Текст книги "Крестовский, Елагин, Петровский. Острова Невской дельты"

Земская учительская семинария

Едва ли не самые восторженные воспоминания о городке Сан-Галли оставили выпускники Санкт-Петербургской земской учительской семинарии (школы), готовившей учителей для начальных классов сельских школ. Не будь этих воспоминаний, не уверен, вспомнили ли бы мы вообще сейчас о колонии Сан-Галли на Петровском острове. Ведь, по существу, от неё ничего, кроме одного здания, не осталось. Однако учеба в семинарии стала столь значительным событием в жизни многих известных людей, что попутно не забылось и место, где она располагалась: окраина Петровского парка, городок Сан-Галли.

Вроде бы, эка невидаль – учительская школа, сколько их было в России? Но высокий, а главное новаторский уровень преподавания, серьёзный конкурс при поступлении, отзывы выпускников, ставших впоследствии знаменитыми, дали школе блестящую славу. Среди её выпускников поэт Герой Социалистического труда А.А. Прокофьев, директор Государственного Эрмитажа Б.Б. Пиотровский, заслуженный артист РСФСР В. Эренберг, доктор медицинских наук профессор Н.Н. Трауготт, известный педагог А.С. Шарков и многие другие. Некоторые из указанных выпускников окончили школу уже после революции, когда она именовалась педагогическим техникумом им. К.Д. Ушинского.

Идея поместить семинарию-школу на Петровском острове возникла в 1907 г. Основанная в 1872 г., она к тому времени мало отличалась от подобных заведений Российской империи: стандартная программа, плохо приспособленные помещения на Васильевском острове, на Литовской и Коломенской улицах, которые вынуждено арендовать земство, недостаток средств… И вот в 1906 г. Земская управа задумывает реформу семинарии, надо полагать, не без учета революционных событий 1905 г. Приглашается новый инспектор (директор) Алексей Кириллович Янсон с группой молодых, настроенных на современные методы обучения преподавателей, которым поручается составить программу на основе педагогических идей К.Д. Ушинского. Летом 1907 г. власти утверждают реформу, среди нововведений предусматривается, в частности, совместное воспитание и обучение мальчиков и девочек при их равном количестве в классах. Весьма смелое по тем временам решение.

А.К. Янсон

Согласно концепции, школа должна стать «Domus gloria» («Домом радости») для учащихся, а преподаватели – являться не надзирателями, не небожителями, а просто старшими товарищами, проживающими по соседству с учениками. Не последняя роль отводилась и месту, в котором должна была расположиться школа. Где, как не в зелени Петровского парка, в некотором отдалении от городского шума разумно устроить «Дом радости»? Для этих целей у заводчика Сан-Галли арендовали виллы, причём по мере увеличения численности учащихся арендованных вилл становилось всё больше.

Макет городка Сан-Галли

Надо заметить, сан-галльские виллы-коттеджи архитектор В. Курзанов спланировал очень удобно: по четыре 5-комнатные квартиры в каждом доме. Одна из квартир предназначалась преподавателю с семьёй, в других жили воспитанники. В виллах имелось печное отопление, провели и электричество, хотя в целях экономии освещение использовалось в основном керосиновое. Как и полагается, в штате школы имелся швейцар.

Расселялись по комнатам добровольно, между воспитанниками складывались дружеские, даже братские отношения, не зря среди обитателей школы утвердился термин «сангальское братство». Чем-то в этом смысле Земская учительская школа напоминала Царскосельский лицей. «Достаточно услышать „городок Сан-Галли“», – вспоминает А.Ф. Касалайнен, – как сразу в памяти встает наш зелёный городок… Группа белых, с широкими окнами, с балконами, двухэтажных зданий, расположенных в шахматном порядке в зелени каштанов и лип. Вспоминается ограда, отделяющая городок от Петровского парка, высокие литые чугунные ворота. Перешагнёшь порог этой „обители трудов и вдохновенья“ и сразу попадешь в какой-то совсем особый мир возвышенных дум, сильных чувств и непрестанного честного труда, в мир дружелюбия и взаимного уважения…»

Слава о Земской учительской семинарии разнеслась по Петербургу довольно скоро. Уже в 1910 г. в одной из докладных записок императору Николаю II о школе на Петровском острове написано, что она «в будущем станет источником света и рассадником богобоязненности и верноподданичества для сельской молодежи», на что последовала отметка императора: «Это и есть настоящая задача народной школы».

