Текст книги "Имя звезды"

И хотя я запретил себе пытаться копаться в запечатанной семью печатями памяти, моей силы воли не хватало, на то, чтобы сдержать свой разум. Мозг – самый неуправляемый орган. Ураган мыслей бушует в голове совершенно по своему произволу, и я ничего не мог поделать с непреодолимым желанием вспоминать. Просто запретить «Нельзя!» не получалось. Чтобы выполнить такую команду, надо было вообще перестать думать. Но я не умею входить в нирвану, и полностью прекращать мыслительный процесс. Мозг всегда думает. И мысли настойчиво лезут куда не надо. А не надо ТУДА, в прошлое.

И вот опять… Мои знания, образовательные, и прочие – это ключ к моей жизнедеятельности в прошлом. Всякие знания не являются врождёнными, они приобретаются в процессе жизненных событий. По знаниям можно отследить свой жизненный путь. Пока мои знания говорили мне о том, что я жил раньше такой же жизнью, как и все мои ровесники (а они были ровесниками). Школа… Семья… Друзья… Свои проблемы, свойственные возрасту… Наверное, как-то так.

Но, не совсем так. В анкете были указаны данные Соколовых-родителей – даты и места рождения, но место проживания было указано В/Ч 74723980. Даже без указания региона. А моё личное место проживания было указано как город Омск. А теперь интересная деталь: я не знал, что такое В/Ч. А ведь эти буквы означают «воинская часть» – это я выяснил сегодня, хитрым образом спросив у парней, с которыми мы делали клумбу. (Ты не знаешь, что может значить ВЧ? – Это где? – На карте, рассматривал в библиотеке какую-то карту. Думал, высокие частоты… но, при чём тут высокие частоты… Что ещё может значить ВЧ? – Ну, не знаю… Воинская часть… – А, да, может быть. – А номер есть? у воинских частей свои номера – Точно, там же цифры!). Итак, родители у Соколова военные, живут в воинской части. Подозреваю, что так просто я не узнаю, где географически находится этот номер.

А завтра… Что будет завтра? Ну, в общем и целом, всё решает распорядок дня. Но, я же не об этом. Что мне предпринять, чтобы найти себя. Я очень хочу найти себя. И боюсь этого. Я не знаю, какого себя я найду. Так зачем искать? Я что-то ТАМ оставил. То, от чего убегал? Это сильнее меня, а мне нельзя просто так погибнуть – от храбрости, для славы, так сказать. Потому, что я должен вернуться. Я не знаю, зачем и к кому, я просто это понимаю. А что, мне здесь плохо? Так ведь и не плохо… Но… Что, но? Но, я же должен буду когда-то вернуться! Когда, при каком условии? Когда… вспомню. Когда мне будет не страшно вспомнить, когда я смогу стать видимым своей памятью, и встретиться с тем, что преследовало меня. Значит… Значит, завтра я буду по-прежнему ничего не знать и не понимать. Кажется, это место надёжно хранит меня от моих-же воспоминаний. Нет, не место, а та личность, жизнь которой я принял на себя, а место – это следствие. Ведь Соколов должен был оказаться в Кадетском Корпусе Российского Отряда Космонавтов, вот я и здесь. Завтра просто живи.

3. Точки отсчёта

Я не мог уснуть до полуночи, и когда я осознал, что уже наступил пятый день моего пребывания в этом месте, я тихо покинул постель. Не спать, так не спать.

Мои товарищи по комнате тихо сопели, каждый своим голосом: Олег монотонным басом, а Женька с шорохом выдыхал воздух в подушку. Осторожно одевшись, я выскользнул из комнаты. Мысленно я уже нарисовал себе маршрут следования. Здесь недалеко спасательная пожарная лестничная клетка. Днём со двора я приметил, что на верхнем этаже есть открытая площадка. Мне надо подняться на два этажа выше. Я бесшумно пробрался к пожарному выходу, и вышел на лестницу. По ней я поднялся на верх, и оказался под открытым звёздным небом. Я поднял лицо к звёздам, и замер.

