Текст книги "История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции"

2.10. Освоение Черноземья

Возвращаясь к анализу социально-экономического развития в 1720 – 1740-е годы с точки зрения демографически-структурной теории, нужно отметить, что многие наблюдаемые в это время явления подпадают под определение ситуации перед брейкдауном. Действительно, мы наблюдаем малоземелье в Центральном регионе, прекращение роста населения, голод и нищету, тяжелое положение элиты, ее раскол и фрагментацию, ожесточенную борьбу элиты с государством за ресурсы.

Исходя из теории, можно сделать вывод, что следствием этой ситуации мог быть полномасштабный кризис, подобный тому, который произошел в правление Ивана Грозного – более того, что кризис уже начался в 1724–1726 годах. Однако дальнейшее развитие кризиса было предотвращено расширением экологической ниши – колонизацией Черноземья и поставкой хлеба этого региона в центральные губернии. Такое развитие событий стало возможным благодаря строительству оборонительных линий на Юге и общему усилению военной мощи России – то есть благодаря военной революции и мобилизации ресурсов на военные цели. Вторжение русской армии в Крым в 1735–1739 годах нанесло решающий удар крымским татарам и практически лишило их возможности производить набеги на южные области России. Таким образом, с одной стороны, перераспределение ресурсов в пользу государства приблизило Сжатие в центральных районах, с другой стороны, оно обеспечило колонизацию Черноземья и предотвратило перерастание Сжатия в экосоциальный кризис.

Классическая теория демографических циклов делит цикл на три периода: периоды восстановления, Сжатия и экосоциального кризиса. В российском случае влияние технологического фактора, военной революции, привело к тому, что вслед за периодом восстановления начался период расширения экологической ниши, период колонизации новых земель, период роста.

Колонизация Черноземья позволила наладить снабжение Центрального района привозным хлебом. Мы употребляем традиционное понятие «Центральный район» для обозначения семи центральных губерний: Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской, Нижегородской, Тверской и Калужской. Этот район позже, с развитием промышленности, стали называть также «Центрально-промышленным», чтобы отличать его от «Центрально-Черноземного района», включающего Тульскую, Рязанскую, Курскую, Орловскую, Воронежскую, Тамбовскую и Пензенскую губернии. В XVIII веке, однако, перечисленные черноземные губернии еще не составляли центра Российского государства, а располагались вблизи южной границы – поэтому мы будем называть эти семь губерний просто «Черноземным районом» или кратко «Черноземьем».

Колонизация черноземных областей была важнейшим процессом, определявшим экономическую жизнь России XVIII века. В период с 1678 по 1719 год население четырех черноземных губерний увеличилось с 0,8 до 2,1 млн. человек – в основном за счет переселенцев и беглецов из Центрального региона.[514]514
  Подсчитано по: Водарский Я. Е. Население России в конце XVII – начале XVIII века… С. 106, 225–227.


[Закрыть] Население изобильного Черноземья росло гораздо быстрее, чем население обделенного почвами и климатом, и к тому же перенаселенного Центра, и к концу столетия Черноземный регион обогнал Центральный по численности населения (рисунок 2.1).

рис. 2.1. Рост численности населения Центрального и Черноземного регионов (млн.).[515]515
  Кабузан В. М. Изменения в размещении населения России в XVIII – первой половине XIX в. М., 1971. Приложение 2.


[Закрыть]

Южные помещики из числа высшей знати владели обширными пространствами незаселенных земель – и чтобы привлечь на них поселенцев, они предоставляли им льготы и укрывали беглых. И. Т. Посошков писал, что у знатных землевладельцев на Юге населены беглыми крестьянами «целые села великие». Князь А. Д. Меньшиков в своих трех огромных вотчинах требовал с крестьян лишь небольшой оброк: в переводе на хлеб около 2–3 пудов с души.[516]516
  Троицкий С. М. Районирование форм феодальной ренты в крупной вотчине России в первой четверти XVIII в. (по архиву князя А. Д. Меньшикова) // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1968 г. Л., 1972. С. 125.


[Закрыть] На юге Черноземья, в Воронежской и Курской губерниях такой уровень оброков сохранялся и в 1760-х годах. Крестьяне на Черноземье имели большие наделы, около 2,5 десятин пашни на душу.[517]517
  Милов Л. В. Исследование об «Экономических примечаниях» к Генеральному Межеванию. М., 1965. С. 205, 213.


