Текст книги "Маска из другого мира. За занавесом"

– Так вы все-таки новенькая? – радостно спросил Ден. – У нас в академическом вы будете весьма кстати…

– Я думаю, мы обязательно со всеми поближе познакомимся и подробно поговорим, – вежливо, но настойчиво перебила бородача девушка со странным сочетанием имени и фамилии. – Но чуть позже. Артемий Викторович, Автандил Зурабович?

– Да-да, – одновременно отозвались оба режиссера.

– Вы позволите мне совершить крайне необходимый ритуал? – вежливо поклонившись на японский манер, задала несколько странный вопрос девушка. Мягко говоря, странный. Интересно, как на него отреагирует наш режиссер?

– Смотря о чем идет речь, – как я и предполагал, насторожился Артемий Викторович. – Для начала расскажите нам больше о себе… Как вы оказались здесь, почему Глафира Степановна вам доверилась?

– Артемий Викторович! – всплеснув руками, обратилась к нему Северодвинская. Хотя, на мой взгляд, ничего особенного в словах режиссера не было. Не зря ведь придумали поговорку «доверяй, но проверяй».

– Прошу меня извинить, – улыбнулся старушке Иванов и вновь повернулся к Акико. – Глафира Степановна – сильная маска и мой заместитель, я верю ей как себе. И если она вас допустила в святая святых нашего театра…

Он сделал многозначительную паузу, явно передавая инициативу в руки Северодвинской. Вот прям все по классике – подчеркнул авторитет старушки, свое отношение к ней, и теперь ей нужно все это оправдать.

– Артемий Викторович, позвольте Акико провести ритуал, – извиняющимся тоном попросила Северодвинская. – Она уже… гм… испытала его на мне. Я разрешила, потому что сталкивалась с подобным во время русско-японской и знаю, о чем говорю… Мы с дедушкой тогда допрашивали одну Родзё, а потом он подробно рассказывал мне о ритуалах, я даже читала специальную литературу и с тех пор хорошо в этом разбираюсь. Сейчас о нем знают немногие, потому что повода не было уже более чем полвека. Уверяю вас, ничего опасного – это просто травки.

Я слушал Глафиру Степановну, а внутри меня раздирали противоречия. С одной стороны, я опять узнаю что-то новое, более того – весьма интересное, потому что ни о каких ритуалах, да еще с японским налетом, я до этого не слышал. А с другой стороны, как же много в моих знаниях пробелов… Хорошо еще, что уроки старого профессора въелись в мой мозг, и я вспомнил, что Родзё – это маска старухи из театра Но. А Северодвинская-то, оказывается, крутая – умудрилась участвовать в русско-японской войне! Не удивлюсь, если в ее послужном списке еще Первая мировая, гражданская и Халхин-Гол с плавным перетеканием во Вторую мировую. Впрочем, сейчас главное не это…

– Какие еще травки?! – тем временем рассердился Гонгадзе, отреагировав на последние слова старушки. – Дайте-ка их сюда! Вадим, проверь! Артемий, ты разрешаешь?

Режиссер ТЮЗа повернулся к Иванову – все правильно, он на нашей территории, и командует здесь Артемий Викторович. Что-то требовать, уточнять, тем более обыскивать Гонгадзе может только с его разрешения. Вот и Вадим-Доктор замер, вопросительно переводя взгляд со своего руководителя на нашего режиссера.

– Если я правильно понял, о каком ритуале идет речь, – медленно проговорил Иванов, – то это как минимум удивительно. Акико, вам придется подчиниться, это станет доказательством ваших добрых намерений. Опять же подчеркну, что я доверяю Глафире Степановне, но для всех будет лучше, если мы все убедимся…

– Конечно, – Акико прикрыла глаза и отвесила нашему режиссеру поклон.

– Действуйте, – Иванов повернулся к Гонгадзе и Доктору.

– Сию минуту! – Вадим, дождавшись разрешения, подскочил к девушке и требовательно протянул руку, а я затаил дыхание.

