Текст книги "Хозяин гор"

– Рагим! – крикнул эмир в окно. – Поднимись ко мне. – Он выглянул в соседнюю комнату, где сидели его два охранника, и сказал: – Сейчас Хасбулатов поднимется. Я его жду. Пропустите.

Эмир еще успел некоторое время посидеть за кальяном, прежде чем охранники ввели в кабинет бывшего старшего прапорщика ОМОНа. И только при нем он перешел за свой рабочий стол, сел, показал Рагиму на стул по другую сторону и взглядом приказал охранникам выйти. Те поспешили это сделать.

– Помнишь, как ты ко мне пришел в первый раз? – спросил Рамазан Ахмедович.

– Помню, эмир.

– Ты меня еще с кем-то спутал тогда, назвал каким-то чужим именем.

– Да. На вас очень похож один человек. Это заместитель начальника нашего районного отдела МВД подполковник полиции Исрафил Надирович Темиров.

– Да. Именно так ты пытался меня назвать. Расскажи мне, что это за человек.

– А что про него рассказывать? Всех таких самодуров обязательно надо расстреливать. Надеюсь, я когда-нибудь до него все же доберусь.

– Он что-то тебе лично плохое сделал?

– Придирался постоянно. Это потому, что я однажды возразить ему попытался. Совершенно законно возразить. А он действовал по своему усмотрению. Мы только что сутки отдежурили, а подполковник нашу группу задействовать хотел в ликвидации двух бандитов. Не новую смену, не свежую, а нас. Хотя мы уже на ногах не держались. Все мысли были о том, чтобы как-то до кровати добраться. За ночь три выезда на происшествия. Устали все жутко. А он приказал нам ехать на боевую операцию, да еще и в плен никого не брать, ликвидировать на месте. Мы не смогли этого сделать. Убежали парни. Сначала в доме закрылись, отстреливались. А потом, когда к нам БТР подослали и тот начал дом из пулемета поливать, рванули через огороды. Подполковник нас во всем обвинил. Я и возразил, сказал, что мы спим на ходу. Он тогда вообще лютовал, да и потом постоянно ко мне придирался. И по поводу, и без повода. Простить не мог, что какой-то старший прапорщик посмел с ним не согласиться. Я сначала даже уволиться из полиции думал, но товарищи меня предупредили, сказали, что Темиров специалист по провокациям. Подбросит наркотики в машину, и все. Не сам, конечно, но кого-то подошлет. Не отстанет он от меня в любом случае. Врагом я ему стал. Почти кровником. Я и сам уже тогда подумал, как мне лично с Темировым разобраться, но он осторожным был, понимал, что многим на горло наступил, и всегда при себе автомат держал. Один на работе, а дома – трофейный. Отобрал у какого-то пастуха, который шакалов из него стрелял, чтобы ягнят не воровали. Шакалы же хуже волков. Хитрее, по крайней мере. Найдут кучу собачьего дерьма, в нем изваляются и смело идут в отару. Собака чувствует свой запах и их не трогает. Вот они и воруют ягнят. В горах без автомата сложно. Шакалов много, а двустволки они не боятся. Подполковник нашел чабана, отобрал у него автомат для собственных нужд. Он всегда этот ствол при себе держал. Свой, штатный, брал только тогда, когда на официальные операции выезжал, против бандитов. Чтобы домашнее оружие не светить перед прокуратурой.

– А в тот раз что за бандиты были? Из наших сторонников? Там же у вас… извини, уже у них именно нас так зовут.

Рагим отвел глаза и ответил:

– Нет, эмир. Простые уголовники. Скот воровали. У каждого за одно и то же по несколько ходок. Это уже называется рецидив. Их зоной не исправишь. Главное в том, что воровали у самых беззащитных стариков! А наших сторонников в районе нет. Я, по крайней мере, никого не встречал и даже не слышал про таких людей. Разговоры о них обязательно были бы. Только когда я в Махачкалу приехал, узнал, что там есть много вербовщиков. Но не захотел, чтобы кто-то на мне деньги зарабатывал, сам решил сюда прийти. Днем спал в укромных местах. Ночами шел. Старался дорог придерживаться, чтобы не заблудиться. Свет фар увижу – прячусь. Так и добрался.

