Текст книги "Джонни Оклахома, или Магия крупного калибра"

Глава 7

Статс-секретарь появился в лаборатории главного целителя слишком поздно – увлеченный экспериментами майор-магистр заперся в кладовке с магическими ингредиентами и на стук не реагировал. Зато через несколько минут настойчивость господина Моргана была вознаграждена и дверь распахнулась.

Слегка покачивающийся северный варвар оглядел Джованни с головы до ног и задал неожиданный вопрос:

– Третьим будешь?

– В каком смысле, многоуважаемый рикс? – поспешил уточнить статс-секретарь. – Я пришёл по поручению сэра Артура и хочу видеть господина майора-магистра.

– Он здесь, – норваец показал себе за спину. – Но третьим всё равно будешь!

Тщедушному Джованни ничего больше не оставалось, как подчиниться грубой силе. Варвар втащил его в кладовку и усадил за стол лицом к лицу с доном Хорхе. Тот поморгал остекленевшими глазами и уверенно заявил:

– Я эту сволочь когда-то видел. Не помню где, но точно знаю, что подлец первостатейный. Ты посмотри, друг мой рикс, на его хитрую рожу.

– Смотрю, – согласился норваец и вручил статс-секретарю глиняный стаканчик. – Пей, хитрая сволочь. Или ты не уважаешь дона Хорхе?

Джованни главного целителя очень уважал и даже немного боялся, хотя в последнем не сознался бы даже под пытками. А вот дикий северный варвар после событий сегодняшнего утра пугал его до слабости в ногах и неприятных ощущений в желудке.

– Мне пить вот это?

– Ты идиот?

– Я статс-секретарь сэра Артура фон Юрбаркаса, ректора нашего университета. И он поручил мне…

– Да хоть апостол Павел, – перебил норваец. – Никаких разговоров о делах, пока не выпьешь с нами. Правильно я говорю, дон Хорхе?

Майор-магистр величаво кивнул, едва не клюнув носом в оставшиеся на столе стаканы, и изрёк старинную мудрость, являющуюся неофициальным девизом лекарского факультета:

– Наука требует жертв!

Деваться некуда, и Джованни опрокинул в себя содержимое стаканчика. Будто расплавленный металл прокатился по глотке и провалился вниз, а всё вокруг расплылось из-за выступивших на глазах слёз. Хватая воздух пересохшим ртом, статс-секретарь с огромным трудом вздохнул и прислушался к ощущениям. Ощущения настораживали.

– Вот видите, дон Хорхе, и на этого яд не действует, – норваец сунул Моргану нечто зелёное и пупырчатое. – Закуси, болезный.

Главный целитель поднял указательный палец и попытался сосредоточить на нём взгляд. Не получилось… Хлопнул в ладоши:

– Пусть повторит.

– А мы?

– И мы повторим.

Минут через десять вспомнили про поручение ректора, которое должен был передать Джованни Морган. И к ужасу своему тот осознал, что начисто забыл всё, включая своё собственное прошлое. Имя, правда, вспомнил.

– Но я же пришёл… э-э-э?

Норвайский рикс, как наиболее трезвый, решил помочь наводящими вопросами:

– Тебя послали?

– Да.

– Куда?

– Сюда.

– Зачем?

– Чтобы передать.

– Что передать?

– Поручение.

– Какое?

– Важное.

– Кому передать?

– Кому следует.

– Куда следует?

– Куда послали, туда и следует.

– А куда послали?

– Сюда.

– Зачем?

– Чтобы передать.

На восьмом круге варвар не выдержал:

– Дон Хорхе, этот человек болен на всю голову, и лекарское искусство здесь бессильно.

Но тут статс-секретарь вдруг расплылся в довольной улыбке:

– Вспомнил! Господин майор-магистр, вам следует незамедлительно прибыть в лазарет для оказания помощи пострадавшим во время утренней стычки студентам.

Джованни выговорил длинную фразу без запинки, но на большее его не хватило. Улыбка померкла, глаза закрылись, и он упал лицом в миску с оставшимся в одиночестве плодом южной лианы.