Что, сатир меня угости саке, происходит? Мы только вернулись из рейда в другой мир, где все внезапно пошло наперекосяк, думали, что вот уже можно расслабиться… И тут вдруг внезапно появляется эта загадочная девушка, которая ставит в тупик наших режиссеров!

И что, интересно, произойдет дальше?

Глава 10. Сикигами

– Прошу вас, – улыбнулась Акико, по-прежнему сохраняя дружелюбное достоинство и никак не выказывая своего недовольства резкостью Гонгадзе и его подчиненного. Я почувствовал, что немного расслабился, хотя еще секунду назад ожидал худшего.

Она достала из миниатюрного рюкзака, который я только что заметил, коробочку с японскими иероглифами, открыла ее и передала Вадиму. Тот принял ее, сосредоточенно обнюхал…

– Полагаю, это семь осенних трав японской поэзии, – кивнул Доктор. – Сейчас скажу точно… Так-так, клевер…

– Хаги, – сказала девушка.

– Мискантус… – подумав, добавил Вадим.

– Обана, – тут же добавила Акико, и я понял, что она подтверждает догадки Доктора, только на японском.

– Пуэрария лопастная…

– Кудзу.

– Гвоздика…

– Надэсико.

– Японская валериана… Да-да, точно – валериана!

– Оминаэси.

– Посконник прободенный…

– Фудзибакама.

– И… китайский колокольчик.

– Кикё, – произнеся название последнего растения, Акико прикрыла глаза веками и склонила голову.

– Это действительно семь осенних цветов японской поэзии, – Доктор повернулся сначала к Гонгадзе как к своему непосредственному руководителю, потом к Артемию Викторовичу как к хозяину помещения. – Абсолютно безопасно. Используется некоторыми восточными масками как индикатор…

– Индикатор чего? – буркнул режиссер ТЮЗа, а я подумал, как это должно быть круто – определять растения по запаху. Интересно, что еще он может… унюхать?

– В моем случае это индикатор сикигами, – Акико назвала еще одно непонятное слово.

Но оба наших режиссера дружно помянули сатиров, чем вызвали недоумение всех присутствующих масок и заставили интеллигентно поморщиться Глафиру Степановну. Судя по всему, эти трое явно хорошо знают, о чем идет речь. Или о ком. Правда, Гонгадзе сначала не понял про травки, но зато теперь на его лице не было никаких сомнений в том, что мы столкнулись с чем-то очень неприятным… Только удивление.

Сикигами… Это слово мне точно было не знакомо, знаю только похожее – «синигами». Персонифицированная смерть в японской мифологии. Или, как вариант, бог этой самой смерти. В свое время мы с Сашкой и Лариской залипали на аниме «Блич», там на этом понятии сюжет строился. Я, правда, потом разочаровался, когда пошел бесконечный сериал, и перестал смотреть. А вот мои друзья осилили его полностью. Ладно, я отвлекся… Спросить бы своего Паскуале, да вот только боюсь, что прослушаю разговоры умных людей, от которых явно могу узнать больше.

– Вы уверены? – спустя небольшую паузу, за которую я успел немного пораскинуть мозгами, спросил Гонгадзе, блеснув очками.

– Абсолютно, – Акико отвесила режиссеру ТЮЗа вежливый короткий поклон. – И если претензий ко мне больше нет, я очень прошу позволить мне провести ритуал. Лучше сделать это как можно быстрей. А потом я с удовольствием отвечу на любые ваши вопросы.

– Делайте что нужно, – показав Автандилу Зурабовичу успокаивающий жест рукой, Артемий Викторович дал добро нашей странной гостье провести ритуал.

Она тут же достала из коробочки лист пергамента или чего-то подобного, несколько сушеных ростков и листиков, скрутила все в трубку и подожгла неожиданно вынутой из все того же миниатюрного рюкзака зажигалкой. Запахло пряной травяной смесью. Акико пробежалась вокруг каждого из нас, размахивая импровизированной сигарой и окуривая нас густым белым дымом. Затем, когда все вокруг помутнело, а в воздухе устоялся терпкий запах деревенской печи, она остановилась и пристально рассмотрела всех нас.

– Чисто, – расслабленно выдохнула она.

