Текст книги "Кузькин отец"

***

Говорят, что точность – вежливость королей. Лукавит народ, лукавит, а проще говоря, врёт! Точность – отличительная черта любого гражданина КОШЭ! Сказано, созвонимся через два дня, значит через два дня, и никаких забыл и прочей ерунды. Это не к тому, что Фёдор для Гласса оказался прямо-таки уникальной находкой, вовсе нет. Хотите знать почему, родитесь и вырастите в КОШЭ, тогда все и узнаете.

Через два дня, как и договаривались, Гласс позвонил Фёдору. Казалось что Фёдор даже обрадовался звонку, во всяком случае, не завёл тягомотины насчёт недоперевыполненного плана на работе или о больной тёще. Они договорились встретиться в ближайшее воскресенье до которого, стоит сказать, тоже оставалось два дня.

– Валя, а Валь… – Фёдор положил трубку и со всей доступной ему хитростью и другими талантами в обладании которыми уверен каждый, досочиняя на ходу, пошёл на кухню, рассказывать жене самую правдоподобную в мире историю о том, как он познакомился с дипломатом заморской страны и что ему надо с ним встретиться. Это все для того, чтобы жена Фёдора, Валентина, не сильно его ругала за то, что в воскресенье он не останется дома, а попрётся неизвестно куда.

Говорят что в какой-то старинной книге, написано: «Жена, да убоится мужа». Что-то слабо в это верится, а заодно и в то, что предки могли такое написать. Скорее всего написана была эта фраза как лирически-фантастическое отступление при изложении картины суровой правды жизни. Скорее всего, было написано как хотелось бы, чтобы было, но не как происходит на самом деле.

Это как в нашем великом, могучем и прекрасном языке. Принято писать «что», но все говорят не «что», а «што», и никто не буянит. Положено вот так, а в жизни выходит совсем по-другому. Это тому же Глассу простительно будет сказать, «что» и при этом выделить букву «ч». Бусурманин, что с него взять?! А если вдруг наш при разговоре начнёт в слове «что» выделять букву «ч», тогда все ясно – или шпион, или опять напился.

Так и в семейной жизни. Граждане учёные, где, и самое главное, чему вас там учат, если вы набрались наглости и утверждаете, мол, на дворе царит патриархат?! Создаётся такое впечатление, изучаете вы все эти науки только для того, чтобы на работу не ходить, лодырничать и деньги за это получать! Идите в народ и там вы увидите, что творится на самом деле! Нету никакого патриархата и никогда не было! Даже если наука и не собирается это доказывать, все равно, не было никогда на Земле патриархата и не будет до тех пор, покуда рядом с мужчиной живёт женщина!

Вот говорят, жена ругает мужа за то, что он мало получает. Неправда, не за это она его ругает, да и не ругает она его вовсе. Да пусть этот мужик зарабатывает больше, чем все министры и академики вместе взятые и ни копеечки не пропивая всю получку приносит домой. И хотите сказать, в этом случае жена у него прямо-таки шёлковая и никогда не ругается? Если бы все дело было только в зарплате, то мужики, дабы избежать мук адовых в виде жониной ругани, зарабатывали бы огромные деньжищи. Жена ругается на мужа потому, что не только в семье, но и вообще в мире, она самая главная. И потому, что мужик, он ведь – существо совершенно бестолковое, он по-другому просто не понимает.

Это как с ребёнком. Безобразничает и безобразничает, и пока на него не прикрикнешь, будет продолжать безобразничать. Так и мужик, он же, по мнению подавляющего большинства женщин – тот же ребёнок, с единственной разницей что, пардон, ниже пояса у него размеры побольше, а в остальном один в один.

