Текст книги "Арбат. В лабиринте переулков"

На доме находится барельеф, изображающий В.И. Ленина, сделанный в яркой, экспрессивной манере. О нем еще недавно ничего не было известно, но в результате исследований историка Москвы Ю.Н. Александрова выяснилось, что автор его – скульптор Г.Е. Кепинов, создавший барельеф в 1924 г., вскоре после кончины В.И. Ленина. На этом доме установлено одно из авторских повторений барельефа, возможно в память посещения Лениным здания, расположенного напротив (№ 5).

Согласно первому документу в городском строительном архиве на этом участке, в центре его, находилось деревянное главное здание усадьбы, окруженное подсобными строениями и довольно обширным садом. Владелицей его в 1806 г. числилась графиня Екатерина Петровна Зотова, урожденная Загряжская, очень дальняя родственница знакомых Пушкина. Она вышла замуж за Александра Ивановича Зотова, праправнука «князь-папы» Петра I, его учителя и помощника, получившего от ученика титул графа. В центре участка стоял деревянный одноэтажный главный дом усадьбы, а позади него большой сад. В пожар 1812 г. вся застройка сгорела, и новый владелец граф П.А. Ефимовский строит заново деревянный дом с двумя флигелями. Он не мог похвалиться ни древностью своего рода, ни подвигами на бранном поле или на государевой службе. Его знатность, по словам поэта, была «нова рожденьем… и чем новее, тем знатней». После того как некая безродная пленница стала женой Петра I и императрицей под именем Екатерины I, ее родственники были вызваны в Петербург ко двору, а потомки получили графское достоинство. Вот так графами Российской империи стали Ефимовские и Гендриковы – одна из сестер Екатерины I Христина была замужем за неким Симоном Гендриковым, а вторая – Анна, за Михаилом Ефимовским. Внук его и выстроил деревянный особняк в Денежном переулке.

Этим участком владел известный писатель М.Н. Загоскин. Он приобрел его за 25 тысяч рублей, полученных за свой первый роман «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году», по купчей крепости, заключенной 24 июня 1831 г. с дочерью Ефимовского подполковницей Е.П. Муравьевой, и владел им до самой кончины в 1852 г.

Дом Загоскина, который был управляющим московскими театрами, а с 1842 г. директором Оружейной палаты, привлекал многих известных деятелей литературы, искусства, науки. У него здесь бывал Белинский, приезжал Гоголь, в 1833 г. жил Н.И. Надеждин, критик, журналист и историк.

По словам автора мемуаров писателя И.И. Панаева, он «редко встречал таких простосердечных и добродушных людей. Загоскин весь и всегда постоянно был нараспашку. Его бесхитростный, простой патриотизм часто доходил до комизма. Когда он бывал в расположении духа, он говорил без умолку и рассыпал в своем разговоре цинические пословицы, поговорки и выражения, сам восхищаясь ими и смеясь от всей души. Его круглое румяное лицо, вся его фигура – маленькая, толстенькая, но хлопотливая и подвижная – как-то невольно располагали к нему… Все в нем было искренно до наивности. Он имел взгляд на жизнь нехитрый, основанный на преданиях, на рутине, и вполне удовлетворялся им, отстаивая его с презабавною горячностию». Загоскин любил и знал Москву, в его книге «Москва и москвичи» можно найти десятки драгоценных свидетельств о городе 1830—1840-х гг. Он говаривал: «Одно из величайших моих наслаждений состоит в том, чтоб показывать проезжим все диковины и редкости города».

Денежный переулок в сторону Левшинских Большого и Малого. Фото 1913 г.

В 1893 г. этот участок приобрел один из братьев Берг – Сергей Павлович. Владелец был сыном золотопромышленника П.В. Берга, компаньона по сибирским золотым приискам Сабашникова и Шанявского. Берг вложил средства в сахарорафинадный завод, Рождественскую текстильную мануфактуру (ее активы равнялись 9,6 миллиона рублей), железо– и чугуноделательные заводы.