Норвайский риск потормошил статс-секретаря за плечо и хмыкнул:

– Сила любого монарха складывается из стойкости его подданных. Жидковата империя даже против Груманта, не говоря уж о моём родном Норвае.

– Позвольте с вами не согласиться, многоуважаемый рикс! – дон Хорхе решительно ударил кулаком по столу и попытался встать. – Ваши умозаключения ошибочны, и я легко это докажу.

– Как докажете? – варвар подхватил падающего майора-магистра и усадил обратно. – Вы же на ногах стоять не можете.

– Могу! – главный целитель захихикал и погрозил риксу пальцем. – Никто и никогда не посмеет сказать, что дон Хорхе Эухенио ди Эспиноза и Фелицитат пренебрегает обязанностями в ущерб научным исследованиям. То есть наоборот… Или как правильно? Впрочем, неважно… Ректор меня звал?

– Звал.

– К больным и страждущим?

– Вроде бы к ним.

– Вот! Мы и пойдём.

– Куда?

– Лечить.

– Кого?

– Кто не успеет убежать, того и будем. Наливайте, коллега!

* * *

– Потерпите, маркиз, сейчас будет очень больно, – зауряд-лекарь Франсиско де Багильон примерился щипцами к окровавленному рту Нестора де ла Нечипайло. – Если не удалить обломки, то новые зубы могут вырасти кривыми. Терпите, я сказал!

Ох уж эти аристократы из высшего общества… И ведь оскорбится, если намекнуть, что умение стойко переносить боль входит в число обязательных рыцарских добродетелей. Не иначе сэра Нестора его матушка от конюха прижила. Из-за чего он тогда боится и впадает в панику при виде лекарского инструмента?

Что, обезболить просит? А не получится никак – заклинание способно охватить лишь половину организма и в данный момент задействовано на полную мощность. Направить его на зубы, так останутся без защиты переломанные в нескольких местах ноги. И если бы только ноги… Там и причинное место всмятку, и голова проломлена, и копчик отбит, и печень отшиблена. Такое ощущение, будто маркиза между мельничными жерновами протащили. Довели сэра Нестора высокомерие и заносчивость до ожидаемого результата.

Сам Франсиско Багильон происходил из древнего дворянского рода на самом севере провинции Галлиполида, но исключительная бедность не позволяла кичиться славными предками. Да и были они отъявленными мерзавцами, честно говоря. А ещё пьяницами, развратниками, кутилами и игроками, оставившими потомку в наследство пышный герб, развалины фамильного замка и возможность бесплатно получить образование в Университете Лунгдума. Кто-то из предков заслужил эту привилегию в боях с винными бочками в обществе прадедушки нынешнего императора, да хранят его Небесные Боги.

Де Багильон выучился и остался при университетском лазарете, рассчитывая лет через пятьдесят-семьдесят занять место главного целителя. А пока совершенствовался и набирался опыта, пользуя пострадавших на практических занятиях студентов. Иногда приходилось заниматься ранеными дуэлянтами, а вот сегодня с утра в лазарет принесли больше двух десятков переломанных и изувеченных старшекурсников. Поначалу решил справиться своими силами, но разумная осторожность взяла верх над самоуверенностью, и Франсиско обратился за помощью к дону Хорхе. Не напрямую, разумеется, а через статс-секретаря Джованни Моргана. Если подать просьбу как распоряжение ректора, то майор-магистр будет вынужден помочь.

Стоило вспомнить о главном целителе, как дверь в лазарет вздрогнула от сильного удара и слетела с петель. Декан заслонил собой пустой проём и сказал через плечо кому-то невидимому:

– Вы правы, коллега, она действительно открывалась в другую сторону. И как я мог забыть?

Маркиз де ла Нечипайло обрадованно замычал. Ну наконец-то его здоровьем займётся по-настоящему благородный человек! А то как-то страшно доверяться недоучкам из дремучей провинции.

Зауряд-лекарь неправильно истолковал издаваемые Нестором звуки и прикрикнул на пациента:

– Не притворяйтесь, я ещё не приступил к удалению!

– Трудности, господин де Багильон? – дон Хорхе подошёл поближе и обдал Франсиско густым запахом аквавиты. – Трудностей мы не боимся. Правильно я говорю, многоуважаемый коллега?

