Текст книги "Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству"

Вероятно, выдавая ярлык митрополиту, Мамай надеялся привлечь на свою сторону Русскую церковь в предстоящем решающем столкновении с московским князем. Надежды на это оказались тщетными, однако на этот раз татарскому правителю удалось договориться о совместном военном походе против Москвы с Литвой. Великий князь Ольгерд умер в 1377 г., передав по завещанию литовский престол своему сыну от второй жены Ягайле. Это вызвало недовольство дяди Ягайлы Кейстута и его старших братьев. Зимой 1377—1378 гг. из Литвы на Русь бежал Андрей Ольгердович, княживший с начала 1340-х гг. в Полоцке: «На ту же зиму прибежа во Пьсковъ князь Литовьскыи Ондреи Олгердович, и целова крестъ ко пьсковицамъ; и поиха на Москву из Новаграда къ князю к великому къ Дмитрию, князь же прия его»245245
  Новгородская I летопись младшего извода. ПСРЛ. Т. 3. С. 375.


[Закрыть]. Поездка Андрея к московскому князю определённо преследовала целью заключение договорённости о совместных действиях против Ягайлы. В ответ на это Ягайло поручил своему родному брату Скиргайле договориться о мирном соглашении с Тевтонским орденом. Такое соглашение было заключено в Давыдишках в мае 1380 г., что развязало Ягайле руки для действий против Руси. Видимо, именно в это время литовский великий князь и договорился с Мамаем о совместном военном походе на Москву.

Зимой 1379—1380 гг. Дмитрий Московский отправил своё войско, в составе которого находился и Андрей Ольгердович, в поход на подвластную Литве Северскую землю: «Тое же зимы князь великии Дмитреи Ивановичь, собравъ воя многы и посла съ ними брата своего князя Володимера Андреевича да князя Андрея Олгердовича Полотьского да князя Дмитрея Михаиловича Волыньскаго и иныя воеводы и велможи и бояре многы и отъпусти я месяца декабря въ 9, въ пятокъ, отъпусти ихъ ратию на Литовьскыя городы и волости воевати. Они же сшедъшеся взяша городъ Трубческы и Стародубъ и ины многы страны и волости и села тяжко плениша, и вси наши вои, русстии полци, цели быша, приидоша въ домы своя со многыми гостьми»246246
  Рогожский летописец. ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 138.


[Закрыть].

Войска московских князей никогда ранее не заходили так далеко на юго-запад от своих владений. По-видимому, успех этого похода был обеспечен в значительной степени поддержкой местного населения и князей, недовольных владычеством Литвы. Об этом свидетельствует также и факт перехода на сторону русской рати брата Андрея Ольгердовича Дмитрия, княжившего в Трубчевске: «Князь Трубческыи Дмитрии Олгердович [ь] не сталъ на бои, ни поднялъ рукы противу князя великаго и не биася, но выиде изъ града съ княгинею своею и з детми и съ бояры своими и приеха на Москву въ рядъ къ князю великому Дмитрею Иванович [ю], бивъ челомъ и рядися у него»247247
  Там же.


[Закрыть]. Однако при этом Москве не удалось поставить Трубчевское княжество под свою власть. По-видимому, оно было присоединено Ягайлой к владениям его брата Корибута, которому как раз в это время была пожалована в удел Северская земля. В качестве возмещения за потерю Трубчевска Дмитрий Ольгердович получил от московского князя Переяславль: «Князь же великии прия его съ честию великою и со многою любовию и дасть ему градъ Переяславль и со всеми его пошлинами»248248
  Там же.


[Закрыть].

В то время, как московские полки совершали поход по литовским владениям, Ягайло предпринял попытку привлечь на свою сторону Великий Новгород: «Тои же зимы прииха в Новъгород князь Литовьскыи Юрьи Наримантович»249249
  Новгородская I летопись младшего извода. ПСРЛ. Т. 3. С. 375.


[Закрыть]. Отец Юрия Наримант и его брат Патрикий ранее уже сидели в качестве служилых князей на новгородских пригородах, причём каждый раз это происходило в периоды осложнения отношений между Москвой и Новгородом. Однако на этот раз Дмитрию Ивановичу удалось быстро уладить конфликт – уже в марте 1380 г. в Москву направилось большое новгородское посольство во главе с архиепископом Алексеем: «Биша чоломъ всь Новъградъ господину своему владыце Алексею, чтобы еси, господине, ялъся ехати [ко] князю великому. И владыка прия челобитье своих детеи, всего Новагорода, поиха на Низъ, за неделю до цветнои неделе; а с нимъ поиха Юрьи Иванович, Михаило Данилович, Юрьи Онцифорович, Иевъ Обакунович, Иванъ Федорович и иных бояръ много и житьих мужь. Князь же прия [их] в любовь, а к Новугороду крестъ целовалъ на всеи старине новгородчкои и на старых грамотах»250250
  Там же. С. 376.


