Текст книги "Темный княжич"

23

Деревня… Лично у меня поселение пейзан вызвало одновременно дежавю и когнитивный диссонанс – одним своим видом. Крыши большей части строений, двускатные, сходились под прямым, а то и острым углом – это я заметил в первую очередь, стоило нашему отряду подъехать чуть ближе. На скатах кровли нескольких строений рыжела черепица, но большая часть домов щеголяла уже знакомой черной застывшей то ли смолой, то ли, натурально, гудроном – этой штукой были залиты крыши внутризамковых строений, верхняя часть стен и обзорные площадки башен. Из-за этого беленые стены, рассеченные диагональными деревянными балками, отчаянно напоминавшие архитектуру Германии, не вызывали чистого «я где-то это уже видел», а, наоборот, будили чувство подвоха: «что-то тут не так». Чувство это, раз появившись, по мере приближения к постройкам только крепло: глаз отмечал все новые детали, а мозг, получивший недавно эмоциональную встряску, немедленно пытался увязать увиденное… получалось не очень. Дома оказались натыканы на вершине очередного пологого холма – причем именно натыканы, никаких там тебе улиц. Условно можно было проследить самые популярные пути движения местного населения – утоптанные до каменной твердости тропинки, вокруг же, не считая небольших огородиков прямо у стен каждого строения, властвовала трава. Регулярно косимая, судя по длине. Дорога, как река, вливалась в деревню, растекаясь по центру широкой лужей «озера»-площади – все тот же мелкий битый камень, не песок, но близко. На площадь же выходили крылечки-фасады ближайших домов, и жилищем они служили явно не тем, кто обрабатывает землю.

Первой привлекла внимание корчма с коновязью и навесом, отчаянно напомнила бы мне салун из фильмов про «Дикий Запад», но все «портила» уже ставшая привычной острая крыша и стены в стиле «дойч». Вывески не было. Напротив возвышалось строение, которое я чуть автоматически не обозвал «ратушей» – в стену дома были «встроены» настоящие уличные часы, закрытые плоским стеклом и достаточно большие, чтобы даже плохо видящий человек без труда разглядел стрелки. К дому вело широкое и высокое крыльцо, но, судя по утоптанности, большую часть посетителей занимали задние двери этого… гм, «заведения»? Может, такая церковь? Часы, кстати говоря, поразили меня наособицу – в кабинете матери я уже увидел прибор для измерения времени, но тогда привычно «проскользил» взглядом мимо: больше никаких хронометров нигде не было. Особенно таких вот больших – уличных. Получается, крестьянам нужно знать точное время, а жителям замка нет… что за бред-то? Следующую постройку «общественного назначения», выходящую более скромным фасадом на площадь, для разнообразия умудрились подписать: незнакомое слово было составлено из двух для Леона знакомых: «путь» и «сообщение», так что секунды через три тупления на вывеску я допетрил, что вижу почту. Откуда-то из дремучих глубин подсознания всплыло название «почтовая станция» и почему-то «лететь на почтовых», – но в этот раз источник знаний вспоминаться отказался наотрез. Ладно. Еще три строения – два на правой стороне, с корчмой, и одно на левой, с другой стороны от «ратуши», никак не идентифицировались, и вообще походили на жилые дома… так, а почему мы все еще сидим на лошадях и ничего не делаем?

Как оказалось, сопровождение ждало моей команды – спешиваться тут или двигаться дальше. Кра-со-та, а спросить – язык бы отвалился? Впрочем, вопрос быстро выветрился у меня из головы, прямо сразу после того, как Янка изящно спрыгнула со Звездочки и столь же изящно выдернула с лошадиного хребта меня, о чем я немедленно пожалел: ракурс «ты ниже всех» оказался не слишком удобен. Кстати, деревенская площадь, до того выглядящая небольшой, сразу стала огромной и не очень уютной – особенно рядом с копытами поводящих боками и переступающих на месте коней. И куда теперь?

– Я тут в первый раз, как и ты, Лео. Я думала, ты знаешь, – огорошила меня своим откровением сестренка.

