, моим войскам наскучит сидеть здесь. Я столкнусь с дезертирством, и, даже если казню несколько сот человек, остальных это не остановит. Боевой дух будет слабеть с каждым днем. И когда мы войдем в крепость, это будет уже не армия. По крайней мере, не та армия, которая мне нужна. Усталая. Вымотанная. Небоеспособная.

– Насколько я понимаю, у вас есть другой вариант развития этой войны?

– Да, – сказал он. – Есть. Я контролирую семьдесят процентов армии. То есть в рамках конкретно этой войны я контролирую все сто процентов, но лишь семьдесят готовы выполнить ЛЮБОЙ мой приказ. От тридцати процентов мне надо избавиться. Еще три-четыре таких штурма, как сегодня, и я это сделаю. А потом мы с вами можем объединить усилия.

– Зачем?

– Вам не кажется, что этот мир чертовски несправедливо устроен? Впрочем, вам ли об этом не знать, император.

– Допустим, кажется, – сказал я. – Вы хотите разрушить старый мир до основания, а затем… Вы хотите создать новый мир или воссоздать старый, но с собой в качестве его правителя?

– Не с собой, – сказал он. – С нами обоими. Я предлагаю вам партнерство. Совместное правление.

– Двух императоров не бывает.

– А зачем нам называть себя императорами? Мы можем придумать какое угодно название для нашего нового государства, которое не будет знать границ.

– Вы мечтатель, герцог.

– Да. Но в отличие от большинства людей я обладаю достаточной волей, чтобы воплотить свою мечту в жизнь.

Бойтесь мечтателей, дорвавшихся до власти. Именно они проливают больше всего крови. Во имя мечты.

– Зачем вам я, герцог? Никто не любит узурпаторов, а в компании со мной… Народ вас не примет.

– Ерунда, – сказал он. – Я буду рубить головы, вешать, четвертовать, волочить лошадьми до тех пор, пока народ меня не примет. А народ… Он примет что угодно, если на него только надавить. Да, с первым поколением могут быть проблемы, но потом люди привыкнут. Мы с вами перепишем историю. Такие случаи бывали не раз, а историю, как вы знаете, пишут победители. Из Темного Лорда вы превратитесь, если вам будет угодно, в Светлого Господина. Символ культуры, добра, милосердия и просвещения. Я знаю об оттоке людей, покинувших королевства ради вашей империи. Вы – мудрый правитель и экономист. Вы идеально подходите для мирного времени. А я идеально подхожу для войны. Вместе с вами мы поставим этот мир на колени.

– Вам жезл в бок не давит, герцог? – спросил я. – По-моему, он у вас уже давно превратился в скипетр.

– Вы молоды, император. Вы когда-нибудь воевали? Вы знаете, что такое долгая осада, когда вам приходится есть свои башмаки, а если вам удалось поймать крысу, то вы устраиваете себе настоящий пир? Когда ваши солдаты настолько слабы, что не могут удержать в руке меча? Когда орки начнут жрать друг друга? Когда вашей мечтой станет быстрая смерть в бою, а не долгая и мучительная гибель от голода? Давайте не будем расходовать время на угрозы и насмешки. Поговорим о делах. Вам угрожают Семь мечей.

– Пять, – сказал я. – Два меча уже мне не угрожают. Они – часть интерьера.

– Не боитесь удара в спину?

– Нет.

– Ну и хорошо, – сказал он. – Значит, пять мечей. Я знаю, где находятся четыре из них. Луккас, Хранитель Первого меча, вместе с Делвином, сыном Двайра, на данный момент находится в лагере гномов. Третий Хранитель, назначенный совсем недавно маг по имени Джерард, сопровождает войска Иллирии. Небезызвестный вам Грегор, который сам одновременно и Хранитель и герой, гостит при моем штабе. А в расположении Коллузийского войска находятся Делвин и Эрик из Кинна. Если вы согласитесь на мое предложение, я выдам вам четыре меча и семерых мертвецов. Впрочем, в случае с Эриком и Делвином я готов выдать их и живыми. Отдельно от меча и связанными. Дабы свершилась ваша месть.

– А Четвертый меч?

– Я не знаю, где он. Но, по-моему, предложение достаточно щедрое, император.