[Закрыть] «Великое число земель и легкая работа дают способ земледельцам великое число земли запахивать, – писал князь М. Щербатов, – так что во многих местах они четверть жатвы своей отдают приходящим из Московской губернии за то, что помогают хлеб их убирать».[518]518
  Цит. по: Лященко П. И. Крепостное сельское хозяйство… С. 107.


[Закрыть] О найме работников «немалой платой» говорят и ответы на Сенатскую анкету 1767 года из Тамбовской губернии.[519]519
  Рубинштейн Н. Л. Указ. соч. С. 252.


[Закрыть]

Около половины населения южных губерний составляли однодворцы, которые прежде несли пограничную службу в драгунских полках, затем в ландмилиции, а после ее расформирования (в 1780-х годах) превратились в государственных крестьян. Топографическое описание Курской губернии 1784 года говорит, что средний двор государственных крестьян имел 5 лошадей, 5 коров и чистый сбор в 300 пудов хлеба – в 3–4 раза больше, чем нужно для потребления. По ответам на анкету Вольного экономического общества 1765 года в Острожском уезде Воронежской губернии у средних крестьян было 5 – 15 коров, а у зажиточных – 15–50 коров (для сравнения: во Владимирской губернии на двор приходилась в среднем 1 лошадь и 1 корова).[520]520
  Там же. С. 258, 282–283.


[Закрыть]

О жизни тех времен повествуют рассказы стариков, записанные священником из села Ольшаницы (Орловская губ.) в 1850 году: «Старики со слезами вспоминают золотой век, когда предки их жили без нужды и без горя. Денег было мало, и они были почти не нужны. Продавая за 3 алтына меру пшеницы за 300 или 400 верст, они клали алтыны в горшки. Из алтынов составлялись у них сотни рублей. Кто имел 100 рублей, считался богатеем беспримерным. „Не наживи, – говаривали, – 100 рублей, а имей 100 друзей“. Пчеловодство, множество хлеба и скота дозволяли варить для себя мед, пиво, водку и делали стариков роскошными без всякого ущерба для их состояния. „Поглядел бы, – говорили они, – на тогдашние праздники. То-то ли бы было! Бывало, выставят на стол меду кисейного, пресного, перегонного, пива, а вина-то – хоть залейся!“»[521]521
  Цит. по: Ковальченко И. Д. Указ. соч. С. 343.


[Закрыть]

Высокий уровень жизни на Черноземье объяснялся сравнительно высокой урожайностью и легкостью обработки почв: на обработку десятины ржи здесь требовалось почти вдвое меньше времени, чем в Центральном районе.[522]522
  Минц Л. Е. Аграрное перенаселение и рынок труда в СССР. М.; Л., 1929. С. 93, 109.


[Закрыть] Попытаемся приблизительно оценить продуктивность десятины черноземных полей. Во второй половине XVIII века высев ржи составлял около 10 пудов на десятину, высев овса – около 12 пудов. Урожайность в середине столетия составляла сам-4,6 для ржи и сам-4,2 для овса,[523]523
  Индова Е. И. Урожаи в Центральной России… С. 144–145.


[Закрыть] и в среднем десятина давала примерно 25 пудов чистого сбора (а в нечерноземных областях – 15 пудов). Без привлечения наемной силы крестьянин мог обработать (и обрабатывал в XIX веке) 2,2–2,5 десятины черноземной пашни на душу населения.[524]524
  Ковальченко И. Д. Указ. соч. 279.


[Закрыть] Следовательно, на одного крестьянина (крестьянку), при условии полной отдачи сил приходилось 55–62 пуда! Крестьянину же было вполне достаточно 20 пудов, и ему было некуда девать такое количество зерна: ведь везти приходилось за 300–400 верст. Таким образом, становится понятной легенда о золотом веке, ходившая среди крестьян Черноземья – а также и то, что в действительности, как показал Л. В. Милов, крестьяне в те времена не обрабатывали полностью своих больших наделов:[525]525
  Милов Л. В. Великорусский пахарь… С. 386.


[Закрыть] это было просто ненужно. Становится понятным также и то, какую огромную выгоду могла принести помещикам организация товарного производства зерна на Черноземье – если в центральных областях максимальная рента составляла 7–9 пудов с души, то в черноземных областях она могла составлять 15, 20 и более пудов!