– А сторонники наши в тех местах будут, когда мы там объявимся, – заявил Сиражутдинов.

– А мы туда пойдем?

– Обязательно.

– А когда?

– Уже вскоре. Готовься. Какие-то планы у тебя есть?

– Мне, честно говоря, эмир, хотелось бы с подполковником Темировым поквитаться, показать ему, что власть переменилась.

– Поквитаешься, только вот, наверное, не так, как ты думаешь.

Рагим не стал спрашивать, что имел в виду эмир, но тот что-то придумал. Это было очевидно.

– А что ты говоришь про нашу с ним схожесть?

– Сейчас я уже не так в этом уверен, эмир. Наверное, голос у вас не совсем такой. Да и ростом Темиров чуть-чуть повыше. Но в целом сходство удивительное.

– Вот на этом мы и сыграем, сделаем из него бандита.

В тот раз Рагим не понял точно, о чем шла речь, а спрашивать эмира о его планах в отряде было не принято. Этот разговор не выходил у него из головы. Но когда другие моджахеды спрашивали парня, зачем его звал к себе Сиражутдинов, бывший старший прапорщик ОМОНа только морщился и невнятно пожимал плечами.

– Расспрашивал о моем прошлом, – отвечал он не очень определенно.

При этом Рагим понимал, что возможно, даже вероятно, что эмир сам приказывал моджахедам спросить у него о причине вызова. Отвечал он так, чтобы командир оставался доволен, не сообщал ровным счетом ничего.

Наверное, эмиру это нравилось. Он сам был человеком скрытным и немногословным, ценил данные качества в других людях. Возможно, именно благодаря этому Рагим Хасбулатов уже через несколько дней был назначен командиром джамаата взамен прежнего, погибшего при отступлении. Впрочем, джамаат этот теперь являлся самым маленьким в отряде. Тогда вместе с командиром полегли еще пять моджахедов, ровно половина личного состава этого подразделения.

– Будем твой джамаат пополнять. Но не за счет других, – сказал тогда Сиражутдинов новому командиру. – Вот вернемся в Дагестан, там ты сам себе людей наберешь. Своих возьмешь, которых знаешь и поручиться за каждого готов будешь. Но учти, за них я спрашивать буду только с тебя. Остались у тебя дома надежные люди?

– Конечно, эмир. Там таких много.

Это повышение в должности было каким-то оправданием вызова к эмиру на собеседование. Да, расспрашивал о прошлом. Понятно, что командиром джамаата просто человека со стороны, не известного никому, и в первую очередь эмиру, ставить нельзя. Кандидата следует хорошенько изучить. А как можно это сделать, не расспросив его?

Но все моджахеды знали, что любые слова человека, сказанные им о себе, эмир каким-то образом проверяет. Может, у него имеется собственная агентура. Или же он пользуется сведениями разведки «Джебхат ан-Нусры», даже задания ей дает. Такого варианта боевики тоже не исключали. Они считали своего эмира человеком не простым, весьма значимым в общей иерархии организации.

Сам он подобные слухи о себе старательно поддерживал фразами, брошенными якобы случайно, считал, что это придает ему авторитет в отряде. Но, по большому счету, отношение к нему определялось в основном его личными боевыми заслугами. Воинской отваги, храбрости и презрения к смерти эмиру хватало. Для многих моджахедов, подчиненных ему, эти качества являлись главными. Он часто сам вел в бой свой отряд, первым поднимался в атаку.

Все боевики знали, что смерть ищет именно того героя, который ведет себя именно так. Но эмир был вроде бы заговоренным. Несколько раз пули рвали на нем одежду, дважды попадали в бронежилет.

Одна из них по касательной зацепила стальную каску, которую он носил, срикошетила от нее и ударила в лицо моджахеду, который находился в стороне и на пять-шесть шагов позади. Она не убила боевика, а только сломала ему нос и обожгла кожу на лице, на всю жизнь оставила отметину, убрать которую без помощи пластического хирурга было невозможно.