Вот и ругается женщина, да не ругается она, а напоминает, кого надо слушаться. Тем, кто не верит, или же сумасшедший, рекомендую разочек не согласиться с женой и настоять на своём. Только просьба, не обвиняйте меня за то, что ваша жизнь превратилась в кошмар. Если бы поверили на слово, все бы было нормально. А не поверили, пожалуйста, наслаждайтесь. Так и в случае несогласия и бунта. До тех пор, пока женщина не настоит на своём, жизнь мужика жизнью назвать, язык не повернётся. Да что там кошмар, кошмар по сравнению с этим – журнал «Весёлые картинки».

– Валь, мне тут в воскресенье надо, обещал… – вот вам и патриархат, любуйтесь!

– Знаю я твоё надо! – Валентина, дёрнув плечом, сбросила руку Фёдора, тем самым как бы говоря: «Никаких тебе воскресений, дома будешь сидеть!»

– Да нет, ты всё не так поняла. – вот интересно, откуда у мужиков в таких случаях берётся столько нежности в голосе? А ведь когда надо, не дождёшься, бурчит что-то, да ещё при этом и заикается. – Понимаешь, я тут познакомился с иностранцем. Ну, в общем, помощь ему моя нужна, вот я и обещал помочь.

– Знаю я твоих иностранцев, – Валентина даже головы не повернула, как перебирала гречку, так и продолжала перебирать. – Кого из твоих забулдыг не возьми, сплошной иностранец, пробы негде ставить! Не зли меня!

– Правда иностранец. – делать-то нечего, надо уговаривать, а то перед Глассом неудобно будет. – Он дипломат, из КОШЭ. Они у нас собираются выставку о своей жизни делать…

И Фёдор рассказал, как он познакомился с Глассом и о том как тот, получилось, что лимонад с водкой перепутал. Ну и про вытрезвитель сказал, что пошёл туда сам, вслед за Глассом, ну чтобы его там случайно не обидели, мало ли.

– А перепутать лимонад с водкой значит ты ему помог. – язвительно заметила Валентина. Это у неё такой вывод получился из всего того, что рассказал Фёдор.

– Нет, не я, – оправдывался Фёдор и на этот раз говорил почти правду. – Когда мы с ним познакомились, он уже весь, почти перепутанный был. – Вот и надо показать и рассказать ему про квас да газировку, а то опять чего-нибудь натворит. Валь, а можно я его домой приглашу? Заодно и увидишь что никакой он не забулдыга, а самый настоящий дипломат и иностранец.

– Господи! – взмолилась Валентина. – Чем же я тебя так прогневала, что ты мне такого дурака в мужья определил?! – наверное женщины потому и главные на Земле, что понять их совершенно невозможно. – У всех баб мужья как мужья, а у меня… Господи, за что?!

– Валь, ты что? Что я такого сделал-то?!

– Кто тебя такого сделал?! Пригласил в дом иностранца, а я узнаю об этом в самый последний момент! Ну кто ты после этого, а?!

Гречка сразу же была позабыта, а потому оставлена в покое. Теперь Валентина жаловалась на мужа, в частности, и на жизнь вообще, потому что Фёдор, муж её, пригласил в дом иностранца и сказал ей об этом в самый последний момент. То, что Фёдор никого домой ещё не приглашал, а только спросил разрешения отлучиться из дома в воскресенье, и что до воскресенья еще два дня, для Валентины не имело для никакого значения.

Фёдор прекрасно знал, что если он сейчас начнёт даже оправдываться, не говоря уж о том, чтобы просто объяснить ей, что приглашения никакого вовсе не было, сделает себе только хуже. Валентина уже была уверена, ну или почти уверена: Фёдор, в тайне от неё, разумеется, чтобы опозорить перед иностранцем, пригласил его домой и что этот иностранец уже стоит у двери и собирается нажать на кнопку звонка. Ну как тут не ругаться?! Есть желающие попробовать переубедить? То-то же…

Вот таким вот оригинальным образом одобрение было озвучено. Фёдор не то чтобы успокоился, но на душе стало спокойнее, так что-ли… Какой смысл пить те же квас и лимонад на улице, да и не к лицу такое мужику. Теперь можно пригласить Гласса домой, купить в магазине все эти соки-квасы-газировки и в домашней обстановке провести, так сказать, дегустацию. Ну и рассказать подробно, может он записывать будет, чтобы не забыть чего. О том, чтобы купить бутылочку, ну чтобы всё по-людски было, Фёдор даже не думал, знал что Валентина скажет.