Трудно сказать насчет богобоязненности, но насчет «источника света» – верно! Детям посчастливилось учиться у выдающихся педагогов с университетским образованием, среди которых были Э.Ф. Лесгафт, М.И. Мигай, М.Н. Николаевский, П.А. Знаменский, С.А. Павлович, Е.Н. Медынский, Е.И. Досычева, В.И. Вернадский, П.А. Компанийц и другие. Уже первые выпуски Земской школы показали высокий уровень знания будущих учителей.

Процесс отбора в школу организовали своеобразно: половину учащихся принимали из необеспеченных семей и учили бесплатно; для другой части учеников плата составляла немалую сумму – 11 руб. в месяц. Тем не менее, высокий конкурс при поступлении существовал как на платное, так и на бесплатное обучение. Платное и бесплатное обучение ничем не отличались друг от друга, ибо учащиеся посещали одни и те же классы, жили в одних и тех же квартирах, арендуемых Земской школой у семьи Сан-Галли, вместе питались в одной столовой.

Основное бремя содержания школы несло на себе Санкт-Петербургское губернское земство. К примеру, расходная часть бюджета школы на 1912 г. исчислялась в 152 518 руб. – колоссальная по тем временам сумму. При этом аренда здания школы и квартир для учеников и преподавателей составила 31 100 руб. Сейчас появилось множество статей и даже книг, расхваливающих купца и промышленника Ф. Сан-Галли как большого благотворителя. Дескать, и виллы он запросто построил на Петровском острове, и профилакторий бесплатный рабочим устроил… Благотворительность была в моде у российских предпринимателей – это так, но документы свидетельствуют, что на Петровском острове деньги делались семьей Сан-Галли буквально из всего, включая и Учительскую школу… Школа сполна оплачивала аренду помещений, за свой счет занималась их ремонтом, да плюс к тому снимала несколько десятков квартир для проживания учащихся и учителей. Благотворительностью тут, как говорится, и не пахло.

Однако вернёмся к школе. Конкурс при поступлении составлял около четырёх человек на место. Для примера, в 1909 г. желающих поступить насчитывалось 130 мальчиков и 159 девочек, поступило 35 мальчиков и 35 девочек. Количественное равенство учащихся обоих полов закрепилось с самого начала работы школы. Всего же в школе обучалось около 100 учеников. По социальному положению в основном из крестьян; но были и мещане – 15 человек; из купцов и дворян – 4 человека.

На первый взгляд, программа школы мало отличалась от аналогичных курсов. Тут и Закон Божий, и естествознание, и история, и география – всего около 10 предметов общим временем 31 час в неделю. Но сам процесс обучения являлся оригинальным. Например, чтобы обострить внимание учащихся при проведении физических опытов и заставить их рассуждать, в установке очередного опыта преподаватель мог что-нибудь незаметно изменить так, чтобы опыт не удался, а учащиеся должны сами разобраться в истинных причинах неудачного результата. Повышались внимание и наблюдательность, ученики рвались сами проделать этот опыт.

Повышенное внимание в школе Янсона уделялось эстетическому, культурному образованию и воспитанию. В школе существовал оркестр, составленный из собственных учеников; по праздникам альт, гобой, контрабас, другие классические инструменты при большом стечении публики выводили прекрасные мелодии. Имелся в школе и свой церковный хор. По воспоминаниям одной из учащихся, «в хор отбиралась примерно треть всех учащихся, обладавших слухом и голосом. Посещение хора было обязательным. Так повелось в городке Сан-Галли „испокон веков“, и случаи манкировки хоровых занятий были редкими, тем более что на репетиции нередко приходил сам М.Н. Николаевский (дирижёр), и было видно, что ему, с виду такому суровому человеку, наше пение доставляет большое удовольствие. А мы действительно пели хорошо! Большинство песен исполнялось „а capella“, репертуар подбирался чудесный: русские народные песни, классические пьесы на слова Пушкина, Лермонтова, Кольцова, Некрасова…».

Но более всего поражает программа посещения театров и концертных залов Петербурга. Судя по тому, какой объём занимает в «деле школы», хранящемся в ЦГИА, переписка директора с администрациями театров и концертных залов, можно подумать, что здесь готовили музыкантов или искусствоведов. Бесплатно, с сентября по май, учащиеся посещали лекции по истории музыки, проходившие в помещении Дирекции симфонических концертов графа А.Д. Шереметева (Невский пр., 16), спектакли в Народном доме, концерты в доме Г.Я. Заславского на улице Гоголя… Это свидетельствует, насколько высоко оценивали в учебном процессе общекультурный компонент воспитания.

Представления для учащихся обычно начинались в 8 часов вечера, а заканчивались далеко за полночь, ибо после музыки Чайковского, Генделя или Боккерини в программках неизменно значились танцы до трёх часов ночи. Может быть, ещё и за эти «ночные танцы» ученики так любили свою школу на Петровском острове?