[Закрыть]. Тем самым Дмитрию Ивановичу удалось предотвратить опасное сближение между Новгородом и Литвой накануне решающего столкновения с объединёнными силами Мамая и Ягайлы.

В августе 1380 г. в Москву поступили вести о том, что Мамай идёт войной на Русь. Его войско, включавшее, помимо татар, наёмников – черкесов, осетин, армян, буртасов и итальянцев, должно было соединиться с литовскими полками Ягайлы на берегу Оки в Семёнов день (1 сентября), после чего двинуться на Москву. Олег Рязанский вёл двойственную политику – с одной стороны, он направил своего посла к Мамаю и Ягайле, а с другой – известил московского князя о татарско-литовских планах. Получив эти известия, Дмитрий Иванович собрал в своей столице крупные военные силы. Ранние источники («Задонщина» и повествования Рогожского летописца – Симеоновской летописи и Новгородской IV – Софийской I летописей) упоминают об участии в походе, помимо самого Дмитрия Московского и его двоюродного брата Владимира Серпуховского, белозёрских и тарусских князей, а также Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Летопись Дубровского и Архивская летопись, восходящие к новгородскому своду 1539 г., добавляют к этому списку князей Ивана Васильевича Вяземского, Андрея Фёдоровича Ростовского, Андрея Фёдоровича Стародубского, одного из ярославских князей Васильевичей, Фёдора Михайловича Моложского, Семёна Константиновича Оболенского, Романа Михайловича Брянского, Василия Михайловича Кашинского и сына Романа Семёновича Новосильского. Если список новгородского свода 1539 г. верен, тогда состав участников Донского побоища в целом повторял состав участников похода на Тверь в 1375 г., за исключением суздальско-нижегородских князей.

Дмитрий Иванович оставил часть своих войск в Москве, а с остальными направился в Коломну, где его нашли послы от Мамая, кочевавшего в это время за Доном: «Мамаи ста въ поле близъ Дону, со всеми силами, стоя 3 недели, ждучи Ягаила, а къ великому князю присла, прося выхода, какъ было при цари Женибеке, а не по своему докончанию; а князь велики хотящи ему выходъ дати по хрестьяньскои силе, онъ же не хотяше»251251
  Ермолинская летопись. ПСРЛ. Т. 23. С. 125.


[Закрыть]. По договорённости, заключённой Дмитрием Ивановичем с Мамаем в 1371 г., московский князь обязался выплачивать Орде дань, но в меньшем размере, чем та дань, которую платило Великое княжество Владимирское при Джанибеке. Тогда Москве удалось таким способом нейтрализовать Мамая и избежать войны одновременно с Ордой и Литвой. В 1374 г. выплата дани татарам полностью прекратилась. Обещая в 1380 г. Мамаю возобновить выплату дани согласно «докончанию» 1371 г., Дмитрий рассчитывал вновь разрушить ордынско-литовскую коалицию, однако на этот раз Мамай был полностью уверен в своих силах и требовал восстановления той степени зависимости Руси, которая существовала на пике могущества Золотой Орды. На это московский князь согласиться уже не мог.

20 августа Дмитрий Иванович вышел со своими полками из Коломны и начал движение на запад вдоль левого берега Оки. Встав у устья реки Лопасны, он стал собирать сведения о местонахождении татар. После подхода из Москвы дополнительных сил во главе с Владимиром Серпуховским и окольничим Тимофеем Дмитрий переправился на правый берег Оки и начал продвигаться на юго-восток. 6 сентября русские полки достигли берега Дона, где ими были разбиты сторожевые отряды Мамая. Среди воевод московского князя возник спор о том, где давать бой татарам: «Ови глаголаху: „поиди за Донъ“, а инии не хотяху, глаголюще: „умножишася врази наши, Татарове, Литва, Рязанци“. А Мамаи, слышавъ приходъ великого князя къ Дону и сеченыхъ своихъ виде, възьярися зело и рече къ своимъ: „подвигнемся къ Дону, доколе приспеетъ намъ Ягаило“»252252
  Там же.


[Закрыть].

