Текст книги "Календарь"

Психическая энергия голограмм

В тот день, забирая «Фотона-1Э» из библиотеки, Святослав предупредил Яну и Сэма. Первой явилась Яна, в настроении и скаламбурив с порога:

– Ну, что, ты ещё не витаешь в дебрях сознания Земли? Осторожничаешь? Это правильно. Выходит, не первую жизнь коротаешь.

Подошёл и Самойлов – понаблюдать и поучиться. Яна, быстро состыковав модули, потребовала ссылку на объект. Сват запустил свой компьювизор, вывел голограмму Мессинга, а затем на экран и его исторические фото.

После обзорной речи Яна запустила страстик, задав поиск фотонных следов объекта в информационном сознании Земли.

Замигали индикаторы. На мониторах в виде голубых всполохов появились размазанные контуры фигур, более схожих с тенями облаков. Но постепенно они всё более приобретали очертания людских силуэтов, элементы одежды и даже лица прорисовывались отчётливей.

– Сейчас после фильтрации уберутся помехи, и появится чёткость, – пояснила Рубина.

Так и произошло, картинка обновилась: на ней в голубых тонах на светлом экране двигался человек, имеющий явные сходства с голограммой Мессинга.

– Поздравляю, процесс идёт, – пошутила Яна.

Изображение обновлялось, а по комнате словно пронеслось лёгкое дуновение ветерка.

«Показалось», – подумал Святослав.

– Всё, процесс сканирования и инсталляции в норме, – пояснила Яна, – минут через сорок закончится, если верить шкале индикации.

Пошёл разговор на отвлечённые темы.

– Мне непонятно, вот сейчас мы заканчиваем психофизические свойства Мессинга, а потом они что, будут воспроизводиться? – спросил Святослав.

– Нет, это выглядит не так, – усмехнулась Яна, – сейчас мы заканчиваем маршрут к психофизическому состоянию в информационном поле, запуск программы – он моментально повторяется, и объект наделяется нужными свойствами.

– Значит, мы определили, где в вакууме находится, можно сказать, дух Мессинга? – подключился к беседе Ян.

– Нет. Мы определили когерентность, последовательность и силу раскрутки генератора, создающего торсионные поля, аналогичные сознанию Мессинга, которое существует в информационном поле. Мы же не будем таскать с собой страстик и каждый раз его настраивать, когда у нас возникает необходимость использовать симулятор голограммы.

– Получается, что это опять ненатурально, – разочарованно резюмировал Святослав.

– Ну да, что-то вроде виртуальной сублимации части духа, имеющего связь с личностью. Чтобы было натурально необходимо каждый раз запускать страстик, а он воздействует на окружающую среду. Не зря же нас записывали в очередь на агрегат. В этой комнате сейчас работают сканеры-улавливатели, поглощающие излучение.

Видя недоумение в глазах друзей, Яна пояснила более подробно:

– Не берите в голову. Эти излучения первичного вида искажают лишь пространство и время, могут возмущать эфир и производить сбои в работе электроники и то только теоретически.

Не прошло и десяти минут, как инсталляция завершилась, что говорило о пустотах в информационном объёме. Яна, переведя страстик в режим ожидания, предложила начать технический прогон, устроившись рядом с Самойловым на диване как зритель.

Святослав запустил программу вечеринки.

Голограмма Мессинга ожила, сделав поклон зрителям и разразившись приветственной речью. Никакого конкретного воздействия в этой части на окружающих не проявилось. Святослав, принеся очки для спецэффектов, раздал друзьям. В очках голограмма выглядела как настоящий человек.

Первым шёл простой фокус. Мессинг двинулся к Яне, предложив ей поучаствовать. Процесс стал увлекательней. Иллюзионист, отойдя на пять шагов и отвернувшись, для демонстрации того, что он не подсматривает, приставил ладони к вискам для сужения бокового обзора. Яна извлекла из кармана пластиковый браслет, и Святослав демонстративно поперхнулся. Он, не ожидая, что в её кармане окажется нетрадиционная вещица, начал что-то лихорадочно прокручивать в своих очках, после некоторой паузы произнеся:

– Что держит дама перед собой в руке?

– Браслет, – ответил Мессинг после артистической заминки.

– Из какого материала отлит браслет?

– Из пластика.

– Что ж вы угадали, можете принимать поздравления.

Голограмма, повернувшись, подошла к Яне.

– Очаровательная дама предпочитает пластиковые браслеты металлическим? – спросил игриво Мессинг, имитируя, что он берёт руку Яны для поцелуя.