Через 4 года его сын С.П. Берг подал прошение о сломе всех строений в его усадьбе и возведении нового строения. Прошение в 1897 г. подал архитектор А.В. Флодин, который, возможно, и производил работы, а проект принадлежал Петру Самойловичу Бойцову, автору таких интересных сооружений, как особняк на Поварской, 50, замок в Барвихе, музей в Киеве. Фасад особняка Берга, несколько мрачный, облицованный серым песчаником, разительно контрастирует с великолепными пышными интерьерами. Вход ведет в небольшой вестибюль с лестницей к первой комнате, откуда большой проем слева открывает великолепный танцевальный зал. Этот зал обязательно упоминается в рассказе о первом бале с электрическим освещением, якобы данном здесь в 1898 г., и о том, как дамы сделали себе макияж в расчете на скудное освещение свечами и как ужасно они выглядели при ярком свете. Рассказ этот приписывается Гиляровскому, но он писал о бале, данном не в этом доме, и не Бергами, и не в 1898 г., а некоей молодой вдовой-миллионершей совсем в другом доме в «половине восьмидесятых годов».

С большим залом соединяется красная гостиная и столовая с замечательным обеденным столом, перевезенным из демидовского петербургского дворца, где в царское время находилось посольство Итальянского королевства. К столовой примыкает зимний сад, где так уютно и так хорошо было выпить чашку кофе.

С победой большевиков для семьи Берг оставаться в Москве было опасно, они покинули Россию и переселились в Швейцарию, а особняк большевики отдали под посольство Германии сразу же после заключения Брест-Литовского мира. В Москву прибыли дипломатические работники во главе с послом графом Вильгельмом Мирбахом-Харффом.

Здесь, 6 июля 1918 г., его и убили.

Это событие вызывает много вопросов своими нестыковками и несоответствиями. Хотя в Советской России было опубликовано несколько исследований и даже документов, но эти исследования, а скорее фальсификации сделаны с определенных идеологических позиций, и им нельзя доверять, и, конечно, нет уверенности ни в подлинности, ни в полноте документов, которые до сих пор секретны или уничтожены. Согласно официальной точке зрения убийство Мирбаха было задумано и проведено левыми эсерами для того, чтобы спровоцировать выступление германской армии против большевиков. Однако результатом было только то, что большевики, опираясь на верные им латышские дивизии, разгромили левых эсеров, которые с тех пор не представляли для них никакой опасности. Вся эта история вызывает множество вопросов, и главный: не были ли причастны к убийству посла сами большевики?

Прежде всего нет ни одного документа, подтверждающего причастность руководителей партии левых эсеров к организации убийства. В Берлине были уверены в том, что Мирбах был убит самими большевиками: «Покушение готовилось заранее. Дело об австрийском офицере Роберте Мирбахе было только предлогом для работников ВЧК проникнуть к послу кайзера».

Многие иностранные ученые, которых не стесняли идеологические рамки и запреты, сомневаются в принятой версии событий. Вот что пишет один из них, Адам Улам: «Драма, разыгравшаяся в июле и августе [1918 г.] и приведшая к гибели левого крыла когда-то гордой партии, лояльной русскому крестьянству, до сих пор хранит в себе элемент мистики… Все сконцентрировалось вокруг графа Мирбаха, чье убийство якобы было санкционировано Центральным Комитетом социалистов-революционеров на заседании 24 июня… Было бы неудивительно, если б кто-либо из коммунистических лидеров решил убрать Мирбаха… Безусловно, обстоятельства, связанные с убийством, крайне подозрительны… Приходится подозревать, что по крайней мере некоторые из коммунистических сановников знали о решении социалистов-революционеров, но ничего не предпринимали… Возможно, по крайней мере, что кто-то в высших большевистских кругах был осведомлен об эсеровских приготовлениях, но считал, что представляется хорошая возможность избавиться и от них [эсеров], и от германского дипломата, причиняющего неприятности. Вообще, самые сильные подозрения падают на Дзержинского…»

Лето 1918 г. было наиболее подходящим временем для уничтожения партии левых эсеров – единственной оппозиции большевикам, поддержанной крестьянской массой.