Поначалу зауряд-лекарь принял вопрос на свой счёт и приосанился. Не каждого целителя майор-магистр назовёт коллегой! Но, к огромному разочарованию, взгляд дона Хорхе был направлен на дикого северного варвара, неизвестно каким образом попавшего в лазарет. Это он коллега? Небесные Боги, куда катится мир…

– А я бы добил его чисто из милосердия, – откликнулся норваец. – Маркизом больше, маркизом меньше… их количество на развитие науки никак не влияет.

– И опять не соглашусь! Мы только что испытали на себе целебные свойства неразбавленной аквавиты, и я не думаю, что на нашего больного она не произведёт нужного воздействия.

Де Багильон внимательно слушал, стараясь не пропустить ни единого слова. Не часто декан целительского факультета делился своей мудростью и секретами мастерства, и следовало не упустить момент. Хорошо бы записать, но нет времени на поиск пера и бумаги.

А дон Хорхе с торжественным видом возложил руки на голову маркиза де ла Нечипайло и прошептал заклинание, проявившееся в виде окутавшего пациента сияния. Де Багильон напряжённо всматривался, ожидая немедленных изменений в состоянии бедолаги Нестора, но те не спешили проявляться.

Главный целитель перехватил взгляд зауряд-лекаря и с усмешкой прокомментировал свои действия:

– Больного следует подготовить к вливанию магического эликсира. Я расширил ему все естественные отверстия в организме, а вы, господин де Багильон, сделаете всё остальное. Несите аквавиту и устройство для промывания желудка.

– Клизму поставим? – поморщился варвар. – Дон Хорхе, отсталость имперской магической науки вгоняет меня в тоску и уныние. Во всём цивилизованном мире давно перестали использовать устаревшее устройство и применяют комплексные методы.

– Поясните, – главный целитель громко икнул и осенил себя знаком Небесных Богов. – Особенно два последних слова непонятны.

Норваец с укоризной покачал головой:

– Выражаю соболезнования вашим познаниям, дон Хорхе. А комплексный метод – это работа с применением разных разделов магического искусства, направленных на достижение общей цели. Печально, что имперская наука не дошла до такой простой мысли самостоятельно. Вы читали протоколы норвайских мудрецов?

– Нет, не читал, – признался главный целитель. – А что это вообще такое?

– Неважно, – отмахнулся варвар. – Напрягите мозги, дон Хорхе.

– Зачем?

– Чтобы ими думать.

– У вас в Норвае думают мозговой железой? Сегодня день научных открытий и откровений, многоуважаемый рикс. Но вернёмся к нашему больному.

– Пожалуй, – согласился варвар. – Не буду вас отвлекать.

Главный целитель сосредоточился, что в его состоянии можно было считать выдающимся достижением, и принялся творить заклинания. Почтительно молчавший Франсиско де Багильон с удивлением узнавал в них плетения из раздела бытовой магии, предназначенные для подачи горячей воды на верхние этажи домов.

А дон Хорхе негромко комментировал свои действия:

– Аквавиту подогреем, да… так она быстрее впитается организмом. Теперь создаём избыточное давление в сосуде с эликсиром, а разреженность… Ох, естественные отверстия недостаточно расширены… Да снизойдёт на нас благодать несравненной и прекраснейшей Целюллы!

– Так просто? – поразился зауряд-лекарь, провожавший взглядом сформировавшуюся в тонкую струю аквавиту, стремительно вливавшуюся в маркиза через… хм…

– Наука не стоит на месте, господин де Багильон! – Дон Хорхе назидательно погрозил пальцем. – И мы должны использовать её последние достижения, если не хотим отстать от всего мира! Ведите меня к остальным болящим, любезный Франсиско.

– Да он и сам справится, – вмешался норваец. – Целому майору-магистру не по чину ставить клизмы студентам. Даже если это магические клизмы.

– Вы так думаете, многоуважаемый коллега?

– Я уверен!

Дон Хорхе немного поразмыслил и пришёл к аналогичной мысли:

– И правда… продолжайте самостоятельно, господин де Багильон.

