Текст книги "Уйти, чтобы выжить"

– Но…

– Вперед, я сказал, пока следы снегом не замело!!! – Теперь пинок достался разбойнику.

Все-таки в этот день Охрону действительно не везло – ну кто мог подумать, что один из охранников каравана отправился сопровождать госпожу? Поняв, что их преследуют, он затаился, а когда разбойники прошли мимо, напал. Погибли еще двое из шайки, а Охрона ранили в руку. Преследовать беглецов без атамана никто не стал.

Илирия, отчаянно таща за собой перепуганную дочь, пробиралась по снегу. Когда солдат остался прикрывать их бегство, ей стало еще страшнее. А потом она поняла, что совершенно не представляет, в какой стороне осталась дорога. Попыталась вернуться по собственным следам, но снег пошел гуще и их быстро замело. Илирия в отчаянии прислонилась к стволу. Рядом в голос ревела Аливия.

– Аливия, доченька, надо идти, – с трудом сдерживая слезы и стараясь казаться бодрой, сказала Илирия.

– Я не могу, – захныкала девочка. – Я устала, мама!

– Я знаю. Я тоже устала, мое золотце, но надо идти. Надо идти…

Девочка, пошатываясь, двинулась за матерью, однако вскоре села в снег, и больше никакие уговоры не смогли заставить ее подняться. Начало темнеть. Илирия с отчаянием огляделась и отнесла девочку к большому дубу.

– Я есть хочу, мама, – захныкала та, пытаясь прижаться к матери, чтобы согреться.

Илирия начала было собирать ветки и только тут сообразила, что ей нечем разжечь огонь. От отчаяния хотелось выть, и сдержалась она только из-за дочери.

«Надо было хоть немного вещей забрать с телеги, – мысленно корила она себя. – Ну что стоило захватить трут и огниво? Что стоило послушать управляющего и положить немного еды? Нет, решила, что некогда, что спешить надо… только золото захватила… Золото! Кому оно тут нужно? Разве с его помощью можно развести костер? Можно накормить ребенка? Оно спасет от зверей? Зверей?!»

Подумав о зверях, Илирия схватила дочку и стала подсаживать ее на дуб. К счастью, до развилки было невысоко и вскоре они обе устроились на дереве. Убедившись, что Аливия не упадет, Илирия порылась в сумке и нашла кусок хлеба. Девочка перестала хныкать и принялась жадно есть.

Прижав к себе дочку и укутав своей шубой, Илирия с тоской смотрела на небо, затянутое тучами, из которых не переставая шел снег.

К утру Илирия с трудом могла пошевелиться. Всю ночь она не сомкнула глаз, вслушиваясь в лесные звуки и каждый раз вздрагивая, когда издалека доносился волчий вой. Попытавшись слезть, она не удержалась и упала, подвернув ногу и едва не закричав… не от боли, а от понимания, что им отсюда не выбраться никогда.

Собрав последние силы, она все-таки смогла подняться, держась за ствол, и снять из развилки девочку. Та что-то прошептала, но глаз не открыла. Илирия коснулась лба дочери и с испугом отдернула руку – он был огненным. Беготня днем, когда они обе взмокли, а потом ночь на дереве в зимнем лесу бесследно не прошли. Если уж она чувствовала себя разбитой и больной, то каково девочке?

Вышедшим из-за деревьев волкам она чуть ли не обрадовалась – по крайней мере, мучиться не придется ни ей, ни дочери. Волки медленно ходили вокруг, пока опасаясь приближаться У Илирии уже не осталось сил, и она, положив дочь на снег, прислонилась спиной к стволу и ждала смерти.

Вот самый смелый волк приблизился и вдруг, почти с места, прыгнул… Илирия хотела закрыть глаза, но не смогла даже этого. И тут невдалеке что-то свистнуло. Волк изогнулся дугой и рухнул к ногам женщины, скуля и пытаясь зубами вытащить стрелу из бока. Его движения становились все медленнее и медленнее, пока зверь не замер. Свистнула еще одна стрела, и еще один волк рухнул на снег. Стая моментально рассредоточилась – упускать добычу, очевидно, ей очень не хотелось.

Илирия медленно повернула голову: недалеко от них стоял какой-то мальчишка в темно-серой накидке. Стоял спокойно, словно рядом не было никаких волков.

