Текст книги "История Древнего мира"

РЕВОЛЮЦИЯ

Тиран становится из среды народа против знатных,

чтобы народ не терпел от них никакой несправедливости.

Аристотель. Политика.

Спарта располагалась на крайнем юге Балканского полуострова, в благодатной долине Эврота. На зеленой равнине вокруг города были разбросаны хутора илотов, а дальше, у подножия окружающих долину гор, располагались деревни пэриеков. Пэриеки – «живущие вокруг» – были потомками ахейцев, они сохраняли свою свободу и жили по своим законам, но платили Спарте дань и в случае нужды посылали своих воинов на подмогу спартанцам. На севере, за горами, располагались другие дорийские общины – Коринф, Аргос, Мегары; здесь тоже была своя знать, свои пэриеки и илоты, но илотов было меньше, и часть дорийцев была вынуждена вместе с простолюдинами работать в поле. За Коринфским перешейком лежала Аттика, плоская равнина, посреди которой недалеко от моря возвышался обрывистый холм; на его вершине в крепости-"акрополе" укрепилась еще одна община завоевателей, называвшая себя эвпатридами, «потомками благородных отцов». У подножия холма располагались рыночная площадь, «агора», и около сотни крытых черепицей домов – этот маленький городок назывался Афины.

Жизнь Греции текла своим чередом, крестьяне пахали поля и прислуживали своим господам, поселки постепенно разрастались в города, и, в конце концов, стала ощущаться нехватка земли. Привыкшие сражаться за землю спартанцы двинулись на запад, в Мессению, и в середине VIII века завоевали эту плодородную область. Мессенцы были обращены в илотов, и Спарта была надолго обеспечена хлебом – но для других общин наступило время голода. Крестьянские наделы дробились и не могли прокормить земледельцев; простолюдины брали в долг у знати – к концу VII века большая часть земель Аттики была заложена богачам-эвпатридам. Потерявшим свои наделы оставалось идти, куда глаза глядят – а глаза всей Греции издавна смотрели на море. Море плескалось у подножия холмов и билось о борта рыбачьих лодок, а за морем лежали пустынные, ещё не освоенные берега, где каждый мог найти свое поле. Вслед за финикийцами греки ещё раз открыли великий секрет спасения от голода: когда наступал голод, бедняки садились на корабли и плыли в дальние страны – основывать переселенческие колонии и поднимать целину в Италии или в Крыму. В VII веке берега Средиземного и Черного морей оказались усеянными поселками греческих колонистов; со временем эти поселки превратились в города; сицилийские Сиракузы, крымский Херсонес, Мессалия в устье Роны могли сравниться с крупнейшими городами Греции.

Колонизация отсрочила наступление Сжатия, но не смогла остановить ход событий. Как всегда, повышение демографического давления принесло с собой голод, войны и социальные революции. В 657 году вспыхнула революция в Коринфе; поставленный народом диктатор Кипсел частью истребил, частью изгнал дорийскую знать, а её имущество и земли роздал простонародью. "Лучшие люди в изгнаньи, а городом подлые правят", – писал один из "лучших людей", "аристократов". В 594 году народ поднялся против аристократов в Афинах, после долгой борьбы противники обратились за посредничеством к знаменитому мудрецу Солону. Побывавший на Востоке Солон предложил реформу наподобие восточной "Справедливости": он аннулировал долги, освободил долговых рабов и вернул крестьянам их заложенные земли. Солон отменил прежнее деление на благородных-эвпатридов и простонародье; он разделил народ на четыре класса в зависимости от размеров имущества; реальная власть принадлежала немногочисленным состоятельным гражданам, способным купить вооружение гоплита. Реформа Солона не остановила революцию; вождем простого народа, "демоса", стал известный полководец Писистрат; в 560 году он овладел акрополем во главе отряда вооруженных дубинами крестьян. В конце концов, афинские аристократы разделили судьбу своих коринфских собратьев, одни из них пали в сражениях, другие бежали из страны; дубины простонародья одержали верх над мечами гоплитов.

Как и в других странах, греческое Сжатие породило революцию и монархию. Ненавидевшие новых монархов аристократы называли их "тиранами" и душителями свободы – но в действительности "тирания" была лишь продолжением "демократии", "власти народа".

