Текст книги "Эхо любви. Роман"

– Вода хоть и прохладная, но после купания люди преображаются в своём здоровье, – добавил Ростислав.

Женщины согласились войти в воду первыми, а мужчины, чтобы их не смущать, отвернулись, дав им переодеться. Только тогда, когда послышался взвизгнувший голос Маши, а потом и Ксении Григорьевны, они посмотрели в их сторону.

В воде их трудно было отличить друг от друга, обе в голубых купальниках уже весело щебетали в воде.

– Раздевайтесь скорее, идите сюда. Холодно только вначале, – приглашала Ксения Григорьевна.

Переодевшись за большим камнем, мужчины по белым ступенькам тоже вошли в воду.

Иван почувствовал, как перехватывается от холода его дыхание и хотел сразу выйти на берег, но, увидев, что на него устремили взгляд женщины, превозмог себя, чувствуя, как тело медленно привыкало к прохладной воде.

Вскоре женщины, закончив купание, проплыли мимо мужчин и по ступенькам стали подниматься на берег. Их крепкие, словно точёные фигуры блестели от стекающей воды и сверкающего по ним солнца. На берегу водоёма они скрылись за камнем и через несколько минут появились одетые в платья с полотенцами в руках.

Одно из них Маша несла Ивану, а другое Ксения Григорьевна протянула своему мужу.

Выйдя из воды и растёршись докрасна, Иван почувствовал необычайную бодрость тела.

Все возвращались с прогулки в хорошем настроении. Ксения Григорьевна и Ростислав Викторович шли отдельно, а Маша всё время разыгрывала Ивана, прячась от него за деревьями. Они бегали друг за другом, и однажды столкнулись так, что Иван схватился за Машу и, чтобы та не упала, прижал к себе. Она вырвалась и побежала дальше, повторяя слова:

– Не догонишь! Не догонишь!

Так они с весёлыми играми приблизились к окраине Златоуста и, дождавшись Ростислава Викторовича и Ксению Григорьевну, решили зайти в собор. Женщины молча пошли к свечной лавке, а мужчины прошли вглубь молельного зала, где проникновенные глаза святых умиротворённо смотрели на них со всех сторон.

Иван остановился возле иконы Тихвинской богоматери, которая своим строгим взглядом царицы – путеводительницы благословляла прихожан на добрые дела.

Потом взгляд перекинулся на икону с изображением Иоанна Златоуста, указывавшего путь к христианским познаниям. Везде горели свечи, и пахло ладаном.

Подошла Маша, протянув Ивану две свечи. Словно вспышка озарила его, и он представил перед собой лицо жены, потому что почти те же действия им совершались год назад в Никольском соборе Ленинграда.

Отвлечься ему не дала Маша, стоявшая рядом. Она, словно почувствовав сменившееся настроение Ивана, чуть – чуть подтолкнула его, чтобы подойти к висевшей рядом иконе «Благовещение». Перед ними предстала Дева Мария в пурпурном одеянии, которой архангел Гавриил передавал свиток со словами приветствия о благой вести появления у неё сына.

Маша смотрела на эту икону с умилением, словно это ей передавались благие вести о будущем рождении сына.

Потом они переходили от одной иконы к другой, где на них смотрели лица святых, призывавших верить во что-то очень высокое, отвлечённое и приятное.

Долго задерживаться в соборе не стали. День клонился к вечеру, солнце было ещё высоко, но горы то и дело закрывали его.

Маша была в хорошем расположении духа и постоянно оказывалась возле Ивана. Ксения Григорьевна и Ростислав Викторович предложили идти сразу домой, на что Маша сказала:

– Вы идите, а мы ещё немного погуляем. Я покажу Ивану мои любимые места.

Ксения Григорьевна попросила Машу долго не гулять, потому что завтра рано утром надо было уезжать: ей – учиться, а Ивану – в экспедицию на Таганай.

– Хорошо, мамочка и папочка, мы недолго, – ответила дочь.