* * *

Поздним вечером в кабинете ректора состоялся совет. Предполагалось, что он соберётся для обсуждения досадного инцидента с участием студентов из Груманта и старшекурсников, но жизнь внесла коррективы, и пришлось говорить о более неприятных и прискорбных событиях.

– Господа, у нас огромные проблемы, – негромко произнёс сэр Артур самым печальным голосом. – Да, именно у нас у всех, а не только у отсутствующего здесь дона Хорхе Эухенио ди Эспиноза и Фелицитат. Умершие в лазарете студенты происходили из благороднейших семейств империи, так что их смерть не простят нам всем. Двадцать три покойника, господа!

– У нас и раньше гибли студенты, – заметил декан факультета бытовой магии. – В прошлом году у погодников одного убило молнией при вызове грозы, а ещё двоих обожгло.

– И что? – затряс пухлыми щеками магистр-погодник. – Традиции несчастных случаев во время обучения больше тысячи лет! Многие студенты даже бравируют этим!

– Не будем спорить, коллеги, – ректор решительно остановил завязывающуюся перебранку. – Да, несчастные случаи были, согласен. Но не в таких же количествах! И впервые студенты погибли не от собственной невнимательности, а от рук лечившего их майора-магистра ди Эспиноза и Фелицитат! Слухи уже поползли, и вот-вот Его Императорское Величество потребует объяснений. Что я ему скажу?

– Скажите правду, сэр Артур.

– Правду? – ректор посмотрел на декана погодного факультета как на умалишённого. – Вы хотите, чтобы дона Хорхе отправили на плаху?

В принципе гросс-магистр ничего не имел против такого варианта, но казнь главного целителя ляжет позорным пятном на репутацию Университета. Если бы ему отрубили голову за заговор и мятеж против императора, то это даже почётно, но убийство в пьяном виде на заговор никак не тянет.

– На плаху дону Хорхе нельзя, – согласился с ректором Иоахим фон Зальца, тоже имевший большой зуб на декана лекарского факультета. – Предлагаю тихонько удавить его сегодня ночью и сделать вид, что он пустился в бега.

– Сбежавший майор-магистр нам тоже не выгоден, – покачал головой сэр Артур. – Этим самым мы переведём гнев Его Императорского Величества на себя. Мне как-то не хочется…

– А что сказал сам дон Хорхе? – поинтересовался фон Зальца.

– Ничего он не сказал, – махнул рукой ректор. – Майор-магистр спит, и все попытки разбудить его заканчивались дракой с норвайским риксом.

– Варвар здесь каким боком?

– Норваец принимал участие в излечении покойного маркиза де ла Нечипайло.

– Постойте! – воскликнул фон Зальца. – У маркиза была назначена дуэль с виконтом Оклендхаймом на сегодняшний вечер. Не мог ли варвар воспользоваться моментом и устранить угрожающего его другу соперника?

– Бред! Чушь и бред!

– Почему же?

Сэр Артур пояснил:

– Виконт успел получить известность как непревзойдённый фехтовальщик, и бедняга маркиз не имел шансов выиграть поединок. И потом, господа, кто поверит, что обучающийся на первом курсе дикий варвар смог убить двадцать три человека магическим способом? Нас засмеют, и будут правы.

– А от чего погибли студенты, сэр Артур? Не похоже ли это на воздействие проклятий? Отсталые северные народы охотно идут на сделку с нечистым, и их шаманы порой способны неприятно удивить даже образованного человека.

– Да какие там шаманы… – в очередной раз поморщился гросс-магистр. – Студенты погибли от многочисленных разрывов внутренностей, вызванных вливанием аквавиты под большим давлением. И к тому же у всех, кроме маркиза де ла Нечипайло, кишки буквально сварились от горячего эликсира.

– А почему?

– Да потому что беднягу Нестора убил дон Хорхе, а остальными занимался зауряд-лекарь Франсиско де Багильон.

Деканы и ректор вдруг дружно переглянулись, и Иоахим фон Зальца высказал общую мысль:

– Господа, да у нас же есть главный виновник! Если мне не изменяет память, данные Университету привилегии позволяют нам проводить собственное расследование преступлений, совершённых на нашей территории?