Легенда о золотом веке повествует о патриархальных временах, когда на Юге еще не было товарного производства хлеба и барщинных латифундий. В 20-е годы XVIII века общий объем хлебной торговли оценивался лишь в 2,5 млн. пудов[526]526
  Рубинштейн Н. Л. Указ. соч. С. 407.


[Закрыть] – это было до начала промышленной специализации Центра, когда промысловые села стали кормиться хлебом Черноземья. В 30-е годы поставки с Юга возросли; они осуществлялись гужевым транспортом из ближайших к Центру тульских и рязанских черноземных районов, а также водным путем: в 1737 году в Москву было доставлено 1 млн. пудов зерна из Орловской губернии.[527]527
  Кафенгауз Б. Б. Очерки внутреннего рынка России в первой половине XVIII века. М., 1958. С. 255.


[Закрыть] По некоторым оценкам, в 1730-х годах общая масса товарного хлеба (с учетом винокурения) достигла 10 млн. пудов.[528]528
  Волков М. Я., Троицкий С. М. О буржуазном расслоении крестьян и складывании рынка наемной силы в России в первой половине XVIII века// История СССР. 1965. № 4. С. 87.


[Закрыть] Как отмечают И. Д. Ковальченко и Л. В. Милов, в 1740 – 1750-х годах происходило формирование Московско-Черноземного регионального хлебного рынка, и стремительно рос товарный оборот хлеба.

В 1780-х годах реализация товарного хлеба лишь по двум черноземным губерниям, Орловской и Курской, оценивается в 24 млн. пудов.[529]529
  Ковальченко И. Д., Милов Л. В. Всероссийский аграрный рынок. XVIII – начало XX века. М., 1974. С. 211–213; Рубинштейн Н. Л. Указ. соч. С. 258, 404.


[Закрыть] Очевидно, именно поставками с Юга объясняется наблюдавшееся в это время падение цен на рожь в Центральном районе: эти цены уменьшились со 110 копеек за четверть в среднем в 1741–1750 годах до 87 копеек в 1751–1760 годах.[530]530
  Миронов Б. Н. Хлебные цены… Приложение. Табл. 1, 2.


[Закрыть]

Налаживание хлебного снабжения способствовало выходу Центральных областей из состояния Сжатия, в котором они находились на протяжении 1720 – 1730-х годов. Вероятно, некоторую роль сыграло и отмечавшееся в это время увеличение урожайности (см. таблицу 2.1). В 1740 – 1750-х годах население Центра снова стало расти (рисунок 2.2), хотя темпы роста были меньше, чем на Юге. Антропометрические данные говорят о некотором увеличении роста рекрутов, родившихся в 1740-х годах – то есть об увеличении потребления.[531]531
  Подсчитано по: Кабузан В. М. Народонаселение России… Табл. 17; Миронов Б. Н. Бремя величия… Табл. 1.


[Закрыть]

рис. 2.2. Темпы роста населения по регионам (%)[532]532
  Подсчитано по: Кабузан В. М. Изменения в размещении… Приложение 2; Рашин А. Г. Население России за 100 лет. М., 1956. С. 44–45. Табл. 19.


[Закрыть]

В результате увеличения поставок с Юга крестьяне Центрального района получили возможность заниматься промыслами и обменивать ремесленные изделия на черноземный хлеб. В Московской губернии стали расти промысловые села, в Измайловском, Покровском, Тайнинском развивается текстильное производство, в Гжельской волости – производство посуды. По некоторым подсчетам, к 1760-м годам до двух третей крестьянского населения Московского уезда наряду с сельским хозяйством занималось домашними промыслами. Крестьяне стали конкурентами посадских ремесленников и купцов-мануфактуристов, которым традиционно принадлежало исключительное право заниматься торговлей и ремеслами; помещичьим крестьянам разрешалось торговать лишь съестными припасами с возов. Купцы и посадские люди подавали жалобы на крестьян, нарушающих эти правила, и в начале 1750-х годов было издано несколько строгих указов, по которым никому, кроме настоящих «фабрикантов», не разрешалось вырабатывать промышленные товары. Однако крестьянское производство ремесленных изделий не только продолжало существовать, но и расширялось. В конечном счете ряд указов, изданных в начале правления Екатерины II, дозволил крестьянам свободно заниматься ремесленной и промышленной деятельностью.[533]533
  История крестьянства России… Т. III. С. 77, 332; Волков С. И. Указ. соч. С. 22, 40, 46, 84, 86.