Иван заметил, что эти слова Маша произнесла с грустью. Она хотела посвятить Ивана в свои тайны, рассказать ему о местах её детской привязанности, о подружках, школе, в которой она училась.

На прогулке по улицам Златоуста Маша была весела, увлекала Ивана своими воспоминаниями, брала его за руку и тянула вверх, а потом наоборот разгонялась с горки и кричала, чтобы он её ловил.

Ивану это нравилось, но он боялся быть вовлечённым в игру прикосновений с молодой девушкой.

Время пролетело быстро, и они даже не заметили, как ноги сами подвели их к дому. Маша шла впереди, протягивая свою руку Ивану, и, крепко ухватившись за неё, тянула его к своему родному жилищу.

– Какая ты сильная! – сказал он.

– И верная, – с хитрецой ответила она.

Дома их ждал уже накрытый обеденный стол, искусно приготовлено хозяйкой.

Иван отметил это словами:

– Дорогая, Ксения Григорьевна, вы просто кудесница. Как только мы приходим домой, то погружаемся в такие волшебные запахи, от которых исходит прилив здоровья и красоты. Теперь мне понятно, почему вся ваша семья такая здоровая, красивая и счастливая. И это теперь укрепляет и меня. Позвольте считать вас моей третьей мамой. Первая мама у меня та, которая меня родила, вторая – мама моей жены, а вы станете мне третьей мамой, если согласитесь. Я вас полюбил за доброту, приветливость и красоту.

Весь вечер третья мама собирала дочь и Ивана в завтрашнюю дорогу. Дочери она набрала всяческих съестных припасов, состоявших из банок и кулёчков, уложила их в большую сумку и поставила на крылечке.

Ивану она также набрала сумку припасов. Он отказывался это брать, но она утвердительным не поддающимся сомнению голосом по – хозяйски её завязала и поставила рядом с сумкой дочери.

А молодые люди долго не могли уснуть. Маша постоянно выходила из своей комнаты, надеясь постоять с Иваном на крыльце. И добилась своего. Когда он вышел, то она как бы случайно, спросила:

– Ой, как хорошо, что ты вышел. Я хотела у тебя спросить, а в Ленинграде в эту пору светло как днём? – и увлекла его вновь на открытую веранду. Ему пришлось рассказывать ей о белых ленинградских ночах, о красоте разводящихся в эту пору мостов, которыми очаровываются влюблённые пары, гуляющие по набережным до утра.

Маша слушала и всё более и более влюблялась в Ивана. Она не хотела с ним расставаться и задавала ему личные вопросы, на которые он не мог ей дать ответ.

Время уже было за полночь, а Маше не хотелось спать. Она стояла и смотрела в упор на Ивана, который всё время отводил от неё свои глаза.

Ей захотелось, чтобы он поцеловал её, для чего сделала некоторое усилие, но в это время дверь распахнулась и на веранду вошла Ксения Григорьевна.

– Вы что не спите? Завтра надо подниматься рано.

– А я спать не хочу, – сказала Маша.

– Значит, Иван хочет спать, ты его, наверное, замучила своими вопросами. Будет ещё время, наговоритесь. А сейчас, спать, – категорическим тоном сказала мама.

Все разошлись по своим комнатам.

Маше совсем в эту ночь не спалось, она постоянно вставала с постели, выходила на крыльцо и смотрела на звёзды. В её душе было не спокойно.

– Неужели это любовь? Что же мне тогда делать? – думала она про себя.

Иван тоже мало спал. Он думал о жене, которой рассказал в письме о последнем дне, проведённом в Златоусте. Конечно, подробности о Маше он умолчал.

Рано утром в дверь Ивана постучала Маша.

– Просыпайся, Ваня. Надо собираться.

Ивану предстояло расставание с полюбившейся ему семьёй.

– Но кто знает, ты полагаешь, а бог располагает, – рассуждал он про себя.

Первой проводили Машу, которая была очень расстроена отъездом. Перед отправлением поезда она сказала Ивану:

– В субботу возвращайся домой, мы будем тебя ждать.

На глазах её выступила слезинка, отчего Ксения и Ростислав переглянулись между собой.