– И что? – возразил декан погодного факультета. – Всё равно его придётся отдать в Шестиугольную Башню, а тамошние специалисты быстро докопаются до истины. Де Багильон сам расскажет им правду.

– Если будет чем рассказывать. За хулу на особу Его Императорского Величества полагается урезание языка.

– А кто кого хулил?

– Вы разве не слышали, как де Багильон ругал императора?

– Когда?

– Во время убийства студентов, совершённого из стремления подорвать магическую мощь империи. Согласитесь, что так оно и было?

Сэр Артур выслушал декана факультета бытовой магии и с одобрением захлопал в ладоши:

– Хорошая идея, сэр Иоахим! Возьмёте на себя труд устроить всё надлежащим образом?

– А Секретариат Особых Дел?

– Господа из Шестиугольной Башни будут извещены о случившемся сразу после того, как злокознённый преступник Франсиско де Багильон лишится возможности оскорблять Его Императорское Величество.

* * *

В это же самое время происходило ещё одно важное совещание, но с меньшим количеством участников. Посторонний наблюдатель вообще бы заметил только одного, но это наблюдение оказалось бы соответствующим истине ровно на треть. На самом деле их было трое – норвайский рикс Вован Безумный из рода Синяя Борода, безымянный демон неопределённой национальности и кандидат наук Владимир Бородулин, он же боксёр-тяжеловес и обладатель многочисленных чемпионских титулов.

Все эти ипостаси до поры до времени мирно уживались в одном-единственном человеке без малейших противоречий, гармонично дополняя друг друга, но магический эликсир под названием «аквавита» разрушил симбиоз, и теперь три независимые личности обсуждали пути выхода из кризиса.

Первым высказался варвар:

– Всё зло от крепких напитков! Не зря же все приличные люди пьют пиво.

– Это ты приличный? – засмеялся демон. – Между прочим, кое-кто свалился в пьяном виде за борт драккара и утонул. Твоё тело существует лишь потому, что оно нам с Вовой по габаритам подходит. Вот превращусь в муху…

– Не надо в муху! – запаниковал варвар. – Я же помню, как в прошлый раз к конским яблокам тянуло. Еле-еле удержался!

– Давайте не будем спорить, – вмешался Вова Бородулин. – Облик норвайского рикса нас всех устраивает, а мухой я быть не хочу.

– Это всё демон, – наябедничал рикс. – Он извращенец.

– Я бы попросил…

– Тихо! – прикрикнул Вова. – У нас проблемы, а они цирк с конями устраивают.

– Вот проспимся, и закончатся наши проблемы. Опохмеляться только не нужно, и всё само собой пройдёт.

– Не пройдёт, – возразил демон. – Если мы не вернёмся в тело норвайского рикса, то до утра оно не доживёт.

– Это почему?

– По кочану! Тело модифицировано и рассчитано на три души, так что… Трындец, короче.

– У демонов тоже есть душа? – удивился Вова.

Демон обиделся:

– Расист…

Вова-человек сделал вид, что не расслышал, и задал новый вопрос:

– Какие у тебя предложения? Превращение в муху не рассматриваем.

– У меня нет предложений, – откликнулся варвар.

– Да я не тебя спрашиваю.

– Националист и великорусский шовинист!

– Ты даже такие слова знаешь? – удивился Вова.

– Имея одни мозги на троих, чему только не научишься. Мне теперь до конца жизни будут дифференциальные уравнения сниться. И матан с сопроматом.

– Шпион, – буркнул демон. – Мою память тоже изучил?

– Обязательно изучил, – подтвердил варвар. – И есть там один вариант решения нашей проблемы, но он не всем может понравиться.

– Это про душу злодея и негодяя?

– Ага, про неё.

– Подробнее, пожалуйста, – заинтересовался Вова. – А то я в демонские воспоминания не влезал из врождённой вежливости и природного чувства такта. Рассказывайте, коллеги.

– Да там это самое… – неуверенно начал демон. – Душа нужна. Желательно, чтоб мерзкая и подлая была.

– Зачем?

– Я её сожру.