Если бы русские полки остались на левом берегу Дона, в случае неудачного исхода боя они смогли бы отступить, однако Мамай получил бы возможность соединиться с Ягайлой, находившимся уже совсем близко. Чтобы не допустить их соединения, необходимо было переправиться на правый берег, и в этом случае оставшийся за спиной Дон не оставлял русским воинам иного выбора, кроме как победить или умереть. Именно это решение и принял Дмитрий в ночь с 7 на 8 сентября: «А князь велики повеле мосты мостити чересъ Донъ и бродовъ пытати въ нощи, а в утре въ суботу, на праздникъ Рожества святыя Богородица, сентебря 8, повеле воемъ своимъ преити за реку и поити въ поле. Бе же и мъгла тогда велика, потомъ же мъгла уступи, тогда преидоша вси за Донъ; бе же множество бесчислено вои, яко и земли двизатися, и выидоша въ поле чисто на усть реки Непрядвы, исполчився»253253
  Там же.


[Закрыть].

8 сентября 1380 г. состоялось историческое сражение: «И яко бысть въ 6 часъ дни, начаша появливатися оканнии Татарове въ поле чисте и исполчишася противу хрестьянъ; бе же обоихъ многое множество; и соидошася обе силы великия, покрыша поле яко на 13 връстъ. И бысть сеча велика и брань крепка, и трусъ великъ зело, яко не бывала отъ начала бо княземъ Русскимъ; и бишася отъ шестаго часа до девятаго, и прольяся кровь, яко дождевная туча, и паде множество трупу обоихъ. При часи же девятомъ призри Господь милостивымъ окомъ на родъ хрестьяньскии… И тако въскоре побегоша погании, а хрестьяне погониша въследъ ихъ, бьюще, и гониша, биюще, Мечи реки, а княжи полци до Содомлянъ и до становъ ихъ, и взяша все богатьство ихъ и стада, избиша ихъ многое множество, а инии истопоша»254254
  Там же. С. 125—126.


[Закрыть].

Дмитрий Иванович героически бился во главе своего войска: «Самому же великому князю доспехъ весь обитъ бе, на телеси же его не бе никакия раны, а бися въ лице съ Татары на прьвомъ суиме. О семъ бо князи воеводы глаголаху ему: „господине, не стався напередъ, но назади или на крыле, или въ опришнемъ где месте“. Онъ же рече: „да како азъ възглаголю: братие, потягне [мъ] съ единого, а самъ лице свое почну крыти или хоронитися назадъ? но якоже хощу словомъ, тако и деломъ предъ всеми главу свою сложити за хрестьяне, да прочии, видевше то, да приимуть дръзость“. Да якоже рече, тако и сътвори: би бо ся, напередъ ста всехъ, и бе одесную его и ошюю его множество битыхъ, а самого кругъ оступиша обаполъ, яко вода многа, и многа ударения приятъ по главе и по всему телу, но Богъ соблюде и отъ всехъ»255255
  Там же. С. 125.


[Закрыть].

Ягайло, находившийся от места битвы на расстоянии примерно одного дня пути, узнав о разгроме Мамая, предпочёл уйти: «А отселе, отъ страны Литовскиа, Ягаило князь Литовьскии прииде съ всею силою Литовьскою Мамаю пособляти, Тотаромъ поганымъ на помощь, а крестьяномъ на пакость, но и отъ техъ Богъ избавилъ: не поспеша бо на срокъ за малымъ, за едино днище или меньши. Но точью слышавъ Ягаило Ол [г] ердовичь и вся сила его, яко князю великому с Мамаемъ бои былъ, и князь великии одоле, а Мамаи побежденъ побеже, и безъ всякого пожданиа Литва съ Яга [и] ломъ побегоша назадъ съ многою скоростию, ни кимъ же гоними: не видеша бо тогда князя великаго, ни рати его, ни ороужьа его, токмо имени его Литва бояхоуся и трепетааху»256256
  Новгородская IV летопись. ПСРЛ. Т. 4, ч. 1. С. 322—323.


[Закрыть]. При этом три немецкие хроники (Иоганна Пошильге, Дитмара Любекского и Альберта Кранца) содержат известия о нападении литовцев на русских воинов, возвращавшихся домой. Так, Иоганн Пошильге сообщает: «В том же году была большая война во многих странах: особенно так сражались русские с татарами у Синей Воды, и с обеих сторон было убито около 40 тысяч человек. Однако русские удержали поле. И, когда они шли из боя, они столкнулись с литовцами, которые были позваны татарами туда на помощь, и убили русских очень много и взяли у них большую добычу, которую те взяли у татар»257257
  Scriptores Rerum Prussicarum. Т. III. Leipzig, 1866. S. 114—115.


[Закрыть].