Все пожелали Маше успешной сдачи экзаменов и возвращения через неделю домой.

Поезд тронулся, а девушка долго стояла у открытой двери вагона. Но вот хвост поезда скрылся за горами, и все пошли домой, чтобы теперь проводить в командировку Ивана.

Ксения Григорьевна вручила ему заготовленную тяжёлую сумку и пожелала успешного знакомства с краем и возвращения «домой», употребив слово, сказанное Машей.

Иван вместе с Ростиславом Викторовичем пешком пошли к нему на работу, где в своём кабинете тот долго выяснял возможность отправления Ивана в командировку на попутном транспорте.

Одновременно по рации он поговорил и с самим Владимиром, который обещал его встретить и решить вопросы снабжения.

Машина пришла только через час. Мужчины обнялись, и Иван, закинув сумку в кузов, залез в кабину на сиденье рядом с водителем, отправившись в неизведанное путешествие к загадочному Таганаю.

Глава 4. Дорога в горы

Удивительно красивы окрестности Златоуста. Неповторимость здешних горных пейзажей отмечали многие ученые, путешественники, художники и писатели. Об этом читал и Иван, но теперь ему пришлось это увидеть своими глазами.

Дорога, ведущая вверх, поначалу была торной, но ровной, но чем далее они отъезжали от города, тем больше стало появляться выбоин, которые приходилось постоянно объезжать.

Правда, это не мешало любоваться подъёмами и спусками, над которыми то вдаль, то ввысь простирались прозрачной дымкой зеленоватые покатые вершины и низины гор.

Водитель оказался знающим себе цену мужчиной лет сорока. Звали его Николай Александрович.

– К нам в геологи будете, откуда приехали? – спросил он.

– Из Ленинграда.

– Вы у нас первый раз?

– В этих местах, впервые. Какие красивые места!

– Да, красивые. Я много лет за рулём и постоянно восторгаюсь весенней и осенней красотой всё время меняющей свои цвета и рельефы местностью. Эти места особенные и мне достаточно иногда несколько минут, чтобы въехать из Европы в Азию и обратно. Где ещё найдёшь такие места? Только здесь.

Иван заметил, что Николай, разговаривая, на него не смотрел, твёрдо держа руль в своих руках, поворачивая его, то направо, то налево. Дорога постоянно петляла между вершин, и нужно было быть очень внимательным, чтобы не съехать вниз с дороги, ещё до конца не окрепшей.

Неожиданно за поворотом появилось селение с деревянными домиками.

– Уржумка, – указал водитель на домики.

Потом, выдержав паузу, продолжил:

– Здесь находится железнодорожная станция и протекает речка с одноимённым названием. «Ур» значит «белка», наверное, когда-то этих зверьков здесь было видимо-невидимо. В полуверсте от посёлка там впереди на высшей точке Уральского хребта находится сложенная из гранитных тесаных плит пирамида, указывающая на пересечение границы Европы с Азией.

Машина продолжала медленно подниматься по дороге, похожей на петлю, круто поворачиваясь вправо и вверх, и на самой вершине остановилась.

Из окна машины чуть ниже дороги Иван увидел высокий четырёхгранный белый обелиск.

– Это и есть пограничный столб, разделяющий евразийский материк на две части света, – сказал Николай Александрович.

Внутренний трепет прошёлся по телу Ивана, в первый раз он оказался на перевале Уральских гор, почувствовав себя между двух земных гигантов.

Водитель предложил выйти из машины и проследовать к обелиску.

Никакой специальной дорожки, ведущей к нему, не было, всё заросло травой, поэтому Николай предложил просто съехать вниз по крутой наклонной поверхности. Словно на лыжах подкатились они прямо к площадке, где стоял памятник.

Иван вплотную подошёл к обелиску и рукой дотронулся до гранитных тесаных плит, показавшихся ему очень тёплыми, и долго не отпускал от них своих ладоней, стараясь надолго запомнить это прикосновение.