По спине Яны пробежали мурашки, но она подала руку голограмме, присев в реверансе. Мистический страх сковал её, когда фигура иллюзиониста оказалась рядом. Она была словно во сне, умом понимая, что это игра, но поделать ничего не могла.

– Дама желает надеть браслет?

– Да, – ответила она, не переча маэстро, хотя таковых намерений у неё не было.

Но вместо того, чтобы надеть браслет, она, сделав усилие над собой, сорвала очки.

Перед ней мерцала голограмма, её прозрачность говорила о том, что это не человек, но возрастающее воздействие непонятной силы, направленное на удержание сознания Яны в нужном и понятном только ей, голограмме, состоянии, говорило о другом. Борьба продолжалась несколько секунд, и голограмма отступила, галантно произнеся:

– Присядьте, пожалуйста, вы взволнованы. Я благодарю вас за участие.

Яна опустилась на сидение дивана. Мессинг, повернувшись, отошёл на то место, где возможно находилась виртуальная сцена. Оцепенение исчезло, и Яна требовательно произнесла:

– Останови программу!

Голограмма замерла, превратившись в столб инсталляционного света.

– Что это было? – обратилась Яна к Святославу.

– В каком смысле? – непонимающе переспросил тот.

– Это предусмотрено программой?

– И да, и нет. Тебе понравилось?

– И да, и нет. Ладно, будем считать, что программа психофизических свойств работает, а репертуар прогонишь без моего участия, – раздражённо выпалила Яна.

Она явно не понимала, что с ней происходит: чувствовала себя оскорблённой, униженной, подавленной, хорошее настроение мгновенно улетучилось. В этот момент ей казалось, что она играет роль «дурашливой блондинки».

Лицо стало пунцовым. Яна мимолётом, как бы невзначай, провела тыльной стороной ладони по щеке, пытаясь утвердиться в своих опасениях относительно внешнего вида. Оправдалось. Ей захотелось немедленно уйти, что она и сделала со словами:

– Пока, мальчики, приходите завтра посмотреть на моего Августа.

Мальчики были несколько обескуражены поведением Яны. Оставшись вдвоём, они секунд пять молчали, затем Ян спросил Святослава:

– Ты что-нибудь понял?

– Похоже, Мессинг задел Янку за живое, – предположил друг, – одно скажу точно: прибор наделяет голограмму элементами самостоятельности, завтра нужно внимательней проследить за Августом.

Забирая утром «Фотон-1Э», Яна продолжала ощущать дискомфорт: из головы не выходил вчерашний случай с Мессингом.

«Вздор! Суеверие!» – боролась Яна с назойливыми мыслями.

Делала она всё на автомате: соединила модули, пробежала план работ, перечитав составленные накануне тезисы, характеризующие личность Августа.

Всё было готово к началу работы, и она пригласила Яна и Свата на сеанс.

Мальчишки пришли быстро, словно стояли за дверью в ожидании, когда позовут. Неподдельный интерес к новым ощущениям выдавал блеск их глаз. Расположились они в двух креслах у стены, одно из которых было позаимствовано хозяйкой в пустующей комнате.

– Ты одна? – спросил, поправляя форменные брюки, Святослав.

– А кого ещё ты хотел увидеть? Ваську? Так это не её стихия, – пояснила Яна, махнув рукой в сторону аппаратуры.

– Так, мальчики, вот сейчас специально для вас запускаю изначальную программу, можете пообщаться с моим подопечным, чтобы потом объективно оценить плоды инсталляции.

Голограмма, прихрамывая на левую ногу, двинулась по комнате, обходя препятствия на пути. Дойдя до окна и развернувшись, она направилась прямо к креслам, где сидели парни. Те напряжённо замерли. Но голограмма, кроме свечения, ничего не выдала. Все поняли, что в таком виде никаких психофизических воздействий не последует.

И Яна начала действовать. Она уменьшила Августа до размеров настольной статуэтки, переместив его ближе к страстику. На самом приборе повернула сенсорную панель-планшет так, чтобы всем было видно, что она делает. Запустила страстик.

Замигали разноцветные индикаторы настроек, экраны мониторов заполнились таблицами и графиками. Голубое изображение пока не складывалось в устойчивую картинку, оставаясь разорванным на отдельные фрагменты. Так продолжалось несколько минут. Все трое застыли в лёгком безразличии, не пришло время конкретно наблюдать за чем-то.