Русские летописи сообщают, что вместе с Мамаем татарским войском в Куликовской битве командовал хан Мухаммад-Бюляк: «Пришедшемъ рокомъ, преже бо начаша ся съеждати сторожевыи полки и Рускии с Тотарьскими, самь же великии князь наеха напередъ въ сторожевыхъ полцехъ на поганаго царя Теляка, нареченаго плотнаго дьявола Мамаа, таче потомъ, не долго попустя, отъеха князь въ великии полкъ»258258
  Новгородская IV летопись. ПСРЛ. Т. 4, ч. 1. С. 319.


[Закрыть]. Отсутствие последующих упоминаний о нём свидетельствует, что этот последний правитель Золотой Орды из потомков Бату был убит в сражении. Гибель восемнадцатилетнего хана Мухаммада-Бюляка 8 сентября 1380 г. в битве с русскими сыграла роковую роль в судьбе Мамая. По всей видимости, у него уже не было возможности поставить на престол нового хана.

Бежав после поражения на Дону, Мамай собрал остатки своих ратей, чтобы вновь идти на Русь – на этот раз неожиданным набегом («изгоном»). Однако вместо этого ему пришлось выступить против хана Тохтамыша, который уже в 1379 г. сумел захватить ордынскую столицу Сарай. Войска противников сошлись на Калке, но сражение не состоялось. Эмиры ордынского беклярибека, вынужденного на этот раз выступать от собственного, а не от ханского имени, перешли на сторону Тохтамыша. Мамай бежал в Крым, где вскоре был настигнут и убит посланцами Тохтамыша: «Тогда же Мамаи не въ мнозе утече съ Доньскаго побоища и прибеже въ свою землю въ мале дружине, видя себе бита и бежавша и посрамлена, и поругана, пакы гневашеся и неистовяся, яряся, и смущашеся, и събра останочьную свою силу, еще въсхоте ити изгономъ пакы на великаго князя Дмитриа Ивановичя, и на всю Русскую землю. Сице же ему умышльшу, и се приде ему весть, что идеть некыи царь съ востока, именемъ Тактамышь, изъ Синие орды. Мамаи же, еже уготова на нь рать, съ тою ратью готовою поиде противу его, и сретошася на Калкахъ. Мамаевы же князи, сшедше съ коневъ своихъ, и биша челомъ царю Тактамышю, и даша ему правду по своеи вере, и пиша къ нему роту, и яшася за него, а Мамая оставиша, яко поругана. Мамаи же, то видевъ, и скоро побежавъ съ своими думцами и съ единомысленики. Царь же Токтамышь посла за нимъ въ погоню воя своя и убиша Мамая, а самъ шедъ взя орду Мамаеву и царици его и казны его, и улусъ весь поима, и богатьство Мамаево взя, раздели дружине своеи»259259
  Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 130.


[Закрыть].

О своей победе над Мамаем Тохтамыш тут же известил русских князей: «И оттуду послы своя отпусти на Рязаньскую землю къ князю великому Дмитрию Ивановичю и къ всемъ княземъ Русскымъ, поведая имъ свои приходъ и како въцарися, и како супротивника своего и ихъ врага Мамая победи, а самъ шедъ седе на царстве Волжьскомъ. Князи же Русстии пословъ его отпустиша съ честью и съ дары, а сами на зиму ту и на ту весну за ними отпустиша коиже своихъ киличеевъ съ многыми дары къ царю Токтамышю»260260
  Там же.


[Закрыть]. Ответное посольство к Тохтамышу направил также и Дмитрий Иванович: «На ту же осень князь великии отпусти въ орду своихъ киличеевъ Толбугу да Мокшея къ новому царю съ дары и съ поминки»261261
  Там же.


[Закрыть]. Ни одна из русских летописей не говорит о том, что московский князь признал над собой верховную власть нового хана. Выплата дани («выхода») возобновлена не была. «Поминки», с которыми направились в Орду его послы, были обычными дипломатическими дарами, которыми было принято обмениваться с правителями равного ранга.

По сообщению Никоновской летописи, 1 ноября 1380 г. «Вси князи Русстии, сославшеся, велию любовь учиниша межу собою»262262
  Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. 11. С. 69.


[Закрыть]. По всей видимости, это означало подтверждение антитатарского союза русских князей во главе с Дмитрием Московским, созданного в ноябре 1374 г. в Переяславле. Подтверждение этому мы находим в договоре, заключённом летом 1381 г. между Дмитрием и Олегом Рязанским. После поражения Мамая Олег бежал из своего княжества, а Дмитрий Иванович посадил в Рязани своих наместников. Однако к лету следующего года они восстановили между собой союзнические отношения, скреплённые договором, по которому Олег признал себя «младшим братом» Дмитрия. Одна из статей соглашения была посвящена отношениям с Ордой: «А с татары аже будет кн (я) зю великому Дмитрию миръ и ег (о) брату, кн (я) зю Володимеру, или данье, ино и кн (я) зю великому Олгу миръ или дан (ь) е с одиног (о) со княземъ с великимъ з Дмитреемъ. А будет немиръ кн (я) зю великому Дмитрию и брату ег (о), кн (я) зю Володимеру, с татары, кн (я) зю великому Олгу быти со кн (я) земъ с великимъ съ Дмитриемъ и сь ег (о) братомъ с одиного на татаръ и битися с ними»263263
  Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV – XVI вв. М.-Л., 1950. С. 30.