***

Почти за двадцать лет совместной жизни Фёдор, как он считал, достаточно хорошо изучил свою супругу – Валентину. Не тут то было! Ему представилась ещё одна возможность удивляться и удивляться. Валентина развернула бурную деятельность по подготовке к встрече заморского-дипломатного гостя. Перво-наперво подготовка включала в себя генеральную уборку в квартире. Было перемыто, вычищено все, что мыть и чистить можно, а также то, что мыть и чистить совсем не обязательно. В квартире даже была сделана перестановка мебели, правда неизвестно зачем. И конечно же Валентина принялась готовить, ну чтобы было чем гостя потчевать, голодный же придёт, как пить дать, голодный.

Фёдору от этих приготовлений тоже перепало. Понятно кто передвигал мебель, но здесь все правильно, мужик все-таки, хоть какая-то польза. Ну и в магазин пришлось бегать. Причём, в магазин Фёдор был отправляем только за теми продуктами, ошибиться в выборе которых он не смог бы при все своих к этому талантах, солью, например. Покупку чего-либо более сложного, Валентина ему не доверяла, потому как полагала, он обязательно купит что-то не то.

Но основной обязанностью Фёдора на время этого почти пожара в пожарной части, стало, давать развёрнутые ответы на вопросы Валентины, типа: «Что я ещё не сделала»? и «Что я ещё хотела сделать»? Вопросы такие Фёдору время от времени задавались, не сказать чтобы часто, но все-таки. Разумеется, с поставленной задачей он не справился потому, как понятия не имел, что Валентина ещё не сделала и уж тем более, чего она хотела сделать. Все попытки дать более-менее вразумительный ответ успехом не увенчались и были подвергнуты язвительной критике, с плавным переходом на личность критикуемого. Но и это ещё не все.

Конечно же не надо думать, что Фёдор был сплошным подкаблучником, вовсе нет. По своей наружности был он мужик здоровый и стать имел соответствующую, то есть скорее был похож на Илью Муромца, чем на Ивана-царевича. Внешность у Фёдора, тоже была колоритной. Его фотографию можно было с успехом использовать в борьбе с правонарушителями всех мастей. Достаточно было показать потенциально собирающимся нарушить закон фотографию Фёдора, мол, понял, кто тебе за это по шеям давать будет? И этого, в подавляющем большинстве случаев, было бы достаточно. Но словно в насмешку за столь грозный вид, а может быть в целях равновесия, характер Фёдор имел спокойный и даже можно сказать, кроткий.

А вот супруга его, Валентина, наоборот, была женщиной небольшого роста и хрупкого телосложения, но, опять наверное в целях равновесия, в этом хрупком телосложении присутствовал характер и темперамент такой, что и Пётр Первый позавидовал бы. Вот она, какая несправедливая штука – жизнь, а может быть наоборот, справедливая.

И ещё, Валентина сказала Фёдору, а вернее поставила перед фактом, что пригласила в воскресенье своих родителей и подругу, с которой со школы дружит. Возражения и разумные, а по мнению Валентины неразумные, доводы на этот счёт не принимались. А Фёдор и не возражал, знал что бесполезно, а потому поступил в высшей степени мудро – махнул рукой.

