Текст книги "Яртур"

– Зажигайте костер, – приказал товарищам Яртур. – А то, чего доброго, грифон потеряет нас.

– Не потеряет, – покачал головой биармец. – Эти твари отлично видят в темноте. И огня они не боятся.

– Становитесь в центр огненного круга, – приказал Яртур. – Грифон не рискнет садиться в костер.

Летающий пес действительно приземлился на расстоянии трех-четырех прыжков от своих недругов и угрожающе оскалил клыки. Вой самки, попавшей в беду, он слышал отлично, но не менее хорошо он видел врагов, грозивших ему мечами. Если судить по величине, грифон был не из матерых. Во всяком случае, он значительно уступал размерами своему собрату, которого тур и лебедь одолели в стране альвов. Дабы нагнать на грифона побольше страху, Яртур поднял над головой меч-кладенец. Грифон опознал страшное орудие, сулящее смерть, и завыл в отчаянии.

– Можем договориться, – крикнул ему Яртур и перепрыгнул через разделяющий их костер.

Грифоны понимали человеческую речь, но сами разговаривать не умели. Княжич подождал немного, давая возможность летающему псу осознать происходящее. Грифон, напружинившийся для прыжка, обмяк и теперь с интересом ждал продолжения.

– Ты отнесешь меня в Железный замок, – предложил Яртур, медленно приближаясь к грифону. – Мы пробудем там совсем недолго. Я возьму у Слепого Бера женщину, и мы с тобой вернемся обратно. Взамен ты получишь свою самку. По-моему, это выгодный обмен.

Грифон, если судить по его лапе, в ярости царапающей землю, не был в этом уверен. Поэтому Яртур решил подкрепить свои слова:

– Клянусь Даджбогом и Велесом!

Вряд ли грифон почитал Даджбога, но имя Велеса было ему хорошо знакомо, и он своим звериным умом понимал, что подобными клятвами не разбрасываются. Боги сумеют отомстить святотатцу, нарушившему клятву, безотносительно к тому, дал он ее чудовищу или человеку.

Грифон гавкнул дважды. Чет в данном случае означал, что он принимает условия. Яртур махнул своим товарищам рукой и, ухватившись за длинную шерсть летающего пса, легко вскочил ему на спину. От земли грифон оторвался без труда, из чего Яртур заключил, что сил у него вполне достанет и для обратного полета, когда ему придется нести на своей спине двоих.

– Не в твоих интересах, милый друг, потерять меня на пути к замку, – с усмешкой произнес Яртур, склоняясь к настороженному уху грифона. – И выдавать меня стражникам тоже не советую. Иначе твою самку убьют раньше, чем к ней подоспеет помощь.

Грифон никак не отозвался на слова княжича, но полет его стал ровнее. К сожалению, лунного света было недостаточно, чтобы Яртур мог видеть все, происходящее на земле, но он без труда определил, что грифон летит к Рипейским горам. Причем летит с такой скоростью, что никакому всаднику за ним не угнаться. Огорчало княжича только одно: он никак не предполагал, что здесь, наверху, будет так холодно, иначе непременно захватил бы свой плащ из медвежьей шкуры. К сожалению, колонтарь из бычьей шкуры грел плохо, и Яртуру ничего другого не оставалось, как плотнее прижиматься к заросшей густой шерстью спине грифона, дабы хоть немного укрыться от ветра, пронизывающего до костей.

– Хвангур? – спросил он, глядя на огромную гору, выползающую из ночной мглы.

Грифон гавкнул дважды, тем самым подтверждая, что княжич не ошибся в своих предположениях. Хвангур смотрелась самой высокой из Рипейских гор, и именно здесь Слепой Бер построил неприступный замок. Замок стоял на самой вершине горы и поражал глаз своими размерами. Его прозвали Железным, что, однако, не соответствовало действительности. Стены замка рахмана Коломана были сложены из камней, но камней настолько огромных, что человеческие руки не смогли бы их не только поднять, но и сдвинуть с места. Замок представлял собой шестиугольник, каждый угол которого венчала башня. И каждая из этих угловых башен сама по себе являлась крепостью. Немудрено, что многотысячное войско союзных князей и дусеней потерпело здесь жесточайшее поражение. Даже если бы этот замок защищали обычные люди, осаждающим потребовались бы гигантские усилия, чтобы пробиться сквозь его толстые стены. К сожалению, замок был под завязку набит разной нечистью, владеющей не только воинской, но и колдовской силой. В центре шестиугольника стояла еще одна башня, седьмая. Вот ее действительно сделали из железа. Железная башня своими размерами раза в четыре превосходила своих далеко не маленьких каменных сестер. По прикидкам Яртура, это грандиозное сооружение могло вместить под своей плоской крышей по меньшей мере десять тысяч человек.

– Садись на крышу, – шепнул Яртур на ухо грифону.