Покушение совершили два чекиста – Блюмкин и Андреев. Яков Григорьевич Блюмкин, молодой человек 19–20 лет, был руководителем отдела контрразведки ВЧК «по наблюдению за охраной посольства и за возможной преступной деятельностью посольства», а Николай Андреев его подчиненным, фотографом отдела. Блюмкин работал непосредственно под руководством Дзержинского, и представляется маловероятным, что последний не знал в подробностях планов покушения, да и вообще известно, что он несколько раз получал сведения о готовящемся покушении на посла Мирбаха.

Итак, 6 июля 1918 г. За день до этого большевики сняли охрану посольства. Утром 6 июля Блюмкин и Андреев приехали в Первый дом Советов (так тогда называлась гостиница «Националь»), встретились с неким членом ЦК партии левых эсеров и получили от него бомбу и револьверы (кто он был, так и осталось неизвестным – чекисты не интересовались этим, а может быть, и знали, но позволили эту передачу). Оттуда поехали к посольству, приказали шоферу не глушить мотор, вошли в здание и предъявили свои удостоверения и мандат с возможно подложной подписью Дзержинского, вошли в здание и потребовали срочной встречи с Мирбахом под надуманным предлогом по сфабрикованному чекистами делу якобы родственника германского посла. Он нехотя соглашается и выходит для встречи с ними вместе с двумя сотрудниками в гостиную. Это небольшая комната, отделанная сейчас красным шелком, соединяется широким проемом с главным залом особняка, где теперь проходят приемы гостей посольства.

В ходе переговоров Блюмкин вытаскивает револьвер из портфеля и вместе с Андреевым начинает стрелять в Мирбаха и других. Мирбах бежит в большой зал, где его и настигает пуля. Однако убийцы еще бросают две бомбы, одна из которых разрывается в зале. Пользуясь суматохой, убийцы через окно выбрались из здания, забыв портфели с документами и свои шляпы, как-то сумели перелезть через решетку – высотой более 2 метров, – влезли в поджидавший автомобиль и исчезли. Латышский стрелок-охранник даже и не пошевелился, хотя ему немцы кричали стрелять.

В этот же вечер в посольство прибыл Дзержинский, а на следующий день Ленин, прочитавший по-немецки извинение и обещавший изловить и сурово наказать злоумышленников, что и было «исполнено»: Блюмкина помиловали, а второго не успели – он попал на фронт и скончался от тифа.

Блюмкин еще много лет появлялся в обществе, где он был известен как «убийца Мирбаха». Он попался только значительно позже, когда его поймали на передаче писем Троцкого – для большевиков это было хуже, чем простое убийство.

В 1919 г. особняк занял центральный исполком Коммунистического интернационала, где работали все наиболее известные тогда коммунисты, как русские, так и всего мира. Коминтерн заседал в этом здании до 1922 г., когда его аппарат уже не вмещался в особняке и он был передан посольству Италии, которое и занимает его с 1924 г. по сей день.