– Ну так давай рассмотрим, милый друг, каким образом возникает тирания, – говорил великий философ Платон в одном из своих диалогов. – Что она получается из демократии – это-то, пожалуй, ясно. Разве народ не привык особенно отличать кого-то одного, ухаживать за ним и возвеличивать? Значит, это-то уж ясно, что когда появляется тиран, он вырастает именно из этого корня, то есть как ставленник народа. Карая изгнанием и приговаривая (знать) к страшной казни, он, между тем, будет сулить отмену задолженности и ПЕРЕДЕЛ ЗЕМЛИ…

Философы далеких времен прекрасно понимали суть происходивших событий: ведь история творилась на их глазах. Повсюду, в Греции и на Востоке, события развивались по одному сценарию, и Платон лишь повторял на свой лад вступление к древним, как мир, законам Востока:

– Тогда-то меня, Хаммурапи, назвали по имени, дабы Справедливость в стране была установлена, дабы погубить беззаконных и злых, дабы сильный не притеснял слабого, дабы плоть людей была удовлетворена…

Еще более точный перевод этих бессмертных строк дал другой великий ученый Греции, Аристотель:

– ТИРАН СТАНОВИТСЯ ИЗ СРЕДЫ НАРОДА ПРОТИВ ЗНАТНЫХ, – писал Аристотель, – ЧТОБЫ НАРОД НЕ ТЕРПЕЛ ОТ НИХ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ… СПРАВЕДЛИВОСТЬ ЖЕ, ПО ОБЩЕМУ УТВЕРЖДЕНИЮ, ЕСТЬ НЕКОЕ РАВЕНСТВО…

ЗОЛОТОЙ ВЕК ПИСИСТРАТА

Тиран… был гуманным и кротким человеком.

Аристотель. Политика.

Тираны изгнали «лучших людей» и разделили между крестьянами их земли. Над равнинами Аттики снова взошло солнце, и крестьяне мирно пахали свои поля под пение жаворонка. Они говорили, что в страну вернулся Золотой Век, о котором когда-то писал Гесиод:

Создали прежде всего поколенье людей золотое

Вечноживущие боги, владельцы жилищ олимпийских…

Писистрат возродил старинные крестьянские праздники в честь бога вина и урожая Диониса. Это были пиршества, продолжавшиеся подряд несколько дней и ночей, сельчане надевали старинные одежды и плясали под звуки кимвалов и тамбуринов. "Тиран" ездил по деревням, отплясывал вместе с крестьянами, раздавал деньги бедным и судил спорщиков. "Он был гуманным и кротким человеком", – писал Аристотель.

Однако "Золотой Век" не мог продолжаться вечно; рано или поздно должно было вернуться время малоземелья. Писистрат выводил переселенческие колонии и более всего заботился о хлебной торговле; в это время были основаны торговые базы в черноморских проливах, и на рынки Аттики стал поступать хлеб с берегов Крыма. Это было великое событие, вслед за финикийцами греки вступили на путь торгово-промышленного развития, они стали в массовых масштабах ввозить хлеб в обмен на изделия ремесла. В Афинах, как на дрожжах, вырос большой ремесленный квартал, Керамик; здесь делали великолепные амфоры, расписанные черным лаком. Афинская керамика, оружие, вино продавались в черноморских колониях, в Италии, в Египте; купцы и ремесленники сколачивали крупные состояния, всюду царил дух предприимчивости и преуспевания. Афины, еще недавно бывшие небольшим поселком, превратились в город с 50-тысячным населением и собственным торговым и военным флотом. Греки вступили в борьбу за принадлежавшие доселе финикийцам морские пути и рынки Средиземноморья, борьбу, в которой мирная конкуренция перемежалась с пиратством и морскими сражениями.

Помимо финикийцев, Афины имели еще одного давнего врага – этим врагом была Спарта. Спарта осталась одним из немногих греческих государств, где у власти по-прежнему находилась аристократия гоплитов. Спартанцы ненавидели "чернь" и её вождей и стремились, во что бы то ни стало низвергнуть "тиранию". В Греции не было силы, способной противостоять спартанской фаланге, когда она, запевая победный гимн, движется на врага; в конечном счете, Спарта сокрушила все греческие "тирании". В 510 году спартанцы овладели Афинами и изгнали наследника Писистрата, Гиппия.

