Текст книги "Крестовский, Елагин, Петровский. Острова Невской дельты"

Следует отметить, что авантюристы из «масонского интернационала» находили у И.П. Елагина всяческое сочувствие. Свидетельством тому является близкое знакомство с итальянским мистиком и авантюристом Алессандро Калиостро (настоящее имя – Бальзамо) во время его посещения Петербурга в начале 1880-х гг. Калиостро неоднократно посещал И.П. Елагина на острове и даже, по некоторым сведениям, жил у него.

Рассказывают, что сразу по прибытии в столицу Калиостро якобы изгнал дьявола из нескольких бесноватых женщин и тем самым вошел в доверие к петербургским масонам, с открытыми ртами слушавших его обещания посредством манипуляций с треугольником, кругом и крестом изготовлять золото пудами. По этой технологии, используя алхимические формулы, Калиостро предполагал сначала ртуть превратить в серебро, а затем серебро в золото. Елагинская ложа, охваченная алчностью, выделила деньги на изыскания в этой туманной области и серьёзно дискредитировала себя после провала затеи. Стали давать сбои и хваленые успехи Калиостро во врачевательстве. Журнал «Русская старина» приводил такой факт из «приключений» графа в России: «Богатая русская дама, наслышавшись о его чудесах, явилась с просьбой спасти маленького сына, лежавшего при смерти. Тот обещал это и потребовал, чтобы ребенок был поручен ему на несколько недель. По прошествии этого времени Калиостро возвратил ребенка совершенно здоровым, получив за это две тысячи. Но можно себе представить себе положение матери, когда она убедилась вскоре, что ей возвращен чужой ребенок».

Так выглядел Елагинский дворец при И.П. Елагине

Дом Елагина на Елагином (Мишином) острове. Чертёж Дж. Кваренги. 1790-е гг.

Екатерина II, узнав о похождениях масона Калиостро в Петербурге, выпустила «Собственноручный указ о высылке шарлатана Калиостро из России», в котором, в частности, говорилось, что если он впредь «въедет в границу, то посажен будет на век в смирительный дом».

Серьёзно стали надоедать императрице и собственные масоны. Шутка ли сказать, в ближайшее окружение императрицы входили видные «каменщики»: ответственный за внешнюю политику и являвшийся воспитателем её сына Павла граф Н.И. Панин, обер-гофмейстер И.П. Елагин, статс-секретарь А.В. Храповицкий, обер-секретарь И.А. Артемьев и другие влиятельные персоны. С определенного момента Екатерина увидела в этом окружении угрозу своему правлению. Неудивительно, что в 1782 г. появляется Указ о запрещении тайных обществ, а Панина, Елагина, Храповицкого и других известных масонских функционеров Екатерина аккуратно отдаляет от себя. Однако репрессии обрушиваются в 1786 г. не на петербургских – слишком связаны они оказались с императрицей, а на московских масонов. Несколько лож закрыли, а их руководителей репрессировали.

И.П. Елагин в конце жизни отдался литературному труду. В 1789 г. начинает работу над «Опытом повествования о России». Собрав с помощью графа А.И. Мусина-Пушкина коллекцию древних рукописей, он тем не менее не достиг сколько-нибудь значимого результата. Своей оригинальной историософской концепции Елагин не имел, а лишь повторил в известной степени взгляды современных ему историков.

Почему же остров всё же остался в истории под названием Елагин? Ведь по-настоящему он преобразился и стал таким, каким мы его знаем, в 1820-е гг., т. е. спустя четверть века после смерти Ивана Елагина. Тут несколько причин. Во-первых, надо отдать ему должное, обер-гофмейстер превратил «топкое болото» (особенно по берегам рек) в место, где худо-бедно можно совершать прогулки. Силами крепостных крестьян И.П. Елагин обнес остров земляным валом высотою около 2 м, по которому проложили дорогу.

Кроме возможности прогулок, дорога-вал, сохранившаяся до наших дней, помогала защищать остров от наводнений. Появились на острове и некоторые атрибуты парка, грот, беседки, аллеи, памятники в честь друзей хозяина, в частности, памятник собрату-масону Панину Пейзаж уже тогда имел вид «английского сада» с тихими аллеями среди болотистого леса. Занимался парком известный садовый мастер Уильям Гульд, им составлен план преобразований, но самая западная часть острова, где позже разместится Стрелка, ещё выглядела дикой.

