Текст книги "Закон ответного удара"

Поисковый вертолет – не боевая бронированная машина. У него нет той надежной защиты. И из вооружения всего только один пулемет и ни одной ракеты. Пилот, видимо, не сразу даже понял, что произошло и что это за чучело такое болотное появилось из воды. А когда понял, было уже поздно. Осколки стекла посыпались в воду, сам вертолет лег на винт – мертвый пилот потянул, должно быть, ручку управления в сторону – и рухнул в двадцати метрах от группы.

Высота была небольшая. Другие члены экипажа едва ли пострадали от падения смертельно. Поэтому Игорь сразу скомандовал:

– Вперед!

Так и оказалось. В вертолете находилось еще три человека. Двое были оглушены падением, а третий тщетно пытался снять с турникета пулемет.

Стрелять снова не стали, взялись за ножи. Посовещались, что делать с машиной. Попытались столкнуть ее в сторону, где глубже, но не смогли – тяжеловато. Вертолет подожгли и быстрым маршем, на предельно возможной скорости, стали уходить. Издали увидели, как в сторону упавшей машины, притянутые столбом дыма, направились два оставшихся вертолета, как они зависли над местом и долго-долго кружили.

Высадился ли кто-то в болото – неизвестно. Времени на утоление любопытства на марше не отводится. Шли, и шли, и шли. Вперед и вперед. Разорвать дистанцию, сделать запас времени и расстояния – главная задача. К месту падения вертолета должен высадиться десант. Обязательно. Но этот десант должен найти пустое место. Иначе группа просто пропала. Согрин отлично понимал это и потому темп держал на пределе возможного.

Все произошло так, как командир и ожидал. Уже ближе к вечеру они увидели большой американский военно-транспортный вагон-вертолет. Потом второй и третий. Каждый из них летел своим собственным курсом. Значит, трупы из сгоревшей «вертушки» все-таки достали. И даже у обгоревшего пилота не так и трудно заметить огнестрельные ранения. Крупнокалиберный пулемет кости крошит основательно. Поэтому никто не сомневался: большие вертолеты везут десант – морская пехота США, которая шутить не любит. Это не южновьетнамская полевая жандармерия, способная только мирных жителей шугать в деревнях, отчитываясь за разогнанные партизанские отряды.

Дело осложнялось.

– Тан, придется тебе поднапрячься… – Игорь понимал, что уловить направление движения и не заблудиться они могут только с вьетнамским капитаном, если могут вообще. – Сориентируйся, пока светло. Будем идти и ночью.

– Будем, – согласно кивнул Тан. – Сегодня на закате будет новый проводник. Он ночью поведет.

– Какой проводник? – не понял Игорь.

– Так у нас запланировано. Запасной вариант проработан на базе. Здесь рядом деревня – там есть человек, которому глаза завяжите, а он все равно дорогу найдет. Он все болота знает наизусть.

Через полчаса Тан оставил отряд на точно таком же островке, что и в предыдущую ночь, а сам отправился в деревню. Грешным делом, Игорю вообще в сумерках показалось, что это тот же самый островок и что Тан просто водил их по кругу. Но этого быть не могло. Игорь постоянно справлялся с компасом и картой и приблизительно отмечал переходы и привалы. Но все же американцы высадились где-то неподалеку. Поэтому отдыхать командир разрешил в две смены. Половина спит, вторая половина занимает круговую оборону.

Тан вернулся через два часа. Привел с собой паренька, с виду совсем ребенка. Но Игорь уже знал, что внешность вьетнамцев порой бывает очень обманчива. Тем более что паренек пришел со своим автоматом.

– Это Нгуен Тхи Лин, – представил Тан нового члена группы. – Можете звать его просто Нгуеном. Русского языка он не знает, и я буду переводчиком.

– А кто он вообще такой? – поинтересовался Сохно, злой на весь белый свет, потому что очень расстроился из-за порванного уха.