Тогда в отряде и стали говорить о том, что пуля, попав в эмира и срикошетив от него, теряет свою силу за счет магии и уже никого убить бывает не способна. Поэтому моджахеды, когда эмир поднимал их в атаку, выскакивали с позиции как можно быстрее и старались держаться ближе к Сиражутдинову.

О том, что отряд отправляется в Дагестан, простые моджахеды и даже большинство командиров джамаатов, в том числе и Рагим Хасбулатов, узнали только после того, как эмир собрал весь отряд и перед строем зачитал собственный приказ. После чего он в сопровождении хозяйственного джамаата отправился на общие склады, чтобы получить продукты на время перехода, запас патронов, новые палатки и все остальное, что было необходимо.

Но хозяйственному джамаату пришлось больше часа ждать своего эмира, когда тот зашел в штаб за получением, как он сам сказал, окончательных инструкций. Они, видимо, были даны ему в письменном виде, потому что из штаба Рамазан Ахмедович вышел с большим и тяжелым рюкзаком, который предпочел нести сам, никому из подчиненных его не доверяя.

В действительности же в штабе долго пересчитывали вручную деньги, не слишком полагаясь на счетные банковские машины. Они часто останавливались, когда считали доллары, потому что значительная часть таковых была фальшивой. Потом, тоже вручную, те же самые люди пересчитывали и рубли, которых было очень много. Их машины тоже не любили, но не потому, что те были фальшивыми. Причина состояла в том, что бо2льшая часть их была потертой, прошедшей через многие руки, кошельки и карманы.

Глава 6

– А какие такие особо важные дела могут быть у заместителя начальника сельского райотдела? – наивно поинтересовался старший лейтенант Семипалатин, спросил просто так, ради обогащения собственного опыта.

– Ты какими-то московскими нормами рассуждаешь, старлей. Это где-нибудь в столице можно держать человека на должности и допускать, чтобы он ничем не занимался. А подполковник Темиров был заместителем начальника по оперативной работе. Он лично принимал участие во многих операциях. В его подчинение входил районный ОМОН, пока в Росгвардию не был передан, и даже уголовный розыск. Ну да ладно, отправляйся на поиски, – сказал Абдул-Меджид Ниязович. – А я своими делами займусь. – Он вытащил телефон, нажатием одной кнопки, без набора, послал вызов и начал на ходу разговаривать на каком-то языке, которого старший лейтенант Семипалатин не знал.

Слова старшего следователя Газалиева о подполковнике полиции Темирове заставили командира взвода задуматься. Он быстро объяснил задачу бойцам, стоявшим около бронетранспортеров. Разжевывать ее Семипалатин не стал. Он никогда этого не делал. Его бойцы и сами умели думать. Старший лейтенант хотел и сам вместе со всеми включиться в поиск, но мысли его упорно возвращались к подполковнику Темирову. Поэтому Игорь Витальевич двинулся по дороге чуть в стороне от солдат, но в том же направлении.

– Поиск вести в высоком темпе! – все же дал он напутствие взводу.

«Так что же произошло с подполковником Темировым? – раздумывал командир взвода спецназа военной разведки. – Мог он быть бандитом и старшим офицером полиции одновременно? Едва ли. И вряд ли мог приказать расстрелять собственную семью. Ладно бы еще жена и дети. Там всякое можно допустить. А вот родителей – мать с отцом, дедушку с бабушкой!.. Нет, это выше обычного понимания ситуации.

И кто тогда стрелял в бандитов? Одного в коридоре уложил, еще предположительно троих – на крыльце. Из какого оружия?

А если бандиты его увели силой? Неизвестно, конечно, по какой причине им мог понадобиться живой ментовский подполковник, однако такой вариант исключать тоже нельзя. Но если он находится в плену в качестве заложника, то разобраться с бандой будет чрезвычайно трудно. Нельзя исключать, что это единственный пленник.

