Текст книги "Озеро. У источника власти"

– Да мы как раз это и ищем! – подал голос водолаз. – Сначала мне начальство мозги пудрило, что там золотая карета лежит. А потом, когда я крест в донном иле расчистил, оказалось, что от самих сотрудников правду в тайне держали. Начальник и немец. Они на пару работают, на немецком все говорят. А ищут они не сокровища, а какую-то комнату под озером. Говорят, в этой комнате должен быть спрятан этот, как его? Арт… Артик?

– Артефакт! – сказал Арсеньев. – Так называют древние предметы неизвестного назначения. Например, вот такие.

И Арсеньев извлек из кармана шкатулку.

– Ой, не надо! – воскликнул водолаз, вспомнив, наверное, что получил по лбу именно этим предметом.

– Забавная вещица! – сказал Мироныч. – Можно посмотреть?

Арсеньев протянул артефакт Миронычу, тот взял его.

– Это открывается, – уточил Арсеньев.

Мироныч без труда справился с треугольными крышками.

– Очень интересно! – сказал он. – И здесь явно чего-то не хватает.

Он обвел пальцами «кулон счастья» намертво приросший ко дну шкатулки и глубокомысленно объявил:

– Здесь должно быть какое-то кольцо.

НЕДОСТАЮЩЕЕ ЗВЕНО

Олега решили не развязывать, хотя он и клялся, что будет вести себя смирно. Так и оставили его сидеть в кресле, только Мироныч профессионально и ловко ослабил ему путы.

На несколько часов перед рассветом задремали, устроившись в этой же комнате, а утром Арсеньев и Юля отправились обратно в свой лагерь. Решено было оставить Олега в доме Мироныча, и тот заверил, что сам справится с ним, а если нет – то и вправду сдаст его в милицию.

Арсеньеву казалось, что прошла не одна ночь, а несколько. Да и вообще, с трудом верилось, что они провели на озере всего лишь пять дней… Пять дней! А ведь сегодня уже надо возвращаться домой, потому что кончался срок Юлиной поездки «на турбазу с девчонками». И эта ночь была последней, и ничего так и не произошло между ними, кроме одного хоть и довольно долгого, поцелуя…

– Не могу представить, – сказала Юля, – как эти жители деревни подались в город, чтобы реализовать все свои дарованные озером таланты. Эти трехметровые жители, среди которых двухметровый Мироныч – карлик…

– Как же ты еще до сих пор не поняла? – сказал Арсеньев. – Никому из них даже и в голову не приходит, что они выглядят как-то необычно. И шишки на лбах… Все это видим только мы с тобой. Потому что озеро открыло нам глаза.

– Почему именно нам? Чего мы такого ему сделали?

– Еще не сделали, но вот-вот должны сделать. Мы не какие-то там особые – нет! Просто волею судьбы, разными путями, в наших руках оказались части одного целого. И это целое нам еще предстоит собрать. И знаешь что… Я все больше убеждаюсь с том, что мы должны отдать этот артефакт профессору и все ему рассказать. Ты же не будешь жалеть о бабушкиной брошке? Тем более, что и она, и мой кулон уже выполнили свое предназначение.

– Какое предназначение? – спросила Юля, похоже, искренно недоумевая.

Арсеньев имел в виду их поцелуй ночью на крыше. Последние часы ему казалось, что это событие все решило, и полностью изменило их судьбу, как и предсказывала золотая фея. Оказалось – нет. Оказалось, Юля понятия не имеет, о чем он говорит!

– Ничего особенного. Это я так… – пробормотал Арсеньев. – Одно ясно: давно пора поговорить с профессором.

– Он, кстати, легок на помине!

Вдали, среди стволов и дымных лучей восходящего солнца маячили две темных фигуры. Это были профессор Веденеев и Питер Лямке.

– Вы не водолаза своего потеряли? – спросил Арсеньев, когда они встретились подле большой поваленной сосны.

– А вы его, похоже, нашли? – спросил Лямке.

– Давайте присядем, – предложил Арсеньев и жестом показал на поваленный ствол.

– Мы приготовили для вас небольшой научный доклад, – сказала Юля.

Арсеньев и Юля рассказали, перебивая друг друга – о подземном ходе, о смоляной комнате и артефакте, о ночной атаке водолаза. Не сговариваясь, и Арсеньев, и Юля умолчали только об одном: о галлюцинациях, которые преследовали их обоих в продолжение всей жизни на озере. Арсеньеву не хотелось упоминать о золотой фее, а Юле – о гигантской собаке с Мичуринского проспекта. Но, как выяснилось, вовсе не стоило пользоваться этой фигурой умолчания…

Слушая, профессор то и дело вскакивал и, как показалось, хватался за сердце. На самом деле выяснилось, что он хватался за карман, в котором лежала небольшая картонная коробочка, из тех, в которых могли храниться какие-нибудь старомодные запонки.