Звери развернулись к нему. Мальчик успел выстрелить еще два раза, прежде чем волки кинулись на него. А потом с завидным хладнокровием бросил лук на снег и вытянул из-за спины отполированную темную палку. Крутанул перед собой, выставив, словно копье, и на нее напоролся первый прыгнувший волк. Мальчик сделал движение руками, и в тот же миг из спины волка показалось лезвие. Зверь дернулся и коротко взвыл, а мальчик снова сделал вращательное движение. Лезвие исчезло, и волк рухнул к его ногам. Снова короткий замах – и словно по волшебству из другого конца странного посоха показалось еще одно лезвие и полоснуло второго волка. Тот с перерубленным позвоночником попытался отползти, но тоже затих у ног мальчика.

Засмотревшись на мальчика, Илирия упустила момент, когда оставшиеся волки бросились на нее. Впрочем, она все равно ничего не смогла бы сделать. Мальчик тоже побежал к ней, но не успел совсем чуть-чуть… Илирия почувствовала, как на нее наваливается тяжесть. Она упала, инстинктивно старясь прикрыть дочь, и тут что-то острое вонзилось в грудь… Подбежавший мальчик махнул посохом, и тот от удара даже согнулся… Волка словно неведомая сила снесла, раздался только короткий вой и глухой удар о ствол.

Илирия не могла ни пошевелиться, ни позвать, только хрипло дышала, чувствуя, что истекает кровью, а мальчик вдруг бросил посох… Странно… Зачем? Он собрался сдаться? Вот он чуть откинул полы накидки и завел руки за спину. Волки, рыча, медленно приближались – они словно понимали, что, расставшись с оружием, человек стал не опасен.

Мальчик что-то достал из-за спины, что-то маленькое… не опасное… И тут тишину леса нарушили какие-то хлопки. Коротко заскулили раненые волки, остальные, поджав хвосты, бросились наутек. Убедившись, что все волки убежали, мальчик убрал свое непонятное оружие. Посмотрел на лежащую женщину, и взгляд его потемнел… Илирия все поняла… Собственно, она сразу поняла, что рана смертельна, хотя и гнала от себя эту мысль. Но сейчас об этом ей сказал и взгляд мальчика – так смотрят на тех, кому не могут помочь: бессилие, жалость, отчаяние… всего понемногу. Да и сама она ощущала, как с каждым биением сердца из нее уходит жизнь. Шуба намокла от крови. Илирия стиснула зубы. Надо подумать о дочери… Пусть выживет хотя бы она… Но можно ли положиться на этого ребенка? Откуда он вообще здесь взялся? Возможно, беглец или, что вероятнее, сын беглеца, скрывающегося в этих краях… В любом случае он единственная надежда. Выбора нет…

С трудом приподняв руку, она пошарила вокруг себя в поисках сумочки. Достала кошелек. Мальчик наклонился над ней.

– Возьми… – собрав все силы, прохрипела она. – Умоляю, спаси дочь… Аливию… прошу…

Мальчик коротко глянул на лежащую рядом девочку и снова посмотрел на Илирию. Она протянула ему кошелек.

– Спаси дочь.

Мальчик, кажется, понял и склонился над Аливией. Потрогал ее лоб и нахмурился. Перевел взгляд на Илирию.

– Спаси дочь… – выдохнула женщина и умолкла навсегда.

Глава 8

Володя стоял над мертвой женщиной. Надо бы похоронить, но земля мерзлая, сколько провозишься… А девочка… Она, кажется, начала бредить. Володя носком сапога подбросил посох и перехватил его. Закрепил за спиной на ремнях, подобрал лук и колчан. Потом поднял ребенка и быстро понес к своей походной палатке. Устроил девочку на шерстяном одеяле, положил ей на лоб компресс из снега. Со всей возможной скоростью свернул палатку и уложил вещи. Глянул на получившийся тюк, покачал головой и, привязав его к веревке, поднял повыше на дерево. Сориентировался по карте и компасу, огляделся, запоминая место. Старательно укутал девочку в одеяло, сделав такой тюк, чтобы удобно было нести за спиной – он видел по телевизору, что так носят детей в Африке, правда, совсем маленьких.

