Текст книги "Москва. Утраты. Уничтоженная архитектура столицы"

Часовня Александра Невского

Первым уничтоженным советскими властями церковным зданием была часовня Святого Александра Невского, стоявшая напротив гостиницы «Националь», там, где сейчас проходит проспект Маркса[17]17
  В 1990 г. проспект Маркса был разделен на три улицы с прежними историческими названиями: Театральный проезд, Охотный Ряд и Моховая улица.


[Закрыть].

Часовня Александра Невского. 1891 г.

До сноса зданий, которыми была застроена нынешняя Манежная площадь, на пересечении Тверской и Моховой улиц находилась небольшая Моисеевская площадь. На ней стояла часовня, выстроенная по проекту незаурядного московского зодчего Дмитрия Чичагова. По результатам конкурса на лучший проект, объявленного в 1880 г., первую премию получил архитектор В.А. Коссов, а третью – Чичагов, но жюри выбрало именно его проект. К тому времени по всей России были собраны добровольные пожертвования в сумме 24 044 рублей, и 31 июля 1882 г. состоялась закладка часовни, а 28 ноября 1883 г., в пятую годовщину взятия Плевны, она, как писали газеты, «при большом стечении народа», была торжественно освящена.

Это была чугунная пирамида, украшенная изображениями воинских доспехов и увенчанная ажурным крестом. С двух сторон пирамиды стояли каменные столбы с двуглавыми орлами. Внутри часовни был помещен образ святого благоверного князя Александра Невского.

Часовня являлась памятником в честь тех, кто положил свои жизни во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

Борьба славян на Балканском полуострове против турок, никогда не прекращавшаяся, приобрела особенный размах в 70-е гг. XIX столетия. Особенно сильной она была в Болгарии. «Мы – рабы», – говорил о положении своего народа Христо Ботев.

Болгары и другие славянские народы видели в единоплеменной России своего естественного союзника и избавителя от турецкого гнета.

Живой и непосредственный отклик среди русского народа получило известие о зверском подавлении восстания болгар, и мысль о помощи делом народам-братьям приобрела в России большое распространение.

«Болгарские безобразия, – писал Иван Сергеевич Тургенев, – оскорбили во мне гуманные чувства: они только и живут во мне – и коли этому нельзя помочь иначе как войною, – ну, так война!»

Со всех концов России стали поступать пожертвования деньгами и вещами, офицеры подавали в отставку и отправлялись на Балканы. Всеми делами помощи болгарам занималась русская общественность в лице славянских комитетов. В Москве сбором средств и отправкой добровольцев руководили А.А. Пороховщиков и И.С. Аксаков. «Вербовочное присутствие» находилось во дворе ресторана «Славянский базар» на Никольской, и здесь, как вспоминал сам Пороховщиков, «с раннего утра до поздней ночи не расходилась толпа, ожидавшая очереди для опроса, собирания предварительных справок и решения участи».

Порыв энтузиазма охватил всех, и когда Россия объявила войну, то она всеми рассматривалась как справедливая война за спасение славян от уничтожения.

До объявления войны русское правительство старалось урегулировать все вопросы мирным путем, но, как говорил Александр II в Кремле, в случае неудачи мирных переговоров «я имею твердое намерение действовать самостоятельно и я уверен, что в таком случае вся Россия отзовется на мой призыв, когда я сочту это нужным и честь России того потребует».

И действительно, вся Россия поддержала императора, когда он объявил войну 12 апреля 1877 г.

Военные действия оказались затяжными и трудными. Особенно тяжелыми были битвы за Плевну, за Шипкинский перевал. Но после взятия Плевны русская армия смогла выйти к самому Константинополю, и Турция запросила мира.

Война окончилась победой. Она сыграла важнейшую роль в становлении национальной независимости балканских народов, но победа досталась тяжелой ценой. Россия потеряла убитыми и ранеными более 200 тысяч человек.

Вот этим-то сотням тысяч русских солдат и офицеров и был поставлен памятник-часовня Святого Александра Невского. Весь доход, который поступал от часовни, шел на содержание приюта увечных воинов, что находился во Всехсвятском.

И именно эта часовня была выбрана первой для уничтожения, именно она была безжалостно разрушена в конце 1922 г.

Церковь Святого Георгия Победоносца на Красной горке

Церковь Святого Георгия Победоносца – одна из старейших в Москве, ее название – «что на Красной горке» – донесло до нас очарование седой старины.