Как красиво, слов нет! Я смотрел бездумно, не пытаясь это осознавать. Я знал: начни думать, и мысль уйдёт не туда. И я заставлял себя: Не думать, не думать! Люди сходят с ума от того, что думают. Вот, животные не бывают сумасшедшими. И что можно думать об этом всём, что я сейчас вижу над собой… нет, вокруг себя? Космос, он вокруг, мы в космосе… Что можно думать о том, что было ещё до того, как появилась человеческая мысль? Ничего нельзя об этом думать, надо просто впустить это в себя. Впустить эту громадность, эту безразмерность, чтобы чувствовать себя бездонным перед страхами и тревогами, которые потонут во мне, огромном, и растворятся.

Этот космос надо мной, он видел меня с рождения. Он знает, где я был с первых минут моей жизни; он знает, где я был пять дней назад, и шесть дней, и семь… Нет, об этом не надо! Я не хочу увидеть это там, в звёздном небе. Я не хочу знать прошлое. Этому не пришло время… Я здесь и сейчас. А небо… Вот в небе я и вижу прошлое. Эта мысль словно пришла ко мне оттуда, куда я смотрел. Я вспомнил, что свет от звёзд идёт к нам тысячи и миллионы лет. Свет самой ближней звезды – не помню её названия – доходит до нас за четыре года. И то, что я вижу сейчас над собой – это прошлое тех звёзд. Я вижу то, что было миллионы лет назад. Я вижу их прошлое. А мы сами, здесь, на Земле, сейчас будущее для этих звёзд. Там нас увидят через другие миллионы лет. Мы, я – из будущего! Время – как лента – имеет два конца, во всяком случае, столько сторон времени доступно человеческому мышлению. Эта мысль захватила меня. Точка отсчёта. Всё дело в точке отсчёта! Если смотреть оттуда – то я нахожусь в будущем. Где-то там ещё не знают, что будет в будущем, а я знаю, потому что я в нём. Мой парадокс в том, что я, находясь в будущем, не знаю, что было в прошлом. Точка отсчёта! Ведь моё положение можно увидеть и по-другому. Я думал, что убегаю от чего-то, что было в прошлом. Но, на самом деле, там, в прошлом, ничего страшного могло и не быть. Страшное может быть впереди, в будущем, и я бежал туда, в чём и была причина моего страха. Но, каким-то образом мне удалось вернуться в сознание, и мой бег к неизбежному прекратился, и я смог укрыться в кадетском корпусе Отряда Космонавтов. Может быть, я просто отсрочил пришествие своего будущего.

Я перевёл дух и как бы перезагрузил мысль. Я зажмурил глаза, сильно сжав веки… У меня две жизни: моя, и Ярослава Соколова. Я понимаю, что приняв жизнь Ярослава, я не избавлен и от своей собственной судьбы. Что-то ещё будет от пересечения этих двух жизней.

Я открыл глаза, и на фоне темноты поплыли бледные цветные пятна. Так бывает, когда сильно зажмуриваешься. В этот момент я увидел яркую черту падающего метеора. Я задержал свой взгляд на этом участке неба… Через миллион лет наблюдатель с далёкой звезды увидит кратковременное мизерное увеличение свечения нашего Солнца. Это шутка, конечно.

Я подумал, что уже надо уходить. Но тут же спросил себя: а зачем? Спать я, скорее всего, не буду. Сигнального метеора я не жду. Я не знаю, чего я жду… И не только сейчас, а вообще, не знаю, чего. Так может быть, следует поставить себе цель? Правда, я не думал об этом, не до того было, но человеку без цели жить, как-то, не положено. Может быть, в прошлом, у меня была какая-то цель. Там, куда страшно возвращаться… Не думаю, что стоит это делать своей целью – вернуться назад. Я уже не хочу туда. Теперь я Ярослав Соколов, и я стану им полноценно: я буду отмечать день рождения 21 апреля, научусь писать левой рукой, и подписываться правильной подписью, и… и всё. Больше я ничего толком о нём не знаю. И никто здесь не знает, так что, достаточно. Это даже не цель. Цель в ином – пройти путь Ярослава Соколова, который он себе наметил: выучиться в кадетском корпусе РОК, продолжить профильное образование, и стать космонавтом. Я не знаю, что его когда-то подвигло на это – прочитанные книги, породившие детскую мечту, или личный пример достойных людей, или случайный яркий сон, из тех, которые называют пророческими. Но я твёрдо уверен, что его сердце радостно билось и рвалось из груди, когда он получил приглашение в КК РОК, а в его воображении вставали картины будущего. Теперь его сердце не бьётся, но его заменит моё.