Отправившись далее по серпантину уральских дорог, они продолжили беседу. Инициативу каждый раз брал на себя Николай Александрович, который, задавая вопросы, почти всегда на них отвечал сам.

Вопросы были познавательны для Ивана, а иногда заставляли серьёзно задуматься.

– Иван, как ты думаешь, а почему граница между Европой и Азией существует именно здесь? – был один из таких вопросов.

Иван не был готов к ответу и вновь подумал, как многого в этом мире он ещё не знает. Николай же понял, что ответа не услышит, сам стал отвечать на него.

Он утверждал, что многие века граница между Европой и Азией блуждала по разным местам, и только в начале восемнадцатого века была помечена на картах по линии Уральских гор, причём эта заслуга принадлежала первому исследователю природы Урала Василию Никитичу Татищеву, принимавшему Уральские горы за водораздел. Он первый обозначил её потому, что в противоположные стороны, на восток в Азию и на запад в Европу, начинали своё течение великое множество рек.

– Даже рыбы, плавающие в этих реках, не только разных видов, но и разных вкусов, – сказал он и неожиданно перевёл разговор на новую тему, спросив:

– Иван, а что слышно в Питере о военных событиях, не начнётся ли война?

Иван, который вообще никогда об этом не думал, стал говорить общие слова о том, что граница наша на крепком замке и так далее, однако, с этого момента задумался. Урал далеко, а его родные люди живут очень близко к западным границам. Он даже ненадолго замкнулся в себе, не в силах выйти из этого вдруг возникшего тревожного состояния.

Наконец, машина подъехала к лагерю. Водитель сам зашёл дом, вызвал Владимира и представил ему гостя.

Владимир Петрович Демидов принял Ивана по-дружески. Ему было лестно то, что сам Ростислав Викторович Самсонов позаботился о молодом геологе. Он провёл его в свой кабинет, усадил на диван, и, позвав мужчину, заглянувшего к нему, сказал:

– Знакомься, новый член нашей команды Иван Шишков.

На что мужчина сказал:

– Очень приятно, – и представился:

– Олег Иванович.

И далее, обращаясь к Владимиру, спросил:

– Где его определить? В какой комнате?

– Рядом со мной и всё сделать по полной программе, – указал Владимир.

Мужчина ушёл, а Владимир спросил:

– Иван, откуда вы знаете Ростислава Викторовича? Это очень уважаемый среди геологов специалист и хороший человек.

На что Иван ответил:

– Я и сам не знаю, как то случайно познакомились. Мало того, он приютил меня у себя дома, познакомил со своей семьёй. Очень достойная и красивая у него жена. Хороша и дочь.

Они вышли из кабинета, прошлись по этажу и зашли в небольшую скромно обставленную комнату с единственным окном, закрытым казёнными в две полосы занавесками.

Владимир пояснил:

– Это комната на случай моего позднего возвращения с экспедиций, а здание, в котором мы находимся, служит нам и конторой, и лабораторией, и общежитием. Здесь сейчас отдыхают некоторые наши ребята. Мы ведь постоянно в движении, да ещё и с тяжёлой поклажей. Завтра, а может быть и сегодня, вы с ними познакомитесь. Правда, я должен предупредить, что все ребята называют здесь друг друга на «ты».

Иван засмущался и сказал:

– Владимир Петрович, конечно, называйте меня на «ты».

На что Владимир ответил:

– Хорошо, меня тоже называй на «ты», а впрочем, как хочешь. Ты ведь ещё совсем молодой человек.

В комнату вновь зашёл Олег Иванович, объявивший, что место для Ивана готово, кровать убрана и застелена.

Перед тем, как показать его Ивану Владимир Петрович в присутствии Олега Ивановича сказал:

– Дорогой молодой человек, Иван. Мы принимаем тебя в свой отряд и надеемся, что на Таганае тебе понравится. Здесь проверяются истинные геологи. А наши ребята тебе в этом помогут. Работа у нас трудная и отнимает много физических сил. Приходится много ходить пешком по горам с тяжёлыми рюкзаками за плечами, поэтому, приходя на станцию ДУТ, как мы называем этот дом, здесь отдыхаем. ДУТ в нашем понимании – это «Дом у Таганая».