Красной горкой в народе назывался весенний праздник, встреча весны и весеннего солнца, сопровождавшийся хороводами и играми. К этому времени приурочивались и свадьбы – считалось, что поженившиеся на Красную горку будут счастливы всю жизнь. Отмечался праздник в воскресенье Фоминой недели, то есть первой недели по Пасхе, но корни его уходили еще в языческие времена. Место для празднования обычно выбирали на пригорке, прогреваемом солнцем. В деревнях на горке ставилось соломенное чучело, вокруг которого собирались сельчане. Они пели песни и угощали друг друга, а потом с плясками и песнями сжигали чучело, олицетворявшее зиму.

Церковь Святого Георгия Победоносца на Красной горке. 1882 г.

На таком пригорке, на высоком берегу речки Неглинной, и стояла церковь Георгия, святого, издавна почитавшегося на Руси как покровителя скотоводства: в день, когда отмечалась память этого святого, обычно выгоняли скотину в поле.

Когда здесь впервые появилась церковь, остается неизвестным, но, вероятно, о ней упомянул летописец в описании пожара, случившегося в Москве в 1493 г.: «В неделю, в 7 час дни, загореся церковь от небесного огня святого Николы на Песку, и в том часе воста буря велиа зело и кину огнь на другую сторону Москвы реки ко Всем Святым, а оттоле за Неглину к каменной церкви к Егорию святому…» Есть известие об этой церкви от 1619 г., в котором она называется «за Неглинною, против кузниц», в 1625 г. – «за Неглинною на горке».

В 1629 г. сообщалось, что церковь «Георгия Страстотерпца на Горке древяна сгорела», и каменное здание ее было выстроено между 1652 и 1657 гг. Перестраивалась она еще в 1737 г., тоже после пожара, а позже были еще различные достройки и перестройки, но основное здание сохранялось.

В 1818 г. Георгиевскую церковь приписали к Московскому университету – в ней исповедовались профессора, преподаватели и студенты, жившие в университетских зданиях; священники этой церкви принимали участие во всех событиях жизни университета. Так продолжалось до 1837 г., когда в новоприобретенном здании для университета на углу Большой Никитской освятили новую церковь в память св. Татьяны, в день поминовения которой был подписан указ об основании Московского университета.

С тех пор Георгиевская церковь стала обычной приходской и спокойно дожила до советских времен, когда была сначала закрыта, а потом и снесена: 10 апреля 1932 г. Моссовет просил ВЦИК РСФСР разрешить снести церковь Святого Георгия, «как находящуюся на участке, отведенном для жилищного строительства».

Разрешение, конечно, было получено, и церковь снесли, на ее же месте выстроили новый дом. Он проектировался архитектором И.В. Жолтовским, которому в то время, когда в Москве сотни тысяч жили в ужасающих условиях, дали возможность строить этот дом, не стесняясь в средствах: на потолке вручную делалась лепнина, дверные проемы обрамлялись также лепными деталями, все скобяные изделия – ручки, шпингалеты, петли – все отливалось по особым формам, да еще потом шлифовалось вручную, двери во всем доме были полированные, как писали в рецензии на этот дом, «на дверях всего дома мы при всем усердии не могли обнаружить ни одного сучка». Не было, конечно, ни одного сучка и на паркетных полах, «с соответствующим подбором по семи рисункам». В каждой квартире – «обязательно отдельная комната или альков для домашней работницы».

В общем, как писали тогда, это был «высеченный из камня памятник политике партии». Можно предположить, не рискуя ошибиться, кто должен был вселиться в такие квартиры… Дом Жолтовского явился провозвестником десятков и десятков пышных и безвкусных домов, выстроенных по всей стране для партийной бюрократии и их лакеев.

Тверская улица

В каждом городе есть своя главная улица.

В Нью-Йорке это Broadway, в Лондоне – Picadilly, в Одессе – Дерибасовская, в Париже – Champs Elysées, в Петербурге – Невский проспект. Главная улица не обязательно самая широкая или самая красивая. Хотя нью-йоркский Broadway переводится как «широкая дорога», он отнюдь не широк, другие улицы этого города, как, например, Park Avenue, шире его; не обязательно самая оживленная – в Лондоне Picadilly не такая деловая улица, как, скажем, Oxford street; не обязательно самая красивая – в Петербурге есть улицы красивее, чем Невский.