Все бывшие ученики вспоминали и Петровский парк, который стал, по сути, соучастником учебного процесса. В парке гуляли, проводили уроки на природе, участвовали в городских праздниках, проходившись здесь же, а в мае, если вода прогревалась, купались в бассейне и прудах.

О том, как было поставлено патриотическое воспитание, можно судить по датам, которые отмечала школа, готовя к ним соответствующие мероприятия и концерты. Так, в 1909 г. в школе с большим размахом отметили 100-летний юбилей со дня рождения Н.В. Гоголя, чуть позже прошло празднование 300-летия Полтавской победы. (Полтава для той России была, пожалуй, как сегодня – Победа в Великой Отечественной войне.)

В 1911 г. с таким же размахом прошло чествование 50-летия освобождения крестьян. По этому факту можно сопоставить, насколько изменились акценты в патриотическом воспитании за сотню лет, ведь ни Полтаву, ни освобождение крестьян мы сейчас почти не вспоминаем.

Приближение революционных невзгод тоже ощущалось. В 1910-х гг. в семинарию то и дело приходили циркуляры о недопустимости «всякого публичного возбуждения учащихся к прекращению занятий» по политическим мотивам. За принадлежность к революционным организациям, согласно постановлению «О мерах к сохранению государственного спокойствия», учеников следовало отчислять и высылать из Петербурга. Нет сведений, имелись ли подобные «неблагонадежные ученики» в Земской школе, однако, судя по социальному составу, едва ли. Крестьяне не были склонны к бунтам, даже обучаясь в передовом учебном заведении.

После революции Земская учительская семинария стала частью Губернских институтов народного образования, с 1923 г. появилось новое название – Петроградский опытный педагогический техникум им. К.Д. Ушинского. Техникум продолжал готовить учителей, сохраняя высокие стандарты обучения.

В 1930-е гг. техникум переехал в Гатчину, а в виллах Сан-Галли до войны и во время войны продолжали жить люди. Это – либо рабочие соседних предприятий, либо служащие со всех районов города. Слово «вилла» жильцами уже не употреблялось, для них это стали обычные дома, в основном с коммунальными квартирами. Как вспоминает Вера Михайловна Пахомова, перед войной обитавшая с родителями в одной из вилл, весь городок тогда утопал в зелени: «У дома росли каштаны, дубы, боярышник и китайская яблоня. Деревья опоясывали площадку у дома…».

На месте вилл Сан-Галли сейчас стадион «Балтика». 2012 г.

Война раскидала жителей городка Сан-Галли по разным сторонам, а сам городок серьёзно пострадал во время артобстрелов. В дни блокады на Петровском острове судостроительные заводы занимались ремонтом военных кораблей, поэтому вражеская авиация и артиллерия нещадно бомбили и обстреливали остров, и досталось не только заводам, но и городку Сан-Галли. Когда в 1950-х гг. бывшие выпускники, влекомые воспоминаниями, стали приезжать на место своей учёбы, городка Сан-Галли они не обнаружили. «В 1958 году, – вспоминал Н.Н. Карпов, – по приезде в Ленинград меня потянуло к местам моей юности, в Петровский парк, в городок Сан-Галли… Но что это? Парк поредел, вместо его многочисленных дорожек – асфальтированная улица с новыми постройками! Нет нашего городка! От него осталось только каменное здание бывшей электростанции и прачечной с надписью на стене, выложенной кирпичами: „Ф. Сан-Галли“».

Жилой комплекс «На Петровском острове»

Петровский пр., 14

На месте бывшего городка Сан-Галли в 2007 г. в стиле неоконструктивизма возвели жилой комплекс «На Петровском острове», состоящий из шести 10-этажных кирпично-монолитных жилых корпусов (Петровский пр., 14). Проект комплекса разработан архитектурной мастерской «Студия-44». Жилые башни расположены на стилобате, в который встроена полуподземная автостоянка. Башни комплекса ориентированы на платформе веерообразно, в две линии, с угловым разворотом линий в соответствии с конфигурацией участка. Жилой комплекс рассчитан на 170 квартир площадью от 90 до 325 кв. м., имеются двухуровневые пентхаузы.

Не будем заниматься анализом и критикой, подходят ли сооружения столь своеобразной архитектуры зелёному Петровскому острову (критики называют башни комплекса «банками из-под муки»), отметим лишь, что теперь нужно немалое воображение, чтобы представить на этом месте аллеи, виллы и каштаны бывшего городка Сан-Галли.