Яна коснулась пиктограммы динамика на световой панели. Комнату наполнили отрывистые звуки, похожие на запись общения дельфинов.

– Это не речь, а мысли людей того времени в машинной обработке, – пояснила она.

Звуки продолжались долго, успев поднадоесть. Но вот, наконец-то, инсталляция закончилась, и Яна, вздохнув, произнесла:

– Готовьтесь заценить, сейчас будем делать пробы.

Голограмма Августа снова выросла до человеческих размеров, обозначив и движение. В этот самый момент в комнату без стука ворвалась Василиса, возбуждённая, в приподнятом настроении. Униформа колледжа, белое с голубым, ей явно к лицу.

Август, повернувшись и приложив правую руку к груди в области сердца, легонько наклонился вперёд, приветствуя вошедшую. Васька ответила, дурашливо присев в реверансе:

– Всем привет, и тебе, пушистенький, тоже.

Демонстративно пройдя сквозь голограмму, приблизилась к свободному креслу с намерением сесть в него. Как только она повернулась спиной к креслу, Август, молнией преодолев пространство, отделяющее его от Василисы, встал перед ней. Этот фортель привёл её к растерянности, и она забыла сесть.

– Тебе чего, столбик? – поменяв тональность, спросила она.

– Я не столбик, а император Август, твои формы общения выходят за рамки приличия, – выдала голограмма.

– Ну, уж извини, у нас разные понятия о формах приличия, – оправившись от замешательства, она, наконец-то, уселась в кресло.

– Формы приличия всегда одни, сознание и совесть отличаются, – нравоучительно отчитал её Август.

– Вы посмотрите, он меня ещё будет учить, мораль толкает, – возмутилась Василиса. – Ты сам-то, в своей бывшей жизни, многое по совести делал?

– Не тебе судить о свершившемся. Что не произошло, но может произойти – вопрос твоей жизни.

– Ты говоришь мудрено и надумано – вот мой ответ. Яна отключи этого говоруна, он на меня плохо влияет, хочется встать и припасть к его ногам, – нервно пошутила она.

– Тебя обесчестит Мамон, – Август, вещая как оракул, не отходил от Василисы.

Голограмма, выстраивая диалог, вела себя как реальный человек. От мерцающего Августа исходили не только световые лучи, но и что-то ещё, что заставляло окружающих ёжиться.

Август держал руки на уровне живота ладонями вверх. Всем четверым показалось, что именно с этих двух светящихся поверхностей истекали флюиды устрашения.

– Яна? Это что, твой новый прикол? – раздражённо заёрзала в кресле Василиса, чувствуя себя не в своей тарелке под пристальным взглядом голограммы.

На Василису и Августа с отвалившейся челюстью взирал и сидевший рядом Святослав. Ян, стоявший у стола рядом с хозяйкой комнаты, также пребывал в лёгком замешательстве. Общую картину можно было выразить одной фразой: «Не ждали!»

– Ума не приложу, откуда он это берёт, – удивлённо ответила Яна.

– Ну, тогда выключи! – крикнула Василиса.

Голограмма исчезла. Все вздохнули с облегчением, а обычно спокойная и ироничная Василиса возбуждённо произнесла:

– К чему заниматься такой ерундой? Лично я уже сдала свой доклад – просто, без заворотов – сегодня встретилась с преподом, получила свои заслуженные восемьдесят два бала и всё.

– Мы все разные. Ты любишь нестандартно отдыхать, а другие – креативно обучаться, вот и всё, – оппонировала ей Яна.

Стараясь снизить градус разговора, перевести его в иную плоскость, Сват спросил Яну:

– А сейчас он что говорил? Соответствует программе?

– Генерация псевдоинтеллекта, – несколько озадаченно пояснила Яна. – Одного не понимаю: откуда взялось о Мамоне, ведь это всего лишь мои мысли, хотелось щёлкнуть по носу всю эту компанию, вот только обсудить с вами повода не представлялось.

– Что же он такое сотворил? – заинтригованно спросил Святослав.

– Развлекается при помощи родительских денежек, банкует направо и налево, по его милости забанили весь колледж в «Никах», – пояснила Яна, – вот у меня и родилась идея создать команду и наказать Мамона.

– Я за команду, но играть не умею, – высказалась Василиса.

– Да и мы за, – дал ответ Сват за себя и Яна.

– Вот и отлично, а назовёмся «римлянами», – подвела итог Яна.