Выбор улицы на звание главной зависит от многих причин, рациональных и иррациональных. К первым можно отнести городскую географию и историю – судьбы города, его рост и развитие, экономику города и еще многое другое, а ко вторым – необъяснимые пристрастия и антипатии горожан, заставляющие их покидать вполне удобные, красивые, широкие проспекты и идти куда-то в другое место – на узкую, кривую и горбатую улицу того же города.

В Москве главная улица – Тверская. Повелось это издавна, вероятно, еще с XIV–XV вв., когда она была дорогой, соединяющей столицы двух самых могущественных княжеств феодальной Руси, соперничавших в продолжение многих лет за первенство, – Москву и Тверь. Немалую роль играли и экономические соображения – ведь по этой же дороге шли товары в богатую Новгородскую республику. Потом, уже в XVIII в., Тверская стала частью главного пути Российской империи: из новой столицы – Петербурга в старую, в Первопрестольную, белокаменную Москву. По Тверской следовали пышные иностранные посольства, въезжавшие в Кремль с Тверской через Иверские (Воскресенские) ворота Китай-города и Красную площадь. По той же Тверской шествовали и коронационные процессии русских императоров, следовавшие в Успенский собор Кремля.

С XVII в. на Тверской появляются богатые каменные боярские палаты, она продолжает застраиваться красивыми зданиями и в последующем. В начале XVIII в. на Тверской изумленные москвичи могли созерцать невиданный еще в Москве дворец, который был похож скорее на иноземное здание, чем на русские палаты. Историк Москвы А.А. Мартынов писал в 1874 г.: «Мы еще помним первобытный наружный вид этих палат, и можем наверное сказать, что они составляли украшение Царской, или Тверской улицы». Это был дворец богача князя Матвея Петровича Гагарина, сибирского губернатора, нажитый, как говорили шепотом в городе, трудом неправедным. Петр I, узнав о взяточничестве Гагарина, под предлогом участия в суде над царевичем Алексеем вызвал его в Петербург. Гагарин был арестован, судим и приговорен к смертной казни.

Но не только гагаринские палаты составляли украшение Тверской. На улице стояли дворцы Долгоруких, Демидова, Трубецкого, Чернышева и многих других именитых российских фамилий. В XIX в. улица становится очень оживленной, появляются роскошные магазины, рестораны, гостиницы. Дома покрываются вывесками различных заведений. Бытописатель Москвы 40-х гг. XIX в. П.Ф. Вистенгоф так характеризовал Тверскую тогда: «Тверская – главная Московская улица… здесь находятся лучшие гостиницы для приезжающих, магазины, кондитерские лавки, множество красиво отстроенных домов».

Живописная, разноликая, оживленная Тверская была настоящей главной улицей быстрорастущего города. На ней открываются первый в Москве частный театр и первый кинематограф, лучший в России гастрономический магазин. В первые годы XX в. возводятся новые здания, сооружается памятник русскому национальному герою генералу М.Д. Скобелеву.

Однако почти сразу после революции, еще задолго до принятия в 1931 г. Генерального плана реконструкции Москвы, на Тверской начинаются сносы. Первым пал памятник Скобелеву – энтузиасты-разрушители стащили статую с пьедестала и разломали ее; вторая жертва – часовня Святого Александра Невского в начале Тверской в память убитых русских солдат в войне 1877–1878 гг.

Новый этап разнузданной ломки улицы начался после принятия Генерального плана реконструкции. Как писали тогда в прессе: «Встал вопрос о рациональном проведении „кесарева сечения“ кварталов старой Москвы в соответствии с требованиями новой социалистической системы жилищного хозяйства столицы». Тверская, которая к тому времени потеряла свое исконное имя и превратилась, непонятно по какой причине в улицу Горького, первая легла на операционный стол.

Как писал журнал «Архитектура СССР» в 1938 г.: «Последнее столетие не знало примеров ансамблевого городского строительства такого размаха». Да, такого издевательства над городом действительно не знало последнее столетие, и не только оно.

Улицу стали спрямлять, с нее начали срезать землю, по обе стороны ее сносить старинные здания.