– Он воевал в моем отряде…

– А откуда здесь деревня? – Игорь еще раньше, засветло рассматривал карту и деревни поблизости не нашел. Что-то похожее было на нескольких островах, но нигде не было рисовых полей. А если рисовых полей нет, то населению там просто нечего есть.

– Это виноват перевод. Я не так выразился. В нашем языке деревня и население деревни обозначается одним словом. Их деревню сожгли. Сами они живут в землянках по островам. По многим островам в округе.

– А змеи там тоже есть? – поинтересовался невыспавшийся Сохно – ему некуда было ноги на островке вытянуть, потому и спал плохо. – На ихних островах. Или они только на наших?

– Змеи бывают и там. И лучше б их побольше было. – В темноте его лица почти не было видно, но голос и интонация выдали улыбку. – Потому что они их едят. Птичьи яйца, рыба и змеи – это сейчас основная пища жителей. Больше им подкормиться нечем.

И они пошли, успевшие слегка отдохнуть, до предела настороженные после появления американских вертолетов.

Воспользовавшись темнотой, Нгуен повел их напрямик через плесы. Это значительно сократило отставание во времени.

– Спроси, не знает ли Нгуен, куда полетели американцы? – Игорь подтолкнул Тана вперед, ближе к проводнику, и сам подтянулся за ним.

Вьетнамцы обсуждали что-то довольно долго. Наконец Тан перевел сущность беседы:

– Скорее всего, они попытаются занять выходы с болота. А завтра – такая у американцев тактика – прилетят другие вертолеты, боевые. Они сожгут напалмом все острова, где увидят следы жилья.

– Значит, деревня Нгуена…

– Да. Жители уже ушли в камыши и, что можно, унесли с собой. Только им уносить почти и нечего. У кого ничего нет, тому нечего и терять. Но в рейд по болоту американцы не пойдут. Здесь известные тропы заминированы. Мы идем не по ним. Хуже будет, если прилетят самолеты. Они не будут пускать здесь ракеты. Они используют «Оrange»…

Игорь невольно нащупал рукой сумку с противогазом. С отравляющими веществами ему сталкиваться до этого не приходилось, и он вообще не желал бы с ними сталкиваться.

– Что в этом случае надо делать? – спросил он.

– Ничего. Надо лишь держаться ближе к американскому десанту. Своих они травить не будут.

– А те люди с островов?

В начинающемся рассвете видно было, как глянул на него Тан, но на вопрос не ответил. Однако его молчание само по себе было красноречивым. Если американцы применят отравляющее вещество, болотные жители обречены.

– «Береты» сидят в засаде и ждут нас, как нам в этом случае выйти с болота?

Тан закивал головой.

– Да-да, надо будет быть очень осторожными. Нгуен проведет вплотную к ним. А там уже сами решайте, стоит ли ввязываться в бой… Морские пехотинцы – не жандармы… Если надо, Нгуен предлагает завести вас прямо с тыла к любой засаде. Они тоже должны по группам рассредоточиться, чтобы обзор был. Если все в одном месте соберутся, то и засада бесполезной будет. А так их можно по частям снимать.

– Сколько американцев может быть на трех вертолетах?

– По взводу на каждом, – сказал Тан. – Так всегда. Около тридцати человек. Вместе с сержантами и офицерами всего около сотни. Но где-нибудь, скорее всего, в стороне пролетели еще два вертолета. Или они перекрыли нам пути отхода. Обычно «береты» проводят все операции целой ротой. В пять вертолетов. Будем атаковать?

Игорь усмехнулся. Разгораются аппетиты у маленького вьетнамского капитана. В раж входит.

– Посмотрим… – уклончиво ответил Игорь. – Как обстоятельства сложатся. Нам бы во времени уложиться.

Боевой пыл уже и в нем самом загорался тихой свечкой. Но тихая свечка потом, как правило, поджигает бересту. А береста уже все остальное, что начинает пылать. В дополнение – только от одного того, что рассказал Тан, уже захотелось устроить еще одну беззвучную маленькую войну. Точно такую же, как на пересечении трех троп. Только за эти деревни, которые готовы согласиться на жертвы, лишь бы помочь русским диверсантам. За применение американцами – не возможное, а частое уже применение «Orange» – против не способных противостоять ему болотных жителей.