После падения "тирании" власть снова оказалась в руках зажиточных граждан, гоплитов – в соответствии с законами Солона только всадники и гоплиты могли занимать государственные посты. Правда, это уже не была власть старой аристократии; пострадавшим от тиранов старым аристократическим родам пришлось потесниться перед новыми людьми. Среди новых гоплитов было много зажиточных крестьян, торговцев, ремесленников – всеобщее преуспевание позволило многим приобрести шлем и панцирь. Кроме того, судебные должности были доступны и беднякам, а важнейшие вопросы решало народное собрание. Это была ещё не вполне демократия, но уже не тирания – тирания была необходимостью во время голода, теперь же голод ушел в прошлое и вместе с ним канули в небытие "тираны". ПОВЫШЕНИЕ ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО ДАВЛЕНИЯ ПОРОЖДАЕТ МОНАРХИЮ, ПАДЕНИЕ ДАВЛЕНИЯ ДЕЛАЕТ ЕЁ НЕНУЖНОЙ – таковы законы истории. Торгово-промышленный переворот избавил Грецию от вечного призрака голода, понизил демографическое давление и похоронил «тиранию» – наступила новая эпоха, эпоха морской торговли и преуспевания. Однако в начале этой эпохи Греции было суждено выдержать величайшее испытание – войну с «царем царей» и «царем Вселенной», великим царем персов Ксерксом.

НАШЕСТВИЕ

Если мы покорим афинян… то

сделаем персидскую державу

сопредельной небесному царству.

Ксеркс.

С точки зрения «царя Вселенной» греки были маленьким народом, живущим на краю света. Те из них, которые обитали на берегах Малой Азии, ещё в середине VI века признали верховенство персов и платили царям дань. Персы оставили у власти правивших в греческих городах тиранов и почти не вмешивались в их дела. Однако любовь к свободе оказалась сильнее доводов разума – в 500 году малоазиатские греки восстали и шесть лет сражались против огромной Мировой империи. В конце концов, восстание было подавлено, и возглавлявший его большой торговый город Милет подвергся жестокому разгрому.

Расправившись с восставшими, «царь царей» Дарий решил наказать поддерживавших их балканских греков. По приказу царя были построены большие корабли для перевозки конницы, и в 490 году недалеко от Афин высадилось персидское войско. Афиняне мобилизовали всех способных носить оружие – даже рабов, которым обещали свободу, – и выступили навстречу грозному противнику. Опасаясь конницы персов, они построили свою фалангу в теснине между холмами и ждали атаки; персы, в свою очередь, пытались выманить афинян на равнину. Простояв несколько дней, персы стали грузиться на суда, чтобы высадиться в другом месте – и в этот момент были атакованы греками. После ожесточенного боя персы обратились в бегство; греки захватили семь кораблей, а остальные в панике отрубили якорные канаты и скрылись в море.

Победа при Марафоне и смуты в Персии дали Афинам десятилетнюю передышку, которую они использовали для создания мощного военного флота. Мобилизовав свои финансы, афиняне построили около двухсот триер, больших кораблей с тремя рядами весел и экипажем в 170 гребцов и 20-30 воинов. Триеры были изобретением коринфского корабельного мастера Аминокла, они намного превосходили своей скоростью прежние пятидесятивёсельные суда и стали новым оружием в битве за моря.

В 480 году новый персидский царь Ксеркс двинулся в поход на Грецию. Казалось, что в поход собралась вся Азия; греки никогда не видели таких бесчисленных разноплеменных полчищ; в войске Ксеркса были сирийцы, вавилоняне, ливийцы, арабы, скифы, индийцы и множество других неведомых грекам народов. Сами персы составляли лишь небольшую часть армии, конницу и царский полк "бессмертных". Вдоль берега армию сопровождало больше тысячи кораблей, присланных финикийцами и покоренными малоазиатскими греками. Связав канатами 700 судов, финикийцы построили два понтонных моста через пролив между Азией и Европой, Геллеспонт. Совершив переправу, персидская армия вторглась в Грецию и в начале сентября подошла к Фермопильскому проходу. В этом месте горы почти отвесно срываются в море и вдоль берега ведет узкая дорожка; её прикрывал греческий отряд во главе со спартанским царем Леонидом. В течение нескольких дней персы пытались пробиться через теснину – но безуспешно; потом один из местных жителей указал им обходную тропинку через горы. Узнав об этом, Леонид отпустил большую часть своего отряда, но сам с 300 спартанцами остался, чтобы принять последний бой. Спартанцы погибли, но их подвиг всколыхнул Грецию: страна, объятая страхом перед лицом бесчисленных полчищ, встала на ноги; десятки тысяч гоплитов собрались на Коринфском перешейке, чтобы противостоять врагу.