В начале улицы одним махом разрушили десятки уникальных зданий. По правой стороне исчезли строения усадьбы камергера Петра Петровича Бекетова, снесли прекрасный образец классического жилого дома в усадьбе графа Ираклия Моркова на углу с Камергерским переулком, памятного тем, что там жил художник В.А. Тропинин. На противоположной стороне улицы сломали усадьбу графов Гудовичей, дома Олсуфьевых, дворец князя А.А. Прозоровского. Многие здания, которые украшали улицу, задвинули, не считаясь с расходами, внутрь дворов и переулков. Кто сейчас может полюбоваться Саввинским подворьем, замечательным творением талантливого архитектора И.С. Кузнецова, сотворившего здание-сказку, передвинутым большевистскими ценителями изящного во двор дома № 6?

В результате вместо уникальной московской улицы, аналогов которой вы не нашли бы нигде, получился разностильный, застроенный невыразительными зданиями проспект, который с тем же успехом мог «украсить» любой крупный город страны.

На сотни метров протянулись унылые дома под один и тот же фасад в стиле соцреализма – произведение архитектора А.Г. Мордвинова. Как отмечал тот же журнал: «Чрезвычайно важной заслугой архитектора А. Мордвинова является тот факт, что, работая над образом советского жилого дома, он стремился архитектурно выразить черты жизнерадостного быта советской семьи». Вероятно, с той же целью – создать образ советского дома – он поставил на крыше одного из своих произведений жизнерадостные фигуры советских людей, но их, правда, за полной ненадобностью и вследствие угрозы для жизни пешеходов сняли. Исчезновения фигур с «образа» никто не заметил.

Саввинское подворье на Тверской улице. Начало XX в.

Интересна история с фигурой на другом мордвиновском доме. По левой стороне улицы Горького, от здания Моссовета до Пушкинской площади построили дома также по его проекту. На том, что выходил на Тверской бульвар, автор водрузил большущую статую, изображавшую женщину, которая держала в одной руке одновременно… и серп, и молот, таким образом выражая, вероятно, необыкновенную силу советских женщин. Простояла она тоже недолго, из-за разрушения материала и коррозии каркаса ее сняли в 1950-х гг. Ради строительства этого «шедевра» со статуей разрушили красивое классическое здание церкви Святого Дмитрия Солунского с уникальной древней шатровой колокольней.

Тверскую полностью изменили, но, слава богу, что хоть ее древнее название вернулось в наш город.

Памятник генералу М.Д. Скобелеву

В центре города, на Тверской, напротив здания Моссовета (до революции – резиденция генерал-губернатора) уютно устроилась маленькая площадь, часть которой занята сквером с фонтаном. Это – Советская площадь, названная так в 1918 г. (Вероятно, это было первым переименованием в Москве, так сказать, первой ласточкой целого шквала переименований, обрушившегося на город в 1920– 1930-х гг.)

Ранее на месте площади находился большой участок, принадлежавший князьям Долгоруким, с каменными, «Г»-образными в плане палатами. В 1790 г. Екатерина II разрешила приобрести этот участок в казну. Она писала московскому главнокомандующему князю А.А. Прозоровскому, что на участке «долженствует устроено быть площади», предназначенной для воинских караулов. Проект устройства площади и зданий на ней поручен был архитектору М.Ф. Казакову, который предположил выстроить по северной и южной сторонам дома, соединенные галереями на колоннах, перед которыми должен был стоять «общественный камин» – печь для обогрева воинского караула.

Площадь распланировали в 1792 г., но здания, предусмотренные казаковским проектом, построены не были из-за отсутствия денег в казне. Позднее, уже после пожара 1812 г., построили здание Тверской полицейской части, стоявшее в глубине площади. Это был центр управления одного из районов города; там находилась и гауптвахта, где короткое время содержался под арестом известный позже драматург А.В. Сухово-Кобылин, обвиненный в убийстве своей возлюбленной Луизы Симон-Диманш.

Именно эта площадь была впоследствии выбрана местом установки памятника чрезвычайно популярному в России боевому генералу, герою Русско-турецкой войны Михаилу Дмитриевичу Скобелеву.

Памятник генералу М.Д. Скобелеву на Тверской площади. 1914 г.

Незадолго до смерти он выступил против агрессивных устремлений Германии и Австро-Венгрии, в защиту независимости балканских народов, чем навлек неудовольствие императорского двора. Возвратившись в Россию из Парижа, где произнес свою речь, он приехал в Москву и скоропостижно скончался 25 июня 1882 г. Смерть его, еще молодого генерала – ему не исполнилось и 39 лет, – вызвала тогда большие толки по всей России.