«Балтика» и «Жемчужина»

Петровский пр., 16. Центр художественной гимнастики «Жемчужина»

На другой части городка Сан-Галли после Великой отечественной войны открыли стадион «Балтика». Видимо, учитывались спортивная направленность острова и то, что рядом располагался стадион им. В.И. Ленина. Поле стадиона в народе пользовалось большой популярностью благодаря неплохому травяному покрытию и зелени, его окружавшей. Позже газон вытоптали, и его заменили «вечно зелёным» искусственным покрытием. На стадионе проводятся матчи чемпионата города по футболу.

В 2009 г. в восточной части стадиона построили Центр художественной гимнастики «Жемчужина». Это уникальный спортивный центр, единственный Дворец художественной гимнастики не только в России, но и в мире. Спортивный комплекс представляет собой трёхэтажное здание с двусветными объёмами демонстрационного и разминочных залов. Для проведения тренировок и соревнований используются три зала и восемь гимнастических площадок с высотой потолков 13 и 6 м, а также отдельный зал хореографии. Имеется медицинский восстановительный центр с массажным кабинетом и сауной. Вместимость трибун около 550 человек.

Загруженность «Жемчужины» внушительная, занятия идут почти безостановочно с девяти утра до девяти вечера. Тренируются здесь около 600 человек, от самых маленьких дошколят до подростков. Маленькие занимаются по 1,5 часа в день, старшие по 6–8 часов! Спортсмены, тренирующиеся в центре «Жемчужине», показывают неплохие результаты на всероссийских и международных турнирах.

Ремесленная ул., 1

Ремесленная ул., 1

Возле восточной части острова Петровский проспект пересекает небольшая улочка – Ремесленная. До революции она имела романтическое название Ольховая, но нынешнее имя ей подходит лучше, ибо здесь всегда занимались ремеслом на лесопилках, в мастерских, на маленьких заводиках… Примером тому служит место сразу возле Мало-Петровского моста через Ждановку на Ремесленной ул., 1. Дело в том, что «деревянный» профиль предприятий, находившихся здесь, сохранялся более 150 лет, и если бы не современная деиндустриализация, сохранялся бы, вероятно, и доныне. Начиналось с «лесного двора» купца В.М. Малафеева, продолжилось Невским лесопильным заводом, а закончилось в советское время конструкторским бюро «Севзаппроектмебель».

Одним из первых арендовал земли по Ольховой ул., 1 (земля принадлежала Кабинету императорского имущества) известный всему Петербургу купец Василий Малафеевич Малафеев. Он являлся страстным поклонником театра до такой степени, что часть заработанных на лесной торговле средств направлял на содержание балаганов. Балаган в нашем понимании – это что-то шумное и непотребное. Так, по существу, и было до средины XIX в.: арлекинада, шутовство, пантомима – вот весь нехитрый набор развлечений, сопровождавших городские гуляния. Однако со временем разборные театры простой конструкции приобретают черты настоящего драматического театра. Немалая, если не решающая заслуга в этом принадлежала выходцу из народа, купцу и антрепренёру Василию Малафееву. Ему одним из первых удалось поместить балаганы в самых людных местах Петербурга: на Адмиралтейской площади и Марсовом поле.

Поначалу балаганы не давали Малафееву большого дохода, требовали затрат на актёров и массовки, в которых иной раз принимало участие до сотни человек, однако со временем публика полюбила незатейливые спектакли батального плана. Такие как «Битва русских с кабардинцами», «Ермак Тимофеевич, покоритель Сибири», «Илья Муромец», «Русские герои в стенах Севастополя»… И дело пошло. Хотя современники считали Малафеева человеком патриархальным, наивным, даже несколько примитивным, именно ему выпала честь стать антрепренёром, положившим начало новому для России театру. Постановщиками у Малафеева выступали К.М. Бродников, Н.А. Мушинский, оформляли спектакли: К. Аккерман, Н.П. Андреев, А.Я. Алексеев-Яковлев, актерами выступали А.Н. Фёдоров, А.А. Громов; в 1890-х гг. в балаганах Малафеева участвовал знаменитый клоун Анатолий Дуров.

Балаганы купца В. Малафеева. 1890-е гг.

Устанавливали балаганы зимой – к Святкам, весной – к Масленице и Пасхальной седмице. Стоимость билета составляла 10 коп., что вполне доступно для народа и неубыточно для купца, если учесть, что каждый спектакль длился минут по сорок и шёл в течение дня не менее пяти-шести раз. Кто-то посчитал, что общее число зрителей подобных театральных действ, достигала в год более 5 млн человек.