Участком (№ 1/8) на углу с Большим Левшинским переулком с 1770-х гг. владел полковник А.Ф. Ладыженский, который в 1782 г. просил позволения выстроить на самом углу с двумя переулками деревянный дом. На плане, выданном ему в 1797 г., на этом месте уже показано существующее здание с закругленным углом. В 1835 г. его приобрела Московская дворцовая контора для квартир своих служащих. Тут жил известный московский архитектор Е.Д. Тюрин. В его квартире находилась коллекция картин, о которой в середине XIX в. писали многие современники: «Лишь только я вошел в первую комнату, как был просто поражен, увидев все стены ее, даже стены лестницы, увешанными прекраснейшими картинами». Его галерея, в которой насчитывалось около 400 картин, в том числе Рубенса, Ван Дейка, Веласкеса, была открыта для всех желающих по воскресеньям. Е.Д. Тюрин предлагал передать ее городу – он писал в 1851 г.: «Почти тридцать лет тому назад родилась во мне мысль собрать коллекцию оригинальных картин, и с тою единственною целью, чтобы впоследствии положить из оных основание Отечественной Картинной Галлереи в Москве, в которой ко всем неисчислимым сокровищам, кажется, только ее и не достает». Картины он и покупал, и выменивал, и получал в качестве гонорара. Ему, рассказывал он, «как архитектору, случалось находить превосходные картины в подвалах, на чердаках и тому подобных местах, откуда они были исторгаемы мной от конечной гибели». Вся его собирательская деятельность была направлена на общественную пользу: «Сознаю, – писал в старости Е.Д. Тюрин, – что весь труд мой есть только бедное начало для славной будущности Музея изящных искусств в Москве». Однако ни генерал-губернатор Москвы, ни многочисленные учреждения, куда обращался Тюрин, не сочли возможным предоставить помещение для галереи, и ему пришлось распродавать свое собрание по частям.

Тюрин жил в этом доме до отставки в 1868 г.

В этом же доме жили писатели А.Ф. Вельтман и Е.А. Салиас де Турнемир, историки И.Е. Забелин и С.М. Соловьев. О последних днях Соловьева рассказывал издатель журнала «Русский архив» П.И. Бартенев: «с переездом в Москву (из дворцового имения Нескучного, где Соловьев обычно проводил лето. – Авт.) врачи воспретили ему много работать, и писать предписано ему было в течение не долее получаса. 3 октября 1879 г. он увлекся делом и прописал довольно долго, а на другой день скончался».

В доходном доме № 9 в Денежном переулке, построенном, как и двухэтажный особняк № 7, в 1910 г. архитектором А.Н. Зелигсоном, была квартира (сейчас там мемориальный музей-кабинет) первого советского наркома просвещения А.В. Луначарского. Он, нимало не смущаясь, выгнал в 1924 г. отсюда библиотеку (будущую «иностранной литературы») и поселился там с женой, актрисой Розенель, принимая многочисленных посетителей.

В этом же доме в 1920-х гг. жили композитор Н.Я. Мясковский (до переезда на Сивцев Вражек), в 1920—1930-х гг. историк профессор Московского университета С.В. Бахрушин, в числе трудов которого много работ по истории Москвы, и литературовед академик П.Н. Сакулин.

За Глазовским переулком, почти на углу, – интересный образец деревянного московского ампира (№ 9/6). Его довольно протяженный фасад оживлен шестью колоннами тосканского ордера, как бы поддерживающими мезонин. Дом отличается от многих своих собратьев почти полным отсутствием лепных украшений, которые являлись обязательным компонентом фасадов домов того времени. Здание построено поручиком А.К. Поливановым, который приобрел «обгорелую пустопорожнюю землю»; на ней, как сообщал квартальный надзиратель, деревянный дом «был окончен к 4 января 1823 года». В доме в 1835–1836 гг. жил пушкинский современник и его знакомый, один из участников литературного кружка «Арзамас» С.П. Жихарев. Не исключена возможность, что Пушкин мог бывать в этом доме у Жихарева в свой последний приезд в Москву в мае 1836 г.

К ноябрю 1815 г. был отстроен соседний деревянный особняк (№ 11) корнета А.В. Толстого, но с тех пор фасад его неузнаваемо изменился. В 1880-х гг., согласно тогдашней моде, его владелец, потомственный почетный гражданин Михаил Грачев, чьи инициалы помещены наверху, украсил дом обильной лепниной, скульптурой, сложным орнаментальным карнизом. Интерьеры его под стать пышным декорациям фасада – паркет из редких пород дерева, лепные потолки, скульптурные рельефы на стенах.