С одной стороны, не такие микробитвы были основным заданием группы. Любое столкновение может нести в себе элемент случайности, а случайность вполне может сорвать тщательно спланированную и подготовленную операцию. И случайностей следовало тщательно избегать. Но с другой стороны, если они просто обойдут американцев втихомолку, сбоку, нет еще никакой гарантии, что кто-то не увидит их, что кто-то не доложит американскому командованию, что здесь русские, и тогда начнется настоящая охота, противостоять которой силами небольшой по численности отдельной мобильной группы просто нереально.

Если есть возможность, то лучше не оставлять после себя свидетелей…

* * *

Этот человек уже пытался когда-то воздействовать на судьбу Игоря. Сильно пытался, применяя все свои немалые связи, используя откровенную ложь и устраивая покушения и провокации. Пытался, но не сумел. Руки оказались коротковаты, но он простить не смог своего поражения. И теперь, увидев его здесь – старика уже, с обвислым, словно сопля, кончиком длинного носа, и от этого еще более гадкого, еще более слюнявого, Игорь вполне смог поверить, что вся нынешняя заварушка устроена специально против него, против него лично…

Когда-то давно очень хотелось старшему лейтенанту Согрину от души приложиться кулаком по брезгливо скривленным губам этого человека. Именно его брезгливый вид вызывал брезгливость по отношению к нему самому. И очень раздражали немигающие глаза – ледяные, ничего не выражающие, но желающие властвовать – глаза, смотрящие сквозь очень толстые линзы.

Как же он появился здесь? Может, просто случай? Хотя это уже слишком – случайный случай случайно случился. Не бывает таких случайностей. Из морга пропадает тело Шурика Кордебалета, и здесь же, в морге объявляется этот мерзкий очкарик. Лисовский… Тогда он назывался майор Лисовский. Майор КГБ Лисовский. Кажется, Борис Аркадьевич. И вот – что это, совпадение? – только совсем недавно, вспоминая Шурика Кордебалета и первую их совместную операцию – Вьетнам, вспоминал Игорь и этого мерзкого человека. Да и как не вспомнить его, если вся операция так тесно с его личностью связана.

А сейчас с ним кто? Кто этот, в северном, неуместном для города костюме?

Вышедшие из морга остановились. Человек с Севера встал лицом к машине Игоря, Лисовский спиной. Северный человек смотрел в никуда – не определишь направление взгляда через щелки полузакрытых глаз. Но Игорю показалось, что тот рассматривает именно его.

Но нет. Он никогда не видел этого человека. Никогда с ним не встречался. Он запомнил бы его. Слишком необычная внешность.

Но может ведь быть и так, что и Лисовский, и этот чукча, или эвенк, или еще кто-то, может же быть, что они оба связаны каким-то образом с Шуриком, с исчезновением тела из морга.

Может быть все!

Подъехала «Волга». Внешне похожая на ту, поджидавшую Игоря под Бакалом. И номера близкие, серийные. Неужели?…

Лисовский открыл дверцу и уважительно посадил северного человека на заднее сиденье. Сам сел на переднее, рядом с водителем. Это в советские времена начальники обычно старались сесть впереди. Так их лучше было видно посторонним – авторитет поддерживали. Сейчас стали приравниваться по удобствам к западным стандартам. Сзади удобнее, простора больше, значит, лучше садиться сзади.

Машина отъехала. Игорь подождал, создал дистанцию и двинулся за ними. Он сначала даже и не собирался устраивать слежку, но сейчас вдруг начал ее, будто что-то подтолкнуло его к действию.

По Свердловскому проспекту, где движение в это время суток очень интенсивное, подолгу простаивая на светофорах, машины спустились до Дворца спорта, с дорожного кольца завернули направо, на улицу Труда. «Волга» встала прямо у широкого крыльца гостиницы «Малахит». Игорь не подъехал так близко, хорошо, что рядом стоянка большая и есть где остановиться.