[Закрыть].

В целом условия этой статьи соответствуют условиям договора 1375 г. с Михаилом Тверским – допускается как выплата дани Орде, так и война с ней, хотя к тому времени на ордынском престоле уже сидел самостоятельный хан-Чингисид. Кроме того, из текста договора следует, что в предыдущие годы Дмитрий Московский и Олег Рязанский отвоевали у Орды Мамая и присоединили к своим владениям какие-то земли, которые они отнюдь не собирались возвращать теперь Тохтамышу: «А что Татарская места отоимал кн (я) зь великии Дмитрии Иванович за себя от татаръ до сег (о) до нашег (о) докончан (ь) я, та места кн (я) зю великому Дмитрию. А что княз (ь) великии Олегъ отоимал Татарская от татаръ дотоле же, а то кн (я) зю великому Олгу та места»264264
  Там же. С. 29.


[Закрыть].

Одновременно с оповещением русских князей о своей победе над Мамаем Тохтамыш направил послов и к литовскому великому князю. Об этом посольстве нам известно благодаря упоминанию о нём в ярлыке, выданном Тохтамышем Ягайле позднее, в 1393 г.: «Слово Тактамышево къ Королеви Польскому. Ведомо даемъ нашему бра [ту]: ажъ есмь селъ на столе великого ц [а] рства. Коли есть первое селъ на ц [а] ръскомъ столе, тогда есмь послалъ былъ квамъ Асана и Котлубугу вамъ дати ведание. И наши посли нашли ва [c] под городомъ под Троки стоячи. Вы послали есте кнамъ посла вашего Литвина на имя Невоиста». Ярлык 1393 г. содержит, в частности, упоминание о выплате Ягайлой дани Орде: «Што межи твоее земле суть кня [же] ния, волости давали выходъ Белои Орде, то намъ наше дайте»265265
  Ярлык хана Золотой Орды Тохтамыша к польскому королю Ягайлу 1392—1393 года. Издан князем М. А. Оболенским. Казань, 1850. С. 36.


[Закрыть].

Из этого документа следует, что Ягайло, в отличие от Дмитрия Московского и других русских князей, беспрекословно признал свою зависимость от татарского хана, подтвердив тем самым отношения, установленные за двадцать лет до этого его отцом Ольгердом с Мамаем: «Весьма интересным фактом является также посылка Тохтамышем послов к литовскому князю Ягайлу. Послы привезли ему от Тохтамыша специальный ярлык, который одновременно является предписанием и информацией. Ярлык этот до нас не дошел. О нем мы узнали из другого ярлыка Тохтамыша к Ягайло, когда он уже был не только великим литовским князем, но и польским королем. Ярлык составлен 8 Раджаба 795 г.х., т. е. 20 мая 1393 г., в г. Тане (Азове). Нам в данном случае особенно интересным представляется начало ярлыка: „Я, Тохтамыш, говорю Ягайлу. Для извещения о том, как мы воссели на великое место, мы посылали прежде послов под предводительством Кутлу Буги и Хасана, и ты тогда же посылал к нам своих челобитников“. Вышеприведенный ярлык составлен спустя 13 лет после разгрома Тохтамышем мамаева войска. Из его первых строк ясно, что Тохтамыш послал извещение о своем вступлении на золотоордынский престол вскоре после победы над Мамаем на реке Калке. Из ярлыка также ясно, что Ягайло признавал над собой верховную власть Тохтамыша, хотя и считался одним из наиболее сильных и привилегированных его вассалов»266266
  Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая Орда и ее падение. М., 1998. С. 240—241.


[Закрыть]. О признании Ягайлой верховной власти татарского хана свидетельствует также наличие ордынской «плетёнки» на одной из разновидностей выпускавшихся им монет и выпуск подчинёнными ему литовскими князьями на землях нынешней Украины монет с именем Тохтамыша267267
  Хромов К. О монетной чеканке на территории Киевского княжества в 50-е годы XIV века («киевские» подражания монетам Джанибека); http://www.hordecoins.folgat.net/Rpubl_ZamkovaGora2005-conf.htm.


[Закрыть].