Все промолчали в знак согласия, и лишь Васька, сидя в кресле, демонстративно кивнула головой.

Первый квест за Власовым

Они встретились за шесть дней до наступления ноября в фойе первого этажа. Со стороны это выглядело как маскарадное шоу. Римский полководец, советский генерал, фокусник в чёрном. Мифические существа: изящная женщина с длинной косой и головой кошки, три мужских фигуры, непонятно кого изображающих, то ли это демоны, то ли простые «киксы» из общаги. Держались двумя разными кучками независимо и враждебно по отношению друг к другу, пограничная линия проходила по оси входной двери. У каждой кучки – группа поддержки современной молодёжи. Разнородную четвёрку: полководца, генерала, мага и женщину, сопровождали двое парней и две девушки, другая компания была чисто мужской: трое ребят и столько же «киксов».

Это было утро, следующее за воскресным днём. Оно было не настолько ранним, чтобы отметиться возращением молодых обитателей общаги с ночных развлечений, но и не настолько поздним, чтобы общага гудела как улей. Одни уже спали, другие ещё не ложились. Время выбрано не случайно и грамотно – меньше зевак, отсутствие вопросов.

Всё бы хорошо, но было одно «но». Вся эта масса, заполнившая фойе, – голограммы.

И вот, подчиняясь виртуальному зову или программному алгоритму, со стороны, конечно, не определить, на линии раздела очутились девушка и парень. Они сошлись, словно капитаны футбольных команд, но без арбитра, бросив монетку и разыграв что-то, тут же вернулись, каждый к своим партнёрам.

Первыми исчезли «демоны» – раз и их не стало.

– Мы атакуем, они обороняются, – произнесла девушка, приблизившись к своей группе.

– Какой план используем, капитан? – обратился к ней римский полководец.

– Начинаем простой, – коротко ответила девушка. – Всё, пошли, – отдала она команду.

Исчезла группа поддержки вместе с женщиной-кошкой.

От оставшихся троих мужчин отделился факир. Он переместился вглубь фойе, туда, где были охранный блок, лифт и лестничная клетка. Взмахнув рукой, он сделал стену и прилегающую к ней лестницу голограммой. Застыв в ожидании момента, когда генерал и император пересекут грань между естественным освещением и мерцанием голограммы, шагнул за ними в голубоватый туман. Всё закрылось, как будто ничего и не было, прекратились и помехи на экранах слежения за фойе. Утро продолжилось как обычно.

– Старый дурень, зачем потащил нас по лестнице, нужно было воспользоваться лифтом, – ворчал генерал, вяло переставляя ноги в хромовых сапогах по бетонным ступенькам. Одной рукой он придерживал длинные полы шинели, чтобы не наступить на них, другой оттягивал автомат ППШ, висевший через плечо наизготовку к боевому применению. – Кто придумал шинели для солдат? В них же невозможно воевать, – ругался Власов.

– Ваши воины, наверное, часто сдавались в плен, вот их и одели в рубашки смертников, – вставил замечание следующий за ним Август.

– Не вижу никакой связи ваших слов с Женевской конвенцией, – возразил генерал.

– В них убежать не сможешь, и руки высоко вверх не поднимешь, если надумаешь сдаваться. Убьют и не станут разбираться, почему выше не поднял, – пояснил свою мысль римлянин.

Замыкал шествие Мессинг. Он как всегда был молчалив и мрачен, пребывая в постоянном ожидании несчастий, которые вот-вот должны произойти.

Так они достигли площадки между лестницами. Генерал, остановившись, посмотрел вверх, туда, где на втором этаже заканчивались ступеньки. Ничего не увидев, он повернулся к товарищам и, показывая на банку из-под пива, спросил:

– Пропустим или уж начнём?

– Какая разница с чего начинать? – поддержал его Август.

– Ну, кому не терпится, тот пусть и начинает, – буркнул Мессинг.

Власов, хмыкнув, поддел пустую банку, выталкивая её носком сапога из угла. Она, загремев, полетела вниз. В этот момент случилось то, что все трое и ожидали. Угол, где лежала банка, засветившись, открыл им пространство, спутать которое нельзя было ни с чем, – это лесной массив. Так сработал первый триггер, и битва началась.

Власов нырнул в голубое свечение леса. Мессинг и Август, дождавшись, когда виртуальное окно закроется, стали подниматься на второй этаж уже вдвоём.

Вывалился генерал у лесной дороги на краю болотной топи. Осмотрелся. Никого.