Человек в северной одежде вышел не сразу. Видимо, они еще разговаривали в салоне. «Волга» развернулась и отъехала. Игорю показалось, что он сумеет потом найти эту «Волгу». Он знает, куда она сейчас поехала. Потому он вышел из своей машины, включил сигнализацию и прошел в холл гостиницы. Но северного человека там уже не было. Он, должно быть, поднялся на лифте в номер. Искать его по всем этажам – смешно. Спрашивать у администратора рискованно. Поэтому пришлось отложить возникший было резкий, но вполне отвечающий духу спецназа план. Игорь хотел просто захватить заложника. Если этот северный человек имеет какое-то отношение к смерти Кордебалета, то, казалось, проще всего «выколотить» из него информацию.

Игорь вернулся в машину, быстро развернулся и по небольшим улицам проехал в сторону здания ФСБ. Точно. «Волга» стояла там, на стоянке.

Действовать хотелось конкретно и целенаправленно. И притом – силовыми методами. Сотрудники Конторы не привыкли, чтобы такие методы применяли к ним. А если не привыкли, следовательно, они не готовы. Но причастность Конторы к делу теперь прослеживается прямая. Что они делали там, в морге? Уж кто-кто, а они-то должны знать – куда исчезло тело Кордебалета. Если бы это было просто вежливое откланивание и попытка затереть следы, то поехал бы какой-нибудь лейтенантик, а никак не Лисовский. В каком, интересно, Лисовский сейчас звании? Уж никак не ниже полковника. В генералы едва ли вышел. Для такого города не много, должно быть, предусмотрено генеральских должностей.

Ладно. Теперь в морг. Едва ли там остались еще работники Конторы. И ментам пора уехать.

Он подъехал снова к моргу городской больницы. Милицейские машины оставались на месте. Долго же они копаются.

Игорь решительно вышел из машины…

Глава 11

В помещении собралось много народу. Лица печальные или усердно желающие казаться такими, у кого-то откровенно равнодушные, некоторые неприкрыто зевают, а двое рассказывают друг другу анекдоты про покойников. У кого какие здесь дела… Игорь сразу заметил, что стоят группами и не общаются между собой. Это посторонние. Здесь же вышагивают два молодых милицейских сержанта. Водители с машин – это прочитывалось легко. И что им там не сидится, ощущений, что ли, особых ждут. Или носы проверяют на нечувствительность.

За небольшим письменным столиком никого не оказалось. Пришлось подождать – что ему, вообще-то, и надо было, чтобы послушать разговоры, – около пяти минут, пока из внутренней двери не показалась и не прокосолапила к своему рабочему месту неестественной ширины средних лет санитарка.

Вопрос к санитарке-баобабу был простейший. Умерла старуха-соседка. От старости. Дома лежала уже больше года. С ложечки ее кормили. Ой, кто ее знает, сколько старухе, очень старая. С дочерью вдвоем они жили. Дочь-то вот и просила по-соседски помочь. У них в городе родственников нет. Телеграммы разослала, кому смогла позвонить, позвонила. Родня вся в основном в Сибири, по деревням живет. Детей у бабки восемь штук. Пока все соберутся… Вскрытие не производили. Если дома оставлять до приезда детей, то сами понимаете, что с телом будет. Сейчас весна, а топят, как на полюсе живем. Зимой так не топили. Можно ли устроить сюда? Хорошо. Обязательно со свидетельством. И еще… С кем тут поговорить можно, чтобы старушку… ну… как полагается… Обмыли, одели, что там еще нужно… И сколько стоит? А… Понятно… Ладно, заплатим… Куда пройти? Хорошо, подожду…

И стал вышагивать между другими ожидающими.

Об утреннем происшествии никто не говорил. Даже два ментовских сержанта, к сожалению, обсуждали вопрос ожидаемой зарплаты и домашние, связанные с этим, скандалы. Опять никакой информации.

Вышел небольшого роста чрезвычайно неприятный тип с глазами, почти приросшими к переносице. Санитарка-баобаб кивком головы показала Игорю – вот этот. Игорь пошептался с мужичком, узнал цены, попросил постараться.