– Весьма, герцог, весьма.

– К сожалению, я не могу дать вам много времени на раздумья, – сказал он. – Предлагаю неделю. Если вы согласитесь, поднимите флаг вон на той башне. – Он указал на башню Ельцина. – Любой флаг, я пойму. Если вы не дадите ответа в течение недели, мы навалимся на вас всерьез. И тогда, даже если вы пойдете на переговоры, условия будут совершенно другими.

– Неужели вы думаете, что все пройдет так гладко? – спросил я. – Неужели вы думаете, что отправившие вас сюда короли ничего не знают о ваших планах?

– Я командую армией союзников, – сказал Бортис. – И все они шпионят за мной. Я знаю агентов королевских разведок в лицо и поименно и контролирую каждый их шаг. У меня есть даже два типа, которые шпионят в пользу короля эльфов. Когда придет время решительных действий, я разберусь с этим вопросом. Мы понимаем друг друга, император?

– Вполне, герцог.

– Тогда до встречи. – Он наклонился в седле, вырвал из земли свое копье и развернул коня.

– Только один вопрос, герцог, – сказал я. – А что вы сказали своей армии относительно цели нашей с вами беседы?

– Командующий не обязан отчитываться перед своей армией, – ответил он. – Но я могу сказать им, что вызывал вас на честный бой. Жезл Грома против Браслета Власти. А вы, как и следовало ожидать, испугались и не приняли вызов.

– Думаете, вам поверят? Хотя, подождите, вам же наплевать, поверят или нет. Вы будете рубить головы, вешать, четвертовать и волочить лошадьми до тех пор, пока вам не поверят?

– Именно так я и сделаю, – сказал он.

– Значит, он обещал неделю мира? – уточнил Ланс. – А если это ловушка?

– Расслабляться не стоит в любом случае, – сказал я. – Но я не думаю, что в этом предложении есть какой-то подвох. Бортис писает кипятком от желания сесть на трон.

– Вы откажетесь от его предложения, милорд?

– А ты бы согласился?

– Мне таких предложений никто не делал, – сказал Ланс. – Я наемник. У меня под началом несколько тысяч бойцов, и этого мне вполне хватает. Править я не хочу. Да и не смогу, наверное. Но вы, милорд, это совсем другое дело. Вы просто рождены для того, чтобы повелевать.

– Кто для чего рожден, это еще большой вопрос, Ланс, – сказал я. – А править на пару с Бортисом… Это вce равно что обедать вместе с драконом. Он сожрет все, а ты будешь благодарен уже за то, что он не сожрал тебя. Это если, конечно, он тебя все-таки не сожрал.

Утро следующего дня ознаменовалось явлением гномов.

Они тащили с собой огромные щиты, прикрывающие их с трех сторон, а вдобавок еще и сверху, и толкали тачки с гравием, которые опорожняли прямиком в ров.

Ребята Ланса стояли на стене с арбалетами наготове, и стоило только какому-нибудь неосторожному коротышке высунуть что-нибудь из укрытия, как он получал болт в это самое «что-нибудь».

К полудню были уже десятки трупов.

Тем не менее гномы не останавливались, а помешать засыпке рва мы не могли. Щиты были обтянуты сыромятной кожей и не загорались при попадании в них горящей стрелы, поразить одиночную цель такого размера, да еще и под своими стенами, из катапульты было невозможно, а большой отряд конных рыцарей, находившийся в непростреливаемой зоне, но способный очень быстро подоспеть к месту событий, сводил на нет все мысли о возможной вылазке.

Обеды на верхних площадках сторожевых башен постепенно превратились в традицию, и сегодня мы собрались на башне крокодила Гены. Поскольку я не стал переводить название на местный язык, никто не понимал, что означают эти слова, подозревая что-то мрачное и зловещее.

Сегодня среди нас не было Повелителя зомби, трудящегося над моим особым заказом, а также Деррика, который в последние дни все свободное время старался проводить в подземельях, где пряталась от армии союзников его семья.

Отсутствовал также Хан орков, сославшийся на срочные дела.

На обед были фазаны и жареная баранина. Мы еще далеки от того, чтобы варить собственные башмаки и охотиться на крыс.