Немаловажно, что остров превращался при Елагине в «народный сад» – место отдыха всех петербуржцев, а не только любезных знакомых Ивана Порфирьевича. В праздники здесь, по словам М. Пыляева: «…играла музыка, кривлялись паяцы и пускались увеселительные потешные огни», а трактирщик за умеренную плату подносил закуски.

В литературе встречаются утверждения, что живописная сеть внутренних прудов – тоже дело рук И.П. Елагина. Нет, осушением Елагин если и занимался, то в незначительной степени, подобный объём работ был под силу только государственной казне и состоялся лишь при Александре I. Прудов, столь любимых посетителями нынешнего ЦПКиО, при Елагине не существовало, кое-где вырыли водоотводные каналы, но они не связывались между собой и не представляли системы. А вот дворец, увековечивший имя Елагина, был построен. Появился он в 1785 г., авторство приписывают архитектору Джакомо Кваренги, но доподлинно это неизвестно. Во дворце имелся обширный зимний сад, видом напоминавший зимний сад в Таврическом дворце.

С постройкой дворца, т. е. с конца 1780-х гг., словосочетания «Елагин дворец» и «Елагин остров» прочно вошли в лексикон жителя столицы, и, когда архитектор Карл Росси в 1820-х гг. перестроил дворец, почти полностью сохранив старые стены, название менять не стали. Ведь, по сути, осталось то же самое здание, хотя и сильно похорошевшее. Вполне закономерно, что с сохранением имени дворца сохранилось и название острова.

Архитектор Росси и садовник Буш

Два человека сыграли в судьбе Елагина острова исключительную роль. Это архитектор Карл Росси (1775–1849) и садовый мастер Джозеф Буш (1760–1838). Не будь их, Елагин остров, можно не сомневаться, выглядел бы достойно – уж кого-кого, а талантливых архитекторов и выписанных из заграницы садовых мастеров в Петербурге начала XIX в. хватало, – однако трудно представить, что кто-либо смог бы сделать из ординарного болотистого острова дельты Невы некое подобие земного рая. К. Росси и Д. Бушу это удалось. Первый не просто построил ещё одну красивую загородную резиденцию для императорских особ, но и сумел при создании дворцово-паркового ансамбля мастерски объединить все виды смежных ремёсел: скульптуру, живопись, «мраморное дело», резьбу и особенно садово-ландшафтное ремесло, связав дворец и парк в единое неразрывное целое. А садовник Буш не просто засадил Елагин остров диковинными растениями и установил скамейки, что вменялось ему прежде всего в обязанность, но буквально перекопал весь остров, значительно увеличив его площадь и создав уникальную внутреннюю водную систему чередующихся прудов и протоков с нависающими над водной гладью мостами. Да к тому же дополнив западную оконечность острова воспетой многими поэтами елагинской Стрелкой.

О Карле Росси написано немало монографий, а вот садовый мастер Джозеф Буш остается несколько в тени, поэтому наш рассказ мы начнём именно с него.

Как появился Буш в России? Дело в том, что в XVIII в. в России боролись два принципа создания парков – французский и английский. Регулярные (французские) парки имели геометрически правильную планировку, с ярко выраженной симметрией. Основой парковой композиции являлась лучевая система аллей, радиально разбегающихся от дворца или замка. Подобные парки часто разбивали на пологом склоне – вспомним Версаль и его русскую копию Петергоф, а главное место в дворцово-парковом ансамбле занимали дворец, водоёмы и фонтаны. Екатерина II, не очень жаловавшая регулярные парки, говоря о фонтанах, шутила, что «в них мучают воду».

Следует вспомнить и про другой непременный атрибут французских парков – скульптуры, расположенные в строгом порядке и несущие определенный художественный замысел, фигурная стрижка деревьев и кустарников довершала картину парка во «французском вкусе». При Петре I усадьбы с подобными садами были очень распространены, однако русская знать, жившая в них, летом довольно скоро стала замечать, красиво, изящно, прелестно… но быстро надоедает. Красота ведь тоже может наскучить.