Не будь этого, можно было бы определить местонахождение банды и нанести по базе ракетно-бомбовый удар с помощью вертолетов, которые всех боевиков просто перемешают с пылью, размажут по окрестным скалам, в воздух, в конце-то концов, превратят. Но если банда держит заложников, то ни о каком ракетно-бомбовом ударе даже и говорить не стоит. Никто не возьмет на себя смелость отдать приказ о такой атаке до того, как будет точно выяснено количество пленников и все они не будут освобождены.

Конечно, верить и надеяться на то, что все обойдется так гладко, не приходится. Заложников обычно для того и берут, чтобы выставлять их в качестве живого щита, хоть в какой-то мере себя обезопасить. А это уже автоматически означает, что сперва придется проводить войсковую операцию по освобождению заложников, и только потом – по уничтожению самих бандитов.

То есть моему взводу предстоит опять вступать в бой. Чем меньше останется вооруженных бандитов, тем впоследствии проще сложится эта схватка. Следовательно, чтобы этого добиться, сейчас требуется догнать и уничтожить хотя бы тех шестерых боевиков, которых мы в настоящий момент и преследуем».

– Темп поддерживать! Шевелить ногами! Глазами по кругу вращать! Кто что заметит, немедленно доклад мне! – заявил старший лейтенант. – Они с грузом идут. Мы обязаны их догнать.

Первым почти полностью сгоревшую сигарету заметил командир второго отделения младший сержант Чубо. Это был один из тех трех следопытов взвода, про которых Семипалатин говорил старшему следователю.

– Какая-то зараза курила, – пробурчал этот коренастый парень, присел рядом с сигаретой, потрогал ее, потом поднял, повертел в грубых пальцах и спросил: – Увеличительного стекла ни у кого нет?

Старший лейтенант вытащил из командирского кожаного планшета увеличительное стекло и протянул младшему сержанту.

– Что-то мучное здесь, на фильтре, – проговорил тот. – С губ перешло. Я, конечно, не судебный эксперт, но мне кажется, что бандиты макароны всухомятку жрали. Варить им не в чем было и не на чем. Котелка нет, дрова здесь собирать бесполезно. Кругом одни камни и только две сырые елки. Да и похоже на то, что некогда им было костер разводить. А всухомятку к макаронам можно только с большой голодухи приложиться. Страдают эти бедолаги.

Чубо не жалел боевиков. Это была просто его обычная манера разговора. Он имел к бандитам свой собственный счет еще в Сибири, где этих негодяев тоже было немало.

Старший лейтенант Семипалатин знал об этом. Ему было известно, почему Чубо пожелал пойти служить по контракту именно в спецназ ГРУ, который часто с бандитами сталкивался. А вот какие конкретно счеты к этим негодяям имел младший сержант, Игорь Витальевич сказать не мог.

Он задал этому парню только два вопроса, когда принимал контрактников на службу и с каждым из них беседовал по отдельности:

«Не сорвешься в желании отомстить? Не натворишь бед?»

«У меня нервная система сибирская», – ответил тогда Чубо.

– А ведь точно, макароны рубали, – сказал взводный сапер младший сержант Гвоздилин.

Потом он с небольшой натугой перевернул ногой плоский камень, на который можно было удобно присесть или что-то под него спрятать. Гвоздилин вытащил из-под камня упаковку от пачки макарон и еще две сигареты, не догоревшие до конца. Фильтр одной из них был продавлен зубами, как это часто случается с папиросами.

Камни лежали так, что на них удобно было шестерым сесть в кружок.

Старший лейтенант Семипалатин сделал три шага, вышел на дальний конец предполагаемого круга, показал пальцем и заявил:

– А здесь, похоже, кто-то нож о траву вытирал. Сначала грубо, о камень, потом начисто, о траву. Володя, посмотри.

Младший сержант Чубо поспешил на зов.

Он пальцем снял с камня какую-то субстанцию, понюхал ее и заявил:

– Банку тушенки открывали. А в ней, похоже, одно свиное сало. А еще мусульмане называются! Свинину жрать собрались.