В доме под № 13 у владельца, известного нотоиздателя К.А. Гутхейля, бывал С.В. Рахманинов. Об одном из посещений рассказывал его знакомый: «Однажды вечером, вскоре после издания Гутхейлем «Алеко», в комнату вошел Сергей Васильевич с очень расстроенным и недовольным видом. Он только что приехал со званого обеда от К.А. Гутхейля, который тогда жил в особняке в бывшем Денежном переулке, и рассказал, что по предложению К.А. Гутхейля выпил с ним на «брудершафт». – Ну, как же я буду его называть? – говорил Сергей Васильевич с совершенно несчастным лицом. – Не могу же я ему говорить: Карлуша, ты? – Наконец решил, что будет ему говорить «ты», но называть Карлом Александровичем, и на этом успокоился».

В советское время в бывшем особняке Гутхейля поселился новый владелец, весьма далекий от музыки, – здесь жил Рейнгольд Берзин, активный участник Гражданской войны, командующий армиями, успешно руководивший карательными экспедициями, потом же убитый своими единомышленниками.

В связи со строительством высотного здания на Садовом кольце многие старые деревянные дома на левой стороне Денежного переулка не уцелели. В одном из них (№ 15) в 1910—1920-х гг. жил историк, академик М.М. Богословский, которому принадлежит самая полная, научно выверенная биография Петра I, доведенная, к сожалению, только до 1700 г. Также не сохранился и двухэтажный дом на каменном фундаменте (№ 17), который в 1821–1823 гг. перед переездом в собственную усадьбу в Большом Власьевском переулке снимал отец Александра Герцена И.А. Яковлев.

Значительно перестроен дом № 19 – к старому зданию с правой и левой сторон в 1898 г. купец И.А. Слонов сделал пристройки и изменил декор фасада (архитектор Н.Д. Струков).

Такой же ряд маленьких домиков небогатых владельцев стоит на противоположной стороне Денежного переулка. Угловой с Сивцевым Вражком (№ 26) был построен к сентябрю 1823 г. коллежской советницей Александрой Моро. В нем в 1880-х гг. жил поэт Л.И. Пальмин, у которого бывал А.П. Чехов, писавший, что «Пальмин – это тип поэта… личность поэтическая, вечно восторженная, набитая по горло темами и идеями… за все три-четыре часа беседы вы не услышите ни одного слова лжи, ни одной пошлой фразы». Месяцем позже, в октябре 1823 г., отстроен соседний дом (№ 24), принадлежавший «цеховой» Авдотье Васьковой. В 1890-х гг. домом владела дочь историка Погодина Агриппина Михайловна Плечко, автор книг о Москве. Двор этого участка в 1910–1914 гг. застроен большими жилыми домами по проекту архитектора Г.А. Гельриха. За старинными домами высится типичный для арбатских переулков советский жилой дом для партийных и государственных чиновников (№ 22). В нем жил один из самых активных и злостных заговорщиков ГКЧП председатель КГБ В.А. Крючков.

Денежный переулок, дом № 16

К концу XIX в. относятся и три особняка ближе к перекрестку с Глазовским переулком – № 18 (1875), где располагается посольство африканской страны Габон, № 16 (1899–1900 гг., архитектор К.В. Трейман) и находящийся уже на углу с Глазовским переулком особняк под № 4/16 (1905 г., архитектор С.Д. Кучинский).

Калошин переулок назван по домовладельцу конца XVIII в. бригадиру А.И. Калошину. На четной стороне переулка в доме № 4 (1897 г., архитектор Н.Д. Струков) в 1912 г. поселился известный исследователь геологии Сибири и Центральной Азии В.А. Обручев, переехавший в Москву из Томска. В 1920—1930-х гг. здесь жил его сын, геолог и геоморфолог С.В. Обручев, труды которого способствовали открытию Тунгусского каменноугольного бассейна и установлению золотоносности района рек Индигирки и Колымы. Перу С.В. Обручева принадлежит интереснейший «Справочник путешественника и краеведа», он серьезно интересовался и вопросами, весьма далекими от геологии, – в 1965 г. было издано его литературоведческое исследование «Над тетрадями Лермонтова». В этом же доме собирались художники, писатели, актеры, музыканты на «шмаровинские среды», названные так по фамилии коллекционера и друга многих художников В.Е. Шмаровина. В 1920-х гг. здесь была квартира музыковеда и композитора Д.Р. Рогаля-Левицкого.