– Обработаем по первое число! – И дыхнул застарелым перегаром. – Будь спок…

Теперь, после разговора с главным покойницким специалистом, он мог подойти уже к санитарке почти обоснованно. Довольно долго разговаривал с местным кадром, мог тот и сболтнуть что-то.

– А что, говорят, у вас сегодня покойник пропал? – и зажег усилием воли в глазах любопытство обывателя.

Санитарка всей своей широкой сущностью рвалась на подобную беседу.

– Ой, и не говорите… Что сейчас делается-то… Даже мертвым покоя не дают… Сидел дежурный санитар, вдруг потерял, говорит, сознание. Ничего, говорит, не пил, только врет… Врет… Он от рождения, хи-хи, пьяный… Пить раньше, чем ходить, научился… Его уж выгонять сколько раз собирались… И раньше выгоняли, да только сюда не очень-то желающих найдешь… Назад брали… Но теперь-то точно – выгонят… Может, даже на целый месяц… Потом сами и позовут…

– И опять покойники пропадать начнут?

– Все может быть… Вот… Сидел и потерял вдруг сознание… Говорит, сзади ударили чем-то… А дверь закрыта была… Сам, говорит, закрывал и проверял… Только кто же тогда его ударил? Покойник какой-то завалялся буйный… А?…

– А милиция что?

– Милиция все окна проверила… Да что тут, в самом-то деле, проверять, на каждом окне решетки. Только в крематорий дверь была почему-то открыта – туда проход есть через подвал, но сам крематорий тоже изнутри закрыт. Черти к нему через трубу забрались, не иначе… Да только тут церковь рядом, чертям положено крестов бояться.

Вот и вся информация. Игорь говорил с санитаркой-баобабом нарочито громко, чтобы другие услышали и тоже включились в обсуждение. Так и произошло. Первыми подошли сержанты, послушали. За ними и остальные окружили стол. Разговор мог бы получиться, но тут раздался зуммер сотового телефона. Номер знала только Татьяна. Звонить ей какая надобность? Если только что-то случилось.

Игорь вынужденно отошел к противоположной стене, где никого не было, вытащил короткую антенну трубки и нажал клавишу приема.

– Игорь! Ты?

– А кому еще быть?

– Тут какой-то пьяница пришел… Да пьяница, пьяница, по лицу видно, нос, как свекла… – Это она сказала, уже обращаясь к кому-то там, у себя дома. – Тебя спрашивает. Очень, говорит, нужен… Наглый, как танк…

– А охрана?

– Он их связал…

Игорь усмехнулся – охрану связали. Хотя было ему не до смеха. Кто мог искать его в доме, где он надеялся надежно укрыться от работников Конторы? И кто мог в одиночку связать охрану? Под ложечкой засосало, но засосало приятно, от доброго ожидания, от предчувствия. На такое могли быть способны только несколько человек из его знакомых. Но где они…

– Что за тип? Как зовут?

– Как зовут? – резко спросила Татьяна человека там, в ее доме. И сказала, уже к Игорю обращаясь: – Какой-то Сохно. Капитан Сохно, говорит… Знаешь такого?

– Мать его… – выругался Игорь почти с восторгом. – Сейчас еду. Охрану пока не развязывай. Пусть отдохнут от праведных трудов.

Ехать хотелось сразу, но он все же задержался, выслушав во второй раз многословный рассказ санитарки и комментарии оживившейся толпы. Будет людям потом о чем посудачить. Нового, впрочем, он не узнал…

* * *

Рассвет приближался медленно, ползуче, вперемешку с легким туманом. Это уже чуть-чуть радовало и давало надежду. А уж был бы туман покруче, радовало бы значительно больше. Игорь поинтересовался, сможет ли Нгуен вести их в густом тумане. Тан ответил утвердительно и даже обрадованно. Более того, он предупредил, что это еще и не туман, а туман будет попозже, и не на один, возможно, день встанет. Так утверждает Нгуен, а лучше его ни один человек эти болота не знает. И никто другой не сможет здесь пройти.