[Закрыть]

Развитие промыслов и появление у крестьян новых ресурсов не осталось незамеченным помещиками – и они сразу же стали увеличивать оброки. Если раньше, на протяжении почти столетия, средний оброк составлял около 25 копеек с души и 50 копеек с души мужского пола, то данные 1742 года говорят о росте ренты примерно до 80 копеек с души мужского пола. К концу правления Елизаветы оброк крестьян на суздальщине и ярославщине достигал 1 рубля 34 копеек с души мужского пола или 5,9 пуда в пересчете на хлеб (см. таблицу 2.2). Оброк с государственных крестьян, составлявший со времен Петра 40 копеек с души мужского пола, в 1745 году был увеличен до 55 копеек, оброк с дворцовых крестьян, формально также равнявшийся 40 копейкам, в 1743–1750 годах составлял в среднем 67 копеек. В 1755 году дворцовый оброк вырос до 1 рубля с души мужского пола, а в 1762 году – до 1 рубля 25 копеек. Поскольку оброк дворцовых и государственных крестьян всегда рассматривался как эквивалент тех оброков, которые платят своим хозяевам помещичьи крестьяне, то его рост был отражением роста ренты в помещичьих хозяйствах. В 1761 году оброк государственных крестьян был увеличен до 1 рубля, и в указе особо отмечалось, что почти все помещичьи крестьяне уже давно платят такой оброк своим владельцам.[534]534
  Цит. по: Чечулин Н. Д. Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II. СПб., 1906. С. 121. Это указание позволяет нам считать, что около 1760 года средний оброк составлял примерно 50 коп. с души.


[Закрыть] В отношении барщины у нас не имеется статистических данных, но характерно, что в это время появляются помещичьи инструкции, вводящие невиданные ранее нормы отработок – до 1 десятины на душу.[535]535
  Татищев В. Н. Краткие экономические до деревни следующие записки // Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства России. М., 1987. С. 29.


[Закрыть]

2.11. Выводы

В какой мере трехфакторная модель может объяснить развитие России в первой половине XVIII века?

Основным фактором, определявшим это развитие, в начале столетия был технологический. Новая военная революция, слившись с диффузионным влиянием, резко ускорила процесс вестернизации России. Создание империи, прежде всего, означало решительную трансформацию структуры: появление нового структурного элемента, постоянной регулярной армии, отягчение служебных повинностей дворянства, создание нового чиновничества и переформирование элиты, перераспределение ресурсов в пользу государства, значительное увеличение налогов на крестьян. Мобилизация ресурсов позволила создать мощную армию, которая утвердила господство России в Восточной Европе. С точки зрения демографии, наибольшее значение имел не выход России к Балтийскому морю, а прекращение татарских набегов, и в дальнейшем – завоевание Крыма. Это сделало возможным освоение обширных областей Южного Черноземья, что означало новое значительное расширение экологической ниши русского этноса. Колонизация Черноземья была основным содержанием экономической истории России XVIII века, поэтому мы выделяем этот период как особый период российского демографического цикла, период роста.

Однако процессы колонизации Черноземья и роста общей численности населения перемежались с эпизодическим Сжатием в Центральном районе. Сжатие, которое должно было проявиться здесь с естественным ростом населения, было ускорено резким увеличением налогов при Петре I. Преобразовательный экстремизм Петра выразился в чрезмерной мобилизации средств на строительство Петербурга и в конце концов привел к структурному кризису 1723–1726 годов. Этот кризис сомкнулся с традиционалистской реакцией на петровские реформы и вызвал некоторое сокращение налогов и военных расходов, а также временный отказ от строительства Петербурга.

В правление Анны Иоанновны к власти пришла немецкая партия, которая закрепила результаты вестернизационной политики Петра. При этом уровень налогов оставался высоким, и Сжатие в Центральном районе продолжалось. Анализ в рамках неомальтузианской теории обнаруживает в этот период такие характерные признаки Сжатия, как низкий уровень потребления основной массы населения, приостановка роста населения, частые сообщения о голоде и стихийных бедствиях, крестьянское малоземелье, развитие ремесел и торговли. Наблюдается отток населения на юг, однако города растут по-прежнему медленно, что объясняется трудностью переселения из деревни в условиях крепостного права.