На месте типового жилого дома (№ 6) в начале XIX в. находилась большая усадьба майора И.С. Евреинова, по фамилии которого переулок некоторое время назывался Евреиновым. В конце 1850-х гг. здесь жил историк С.М. Соловьев, а в 1880—1890-х гг. – зоолог Г.А. Кожевников, основоположник природоохранного движения. На участке № 8 находился деревянный дом, с начала 1880-х гг. принадлежавший актрисе Малого театра Н.А. Никулиной, для которой А.Н. Островский специально написал несколько ролей. В декабре 1883 г. у нее несколько раз бывал А.П. Чехов.

Сохранившийся дом № 10, построенный после 1812 г. (пристройка справа была сделана архитектором И.П. Машковым в 1892 г.), в конце 1820-х гг. принадлежал известному артисту балета и балетмейстеру Адаму Глушковскому, оставившему интереснейшие воспоминания о театральной Москве начала XIX в. После возвращения из ссылки в нем поселился в 1879 г. декабрист А.Ф. Фролов. Рядом – ярко оформленный деревянный дом с барельефами в круглых медальонах. Это постройка середины века (около 1852 г.) архитектора М.И. Лопыревского, возведенная им на собственном участке, выходящем на улицу Арбат. Стоящий там угловой дом под № 33 возведен тем же архитектором между 1869 и 1876 гг. Он предназначался для квартир и для сдачи внаем под магазины: там находился один из самых известных гастрономических московских магазинов фирмы А.Д. Белова. С переулка можно было войти в городской 6-й родильный приют и школьную амбулаторию.

Калошин переулок от угла Сивцева Вражка в сторону Арбата. Фото 1913 г.

Родильный дом находился здесь и в советское время до середины 1920-х гг.

В доме жил в продолжение почти 50 лет известный философ А.Ф. Лосев, в 2003 г. открылась библиотека истории русской философии и культуры.

Левая, нечетная сторона Калошина переулка почти вся занята новыми строениями, из которых останавливает на себе внимание здание, выходящее торжественным, почти дворцовым фасадом в переулок Сивцев Вражек (№ 26–28).

Рядом с перекрестком Сивцева Вражка с Плотниковым переулком к последнему выходит Кривоарбатский переулок. Он оправдывает свое название – идя от Арбата, переулок круто, почти на 90 градусов меняет свое направление. Он назывался и просто Кривым, и Криво-никольским по стоявшей невдалеке церкви Николая, «что в Плотниках».

Угол с Арбатом образует одно из самых старых в нем зданий – № 37. Здесь в XVIII в. и до 1825 г. было отдельных два владения. Угловое с конца XVIII в. и до 1825 г. принадлежало старинной дворянской семье Кошелевых, из которой происходил коллежский асессор Петр Родионович, дядя известного в середине века публициста, автора мемуаров А.И. Кошелева. На втором участке, рядом с угловым, стоял по красной линии кирпичный дом, возможно построенный в 1790-х гг. штаб-лекарем (так назывались полковые врачи) Богданом Миллером. В 1796 г. владельцем становится Н.Я. Свербеев, и в этом доме 18 сентября 1799 г. родился его сын Дмитрий Николаевич, автор знаменитых «Записок», дипломат, хозяин московского салона, в котором по пятницам в продолжение многих лет бывали все сколько-нибудь известные представители русской культуры.

Этот дом на Арбате оказался слишком большим, и Свербеевы переехали в маленький домик, выстроенный позади участка, поближе к Кривоарбатскому переулку, а главный дом с большой частью участка почему-то стал предметом неоднократного дарения: сначала Свербеев в 1805 г. подарил его статскому советнику А.А. Всеволожскому, а он в свою очередь подарил в 1808 г. князю В.А. Хованскому, который в 1816 г. уже продал участок с обгорелыми строениями купчихе Безносовой. К 1825 г. оба участка соединились в руках графа Василия Бобринского, внука Екатерины II и Григория Орлова, который, возможно, в конце 1820-х гг. придал современный вид разнородным строениям.