Внимательно осмотрев артефакт, профессор достал коробочку и раскрыл ее. Внутри лежало толстое золотое кольцо, которое можно было надеть на палец, разве что, статуи Давида работы Микеланджело Буонаротти.

О чем и заметила Юля, увидев кольцо.

– Вы хорошо образованная девушка, – заметил профессор. – Это кольцо я нашел на раскопках в Александровской слободе, где были палаты Ивана Грозного. С этого кольца все и началось. Вернее, началось-то оно гораздо раньше, когда в историческом архиве мне пришлось работать с перепиской царя Иоанна. В письме 1582-го года говорилось об утере монархом одного драгоценного предмета… Вероятно, ссора отца и сына, и последующее за ней убийство произошли как раз из-за этого куска металла… Его описания встречались и в более ранних документах, как реликвии рода Рюриковичей. И вот, мне посчастливилось обнаружить его!

– Предмет, который был утерян последним Рюриковичем, – задумчиво проговорил Арсеньев. – И еще несколько других переметов, которые могли работать, только будучи соединенными вместе. Вот почему и закончилась династия варягов на русской земле…

Арсеньев взял в руки кольцо и сразу увидел хорошо знакомую стилистику – сочетание несочетаемых материалов: кольцо было изготовлено явно из старинного красного золота. А вот по его ободу шла инкрустация из… В это трудно было поверить: какому ювелиру мог прийти в голову подобный замысел!

– Вы совершенно правы! – угадал мысли Арсеньева профессор. Это самая обыкновенная медь.

Арсеньев продолжал рассматривать кольцо. Скорее это было даже не кольцо, а какая-то шайба. То, что он сначала принял за вычурную инкрустацию, которая была выполнена медью по золоту, оказалось надписью на непонятном языке. Странные угловатые символы шли по кругу… И у Арсеньева возникло твердое убеждение, что он уже где-то видел эти самые символы, причем – совсем недавно!

– Надпись расшифровке не поддается, – сказал профессор. Я много лет изучал ее. Здесь восемь разных знаков, один из них повторяется дважды. Один напоминает египетский иероглиф, но я думаю, это просто случайное совпадение. Приходится признать, что надпись не имеет аналогов в земной истории.

– Это не надпись, – подала голос Юля.

Все посмотрели на нее. Юля взяла из рук Арсеньева кольцо.

– Конечно, – сказала она, – я видела эти значки. И все присутствующие их тоже видели. Причем, несколько минут назад.

Юля взяла артефакт, лежавший на стволе сосны и раскрыла створки. Одним ловким движением вставила кольцо на свободное место. Кольцо встало как влитое, с легким щелчком. Вероятно, внутри артефакта был какой-то нехитрый замок, потому что сразу, как кольцо обняло «кулон счастья», треугольные лепестки отвалились и упали на землю. Поверхность артефакта стало совершенно гладкой, добавленные предметы так притерлись друг к другу, что швы едва можно было различить. И только шли по кругу замысловатые остроугольные знаки…

– Интересно, кто ответит на мой звонок? – сказала Юля и стала нажимать кнопки на пульте, словно в руках ее был мобильный телефон.

Она просто читала надпись на кольце и нажимала кнопки – в той же последовательности, как они были нанесены – по золоту медью, в точности соответствуя форме кнопок…

– Стой, не делай этого! – крикнул Арсеньев, но было уже поздно: Юля надавила своими музыкальными пальцами всю комбинацию знаков.

И ничего не произошло. Вернее – поначалу ничего…

* * *

Во-первых, все услышали какой-то отдаленный шум. Во-вторых, все поняли, что не видят лиц друг друга. И только, в-третьих, задрожала земля…

Предмет, похожий на мобильник старого образца, выпал из Юлиных рук. Она не только не видела лица Арсеньева и остальных, но и своих собственных ног не видела. Желтый туман, неизвестно откуда взявшийся, быстро заволок все вокруг, как пар в турецких банях. Впрочем, известно, откуда: туман шел с озера, он стелился по земле, клубился среди вершин сосен, оставив от солнца лишь мутное пятно.

И вдруг – рассосался. Казалось, озеро выпустило все свои запасы тумана. Теперь оно виднелось вдали, сотней острых игл блистало между стволов…

Все четверо двинулись к берегу, недоуменно оглядываясь по сторонам. Юля подумала, что надо бы идти наоборот, прочь от озера, но их непреодолимо влекло – туда, вниз… Юля поняла, что озеро всегда влекло ее, с того самого момента как она увидела его первые проблески и побежала вниз…

Гул нарастал. Это было похоже на приближающийся самолет, только что-то странное было в звуке этого самолета. И вдруг Юля поняла: самолет летел не в небе, а где-то глубоко под землей…

И они увидели озеро. Вода волновалась, от центра к берегам шли круги, будто кто-то невидимый мешал озеро огромным ковшом.