Володя потом часто вспоминал, как, почти падая от усталости, чуть ли не бежал по лесу, возвращаясь к себе. Как периодически останавливался, чтобы поменять холодный компресс на голове девочки. Ну что ему мешало взять аптечку? Точнее, аптечку-то он взял, но там лежали только средства на случай травм: резиновый жгут, противошоковое, бинты, антисептик – все это никак не могло помочь сейчас. Ну почему он не догадался положить что-нибудь жаропонижающее? Правда, кто мог предполагать, что все так обернется?

Прорвавшись сквозь ветки, мальчик, тяжело дыша, выбрался на берег озера. Дошел! За четыре часа прошел расстояние, на которое ранее потратил почти сутки. Однако отдыхать было некогда. Аккуратно уложив закутанную в одеяло девочку, он отправился доставать спрятанный плот. Потом еще задержка, понадобившаяся для разминирования. Сбросив все мины на складе, он занес девочку в дом, затопил печь, а потом принялся ее раздевать. Куртка была обледеневшей. Володя бросил ее в угол, достал бутылку спирта. Сняв с ребенка платье и задрав нижнюю рубашку, начал старательно растирать девочку и делал это до тех пор, пока руки не стали гореть, а лицо ее не порозовело. После этого мальчик взял аптечку и замер… Проклятие, а вдруг организм местных все-таки другой? Вдруг эти лекарства не помогут, а убьют?

Володя чертыхнулся, но быстро взял себя в руки. Закутал спасенную в несколько одеял, запустил дизель-генератор и принес медицинский диагност.

Тесты показали полное сходство крови девочки с кровью землян. Володя достал два одноразовых шприца и две ампулы. Вколол жаропонижающее и антибиотик и снова укутал девочку. Теперь оставалось только ждать. Он принес полный таз снега, положил туда несколько марлевых повязок и сел на стул возле кровати, изредка меняя компресс.

К счастью, скоро жар спал, хотя температура оставалась все еще повышенной. Володя решил пока не сбивать ее – пусть организм справляется сам, зато вколол еще витамин С. Вспомнил о работающем генераторе и побежал выключать. Свет лампы, теперь работающей от аккумулятора, чуть поблек. Все-таки давно пора уже собрать паровой двигатель… Мальчик достал медицинский справочник и углубился в чтение. Девочка перестала бредить и теперь спала, периодически стараясь сбросить одеяло. Володя вколол еще одну дозу антибиотика и отправился готовить завтрак. Оставалось надеяться, что местные микробы не знакомы с такой прелестью цивилизации, как антибиотик, и еще не научились с ним бороться.

К обеду девочка открыла глаза, хотя вряд ли понимала, где она и что с ней.

– Мама, – прошептала она.

Мальчик понял и пододвинул стул поближе. Девочка схватила его руку, крепко сжала и тут же опять заснула. Володя попытался высвободиться, но девочка заворочалась и сжала его ладонь сильнее, прижав к себе. Мальчик смирился и остался сидеть. Ближе к вечеру он все-таки сумел вытащить ладонь и приготовить чай. Всыпал в него аскорбиновую кислоту и разбудил девочку.

– Пей.

– Где я? – Девочка захныкала. – Где мама?

– Она… она вышла… – Мальчик старался четко выговаривать слова чужого языка. – Пей…

Девочка послушно проглотила таблетки, выпила чай и снова заснула.

Проснулась Аливия только утром и не поняла, где находится. Она совершенно не помнила, как сюда попала. Помнила, как они бежали с мамой по лесу, потом ночевали на дереве… утром у нее закружилась голова, она видела волков… или они ей приснились?.. Однако сейчас она чувствовала себя хорошо… если не считать того, что ужасно хотелось есть.

Рядом с кроватью на стуле спал какой-то мальчик старше нее, белобрысый… странный. Возле его ног на полу валялась книга, а чуть в стороне лежало аккуратно сложенное платье. Девочка даже задохнулась от возмущения. Она вскочила с кровати и, путаясь в одеяле, подбежала к платью. Поспешно оделась, после чего с кулаками бросилась на мальчишку.