Тогда обратились к пейзажным паркам в «аглинском вкусе». Идеалом подобного парка, придуманного англичанами, являлся девственный лес, в котором присутствие человека если и ощущалось, то не слишком сильно. В построении пейзажного сада приветствовался неровный рельеф – овраги, водоёмы (если их не было, их выкапывали, всячески маскируя рукотворность), возвышенности, склоны и даже болотца. У посетившего этот парк должно остаться стойкое впечатление, что водоёмы в этом месте существовали издавна, а кустарники и деревья уже росли, когда человек решил обосноваться здесь, с трудом найдя свободное место, чтобы построить дом или дворец. Отсюда следует, что архитектурные сооружения, какими бы роскошными они ни являлись, в английском парке не являются главенствующими и должны прежде всего вписаться в пейзаж. И, разумеется, никаких лучевых аллей, дорожка должна виться, пролегая не напрямую к зданиям, а выныривая из рощи и натыкаясь на них как бы случайно.

Парк в английском вкусе

Пейзажные английские парки стали по-настоящему популярны в Российской империи при Екатерине II. При этом выяснилось, что, хотя подобный парк и напоминает лес, создать его не так-то просто. Ибо в нём существует своя иерархия, неслучаен и подбор растений, благодаря которым сад остается прекрасен в любое время года, а не только летом.

В России садовых мастеров нужного уровня не оказалось, и их стали приглашать из-за границы. Таким вот образом и появился в 1770-х гг. в Петербурге отец нашего героя Джон Буш. Он назначается главным царскосельским садовником и остаётся им вплоть до 1785 г. Вернувшись в Англию по семейным обстоятельствам, Буш-старший оставил в Петербурге своего приёмного сына 25-летнего Джозефа (родные сыновья Джона Буша умерли в молодые годы), который в садовом ремесле уже догонял отчима. Императрица без колебаний доверяет Бушу-младшему ответственную (и весьма почетную и денежную!) должность главного царскосельского садовника. При назначении учитывались, в том числе, и отлаженные контакты семьи Бушей с английскими производителями посадочного материала, от которых русские садовые мастера полностью зависели. Ко времени его назначения на должность «английские парки» в России уже переигрывали «французские», поэтому работы у Дзозефа Буша, помимо царскосельской, было хоть отбавляй. То один знатный вельможа, то другой просили устроить возле его усадьбы «маленький садик», и Буш охотно брался за работу.

Прослужив в должности главного садового мастера в Царском Селе до 1810 г., Джозеф Буш затем перебирается по указанию Александра I на Острова и занимается разбивкой парков сначала на Каменном острове, ас 1818 г. – на Елагином.

Говоря о садовом мастере, мы вроде бы должны вести речь прежде всего о количестве высаженных саженцев, об очаровательных рукотворных аллеях, о видовых площадках, об оранжереях в которых плодоносят диковинные фрукты… и мы обязательно будем говорить об этом применительно к Елагину острову, однако главная заслуга садовника Джозефа Буша состояла не в этом. Революционное (трудно подобрать иное слово) преобразование островного ландшафта, превратившего заурядный остров во что-то не совсем русское – основная находка Буша. В этом он проявил себя как выдающийся мастер.

После выкупа острова в 1818 г. у графа Орлова в государственную казну специальным Комитетом по строительству Елагиноостровского дворца Карл Росси назначается главным архитектором, а Джозеф Буш – главным садовником. В помощники Бушу отряжен садовый мастер англичанин Питер Бук, прослуживший здесь до 1851 г.

Пруды в окружении рощ – заслуга садового мастера Дж. Буша

Работа для Буша и Бука начиналась не на пустом месте. И гофмейстер И.П. Елагин, и граф ЕВ. Орлов, а до них ещё и П.П. Шафиров провели серьёзные работы, поэтому парк в «английском вкусе» к началу строительства дворца уже существовал. Выросли в приличную величину «шафировские дубы», существовала центральная аллея, прорезавшая остров с востока на запад от Елагинского двора до залива, был возведен опоясывающий вал-дорога, а в оранжереях, устроенных графом Орловым, начиная с 1810-х гг., плодоносил виноград. Вероятно, садовникам можно было ограничиться расширением коллекции растений, разрядить лес для новых аллей, установить беседки, обустроить гроты и на этом остановиться… Но что в таком случае делать с западной заболоченной и поросшей камышом частью острова, как бы тонувшей в мелководном Финском заливе? Что делать с многочисленными водоотводными каналами и хаотично разбросанными по острову небольшими прудами, образовавшимися при выемке грунта для обустройства вала по береговой полосе? Их необходимо было как-то включить в единую водную систему.