«Мне куда? – спросил он себя. – Если напрямую, то через болото, а так – вправо в обход по дороге».

Дорога, петляя между деревьями, скрывалась в глуши. Поправив очки, генерал присел, трогая влажную колею пальцами, самый верхний рубец. Тот ещё не успел заветреть. Подбросив для удобства на плече автомат, оглядываясь и прислушиваясь, Власов пошёл сбоку колеи по сухому рыжему грунту.

Пройдя несколько шагов, он насторожился, услышав сорочий треск, переросший затем в мотоциклетный. Звук приближался со спины. Недолго думая, Власов свернул с дороги, спрятавшись за красноватыми стволами сосен у обочины.

«Транспорт! Есть возможность добыть и воспользоваться», – проинформировали его.

Скинув автомат, генерал щёлкнул затвором и улёгся сбоку дерева, положив ствол на мощные коричневые корни.

«Нужно сразу же попасть в водителя», – рекомендовали ему.

Мотоцикл показался неожиданно. Трещал-трещал где-то там и вдруг визуализировался в метрах двадцати от засады. Трое немецких солдат в касках, двое с автоматами на груди, третий в люльке с пулемётом. Они продолжали ехать, петляя по дороге и мелькая между деревьями.

Власов, прицелившись, стал их сопровождать. Вот они появились в большом проёме, ничего не мешало траектории обстрела, и он нажал на спусковой крючок. Автомат дёрнулся, выпустив короткую очередь, и заглох. Власов нервно продолжал жать на курок, но ничего не происходило. Как в замедленном кино, впереди взмахнув руками, упал тот, кто сидел за спиной управляющего мотоциклом.

«Попал!» – обрадовался Власов, передёргивая заевший затвор. Тот, заупрямившись, не поддавался. Лёжа делать это неудобно, генерал, привстав, потянул сильнее, затвор наконец-то поддался, хрустнув, выбросился перекосившийся патрон. Взвелся курок. Генерал, переведя взгляд на мотоцикл, ничком упал вниз за корни. Вовремя. Жерло пулемёта, направленное в его сторону, тут же засветилось, выплёвывая свинец. Полетели белые щепки сосны. Одна из них больно ударила по правой скуле. Власов дёрнулся рукой к больному месту и сбил очки. Они упали где-то рядом, но найти их теперь было возможно только на ощупь.

«Чёрт!», – выругался Андрей Андреевич, вытирая кровь с ободранной щеки.

Немец прекратил стрелять, но мотоцикл продолжал тарахтеть уже где-то совсем рядом.

Власов, высунув из-за дерева автомат, не целясь, наугад, начал поливать огнём дорогу. Ему казалось, очередь была бесконечно длинной и закончилась вместе с патронами. В наступившей тишине никто больше не стрелял, и двигатель мотоцикла не урчал. Генерал стал лихорадочно ощупывать окружающую поверхность, пока очки не нашлись. Вернув их на переносицу, он осторожно выглянул из своего укрытия.

Картина, представшая взору, несколько озадачила его. Он не знал радоваться, что все трое врагов погибли, или огорчаться, что мотоцикл наполовину увяз в трясине, и он остался без транспорта.

Один немец лежал на спине там, где Власов срезал его первой очередью. Двое других достанутся болоту. Водитель уже под мутной жижей, а пассажир из задранной вертикально люльки, вывалившись наполовину, уже рукой касался трясины.

Генерал оставил свой ППШ под деревом у корней, без патронов – лишний груз. Подошёл к немцу на дороге, стянул с него «шмайсер» и два рожка из подсумка, а потом энергично зашагал в прежнем направлении.

«За поворотом есть брод через топь», – поставили его в известность.

«Зачем лезть в болото?» – возразил он.

«Дорога стала опасной, ты отметился на ней».

«Чёрт, как я не люблю бродить по пояс в жиже», – выругался он, подбирая длинный шест, который лежал на краю болота.

Через некоторое время мокрый по грудь он повалился на замшелый пригорок на сухом берегу. Разулся с трудом, вылил чёрную воду из сапог, отжал шерстяные носки. Портянки генерал не жаловал. Босиком подойдя к дереву, стал выбивать оставшуюся влагу из носков, ударяя ими о рыжий ствол. Снова обулся.

Огляделся по сторонам.

«Куда теперь?»

«Поднимись на пригорок, а затем вниз», – пришел ответ.

Впереди сухая лощина параллельно болоту. Слева поднимается вверх, справа, уходя в низину, возможно, соединяется с болотом.