Володя за предыдущий день так утомился, что заснул, едва только опустился на стул, хотя намеревался дежурить возле девочки. От ее ударов он вскочил, опрокинув стул, и отчаянно заморгал, пытаясь сообразить, кто здесь и что вообще происходит. Девочка что-то гневно кричала. Володя схватил ее за руки и прижал к себе. Та дернулась пару раз, но поняв, что противник сильнее, вырываться перестала, но кричать нет. Володя уловил что-то про платье, про кровать, про… Сообразив, наконец, что так возмутило девчонку, он покраснел, а потом расхохотался. После смерти родителей он никогда так не смеялся… так искренне… Девочка, кажется, не ожидала такой реакции и растерянно замолчала. Потом, воспользовавшись тем, что захват ослаб, вырвалась на свободу, но тут же села прямо на пол – задор пропал и теперь дала себя знать слабость.

– Я рад, что с тобой все в порядке, – сказал Володя по-русски. – А сейчас мы пойдем есть. Надевай платье.

Девочка растерянно моргнула, не понимая, что ей говорят. Володя вздохнул и показал жестами.

В кухонной плите уже вовсю горел огонь. Мальчик показал на стул, который он принес из комнаты:

– Садись..

– А где мама?

Мальчик замер. Потом пододвинул ящик и сел рядом, пытаясь подобрать нужные слова, но словарного запаса катастрофически не хватало. Он сердито махнул рукой, встал и вытащил из-под стола сумку.

Девочка растерянно потрогала ее.

– Мамина…

– Я не успел спасти… Волки… Мама защитила тебя…

Слово «волк» в его словарном запасе отсутствовало и пришлось назвать зверя по-русски, изобразив его жестами.

Девочка переспросила на своем языке.

Не уверенный, что правильно понял, Володя кивнул.

– Ее нет больше, – произнес он.

Девочка затихла, сжавшись на стуле. Мальчик обнял ее за плечи и прижал к себе.

– У меня тоже нет мамы… и папы.

Девочка заплакала. Володя ласково гладил ее по голове. Наконец она затихла, но отстраняться не стала – сидела, хлюпая носом.

– А ты кто? – вдруг спросила она.

– Прохожий, – только и смог ответить он со своим знанием языка.

Девочка слабо улыбнулась. Похоже, сам того не зная, он ляпнул что-то очень забавное.

– А сейчас мы будем кушать, – сказал он, мешая русские слова и местные.

Девочка огляделась, слезла со стула и подошла к плите. Володя облегченно вздохнул: увидела новое и о слезах забыла, и о смерти матери. Понятно, что об этом она еще вспомнит, но сейчас новая обстановка завладела ею целиком.

Мальчик достал перловку, налил в котелок воду и поставил на плиту. Закрыл конфорку, подбросил дров и прислушался к гудению, раздавшемуся из плиты… и еле успел перехватить руку неугомонной девчонки, которой захотелось потрогать вытяжную трубу. Она хоть и была сделана из огнеупорного пластика, но нагревалась ничуть не хуже железной.

– Бо-бо. Больно будет. – Володя жестами изобразил, что будет, если кто-то попытается дотронуться до трубы: протянул руку, сделал вид, что дотронулся, и запрыгал, тряся рукой якобы от боли.

Девочка расхохоталась, захлопала в ладоши, Володя же обиделся: он что, тут клоуна изображает? Но тут же обругал себя: нашел на кого обижаться.

Девочка уловила изменение его настроения, заглянула в лицо:

– Что-то случилось?

– Ничего… – И опять ведь не расскажешь того, что хочется. – Давай кушать.

Вода уже закипела, и мальчик высыпал туда перловку, посолил, чуть поперчил и поймал удивленный взгляд девочки, которая разглядывала специи. Долго нюхала перец и что-то быстро-быстро начала объяснять. Володя опять уловил только несколько слов, что-то о травах, о том, что они очень дорогие, и еще какие-то вопросы. Мальчик растерянно улыбнулся и развел руками, показывая, что ничего не понял. Девочка надулась, потом вернулась к стулу и села там, нахохлившись, наблюдая за готовкой.

Володя поднял крышку и заглянул внутрь. Вроде бы нормально. Достал банку говядины, привычным движением вскрыл ее ножом и вытряхнул содержимое в котелок, старательно все перемешав.

– Ну вот, будет у нас сегодня перловка с говядиной, но для начала лекарство.