Я, забыв обо всём, стоял, и пытался представлять картины чужого детства и отрочества, домашние, мирные, что бы прочувствовать то радостное предвкушение сбывающейся мечты. И у меня это получалось. Значит, я знал, как это бывает…

Вдруг, я увидел, что небо на востоке розовеет – я не заметил, как пролетело четыре часа. Ещё немного, и моё нарушение режима станет слишком заметным для посторонних глаз. Я поспешил проделать обратный путь, и добрался до своего кубрика. Осторожно приоткрыл дверь, и проскользнул внутрь. Парни спали. Я тихо сбросил с себя одежду, и нырнул под одеяло. Удовлетворённый ночными терзаниями, уснул почти сразу.

День пятый

Команда «Подъём», и мы быстро одеваемся. Мои соседи, разоспавшиеся за ночь, с трудом заставляли себя шевелиться быстрее, а ведь таймер грозно тикает в динамике, и через уже 50 секунд, надо будет предстать по ту сторону двери. Я гораздо быстрее активировался, и уже был готов. Из солидарности, я дождался, пока мои товарищи соберутся тоже, и только тогда мы все трое выстроились за дверью кубрика. Из других кубриков тоже поспешно выскакивали кадеты, застёгиваясь на ходу. Я чувствовал себя удивительно бодро, словно это я выспался вдоволь, а не Женька и Олег, и другие кадеты. Я был заряжен той ночью, которую провёл на верхней площадке лестничной клетки. Мысли, нахлынувшие на меня тогда, зажгли во мне какой-то реактор, генератор энергии. А может быть, эти мечты привлекли какую-то энергию извне, и эта энергия была, однозначно, положительной.

По коридору прошли наставники-воспитатели, придирчиво осматривая выстроившихся кадетов. Естественно, некоторые получали замечания.

Построение перед крылом общежития.

– Здравия желаю, товарищи кадеты!

– Здравияжелаемтоварищстаршийнаставник!

– На пробежку —марш!

Мы все уже, как положено было одеваться после подъёма, в спортивной форме. Бегом спускаемся вниз, и за физинструктором бежим вереницей в сторону стадиона. Цепочка девушек выбегает из подъезда женского крыла общежития, и бежит параллельно с парнями. Постепенно мы перемешиваемся с девушками.

Три круга по стадиону, полпериметра по парку, и возврат к общежитию. Остаётся, по плану, ещё 35 минут до конца физподготовки, и те, кто уже прибежал, обязаны грузить себя на спортплощадке, кому как угодно – подтягиваться, отжиматься, работать на тренажёрах. Кто прибежал раньше, работает на площадке больше, кто прибежал позже – тот меньше. Время работы на спортплощадке каждого кадета фиксируется физинструктором. Меньше качался на площадке, значит долго бежал – и, в общем, минус в личном зачёте. Я прибежал не первым, но мне досталось 28 минут времени, которое я провёл на турнике и тренажёрах. Спортивная площадка здесь была огромная, гимнастических и силовых снарядов хватало на всех. Я делал серии упражнений, переходя с одного снаряда на другой. Другие кадеты поступали так же. Я наткнулся на Таню Иванову, которая качала пресс, сцепив зубы, и не видя ничего вокруг себя. Причиной тому было не упоение процессом, а как раз наоборот – дикая усталость, которую она героически преодолевала, чтобы не ударить в грязь лицом. Да, не все кандидаты в космонавты здесь были отлично готовы физически, но они только в начале пути – снисходительно подумал я, и деликатно обошёл Таню стороной. А вот Даша Акулинова, гимнастка наша, которая прибежала ещё раньше Тани, отлично вертелась на турнике. Олег, сосед мой по кубрику, как завис на перекладине с самого начала, так с неё и не слазит, делая уже, наверное, вторую сотню подтягиваний. Ну, хотя бы, упражнения менял, нельзя же так! Напоследок, я присоединился к нему, но сил моих хватило только подтянуться раз 12. К тому моменту, когда прозвучала команда прекращать занятия, я был основательно мокрый от пота. На принятие душа нам выделили 15 минут.