– Американцы увязли, – сказал Тан. – Они на свои вертолеты надеялись, а в туман сюда ни самолет, ни вертолет не покажется. Их можно брать с закрытыми глазами.

Игорь опять почувствовал, что Тан просто рвется в бой с «беретами». С вьетнамскими жандармами повоевать он так не рвался, и, когда Сохно разбирался с ихним офицером, Тан вообще испуганно и брезгливо отвернулся. Соотечественника, даже противника, он жалел. А к американцам у вьетнамцев счет выписан огромный. И проценты в виде справедливой злости накрутились немалые…

– Ты примерно знаешь конечную точку, – Игорь почти решился. – Сможет ли Нгуен провести нас коротким путем, чтобы время сократить. Если так получится, тогда и поскрести пехотинцев можно.

Тан долго беседовал с Нгуеном. Потом попросил у Игоря карту, показал товарищу место выхода из болот. Конечную точку маршрута, естественно, не указал.

Нгуен махнул рукой и что-то сказал насмешливо. Тан перевел, но Игорь и так все понял по пренебрежительному жесту.

– Он на два дня раньше приведет нас, если туман не рассеется. А он, судя по всему, не рассеется долго.

Таким образом, вопрос решился сам по себе. Оставлять за спиной «зеленых беретов» было рискованно. Кто знает, не решатся ли они преследовать группу объединенными силами. Тогда задание может вообще быть сорвано. И просто грех упускать момент, когда морские пехотинцы разбросали своих людей по отдельным постам.

К обеду Нгуен привел их на высокий каменистый остров. Тан что-то объяснил ему, Нгуен засмеялся и ответил. Он первым поднялся на сушу, пробежал среди камней и редких кустов, и сквозь туман видно было, как несколько раз то тут, то там он взмахивал ножом.

Нгуен вернулся, держа за хвосты несколько обезглавленных змеек. Сказал что-то.

– Он говорит, что это очень вкусный обед для нас. На острове больше змей нет. В такую погоду они прячутся и в воду не спускаются. Спят. Новые сюда не приплывут. Но их надо долго варить, а то сильно пахнут болотиной.

– Нет, американцы могут почувствовать дым. Пообедаем консервами, – великодушно отказался Игорь от местного деликатеса. Другие промолчали и, видимо, согласились с ним.

Обед и отдых длились полчаса. И снова болото. И так до вечера. При новом проводнике Игорь несколько раз сверял маршрут по компасу. Даже в тумане Нгуен вел их строго в нужном направлении. У него компас был, видимо, в голове.

Ночевали опять на острове, который был очищен от живности так же быстро, как и первый. Тан так готовить место отдыха не умел, о чем и сказал откровенно Игорю. А через три часа, еще до рассвета, когда Игорь поднял всех, Нгуен приготовил для группы речь. Тан переводил:

– Американцы где-то на расстоянии полудневного перехода. Отдельные посты они могут выставить и вперед. И наверняка между постами и основными силами имеется радиосвязь. По болоту звуки разносятся гораздо сильнее и дальше, чем по суше. Поэтому строго и для всех – через час ходьбы уже нельзя будет произнести ни одного лишнего слова. – Тан помолчал и добавил уже, видимо, от себя: – С Нгуеном должны быть постоянно два человека. Один рядом, другой сзади. Тот, что рядом, – на случай встречи с американцами – на предельном внимании, при полной готовности. Второй – связующий – не должен терять идущих впереди из поля зрения. Туман уже густой, не то, что вчера. Скоро будет еще гуще. Группа идет плотно, друг за другом, чтобы не было отстающих, и передний не теряет из виду связующего.

Он помолчал и сказал тихо уже одному Игорю:

– Я в болотах больше твоего ходил. Воюю не первый год. И уж прости, что пораспоряжался… – Но в голосе у него извиняющихся ноток не было.

Игорь кивнул.