Володя обернулся, но девочки на стуле не обнаружил. Она уже стояла у стола, с недоумением разглядывая банку из-под говядины. Володя поспешно отобрал банку и, помыв, бросил в ящик, куда складывал то, что еще могло для чего-нибудь пригодиться.

– За стол! – Он усадил девочку и поставил перед ней тарелку. – Сиди.

Вытащил из кармана приготовленные таблетки. Девочка долго опасливо косилась на непонятные кругляшки, пока Володя не заставил их съесть и запить водой.

– Горько, – сморщилась Аливия.

– Зато полезно. А теперь завтракать.

И откуда у девчонки столько энергии? Только-только лежала чуть ли не при смерти, сутки ничего не ела, а сейчас скачет так, что и не поймаешь.

Володя наложил кашу в две тарелки, налил компота, ради такого случая даже достал неприкосновенный запас. Девочка смотрела на тарелку. Есть ей явно хотелось, но к незнакомой еде прикасаться опасалась. Мальчик нарезал хлеба. Эх, не очень свежий, три дня назад пек. Сегодня надо будет тесто поставить, а завтра с утра испечь.

Хлеб девочка схватила моментально, а вот на кашу все еще подозрительно косилась. Но голод победил, она взяла ложку и неуверенно попробовала. Судя по всему, каша ей понравилась, и дальше только за ушами трещало.

Володя изредка посматривал на девочку, но решил ничего пока не говорить. Сам он ел медленно.

– Еще? – Он мотнул головой на котелок с кашей.

Девочка посмотрела на свою тарелку, потом на котелок и кивнула. На это раз она ела неторопливо. Голод прошел и сейчас она явно наедалась впрок, с трудом глотая кашу.

Володя, улыбаясь, наблюдал за ее мучениями, но опять не вмешивался.

После завтрака он снова заставил ее лечь в кровать и достал стетоскоп. Однако, чтобы послушать ей легкие, пришлось выдержать настоящий бой – девочка никак не хотела снимать рубашку, а Володя никак не мог объяснить, чего он хочет. Напрасно показывал стетоскоп – Аливия не понимала, что это за штука. В конце концов, мальчик прижал ее одной рукой, а другой стащил с нее платье и задрал рубашку. Аливия сразу попыталась натянуть одеяло, но Володя не дал, тут же приставив к груди стетоскоп.

– Не дыши.

– Это как?

Мальчик попытался объяснить:

– Дышу. – Он шумно задышал. – Не дышу. – Он сделал вдох и замер. – А теперь ты. Дыши.

Девочка, подражая ему, часто задышала, косясь на непонятные штуки, которые этот мальчик вставил себе в уши. Какой-то кругляш постоянно касался ее груди то в одном месте, то в другом.

– А теперь не дыши.

И снова кругляш то тут коснется, то там. Мальчишка перевернул ее на живот и теперь своим кругляшом уже елозил по спине и опять: дыши, не дыши.

– Ладно, вроде бы нормально.

Аливия с трудом понимала этого странного парня. Мама всегда говорила, что мужчина не должен видеть девушку без одежды до замужества, а этот… словно не знал очевидного. Да еще какой-то штуковиной тычет. И говорит непонятно. То знакомое слово скажет, а то как зачастит на неизвестном языке. Но вроде ничего плохого не делает. И, кажется, лечит. Он лекарь? Ей почему-то стало смешно.

– Смеешься? Значит, все нормально, – пробормотал Володя, пытаясь с помощью ложки осмотреть ей горло.

Девчонка вертелась ужом, махала руками и со смехом уворачивалась.

– Да когда же ты угомонишься?! – Он наконец прижал девочку к кровати, и как только та раскрыла рот, чтобы закричать, тут же сунул туда ложку.

– А-а-а! – завопила девчонка.

– Правильно, – согласился Володя. – А я уже просить хотел.

Он вытер ложку полотенцем и отложил. Начал рыться в аптечке, вынул лекарства. Встал, зачерпнул из стоящего у двери пластикового бочонка воды и принес к кровати. Аливия уже натянула на себя одеяло и исподлобья поглядывала на него. Мальчик вытащил из упаковки таблетки и протянул ей.

– Ешь. Это полезно. – Он изобразил, как глотает их и запивает водой.