А потом спросил его, куда бы он завтра хотел совершить свой первый поход.

Иван сразу, не задумываясь, ответил:

– Конечно, к горе Откликной.

Владимир добавил:

– Она проверяет на верность и мужество каждого геолога. Но утро вечера мудренее, поэтому давай посмотрим твою комнату.

И они пошли осматривать её, где всё было устроено по казённому порядку и рассчитано на одного человека: кровать, стол, тумбочка и стул.

Вскоре Владимир и Олег ушли, а Иван сел на стул и задумался.

Как быстро переворачивались перед ним картины его командировочной жизни. Всё происходило настолько быстро, где, словно смазанной картинкой, высвечивались только отдельные эпизоды. Дорогие ему лица, как облака, проплывали перед глазами. Захотелось взяться за перо и написать письмо жене.

И хотя письмо писалось очень легко, всё же что-то неуловимое тяготило его. Особенно волнительно представлялась ему предстоящая встреча с геологами и с горой Откликной.

На следующий день Иван проснулся рано, только начинало светлеть. Он выглянул в окно и прямо перед собой увидел тёмную стену. Оказалось, что здание станции со стороны окна почти вплотную упиралось в подножие горы.

Иван оделся, вышел из дома и оказался на широкой площадке, край которой обрывался глубокой впадиной. За ней высоко вверх поднимались покрытые молодой зеленью горы. Дом стоял почти у обрыва.

Это было столь необычно оказаться в глухой горной местности, где жили одни геологи и куда только по особому случаю очень редко заезжали машины.

Стали просыпаться геологи, один из которых спешил с пустыми вёдрами к колодцу.

Это был дежурный, и Иван подошёл к нему:

– Доброе утро! Меня зовут Иван, я у вас новенький.

– Доброе, как видишь солнечное и голубое. Приятно познакомиться. Меня зовут Николай.

Иван никогда не видел такого глубокого колодца, уходившего куда-то вниз, и в который с помощью круглого барабана и накрученной на него верёвки опускалось пустое ведро. Иван сам попробовал набрать воды, но ведро у него скользило по поверхности, оставаясь не заполненным. Тогда за верёвку ухватился Николай, который мгновенно петлёй откинул верёвку почти одновременно в сторону и вниз, от резкого верного движения ведро опрокинулось и, зачерпнув влагу, ушло вглубь.

Николай поднял ведро наверх, поставив его на специально устроенную площадку. Прозрачная ключевая уральская вода игриво плескалась в цинковом ведре, выливаясь по краям. Иван жадно приложился к ней, ощутив очень холодный и одновременно мягкий вкус.

Смахнув рукой капавшие с его бороды остатки воды, он сказал:

– Ну, дежурный, напоил ты меня от души.

Николай продолжил свою роль, отправившись разливать воду по рукомойникам, а Иван пошёл в дом и увидел Владимира, спешившего к нему навстречу. Поздоровавшись, тот сказал:

– Отрадно, что рано встаёшь. Как тебе наши горы?

Иван ответил:

– Такой первозданной красоты я ещё не видел и нахожусь в восторге от раннего утра и диковинных мест.

– Дальше будет ещё интереснее. А теперь надо привести себя в боевой порядок, примерить форму, собрать рюкзак, и, самое главное, подобрать сапоги на ноги. Ходить придётся много. Начало экспедиции назначено на четырнадцать часов дня. В это время начинает спадать жара. Пятичасовая дорога с рюкзаками за плечами по камням будет не из лёгких, поэтому дисциплина в походе у нас строгая, – предупредил Владимир.

После завтрака Владимир отвёл его в кладовую, где хранились походные принадлежности. Там уже собрались и все остальные назначенные в экспедицию геологи.

Среди них были уже знакомые Ивану Олег, вчерашний знакомый, Николай, с которым знакомство состоялось у колодца, и Александр, с которым он познакомился ещё на вокзале в Челябинске.