– А теперь рассказывайте дальше, – сосредоточенно нахмурившись, кивнул Артемий Викторович. – Хотя, конечно, для начала неплохо было бы выслушать Глафиру Степановну о том, что произошло. Я имею в виду внезапное закрытие портала.

– Простите меня, пожалуйста, – всплеснула руками Северодвинская. – Давно не было таких происшествий…

Старушка оглядела всех нас, вздохнула, остановив взор на телах, оперативно накрытых белыми простынями, пробормотала «какое горе», а потом продолжила, добавляя детали явно для нас, новичков:

– Вы ведь знаете, что прецеденты с выключениями порталов периодически случаются… До изобретения радиосвязи было сложней, приходилось дежурить у точки перехода. Теперь проще – помощники, занятые спектаклем, могут отойти от антисцены, периодически выходя на связь с труппой в рейде.

Ага, отметил я про себя. Значит, во-первых, рация нашему Иванову нужна была не для прихоти, а по регламенту. А во-вторых, сигнал доходит и через межпространственную дыру. Вот это, кстати, интересно – по сути же наши миры либо находятся в миллионах километров друг от друга, либо в разных плоскостях вселенной. Но радиосигнал это факт не смущает, по крайней мере пока есть проход… Получается, из другого мира можно по мобильнику позвонить? Чисто теоретически, если не отходить далеко от портала…

– Так вот, – тем временем Глафира Степановна продолжала свой рассказ. – Когда звук в наушниках пропал, я поняла, что портал потерял стабильность. И это было странно, потому что спектакль прошел на ура. Я решила проверить, пришла в это помещение… Увы, портал действительно оказался закрыт. Это произошло еще во время первого акта, поэтому шансы на повторное открытие сохранялись. Я поговорила с актерами, попросила их играть ярче, больше импровизировать… В общем, зрители были в восторге, но портал словно был отрезан от энергии зала.

Она замолчала, однако это было явно еще не все. А потому никто из присутствующих не проронил ни слова, давая старушке собраться с силами и закончить.

– Меня очень встревожил этот факт, – вновь заговорила Северодвинская. – Все-таки не каждый день закрываются порталы при полном аншлаге и шквале эмоций от зрителей. Я позвонила в ТЮЗ, и мне ответили, что у них… – тут она посмотрела на Гонгадзе. – То есть у вас… то же самое. Причем по времени все совпало до минуты. Я связалась с Москвой и Петербургом, позвонила в Ярославль, Иваново… Везде все спокойно. Однако даже два погасших портала говорят нам о системном происшествии – это пусть маленький, но катаклизм с эпицентром в нашем городе.

– Так-так… – мрачно кивнул Иванов. – Значит, это действительно не случайность. А что насчет сикигами?

– Простите, Артемий Викторович, мне нужно рассказывать предысторию? – уточнила Акико, оглядывая всех нас.

– Наши юные маски не в курсе, кто это, – кивнул наш главреж. – Поэтому небольшой экскурс не помешает. Кстати, я бы предложил всем усесться – в ногах правды нет, как говорят здесь, на Земле. Понимаю, вы уже больше суток не были дома… Но с учетом открывшихся обстоятельств расходиться пока не время.

Никто, впрочем, и не собирался. И пусть стульев в комнате с антисценой не было, в такой ситуации всем оказалось достаточно и пола. Во-первых, вся эта история с закрытием порталов одновременно в двух театрах пугала и привлекала одновременно. И каждый, я уверен, хотел если не разобраться, то хотя бы узнать больше деталей. А во-вторых… На полу по-прежнему лежали тела наших погибших товарищей, и это было страшным напоминанием о том, что мы все могли разделить их участь. Могли, но, к счастью, спаслись.