Ну охренеть теперь! Мне что, скакать назад в замок и требовать с матери инструкции по «общению с народом»? Ага, и тут окажется, что она и сама не особо представляет, что нужно делать – закралось у меня теперь такое подозрение. Или это очередной «тест на взрослость»? Интересно, а «правильный ответ» – это признать свою детскость и вернуться домой, за стены? Нет, фигушки! Раз решил быть ребенком – буду им. А мне-ребенку интересно решительно все вокруг – ведь интересно же, Лео? А три дружинника за спиной и ходячий родственный огнемет рядом дают ни с чем не сравнимое чувство безнаказанности этого самого любопытства проявлений… точно. Я пятилетний княжич, «сорвавшийся с поводка», – мама разрешила, папы – нет в обозримых пределах, магию я уже «могу». Но я-то сам как ребенок, выросший в крепости, окружающие реалии знать не обязан, верно? Вернее, даже обязан не знать: «изящной культуре» меня толком не учили (в отличие от некоторых, кстати), какой с меня спрос? А раз так… отрываемся!

– Дядя сержант! – Обращение у меня вырвалось само, заставив бывалого вояку натурально вздрогнуть – видно, он не ждал, что молчаливый и серьезный княжич способен выдать такой звонкий голосок, буквально разнесшийся по центру деревни. – А кто тут самый главный?

– Эээ… – Дружинник явно оказался застигнут врасплох – я только сейчас сообразил, что взгляды тройки охраны ненавязчиво то и дело возвращались к двери таверны-корчмы. – Н-ну, князь, конечно…

Не нравится мне что-то это неуверенный тон. Что значит «н-ну…»?

– Не вообще тут, а конкретно в деревне, – уточнил свой вопрос я, отмечая, что со структурой власти «на территории» следует разобраться как можно более подробно… но не прямо сейчас.

– А! – Дружинник просиял. – Староста, к нему все деревенские идут. Есть еще княжеский наместник, но у нас в селе он ни во что не лез…

– Через наместников князь получает налоги и распределяет необходимое, посевное зерно, например, – отбарабанила Яна в ответ на мой вопросительный взгляд, явно цитируя выученное на уроках, и указала рукой на дом-с-циферблатом: – Это вот – резиденция наместника. На ней всегда должны быть часы – хотя бы солнечные, так учитель Сонг говорил.

– А дом старосты – всегда трехэтажный, вроде как отличительный знак, – подхватил сержант, указывая рукой в противоположную сторону.

– И кто главнее?

– Староста, конечно.

– Наместник, разумеется, – одновременно с дружинником ответила Яна, после чего княжна и глава маленькой охраны детей Кано уставились друг на друга с плохо скрытым удивлением. – Что? Так в учебном курсе, я точно помню! Именно наместник намечает деревне план, что растить, какой скот откармливать и сколько на будущий год, а считает это все хозяйка княжеского замка.

– Разумеется, вам виднее, госпожа. – Воин не поленился глубоко поклониться. – Я ребятенком был несмышленым, когда в дружину подался, оттого небось и не помню, чтобы староста у наместника хоть чего спрашивал.

– Разберемся, – твердо заверил я этих двоих и озвучил свое решение, с некоторым даже наслаждением глядя, как от моего спича вытягиваются лица у всех троих бойцов, а Янка насмешливо фыркает. – Все же просто: пойдем сейчас и спросим у каждого. Вы большие, вам неловко узнавать, а я – маленький, ничего страшного, что я не знаю. Так, к кому первому идти… Сестра, есть монетка?

– Откуда?! – Девушка аж вытаращила глаза.

– Ясно. Сержант?

Дружинник помялся, но в ответ молча вложил в мою протянутую ладошку изрядный кругляш из светлого тяжелого металла. Никак серебро? Так, цифры, а на реверсе… эээ, герб, надо полагать? Ладно, сойдет. И… раз!

– Идем сначала к старосте, – констатировал я.