Анализ структурной динамики показывает, что усиление давления государства на элиту при Петре I вызвало противодействие, которое в 1730-х годах стало более активным. Внутренняя динамика элиты, увеличение ее численности и уменьшение размеров поместий, в соответствии с демографически-структурной теорией подталкивала дворянство к более активной борьбе. На динамику элиты оказывал важное влияние и диффузионный фактор: вестернизация постепенно пробуждала в дворянстве стремление к роскоши, что требовало увеличения его доходов. Наиболее важным аспектом борьбы между государством и дворянством был вопрос о распределении ресурсов. В условиях, когда совокупные поборы с крестьян Центрального района уже не могли быть увеличены, этот вопрос в значительной степени сводился к проблеме соотношения размеров ренты и налогов.

По совокупности признаков социально-экономическая ситуация в 1720 – 1740-х годах может быть охарактеризована как ситуация накануне брейкдауна, однако кризис был преодолен за счет расширения экологической ниши, достигнутого в результате колонизации Черноземья. В то же время эта колонизация была невозможна без мобилизации ресурсов и создания новой армии – таким образом, в конечном счете именно этатистская военная мобилизация позволила избежать катастрофы, которая теоретически была вполне возможна.

В своей борьбе с государством элита использовала традиционалистские лозунги, и переворот 1741 года означал не только поражение абсолютизма, но и некоторый возврат к традиционализму. Это проявилось, прежде всего, в возврате к традиционно мягким, допетровским, условиям службы дворян. Кроме того, государство было вынуждено пойти на уступки в вопросе распределения ресурсов, что выразилось в частичной замене прямых налогов косвенными и поощрении дворянского винокурения. Однако это было лишь временным компромиссом между этатистской монархией и дворянством – решающая борьба была еще впереди.

Глава III
Период роста: время дворянской монархии

3.1. Прусский образец

Как отмечалось выше, к правлению Елизаветы Петровны относится новая волна европейского диффузионного влияния. Эпицентром этой новой волны и новым образцом для подражания была Пруссия.

Для того чтобы проанализировать сущность прусской монархии 1740-х годов, нам придется вернуться назад – к преобразованиям Петра Великого. Русская армия была создана в подражание победоносной шведской армии, а победа над шведами сделала ее, в свою очередь, образцом для подражания. Оказалось, что российские инновации также могут распространяться путем диффузии. В первую очередь заимствовался принцип всеобщей рекрутской повинности: в 1722 году рекрутская повинность была введена в Австрии, а в 1733 году – в Пруссии. Король Пруссии Фридрих Вильгельм I (1713–1740) был личным другом Петра, восхищался им и подражал грубоватым манерам русского царя.[536]536
  Фенор В. Фридрих Вильгельм I. М., 2004. С. 127–129, 187, 193, 213.


[Закрыть] Он не только ввел рекрутскую повинность, но и заимствовал принцип обязательной службы дворянства. Правда, формально эта обязанность не была утверждена законом, но король сумел создать такое положение, при котором служба стала моральным долгом дворян, «делом чести». Сыновья прусских юнкеров уже детьми отправлялись в кадетские школы либо (как в России) поступали прямо в полк, начиная службу с нижних чинов. Если недворянин покупал дворянское поместье (что, впрочем, бывало редко), его сыновья также должны были идти на службу.[537]537
  Там же. С. 162; Фрейзер Д. Фридрих Великий. М., 2003. С. 203


[Закрыть]

Далее, находясь под двойным влиянием России и Швеции, Фридрих Вильгельм I заимствовал идею военизированного «регулярного государства» и приложил все силы для претворения ее в жизнь. Вся жизнь в Пруссии регулировалась многочисленными регламентами и инструкциями. «Фридрих Вильгельм I довел самодержавную форму правления до высшей степени развития, – пишет В. Фенор. – Пруссия выглядела тогда так: правительство, Генеральное управление, находилось тогда в Берлине и работало так, что только щепки летели. Обо всем, о самой последней мелочи, докладывали королю, обычно находившемуся в Потсдаме или Вустерхаузене. Там он все решал самостоятельно и отдавал распоряжения готовить указы, разлетавшиеся затем по всей стране, как гром и молния. Для всех король был образцом усердия и эталоном рабочего ритма. А „внизу“ все было в постоянном движении: министры говорили, офицеры муштровали, солдаты брали на караул, бюргеры производили товары, а крестьяне работали на полях и стройках. Все государство двигалось, как батальон на парадном плацу».[538]538
  Фенор В. Указ. соч. С. 229.