Азиатские полчища прорвались через Фермопильский проход и разграбили Аттику. Афиняне эвакуировали женщин и детей на прибрежный остров Саламин, а сами взошли на борт триер, стоявших в Саламинском проливе. Ожидая врага, моряки смотрели на зарево над холмом акрополя: это горели подожжённые персами Афины. 28 сентября 480 года в пролив вошел персидский флот: более 700 кораблей двигались плотным строем под оглушительный грохот барабанов; "царь царей" наблюдал за сражением с холма, восседая на золотом троне. Пролив постепенно сужался, большие персидские корабли ломали строй, сталкивались друг с другом и садились на мель, в этой неразберихе они были атакованы греческими триерами:

 
Сперва стояло твердо войско персов;
Когда же скучились суда в проливе,
Дать помощи друг другу не могли,
И медными носами поражали
Своих же – все тогда они погибли,
А эллины искусно поражали
Кругом их… И тонули корабли,
И под обломками судов разбитых,
Под кровью мертвых – скрылась гладь морская.
 

Так описывал битву греческий поэт Эсхил. Потерпев поражение и потеряв флот, царь испугался за судьбу своих понтонных мостов на Геллеспонте и поспешно отступил в Азию, оставив в Греции лишь небольшую часть армии. В следующем, 479 году, греки разгромили оставшиеся войска персов в битве при Платеях: персидская пехота не могла противостоять фаланге гоплитов, а конница оказалась бесполезной в гористой местности. Персы бежали и навсегда покинули землю Греции.

Великие битвы при Платеях и Саламине вошли в мировую историю, как символ борьбы за свободу и демократию против деспотизма и агрессии. На кораблях Нельсона и в полях Нормандии солдаты читали стихи Эсхила:

 
…Вперед сыны Эллады!
Спасайте родину, спасайте жен,
Детей своих, богов отцовских храмы,
Гробницы предков: бой теперь – за всё!
 

Война между Грецией и Персией была первой большой войной, в которой столкнулись два мира: мир морских республик, торговли, предпринимательства и демократии, и мир континентальных империй, мир регулируемой экономики, божественных монархов и коленопреклоненных чиновников – в общем, мир капитализма и мир социализма. С этого времени начинается великая борьба между морскими республиками и континентальными империями; она проходит через всю историю человечества: Греция, Венеция, Голландия, Англия сражаются с Персией, Турцией, Францией, Германией. Идея об извечности этой борьбы составляет суть учения, которое называют ГЕОПОЛИТИКОЙ. В глубине континента демографическое давление не имеет выхода и Сжатие приводит к революциям и рождению социалистических монархий; на побережье и островах давление снижается эмиграцией и торговой деятельностью, здесь процветает буржуазное общество. Демографическое давление толкает монархии на путь войны, а морские республики защищаются с помощью своего мощного флота. Разгромив персов при Саламине, греки заняли черноморские проливы и сделали Грецию недоступной для персидской армии. Триеры стали хозяевами морей; эскадры стремительных кораблей бороздили морские просторы, подобно стаям хищных птиц набрасываясь на вражеские суда. В едином ритме взлетали весла, и неслась над морем песня корабельных гребцов: «Вперед сыны Эллады милой!» Длинный изящный корпус распарывал волны могучим клыком-тараном; на носу стояли офицеры в шлемах с султанами и бился на ветру вымпел с совой – любимой птицей богини Афины. Начиналась новая эпоха – эпоха Афинской морской державы.

МОРСКАЯ ДЕРЖАВА

Мы нашей отвагой заставили все моря и все земли стать для нас доступными,

мы везде соорудили вечные памятники содеянного нами добра и зла.

После долгих походов, устав от штормов и битв, стаи триер возвращались в свое гнездо – в афинский порт Пирей. Судовые флейтисты испускали приветственные трели, и корабли вплывали в ворота окруженной стенами военной гавани. Водная гладь гавани была со всех сторон обрамлена колоннадой, за которой под крышей прятались от непогоды военные корабли. Здесь отдыхали и ремонтировались сотни триер в ожидании часа, когда флейты просигналят новый поход. После великой победы при Саламине война с Персией продолжалась еще 30 лет; уничтожив персидский флот, греки освобождали захваченные персами острова и города на малоазиатском побережье. Афины стали главой обширного союза греческих городов-государств, полисов, и те полисы, которые не желали посылать в походы свои корабли, платили афинянам специальные взносы. Пользуясь своим морским могуществом, афиняне превратили эти взносы в настоящий налог, и союз постепенно принял облик Афинской морской державы. Чтобы закрепить за собой своих союзников, афиняне выводили на их земли военные поселения, клерухии; клерухи получали наделы, которые обрабатывали арендаторы из местного населения.