Грифон повиновался и стремительно спланировал вниз с огромной высоты. Летающего пса заметили его собратья, охранявшие небо над Железным замком, но, видимо, им и в голову не пришло, что на спине преданного слуги Слепого Бера может сидеть человек, враждебно настроенный к их хозяину. Впрочем, Яртура сейчас интересовал вовсе не рахман Коломан, а княжна Олена, невеста его отца князя Авсеня.

Княжич с трудом спрыгнул со спины грифона и взмахнул несколько раз руками, пытаясь согреться. Здесь, на крыше огромной башни, было настолько холодно, что железо под ногами Яртура покрылось льдом. Грифон, похоже, не ощущал ни холода, ни пронизывающего ветра. Яртур пригнулся, пытаясь спрятаться от ветра, и пополз по скользкой поверхности к трубе, расположенной в самом центре крыши. Труба оказалась холодной, гарью из нее не пахло, из чего княжич заключил, что к отоплению этого огромного жилища она не имеет никакого отношения. Зато Яртур, перегнувшись вниз, обнаружил железные ступени. Видимо, это был вход в башню, которым при нужде могли воспользоваться ее обитатели.

– Жди меня здесь, – приказал Яртур грифону, который настороженно следил за своим врагом.

Конечно, летающий пес мог передумать. Мог лаем или воем привлечь внимание своих собратьев, и тогда княжичу пришлось бы солоно. Но грифон молчал. Похоже, привязанность к самке была у него сильнее привязанности к хозяину.

Глава 6
Железный замок

Яртур осторожно двинулся вниз по обледенелым ступеням. Времени у него было в обрез. Обитатели железной башни могли обнаружить его в любую минуту, и тогда исход его отчаянного предприятия оказался бы предрешен. К счастью, Яртур родился вором. Его умению неслышно скользить по любому полу, каменному, деревянному или железному, могли бы позавидовать навьи, умеющие, как известно, скрадывать добычу. Двери, даже запертые изнутри, не представляли для него сложности, ибо он обладал способностью сдвигать тяжелые засовы одним усилием воли. Он и сейчас без раздумий использовал этот полученный от богов дар, чтобы проникнуть в самую сердцевину башни, где почти наверняка находились покои рахмана. Впрочем, к знакомству со Слепым Бером Яртур не стремился. Ему нужна была только Олена. И, пораскинув умом, он пришел к выводу, что вряд ли Коломан станет держать пленницу в темнице или в подвале, скорее уж он постарается окружить ее неслыханной роскошью.

Верхние ярусы железной башни использовались ее обитателями в качестве кладовых. Холод, идущий сверху, помогал сохранять продукты свежими. Яртур обнаружил в холодных кладовых не только мясо, но и диковинные фрукты, привезенные в замок из неведомых мест. Судя по всему, рахман, привыкший к роскоши на острове Блаженства, и в Рипейских горах ни в чем себе не отказывал. Проголодавшийся Яртур выбрал несколько спелых груш и с удовольствием подкрепился. Спустившись еще на два яруса ниже, он обнаружил глиняные сосуды, лежащие на полках. Понять их назначение ему не составило труда, и, откупорив один из сосудов, он обнаружил там вино, очень похожее на то, которым его угощала княгиня Турица. Побродив по этому ярусу, Яртур наткнулся на хранилище самоцветов. Камней здесь было столько, что их хватило бы на украшения всем женщинам земель, окружающих Рипейские горы. Рядом располагалось еще одно помещение с золотыми слитками. Здесь же хранилась золотая посуда самых причудливых форм. Оставалось только гадать, где Слепой Бер мог добыть такие богатства и какой ценой все это ему досталось. К удивлению Яртура, пройдя четыре яруса, он пока не обнаружил ни единой живой души. Судя по всему, рахман воров не боялся. Да и трудно было представить, что какой-то смельчак сумеет подняться на крышу железной башни по гладкой обледенелой стене. А гостей с неба Коломан не ждал, целиком, видимо, полагаясь на расторопность грифонов. Самоуверенность Слепого Бера была на руку Яртуру, и он практически без помех разгуливал по самым потаенным уголкам его жилища.

С живой душой княжич столкнулся на лестнице, ведущей с шестого яруса, если считать от крыши, на седьмой. Это была самая обычная служанка, молодая, розовощекая и грудастая. Ее большие голубые глаза с удивлением смотрели на мечника, спускающегося сверху. Яртур отозвался на недоуменный девичий взгляд ослепительной улыбкой. Благо служанка была хороша собой и вполне заслуживала ласкового обращения.

– Как ты посмел вторгнуться в покои благородной княжны, охальник? – возмутилась служанка.

– Хотел повидаться с тобой, – соврал, не моргнув глазом, Яртур. – Твоя неземная красота помутила мой разум.

– Если об этом узнает Весень, тебе не сносить головы, – прошипела служанка, испуганно косясь на ближайшую дверь.

– А кто такой Весень? – спросил Яртур.

– Я сразу поняла, что ты не местный, – всплеснула руками девушка и наморщила милый конопатый носик. Служанка была рыженькой, а рыженькие всегда были сердечной слабостью Яртура.

– Допустим, – не стал спорить княжич. – Но ведь и ты не в этой башне родилась.