Александр по просьбе Владимира персонально помогал Ивану собираться в путь, подбирая и примеряя ему сапоги, костюм и все другие походные принадлежности.

В полдень все собрались на обед, который продлился ровно двадцать минут, а затем до четырнадцати часов дня был объявлен краткий отдых.

Иван, хотя и прилёг на кровать у себя в комнате, но уснуть не мог. Он представлял себе горы, тропинки среди них, каменные реки, глубокие ущелья, загадочный хребет Откликной.

Время пролетело незаметно, и громкий голос Владимира пригласил всех на сбор.

Наконец, экспедиция на Таганай началась, и пятеро геологов друг за другом двинулись в путь. Первым шёл Владимир, за ним Олег, Иван, Николай. Замыкал группу Александр, настоящий богатырь, самый высокий и сильный среди всех. Пройдя несколько сот метров по прямой дороге, они свернули на тропу, уходящую в лесные горные заросли.

Более двух часов понадобилось им, чтобы дойти до моста через реку Большая Тесьма. Рюкзак Ивана, казавшийся поначалу лёгким, постепенно превращался в грузную ношу, тянувшую книзу. Неприспособленный организм молодого геолога с трудом сопротивлялся этой тяжести, но постепенно силой своей воли он задал внутренний ритм движению и шаг за шагом, приноравливаясь к рюкзаку, преодолевал расстояние. Его спина постепенно стала влажной, плечи под ремнями натёрлись и начинали болеть. Несмотря на это, Иван не проронил ни слова и шёл вслед за геологами, которые в отличие от него, казалось, не испытывали признаков усталости.

Возле моста на поляне был объявлен привал. Все остановились и стали освобождаться от рюкзаков.

Пока геологи шли по тропе, Владимир не произнёс ни одного лишнего слова. Здесь же на привале он подошёл к Ивану и спросил:

– Иван, как самочувствие, не натёрлись ли плечи, не болят ли ноги?

На что Иван честно признался:

– Ноги в порядке, спасибо Александру, а вот плечи побаливают.

Владимир отошёл в сторону, а затем пришёл вновь, в руках у него были две мягкие подкладки.

Он сказал:

– Пойдём далее, подложишь под ремни.

Привал продолжался примерно полчаса. Иван подошёл к речке, спустился к воде, зачерпнув её пригоршней. Затем омыл лицо и попробовал на вкус, но пить не стал, только омочил губы, почувствовав освежающее её действие.

Он вернулся на поляну, где мужчины уже надевали свои рюкзаки.

– Ну что, ребята, ещё поднатужимся и через два-три часа будем на нашей базе, в Белом Ключе. Рюкзаки за плечи и пошли, – скомандовал Владимир.

И опять все пошли в той же последовательности: впереди шёл рулевой, посредине новичок, чтобы не отставал, замыкающим был самый сильный из геологов.

Тропинка шла вначале вдоль реки, потом постепенно стала уходить от неё в сторону, ушла вверх, опустилась вниз, приведя геологов к подножию горы.

– Вот и Белый ключ, здесь складываем нашу поклажу и приступаем к устройству ночлега, – сказал Владимир и подошёл к большому камню.

Иван удивился, как мужчины, сложив все рюкзаки вместе по кругу, сразу принялись за дело. За камнем оказался тайник, который Владимир приказал открыть Александру. Это была небольшая пещера, в которой были сложены доски, жерди, другие заготовки для возведения палатки и разведения костра.

Ставить палатку взялись Олег и Николай, а Александр, назначенный дежурным, стал заниматься приготовлением костра.

Ивана к работе не подключали, он пытался помогать, но его Владимир просил осмотреть местность.

– Иван, тебе задание, проверь, не завалена ли тропа к Белому ключу, пройдись по ней, – сказал он и указал направление.

Иван понял, что это была вежливая просьба не мешать работе остальных ребят.

Иван отправился по заросшей травой и кустами тропе, приведшей его к водоёму, со всех сторон окружённому скалами, сложенными из белого кварцита. По ним зелёным платком свисали сочные ветки трав и деревьев. Это было настолько зрелищно, что Иван, остановившись перед этим художеством природы, воскликнул:

– Какая красота, белые горы предо мной!