– Фу, мерзость…

– Ну не скажи, – возразил демон. – У подлых душ довольно пикантный вкус с лёгкой горчинкой и дымными оттенками.

– И всё равно…

– А я согласен, – встрял варвар. – Демоны же не просто так души пожирают. В том смысле, что не из хулиганских побуждений. Каждая съеденная негодяйская душонка делает этот мир чище и прекраснее и в то же время позволяет родиться праведнику в другом мире. Естественное замещение, так сказать.

– Серьёзно?

– Да, – вздохнул демон. – Работа у нас такая. Тяжёлая и неблагодарная, но уж какая есть. Волков тоже ругают, а они, между прочим, санитары леса! Вот и мы эти самые…

– Не знал.

– Теперь будешь знать.

– И какие последствия для нас от сжирания подлой души?

– Самые благоприятные. Получим заряд энергии, достаточный для восстановления нашего симбиоза. Ты не смотри, что душонка поганая – такие завсегда самые калорийные. Заодно доброе дело сделаем – избавим империю от одного мерзавца.

– Наплевать на империю.

– А на нас?

– А на вас нет.

– Значит, согласен?

– За неимением других вариантов…

Глава 8

Статс-секретарю его сиятельства графа фон Юрбаркаса снились кошмары. Сражённый в неравном бою с аквавитой разум вяло сопротивлялся, не желая признавать поражение, и требовал от организма проснуться. Громко, конечно, сказано – проснуться. Скорее, робко напоминал еле слышным голосом и горько сожалел о собственном бессилии.

А Джованни метался в постели, покрывался холодным потом и плакал во сне. Ибо снились ему императорская сокровищница, открытые сундуки с золотыми марками и драгоценными камнями, груды самородков и горы серебра в слитках, корзины с редчайшими чёрными и розовыми жемчужинами… И нет ни стражи, ни охранных заклинаний, только настежь распахнутые двери. И он среди этого богатства – совершенно голый, но с твёрдым пониманием, что в руках много не унести. А ещё чей-то вкрадчивый голос предлагает обменять душу на дерюжные крестьянские штаны с огромными карманами.

– Мало! – кричал Джованни Морган невидимому искусителю. – Одних штанов мало!

Как ни удивительно, но мысль об обмене души не вызывала протеста. Ведь что такое душа? Она есть понятие эфемерное, и до сих пор никому не удалось доказать её наличие или отсутствие в человеческом организме. А штаны с большими карманами – вещь абсолютно материальная и необходимая. Ещё бы добавить мешок повместительнее, крепкую сумку, запряжённого в ломовую телегу тяжеловоза и носильщиков не менее двух десятков.

– Договорились, – согласился невидимый искуситель. – Условия выслушаны и найдены приемлемыми. Сделка состоялась!

Повинуясь чужой воле, статс-секретарь встал с постели. Сражённый большой дозой аквавиты, он спал в одежде, так что не пришлось тратить время на её поиски, только чуть задержался, чтобы достать спрятанный в шкафу кинжал. В империи простолюдинам разрешалось носить на поясе ножи и прочее короткое оружие, но Джованни, как человек мирный и слегка трусоватый, разрешением не злоупотреблял. Только в самых торжественных случаях нацеплял ножны с парадным, купленным за умопомрачительные три марки, клинком. Во все остальные дни тот лежал в укромном месте.

Глаза Моргана были широко открыты, но он так и продолжал спать. Спал и видел странный сон, в котором прячет за пазуху кинжал и тайком идёт в подвалы Сторожевой башни. Осторожно крадётся мимо выставленных у входа дежурных-старшекурсников, укрываясь неизвестным магической науке заклинанием невидимости, тихонько спускается по лестнице и замирает перед окованной толстыми железными полосами дверью.

– Открывай, – шепчет голос всё того же искусителя. – Не думай, тебе это не идёт.

Должность статс-секретаря подразумевает беспрепятственный доступ во все помещения Университета, для чего существует специальный амулет-ключ, позволяющий открывать любые замки и проходить через охранные заклинания не поднимая тревоги. Так что для открывания двери не пришлось прикладывать усилие.