Рядом с Нгуеном пошел Саша Краснов. Кордебалет отстал от них на несколько шагов. Так и двинулись. В этом порядке они вошли в тихо и незаметно пришедший рассвет, который улучшил видимость на два шага, превратив ее из грязно-серой в мутно-серую.

События начали разворачиваться часа через четыре. Нгуен с Красновым прошли вперед, прошел Шурик, прошла группа, когда Игорь, идущий замыкающим, услышал за спиной и чуть сбоку едва слышимый звук. Сомнений у него не было. Это ударился металл о металл. Стараясь не издать заметного плеска, Игорь догнал предпоследнего и через него дал команду остановиться остальным. Вьетнамца-проводника еле догнали, но назад он пришел быстро и бесшумно.

Игорь показал направление, откуда услышал звук, и замахнулся на автомат ножом. Чтобы было понятно – звук он слышал металлический. Пальцем ткнул в грудь Макарову, Краснову и Шурику. И взмахом руки отправил их вперед. Нгуен хотел двинуться за спецназовцами, но Игорь остановил его, положив руку на плечо. Вьетнамец пальцем начертил в воздухе круги – дескать, парни заплутают в болоте. Но Игорь только улыбнулся.

Вернулись они так же тихо, как и уходили. Минут через семь-восемь. И показали рукой – вперед, в прежнем порядке. Игорь повторил их движение. Группа пошла, а Макаров пристроился рядом с командиром. Показал берет и четыре опущенных вниз пальца.

Второй пост обнаружил уже Нгуен. Заметил его сквозь туман одновременно с Красновым. И одновременно же они попытались остановить друг друга рукой. И поняли. Тихо отправились назад, к группе. Игорь послал в обход еще троих. Они вернулись не менее скрытно, чем первая группа, и с тем же результатом – четверо.

Теперь они, как понял Игорь, находились в районе базирования «зеленых беретов». Можно было бы пройти просто вперед, попадется кто-то на пути, отправить их к первым восьмерым. А дальше надеяться на судьбу и случай, потому что американцы от погони не откажутся. Но случай распорядился за них сам. Нгуен вернулся, показал, что Краснов ушел вперед, на разведку. Скоро вернулся и сам Саша. Он знаками объяснил: впереди остров. На острове – база американцев. Двенадцать солдат спят. Мокрые. Похоже, сменились с поста. Два офицера, сержант и радист беседуют над картой. Остальные, видимо, на постах.

Игорь время терять не стал и отдал команду. Рассеяться. Вперед! Вьетнамцы остались с ним рядом, и Нгуен поправил автомат. Игорь положил руку на затвор: нет, стрелять нельзя. И красноречиво достал нож. Вьетнамцы пожали плечами. Нгуену тактика диверсионной беззвучной войны была в диковинку, и он не совсем верил в ее успех. Тан же, кажется, уже привык.

Игорь с проводниками подоспели вовремя, чтобы тоже поучаствовать в скоротечном бою. Офицеры, сержант и радист не смогли ничего понять, когда на них одновременно навалились тела спецназовцев. Ножи действовали быстро и точно. Все удары скоординированы и рассчитаны на то, чтобы противник не смог подать ни звука. И тут же всей группой к спящим солдатам. И даже Нгуен успел проколоть одного штыком. Но это был единственный морской пехотинец, который проснулся и сумел вскочить на ноги. И единственным слышным звуком был его короткий стон и тупой удар тела о землю.

И тут же очередная безмолвная команда Игоря – вперед, на поиск оставшихся постов. Сам он с вьетнамцами остался на острове, чтобы осмотреть американский лагерь. По личным вещам солдат он вычислил, что взвод держит еще два поста. Значит, восемь человек.

Игорь спросил знаками вьетнамцев, где, по их мнению, находятся оставшиеся два взвода морской пехоты – оба справа или по обеим сторонам.

Нгуен уверенно показывал в обе стороны – справа рядом, слева подальше. Очевидно, Нгуен ориентировался по выходам троп из болота и знал, что больше посты искать негде.