За что же народ любил балаганы? Прежде всего, за ясность и простоту действия, за обязательное торжество добра над злом, за победу православных над иноверцами. Сюжет строился по трафарету: первая картина – в лагере русских, вторая – в стане врагов, третья – массовая сцена боя с какими-либо яркими эффектами вроде пожара или взрыва, ну и в заключение – апофеоз, прославляющий победу русского оружия и славу русского воинства.

Были и шуточные представления. Например, зазывала ходил по Царицыну лугу Марсова поля и кричал во весь голос:

«– Тьма Египетская, тьма Египетская, всего за 5 копеек…

– О чем это? – спрашивали его.

– Представление на библейскую тему, прежде чем войти, вымойте руки!

Публика входила в балаган, опускала руки в находящийся при входе таз с водой, и как только помещение заполнялось, в балагане тушили свет. Ведущий громко объявлял:

– Самая истинная тьма, какая была в Египте при фараоне!

Минуту спустя следовала команда:

– Представление окончено! Выход в дверь насупротив…». Но кому же хотелось быть одураченным? Вывалившая с представления толпа на все вопросы любопытных отвечала: «Сходите обязательно! Интересно – страсть!».

Так и летели монетки в кассу купца Малафеева.

* * *

Всё вышесказанное не имело бы никакого отношения к нашему повествованию о Петровском острове, если бы «лесной двор» купца В.М. Малафеева, где, в частности, конструировались балаганы, не располагался на Ольховой (Ремесленной) ул., 1. Малафеев не только держал тут склады леса, но и жил сам со своим семейством. Во всяком случае, обладая большим количеством недвижимости на Петербургской стороне, он в качестве адреса местожительства всегда указывал Петровский остров.

В РГИА имеется план его участка, составленный в 1875 г. Возле Мало-Петровского моста через Ждановку стоял большой двухэтажный дом, крашенный масляной краской, с огромной кухней и изразцовой печкой, а в глубине участка – жилой флигель с мезонином, конюшни, экипажная, склады леса… На небольшом островке (ныне забылось, что на Ждановке возле Мало-Петровского моста когда-то существовал остров) – ещё один жилой флигель в окружении сада. Место являлось по-настоящему загородным, а «Бавария» и фабрика Гота тогда ещё не сильно нарушали тишину. По утрам на прилегающих участках пели петухи и мычали выгоняемые на луга коровы.

Постройки на участке Василия Малафеева возводились по проекту известного в то время архитектора Эрнеста Жибера. В одном из документов сохранилась оценочная стоимость строений. Жилой двухэтажный дом стоил 3845 руб., флигель на островке всего 490 руб. Недорого стоила и дворницкая, которая служила одновременно конторой купца, – 1070 руб., конюшни обошлись купцу в 1045 руб. Со временем «лесной двор» постепенно вытесняет жилые строения. Островок на Ждановке полностью заняли штабели стройматериалов. Городская управа постоянно напоминала купцу требование установить по два пожарных крана на каждую половину двора. Удивляться назойливости Управы не стоит, в то время склады в городе горели, как спички, а фабрика Гота, располагавшаяся по соседству, чуть ли не каждое лето.

Перед Рождеством рабочие перевозили балаганы на Марсово поле и в течение одного-двух дней собирали в весьма красивые конструкции. После Масленицы весь Великий пост они стояли заколоченные, со снятыми афишами, и лишь на Пасхальной седмице веселье вновь возвращалось на Марсово поле.

Трудно сказать, какой именно доход приносили купцу Малафееву балаганы, а какой лесная торговля. Но, во всяком случае, последнее он не оставлял до самой смерти, а объявления о продаже дров со склада на Петровском острове никогда не покидали страницы справочников по Петербургу. Были у купца и иные коммерческие интересы, в частности – баня на Грязной улице.

Как человек верующий, Василий Малафеевич являлся членом попечительского совета находившейся неподалеку от Петровского острова церкви Преображения Господня (Колтовского Спаса). Церковь расстраивалась и облагораживалась в том числе и на его пожертвования. При его участии содержалось и Николаевское общество попечения о бедных Петербургской стороны, основанное в 1880-х гг.

Но вот парадокс, на родном Петровском острове Малафееву открыть балаган так и не удалось. Неоднократно купец просил разрешения у городских властей организовать свой цирк-балаган в парке Петровского острова, но власти регулярно ему в этом отказывали. Более того, в 1898 г., озабоченные революционными настроениями, они распорядились перенести балаганы с Марсова поля на Семёновский плац, где народу собиралось существенно меньше. Малафеев, потерпев убытки, закрыл балаганы, и так уж совпало, что его балаганы в центре Петербурга «ушли» вместе с их основателем купцом В. Малафеевым.