* * *

Франсиско де Багильон лежал на охапке соломы и, несмотря на позднюю ночь, всё никак не мог уснуть. И дело вовсе не в мрачной обстановке тёмной и сырой камеры. Нет, он размышлял о несправедливости жизни вообще и о коварстве почитаемых ранее за образец для подражания людей в частности. Низко и подло поступили с зауряд-лекарем, обвинив в преднамеренном убийстве при отягчающих обстоятельствах. И не пожелали ни слова выслушать в оправдание!

Разве он виноват? Разве по своей воле он это сделал? Нет, выполнял распоряжение главного целителя дона Хорхе Эухенио ди Эспиноза и Фелицитат. И оказался виноватым… Небесные Боги, как же несправедлива жизнь! Живёшь и надеешься на лучшее, а судьба решает по-своему и подводит к краю пропасти. Да уже туда столкнула, если посмотреть правде в глаза.

Что теперь будет? Сэр Артур фон Юрбаркас недвусмысленно дал понять, что причастность дона Хорхе к смертям в лазарете даже не рассматривается и виноват в случившемся исключительно один зауряд-лекарь, неправильно истолковавший распоряжения и наставления главного целителя. Ну да, ворон ворону глаз не выклюет… Тем более в империи никогда не любили Галлиполиду, присоединённую всего лишь двести лет назад. Ещё и в заговоре обвинят.

Да, непокорная провинция часто бунтовала, но исключительно против Его Императорского Величества и его власти. Никому бы не пришло в голову убивать непричастных студентов. В бою – другое дело, там любому голову смахнут. А подлые убийства исподтишка дворянам Галлиполиды омерзительны, и сомнительная слава их не прельщает.

Но что это? От двери послышался лязгающий звук отпираемого замка, и она бесшумно распахнулась на хорошо смазанных петлях. Подсвеченный горящим в коридоре масляным фонарём силуэт произнёс:

– Не поднимайте шум, сэр Франсиско.

– Кто вы? – вздрогнул от неожиданности де Багильон. – Вы пришли убить меня?

– Зачем убить, – голос неизвестного звучал сухо и безжизненно. – Мёртвым вы не принесёте пользы родной Галлиполиде.

Франсиско почувствовал, как в груди сильно застучало сердце. До него и раньше доходили смутные слухи о существовании тайного общества со звучным и красивым названием «Тигры освобождения Галлиполиды», но крайняя бедность не позволила влиться в ряды борцов за независимость родной провинции и заставила добывать хлеб насущный в столице ненавистного захватчика. Но мечты остались! Неужели настало время их осуществления?

– Кто вас прислал?

– Это неважно, сэр Франсиско, – неизвестный подошёл поближе и дотронулся до цепей. – Я сниму кандалы. Я дам вам кинжал. Я дам вам свободу.

Раздался скрежет рвущихся заклёпок, и тяжёлые браслеты сами упали с рук и ног зауряд-лекаря. Незнакомец отпихнул их в сторону и указал на дверь:

– Уходите.

– А вы?

– Я остаюсь.

– Зачем? – удивился де Багильон. – Вас же схватят!

– Так надо, сэр Франсиско.

Де Багильон замолчал, подбирая аргументы, способные заставить незнакомца покинуть камеру и бежать вместе. Бежать в родную Галлиполиду, чтобы там рассказать о подлости и коварстве власть имущих, а потом примкнуть к справедливой борьбе. Но когда нужные слова были найдены, по лестнице застучали чьи-то шаги и по стенам заплясали отблески факелов.

Франсиско схватил освободителя за руку:

– Дайте кинжал.

Клинок зашуршал, покидая ножны, и лёг рукоятью в подставленную ладонь. Незнакомец прекрасно видел в темноте.

А шаги грохочут всё ближе. Идут двое, причём один ступает легко и уверенно, а второй спотыкается на каждом шагу, будто его ноги заплетаются и не хотят слушаться. Вдобавок то и дело слышатся удары по чему-то очень твёрдому, сопровождаемые невнятной руганью.

Наконец шагающий первым не выдерживает:

– Дон Хорхе, вы собрали головой все выступы на этих сводах.