И в самом центре этого круга вспыхнула звезда.

– Это же… – воскликнул профессор.

– Крест! – закончил за него Лямке.

– Смоляная комната! – крикнула Юля.

– Похоже, она всплывает, но каким образом, почему? – недоумевал Арсеньев.

Сверкая на солнце, золотом на голубом, из воды поднялся золотой крест, а за ним – и черный дубовый сруб смоляной комнаты. Некоторое время сруб покачивался на поверхности, словно ковчег, потом завалился набок и плюхнулся в воду. И что-то вылезало из-под него.

Что-то оплетенное водорослями, обмазанное черной тиной, тускло блестящее… И скатывались с него какие-то серебряные струи.

– Рыба! – сказал Арсеньев. – Это просто косяки рыб.

Оно было огромным. Сруб смоляной комнаты скатился с его черной китовой спины, как спичечный коробок. И оно поднималось. Немыслимо огромное. Оно уже заняло все озеро, и вода затопила окружающее болото, подобравшись прямо к ногам охваченных ужасом людей. С другого берега послышались крики: это сотрудники экспедиции пытались спасти свои вещи, уносимые бурлящей водой…

Огромное черно тело, размером точно с озеро, которое гибло на глазах, медленно поднялось над землей и зависло, вращаясь и сбрасывая с себя остатки воды, ошметки болота, вырванные с корнями березы… Оно как бы задумалось, осматриваясь по сторонам. И через минуту медленно, затем, стремительно набирая скорость, наискось взмыло в чистое небо, превратилось в черную точку и растворилось в вышине.

Гул затих. Было слышно, как чавкает, возвращаясь в само себя, болото. Озера больше не было: на его месте осталась мутная грязевая трясина…

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – сказал Лямке, как всегда, употребив русскую поговорку невпопад.

Профессор Веденеев весь сиял.

– Я знал, всю жизнь об этом знал! Всю жизнь мечтал именно об этом дне! – воскликнул он. – Вот он, генератор разума. Таких на Земле должно быть несколько: в Месопотамии, в Египте, в Тибете… Они установили их несколько сотен тысяч лет назад.

– Кто – «они»? Инопланетяне? – спросила Юля.

– А вы еще сомневаетесь, после того, что только что видели? Эти штуки работали здесь из века в век, глубоко под землей делали свое дело. Но теперь процесс завершен, и эти устройства возвращаются туда, откуда прилетели. Или же движутся дальше, в глубины космоса, чтобы нести свет разума новым планетам…

– Выходит, что Рюриковичи, – сказал Арсеньев, – знали тайну этого озера. Вот почему династия правила более пятисот лет.

– Этот секрет им вручили славянские жрецы. И теперь мне понятны многие темные места древних рукописей. Люди, входящие в контакт с энергией этих устройств, поднимались на новую эволюционную ступень. И вокруг этих генераторов развивались уникальные цивилизации. Об этом знал мой отец, и он сделал все, чтобы эта тайна не попала в руки Адольфа Гитлера.

– «Оружие возмездия», – задумчиво проговорил Арсеньев. – Это была отнюдь не атомная бомба, а неприметное лесное озеро.

– А мой отец, – с грустью вздохнул Питер Лямке, – всего лишь выполнял свой воинский долг. И остается только радоваться, что нашлись люди, которые помешали ему… Впрочем, и Сталину «оружие возмездия», к счастью, тоже не досталось…

– Ведь никто еще не объяснил до конца, – сказал Арсеньев, – чудовищной логики Сталина. Почему он уничтожал одних людей и окружал себя другими? А ларчик-то просто открывается! Убирал высоких, оставлял маленьких. Посылал экспедиции на поиски озера и подозревал всех рослых людей в том, что они уже овладели тайной смоляной комнаты.

– Меньше всего на свете мне хотелось бы сейчас думать о Сталине, Гитлере и всех этих рослых или нерослых людях, – сказала Юля.

О ЛЮБВИ, НАКОНЕЦ

Последствия катаклизма были преодолены только к вечеру. Кое-что из вещей удалось собрать, и у Арсеньева с Юлей теперь был один рюкзак на двоих. В экспедиции, которая стояла ближе к воде, разорение было более серьезным, да вскоре ее сотрудникам стало и вовсе не до сбора вещей: приехало много народу – милиция, несколько боевых машин из ближайшей воинской части, областное телевидение и даже какой-то бестолковый уфолог.

Арсеньев и Юля не горели желанием давать интервью, к тому же, Юля пока еще официально числилась на турбазе, и должна была сегодня вечером вернуться домой, полная всяких впечатлений и рассказов о приключениях с девчонками из медулища, а не фигурировать в вечерних новостях.