Судя по чертежам, хранящимся в РГИА, окончательное решение созревало в процессе работы и план земляных и гидравлических работ в период с 1820 по 1826 г. несколько раз менялся, пока не приобрел законченную форму План разрабатывался Бушем совместно с архитектором Росси и, очевидно, являлся их совместным творчеством. Сначала углубили и расширили существовавшие прежде пруды и болотца, для этого потребовалось задействовать значительное количество рабочей силы, преимущественно из крепостных крестьян, а также современную по тем временам паровую машину, откачивавшую воду во время производства углубительных работ. На плане острова после этих работ появилось несколько прудов. Затем к территории Елагина острова присоединили небольшой островок в юго-западной части, причём водное пространство Средней Невки между островком и Елагиным островом превратилось в ещё один живописный южный пруд. Наконец, соединили островные пруды в единую водную систему, перебросив через протоки мосты.

Долго не давалась Стрелка – западная и самая выигрышная, с точки зрения открывавшихся панорамных видов, часть острова. До начала 1820-х гг. она представляла собой малопривлекательное зрелище. Вытянутый в форме копья и уходящий в Финский залив на несколько сот метров мыс, поросший камышом (из-за этого мыса, напоминавшего лисий нос, остров в XVIII в. некоторое время называли Лисьим), на мысе постройки – деревянные оранжереи, рядом скотный двор и ещё какие-то бараки. Малейшее наводнение смывало постройки, их возводили заново, не надеясь на долговечность. В 1826 г. Буш принял очень смелое, но весьма затратное для казны решение – мыс после масштабных земляных работ стал берегом обширного пруда, а другой берег намыли из залива. В это же время появилась знаменитая Стрелка Елагина острова, также состоящая из намытого грунта.

Всего на плане острова появилось девять прудов – 5 северных и 4 южных, их площадь составила свыше 20 % островной территории. Трудно понять, как за столь короткий срок смогли осилить колоссальный по величине объём земляных работ, особенно учитывая то обстоятельство, что земляной вал, опоясывающий остров, также подняли ещё на одну-две сажени. Но факт остается фактом, за шесть лет удалось в значительной степени изменить ландшафт Елагина острова, придав некогда изрезанным берегам плавные очертания, осушив болота и создав обширную внутреннюю водную систему Тысячи кубометров намытого прибрежного грунта пошли на увеличение островной территории, а земляной вал, по которому проложена пешеходная дорога, и по настоящее время остается протяжённой видовой площадкой, позволяющей обозревать соседние острова – Каменный и Крестовский, а с западной Стрелки любоваться прекрасными летними закатами и видами залива.

* * *

В сравнении с землекопательными и гидравлическими работами собственно садоводческая деятельность Буша и его помощника Бука выглядят, на первый взгляд, неброско. Но это только в сравнении. На небольшом по площади острове посадили около 1000 дубов (при том что оставались все насаждения от предыдущих владельцев), на безжизненной Стрелке высадили липы, ивы, ясень и разного вида кустарник – всего около полутора тысяч штук. Смотровая площадка Стрелки оказалась в окружении плакучих ив, а могучие лиственницы вдоль ездовых дорог позволяли защищать остров от сильных западных ветров. Для придания большей живописности лиственничные посадки разнообразили вкраплением лип, ясеней и берёз.

По замыслу садовника, территорию парка разделили на композиционно связанные, но относительно независимые части: перед дворцом Масляный луг – место традиционных массовых масленичных гуляний, Собственный сад, прилегающий к дворцу, Старый и Новый английские сады в районе прудов, Роща посередине острова, западная Стрелка. Учитывая тот факт, что остров являлся публичным, т. е. открытым для посещения горожанами, Собственный сад – место уединенных гуляний вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны – обнесли изящной решеткой белого цвета. Сад Марии Фёдоровны являлся своего рода произведением садоводческого искусства – вековые «шафировские дубы», узкие виляющие прогулочные дорожки, клумбы редких цветов, выращенных Питером Буком, и в довершение – великолепная панорама Каменного острова.