Кстати, некоторые, я смотрю, стали отходить от радости возвращения, которое постепенно сменялось горечью потерь. Нина и Эля тихо плакали, Кирилл смотрел в пустоту, теребя в руках макет моргенштерна. Остальные тюзовцы сидели мрачнее тучи, Костик приобнял нашу Беатриче, а Ден… Он закрыл глаза, в уголках которых блестели маленькие капельки. Наш бородач-хохотун, стрелок и жизнерадостный Бригелла, боролся с подступающими слезами. Я отвернулся, вспомнив, что Ден уже испытывал похожие чувства еще во времена своей службы в Ярославле. Что ж… Мне и самому было тошно. Наверное, после всего этого я созвонюсь с Сашкой, наведаюсь к нему в Затьмачье с парой бутылок виски, а может быть, даже лучше и просто водки, и будем жестоко жрать до утра… Даже если он откажется, я буду жрать один. Не лучший способ избавиться от стресса, но по-другому мне не отвлечься – я просто это знал. Говорят, что от мрачных мыслей спасает работа, однако моя как раз будет напоминать о происшествии по ту сторону портала… Хорошо, что завтра воскресенье, и мне не нужно ни на сцену, ни на антисцену. А потом… Следующую неделю, насколько я помню, мы все равно пропускаем, играя обычный спектакль, так что в другой мир теперь заглянем еще нескоро.

– Во вселенной есть не только Земля, потерянная родина и мир хутхэнов, – начала тем временем девушка. – Известно как минимум еще об одном мире, который также был уничтожен демонами. Это мир сикигами, бестелесных сгустков энергии, которые могут занимать чужие тела в качестве симбионтов. Земные легенды иногда называют их призраками или злыми духами, ёкаями… Так вот, когда наши предки покидали свой дом, остатки цивилизации сикигами тайно примкнули к ним, договорившись с подходящими по силе беженцами о покровительстве. Но, как потом выяснилось, они не собирались становиться нашими союзниками или просто добрыми соседями. Сикигами подчиняли тела погибших масок, занимая их место, и не сообщали об этом, просто копили силу для… Точно это так и не стало известно, сикигами после предательства ни разу не вышли с нами на контакт, но, учитывая их методы, ничего хорошего от них уже не ждали. Когда об этом узнали, началась охота… охота на ведьм, так это назвали потом в человеческой истории.

Мы сидели в полнейшей тишине, во все уши воспринимая рассказ Акико. А для меня так и вовсе мир заиграл новыми красками, как будто мне не хватало недавнего откровения… Мир масок, мир хутхэнов, мир сикигами. А сколько еще обитаемых мест в старушке вселенной?

– Маски создали поисковые отряды, работавшие под прикрытием земной инквизиции, – тем временем продолжала девушка. – Большинство ее жертв – на самом деле наши братья и сестры, подчиненные сикигами. Это продолжалось вплоть до начала девятнадцатого века, затем еще одна волна пришла в Россию – страну, где люди не просто узнали о масках, но сотрудничали в деле построения нового общества. Гражданская война… Красный террор, белый террор. Зашкаливающую жестокость наши историки объясняют как раз попыткой сикигами закрепиться в одной отдельно взятой стране. Поэтому-то они устраняли конкурентов, а для людей это выглядело как обычная, пусть и довольно кровавая, борьба за власть. Кстати, как считают некоторые исследователи, революцию здесь устроили именно сикигами под личинами масок. По крайней мере, сталинские репрессии тридцатых годов…

– Наше общество так и не пришло к единому мнению на этот счет, – неожиданно прервал Акико Иванов. – Поверьте, я знаю, о чем говорю, ведь мне намного больше ста лет. И в революции я, например, участвовал сам – как красный комиссар. И точно не как сикигами. Это очень сложная тема, слишком кровавая, жестокая и неоднозначная… Поэтому я бы не стал приводить только одну точку зрения, которая к тому же еще и однобоко трактует нашу историю.

– Простите, Артемий Викторович, – склонила голову Акико. – Я говорю лишь то, о чем мне известно. Благодарю, что обратили мое внимание на историю – обещаю, я более детально изучу вопрос.

Девушка с маской Ситэ, на мой взгляд, разговаривала немного старомодно – такие обороты как «благодарю» и «более детально изучу вопрос» больше подошли бы самому Иванову или той же Северодвинской. Надеюсь, она не будет так общаться в повседневности. Так, стоп… Я что, планирую с ней поближе познакомиться? Впрочем, почему бы и нет. Но это все потом – сейчас я жадно хватал каждое слово, пополняя свой багаж знаний о мире.