24

Неудобно получилось. Как-то я упустил из виду, что обычный деревенский житель не слишком волен распоряжаться собственным временем – скотина ждать не будет, да и дел всегда более чем в достатке. А тут заваливаюсь я такой красивый, да еще и не один, – то-то жена Надима так на нас посмотрела…

– …и вот нагоняем мы, наконец, эту вертлявую, как морская змея карраку, и батя твой, малой, выходит впереди абордажной партии и говорит нам такой, с улыбочкой: «Славно нам пришлось погоняться за этими парнями – не каждая кумра на такое способна, да еще и не в лесу, а в море чистом. Проявим снисхождение, заставим вторую половину пути грести веслами?» И мы, еще минуту назад готовые разорвать экипаж, думаем: «И в самом деле, славно же погонялись, совсем как предки, ветра им во все паруса». И, как только сцепились да притянули борт к борту – давай рубить рангоут![6]6
  Во время абордажа команда атакующего корабля вручную или при помощи специальных метателей забрасывает абордажные крюки на палубу корабля-жертвы, после чего корабли притягиваются друг к другу опять же вручную или посредством лебедок. Практика абордажа в целом не изменилась и сейчас, разве что теперь суда сначала тормозят под угрозой оружия, вынуждая заранее сдаваться. Атака такелажа, предпринятая командой князя Кано, была направлена, как явствует их контекста, на иммобилизацию захваченного судна: для парусного корабля потеря такелажа равносильна разрушению двигателя на современном корабле.


[Закрыть] А батя твой, княжич, князь-командир наш, одним полотнищем пламени все нижние паруса как корова языком! Зело силен и могуч твой папка, Леон, гордись им! А уж как он тобой гордиться будет – как вернется из похода… – Пожилой, но крепкий как скала мужик от нахлынувших чувств немедленно подхватил со стола резную хрустальную емкость величиной с хороший стакан, заполненную темно-вишневой жидкостью, – и одним махом опрокинул ее в себя. Молодая по сравнению с мужем черновласая красавица, уже разменявшая третий десяток лет, но все еще способная, например, перетянуть взгляды юнцов-дружинников от моей сестрицы к себе, только покачала головой, глядя на расход спиртного и в очередной раз поджав губы, бросила косой взгляд на меня. А я что? Я знал, что «почтенный староста Надин, сын Лима» – ни много ни мало десять лет был абордажным мастером в команде князя Кано? Точнее, судя по рассказам, «чистые» бойцы на борту отцовского корабля, не вовлеченные в работу команды, скорее были морской пехотой – этакая элитная группа защиты светлого мага… Н-да, какие уж тут расспросы – едва мы представились, как меня усадили за стол (в хозяйстве нашелся специальный стул, наверняка оставшийся от детей самого Надима), ну и про остальных не забыли. Красавица-жена, которую хозяин дома все время кликал Ликой, вынуждена была все бросить и «метать на стол все, что есть» – хозяйственной даме это явно пришлось не по вкусу. Но и высказать недовольство она не смела – по крайней мере, не мужу или дружинникам.

Впрочем, осмотрев «домик» старосты изнутри – по крайней мере первый этаж, я сразу невольно подумал о том, что особый урон своим внезапным визитом мы «простому селянину» не вдруг нанесем – «закрома родины» у отдельного ее представителя, судя по развешенным на стенах трофеям, едва не ломились. Ладно штурвал или снятый откуда-то явно стационарный компас в массивном деревянном футляре – можно списать на вкусы хозяина к интерьерном дизайну, но вот тот же вычурный не по-деревенски хрусталь, даже на вид дорогие картины на стене, вставленные в простые лакированные рамы, – все это просто кричало о том, что на покой бывший абордажник ушел не с пустыми руками. Может быть даже не по возрасту, а по ранению – левый глаз княжеского пирата закрывала повязка, а на правой руке не хватало мизинца. Впрочем, о том, что менее опасным бывалого воина раны не сделали, свидетельствовала не только его по-хорошему плотно сбитая и сухощавая фигура, состоящая, как это принято говорить, «из одних жил», но и потертые рукояти явно боевого клинкового оружия, ненавязчиво выглядывающие из-за мебели так, чтобы можно было выдернуть в одно движение. Ну, если здесь все «обычные крестьяне» такие…