Пошатываясь на уставших ногах, мы взяли свои полотенца, и пошли собираться к завтраку и на подготовительные занятия. То есть, кто хотел, могут идти в душ. Я хотел. Не представляю, как теперь можно не пойти в душ?

Душевые находились в середине корпуса общежития – мужские со стороны мужского крыла, а женские, соответственно, со стороны женского крыла, и имели между собой общую стену, и двери по соседству, на которых, дабы не перепутать, имелись огромные надписи, что есть что. Я шёл прямо туда, и успел увидеть, как в женскую дверь заходит Марина.

– Эй! – успел крикнуть я, но она скорее всего не услышала.

Прошла секунда, и… Марина выглянула из-за двери.

– А… это ты, – отозвалась она.

– Ты в душ? – спросил я.

– Здесь другого заведения нет, – ответила она нетерпеливо.

– А может быть, ты просто посмотреть зашла.

– Что? На кого посмотреть?

– Ну и мысли у тебя! – обрадовался я возможности подколоть эту нагловатую девушку, – Не на кого, а на что! Как люди воду регулируют!

– А, ты про это. Ну, как-нибудь буду справляться.

– Но я же тебе говорил, что я умею настраивать воду, – напомнил я.

– Ах, да, ты же шаман-водопроводчик, – кивнула Марина, – Ну, и как ты это собираешься делать? Там десяток неодетых девушек, между прочим.

– Они там живут? Нет? Ну, так они когда-то уйдут оттуда, – сказал я.

– Хм… Мне что, ждать, пока все уйдут? – нахмурилась Марина.

– Зато ты овладеешь тайным знанием! – пообещал я, – а если, нет, то тогда тебя ждут струи ледяной воды или кипятка.

Марина закинула полотенце на плечо, и скрестила руки на груди.

– Ладно, – сказал она, – Когда все уйдут, я позову тебя. Если ты ещё никуда не исчезнешь.

И на её лице нарисовалась снисходительная хитро-лисья усмешка, которая говорила: я тебе даю шанс потеряться, не благодари.

– Не исчезну, – заверил я её, – Я буду в нашей душевой. В… шестой кабинке. Они же все напротив друг друга, поэтому постучишь в вашей душевой по трубе шестой кабинки, когда посторонние уйдут, и я услышу.

– Угу, угу, – закивала Марина, улыбаясь, и скрылась за дверями женского душевого блока.

Ну, понятно, пошутили и хватит. Я отправился в нашу душевую, и скоро нырнул в первую попавшуюся свободную кабинку.

Я наслаждался тёплой водой не торопясь. Лучше потом до столовой бегом доберусь. Мы же ещё пока не ходим везде и всюду строем, как обещают с первого сентября. Душевая постепенно опустела, а я ещё стоял под струями воды. Кроме меня, кажется, ещё один или двое парней оставались в других кабинках.

Сквозь плеск воды я услышал металлический глухой стук, доносящийся откуда-то рядом. Я не сразу сообразил, что это, потому что начисто забыл недавний уговор с Мариной, полагая, что это всё шутка. Чёрт, неужели она стучит по трубе?! А я даже и не подумал зайти в шестую кабинку! Обмотавшись полотенцем, я выпрыгнул из своей кабинки, и подбежал к шестой. Вот те на, там кто-то плещется! Ну, а ты как думал? В этот момент оттуда снова раздался металлический стук. Ну так и есть! Марина! Я приоткрыл дверь…

– Дружище! Извини, ради бога! Надо срочно ответить!

Я отодвинул обалдевшего парня в сторону, и… Чёрт, а чем стучать!? От кулака звона не будет. А труба снова издала троекратный глухой стук. Девушка на пределе терпения!

– Подожди! Не удивляйся! – крикнул я парню, выскакивая из кабинки.

Признаться, мне было изрядно неловко.

Я метнулся к умывальникам, схватил пластиковую бутылку с жидким мылом, и помчался обратно. Ошалевший парень, от греха подальше, уже выбежал из шестой кабинки, и буквально спрятался в другой. Я забежал в шестую, и четырежды ударил по водяной трубе тяжёлой бутылкой. Звук получился. В ответ тут же пришёл однократный удар. Услышала, значит.