[Закрыть] «Он являлся… первым в истории социалистом государственного масштаба», – добавляет В. Фенор;[539]539
  Там же. С. 17.


[Закрыть] именно Фридрих Вильгельм I положил начало доктрине прусского государственного социализма, на которую позже ссылался Бисмарк.

При всеобщей регламентации частного сектора экономики Фридрих Вильгельм I делал ставку на государственный сектор: государству принадлежали 35 % сельскохозяйственных угодий, многочисленные мануфактуры и торговые заведения. В соответствии с меркантилистской теорией иностранные товары были обложены высокими таможенными пошлинами. Это помогло решить финансовую проблему: за время правления Фридриха Вильгельма государственные доходы возросли вдвое. Король признавал традиционный принцип сословности – но каждое сословие должно было трудиться на благо государства. Дворяне должны были быть прилежными офицерами, им запрещалось пить вино, играть в карты, делать долги; жалованье было очень скромным. Торговля и ремесла были делом бюргеров, сельскохозяйственные занятия – делом крестьян; ни одно сословие не должно было заниматься несвойственными ему делами. Вместе с тем король старался защитить крестьян, традиционно находившихся на положении крепостных, и ограничил применение телесных наказаний помещиками.[540]540
  Там же. С. 153–154, 164, 224, 222, 228.


[Закрыть]

В соответствии с теорией военной революции Фридрих Вильгельм I построил милитаризованное государство, главным компонентом которого была армия. Первым и главным регламентом «регулярного государства» был подробный военный устав, который был принят в Пруссии в 1714 году. За время правления короля прусская армия увеличилась с 30 до 75 тыс. человек. Маленькая Пруссия стала одним из сильнейших государств Европы; под ружьем находилось 3 % населения страны (как отмечалось выше, в России при Петре I эта цифра составляла 1,6 %; в других «великих державах» она была существенно меньше). Армия поглощала 2/3 доходов государства, для того чтобы сократить остальные расходы, был введен режим всеобщей экономии.[541]541
  Там же. С. 140, 153–154, 157.


[Закрыть] Король постоянно носил военную форму и самолично занимался обучением солдат, всю первую половину дня он проводил на вахтпарадах. Именно Фридрих Вильгельм I ввел знаменитую «прусскую муштру» – как оказалось, это был необходимый элемент линейной тактики. Доведенный до автоматизма процесс заряжания позволил прусскому солдату делать 5 выстрелов в минуту, в то время как солдаты других армий производили лишь 2–3 выстрела. Это дало возможность уменьшить глубину строя до 3 шеренг и, соответственно, увеличить длину линии. Другим преимуществом, приобретенным муштрой, была способность быстро разворачиваться из походных колонн в боевой порядок. При линейной тактике такие перестроения были довольно сложным процессом, и другие армии стремились развернуться и занять позиции заблаговременно до подхода противника. Прусская армия умела перестраиваться непосредственно на поле боя; это позволяло ей маневрировать и заходить во фланг противника.[542]542
  Ненахов Ю. Ю. Указ. соч. С. 67, 76.


[Закрыть]

Еще одной особенностью прусской армии была система «флигельманов» и «флигель-рот». Массовые армии комплектовались подневольными рекрутами и ненадежными наемниками, поэтому дезертирство было их больным местом. Для предотвращения дезертирства пруссаки ставили на края взводной шеренги специальных надсмотрщиков-«флигельманов», которые убивали бегущих; фланги полка занимали особые «флигельроты». Зажатые флигельротами прусские солдаты не помышляли о бегстве и сражались до последнего.[543]543
  Там же. С. 112.


[Закрыть] «Идя вперед, мой солдат наполовину рискует жизнью, идя назад, он теряет ее наверняка», – говорил Фридрих II.[544]544
  Цит. по: там же. С. 94.


[Закрыть] Дисциплина и порядок в условиях изнурительной муштры поддерживались с помощью палки; офицеры и унтер-офицеры носили трость, которой избивали солдат за малейшую ошибку. Фридрих Вильгельм I (так же, как Петр I) тоже носил трость, которую постоянно пускал в ход, не разбирая, кто перед ним – простолюдин или благородный.[545]545
  Там же. С. 94; Фенор В. Указ. соч. С. 186–188.