– …высаживаться на берег Чунь – сплошное мучение, скажу я вам. Это у нас нормальный пляж, и только потом, за склонами, острые камни и скалы, а у чунье – заросшее манграми соленое болото, переходящее в болото пресное, и джунгли… – Уже изрядно принявший на грудь мужик теперь обращался не столько ко мне, сколько к двум молодым бойцам из сопровождения, слушавших старосту с огромными горящими глазами. Седоусый сержант тоже не остался обделенным, но воспринимал рассказ «морского волка» куда более спокойно, пряча улыбку в усы, правда, судя по всему, отдельные моменты впечатлили даже его. Мне и Яне не наливали по понятным причинам, впрочем, возможно, Яна стала «жертвой» дискриминации по полу – подпоить светлого мага, как следовало из предыдущей байки «про батю», требовало совершенно героических усилий: свет не позволял своим адептам отравиться спиртом до помутнения рассудка, судя по всему, ускоряя распад алкоголя в организме в несколько раз. Отец, если судить по истории, несмотря на свой мощнейший дар, как-то справился – один раз… не буду пересказывать, чем это кончилось. Вот уж воистину «героическое деяние», блин!

– Там, где кончается болото и джунгли, и есть нормальная земля, где можно строить не на сваях, чунье давным давно построили Великую Стену – как они сами это называют. Ну, как «великую» – стена и стена, как у замка, только идет вдоль всей границы и не кончается, – окончательно переключился на «канал Национальной Географии» Надим. – Чунье пришлось ее построить, потому что у нас после Раро степи и кочевники, а у них сразу после джунглей – населенные земли. А из джунглей – то малярия, то лихорадка, то еще какая гадость, – это если не считать хищников. Ну и мы, хе-хе! На самом деле, на болотах живут те же люди, как и у нас – раронца от ритонца не вдруг отличить, так и там. Да и бросить болота они не могут – там всякие полезные икск…. исп… ископаемые, вот! Ну, масло земляное, вроде того, что мы в лампах сжигаем, вроде как фрукты, которые больше нигде не растут, еще чего-не-разобрать… вот и едут туда, в поисках приключений, тудыть их налево! В болотах островки есть, даже целые архипелаги – так там замки стоят вроде наших, даже целые города – любят эти чунье таборами селиться… мы их даже захватывали не всегда: подплываешь к такому вот, а там половину жителей очередное подводное страховидло сожрало, а вторую половину запугало до мокрых штанов, они и сами готовы все отдать, лишь бы мы прибили тварь. Им-то теперь назад за Стену ходу нет – раз сами, добровольно, вышли – такие там правила… ик. Батя твой, Л-лео… мы как-то раз эту стену своими глазами увидели – гнались там за одним… ик. Высокая, как девятый вал, так мы и десятого не боялись ник-да. Вот так-то, морской змей! Слушай мамку, кнжч, слушай… а папка твой вернется… он всегда такой: раз сказал – «сделаю» – и сделает. Сказал – «за стену пройду» – и… ик.

Бум.

Оставив меня с ценной информацией к размышлению, староста отрубился – бац, и уже храпит бритой головой на столешнице. Так сказать, нет таких крепостей, что не брал зеленый змий.