Выведение клерухий избавляло Афины от безработной бедноты – впрочем, в то время было нетрудно найти работу. Став господами моря, афиняне привлекли в Пирей всю морскую торговлю – поначалу они силой заставляли торговые суда заходить в свой порт; а потом, когда Пирей превратился в огромный рынок, купцы приплывали туда добровольно. «Все, что есть лучшего в Италии, в Сицилии, в Египте, в Понте и в других местах – всё стекается сюда, в Афины, благодаря нашему господству на море», – писал современник. Финикийская конкуренция была подавлена; на всех морях триеры охотились за финикийскими купеческими судами и, как желанную добычу, вели их в Пирей. Вслед за плененными кораблями в Афины стали прибывать перебежчики в торговой войне – финикийские купцы и ростовщики; они переносили сюда свою деятельность и незаметно превращались в греческих купцов. Прибыли от посреднической торговли сделали афинских торговцев обладателями огромных по тем временам состояний, афинские банки имели конторы во всех греческих портах. Вслед за торговым начался промышленный бум, из других городов в Афины устремился поток ремесленников; ремесленные кварталы росли, как на дрожжах. Население Афин и Пирея увеличилось за полвека после победы над персами примерно с 50 до 250 тысяч человек. Два города были соединены длинными крепостными стенами и срослись в крупнейший торгово-промышленный центр Средиземноморья; на вершине афинского холма, Акрополя, вознеслись к небу великолепные портики и храмы – символ торгового могущества Афин.

Несмотря на приток ремесленников-иммигрантов и наличие больших купеческих капиталов, афинское ремесло не могло насытить огромный рынок Средиземноморья – не хватало рабочей силы. В аналогичных ситуациях ХIХ века промышленники покупали заменявшие рабочих машины -афинские капиталисты покупали рабов. От рабских рынков на берегах Черного моря в Афины потянулись корабли с рабами; рабов обучали ремеслу и заставляли работать в больших ремесленных мастерских, "эргастириях". К концу V века в ремесле было занято около ста тысяч рабов, рабы составляли треть населения Аттики. Подобно обществу американских южных штатов, буржуазное общество Афин было основано на рабстве; рабы работали в рудниках, в порту, в мастерских, на стройках, прислуживали в домах. Встречались рабы-управляющие, врачи, воспитатели детей; богатые афиняне владели десятками рабов. Рабов не считали за людей, их называли "человеконогими" – и это вполне сочеталось с демократией. Афинская демократия была "демократией белых людей", властью небольшого меньшинства: гражданскими правами обладало не более десятой части населения Аттики. Это не мешало политикам восхвалять демократию и свободу:

– Наш государственный строй не подражает чужим учреждениям, -говорил Перикл, один из великих людей того времени, – мы сами скорее служим образцом для подражания… Наши законы предоставляют равноправие для всех… Мы живем свободной политической жизнью…

Перикл был выдающимся государственным деятелем, который, избираясь на различные должности, около 30 лет руководил Афинами. В это время исчезли последние остатки аристократического строя, высшие должности стали доступны не только для богачей, и все существенные вопросы решало народное собрание. Перикл действовал убеждением и очаровывал собрание своими речами – он был первым политиком, который освоил искусство риторики. Перикл убедил народ, что взносы, уплачиваемые союзниками, можно использовать не на войну, а на украшение Афин. Были наняты многие тысячи рабочих, и город превратился в огромную стройку; изумленные афиняне смотрели, как на Акрополе вырастают белоснежные мраморные храмы, изящные портики и колоннады. Это мраморное чудо было видно далеко с моря, и моряки из далеких и ближних стран зачарованно стояли на палубах, не в силах оторвать взгляда от Акрополя. Это было двадцать четыре века назад – и время не пощадило храмы, но и сейчас толпы туристов зачарованно смотрят с палуб теплоходов на великое творение Эллады, на единственное свидетельство того, что минувшее не было сказкой.