– Не стали, – со знанием дела сказал командир взвода. – Посмотри с откоса.

Младший сержант легко перебежал через дорогу, остановился на краю обрыва и посмотрел вниз, демонстрируя полное отсутствие боязни высоты.

– Точно, – заявил он. – Несколько коробок внизу валяются. Банки из них выпали. Да, с такой высоты прыгать даже картонные коробки не умеют. Тут никак не меньше шестидесяти метров. Был бы я голодным, полез бы. Мне свинина не повредит. Я же по отцу-то хохол, хотя уже во многих поколениях сибиряк.

– Давайте к завтраку сюда вернемся, перекусим за чужой счет, – проговорил старший сержант Колотушкин. – Самого голодного вниз и запустим на веревке. Главное, не забыть потом поднять. А то у нас у всех память дырявая. Сквозняки в головах гуляют.

– Здесь они частично разгрузились. Теперь давайте искать, где эти ребята в горы с дороги свернули, – не обращая внимания на болтовню заместителя, сказал старший лейтенант Семипалатин. – Вперед! Второе отделение идет по ту сторону кювета. Ищем следы.

– А что их искать-то? – заявил Чубо. – Именно здесь они и свернули. Отдохнули и в горы подались. Дальше на полтора километра сплошная стена. По ней с носилками не особо побегаешь. Закон гравитации еще никто не отменял. – Младший сержант замолчал и показал на след.

Какой-то не слишком внимательный человек наступил на комок сухой глины, раздавил его, но сам, кажется, этого и не заметил. Бандиты, похоже, не скрывали свой маршрут, не думали, что их будут разыскивать. Пока они встретили отпор только один раз, в райцентре, куда прибыл спецназ военной разведки, и сразу ретировались. Но этот единичный случай не был воспринят ими как система. Потому бандиты не ожидали никакого преследования после своего грабительского акта.

– Туда! – Командир взвода показал рукой направление движения. – Следопыты впереди. Рядом с ними только сапер. Остальным двигаться только после разрешения, полученного от следопытов.

Командир первого отделения младший сержант Валентин Оглоблин и снайпер сержант Саша Ничеухин, друзья и земляки младшего сержанта Чубо, сразу вышли вперед. Они знали свою обычную роль в поиске следов и сразу двинулись вперед, вглядываясь в землю перед собой.

Младший сержант Гвоздилин вытащил из рюкзака щуп и собрал его. Он обогнал следопытов и пошел первым, иногда прокалывая землю перед собой.

Так же точно, глядя себе под ноги, в Средней России, да и по другую сторону Уральских гор, наверное, ходят грибники. Но здесь, в местных горах, грибов не было. Тут прошли шесть человек. К счастью, они не сильно скрывали свои следы, считали, что страшиться им нечего, что все другие должны их бояться.

Но в банде были в основном иностранцы. По крайней мере, их там насчитывалось немало. Они, конечно же, понятия не имели, что такое спецназ военной разведки, чем страшны в бою и в преследовании врага «летучие мыши», как их еще называли.

Старший лейтенант Семипалатин знал, что их порой величали еще и волкодавами. А волкодав, встав на след волка, уже никуда его не отпустит, пока не задавит. В боевой обстановке беспечность обычно бывает наказуема смертью.

Преследование начало набирать темп. Именно в это время в кармане, под разгрузкой и бронежилетом у командира взвода ожил телефон. Игорь Витальевич при боевой работе всегда переключал его на виброзвонок, потому что бывали случаи, когда звук вызова выдавал бойца противнику. При этом он убирал аппарат как можно дальше, чтобы не разбить случайно корпус или монитор. Так уже было в его практике с двумя предыдущими смартфонами.

Звонить ему могли только подполковник Газалиев или его помощник майор Гадисов. Ни того, ни другого старший лейтенант не предупреждал о том, что ждать ответа следует долго. Начальник штаба сводного отряда майор Лиговицкий вызывать его не должен был. Он имел под рукой другую систему связи, куда более надежную, закрытую.