Я быстро оделся, и вышел из душевой. В нерешительности я остановился перед дверью женского отделения. Ну, раз она стучала, значит там никого уже нет. А если провокация? Надо осторожнее… Я постучал в дверь.

– Да заходи! – донеслось оттуда.

Я открыл дверь, и заглянул туда. Марина, в одной футболке, сидела на лавке, скрестив вытянутые ноги в сланцах. Напротив неё были полуоткрытые дверки душевых кабинок, и никаких признаков живых существ в них.

– Я, между прочим, купаться хочу! – сказала она ворчливо, – Ты там что, не слышишь?

– А я был в другой кабинке, – спокойно ответил я, заходя внутрь.

– Что!? Какого чёрта!? – задохнулась от возмущения Марина, – Ты же сам назначил!

– Она была занята, – не соврал я, – Где там твои краны?

– Да любые, – ответила Марина, вставая.

Так… на ней, буквально, одна только футболка…

Я зашёл в одну из кабинок. Здесь пахло нежными шампунями.

Я открыл холодную воду… и отскочил. Суть в том, что краны находятся на трубах подачи воды, на стене, и их отсекает льющаяся из душевой лейки вода. Следовательно, чтобы регулировать температуру воды, надо под водой стоять. Я прижался к мокрой стене кабинки, стараясь не попадать под струи. Оценив рукой температуру холодной воды, я начал подбирать подачу горячей. Да, получалось не сразу. Холодная вода становилась теплее, а потом, вдруг, стремительно повышалась температура, и из лейки вскоре лился только кипяток. Да, с этими трубами было что-то неладно. Возможно, разные размеры и высоты. То же самое было и в мужской душевой, но я не скажу, что это для кого-то было проблемой в настройке температуры. Просто надо не быть таким психованным, как Марина.

Я стал подбирать подачу горячей и холодной воды, комментируя для Марины свои действия, и довольно быстро добился потока стабильно тёплой воды.

– Пробуй, – сказал я Марине.

Она потрогал воду рукой, и удовлетворённо кивнула.

– Норм! Ну, тогда…

Я быстро закрутил оба крана…

– Эй, ты что сделал!? – воскликнула Марина, – Я же купаться собираюсь!

– Ну, ты же всё видела. Вот теперь сама настроишь.

– Да ты что, я же не умею!

– Ну, теперь знаешь, как научиться. Я же не буду каждый раз ходить, и настраивать тебе воду, хотя я не против, но здесь много неодетых девушек, и каждый раз…

– Да времени уже просто мало! – перебила меня Марина, – Ну, сделай мне воду, пожалуйста!

– Ладно, – сказал я, и снова взялся за краны.

Я опять открыл холодную.

И тут от входной двери долетел незнакомый девичий голос:

– О, я ещё успею!

– Ой! – я хотел выскочить обратно из кабинки. Просто рефлекторно.

Марина мощно затолкнула меня обратно, прямо под холодные струи, и заскочила за мной сама.

– Тихо! – шепнула она с испуганными глазами, – Давай, делай…

Я уже успел закрыть воду, чтобы не поливать себя, да ещё и одетого, холодной водой.

– Тьфу, чёрт… – выругался я.

– Эй, кто там!? – крикнула девушка, – Я думала, я одна опаздываю.

– Не одна! – ответила Марина.

– Марин, ты?

– Я!

И, схватив меня за руку, она шепнула:

– Ну, давай, делай!

Я стянул с себя футболку, что бы хоть она не намокла, и снова принялся колдовать с кранами. Вскоре я опять получил стабильно тёплую воду. К этому времени брызги основательно замочили мои спортивные штаны почти до колена, а Марине промочили футболку.

– Вот, на… – выдохнул я.

– Спасибо, Ярослав…

Марина осторожно выглянула из кабинки.

– Она закрылась… – шепнула она мне, – Самый тот момент смыться.

– Кому? – спросил я.

– Тебе!

– Ага, а в этот момент кто-то из ваших зайдёт! Нет, выйдем только вместе. Вместе – это ещё как-то разумно объяснить можно. По крайней мере, это будет значить, что я зашёл в женскую душевую не сам, а по приглашению. Ну а уважительная причина найдётся.