Если необходимость присутствия тестя с тёщей Фёдор хоть как-то ещё мог понять и в случае чего объяснить Глассу, то за каким, спрашивается, понадобилась подруга, Антонина, решительно не понимал. Непонимание переросло в вопрос по этому поводу на что Валентина, в очередной раз посетовав на умственные способности мужа, в частности, и своё неудачное замужество в целом, сказала, что Антонина – женщина из себя видная, потому и одинокая. Так что дипломат этот, глядишь, и оценит настоящую женскую красоту, ну а дальше, дальше понятно, что дальше. И Фёдору ничего не оставалось, как в очередной раз махнуть на все это рукой.

Настоящая история человечества (продолжение)

Было принято решение создать ещё одно государство. Учёные Эдемии обратили внимание на племена начавшие переселение с севера на Балканский полуостров (здесь и далее приведены современные географические названия). Племена называли себя эллинами. После того, как эллины расселились по всему Балканскому полуострову и близлежащим островам, учёные Эдемии принялись за работу.

Начать решили с острова Крит, где решено было определить, способны ли населяющие его дикари жить в таком общественном образовании, как государство. Было создано царство, впоследствии получившее название как Минойское. Ещё одной из причин, по которой при создании государства выбор пал на остров Крит, было то, что по опыту создания предыдущих государств, учёные Эдемии были уверены, и здесь, на Крите, дикие племена, объединившиеся в государство, примутся воевать с соседями. Но поскольку государство будет располагаться на острове, а средств передвижения по морю у них на тот момент практически не существовало, то учёным Эдемии предоставлялась возможность обратить внимание молодого государства на духовное и культурное развитие своих граждан, а не на завоевательские войны.

Однако, вместо того, чтобы заниматься духовным и культурным развитием, минойцы в первую очередь озаботились освоением как близлежащих островов, так и материковых земель. Как следствие, не имея практически никаких средств передвижения по морю, за исключением плотов, они в массовых количествах гибли во время плавания от острова к острову. Учёные Эдемии не могли спокойно смотреть на это. Тем более, что освоение новых земель, по их мнению, в целом – процесс положительный. Минойцев научили кораблестроению, после чего освоение островов стало гораздо эффективнее, а количество жертв во время плавания, за исключением влияния погодных условий, практически сошло на нет.

За короткое время были освоены и как в случаях с Южными землями и Древним Египтом, покорены, острова и южные земли Греции.

Но жившие на юге Греции племена греков-ахейцев в конце концов освободились от власти Крита и, что удивительно, беря пример с Минойского царства, принялись строить свои государства, самостоятельно.

В силу того, что Греция, туземное население называло её Эллада, горная страна и равнинных участков земли в ней практически нет, помимо Микенского царства, самого большого по площади, были образованы города-государства, которые тоже принялись враждовать между собой.

Предвидя, что как и в предыдущих случаях, все войны сведутся к захвату рабов и в конечном итоге к упадку, учёные Эдемии пошли на хитрость. Была проведена соответствующая работа среди племён греков-дорийцев, населявших земли северной Греции и те с удовольствием напали на греков-ахейцев, населявших южные земли.

Это было сделано исключительно для того, чтобы греки в первую очередь обратили внимание на своё духовное и культурное развитие и чтобы на смену тоталитарным государствам пришли государства, построенные по принципу народовластия.

В результате этих войн, впоследствии получивших название дорийских, большинство микенских государств погибли или пришли в упадок. Но это нисколько не смущало учёных Эдемии, потому что появилась возможность, с учётом допущенных ошибок и просчётов, начать всё сначала.

На этот раз усилия эдемийских учёных увенчались успехом. После окончания войны, цари государств Эллады утратили свою абсолютную власть. Была проведена титаническая работа, потому как туземцев постоянно тянуло объединиться вокруг какого-то вождя и воевать с соседями.

Первоначально Эллада стала страной состоящей из самоуправляющихся общин, чему способствовало как географические условия, так и постоянное пребывание в каждой из общин нескольких учёных Эдемии, внимательно следящими и направляющими в нужное русло процесс строительства народного государства.