– За неделю, которую Бортис предоставил вам на размышления, – сказал Хэмфри, – они успеют чертовски хорошо подготовиться к штурму.

– У нападения есть преимущества перед защитой, – сказал Ланс. – Нападение само выбирает время, когда ему нанести удар.

– В лагере Бортиса вовсю трудятся плотники, – сказал граф. – Звук топоров и пил не смолкает даже ночью.

– Я вот только не понимаю, зачем они засыпают ров, – сказал Хэмфри. – Гораздо проще навести переправу из досок.

– Сразу видно эльфа, – сказал Ланс. – Ты никогда не воевал с гномами, приятель? Они засыпают ров, потому что у них избыток гравия. Ты думаешь, они притащили гравий с собой, с равнин?

– Вряд ли, – сказал Хэмфри.

– Тогда где они его взяли, по-твоему?

– Они же гномы. – Эльф пожал плечами. – Все время возятся с камнями.

– Они роют подкоп, – сказал Ланс. – Точнее, бьют тоннель в горной породе. Это адски сложная задача, и никто, кроме гномов, не в состоянии с ней справиться. Зато когда они подберутся под фундамент Цитадели, они могут обрушить часть стены. Или даже башню. Например, ту, на которой мы сейчас сидим.

– Сколько им на это потребуется времени? – спросил я.

– Трудно сказать. – Ланс задумался. – Тоннель они начали вести вон за тем пологим холмом, поскольку иными причинами объяснить на его склонах такое количество пехоты просто невозможно. Если, порода окажется не самой сложной, а они будут работать постоянно, сменяя друг друга и не останавливая процесс, а народу у них на это хватит, то у нас есть пять-шесть недель или около того.

– Что мы можем по этому поводу предпринять? – спросил я.

– По большому счету, ничего, – сказал Ланс. – Разве что попытаться угадать направление, пробить встречный туннель и устроить небольшую подземную бойню. Но у нас на это нет средств. Орков нельзя снимать со стен, мои люди умеют работать только мечами, арбалетами и языками, а зомби… Тоннель в скалах – это не ров долбить: завалит их к чертовой матери. Я ж говорю, никто, кроме гномов, на такое не способен.

– Накрыть бы их всех каким-нибудь заклинанием, – сказал Палыч.

– Вы все знаете, что усилия магов противника направлены на то, чтобы блокировать силу Браслета Власти, – сказал я. – И у них это отчасти получается. Я не могу выдать заклинание такой силы, чтобы положить кучу гномов через слой горной породы.

– У этого явления есть и светлая сторона, милорд, – заметил граф. – Маги противника заняты блокадой Браслета, следовательно, полноценной боевой магии тоже выдать не могут.

– А это значит, что сражаться придется подручными средствами, – сказал я. – По старинке. Без магии.

– Мне это нравится, – сказал Ланс. – А то бывает, что готовишь какой-нибудь охренительно хитрый план, продумываешь стратегию, расставляешь людей, расписываешь все роли, как вдруг является какой-нибудь задрипанный чародей и в мгновение ока меняет всю картину боя. И пока ты его, заразу, не прирежешь, предвидеть ничего нельзя. Никаких прогнозов. Магия приносит в войну непредсказуемость.

– Немного непредсказуемости нам бы не помешало, – заметил Хэмфри. – Потому что в предсказуемости тоже есть свои минусы.

Он не договорил, но все и так поняли, что он имел в виду. Магии нет, значит, чудес не будет. А если не будет чудес, то всем защитникам замка можно предсказать только смерть.

– Ночью я отправлю туда разведчиков, – сказал Ланс. – Думаю, нам совсем небесполезно будет знать, куда ведет этот чертов подкоп.

– У тебя много лишних людей? – спросил я. – Если ты отправишь двадцать человек, вернется в лучшем случае один.

– А какова альтернатива? Сидеть и ждать, не зная, что, где и когда обвалится?

– Разведку проведу я, – сказал граф.

Умный парень. Решил даже не дожидаться моего приказа.

В ночной разведке вампирам просто нет равных.

– Я хочу, чтобы вы еще кое-что для нас сделали, граф, – сказал я. – Зайдите ко мне перед тем, как отправиться в рейд.

Мы налили себе еще вина.