– В тридцатых я жил в Пензе, – Иванов тем временем продолжил рассказывать свое видение истории с сикигами. – И несмотря на свое… так скажем, не совсем легальное положение… имел связи с НКВД. Большинство жертв того, что некоторые человеческие историки называют Большим террором, не имели никакого отношения к сикигами. Но порядка десяти процентов, если не ошибаюсь, все же оказались подчинены этими тварями. И товарищи вроде нашего доблестного чекиста Бейтикса тогда прикрылись партийными чистками, как наши предки в свое время действовали совместно с инквизицией. С нашей стороны это была именно борьба с сикигами, которых в итоге уничтожили во всем Союзе.

– Опять же я не претендую на истину, Артемий Викторович, – вновь примирительно поклонилась Акико. – Я просто хотела сказать, что последним доказанным эпизодом деятельности сикигами считается «охота на ведьм» в США. Капитан Джозеф Маккарти лично возглавил операцию по выявлению внутренних врагов, и в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом уничтожили единственного оставшегося на Земле сикигами. Вернее, так считалось до нашего времени.

– Вот это и интересно, – вступил в разговор Гонгадзе. – Откуда у вас информация?

– От Сергея Ивановича Кондратьева, моего отца, – губы Акико предательски дрогнули и поджались. – Он погиб и был захвачен сикигами.

– Вы же сказали, что ваши родители – океанологи? – развел руками Иванов.

– Разве океанолог не может быть маской? – улыбнувшись, ответила Акико вопросом на вопрос. – Он был бауттой, слабой маской без боевых способностей, в театре такие не нужны. Разве что в качестве посвященных работников сцены. Но отцу это было неинтересно, он хотел настоящее дело. Как выяснилось, он погиб во время одного из погружений, и его сикигами сделал так, будто ничего не произошло.

– Почему сикигами вселился в баутту? – удивленно поднял бровь Гонгадзе. – Какой у него в этом интерес?

– Папа мне рассказывал о том, как все началось, – ответила Акико, – Я была маленькой, многого не понимала… И папа тогда нашел одного молодого сикигами, тот не говорил, просто пищал что-то, и он его пожалел. Как оказалось, зря. Он иногда заглядывал к нам после того дня, приносил жемчуг, делая вид, что способен на благодарность, а когда папа умер, неожиданно опять оказался рядом и захватил его тело. Принял его образ, но лишь на время – он тогда зашел домой, улыбнулся какой-то кривой улыбкой, сверкнул желтыми глазами и ушел. Я тогда не сразу поняла… А потом увидела отца уже в морге, стала выяснять… И тут в нашем театре начали пропадать маски. В прямом смысле… Один не явился на репетицию, второй… Я начала догадываться, что это как-то связано с сикигами, но ни знаний, ни фактов не хватало. Наши маски принялись разъезжаться, возможно, вы даже слышали о кризисе в Хабаровском краевом…

– Краем уха, – подтвердил Иванов. – Но без подробностей. Сейчас везде трудно…

– И никто не связывал это с сикигами? – сверкнул стеклами очков Гонгадзе.

– Про них почти все уже забыли, – пожала плечами Акико.

– Ваш отец совершил преступную глупость, – жестко сказал наш режиссер. – Его жалость к этой твари привела к трагическим последствиям.

– Артемий Викторович! – предостерегающе воскликнула Северодвинская, но Акико понимающе кивнула, показав, что не собирается защищать своего папу.

– Вы правы, – сказал она, грустно вздохнув. – Но он мертв и не сможет держать ответ перед обществом масок. А я дала себе слово, что искуплю его ошибки. Найду и уничтожу сикигами.

– Смело, – сказал Гонгадзе, и я не сумел распознать, одобряет он Акико или иронизирует.

– Впрочем, ладно, – Иванов явно взял себя в руки, осознав, что обвинениями в адрес девушки ничего не добьется. – Расскажите, как это все связано с Тверью и нашими театрами? Почему вы прибыли в итоге к нам?

Тишина после его слов повисла такая, что воздух начал казаться густым.