«Что ищем?»

«ЗКП[11]11
  ЗКП. Буквенная аббревиатура военной терминологии, расшифровывается как запасной командный пункт.


[Закрыть]».

«Без тех, кто строил, не найти».

«Иди вверх, смотри, возможно, увидишь что-то приметное».

Метров через тридцать обнаружился просвет. Несколько потемневших пней торчали то тут, то там, деревья здесь явно пилили. Пройдя ещё метров двадцать, Власов обратил внимание на нехарактерную для такой местности возвышенность, скорее всего она была сделана людьми и совсем недавно. Серый Мох, выложенный для маскировки, местами высох, а новый ещё не прижился. Власов подошёл ближе. Холмик был площадью три на четыре метра, ни входа, ни проёма в земляное убежище не было видно.

«Ищи!» – поступила команда.

Генерал вытащил из-под шинели нож. Это была финка, длина клинка составляла чуть более пятнадцати сантиметров. Власов стал тыкать клинком в землю у подножья холма. Так, перемещаясь по склону вверх на коленях, он через равные промежутки прощупывал грунт. Почти у самого верха клинок воткнулся во что-то твёрдое. Генерал ткнул финкой в землю ещё два раза, сначала влево, а затем вправо. Результат один и тот же: под землёй что-то есть. Тогда он начал ковырять землю ножом, руками отбрасывая рыхлый грунт вниз по склону. Вскоре обнаружилась деревянная поверхность крышки люка. Власов продолжал работать, пока полностью не освободил её от земли. Отогнув пару гвоздей, потянул за кольцо. Усилия пришлось приложить немалые, так как дерево от влаги разбухло. Наконец, это произошло, и крышка поднялась над поверхностью. Спёртый воздух ударил в лицо. Власов, отбросив крышку, замахал рукой, разгоняя неприятный запах.

«Времени мало, спускайся», – поступило сообщение.

Генерал, как гимназистка, зажав нос пальцами левой руки, стал спускаться по ступенькам в блиндаж. Внизу захлюпала мутная жижа. Проникающий в проём свет не давал полной картины внутреннего оснащения убежища. Привыкнув к полумраку, Власов рассмотрел по бокам трехъярусные деревянные нары, на которых размещались коробки и мешки с припасами. Всё было сырым и заплесневелым. В тупике у бревенчатой стенки примостился столик, на нём ржавая керосиновая лампа, бутыль, покрытая плесенью, зеленоватая гильза из-под снаряда.

«Гильза! Бери! Ищи пустую консервную банку. Пора уходить, началась охота».

Власов прислушался. Звуки наверху отдалённо напоминали лай собак. Схватив со стола гильзу, он поспешно начал искать банку. Проверил нары. Тронул одну коробку – рассыпалась. Банки с тушенкой попадали вниз в жижу. Брызги поднялись до лица генерала; он, не обращая внимания, продолжал искать.

Вдруг его осенило. Власов метнулся к столу, пошарил под ним ногой. Ничего не найдя, продвинулся в угол, снова поводил носком сапога. В этот раз ему повезло: под ногой загремела пустая банка из-под тушенки. Пинком он отбросил её в центр помещения. Сверху раздавался отчётливый лай собаки и выкрики на немецком.

«Не та?» – удивился генерал. В этот момент угол засветился голубизной. Не дождавшись, когда портал расширится под его рост, генерал, неуклюже ссутулившись, шагнул в него. Сзади слышался остервенелый лай овчарки.

Власов вывалился на втором этаже, выронив артефакт. Гильза, уже не зелёная, блестящая, с бронзовым отливом, стукнувшись о бетонное покрытие, покатилась к лестнице. Август, нагнувшись, поднял её.

– Что так долго? – спросил Мессинг, поднимаясь с корточек у стены.

– Там лифт не работает, – зло пошутил генерал, – следующий раз пойдёшь сам, чтобы не спрашивать что и почему.

– Фу! – скривился Август. – Что за запах! Меня уже мутит.

– Да пошли вы!.. – сказал Власов.

– Это что за штука? – держа поднятый предмет и обращаясь к Мессингу, спросил Август.

– Это вы у него спрашивайте, он по этим штучкам спец, – показал на Власова Мессинг.

– Это гильза от снаряда. Зачем только она здесь? – пожал плечами генерал.

– Пошли дальше, мы и так много времени потеряли, – произнёс Мессинг.

– Давай на лифте, – попросил Власов, оглядывая мокрые полы шинели.