– Сегодня последний день ультиматума Бортиса, милорд, – напомнил граф на исходе отведенной мне недели. – Вы ничего не решили?

– Решил.

– Через час стемнеет. Даже если мы поднимем флаг, этого уже никто не увидит.

– Отчасти поэтому мы не будем его поднимать, – сказал я.

Глава 11

Вторая неделя осады

И тогда они на нас навалились.

Началось все, как и в первый раз. На рассвете восьмого дня нас атаковали идиоты с лестницами. Их было много, гораздо больше, чем тогда. И теперь у них не было необходимости плыть – ров был засыпан добываемым из подкопа гравием более чем в десяти местах.

Вслед за идиотами с лестницами шли инженерные войска. Я точно не помню, как они здесь называются, поэтому буду использовать земной термин. Их оружием были инструменты и доски. Пока идиоты с лестницами отвлекали наше внимание на себя, они принялись ладить переправы. Они представляли собой не просто насыпи, по которым ров можно было перебежать, а настоящие мосты, способные выдержать тяжелую военную технику.

Само собой, строителей мы убивали тоже. Но их прикрывали пехотинцы с огромными щитами, и уже через час мостов было построено штук шесть.

– Осадные башни, – сказал Хэмфри, вглядываясь в сторону лагеря Бортиса. – Двенадцать штук.

– Перенацелить на них все катапульты, – сказал я.

Команда ушла вниз.

– Если они поставят рядом со стенами хотя бы половину, нам конец, – сказал граф.

Гигантские строения, масштабами напоминающие мне виденного на фотографиях троянского коня, толкали перед собой четверки боевых слонов.

– Требюшеты, – сказал Хэмфри. – Больше сорока. Идут сразу за башнями. На линию огня выйдут где-то через час.

Им потребуется еще минут двадцать, чтобы изготовиться к стрельбе. А потом на Цитадель полетят каменные глыбы.

Герцог Грома хорошо выполнил свое домашнее задание.

Очень мне это напоминает сцену штурма Минас-Тирита из третьей серии «Властелина Колец». Хорошо хоть, назуглы над головами не вьются.

– Попали, – удовлетворенно сказал Хэмфри. С эльфийским зрением никакой бинокль не нужен. – Одиннадцать башен.

Осадные башни – главная на данный момент проблема.

Каменная глыба, сколь здоровой она бы ни была и с какой бы скоростью ни летела, не пробьет в стене бреши, через которую атакующие смогут ворваться в Цитадель. Причинить замку урон механическими способами довольно-таки сложно. Предки строили на совесть. Хорошо, что ядерные бомбы еще не изобрели.

С помощью магии замок разрушить достаточно легко. Правда, есть одно условие. Необходимо, чтобы Браслета Власти и его владельца не было в пределах досягаемости.

Осадная башня способна переправить внутрь замка отряд пехоты, не разрушая стены.

Мы трое – я, Хэмфри и граф, находились на верхней площадке башни Хана Соло. Она была слишком мала, чтобы разместить на ней солидное орудие, поэтому ее использовали как наблюдательный пункт.

Повелитель зомби пребывал в своих лабораториях.

Деррик и Хан орков возглавляли резервы.

Палыч и Ланс бились сейчас на стенах, командуя орками и наемниками соответственно.

Киндаро сидел на своей вершине и ждал, пока его позовут. Преимущество в драконах, как и все прочие преимущества, были на стороне Бортиса, и я не собирался начинать войну в воздухе первым.

– Десять башен, – констатировал Хэмфри.

Что касается идиотов с лестницами, то тут все было предсказуемо. До верха стены добирались считаные единицы. И исключительно для того, чтобы сразу отправиться вниз с проломленной головой.

Я где-то, скорее всего, в каком-нибудь фэнтезийном романе читал, что потери атакующих и защищающихся при штурме крепостей соотносятся четыре к одному. Чушь собачья. За одного моего мертвого воина враг платил десятками своих солдат.

Впрочем, ситуация еще может измениться.

Первая, шедшая с солидным отрывом от других башня была уже метрах в трехстах, и снаряд катапульты пролетел метров на пять левее, задавив всего лишь парочку пехотинцев.

Слоны, впряженные в сложной конструкции упряжку, упрямо продолжали толкать башню к цели.