Летом 1381 г. Тохтамыш направил на Русь крупное посольство, которое, однако, доехало только до Нижнего Новгорода: «Того же лета царь Тактамышь, пославъ своего посла къ великому князю Дмитрию Ивановичю и къ всемъ княземъ Русскымъ, царевичя некоего Акъхозю, а съ нимъ дружины 700 татариновъ, и дошедше Новагорода Нижнего, и възвратися въспять, а на Москву не дръзнулъ ити, но посла некыхъ отъ своихъ товарыщевъ, не въ мнозе дружине, но ити не смеаху болма»268268
  Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 131.


[Закрыть]. Посольство определённо ехало с целью получения дани Орде, а его возвращение может быть объяснено только тем, что платить эту дань русские князья не собирались.

Когда Тохтамышу стало окончательно ясно, что добровольного подчинения от московского князя ему не добиться, он начал готовить военный поход на Русь. При этом он учёл ошибки Мамая, позволившего русским князьям объединить силы и встретить его за пределами своей земли. Летом 1382 г. он направил на Волгу своих людей, чтобы те избили русских купцов. Цель этой акции была двоякой – использовать отнятые у них суда для переправы войска Тохтамыша через Волгу и не позволить им оповестить русских князей о приближении татар. В отличие от похода Мамая, поход Тохтамыша был внезапным набегом («изгоном»): «Того же лета царь Тахтамышь посла на Волгу Татаръ своихъ и повеле избивати вся гости Русския, а суды ихъ переимати на перевозъ себе, дабы не было вести на Русь; и пришедъ къ Волзе со всею силою своею, и перевезошася на сю сторону, и поиде изгономъ на Русскую землю»269269
  Ермолинская летопись. ПСРЛ. Т. 23. С. 127.


[Закрыть]. О неожиданности прихода Тохтамыша свидетельствует и то, что ещё за несколько дней до появления татар под стенами Москвы в ней, ничего не подозревая, праздновали крещение сына Дмитрия Ивановича Андрея, родившегося 14 августа270270
  Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 131.


[Закрыть].

Когда о татарском походе стало известно нижегородскому князю, он отправил к Тохтамышу двоих своих сыновей, которые смогли догнать его только в Рязанском княжестве. Олег Рязанский показал татарам броды через Оку, что должно было ещё более ускорить их продвижение: «И то слыша князь Дмитреи Костянтиновичь и посла къ Тахтамышу сыновъ своихъ, Василья и Семена, они же приидоша въ орду; онъ уже пошолъ бе на Русь, и едва сустигоша его в Рязанскихъ приделахъ, борзо бо бяше иды. А князь Олегъ Рязаньски срете его, донележе не вниде въ землю его, и обведе его около своеи земли и броды указа ему все по Оце»271271
  Ермолинская летопись. ПСРЛ. Т. 23. С. 127.


[Закрыть].

Сторонники идеи о том, что московский князь не дал бой Тохтамышу из-за того де, что тот был «законным ханом», обычно цитируют сообщение Симеоновской летописи: «Князь же великии Дмитреи Ивановичь, то слышавъ, что самъ царь идеть на него съ всею силою своею, не ста на бои, ни противу его поднялъ рукы, противу царя Тахтамышя, но поеха въ свои градъ на Кострому»272272
  Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 131.


[Закрыть]. Однако даже из этого сообщения совсем не следует, что отказ от сражения был вызван признанием законности власти Тохтамыша над Ордой, а тем самым и над Русью, а не тем, что на этот раз впервые после нашествия Батыя на Русь войной пришёл сам хан вместе со всем ордынским войском. В действительности вышеприведенное сообщение принадлежит руке составителя летописного свода 1392 г., выражавшего точку зрения враждебного Дмитрию Ивановичу митрополита Киприана. Как мы увидим далее, у Киприана были веские основания пытаться опорочить московского князя.

Беспристрастно и подробно обстоятельства нашествия Тохтамыша описаны в Ермолинской летописи. Дмитрий Иванович всё-таки получил известие о походе татар от своих агентов в Орде. Однако времени для сбора войска оказалось уже недостаточно, кроме того, среди русских воевод не было согласия: «Князю же великому едва весть прииде отъ некоторыхъ доброхотящихъ хрестьяно [мъ], живущихъ въ странахъ Татарьскихъ, иже бяху на то устроени сущи и поборници земли Русстеи. Онъ же нача полки совокупьляти и поиде съ Москвы, хотя противу Татаръ; и бысть разно въ князехъ Русскихъ: овии хотяху, а инии не хотяху, бяху бо мнози отъ нихъ на Дону избиты; а се царь на нихъ идяше со многою силою и бяше близъ уже, яко совокупитися некогда. Князь же великы въ недоумении бывъ, а Татаромъ уже близъ сущимъ, иде за Волгу, въ градъ свои Кострому»273273
  Ермолинская летопись. ПСРЛ. Т. 23. С. 127.