Сначала верховные правители, а затем и все должностные лица, стали избираться народными собраниями. Государства, получившие название «полисы», стали первыми государствами на диких землях организованными по общенародному принципу. Это была первая победа эдемийских учёных в деле развития цивилизации и культуры среди дикарей.

***

И наступило воскресенье, то самое. На этот раз Гласс был проинструктирован так, будто отправлялся незнамо куда и неизвестно зачем, причём могло показаться, что именно он, Гласс, не знал куда и зачем идёт, а те, кто его инструктировали, прекрасно знали. Правда создавалось впечатление, что инструкции эти к прохладительным напиткам имели отношение только если трактовать их максимально широко, используя при этом всю доступную фантазию. Но делать было нечего, Гласс терпеливо всё выслушал и в уговорённое время отправился на встречу с Фёдором.

Обниматься не обнимались, но рукопожатие говорило за то, что и Фёдор и Гласс были рады видеть друг друга, причём рады просто так, а не по поводу…

– Фёдор, только давай сегодня не будем пить алкоголь. – Гласс был ещё полон воспоминаниями и ощущениями от посещения вытрезвителя. Правда у него появилась и пока что не покидала его голову мысль посетить вытрезвитель в КОШЭ, как он думал – настоящий вытрезвитель, а потом сравнить.

– Не волнуйся, – успокоил его Фёдор. – Сегодня водку пить не будем, обещаю. Я тебя приглашаю к себе домой, а там с этим делом строго.

От автора: Не серчайте, что не сказал этого раньше, но лучше позже, чем никогда. Я исхожу из того, что Гласс вполне нормально понимает язык Дикой Империи и почти ничего не путает. Описывать несуразности произношения и понимания иностранцем чужого языка – занятие скучное и довольно-таки утомительное. Кроме того, подобные «языковые чудеса» описаны и расписаны до меня, вдоль и поперёк.

Да и стоит ли потешаться над иностранцем хоть как-то, но говорящем на чужом языке? Это можно сравнить с дрессированными медведями, которые ездят по арене цирка на велосипедах и мотоциклах. Они ездят, а почтенная публика потешается, мол, смешно у них получается, не так, как это делает человек. Вполне возможно, вот только, что если поменяться местами? Что если почтенной публике оказаться в лесу, в голом виде, и попытаться жить там, как те же медведи живут, каково? Интересно, медведи, наблюдая за всем этим, будут смеяться?

Оказался человек, не по своей воле, кстати, оказался, в чужой стране и хоть как– то может говорить на этом диком языке, пусть скажут ему за это спасибо ну или хотя бы не смеются. Тем более, что сами, в подавляющем большинстве случаев, по-ихнему, ни бум-бум…

Сказать, что Гласс был удивлён, означает ничего не сказать. Дело в том, что в КОШЭ приглашать к себе домой малознакомых людей не принято и вообще считается дурным тоном. Встречи происходят во всевозможных барах и ресторанах и тому подобных публичных местах. И что интересно, встречающиеся остаются довольны и в гости друг к дружке не напрашиваются. Поначалу Гласс подумал, что у них просто очень мало баров и ресторанов, а то и вообще нет. Но вспомнив, что сам он не далее как несколько дней назад был в кафе и что это кафе находится неподалёку, решил, что здесь другое.

Как будто читая мысли Гласса, Фёдор сказал:

– Хочу познакомить тебя со своей женой и её родителями, ну и ещё там… – Фёдор не стал конкретизировать подругу Антонину, положился на случай. – Пошли, я тут недалеко живу.

Оказалось что в ихних домах, как и в японских, принято разуваться. Впрочем, это не сильно удивило Гласса, а скорее позабавило. Что поделаешь, подумал Гласс, и те, и эти – народы нецивилизованные, а значит дикие.