Еще один промах. Что ни говори, а катапульты всегда страдали невнятностью наведения.

Мне бы пару пушек… А еще лучше – эскадрилью бомбардировщиков.

– Девять, – сказал Хэмфри.

Но в ближайшую хреновину так и не попали. Она надвигалась на Цитадель с неотвратимостью танка, который еще тоже не изобрели.

– Разрешите, милорд?

– Вы уверены, граф?

Кивок.

– Действуйте.

Граф не носил доспехов, впрочем, как и я. К чему они личностям, убить которых можно только при соблюдении определенных условий, трудновоспроизводимых в обстановке реального боя?

Зато у графа был меч. Большой и, как я подозреваю, двуручный. Что совсем не мешало графу управляться с этой штуковиной одной рукой.

Граф левитировал, и плащ хлопал за его спиной, подобно крыльям зловещей хищной птицы. Через мгновение он приземлился на вершину осадной башни.

Крики мы услышали даже здесь.

Слон – животное тупое, несмотря на внушительный объем головного мозга. Иначе слоны не позволили бы людям использовать их в качестве орудия убийства других людей. И в качестве тяглового животного тоже. Но даже самый тупой слон все-таки недостаточно туп, чтобы не испытывать страха перед истинным вампиром.

Слоны разбежались, как только граф обрубил постромки. Погонщики ничего не могли с ними сделать, оставалось только цепляться за сбрую в надежде не свалиться под ноги испуганным животным и молиться, чтобы судьба не вынесла их под мои стены.

Не вынесла. Побушевав, слоны развернулись в сторону лагеря Бортиса. Но народу успели передавить изрядно.

Граф поработал мечом, подрубая несущие элементы конструкции, и башня с диким грохотом рухнула набок.

– Семь, – сказал Хэмфри.

– Выживет – получит орден, – сказал я, и в следующий миг граф уже стоял рядом с нами.

Хорошо быть нежитью. Завалил такую хреновину и даже не запыхался.

– Внимание, – сказал Хэмфри.

Каменная глыба размером с корову не долетела до стены метров сорок и впечаталась в землю, подняв тучу пыли.

Вторая снесла сразу две лестницы с идиотами и позволила кому-то из моих ребят передохнуть.

Третья перелетела через стену и свалилась во внутреннем дворе, никого не задавив только случайно.

– Пристрелялись, – сказал я.

И начался кошмар.

Самое поганое, что с требюшетами в данной ситуации ничего нельзя было сделать. Обладающие огромной дальнобойностью, они были расположены вне досягаемости выстрелов из ручного оружия. А всю свою тяжелую артиллерию нам приходилось использовать для огня по осадным башням, которых все еще оставалось пять штук. Поэтому приходилось просто терпеть.

Один снаряд угодил точнехонько по верхней части башни Ельцина, снес установленную там катапульту и убил пещерного тролля и двух людей. Второму пещерному троллю удалось выжить.

Шесть снарядов перелетели через стену, сломали несколько деревьев, деревянную казарму и на фиг разнесли фонтан. В казарме были люди, но кто и сколько – точно никто не знал. Были и недолеты, бившие по собственным товарищам. Не удивлюсь, если этих средневековых артиллеристов не любят и в собственной армии.

– Четыре, – сказал Хэмфри и инстинктивно пригнулся.

Зря, потому что булыган пролетел метра на два левее и на четыре выше. Свой полет он закончил на площади, которая ввиду обстрела была давно пуста. Но мостить ee придется заново, это точно.

Граф сорвался с места, на этот раз без приказа, и учинил разгром еще одной осадной башни. В воздушно-десантных войсках такому бойцу просто цены бы не было.

– Две, – сказал Хэмфри.

Зато они уже были близко. Чертовски близко. Они уже форсировали ров.

Я рассмотрел мощные туловища слонов, прикрытые бронированными попонами. Погонщики были закованы в железо, словно рыцари, хотя единственным оружием им служили стрекала.

Хэмфри скинул с плеча свой лук.

Лук эльфа – оружие страшное. Убойная сила у него как у арбалета, а скорострельность на порядок выше, а если еще учесть, что эльфы не способны промахиваться…

Четыре стрелы слетели с тетивы за четыре секунды и четыре трупа свалились вниз со слоновьих спин. Лишившиеся погонщиков животные сделали по инерции еще пару шагов, а потом остановились. Причем очень неудачно, прямо на деревянном мосту.