На острове организовали «древесную школу» – место, где выращивались саженцы, подбирались устойчивые сорта растений и лучшие условия их произрастания. В этом была особая необходимость, поскольку почвы Елагина острова оказались бедны основными элементами питания растений – грунт-то намывался со дна рукавов Невы, поэтому посадки прихотливых деревьев требовали дополнительной подготовительной работы. Так, выворачивая пни погибших деревьев в районе Собственного сада, работники сада в исследованиях, проводившихся с 2007 по 2012 г., обнаружили, что под каждым старым дубом был сделан дренаж в виде горизонтальной клетки из бревен, заполненной булыжником. Таким способом садоводы прошлого пытались продлить жизнь растениям, обеспечивая быстрый отвод воды после наводнений. Кстати, самому старому дубу, сохранившемуся до настоящего времени на Елагином острове, более 300 лет. Количество их неуклонно сокращается: в 1964 г. дубов на острове насчитывалось 3039 штук, а в 1976 г. – уже 2880, с 1976 г. по настоящее время погибло ещё свыше 500 видов этого растения.

Поднимая документы, хранящиеся в архивах, убеждаешься, что работа садового мастера оказалась весьма далека от романтики. Ведь тот разросшийся парк в «английском вкусе», что мы видим сейчас, у Буша существовал в основном в воображении. Саженцы росли медленно, ухоженные дорожки приходили в негодность после дождей, красиво обустроенные откосы берегов постоянно смывало во время наводнений. За недочеты доставалось от самого императора. Так, прогуливаясь по острову 1 июня 1824 г., Александр I «изволил заметить, что дороги на нем худо содержатся и не выметены, лавки многие поломаны…». Император повелел всё немедленно привести в порядок, «подтвердив строго садовому мастеру Бушу впредь за сим наблюдать, лавки же перечинив, все покрасить белою краской». Интересно, какую картину увидел Александр I в том же 1824 году осенью после разрушительного наводнения?

Да, работа садового мастера после ударных шести лет (1820–1826 гг.) сводилась в основном к поддержанию порядка, уборке поваленных деревьев, а также к регулярным подсыпкам смытых откосов и насыпей. Всем нравился парк, похожий на лес, но никому не нравилось, когда парк действительно превращался в лес. С пейзажными парками при ненадлежащем уходе это происходило сплошь и рядом. Поэтому уход требовался постоянный.

Например, в одном только 1831 г. Джозеф Буш писал 29 мая, 28 сентября и 11 октября требования в Гофинтендантскую контору с просьбой выделить 24, 70 и 5 кубических саженей «земли привезённой» для исправления дорог. После наводнения, случившегося 20 августа 1831 г., потребовалось ещё 102,5 кв. саженей привозной земли для «исправления откоса, выходящего к взморью». Со Стрелкой вообще проблемы возникали после каждого наводнения на протяжении 100 лет, насыпной холм размывало, и работы приходилось начинать заново, пока в 1926 г. откос не одели в гранит, расположив рядом в качестве стражей двух каменных львов.

В 1831 г. работам серьёзно мешала эпидемия холеры. Мост с Каменного на Елагин возвели, а вот 20 фонарей, которые подрядился установить крестьянин Богданов на мосту, не успели. О чём инспектор невских плавучих мостов вынужден был писать рапорт начальству.

В 1832 г. возникла новая проблема: скот, пасшийся в западной части острова, стал объедать редкие и, по-видимому, очень вкусные растения, произраставшие на территории Древесной школы. Для предохранения от набегов скота территорию Древесной школы ограничили дамбой высотой в пол-аршина и столбами. Все затраты, вплоть до истраченной копейки и вбитого столба, скрупулезно фиксировались Бушем в отчете и передавались в Гоф-интендантскую контору, которая выделяла средства на содержание парка.

Мы привели эти, казалось бы, малозначительные факты из жизни Елагина острова 1831–1832 гг. с целью показать, насколько рутинной являлась работа садовых мастеров по воплощению грандиозных замыслов в жизнь, однако за этой рутиной скрывались чёткий план, порядок и финансовая аккуратность. Неудивительно, что император очень ценил Буша и для удобства связи с центром города в августе 1831 г. высочайше повелел возле «дома господина Буша построить на сваях пристань, чтобы пароходам к сему месту можно было приставать непосредственно». На устройство пристани выделили 900 руб., но как это обычно водилось на Руси, истратили больше – 1192 руб. 40 коп.

Деятельность Джозефа Буша 1820–1830-х гг. не ограничена Елагиным островом. С его именем связывают обустройство пейзажного парка в имении Рябово (ныне – г. Всеволожск) камергера В.А. Всеволожского. Устройство западной части Каменного острова в духе английского парка также проходило под руководством Буша. После разбивки парка этот небольшой участок земли близ Каменноостровского театра стал гармонировать с расположенной на другом берегу Малой Невки частью Елагина острова, создавая единую парковую среду Островов.