Средства на памятник, задуманный в связи с двадцатипятилетием со дня его кончины, собирались по всей стране. В 1910 г. на объявленный конкурс были представлены двадцать семь проектов, из которых жюри выбрало проект непрофессионального скульптора, отставного подполковника П.Л. Самонова. Сбор денежных средств шел успешно, и дело возведения памятника двинулось вперед. Отливка фигур производилась в петербургской мастерской Морана, и в начале 1912 г. на Тверской площади начался монтаж памятника. Особенные трудности вызвала установка конной статуи генерала, но уже к 24 июня 1912 г. все было готово к открытию.

На площади строились войска, прибыли почетные гости, сподвижники Скобелева, духовенство. Упала завеса, и перед присутствующими предстал впечатляющий монумент: на пьедестале из серого гранита, сделанном в виде крепостного бастиона, возвышалась конная статуя Скобелева с шашкой в поднятой руке, окруженная солдатами и офицерами. С правой стороны стояла группа из семи фигур, представлявших эпизод защиты знамени во время военных действий в Средней Азии, а с левой был изображен случай из Русско-турецкой войны: офицеры и солдаты, поднявшиеся в атаку.

В нишах пьедестала находилось одиннадцать бронзовых барельефов с изображенными на них батальными сценами. Там же, на пьедестале, поместили текст приказа Скобелева, данный им в 1877 г. под Плевной: «Напоминаю войскам, что скоро и нам может предстоять боевое крещение: прошу всех об этом знать и крепить дух молитвою и размышлением, дабы свято до конца исполнить, чего требуют от нас долг, присяга и честь имени русского».

И вот этот памятник открыл собою скорбный синодик погибших памятников во время советской власти. Его начали разрушать уже летом 1918 г. Как писали тогда в газетах, сносом занялись якобы сами рабочие по своей инициативе, без всякого принуждения со стороны новых властей. Таким особым нетерпением к памятнику Скобелева отличились рабочие завода Гужона (теперь «Серп и молот»[18]18
  Завод закрылся в 2011 г.


[Закрыть]).

Коммунистические правители очень внимательно следили за сносом памятника. Они уже через два месяца после своего бегства из Петрограда в Москву выразили желание, чтобы к 1 мая 1918 г. «были сняты некоторые наиболее уродливые истуканы». К числу «наиболее уродливых» коммунисты отнесли памятник Скобелеву, о котором художник В.И. Суриков сказал: «Отличный памятник. Очень мне нравится».

Ленину регулярно докладывали о ходе работ по сносу памятника Скобелеву – он ведь был инициатором декрета «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг», принятого 12 апреля 1918 г. и подписанного, кроме Ленина, еще Луначарским и Сталиным. Сам Ленин пристально следил за выполнением этого декрета: он несколько раз требовал сведений о ходе работ по декрету и даже сам написал постановление «О бездеятельности…» в выполнении декрета.

Вместо памятника «бессмертному народному герою», как называли до революции М.Д. Скобелева, поставили памятник советской конституции.

Несколько позднее – в 1923 г. – власти опять занялись площадью, лежащей перед окнами Моссовета. Тогда они решили разрушить ампирное здание Тверской части. Ну что ж, как решили они, так и сделали – начали сносить. Газета «Известия» 8 июля 1923 г. сообщала, что «после заседания члены президиума Моссовета во главе с председателем Л.Б. Каменевым отправились осматривать работы по сносу зданий в целях расширения Советской площади. Членами президиума был сделан ряд ценных указаний».

«Ценные указания» Льва Борисовича со товарищи не спасли положения: в статье специалиста, опубликованной в журнале «Строительная промышленность» после завершения работ, прямо говорилось: «Площади не получилось». Видно, неудачи такого рода просто преследовали советских преобразователей и, как выясняется, с самых первых лет коммунистического руководства.

Здание Тверской части снесли, оставив в качестве своеобразного украшения лишь колоннаду с портиком и превратив ее, по совету А.В. Щусева, в пропилеи. Но они также прожили недолго: в «Вечерней Москве» 4 августа 1927 г. сообщалось: «Вчера МКХ [Московское коммунальное хозяйство. – Авт.] приступило уже к разборке колоннады на Советской площади. К завтрашнему вечеру колоннада будет снесена». В 1928 г. на многострадальной площади появился уродливый ящик Института Маркса – Энгельса – Ленина (а потом и Сталина). Перед войной, в 1941 г., как говорят, по личному указанию «вождя», снесли памятник конституции, чтобы уже после войны поставить на площади фигуру основателя Москвы, князя Юрия Долгорукого.