Звонки закончились. Кто-то постеснялся проявлять излишнюю настойчивость.

Тем не менее старший лейтенант трубку все-таки достал, посмотрел на определитель номера. Был пропущен звонок от Абдул-Меджид Ниязовича Газалиева.

Семипалатин остановился, отключил микрофон, послал вызов и подсунул телефон под шлем. Ремешок у шлема был тугим и плотно прижал аппарат к щеке. Разговаривать так было удобно. К тому же руки оставались свободными, не возникало необходимости отставлять в сторону автомат.

– Абдул-Меджид Ниязович, вы звонили мне? Извините, забыл вас предупредить, что я телефон прячу под разгрузку и бронежилет. Доставать его оттуда приходится долго. Если еще будете вызывать, то дожидайтесь ответа.

– Да, я звонил. Как у тебя, старлей, дела обстоят?

– Идем по следу бандитов. Сначала нашли место, где они свиную тушенку в пропасть сбросили. Потом – где в горы свернули.

– Далеко пройти пришлось? Спецназ МВД так и не нашел место поворота. Говорят, на три с половиной километра уходили.

– Зря только подошвы стаптывали. Бандиты свернули там же, около места первого привала. Перекусили сухими, не вареными макаронами и пошли дальше. Мы их след нашли, движемся по нему. Что нового слышно от майора Гадисова?

– Он сделал заявку на биллинг. На скандал пошел, но своего добился. К утру, к началу их рабочего дня то есть, обещают выдать готовый результат. Как тебе карту переслать?

– Через нашего начальника штаба. Или лично передать, что, скорее всего, может и не получиться, потому что я уже в горы углубляюсь и до меня добраться будет сложно.

– Хорошо. До майора Лиговицкого я уж как-нибудь доберусь. Я вот что еще хочу сказать. Я тут смотрел последние уголовные дела, которые вел подполковник Темиров, и обратил внимание на одну интересную вещь. Он многократно использовал сотовых операторов, чтобы с помощью биллинга прижать преступников к стенке.

– Понятно. В современном мире это же обычный, как мне кажется, метод, повсеместно применяемый.

– Да, я знаю. Только у нас в республике это пока не сильно распространено. Что ни говори, старлей, а мы все же окраина России. Но у меня сразу мысль появилась. Мы тебе передадим данные по биллингу, а ты на месте банду не обнаружишь. Мне кажется, это будет значить, что подполковник Темиров является если и не эмиром этой банды, то, по крайней мере, не самым последним ее членом. Не случайно боевики так бережно увели его из села. Пусть и при странных обстоятельствах, которые оставляют множество вопросов, но тем не менее. Они ни капли его крови не пролили. Мы всю кровь в доме исследовали, а для идентификации запросили медицинскую карту подполковника в госпитале МВД, где он состоял на учете.

– Мне кажется, товарищ подполковник, что вы предвзято к Темирову относитесь, готовы обвинить его во всех смертных грехах. А ведь у нас нет против него никаких серьезных фактов.

– Это я и сам понимаю. Просто вспоминаю слова Камила Латифовича Омарова из межрайонного следственного отделения о том, что жена Темирова жаловалась на мужа по поводу семейного насилия. Просто я не люблю людей, которые дома кулаки распускают.

– Но это же совсем другая статья. Такой человек не обязательно должен быть бандитом, пришедшим из-за границы.

– Да, наверное, я предвзято к нему отношусь. Соглашусь с тобой, старлей. Однако то, что я тебе сообщил, исключать совсем нельзя. Кстати, вот что удалось выяснить только к утру. Соседи сообщили. Бандиты при отступлении захватили с собой заложников. Они били прикладами по голове старика со старухой и целую семью из другого дома. Мужа с женой и тремя детьми дошкольного возраста, родителей отца, тоже старика со старухой. Действовали боевики демонстративно. Они обратили внимание на то, что соседи это видят, и погнали заложников. Соседей оставили. А это уже автоматически исключает возможность авиационной бомбардировки их базы. При проведении нами чисто наземной операции они надеются превратить эту базу, я думаю, в аналог Брестской крепости.