[Закрыть]

Нужно отметить, однако, что палочная дисциплина не была самоцелью, а диктовалась военной целесообразностью. Исходя из той же целесообразности, Фридрих Вильгельм I заботился, чтобы солдаты были всегда сыты и хорошо одеты; он существенно усовершенствовал систему материального снабжения армии. «Король-солдат» распорядился, чтобы солдат учили читать и писать; он учредил приюты для солдатских детей.[546]546
  Фенор В. Указ. соч. С. 169, 172.


[Закрыть]

Дисциплина и порядок, царившие в прусской армии, обратили на себя внимание задолго до громких побед Фридриха II. Австрийский граф Зекендорф писал из Берлина Евгению Савойскому о впечатляющих «красоте и порядке» прусских войск, о превосходном состоянии полков, ружей и амуниции, о прусской дисциплине.[547]547
  Цит. по: там же. С. 167.


[Закрыть] Армии соседних государств пытались перенять прусский порядок: в 1732 году во Франции, а в 1737 году в Австрии были приняты военные уставы, подобные прусским. Как отмечалось выше, фельдмаршал Миних также многое заимствовал у пруссаков.

Наследник Фридриха Вильгельма, Фридрих II (1740–1786), продолжал военные реформы и приложил значительные усилия к совершенствованию прусской кавалерии и артиллерии. Кавалерия прежде придерживалась традиционной французской тактики: при приближении к противнику она останавливалась и делала залп из пистолетов, а затем уходила назад перезаряжать оружие. Фридрих II, следуя примеру шведов, перешел к тактике быстрой атаки сомкнутым строем с применением исключительно холодного оружия; при такой атаке кавалерия опрокидывала противника, главным образом, своей массой.[548]548
  Ненахов Ю. Ю. Указ. соч. С. 170.


[Закрыть] Наибольшие успехи были достигнуты в совершенствовании артиллерии. Введенные Фридрихом II новые артиллерийские системы были намного легче и маневреннее прежних. Облегчение орудий было достигнуто за счет нового технологического приема, впервые примененного мастером Келлером из Касселя: Келлер стал отливать бронзовые орудия «глухими» и затем высверливать канал ствола с помощью мощной сверлильной машины (ранее канал отливался вместе с орудием, что уменьшало прочность стенок). В 1733 году прусские 3-фунтовые полковые пушки весили 22 пуда; к 1745 году их вес сократился до 8,5 пуда. Вес 6-фунтовых пушек уменьшился с 43 до 14,1 пуда, и это позволило заменить в некоторых полках 3-фунтовые пушки 6-фунтовыми. Создание новой прусской артиллерии стало толчком к аналогичным преобразованиях в других странах.[549]549
  Нилус А. Указ. соч. С. 233; Прочко И. С. История развития артиллерии. М., 1994. С. 107; Шокарев Ю. Артиллерия. М., 2001. С. 81; Фрейзер Д. Указ. соч. С. 202.


[Закрыть]

В то время как Фридрих Вильгельм I был относительно миролюбив, его сын Фридрих II стремился использовать возросшую военную силу Пруссии для расширения ее территории. Прусская армия добилась громкой славы своими победами в войне за австрийское наследство (1740–1748) и в Семилетней войне (1756–1763). Фридрих II использовал преимущества прусской муштры и громил превосходящего противника, заходя ему во фланг. В период Семилетней войны Фридриху II приходилось сражаться с численно подавляющими силами трех великих держав, Австрии, Франции и России. Тем не менее прусский король одержал знаменитые победы над французами при Россбахе, над австрийцами при Лейтене и над русскими при Цорндорфе. Несмотря на отдельные неудачи (как в битве при Кунерсдорфе), преимущества прусской армии были очевидны для генералов и политиков европейских держав. Военные победы породили волну перенимания прусских порядков – не только военных, но и государственных.