Последовавшая далее сцена меня одновременно восхитила и заставила задуматься о не на пустом месте возникших традициях: Лика, заботливо убедившаяся, что муж не подает признаков рассудочной деятельности, быстро – видно, была немалая сноровка – утащила со стола остатки трапезы, протерла поверхность, выставила новый кувшин с квасом (тут напиток носил другое название, но не будем множить сущности) и новые стаканы. После чего подчеркнуто-деликатно поклонилась сначала мне, потом сестре, к которой и обратилась за помощью, не уточняя, какой. Яна себя дважды упрашивать не заставила: ладошку на голову и на корпус хозяину дома, неощутимый для меня импульс светлой магии – и буквально через минуту очнувшийся мужик пулей вылетел со своего места в дверь: метаболизм подстегивать светлые маги умели не только себе. Юнцы – дружинники попали под раздачу следом – сразу оба, надо было видеть, как меняется выражение на их лицах: видно, к голове руку княжна не просто так прикладывала, уж больно бойцы кривились, на манер крабов выползая следом за хозяином. А вот пивший в меру сержант отделался ответом на вопрос, что мол чувствует себя хорошо, так как пил умеренно. Н-да. Ну, мне оставалось только спрыгнуть со своего стула и откланяться за всех – типа, спасибо, хозяюшка, хозяину дома благодарность. Впрочем, это я уже сказал быстро вернувшемуся Надиму лично – честно сказать, глядя на его цветущую и довольную рожу, я лично заподозрил в сцене «я внезапно напился» некий подвох. Как бы – «рассказал тут наследнику князя по пьяни то, что вообще-то типа тайна». Хотя, возможно, рассчет был совсем в другом – больно по-хозяйски обнимал мужик за талию свою вдвое более молодую супругу, прощаясь: как раз был повод вспомнить, что светлые не умеют особо выбирать, куда именно передают энергию своей магии… гм. Ну, кажется, именно это мне еще долго не выяснить на собственном опыте, даже обидно стало. Гхм. По-хорошему, теперь стоит вернуться в замок и хорошенько обдумать услышанное – пусть я узнал совсем не то, что хотел, информация была очень важной, может быть даже эксклюзивной. Но кое-что из того же рассказа не давало мне покоя: или я параноик, или еще одного дня «на погулять» у меня просто может не быть… решено.

– Интересные сказки рассказывает дядя Надим, – сообщил я ухмыльнувшемуся сержанту и страдальчески морщащимся обычным дружинникам: кажется, половинчатое лечение было мелкой пакостью Янки, которая тоже заметила утренние «липкие» взгляды – только виду не подала. – Хочу теперь послушать дядю наместника! Только вы не пейте больше – это вредно. А если не получается – я могу заговорить на спиртное…

Трое взрослых мужиков отпрянули от меня как от разносчика чумы! Да, такие большие – и в сказки верят: даже у темной магической школы, могущей вложить слепок сознания в голову не родившегося ребенка, подобные операции не давали гарантированный результат, увы. Идиотизм вызвать можно, а вот вылечить его даже магия с гарантией не может, так-то.

25

– А теперь, ваша милость, ознакомьтесь с отчетом по принудительной мелиорации участка насаждений плодоносящего кустарника. – Все с тем же выражением «я снулая рыба» на лице подсунул мне очередной лист бумаги деревенский княжеский наместник. Кстати, оказалось, что деревня называется ни много ни мало – Лисий Брод. Это при том, что последнюю лисицу, как я узнал из «краткой сводной справки по лесным, равнинным и водным богатствам земель, в зоне ответственности наместника настоящим образом находящимися», видели примерно сто пятьдесят лет назад. Кстати, «краткая справка» была третьим документом, что подсунул мне наместник Тан… точнее магистр Тан, – когда я пропустил звание перед именем, впервые обнаружил, что лицо зануды-представителя князя в рекомой деревне все-таки может менять свое выражение. И зарекся, видя результат, использовать это свое знание впредь!

Интересный мужик этот Тан… тьфу ты, черт, я это вслух сказал? Но вообще – это кем надо быть, чтобы пятилетнему малышу, пусть он четыре раза наследник, вместо разговора «за жизнь для самых маленьких» с постной рожей пихать свою докладную записку, которую он «составил на всякий случай»? Да тут у любого нормального человека, даже совсем взрослого, мозга за мозгу завернулась бы, не то что у ребенка, каким бы он «вундеркиндом» и «индиго» ни был! Да, сознаюсь, я прочел подсунутые листы с интересом – но не от ума, а потому, что эта была вообще первая информация «по делу», полученная с начала дня: ни сержант-дружинник, ни тем более сестра в реалиях работы экономики манора мало что шарили. Это при том, что сестра знала куда больше, чем вроде бы до шестнадцати лет проживший в селе дружинник. Так что бумаги магистра я читал вдумчиво и с интересом – по крайней мере, одно преимущество у слога Тана было: деталей приводилось ровно столько, сколько нужно, никакого перегруза с «заклепками».