[Закрыть]. Как видим, на самом деле Дмитрий вполне «поднял руку» против «царя», выступив с имевшимися у него полками навстречу татарам. Только разногласия среди начальников его войска вынудили московского князя отказаться от генерального сражения. Причём противники такого сражения обосновывали свою позицию тем, что правитель Орды ведёт с собой большое татарское войско, в то время как множество русских воинов погибло на Дону и времени для сбора новой рати уже нет, а совсем не тем, что Тохтамыш – «законный хан».

Отъезд Дмитрия Ивановича на Кострому был вполне оправдан стратегически – он давал ему бóльшую свободу действий против Тохтамыша, чем сидение в осаждённой татарами Москве. Руководить обороной столицы был оставлен митрополит Киприан, с которым Дмитрий примирился в 1381 г., но справиться со своей задачей он не сумел или не захотел. В Москве возникли беспорядки, которые удалось подавить самим горожанам, взявшим власть в городе в свои руки. Накануне подхода татар Киприан решил бежать из города вместе со своими приближёнными, однако сделать ему это удалось лишь с большим трудом: «А во граде Москве мятежь бе великъ: овии бежати хотяху, а инии въ граде сидети. И бывши мятежи и распре велице, и паки народъ, совокупльшеся, позвониша въ все колоколы и сташа суимомъ, а инии по вратомъ, а инии на вратехъ на всехъ, не токмо пущати хотяху изъ града крамолниковъ и мятежниковъ, но и грабяху ихъ; ни самого митрополита усрамилися, но на вся огрозишася, ни бояръ великыхъ устрашишася, и въ вратехъ всехъ съ оружии обнаженными стояху, и съ вратъ камениемъ шибаху, и никого же изъ града пустяху. Потомъ же едва народи умолени быша, выпустиша из града митрополита, прочихъ сь нимъ ограбивше, а единако съ нимъ мятяху»274274
  Там же.


[Закрыть]. Из Москвы Киприан направился в Тверь к князю Михаилу Александровичу.

Тем временем в Москву прибыл литовский князь Остей, вставший во главе обороны города вместо сбежавшего митрополита: «И се прииде къ нимъ въ градъ некии князь Литовьскии Остеи, внукъ Олгердовъ, и тои окрепи градъ и затворися въ немъ со множествомъ народъ»275275
  Там же.


[Закрыть]. Вероятно, он был сыном Дмитрия Ольгердовича, получившего в 1379 г. в держание Переяславль. На пути в Кострому Дмитрий Иванович сделал остановку в Переяславле, где, по всей видимости, и договорился об отправке Остея в Москву для укрепления её обороны.

Перейдя Оку, Тохтамыш взял и сжёг Серпухов, а 23 августа подошёл к Москве. Трёхдневный штурм города окончился провалом: «И наутрии же самъ царь прииде со всею силою подъ градъ, и приступиша ко граду со все стороны, стреляюще; бяху же стрелы ихъ яко дождь умножены. А гражане противу ихъ стреляху и камениемъ шибаху, но сии съ стенъ збиша гражанъ, еще бо граду тогда ниску сущу, и начаху лествици приставливати къ граду и на стены хотяху взыти. И възвариша воду въ котлехъ, льяху нань, а инии стреляху, тюфяки пущаху и пушки; единъ же некто Москвитинъ, суконникъ Адамъ, с Фроловьскихъ воротъ пусти стрелу, напявъ, уби некоего отъ князеи ордыньскихъ, славна суща, иже велику печаль сътвори Тахтамышу и всемъ княземъ его»276276
  Там же. С. 128.


[Закрыть].