Через 9 лет он продал всю усадьбу княгине Гагариной, бывшей знаменитой актрисе Екатерине Семеновой, которая владела им недолго, всего около 8 месяцев.

В 1849 г. этот участок перешел в военное ведомство и до сих пор там и остается. Тут находились Провиантская комиссия, потом военно-окружной суд и теперь военный трибунал. Давно уже пора выселить отсюда такое учреждение и отдать его музею А.С. Пушкина.

Напротив, по другую сторону Кривоарбатского переулка, – самое представительное здесь здание, дом № 35, самое яркое свидетельство проникновения на Арбат нуворишей (недалеко отсюда другой дом того же владельца и того же архитектора построен на Остоженке). Этот дорогой доходный дом был построен в 1913 г. Яковом Михайловичем Филатовым (официальным владельцем была его жена) для состоятельных жильцов (тут, в частности, жил известный эндокринолог Н.А. Шерешевский). Автором проекта был гражданский инженер В.Е. Дубовской, чьи проекты имели почти обязательный отличительный признак – фигуры рыцарей в латах, так сказать охранявших дом-крепость. Интерьеры были тщательно разработаны архитектором и не повторялись в разных домах. В советское время многие квартиры стали коммунальными, но в некоторых жили привилегированные советские чиновники, такие как, скажем, Н.И. Подвойский, игравший важную роль в Октябрьском перевороте 1917 г. – он был руководителем Петроградского военно-революционного комитета, потом наркомом по военным делам, членом Реввоенсовета, начальником Всеобуча, частей особого назначения, то есть частей, выполнявших карательные операции. Подвойский в лучших большевистских традициях проводил децимации – показательные убийства за какие-либо провинности каждого десятого. Он, счастливо уцелевший в годы сталинского террора, скончался не в тюрьме или лагере, а в санатории.

Не таким счастливым оказался также живший в этом доме участник Гражданской войны, подавлявший восстания и мятежи, И.П. Белов, командующий войсками нескольких военных округов, арестованный в 1938 г. и вскоре расстрелянный.

Не ушел от чекистов и другой житель этого дома известный сценарист, работавший над такими фильмами, как «Волга-Волга», «Веселые ребята» и многие другие, М.Д. Вольпин. Он попал в лагерь еще в 1933 г., но, как ни удивительно, был освобожден через 5 лет в разгар Большого террора. Скончался он в почтенном возрасте 86 лет – погиб в автомобильной катастрофе. В 1975 г. тут поместилось Министерство культуры, а после пожара 14 февраля 1990 г. в Доме актера на Пушкинской площади здание на Арбате было передано указом президента для него. Дом актера и теперь помещается здесь, устраивая спектакли, встречи актеров и сдавая помещения внаем.

К высокому дому № 35/1 в начале переулка примыкает семиэтажное здание (№ 3), построенное в 1912 г. архитектором Э.К. Нирнзее (тут жил А.С. Некрасов, автор популярной книжки «Приключения капитана Врунгеля»). В небольшом деревянном доме (на месте № 5) в 1850—1880-х гг. жил профессор медицинского факультета университета Г.И. Сокольский, одним из первых применивший методику прослушивания больных с помощью выстукивания – перкуссии. Он автор многих работ по заболеваниям легких и сердца, основоположник учения о ревматизме. К концу жизни когда-то популярный доктор вышел из моды и доживал свой век, почти забытый в своем домике в Кривоарбатском переулке. В 1886 г. дом приобрел И.Е. Цветков, известный владелец прекрасной коллекции картин и рисунков. «Скоро мой небольшой домик наполнился картинами, – писал собиратель, – картины покрывали все стены от пола до потолка, картины были на диванах, на креслах, на стульях, на полу, так что мой дом стал походить на склад торговца, заваленный товаром, в котором жить было уже неудобно. Я решил строить новый дом, в котором было бы удобно и самому жить, и размещать свои картины так, чтобы их можно было видеть вполне при надлежащем освещении».