Такая дислокация не очень понравилась Игорю. Случайный звук, выстрел, крик, случайный взгляд сквозь проступившее вдруг окно в тумане, и они могут оказаться «в клещах». Поэтому он сразу прекратил обыск рюкзаков «зеленых беретов», к которому вьетнамцы было уже приступили, а тут же указал проводникам в обе стороны, чтобы контролировали ситуацию там. И, как оказалось, это не было лишней предосторожностью. Подтверждение пришло меньше чем через минуту.

Первым резко прыгнул за камень Тан – ящерицей распластался за кустиком. Нгуен и Игорь среагировали так же быстро и тоже спрятались – вьетнамец за горой рюкзаков, а Игорь, из-за невозможности быстро найти укрытие, просто лег за труп американского офицера.

Со стороны послышались два голоса. Спокойные, но неестественно громкие. Говорили на английском. Игорь, сообразив, что звуки на туманном болоте разносятся иначе, прикинул расстояние и встал. Показал вьетнамцам – быстро в камыши, по обе стороны от узкой протоки, по которой и двигались к острову гости. Сам же придирчиво оглядел островок и перебросил два тела. Слишком неестественно они лежали, сразу видно: убитые. Одному даже ноги согнул в коленях, чтобы он спал в позе ребенка, и руки под голову подсунул. И только после этого набросил себе на голову офицерскую утепленную куртку и скорчился под ней буквально в двух шагах от воды – «заснул».

Из-под воротника хорошо было видно, как к острову подошли офицер и сержант. Они не осторожничали, не подозревая об опасности, окинули сушу быстрым взглядом, переглянулись, покачали головами и засмеялись. Шагнули на берег, одновременно за спиной у них вышли из камыша беззвучные, как бабочки, вьетнамцы со штыками, готовыми к бою. Тут же и Игорь поднялся навстречу.

Все это уже в который раз повторялось, но всегда подобные события казались неестественно замедленными кадрами киносъемки, и Игорь видел себя словно со стороны. Он будто бы плавал в воздухе, а не передвигался, и так же медленно плавали противники, так же медленно выплывали вьетнамцы.

Реакции американскому офицеру явно не хватило. Он так откровенно опешил, увидев перед собой чужого офицера в незнакомой форме, что просто не успел осмыслить стремительное движение Игоря, наносящего колющий удар в горло. Сержант сделал быстрый шаг назад, выкрикнул что-то – должно быть, выругался – и успел выхватить из ножен свой нож. Но его одновременно достали со спины два штыка.

Вот теперь и следующей проблемы не существовало. Второй взвод тоже понес потери, значит, и ему не надо портить нервы долгим отсутствием склонных к хождению по гостям офицера и сержанта. Придется со вторым все повторить, как с первым, включая ликвидацию постов.

А потом, возможно, и с третьим. Тактика татаро-монголов, напавших на Русь. Всех по маленьким группам. Очень быстро и под корень.

Стали возвращаться спецназовцы. Они уничтожили четыре поста. Значит, прихватили и посты соседних взводов.

В глубине души Игоря опять слегка покоробило. И в прошлую, и позапрошлую операции, когда он еще входил в состав другой группы. Бойня пошла… По природе своей он не любил «ходить на ножи». Но еще меньше он любил стрелять там, где это делать было нельзя. Только в ребятах он уже уловил момент, когда остановиться трудно. Сделав первый шаг, следующий делаешь автоматически, а третий – уже по собственному желанию. На четвертый шаг тебя уже сильно тянет, зовет просто. Что это такое, отчего так случается, Игорь не знал. Но он знал, что так поступают волки, забравшиеся в овчарню. Режут первую овцу, пролитая кровь возбуждает, режут подвернувшуюся и суетящуюся в тесном загоне вторую, потом третью и уже не могут остановиться, пока не перережут все стадо. Но потом находят первую и уносят только лишь одну ее.

Быть похожим на волка не хотелось. Но, с другой стороны, и самому остановиться в такой ситуации трудно. Да и нельзя им сейчас уже останавливаться. Начатое надо завершить до конца. Иначе начнется преследование. А они на чужой территории.