Хэмфри влепил стрелу в глаз переднему правому. Тот взревел, как раненый слон, кем он, собственно говоря, и являлся, и метнулся в сторону, увлекая за собой остальных.

Башня угрожающе накренилась, а потом неторопливо, как в замедленной съемке, начала валиться в ров. Люди выпрыгивали из открывшихся по бокам люков. Фонтан брызг достал до вершины стены.

Последнюю башню разнесли из катапульты, и мы смогли перенацелить орудия на требюшеты. Началась дуэль артиллеристов.

На башню Хана Соло поднялся Ланс. Он был в легких металлических доспехах, изрядно помятых и доверху заляпанных кровью. Ножны он, очевидно, где-то потерял, потому что меч держал в руке. В другой руке у него был короткий кинжал.

– Докладываю, милорд, – сказал он. – В моем секторе ответственности дела идут нормально. Потеряли три катапульты и четырех троллей. Поскольку люди не отличаются столь же большими размерами, с точностью доложить о потерях среди них не могу. Человек сто пятьдесят. Выстрелами противника разрушено около двух метров стены на самом верху. Через пролом приходится перепрыгивать, но это некритично. Мы держимся.

– Хорошо, – сказал я.

Ланс развернулся и направился к своим людям.

Через пятнадцать минут с докладом явился Палыч.

Суть сказанного сводилась к тому, что уже рассказал Ланс. Есть потери, но все держатся. Похоже, исключительно на голом энтузиазме.

Хэмфри принялся грязно ругаться на эльфийском наречии.

Из лагеря Бортиса выводили еще тридцать осадных башен.

– Мосты, – сказал я. – Ломайте мосты. По насыпи им эти штуки не переправить.

– Катапульты не могут стрелять вертикально вниз, – сказал эльф.

– К черту катапульты, – сказал я. – У нас тут туча пещерных троллей. Пусть кидаются камнями, черт бы их подрал.

Граф исчез, отправившись передавать новый приказ.

Пещерные тролли кидались со стен камнями как заведенные. Осаждающие в ответ кидались стрелами, болтами и копьями.

Ланс постепенно отправлял со стены уставших бойцов, на их место вставали свежие. Сам он остался.

Палыч тоже остался. Хан орков присоединился к нему вместе с резервом.

Нас слишком мало. Две смены – это все, что мы можем выставить. Пока одни дерутся, другие отдыхают. Но две смены – это мало.

Бортис может выставить куда больше. Требюшеты прекратили обстрел. То ли у них камни кончились, то ли они осознали бесплодность своих попыток.

Цитадель такими снарядами не пробить. А лупить по степам, на которые в это же время лезет по лестницам пехота, – значит стрелять по своим. Отскоки и рикошеты положили уже столько же народу, сколько и защитники крепости. А стрелять, перекидывая камни за стену, неинтересно – не видишь, попал ли в кого-нибудь или нет, зато снабжаешь противника боеприпасом.

В рабочем состоянии осталось три катапульты. Остальные надо было ремонтировать, а еще лучше – собирать заново. Восемь штук было в резерве, но их надо поднимать на башни. А втаскивать такую тяжесть на башни во время боя – занятие то еще.

Уцелевшие катапульты лупили по осадным башням. Разломали уже четыре штуки, но было понятно, что со всеми им не справиться. Башни перли на Цитадель как танки. Впрочем, они и были танками. Только ископаемыми.

А из стана Бортиса вывозили еще что-то охренительно здоровое, потому что тащили это аж десять слонов сразу. Этакий очень большой фаллический символ.

Наверное, его создатели были очень больными людьми.

Таран.

– Ворота выстоят, – уверенно сказал граф.

Еще бы мне этого не знать! Створки ворот были выкованы целиком из металла, без каких-либо полостей. Каждая весила тонн по двадцать. Ворота открывались либо с помощью хитрого гидравлического механизма, который был заблокирован чуть ли не с первого дня осады, либо с помощью магии. И открыть их мог только я.

Ворота-то выстоят. А если противники долбанут тараном по стене?