Убедившись в том, что штурмом Москву не взять, Тохтамыш прибег к обману, заявив осаждённым, что готов отступить от города, если получит от них дары. Слова хана клятвенно подтвердили нижегородские княжичи. Когда доверившиеся им москвичи открыли ворота города, татары ворвались в Москву и устроили ей разгром: «Стоявъ же царь у города 3 дни, многи брани сътворивъ, и на 4 оболга ихъ князя Остея сице: приехаша бо подъ градъ въ полъ обеда повелениемъ вси князи ордыньстии и съ ними шюрья великого князя, Василеи да Семенъ Дмитреевичи, Суздальского князя, глаголюще: „васъ, людеи своихъ, хощетъ жаловати царь, неповинни бо есте, не достоини смерти, а ополчился есть на великого князя, а отъ васъ ничего же иного требуеть, но токмо изыдете въ стретение его со княземъ вашимъ, съ легкими дары, хощеть бо градъ сеи видети, а вамъ всемъ даетъ миръ и любовь“. А князи Суздальстии правду хрестьяномъ даша, яко не блюстися ничего. Они же, емше сему веры и отверзъше врата, выидоша преже со княземъ лучьшии люди с дары многыми, а по нихъ чинъ священничьскы. И тако погании преже убиша князя Остея таино, а потомъ приидоша ко вратомъ града и начаша вся безъ милости сечи, священниковъ и прочихъ хрестьянъ, и святыя иконы потопташа, и тако въ все врата въ градъ внидоша, а инии по лествицамъ, и тако въскоре градъ взяша, а хрестьяне вся изсекоша, множество бо ихъ, и всемъ оканнымъ плеча измолкоша, секуще. И тако разграбиша вси церкви, а хрестьянъ прибегшихъ изсекоша въ нихъ; такоже вся казны княжьския взяша, и всехъ людеи, иже бяху со многыхъ земль сбеглися, то все взяша. Взятъ же бе градъ августа 26, въ 7 часъ дни, в четвергъ, и огнемъ попаленъ, а люди изсечены, а инии пленены, а инии згореша, а инии истопоша, а инии въ трупьи и въ крови издушишася»277277
  Там же.


[Закрыть].

Захватив Москву, Тохтамыш направил свои отряды на Владимир, Переяславль, Юрьев, Звенигород и Можайск. Татары опустошили окрестности этих городов, но взять смогли только Переяславль, жители которого бежали до их прихода. Один из татарских отрядов был разбит у Волока Владимиром Серпуховским, после чего Тохтамыш начал отступление: «Князь же великии тогда бе со княгинею и с детми на Костроме, а князь Володимеръ Андреевичь за Волокомъ стояше со многими людми; и ту наехаша на нихъ Татары, онъ же удари на нихъ, и тако многыхъ избиша ту, а иныхъ поимаша, а инии прибегоша къ Тахтамышу; онъ же убояся и нача помалу уступати отъ Москвы. Кипреянъ же митрополитъ тогда во Тфери бе»278278
  Там же.


[Закрыть]; «А князь Володимеръ Андреевичь, собрав воя многы около себе, и стояше ополчившеся близъ Волока. И тамо неции Татарове наехаша на нь; онъ же прогна ихъ отъ себе. Они же прибегоша къ Тахтамышю царю пострашены и биты. Царь же, слышавъ, что князь великии на Костроме, а князь Володимеръ у Волока, поблюдашеся, чая на себе наезда; того ради не много днии стояше у Москвы, но вземъ Москву, скоро отъиде»279279
  Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 133.


[Закрыть]. На обратном пути татары взяли Коломну и опустошили Рязанское княжество.

Вернувшиеся в Москву Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич приказали похоронить погибших, которых насчитали двадцать четыре тысячи: «Посемъ же прииде князь велики и князь Володимеръ на Москву и видеша градъ пожьженъ, а церкви разорены, а трупиа мертвыхъ многа суща вельми, и многы слезы излияша, и повелеша телеса мертвыхъ погребати, и даваша отъ 80 мертвецовъ по рублю, и выиде того 300 рублевъ»280280
  Ермолинская летопись. ПСРЛ. Т. 23. С. 129.


[Закрыть].

Нашествие Тохтамыша побудило Михаила Александровича Тверского нарушить соглашение 1375 г. и вновь заявить претензии на великое княжение. Опасность такого развития событий понимали и в Москве – по всей видимости, Владимир Серпуховской находился с войском под Волоком именно с целью не позволить тверичам соединиться с татарами. Однако послу тверского князя всё-таки удалось добраться до Тохтамыша: «И посла князь великии Михайло Гурленя; они же изымавъ биша, и поставиша Гурлена предъ царемъ, и царь повеле грабежъ изыскати, и отпусти его съ жалованиемъ къ великому князю Михаилу, сь ярликы»281281
  Тверская летопись. ПСРЛ. Т. 15. Стб. 442.


[Закрыть]. 5 сентября Михаил Александрович отправился к хану сам: «Той же осени князь великый Михаилъ Тферскый поиде въ Орду, сентебра въ 5 день, а съ нимъ сынь его князь Александръ»282282
  Там же.


[Закрыть]. По всей видимости, он надеялся встретиться с Тохтамышем под Москвой – татары покинули её в первых числах сентября, но ввиду быстроты их отступления тверскому князю об этом ещё не было известно. Кроме того, опасаясь москвичей, Михаил Александрович двигался «околицею, не прямицами и не путма»283283
  Рогожский летописец. ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 147.


[Закрыть], в результате чего застать хана в пределах Руси ему уже не удалось.