Проходя через деревню, уже вполне обычную, с нормальной высоты домами, они услышали, как кто-то зовет их по именам.

По дороге к ним вприпрыжку бежал ребенок. Он размахивал руками и звал их на бегу. Арсеньев и Юля с удивлением узнали в этой маленькой фигурке Мироныча. Он и вправду был карликом, с маленьким морщинистым лицом, и никаких шишек на лбу у него не было видно.

– Стойте! Зайдите ко мне во двор. На минутку! Он хочет попросить прощенья.

Подойдя к дому номер пять, Арсеньев и Юля с удивлением увидели водолаза Олега. Он был с перевязанной ногой, рукой и головой. Под левым глазом у него сиял малиновый синяк. Но это был не шишкологовый мутант с орангутанга величиной, а прежний, маленький и щуплый Олег.

– Господа! – начал, прокашлявшись, он. – Простите меня великодушно. Я был, несколько того… – Олег посмотрел на Мироныча, как бы ища у него поддержки, и стало ясно, что смешение стилей его речи происходит потому, что вся эта речь была придумана самим Миронычем и тщательно отрепетирована.

– Бог вас простит, – сказала Юля и ткнула локтем Арсеньева в бок. – А мы опаздываем на электричку…

Сидя в полутемном вагоне, Юля положила Арсеньеву голову на плечо.

– Вообще-то, я всегда знала, – сонно сказала она, – что рано или поздно своими глазами увижу летающую тарелку.

– Я тоже, – отозвался Арсеньев.

– Думаю, что об этом, так или иначе, в тайне мечтает каждый из живущих на Земле.

Арсеньев внимательно посмотрел на Юлю. Его уже давно беспокоила одна странная мысль. Ему казалось, что девушку сидящую рядом с ним, в какой-то момент подменили. Или это был некий медленный процесс…

Когда он начался? Когда Юля впервые искупалась в озере, или когда побывала в смоляной комнате? Так или иначе, но из ее речи постепенно исчезли всякие «прикольные» словечки, и, казалось, сам строй ее мышления стал другим.

– Что-то со мной произошло, и правда, – сказала Юля, будто услышав его мысли, чему Арсеньев уже перестал удивляться. – После общения с озером мне кажется, что я прочитала столько же книг, сколько и ты.

– Я думаю, каждый, общаясь с озером, вернее, с подводным объектом, получил то, чего хотел. Даже водолаз умудрился вырасти, хоть и не совсем удачно. Только я один не получил ничего… – с грустью закончил Арсеньев.

Юля внимательно посмотрела на него.

– Слушай, Иванвас! Ты мне не скажешь, куда делось твое пузо?

Она похлопала его по животу, который – Арсеньев только сейчас это заметил – стал совсем плоским!

– И морщины… Глянь-ка на себя!

Юля достала круглое зеркальце и сунула его Арсеньеву в лицо. Он смотрел на себя с удивлением и ужасом: что он скажет теперь на работе, когда в сентябре начнутся занятия в медучилище?

– А ты скажешь, что прошел один из модных курсов омоложения. В очень крутой иностранной фирме… Заплатив за это бешеные деньги – весь свой баснословный гонорар в европейском журнале.

И еще кое-что переменилось внутри Арсеньева… Об этом он не сказал и никогда не скажет, ни Юле – никому. Он заметил это в себе, когда бросился в неравный бой с раздувшимся водолазом. Озеро научило Арсеньева настоящей храбрости. Впервые в жизни он полез в драку, не раздумывая, что из этого выйдет…

А на вокзале в Брянске на Арсеньева накатила грусть. Они стояли в бледном свете газетного киоска и смотрели друг на друга, едва улыбаясь.

– Вот и все, – сказала Юля. – Горячая ванна. Мама и папа. Вечерние новости о катастрофе в аномальной зоне.

– А у меня – холостяцкая квартира, полная пыльных книг.

– Которые мне все же не мешало бы прочитать… Или перечитать?

– Газету, что ли посмотреть? Что там, в мире произошло за эти дни?

Через минуту Арсеньев поднял удивленные глаза от номера «Вечерки», который купил в киоске.

– Какое сегодня число? – спросил он у продавщицы.

– Двадцатое. Пить надо меньше.

Арсеньев показал Юле газету.

– Вот это да! – только и воскликнула она.

– Время, – сказал Арсеньев. – Оно сдвинулось ровно на стуки. Как и тогда, когда я встретил золотую фею. Озеро…

– Что ты так волнуешься? – сказала Юля. – Озеро подарило нам еще целый день. И целую ночь. Сейчас мы поедем к тебе. И будем читать твои пыльные книги. Помнишь, как там, у Данте?

– И в этот день мы больше не читали… – шепотом процитировал Арсеньев строку из «Божественной комедии».