Гласс впервые оказался в доме туземного жителя. Вернее, был это не дом, а квартира в доме, но это, без разницы. Если честно, Гласс не задумывался над тем, как выглядят изнутри дома и квартиры жителей Дикой Империи, он был уверен, что ужасно. А если и задумывался на этот счёт, то его воображение неизменно рисовало ему туземное жилище похожим на пещеру, ну или в крайнем случае, на вигвамы индейцев. Он был уверен, что пол и стены обязательно завешаны и застелены шкурами, а посередине разожжён костёр, огонь в котором, постоянно поддерживается.

Да, чуть было не забыл. Дети Фёдора и Валентины – Леночка и Алёшка, были заранее накормлены и отправлены на целый день в кино, а затем в парк, кататься на каруселях и прочих интересных вещах. Оно и понятно, когда гости и дети находятся в доме одновременно, то это хуже, чем на пасеке в голом виде. Надо гостей привечать, а тут дети под ногами путаются, мешают, и мало того, бывает, что с разговорами к гостям пристают, им-то интересно в первую очередь. А тут целый иностранец в доме, такого события дети не пропустят, и будут изо всех сил оказывать гостеприимство. Так что, пусть кино смотрят и на каруселях катаются, от этого для всех только польза будет.

Гостя, ну и Фёдора конечно, встретила женщина представившаяся Валентиной. Фёдор сказал, что Валентина – его жена, таким образом первое знакомство состоялось.

Валентина в свою очередь познакомила Гласса со своими родителями. Папа – Иван Степанович, на которого Валентина очень даже была похожа, мужчина слегка ниже среднего роста и несмотря на возраст, навскидку что-то около семидесяти, подтянут и энергичен. Мама Валентины – Анна Кондратьевна, в противоположность супругу, женщина дородных комплекций, румяная и как оказалось, весёлая и смешливая. Последней Глассу была представлена Антонина – женщина примерно одного возраста с Валентиной с красивыми, но грустными глазами и с комплекцией говорившей о том, что хозяйка этой комплекции в недалёком будущем имеет все шансы стать обладательницей дородности сравнимой с дородностью Анны Кондратьевны. Впрочем, как теперешняя, так и возможная будущая дородности, её нисколько не портили, скорее, наоборот.

– Иван Степанович и Анна Кондратьевна, стало быть, мои тесть и тёща. – на всякий случай пояснил Фёдор. – А Антонина, подруга Валентины, работают вместе.

Валентина и её родители, ну и Антонина, Глассу понравились. Простые люди с открытыми лицами и улыбками.

«А ведь и не подумаешь что дикари… – тем не менее подумал Гласс, скорее всего подумал уже по привычке, а не потому, что так думал».

Он заметил, что чем больше знакомился с простыми жителями Дикой Империи, тем они становились ему всё симпатичнее и симпатичнее.

А вот насчёт квартиры, вернее того, как она выглядит изнутри, Гласс был не то чтобы удивлён, вернее будет сказать, что у него камень с души свалился. Приятно было видеть, что у Фёдора вполне современная квартира, и мебель в ней современная, и нет никаких шкур, ну разве что ковёр на стене висит, и костра никакого нет. Гласс поймал себя на мысли, что разочаровался, если бы в квартире и вправду шкуры лежали и костёр горел.

Квартира Фёдора и Валентины отличалась от квартир в КОШЭ не богатством или же бедностью обстановки, а тем, что была спланирована совсем по другому. И мебель в ней была немного не такой, как в КОШЭ. Стоит сказать, что сравнение, и Гласс это заметил, было не в пользу кошистской мебели, потому что хоть и выглядела мебель в квартире Фёдора и Валентны не так привлекательно, зато была она сделана не из фанеры, а из настоящего дерева, вот тебе и дикари. В общем и целом хозяева, гости квартиры и сама квартира Глассу понравились.

– Прошу к столу, Гласс. – пригласила Валентина. – присаживайтесь, где вам будет удобно.

А вот увидев то, что было на столе, Гласса постигла немая сцена, как в знаменитой комедии. Такое изобилие он в своей жизни видел только во время приёмов, в посольствах, и то, в посольствах щедрость поскромнее выглядела.