– Хм… Ладно, тогда закройся в соседней кабинке.

Я молча выскользнул от Марины, прихватив свою футболку, и нырнул в кабинку рядом. Я слышал, как она плещется под струями воды. Я тихонько постучал ей в стенку кабинки. Она ответила.

– Да что это такое! – раздался голос той девушки, которая зашла за нами, – Здесь вода не настраивается!

Ну вот, ещё одна такая. И кого только набирают в космонавты!

– Пойду в другую!

И я услышал, как хлопнула дверка душевой кабинки. Идёт! Она же может в любую зайти. А я только сейчас увидел, что у двери занятой мною кабинки отсутствует задвижка. Она была выломана, и оставила после себя четыре дырочки от шурупов. Какого беса!? Что здесь творилось, в девичей душевой?!

– Маринка! – позвала девочка.

– А…

– У тебя вода тёплая?

– Угу…

– О, я рядом попробую.

Не знаю, что там творилось в логике будущей космолётчицы. Может быть, она думала, что в соседних трубах образуется такая же смесь воды, как в кабинке рядом… Но я её уже ждал! Я схватился за верхний край дверки, чтобы не дать её открыть.

Слышу шлёпающие шаги. Дверь дёрнулась – ха, ожидаемо! Я держу изо всех сил.

Ещё рывок.

– Эй!

Другой рукой, я открыл кран, что бы был слышен шум воды изнутри. Холодная, как огонь, вода окатила меня. Уххххх!

– Ой, занято, – сказала девушка, – Кто там?

Вот это тебе надо!? Ну, иди в другую кабинку!

– Ой! – услышал я сквозь шум воды, – А чьи это пальцы…

Ну, да! Я даже не подумал, что мои пальцы, держащие дверку сверху, видны с той стороны! Теперь у ситуации есть только два выхода: дурацкий и идиотский. Какой выбрать?

– Мариииин… – протянула девушка.

– Да чего тебе? – отозвалась Марина, – Иди в другую кабинку. Время, кстати!

– Агаааа…

Но после короткой паузы дверь опять дёрнулась. Ну, конечно, уйдёт она! Я отпустил дверь. И открыл…

Хуже будет, если она сама откроет дверь – тогда получается, что я скрывался, а меня разоблачили. А так я сам открылся, хотя это ничего оправдательного для меня не даёт, кроме маленького смягчающего обстоятельства в виде добровольной сдачи. Так! Стоп пораженческие настроения! Это не сдача, а прояснение ситуации!

Итак, я отпустил дверь, и толкнул её.

Светлая кудрявая девочка, которая предстала передо мной с обалдевшим лицом, в последний момент сообразила прикрыться полотенцем, и я не успел ничего увидеть.

– Ой! Марин! – вскрикнула она, проткнув меня бешеным взором.

Я чуть не ляпнул: «Марина, всё нормально!», но мгновенно понял, что этим «спалю» Марину.

– Привет, – сказал я, неловко оправляя на себе мокрую футболку, – Меня Ярослав зовут… Ну, давайте, говорите, что Вы подумали, а я потом объясню.

– Ой… – повторила девушка, – А зачем это вы, Ярослав, здесь?

– Всему есть объяснение, – начал я, осторожно делая шаг вперёд, – но не всякое место для объяснения подходит.

Девушка шарахнулась назад. Главное, сейчас не оправдываться.

– Ну, так какие будут версии? – спросил я.

– А… э… – начала девушка, – Вы… хотите стырить наши вещи на спор с друзьями?

– Нет… То есть да… Решили пошутить над вами.

Из своей кабинки выглянула Марина.

– Ну что там? А, Ярослав! Ты что, заблудился? Лена! Ну тебе не стыдно стоять голой перед молодым человеком?! – и Марина захлопнула дверь.

– Блин! Да что это такое! – воскликнула белокурая Лена, и бросилась в другую кабинку.

Закрывшись там, она закричала:

– Я жду объяснений, иначе…

– Я тоже! – добавила Марина.

Спасибо, Марина, бросила под танки!

– Я тоже выиграл спор, – ответил я, покидая кабинку, – Спор, что я выйду отсюда живой и не поцарапанный.