На месте домов № 9 (1906 г., архитектор Н.Г. Фалеев) и № 11 (1912 г., архитектор Н.И. Жерихов) находилась обширная усадьба Вельяминовых с большим деревянным домом по переулку. Возможно, что здесь жили Пушкины – в метрических записях церкви Николая в Плотниках упоминается о «служителях» С.Л. Пушкина.

Архитектор Н.И. Жерихов спроектировал и соседний дом (№ 13), снесенный в начале 1980-х гг. С тех пор здесь многое перестроено – появились жилые дома № 11 и 13.

В 1871–1875 гг. в доме № 15 находилась редакция газеты «Русские ведомости», а в 1910 г. было выстроено здание для частной женской гимназии Н.П. Хвостовой по проекту архитектора Л.В. Стеженского. После революции в доме находилась 7-я опытная школа имени проф. Коваленского, но в обиходе она еще долго прозывалась Хвостовской. Учительский состав гимназии блистал такими именами, как историки В.И. Пичета и Г.А. Новицкий, юрист А.М. Винавер, астроном К.Л. Баев. В ней учился М.В. Келдыш, будущий президент АН СССР. В доме № 15 жил один из крупнейших русских юристов В.М. Хвостов.

Около здания бывшей гимназии еще недавно стоял деревянный особняк – жилище доктора В.А. Щуровского, лечившего и Л.Н. Толстого и А.П. Чехова, который писал: «…я ставлю Щуровского высоко».

Двумя доходными шестиэтажными домами № 19 (1909 г., архитектор О.Г. Пиотрович) и № 21 (1913 г., архитектор П.П. Висневский) и заканчивается левая сторона Кривоарбатского переулка.

В своих воспоминаниях о жизни и учебе в Хвостовской гимназии в этом переулке художница Т.А. Лебедева писала: «Против нашей школы на площадке… в 30-х годах энергичный архитектор Мельников построил собственный домик, нечто круглое, дырявое и голое».

Дом архитектора Константина Мельникова

Этот уничижительный отзыв – одно из свидетельств горячей полемики, развернувшейся вокруг дома архитектора К.С. Мельникова. Действительно, на пустующем участке, где собирались построить обычный жилой доходный дом, подобный соседнему (№ 12, 1914 г., архитектор В.А. Домбровский), в 1927 г. начало вырастать необычное сооружение, составленное как бы из двух входящих друг в друга цилиндров. В плане оно представляло собой две пересекающиеся окружности, одна из которых, передняя, была срезана хордой. Эта срезанная часть закрывалась большим окном-экраном. Конструкция дома была необычной – отсутствовали балочные перекрытия, несущие столбы, перемычки над оконными проемами. Оба цилиндра возводили из кирпича особой кладкой, оставляя шестиугольные ромбовидные отверстия, которые потом либо закладывались, либо использовались как ниши или окна. Этот «опытно-показательный дом», как его называл сам архитектор, был закончен к концу 1929 г. В 1930—1950-х гг., когда в советской архитектуре получило развитие ретроспективное направление с использованием в качестве «украшений» классических деталей, этот дом, как и многие другие постройки раннего периода поисков архитекторов, подвергался резкой критике. Но сейчас новаторское творчество К.С. Мельникова пользуется все большим вниманием, его изучают, публикуется большое количество посвященных ему работ, дом-мастерская архитектора в Кривоарбатском переулке стал своеобразным символом творческих исканий архитекторов.

С правой стороны от него давно снесенный дом под № 4 был последним убежищем певца Арбата талантливого русского писателя Бориса Зайцева, уехавшего отсюда в эмиграцию. В доме № 14 в 1922 г. родился и в 2013 г. умер знаменитый историк С.О. Шмидт.