Реформы «короля-философа» Фридриха II создали из Пруссии образец просвещенной монархии и «регулярного государства», о котором мечтал Петр I. В 1740-х годах под руководством канцлера Коччеги была создана строго иерархичная и правильно функционирующая административная система, введены постоянные ревизии, новые чиновники стали получать втрое большие оклады и уже не брали взятки. Пруссия была единственной страной в Европе, в которой существовали экзамены для претендентов на чиновничьи должности, и продвижение по служебной лестнице зависело не от знатности, а от заслуг и таланта. Вся деятельность чиновничества была подчинена четкой и мелочной системе предписаний; в 1749 году Коччеги по плану Фридриха закончил составление нового свода законов «Corpus juris Fridericianum», который должен был стать основой «регулярного государства». Было введено независимое судопроизводство и запрещены пытки; провозглашалась свобода вероисповедания. Каждому сословию было определено свое место: офицерский корпус комплектовался исключительно из дворян-«рыцарей», для которых военная служба была нравственным долгом. Для поддержания дворянского сословия было создано несколько Дворянских банков, обеспечивавших дешевый кредит. Чиновникам недворянского происхождения запрещалось покупать рыцарские имения; дворянству, в свою очередь, запрещалось заниматься торговлей и промыслами.[550]550
  Кони Ф. История Фридриха Великого. М., 1997. С. 209–210; Эпштейн А. Д. История Германии от позднего средневековья до революции 1848 года. М., 1961. С. 265, 269; Перцев В. Н. Очерк по истории Германии XVIII века. Минск, 1959. С. 32; Крил Х. Г. Становление государственной власти в Китае. СПб., 2001. С. 25.


[Закрыть]

Хотя король много говорил об «общем благе», построенное на основе средневекового германского общества прусское «регулярное государство» носило сословный характер. Дворянство выступало в качестве привилегированного сословия; дворяне были полными господами в своих поместьях. Несмотря на официальный запрет, дворяне отнимали у крестьян наделы и расширяли фольварки; Фридрих II, как мог, боролся с этой практикой и в 1763 году отменил крепостное право в одной из прусских провинций, в Померании. «Среди всяческих разновидностей жизненного жребия, – писал король, – бесспорно наиболее злосчастным и трогающим человеческое сердце является удел крестьянина, принадлежащего земле и ставшего холопом дворянина. Разумеется, ни один человек не рождается для того, чтобы быть рабом себе подобного».

Реальное прусское государство далеко не соответствовало идеалам «короля-философа» – тем не менее именно эта фридриховская Пруссия стала примером для монархов Европы. Громкие военные победы Фридриха Великого породили в Европе волну трансформации по прусскому образцу. Первым государством, приступившим к этой трансформации была Австрия, потерпевшая от пруссаков жестокое поражение в войне за австрийское наследство.

В начале 1750-х годов императрица Мария Терезия предприняла решительные шаги для реформирования своей армии. Было уделено особое внимание обучению пехоты, кавалерия стала атаковать так же, как прусская, в сомкнутом строю. Генерал-фельдцейхмейстер князь Лихтенштейн провел реформу австрийской артиллерии и принял на вооружение облегченные и стандартизированные артиллерийские системы. Зарядные ящики были приспособлены для перевозки артиллерийской прислуги – австрийская артиллерия стала «ездящей», а следовательно, более мобильной.[551]551
  Ненахов Ю. Ю. Указ. соч. С. 202, 205, 212.


[Закрыть]

После Семилетней войны сфера реформ расширилась. Для содержания армии был введен подоходный налог, который собирало непосредственно венское правительство; казна получила в распоряжение большие средства и избавилась от опеки сеймов. Новый налог распространялся также и на дворянство, которое утратило налоговые и судебные привилегии. Принимались меры по развитию государственного сектора: было построено большое количество государственных мануфактур; в соответствии с теорией меркантилизма национальная промышленность была защищена от иностранной конкуренции 60-процентными ввозными пошлинами, вывоз сырья запрещался.

Крестьянское восстание в Чехии в 1775 году побудило правительство придать реформам социальный характер; поначалу барщина была ограничена тремя днями в неделю, а затем, в 1781 году, император Иосиф II (1780–1790) отменил крепостное право во всех провинциях Империи. Крестьяне стали свободными и неподвластными помещичьим судам; они получили право на наследственное владение своими наделами при условии уплаты помещику 1/6 урожая. В соответствии с теорией Х. Вольфа Иосиф II считал задачей «регулярного государства» достижение всеобщего блага, он говорил, что «государство – это наибольшее благо для наибольшего числа подданных».[552]552
  Цит. по: Медушевский А. И. Указ. соч. С. 67.


[Закрыть] Впервые в истории была создана система обязательного и практически бесплатного образования для простого народа; было основано 4 тыс. школ.