– Прекратите шутить, сэр Иоахим, – раздражённо бросил второй. – Порученное нашим глубокоуважаемым ректором дело не даёт вам право…

– Даёт! – голос сэра Иоахима фон Зальца звякнул благородной закалённой сталью. – Проблема, которую мы сейчас будем решать, создана именно вами, любезный майор-магистр. Да, поручение дано мне, но это не значит, что я буду делать всю грязную работу собственноручно. Лично отрежете этому мальчишке язык, понятно?

Де Багильон не стал дожидаться, когда декан факультета бытовой магии и главный целитель обнаружат открытую дверь камеры, и сам шагнул им навстречу.

– Мерзавцы! – тускло блеснувший кинжал вошёл сэру Иоахиму под подбородок.

– А-а-а! – завопил дон Хорхе, когда фон Зальца отшатнулся и ткнул просмоленным факелом ему в лицо.

– Тихо… – прошипел де Багильон, сшибая главного целителя с ног. – Молчи, мерзавец.

Дон Хорхе упал, крепко приложившись затылком, и затих. Франсиско вложил в его руку окровавленный кинжал, обернулся к остававшемуся в камере таинственному незнакомцу:

– Идёмте отсюда, сэр.

– Зачем?

– Неужели вы не видите, что дон Хорхе только что убил декана факультета бытовой магии сэра Иоахима фон Зальца и освободил меня? Давайте не будем портить сюрприз для графа фон Юрбаркаса.

* * *

– Ну и что это было, мать вашу за ногу? – северный варвар, как самый нетерпеливый из трёх частей разделившегося сознания, не сдержал эмоций. – Мы же планировали совсем другое!

Вова-человек смущённо промолчал. Ну да, все планы имеют обыкновение рушиться от столкновения с действительностью, но это же не повод орать и ругаться. Ведь хотели как лучше. И душу подобрали подлую до невозможности – подлее статс-секретаря Джованни Моргана во всём Лунгдуме не найти. Взяточник, доносчик, интриган, замечен в неоднократном использовании служебного положения в личных целях, и вообще он мордой похож на облезлую обезьяну.

Но что-то пошло не так. Видимо, магия демона дала сбой из-за долгого отсутствия практики, и статс-секретарь вышел из-под контроля. Он должен был напугать де Багильона, спровоцировать нападение и, получив в брюхо собственный парадный кинжал, спокойненько отбросить копыта. Так нет же…

И зауряд-лекарь тоже хорош, сука… В голове романтические бредни, характер возвышенно-рыцарский, в душе явная склонность с сепаратизму. Но, что не отнять, мозгами пользоваться умеет. Сообразил обставить дело так, будто проснувшаяся совесть главного целителя заставила того убить сэра Иоахима фон Зальца и освободить невинного и несправедливо обвинённого де Багильона.

А демон одёрнул ругающегося норвайца:

– Ну ты, брюхо пивное, прекрати орать!

– Как это прекратить? – возмутился рикс. – Нам жить всего ничего осталось.

– Кто тебе такую ерунду сказал?

– Ты.

– Да не может быть.

– Но душа статс-секретаря…

– Она у нас прозапас останется, типа НЗ и сухого пайка. У фон Зальца душонка тоже вполне подходящая оказалась.

– Ты её сожрал?

– Ага! На ней грехов, как звёзд на небе.

– Серьёзно?

– Серьёзнее не бывает. Там и клятвопреступление, и предумышленные убийства, и прелюбодеяние…

– Последнее грехом не является, – авторитетно заверил норваец. – Уж поверь специалисту.

– Поверю, – согласился демон. – Но там и остального за глаза. Так что вполне подлая, гнусная, вкусная и калорийная душа.

– И мы не помрём:

– Мы бессмертны! Приготовьтесь к слиянию сознаний, коллеги! Даю обратный отсчёт: пять… четыре… три… два… один… Поехали!

Никто не заметил яркую вспышку на колокольной площадке главной башни Университета – студенты в это время крепко спят, а дежурные предпочитают общество пары-тройки припрятанных бутылок бесцельному разглядыванию древних башен. Да если бы и заметили, что с того? Вспыхнуло и вспыхнуло… может быть, это привидения в кости на щелбаны играют? Вот у проигравшего искры из глаз и летят.