И я даже засмеялся.

– Хитренький, – ответила Марина, – Зашёл, когда никого нет. Ты зайди, когда тут толпа девчонок.

Я бы ей тоже ответил, что и она такая-же хитренькая, когда выдаёт встречу со мной за реальное свидание на спор. Но не стал этого говорить. Скажу, когда слушателей побольше будет, чтобы подружки отшельмовали её как следует за жульничество.

Ну, а сейчас что делать?

– Воду отрегулировать? – спросил я негромко, – чего мучаешься…

– У меня с водой всё в порядке, – ответила Марина.

Вот, зараза!

Надо было немедленно уходить, пока число участников события не увеличилось, но я не знал, как уйти ПРАВИЛЬНО! Просто молча выйти я не мог, надо всё это недоразумение как-то логично закончить. Мысль пришла сразу же.

– Девчонки, – снова начал я, – а вы не могли бы, это… подтвердить?

– Что? – не поняла Марина.

– Ну, что я здесь был. Я же на спор. Подписать зачёт, так сказать.

– Подтвердить?! – возмущённо отозвалась Лена.

– Да, – ответил я, – Мол, мы, Марина и Лена, были в душе, и нас видел…

– С ума сошёл! – крикнула Лена, – Ещё чего не хватало!

Вот, умница, Лена! Но Марина поняла подвох.

– Ну, а почему бы и нет? – ответила она, хихикнув.

– Марина! – прикрикнула Лена, – Как там тебя, Ярослав, уходи уже, нам выходить надо! И не надо никому ничего рассказывать! А то мы скажем… А то мы скажем…

– Да вы, главное, скажите! – поддержал я идею.

– Нет! – категорически обрезала Лена.

А Марина расхохоталась в своей кабинке.

– Ну, ладно, я пошёл, – сказал я, изображая обиду, и направился к двери.

– Стой!

Из своей кабинки выскочила Марина, обмотанная полотенцем от груди до бёдер.

– Не спеши, а то ещё увидит кто-нибудь, – сказала она.

Она схватила меня за руку, и быстро повела к двери. Выглянув наружу, и убедившись, что там никого нет, она шепнула:

– Спасибо!

В переводе с вежливого на житейский, это означало: убирайся скорее, пока никто не видит. И я убрался. В совершенно мокрой, холодной одежде, я помчался в наш кубрик переодеваться, благо, всех видов повседневной одежды выдавалось по два комплекта.

И вот надо мне это было? – думал я, переодеваясь. Что теперь эта Лена устроит? Ну, ладно, сразу она не расскажет никому о случившемся, – я её, вроде как, поставил перед неловким положением, но это положение она скоро обойдёт, уразумев, что в неловком положении, в общем-то, я. И тогда начнёт трещать об этом невесть что. Нет, ну а что я хотел, проникая в женскую душевую? Этот риск – быть застуканным – был всегда, просто мы с Мариной его свели к минимуму, но совсем не исключили. А что Марина? А Марина, должно быть, как хитрая победительница соревнований по свиданиям, скажет, что это продолжение, и сорвёт ещё одну порцию аплодисментов от подруг. Кстати, это будет неплохой выход.

Мокрую одежду я развесил сушиться в хозблоке, и помчался в столовую.

Я выбрал жареную рыбу, рис, и зелёный горошек. Интересно, Ярослав Соколов любил такое? Если нет, то теперь обожает. Да, и не забыть работать ложкой левой рукой. С ложкой это не сложно.

И как мне только удалось выйти из этой опасной ситуации в женской душевой? – думал я, хрустя горошком. Ну, выйти то не сложно, сложно будет, если эта Лена опомнится от первого шока, и начнёт что-то измышлять. Я огляделся по просторам столовой, и нашёл только Марину, через четыре столика от меня расслабленно попивающую компотик.