– Только предварительно следует базу найти.

– Это уже вопрос к тебе и к майору Гадисову. До полного наступления утра ждать осталось недолго, уже совсем светло. Дождемся.

– Светло, товарищ подполковник, у нас. А в ущельях еще два часа после наступления утра будет ночь стоять. Хребты не научились солнечный свет пропускать.

– Ну так это и хорошо. «Летучие мыши», я знаю, предпочитают воевать ночью, в кромешной темноте, где даже черти ноги ломают.

– Это да. В темноте мы будем иметь преимущество за счет наших прицелов. Но кто даст гарантию, что у бандитов таковых нет? Есть же у них глушители на автоматах.

– Но ведь тоже не у всех. Ты же сам бой вел. Видел процентное соотношение.

– Примерно у четверти имеются.

– Да, это много, учитывая общее количество бандитов.

– Ничего, мы справимся.

– У тебя же вчера потери были…

– Четверо легкораненых, один тяжелый – пуля в скулу попала и через ухо вышла.

– Если догонишь боевиков, что делать будешь? Отследишь или атакуешь?

– Банда большая. Надо ее численный состав уменьшать. Думаю, малую группу следует атаковать. К тому же есть признаки недостатка продуктов у них. Они сухие, не вареные макароны грызли. Если никто им ничего не доставит, то новую группу пошлют. Мне вот что странным кажется, товарищ подполковник. Почему они в селе ни один магазин не тронули? Могли бы сразу же продуктами запастись.

– Да, это еще один вопрос. У нас их сейчас множество. Но этот мне кажется самым простым. Бандиты не ожидали такого быстрого прибытия твоего подразделения, а потом еще и подкрепления, отступали в спешке. Изначально они рассчитывали, конечно, и магазины пограбить, но едва-едва успели ноги унести из райцентра.

– Раненых бандитов допросили? Их, кажется, четверо было.

– Да, было четверо. Но двое скончались еще в машинах «Скорой помощи». Твои парни хорошо стреляли, попадали в головы.

– Самая доступная цель, когда противник лежит. Тем более что бандиты шлемов не имеют.

– Да, вероятно. Короче, двое, получившие пули в головы, умерли. Двоих прооперировали. По документам получается, что один сириец, второй из Омана. Мне доктора назначили на девять ноль-ноль. Допрос буду проводить прямо в больничной палате. Их, кстати, в разные поместили, даже в отдельные корпуса. Сириец в терапевтическом лежит, оманец – в хирургическом. Около палат выставлена охрана. Я уже нашел себе переводчика из местных. Учитель в школе. Свободно арабским владеет. Поможет мне. Будет результат, сообщу сразу.

– Не забывайте, товарищ подполковник, что мне телефон быстро вытащить невозможно. Долго звоните. А если вообще не буду отвечать, значит, веду бой и потом вам перезвоню. Но и в такой обстановке я стараюсь по возможности отвечать. Разве что таковой у меня совсем не будет.

Тот случай, когда Семипалатину пришлось пользоваться телефоном во время боестолкновения, был в позапрошлой командировке на Северный Кавказ. Тогда старший лейтенант прятался за большим валуном, чтобы его не достали бандитские пули, и вынужден был воспользоваться телефоном, чтобы навести справки о пленном бандите. Запрос он отправил раньше, прямо накануне боя. А ответ ему передавали, когда все выяснили. Тогда была необходимость ответить. Он это сделал, прячась за камнем, стараясь не высовываться из-за него.

Могло получиться, что и сейчас, если начнется бой, ему попадется рядом большой камень, за которым можно будет спрятаться. Но нельзя было исключать, что спрятаться окажется негде. Тогда Семипалатин просто не ответит, перезвонит старшему следователю позже.

Старший лейтенант убрал телефон, плотно посадил на липучки бронежилет и разгрузку. После этого он без проблем догнал свой взвод, даже не заставив тот остановиться, чтобы дождаться командира.