Глава 11. Беспокойство

– А все просто, – отвечая на вопросы нашего режиссера, Акико вскинулась, тряхнув короткими волосами. – Сикигами, как оказалось, умеют блокировать порталы. Опять же из-за того, что о них давно никто не слышал, это сложно сопоставить, если не знать…

– Мне об этом, скажу честно, не было известно, – кивнул Артемий Викторович. – Вернее, я слышал о таком, но на практике не сталкивался. Считалось, что это байки.

– Увы, – покачала головой Акико. – Просто на это тратится много энергии, сикигами тоже не бесконечно сильны. Один закрытый портал может серьезно навредить им, поэтому они и не использовали массово эту способность, когда были на пике силы. А еще… Когда они совершают что-то подобное, их легко раскусить – глаза начинают светиться желтым, так проявляются большие энергопотери.

– Откуда вы все это знаете? – прищурился Иванов. – Не слишком ли вы осведомлены, особенно учитывая то, что информации по сикигами мало, и даже мы с Автандилом Зурабовичем и Глафирой Степановной знаем немного?

– В Японии они более изучены, – улыбнулась Акико. – А я умею читать по-японски благодаря маме. Она тоже была бауттой, ее не интересовали все эти тонкости мира масок. Она, как и папа, горела океаном. Но именно благодаря ей я смогла не просто найти в Хабаровске труд Хацуми Гингэцу, но и прочитать его. В оригинале.

– Я была знакома с ним, – подала голос Глафира Степановна. – Он и рассказал нам с дедом о ритуале обнаружения сикигами. К сожалению, потом мы не общались… Борьба с сикигами не входила в круг моих обязанностей.

Старушка тяжело вздохнула.

– Жаль, что такие полезные труды не переведены на все языки, на которых общаются маски, – процедил сквозь зубы Гонгадзе.

Щекочи меня Шекспир, это же надо! В мире масок, тайном обществе обладателей могущественных артефактов, царит такое же раздолбайство, как и в обычном мире! Уничтожили всех сикигами, благополучно про них забыли, а значит, и труды этого знаменитого японца… как его там? Уже вылетело из головы, но, впрочем, неважно! Главное, что готовый справочник нафиг никому не нужен, и тут вдруг судьба подкидывает миру испытание.

– Вчера все театральные кланы России и мира узнали о происшествии в вашем городе, – продолжила Акико, вырывая меня из размышлений. – Я взяла отпуск за свой счет, купила билет до Москвы, а оттуда сюда уже добралась на «Ласточке». Не знала, куда идти, пошла в самый старый театр. Академический. Здесь встретила Глафиру Степановну и все ей рассказала.

– Все так и было, – подтвердила Северодвинская. – Я как раз готовила повторный спектакль, чтобы вас вытащить. И тут появилась Акико.

– Каким образом один сикигами заблокировал порталы сразу в двух театрах? – спросил я, не справившись с искушением. Наверняка ведь это просто, но кто же объяснит слабым маскам!

– А он, получается, в итоге и не один, – Акико нехорошо улыбнулась. – Теперь их как минимум двое, и они вышли на тропу войны.

– Дело дрянь, – первым повисшее молчание нарушил Гонгадзе. – Надо сообщить Бейтиксу. В городе действуют твари из другого мира, и это еще хуже, чем хутхэны.

– То есть они могут перекрыть порталы в любой момент? – подняла руку Элечка.

– Если будут находиться в непосредственной близости от антисцены, – кивнула Акико. – Например, в зале. Обычные люди не увидят желтое свечение глаз, а маски в зале редко сидят. Но есть и еще один способ, который я вычитала у Гингэцу… Помимо ритуала с окуриванием.

– К счастью, он известен и нам, – вновь вмешалась Северодвинская. – Если нашего брата можно узнать по фразе «Маска, я тебя знаю», то сикигами реагируют на фразу «Тайное становится явным». Ну, или как делала Акико – провести ритуал.

– Если только они стоят не на голой земле, – добавила Акико. – У них сильная связь с этой… назовем ее стихией.