Кстати, о «заклепках» – наместник, во-первых, сразу же начал наименовать меня «ваша милость», в ответ на слегка офигевшие взгляды все с той же физиономией поведавший, что «в силу причин, всем известных», «вашей светлостью княжича-наследника величать невозможно», а во-вторых… бумаги магистра достались только мне – всех остальных, и сестру, и охрану мужик просто взял и выставил. Точнее, предложил, «пока достойный наследник Кано работает с документами» посидеть в приемной, той самой, куда приходили все крестьяне и прочие селяне, – с удивлением обнаружил, что хозяйствует на земле едва ли половина проживающих в селе, и скорее всего ситуация верна для других сел, деревень и прочих населенных пунктов Раро. Так вот, пожелание «подождать» высказано было в таком ключе, что даже любопытная Яна скривилась, а у сержанта едва хватило чувства долга оставить куковать одного из двух свободных подчиненных «на всякий случай» над чашкой подозрительного цвета чая – сама княжна с командиром охраны и дружинником-счастливчиком отбыла через площадь в корчму, где с самого нашего приезда в Лисий Брод уже «томился» третий «обычный» дружинник. Там, в гостинице, пристроили наших лошадей, ну и не торчать же обряженному с ними человеку на улице? Я бы, кстати, и сам не отказался поесть – но при взгляде на подвижное, как у рыбы, лицо магистра Тана кощунственная мысль совместить работу с бумагами и жирные пальцы в ужасе бежала сама собой! Впрочем, детское тело еще через два часа «поедания бумаг» решило все за меня – организм требовал ЖРАТЬ, и отказать ему было совершенно невозможно. Я очень тепло распрощался с наместником, так и хочется сказать, «заслужив внимательный взгляд напоследок», – но нет. Было такое впечатление, что этот киборг недоделанный (мимику забыли прикрутить!) вообще не испытывал никаких чувств по поводу «дружеского визита» представителя замка Кано, своей волей превращенного им в импровизированную инспекцию (обычно нормальный человек старается проделать процедуру строго наоборот!). Ну и кадр. Интересно, отец на места всех наместников подобрал таких вот типов? И надо будет у «профессора» Сонга уточнить, что значит звание «магистр»…

…войдя вслед за воспарившим духом дружинником в харчевню, я немедленно понял следующие вещи:

а) Наконец-то я вижу что-то, что достаточно достоверно воспроизводит ожидаемый образ в голове среднестатистического читателя фэнтези: классическую ТАВЕРНУ!

б) Наконец-то я «пообщаюсь напрямую с народом» – потому как народ оный в таверне находился в количестве, и дистанцию от стола княжны и стражников особо не держал.

и в) Некоторые тенденции проходят сквозь миры и измерения столь же легко, как и некоторые попаданцы (не исключено, что и попутно), ибо на грифельной доске «для меню» мелом крупно было выведено «КОМПЛЕКСНЫЙ ОБЕД» – ну и цена. У меня от нахлынувшего дежавю аж в носу защипало! Правда, через секунду я понял, что защипало у меня вовсе не от воспоминаний – о, нет. От стойки трактирщика, от кухонной двери и еще откуда-то из глубины здания до меня «доносились» невидимые, но почти реально ощущаемые ручейки запаха темной магии. Люди вокруг разговаривали и ели как ни в чем не бывало, не в силах ощутить присутствие колдовства, а силы воздействия даже близко не хватало для чувствительности единственного светлого мага в здании – сейчас, освоив часть архива ведьмы, я с полным правом могу удивляться, как мать вообще смогла почувствовать отголоски ворожбы Леона на донжоне? Я, например, не чувствовал вообще ничего, когда сестра стекло в тигле плавила – ну, кроме очевидного тепла, и лишь раз «услышал» отголоски светлой магии – в тот памятный момент, когда она поставила жирную точку в жизни урода-конюха. Так что неудивительно, что хозяин харчевни, ставший за прилавок, совсем не волновался (ну не верю я, что о… амулетах, судя по «запаху», он знать ничего не знает). Однако, в отличие от светлых, со мной такой фокус не пройдет. Черт. А я так хотел просто поесть…