Он стоял и думал, что что-то подобное он уже видел, когда вместе с Машей и её родителями посещал Святой ключ.

Полюбовавшись природной картиной, Иван возвратился в лагерь, где на площадке у камня уже стояла большая палатка, а чуть поодаль горел костёр, на котором готовился ужин.

– Ну, слава богу, ты в порядке. Как там Белый ключ? – спросил Владимир.

– Такая красота! – ответил Иван.

– Да, здесь красиво и богато. Белый ключ – это поляна с родником у подножия Двуглавой сопки, на которую мы поднимемся уже завтра. А сегодня будем отдыхать, выбери себе место в палатке для ночлега.

Иван зашёл внутрь палатки и нашёл свободный угол, куда перенёс рюкзак, вытащил из него спальный тюфяк и разложил его.

Вскоре дежурный Александр скомандовал:

– К столу!

За трудную дорогу геологи проголодались, поэтому ужинали с удовольствием, а приготовленный на костре ужин показался очень вкусным.

Потом все собрались у костра, чтобы обсудить план действий на завтрашний день.

Говорить начал Владимир:

– Давайте обсудим наши дела на завтра. Я предлагаю с утра обследовать Двуглавую сопку от Белого ключа до «Перьев», а затем вернуться обратно.

Возражений не было. Каждому геологу было поручено конкретное задание. Роль дежурного на следующий день досталась Олегу.

Владимир взял на себя роль наставника Ивана, как новенького у них в отряде.

Тем временем, костёр продолжал гореть, времени до сна было ещё много, и геологи были предоставлены до ночлега сами себе.

Солнце уходило за горы, и небо постепенно, но всё чётче высвечивало золото бесчисленных звёзд. Нагретый за день воздух сдавал свои позиции, медленно заменяясь прохладой.

У костра остались Владимир, Иван и Александр, поддерживающий горение костра. Остальные геологи находились в палатке и должны были подойти.

– Вот у меня никак не выходит из головы вопрос: почему в мире постоянно происходят войны? Иван, скажи ты мне? – неожиданно произнёс, между прочим, Владимир.

На что Иван отреагировал так:

– Я рождён для мира, поэтому и пошёл в геологи, чтобы людям приносить пользу. Войны же происходят от того, что некоторым людям нужен не мир, а война миров.

Владимир, подумав, произнёс:

– Это, наверное, и является причиной всего. Да, войны начинают люди, борясь за первенство. И это самое печальное.

Мужчинам всегда интересно поговорить о войне, поэтому Владимир сознательно начал разговор на эту тему, как бы тем самым подсказывая содержание злободневной вечерней беседы. Однако, Иван также подумал, что Владимир Петрович не случайно затронул тему войны. Ведь и водитель, подвозивший его сюда, тоже о ней спрашивал.

Тем временем подошли Олег и Николай.

Олег, услышав их разговор, не упустил случая изложить свои мысли.

Он сел на камень напротив Ивана и сходу стал говорить:

– Вот я думаю, что всему виной являются идеи, разрабатываемые или злыми, или больными людьми. И войны на основе идей являются самыми разрушительными. Я слышал, что немецкий фюрер захвачен одной из таких идеей, смысл которой заключается в возможностях совершенствования человечества.

Он уточнил свою мысль, сказав, что развитие человека еще не достигло своего предела и должно пойти дальше к другому более развитому биологическому виду – сверхчеловеку. Ведь и сейчас ежедневная человеческая жизнь есть жертва, которую человек постоянно в себе преодолевает. Он и умирает, надеясь на то, что его потомство будет совершеннее, чем он сам. Человек ещё не дорос до себя будущего, и ему предстоит найти более возвышенный для себя образ. Решение такой задачи имеет естественный и длительный процесс. Трагедия же развязанной в Европе войны заключается в том, что Гитлер решил ускорить решение этой задачи силой, притом сделал сверхчеловеками только одну немецкую нацию, противопоставив её всем другим и принеся в жертву миллионы ни в чём неповинных людей.