– Как только эта девочка мне все рассказала, – продолжила Глафира Степановна, – я решила постоять на входе перед спектаклем. Сделала вид, что давно хотела поболтать с Кирой Львовной и Евгенией Нахимовной. А заодно придумала легенду, что у нас такой… э-эм… флешмоб! Каждому входящему я говорила: «Тайное становится явным». Связи с «Вишневым садом» особой нет, но никого это не волновало. Еще я позвонила в ТЮЗ и все им объяснила, чтобы ваши, Автандил, тоже попробовали задержать сикигами на входе.

– А разве не проще увидеть маску на лице и проверить только наших? – прохрипел Кирилл. – Зачем всех подряд? И почему нельзя было сказать эту фразу вместо того, чтобы нас окуривать?

Вопросы были логичные, я был с рыжим полностью солидарен. Действительно, зачем все эти сложности, если можно было прокричать про тайное, которое становится явным, и не разводить долгие беседы.

– Сикигами могут делать невидимыми части маски, – ответила Акико. – Притворяться обычными людьми. Поэтому фраза очень выручает… Но есть нюанс – старые проклятые духи могут ей сопротивляться. Ритуал же сильнее и надежнее слов. Окуривание словно скребет стеклом по их душам, вот сикигами и не могут удержать свою суть, сразу раскрываясь. Я должна была убедиться, что точно могу вам доверять…

Девушка замолчала, а я невольно задумался: а смог бы я вот так вот в лицо сказать целому десятку вооруженных людей, что сомневался в их силе? Раньше точно нет, но вот сейчас…

– Если сикигами хотели повторить блокировку порталов, – продолжил обсуждение ситуации Артемий Викторович, – то Глафира Степановна им помешала. Они увидели ее, услышали фразу-триггер и решили скрыться, пока их не обнаружили. И если они разделились, то же самое, получается, было в ТЮЗе.

– Похоже, все именно так, Артемий, – буркнул режиссер ТЮЗа. – Так я звоню Бейтиксу?

– Увы, придется, – вздохнул наш главреж. – Мы не можем скрывать смертельную опасность. А искать в полумиллионном городе двух сикигами – это задача Чумного Доктора и его ищеек. Однако мы все тоже должны быть начеку. Итак, теперь каждый из нас должен запомнить как собственное имя фразу-триггер, которая обнаруживает сикигами. Тайное становится явным! Повторите все!

– Тайное становится явным! – грянул наш слаженный хор.

– В театр приезжаем только на такси, дополнительные деньги мы выделим, – продолжил Артемий Викторович. – При малейшем подозрении звоним мне или Глафире Степановне.

– Слышали? – Гонгадзе сверкнул очками в сторону своих. – В нашем театре вводятся те же правила. Мой телефон вам известен.

– Думаю, всем ребятам стоит обменяться телефонами друг с другом, или даже сделаем общий чат, так же сейчас модно? – добавила Глафира Степановна. – Акико, вы ведь остаетесь с нами?

– Все верно, – девушка привычно совместила кивок с легким поклоном.

– Мы оформим вам официальную командировку и выделим комнату в общежитии, – явно с целью опередить Гонгадзе предложил наш режиссер. – Будете временно служить в нашей труппе. До окончания всей этой истории…

Автандил Зурабович хмыкнул, оценив оперативность Иванова, но спорить не стал. Видимо, в их противостоянии работал принцип «кто первый встал, того и тапки». Грубовато, пожалуй, зато максимально наглядно. Значит, Акико теперь у нас, и это хорошо – нам будет значительно проще с ее знаниями.

И в то же время… Майка Фемистокла, ну почему всего за неделю на меня столько свалилось? Я ведь еще свою принадлежность к маскам до конца не переварил! И вот теперь, наколи меня Шекспир (естественно, своим пером), нужно бояться не только хутхэнов, которые хотя бы выглядят как уродливые твари, но и обычных масок, в телах которых засели энергетические паразиты.

Что ж, правильно говорит Сашка – если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней. Метод простой, но работающий, как я уже не раз убеждался сам. А значит, и вправду – пошлю сегодня историю с неудачным рейдом и этими сикигами куда подальше. Впереди еще целое воскресенье, надо воспользоваться моментом и переварить все, что недавно произошло.