Движение продолжилось даже в чуть более высоком темпе, потому что Семипалатин несколько раз повторял одно и то же:

– Темп выше! Нам надо их догнать. Мы без носилок идем. Обязаны достать!

К следопытам, идущим первыми, присоединился старший сержант Колотушкин, умеющий если не искать, как они, то хотя бы не затаптывать то, что эти парни могут прочитать. Послал своего заместителя сам командир взвода.

Он сделал это решительным жестом и одним словом:

– Подгони!

Старший сержант так постарался, что скоро микрофоны стали доносить до старшего лейтенанта перебои в дыхании бойцов. Конечно, все они отлично тренированы. Но ведь даже спортсмены при приближении к финишной линии всегда сбивают себе дыхание. А в горных условиях, где за спуском следует подъем, это бывает неизбежным, и никакая тренированность здесь не сможет помочь.

Организм, пока человек жив, обязательно реагирует на нагрузки. Это покойнику, которого несут в гробу, совершенно безразлично, на поверхности земли он находится или под ней. Естественно, простой, мало тренированный солдат уже задохнулся бы при той нагрузке, которую давал взводу командир. Но спецназовцы умели терпеть.

Так, в высоком темпе, они шли уже больше трех часов, когда старшего лейтенанта вызвал на связь начальник штаба сводного отряда. Не останавливаясь, Семипалатин переключил кнопки на комплексе разведки, управления и связи, составляющем часть системы оснастки «Ратник» первых двух моделей. Этот аппарат, обычно именуемый просто КРУС, носится на специальной клипсе, расположенной на левой стороне груди.

Майор Лиговицкий, как обычно, работал через отрядный узел связи. Поэтому Семипалатину пришлось сначала пообщаться с офицером, дежурившим там, и только потом – с самим начальником штаба.

– Здравия желаю, товарищ майор!

– Вроде бы не так давно и расстались.

– Тогда еще начало ночи было, а скоро настоящее утро наступит.

– Ладно, Игорь Витальевич, докладывать, как я понимаю, тебе еще нечего, да?

– Да, пока нечего. Ведем преследование группы фуражиров.

– Кого-кого? У нас что, конница противника появилась?

– Извините, товарищ майор, я отлично понимаю значение слова «фуражир». Однако этих бандитов, убивающих стариков и детей, могу только к скоту отнести. Настоящие мужчины так не поступают. А скот кормят именно фуражиры. Догоним, я еще подумаю, уничтожать их сразу или вежливо попросить вывести нас к месту базирования остальной банды. Скорее всего, как говорит мой боевой опыт, они откажутся нам помочь или заведут куда-то не туда. Бандиты обычно упертые. Верить им так же сложно, как и синоптикам. Придется уничтожать этих подонков.

– Я тебя и твои чувства понимаю и одобряю, старлей. Но послушай мой добрый совет. Я сейчас попрошу дежурного по узлу связи перебросить тебе на планшетник карту, которую прислали мне из следственного управления. На ней результаты биллинга, инициированного тобой в компании сотовой связи. Там отмечено множество телефонов в одном месте. Следователи насчитали восемьдесят три, а я – только восемьдесят два. Кто-то из нас ошибся. Ты сам посчитай, если время выберешь. Мобильники отмечены точками. Операторы постарались на славу, показали нам точное месторасположение базы банды. Погрешность может составлять плюс-минус десять метров в любую сторону. Это даже точнее, чем прогнозы социологических опросов, особенно если учесть, что каждый из них проводится по определенному заказу. Исполнители всегда стараются угодить клиенту, сделать так, чтобы он обратился к ним и в следующий раз. Задача тебе ставится довольно простая: расположиться где-то неподалеку и добить тех бандитов, которые останутся в живых после ракетно-бомбового удара наших вертолетов. Можешь даже с дистанции отработать, не принимая встречный бой. Я тут специально три вертолета задержал, с большим трудом у командира отряда выпросил. Они должны были в Кабардино-Балкарию вылететь. Там наша разведрота тяжелый бой ведет с большой бандой. Но я решил, что сначала следует этих мерзавцев уничтожить.