Описывать то, что было на столе и скорее всего на кухне столько же ждало своей участи, способен разве что садист. Я не садист, талантов не хватает. Ну а читать такие описания можно, и в особенности тому, кто до того себя возненавидел, что уселся на диету, может одумается.

Главным за столом вызвался быть Иван Степанович. Вернее он не вызвался, а просто таковым был.

Стоит сказать, что слово тесть на родном языке Гласса, если дословно перевести на местный язык, звучит как, «отец в законе». Неизвестно почему, может потому, что Гласс был все-таки дипломатом, а может быть потому, что понравился ему Иван Степанович своей простотой и энергичностью, он об этом ему и сказал.

В дипломатии, да и не только в дипломатии, а вообще в жизни, бывают такие ситуации, когда одна фраза решает, ну не то чтобы решает, а располагает или наоборот делает заклятым врагом. Попробуйте сказать женщине о том, что у неё плохая фигура и не важно какая она у неё на самом деле. Все! После этого, добиться хоть мало-мальского расположения к себе не удастся никогда. А лучше не пробуйте, это опасно. А бывает, что всего лишь одна фраза делает человека другом на всю жизнь. Так и с Глассом получилось. Услышав такое, Иван Степанович не пришёл в неописуемый восторг, а воспринял как должную оценку своего статуса, помимо главы семейства разумеется, ну и конечно же заслуг на этом поприще. А Гласс после этого стал ну просто мировым парнем.

– Вот что значит культурные люди! – Ивана Степановича и порадовало и позабавило услышанное, – А ты мать, наверное мать в законе будешь. – подмигнул он супруге.

Анна Кондратьевна рассмеялась. Звучит конечно внушительно, но ей, как женщине по характеру доброй, было в общем-то все равно.

– Фёдор, разливай, чего сидишь?! – отец в законе приступил к соблюдению законов гостеприимства, согласно которым сначала надо выпить, а потом уже все остальное.

Гласс почти с ужасом, посмотрел на Фёдора. Опять алкоголь! А Фёдор, увидев как на это реагирует Гласс, пожал плечами, что скорее всего означало: «Ничего не поделаешь, традиция такая», а затем улыбнулся, мол, да не переживай ты так.

Понятно, что Валентина бутылочку-то прикупила, без неё стол не стол, да и Иван Степанович наверняка с собой прихватил. Опять же, обстановка не очень-то напоминала пейзаж за деревянными боксами, так что беспокоился Гласс напрасно. Наверное это и подразумевала улыбка Фёдора.

– За все хорошее! – Иван Степанович произнёс тост и выпил.

Тост был поддержан. Мужчины, как им и положено, выпили до дна, а женщины, наверное тоже так положено, лишь пригубили.

– Гласс, угощайтесь. – Валентина, как хозяйка дома и как автор, заткнувшего за пояс дипломатические изобилия, принялась угощать, а вернее объяснять, что есть на столе и почему это надо обязательно попробовать.

От автора: Ё-моё! А ведь это издевательство, описывать застолье, когда у самого в желудке всего лишь кружка кофе, а вторая ещё горячая, остывает. Сигареты не в счёт…

Влас! – похоже, что Иван Степанович, да и не только он, не нуждались в кулинарном гиде, а потому во всю закусывали или просто ели. – Ты баб не слушай. Баба, она сама не понимает, что говорит. Если Валентину слушать, то ты быстренько наешься, а выпить потом, уже некуда будет. Понял?

– Пап! – Валентина было обратилась к своему характеру за помощью, но вовремя сообразила, что применить его придётся против того, кто этот характер ей дал, и успокоилась.

Гласс кивнул головой, мол, понятно, и тоже принялся закусывать. Его нисколько не смутило, что Иван Степанович называет его другим именем.

«Наверное так моё имя звучит на ихнем языке. Надо будет запомнить. – подумал он».