После завтрака мы собрались на площади. Построились, и приготовились внимать наставлениям старшего наставника. Николай Николаевич прокашлялся, и сказал:

– Кадеты всех курсов отправляются в учебное крыло для прохождения курса техники безопасности. Напоминаю, что кадетский корпус РОК является объектом повышенной опасности. На территории корпуса имеются электрические и газовые коммуникации, различные сооружения, а также специализированное оборудование, которое является наибольшим источником опасности. Таковое находится в учебно-тренировочных и лабораторных подразделениях корпуса. Оборудование, связанное с обеспечением космической полётной подготовки, требует знаний и умений в обращении, которые вы получите не скоро, а потому вам предстоит узнать, как поступать, чтобы с этим оборудованием не столкнуться до поры до времени. Всё прочее, как-то, безопасное поведение в бытовых и технологических условиях, предстоит выучить, как само собой разумеющееся. Нет ничего глупее, чем готовиться к опаснейшему покорению космического пространства, а пострадать от какой-нибудь бытовой ерунды. Техника безопасности – обязательная дисциплина, которая изучается перед активной деятельностью на любом предприятии. Корпус! Напраааа – во! В учебное крыло, шагом – марш!

Поскольку кадетов было много – все пять курсов, то нас снова посадили в главной аудитории, в которой мы когда-то сдавали тест на стрессоустойчивость. Здесь могло разместиться одновременно человек триста слушателей. Долго ждать не пришлось, и вскоре на кафедру взошёл наставник-преподаватель, как обычно, в форме офицера КК РОК, представившийся нам Ковригой Сергеем Анатольевичем. Он обещал читать нам физику и механику, а сейчас он проинструктирует нас по технике безопасности.

Свой инструктаж наставник Коврига начал приблизительно теми же словами, какими нас напутствовал накануне Николай Николаевич, а потом товарищ Коврига перешёл к более детальным вещам. Его рассказ, – именно рассказ, а не инструктаж, – смутно походил на произведения какого-то автора, который учил людей на дурных примерах, как этим примерам не следовать. Сергей Анатольевич подробно и живописно рассказывал, как можно попасть под высокое, и невысокое тоже, напряжение, а также под машину, и другие механизмы; что нужно сделать, чтобы безошибочно свалиться с лестницы, крыши, и других высот; как гарантировано обвариться кипятком, или утонуть в тренировочном бассейне. Он даже присоветовал такую мелочь, как резиновая обувь, вроде шлёпок, на мокром полу – помогает падать. Он поведал, как надо неправильно пользоваться всяким повседневным инструментом – от столового до рабочего, – что бы обеспечить себе модные красивые шрамы, а также поделился секретом, что можно не только калечиться по-дурацки, а можно получить благородные увечья на космическом тренировочном и научном оборудовании: для этого надо зайти без спросу в корпуса научного и тренировочного крыла, и, не читая инструкции и таблички, пытаться посмотреть, как всё работает. Наставник предложил согласиться с тем, что сломать позвоночник на учебной катапульте, это круче, чем сломать его, свалившись со шведской стенки в спортзале, а обжечься жидким азотом не в пример благороднее, чем кипятком на кухне. Соглашаться, правда, никто не спешил. Но рассказчик из товарища Ковриги, несомненно, хороший. Если бы сейчас нам устроили экзамен по ТБ, мы бы легко ответили на все вопросы по безопасности в стенах КК. Но экзамена не было, а вместо этого мы все расписались в ведомости инструктажа за текущий год.

Когда мы вышли из аудитории, ко мне подошли Олег и Женька.

– А мы видели это… – доверительно сказал мне Женька.

Я обомлел! Они видели, как я ходил в девичью душевую?

– Что?

– Это оборудование, про которое наставник говорил, – закончил Женька, – Когда мы с крыши убирали листья, в ПХД. Там, с той стороны, впритык стоит другое крыло, окна только сверху, под крышей. Одно окно было открыто, и через него кое-что видно.

– И что видно? – облегчённо спросил я.

– Не знаю, что это, но какая-то огромная конструкция, размером на весь зал. А потом нам третьекурсники знакомые сказали, что там стоит центрифуга для перегрузочных тренировок. Действующая!

– И туда, между прочим, оказывается, можно попасть, – добавил Олег, – Сообщаем только тебе, потому что мы все из одного кубрика.

– Так… Сообщили… А зачем? – не понял я.

– Ну, так туда же можно попасть, – напомнил Олег.

– Как?

– Там вентиляционная труба, метр на метр. Она идёт с крыши спортзала, на которой мы были, и прямо на крышу того крыла.