Девочка замотала головой. Некоторое время он пытался ее уговорить, а потом вдруг протянул руку и зажал девочке нос. Та возмущенно открыла рот… мальчик тут же сунул туда таблетки и закрыл рот своей ладонью, чтобы не выплюнула. Девочка задергалась, но мальчик не отпускал, пока она не проглотила лекарства, после чего вручил кружку с водой. Аливия поспешно схватила ее, сделала несколько глотков. В глазах были слезы обиды.

– Лекарства надо пить, они нужны для выздоровления, – назидательно сказал Володя.

Аливия испуганно сжалась, не зная, что еще может сделать этот страшный мальчишка. Только он начал ей нравиться, как вдруг взял и заставил съесть какую-то гадость. Она еще много что могла бы сказать, но вдруг почувствовала, как глаза закрываются сами собой. Она попыталась бороться со сном, но вскоре уже мирно посапывала, свесив с кровати руку. Мальчик осторожно вернул руку на кровать, поправил одеяло и облегченно вздохнул. Наконец-то угомонилась …

Управившись по хозяйству, он достал ручную швейную машинку и свою самую маленькую одежду.

Проснувшись, Аливия обнаружила мальчишку на полу. Он деловито замерял ее платье. Потом начал резать разложенную тут же рубашку. Вот встал, отряхнул брюки и принялся шить с помощью какой-то интересной штуковины, крутя ручку. То, что штуковина именно шьет, Аливия догадалась сразу: самой частенько приходилось штопать свои платья в наказание, когда залазила в кусты шиповника.

– Проснулась? На-ка, примерь, я тут тебе рубашку и штаны сделал. Надевай.

Он бросил на кровать одежду и вышел на кухню, помня, что девочка не хочет раздеваться в его присутствии.

Когда он вернулся, Аливия крутилась в центре комнаты, пытаясь разглядеть себя со всех сторон. Мальчик подошел к ней и заставил повернуться, рассматривая, как сидит одежда. Немного великовата, но такой и делал – на вырост. Только вот рукава рубашки и штанины все же слишком длинные и не прошиты. Он подвернул штанины и заколол булавками, то же проделал и с рукавами.

– Снимай, я зашью. Зашью, – он изобразил, как шьет иголкой. – Снимай, и можешь пока завернуться в одеяло.

На этот раз Аливия все поняла, быстро разделась и закуталась в одеяло.

Володя вновь сел за машинку. Девочка топталась рядом, с восхищением наблюдая за получающимся ровным швом. Закончив, он встряхнул одежду и оглядел ее.

– Держи. Теперь тебе надо еще куртку получше. А сапожки у тебя и так неплохие.

Девочка снова нарядилась в костюмчик и завертелась. Володя немного понаблюдал за ней, потом стал складывать вещи. Аливия подскочила к нему и указала сначала на свою обновку, потом на платье. Володя улыбнулся:

– Извини, но платья я шить не умею. Перешить еще смогу, но сшить новое – вряд ли.

Кажется, девочка поняла. Надулась, но тут же села на кровать и натянула носки, после чего попыталась выскочить из дома.

– Ну нет! – Володя отловил ее у входа и вновь водрузил на кровать. – Сегодня ты никуда не выйдешь. Ты еще слаба. – Он кивнул на окно и отрицательно покачал головой. Потом показал на ее курточку. – Курткой займусь завтра.

Девочка угрюмо уселась на кровать и стала пальцем дырявить подушку. Загрустила. Мальчик некоторое время хмуро наблюдал за ней. Вздохнул: нет, так дело не пойдет, сейчас начнет мать вспоминать и опять сырость разведет. Он сел рядом. Ну и что делать? Гвоздь обычно рассказывал всякие истории. Но тут проблема языка… А это идея.

– Скажи, Аливия, ты можешь помочь? Тебя ведь Аливия зовут?

– Аливия Рикерт Транхейм, – гордо поправила его девочка.

– Ух ты! Имя больше тебя, – восхитился Володя. – Тогда давай так, Аливия Рикерт Транхейм… Я плохо знаю ваш язык. Ты поняла?

Девочка кивнула.

– Давай, ты будешь меня учить.

Аливия согласно кивнула.

– Ну, давай попробуем… – Володя положил перед собой лист бумаги и ручку. – Как будет «ходить»? – Мальчик встал и прошелся по комнате. – Я хожу!