– Думаю, мы можем расходиться, – Артемий Викторович оглядел всех присутствующих внимательным взглядом. – Моя труппа отдыхает до понедельника. Затем жду вас, как всегда, на ежедневную тренировку, после обеда репетируем «Вишневый сад» – изображаем второй состав и готовимся к спектаклям в конце недели. На тренировке заодно посмотрим, вдруг кому-то достанутся новые куски маски после последнего сражения. Но все это только послезавтра, будем сразу совмещать новые возможности с работой в группе, а сегодня и завтра – только отдыхать!

Судя по речи Иванова, новые куски масок кому-то из нас точно достанутся, но рассказывать он определенно ничего не будет. Так, добавил приятных ожиданий, и все… Впрочем, наверно, для хорошего отдыха подобный настрой действительно самое то.

– А в рейд когда? – неугомонный Ден, теребя в руках макет кинжала, все же попробовал поднять важный вопрос. При этом вроде бы и не про новые маски, так что Иванов, может быть, и ответит.

По комнате пронесся гул – слова бородача были восприняты, мягко говоря, неоднозначно. Кто-то был недоволен, а кто-то, как я в глубине души, просто хотел знать. А то неопределенность, как считают некоторые философы, пугает нас больше самых ужасных страхов. И наш режиссер, видимо, тоже так подумал… Ну, или просто решил проявить терпение – уж так тяжело он посмотрел на Дена, что я на месте нашего бородача, наверно, сквозь землю бы провалился.

– Через выходные… Да, следующий рейд будет ровно через две недели, – пообещал Иванов. – Отыграем обычный спектакль, без перехода, и вновь будем готовиться к рейду на ту сторону. А пока, напомню, соблюдаем меры предосторожности, не забываем фразу-триггер и следим за обновлениями в общем чате. Глафира Степановна вышлет вам приглашение.

Еще какое-то время мы потратили на то, чтобы попрощаться и крепко пожать друг другу руки – почему-то после всего, через что мы прошли, просто помахать ладонью и развернуться казалось мало. И только потом разошлись. Я вдруг понял, что страшно устал – несмотря на пережитый ужас, несмотря на смерти, несмотря на скрытую угрозу в виде сикигами. Сейчас мне хотелось просто отвлечься от мира масок и встретиться с самыми обычными людьми. С Лариской и Сашкой. Я вытащил телефон – впервые за все время после возвращения – и немного оторопел от количества непрочитанных сообщений. Впрочем, немудрено – никто ведь не ожидал, что я пропаду сразу после премьеры на целые сутки. Сашка, Лариска, родители, друг-медик, который тезка нашего бородача…

Первым делом я позвонил отцу и сказал, что со мной все в порядке – мол, приключился форс-мажор на работе, не было времени даже телефон из кармана достать. К слову, и не соврал ведь! Только скрыл детали, которые моим родителям знать не нужно. Папа, как всегда, воспринял мои слова спокойно (потому-то я и набрал первым делом именно его), подчеркнул в очередной раз, что я взрослый самостоятельный человек, но пару слов матери мог черкануть. Я пообещал, что исправлюсь, и попрощался.

Вообще, я уже давно жил отдельно от родителей – еще со времен театралки. Комнату в общежитии мне тогда не дали, потому что я не был иногородним, пришлось снимать однушку вскладчину с Сашкой. Высокими запросами я не страдал, так что почти все годы обучения спокойно делил жилплощадь с соседом и по совместительству лучшим другом. А потом, когда получил диплом и поступил на службу в Тверской академический, я съехал в отдельную квартиру. Мама с папой такой подход одобряли, им хватало и моей сестры Ленки. Но когда я подолгу не отвечал на звонки, все же били тревогу – в основном, мама. А папа ее всегда успокаивал, говоря, что Мишенька уже скоро на четвертый десяток пойдет. И, конечно же, я их всех любил, не желая давать лишних поводов для волнений. Так что надо будет предупредить семью, что периодически буду пропадать с горизонта – разумеется, из-за работы.