Иван, внимательно вслушивался в мысли Олега, пытался их осознать, хотя своего твёрдого мнения у него на этот счёт не было.

В дискуссию вступил Николай, сказав, что в истории между народами было много войн, начинавшихся жадными и безнравственными правителями. Он считал, что помирить человечество может только нравственная культура простого человека, рождённого и живущего среди природы.

– Посмотрите на эти камни, вершины и впадины. Этот природный мир сам учит человека любить жизнь, беречь в себе человека физического и нравственного, – говорил он. Человек, живущий среди этой красоты, не захочет войны между соседями и тем более между народами. Здесь сами по себе рождаются нравственные люди, поэтому Урал всегда был мирным. Вот, мы, геологи, в горах проходим сотни километров по камням, залезаем на вершины, тратим много физических усилий, чтобы увидеть эти часто ещё неизведанные красивые места, а потом долго в памяти своей восхищаемся ими, и тем самым совершенствуем себя. Мы счастливы, что у нас есть и практическая цель. Кому – то мы своим рассказом доставим радость, а стране своими действиями – пользу. Красота природы облагораживает человека и делает великой нашу страну. Но за красоту во всех её проявлениях надо бороться и борьба за неё должна быть насыщена благородными идеями. Я уверен, что красоту Урала и нашей страны покорить никому не удастся.

К разговору подключился и Александр:

– Гитлер хочет с помощью войны установить свой мир сверхчеловеков, это ли не обман простых людей, – утверждал он. Правда, я не могу представить себе, как это можно исправить через войну мир, сделав его однородным. В мире живут миллионы людей, и все они разные от природы, что же всех их надо уничтожить? Как можно исправить природу? У каждого человека есть тело, есть и душа. Иногда тело может показаться кому – то некрасивым, но душа открывает людям такую красоту, которую и многие красивые внешне люди не могут её иметь. Люди, живущие в мире природы, как у нас на Урале, тоже необычные, сильные, мужественные, и что самое главное, честные. Они живут веками своей жизнью, приспосабливаясь к природе. Как их можно переделать? Я считаю, что рассуждая о войне, вожди нас часто просто обманывают и успокаивают, прикрываясь своими идеями, а философы всегда хитрят, оправдывая разрушительные войны.

Александр продолжал говорить, но Иван перестал его слушать и стал думать о своём.

Эти люди, размышлявшие о войне и мире, показались ему мудрецами, родившимися здесь в глуши гор. Только сейчас он мог рассмотреть лица этих красивых и умных людей, рассевшихся вокруг разгоревшегося костра, огонь которого яркими вспышками высвечивал их лица.

У Владимира он отметил выставленный чуть вперёд твёрдый подбородок, широкий и открытый лоб, подтверждавших, по его мнению, выдержку и уверенность его, как организатора всех этих действий. Весь его вид выдавал характер мужественного, сосредоточенного и заботливого человека, способного в любую минуту увлечь за собой и оказать дружескую поддержку. А здесь у костра он оказался ещё и источником идей, что, судя по всему, нравилось геологам. Иван также подумал, что не может он такого знающего, мудрого и уважаемого всеми человека больше называть по имени, что для него он с этого момента может быть только Владимиром Петровичем.

Он перевёл взгляд на Олега, высокого и стройного мужчину лет тридцати пяти. Его мысль о том, что в мире существуют идеи, захватывающие человека на всю жизнь, подтверждала и его жизненное кредо. Ведь и его с детства захватила идея покорения горных богатств. Она вовлекла его в горный институт, а теперь и вовсе он оказался среди камней в царстве гор.

Рассуждения Николая о высокой нравственной культуре человека, способной сыграть свою роль в разрешении конфликтов, о влиянии красоты природы на человека, как источника радости и богатства, также были близки Ивану.

Особенно ему нравился Александр, спокойный и доброжелательный. Ивану понравилась подмеченная им и придуманная кем-то хитрая философская мысль об оправдании войны.