– Нас похитили, – поделилась с незнакомцем своим горем служанка. – Княжну Олену, боярыню Ляну и меня. А боярынь Благиню и Дарену псиглавцы убили еще там, на границе Сколотии.

– А кто такие псиглавцы? – нахмурился Яртур.

– Люди с собачьими головами, – пояснила служанка. – Они сидели на спинах грифонов, растерзавших наших витязей.

– Так этот Весень – псиглавец?

– Нет, – отрицательно покачала головой девушка. – Весень – биармец. Во всяком случае, так он себя называет.

– И много псиглавцев под рукой у биармца?

– Более сотни, но в покои княжны они не заходят. Они сидят ярусом ниже, перекрывая выход, и пьют свое мерзкое пойло. А здесь, на нашем ярусе, только евнухи да служанки из местных. Но княжна Олена им не верит, поэтому и послала меня в хранилище за ожерельем.

– Каким еще ожерельем? – не понял Яртур.

– К свадебному платью, – охотно пояснила служанка.

– Вот как? – удивился княжич. – А кто выступает в роли жениха – неужели сам Слепой Бер?

– Ну, вот еще, – обиделась служанка. – Слепой Бер стар и некрасив. А княжна Олена очень разборчивая невеста.

– И как зовут красавца, покорившего сердце дочери князя Родегаста?

– Его зовут – княжич Яртур, – охотно пояснила девушка. – Он сын себерского князя Волоха и княгини Лады.

– А ты ничего не перепутала, рыженькая?

– Зови меня Белянкой, – попросила девушка. – А про Яртура мне сказала боярыня Ляна. Она видела того княжича в волшебном зеркале. Говорит, ничего особенного. Но княжна Олена ночей не спит в ожидании суженого. Сколько я ей украшений перетаскала из хранилища – ужас. И все не то. Теперь она послала меня за жемчужным ожерельем.

– А где сейчас находится сам Слепой Бер? – поинтересовался Яртур словно бы ненароком.

– Его нет в замке, это точно. При нем псиглавцы не посмели бы так выть. А тут насосались пива и распелись. Весень, вишь, им не указ.

Яртур действительно услышал вой, доносящийся снизу. О псиглавцах он, конечно, слышал, знатоки числили их частью Навьего мира и, судя по всему, не ошибались. Так вот, оказывается, кто истребил две сотни отборных витязей Асгарда! Впрочем, против атаки грифонов не устоял бы никто. Слепой Бер знал, кого посылать за прекрасной Оленой. Псиглавцев считали хорошими бойцами, но в землях сколотов и асов они почти не появлялись. А вот муромские волкодлаки считали их своими кровными врагами и истребляли при всяком удобном случае. Конечно, псиглавцы не подарок, но Яртур по большому счету опасался только Слепого Бера. И какое счастье, что именно сегодня рахмана нет в Железном замке. Впрочем, Белянка могла и ошибаться на его счет.

– Ты не могла бы проводить меня к княжне Олене? – попросил Яртур.

– Вот еще, – удивилась служанка. – С какой стати? Боярин Весень строго-настрого запретил пускать кого бы то ни было в покои княжны. А мне он обещал оборвать сережки вместе с ушами, если я ослушаюсь его приказа. Уши это еще так-сяк, но таких сережек с яхонтами мне больше никто не подарит.

– Тогда веди к Весеню, – распорядился Яртур.

– Да кто ты такой, чтобы здесь командовать? – рассердилась Белянка.

– Я дружка жениха, княжича Яртура, приехал сюда за невестой, да, видишь, заблудился в чужом замке. Шемякичем меня зовут, девушка.

– А как же тебя псиглавцы сюда пропустили? И почему ты сверху идешь, а не снизу?

– Вот глупая, – покачал головой Яртур. – Говорю же тебе – заблудился. А псиглавцы твои пьяные вдрызг. Слышишь, как воют?

– Ничего. Слепой Бер вернется, он им покажет, где раки зимуют, – злорадно выдохнула Белянка.

– Не любишь ты верных слуг рахмана? – укорил ее с усмешкой Яртур.

– Чтоб они провалились все, – махнула рукой служанка. – Морды собачьи.

– А кроме псиглавцев в замке есть нелюди и люди? – спросил княжич, беря девушку под руку.

– Да кого тут только нет, – заохала Белянка. – Грифоны есть, биармцы есть, беры есть, вурдалаки есть, этих, правда, в железную башню не пускают, дусени есть, парсы есть. Боярыня Ляна видела дракона о трех головах. Говорят, что и навьи здесь есть, как в мужском, так и в женском обличье. Но этих ведь от людей не отличишь. Я навий страх как боюсь. Оплетет, опутает такой сладкими речами и посулами, а потом все силы из тебя вытянет. Навьи ведь как вурдалаки, только им не кровь нужна, а душа человеческая, та, что нам от богов дана. А потому как ни соблазняли меня, как яхонтами ни одаривали, не поддалась я на их посулы. Вот уже как вернусь домой, тогда и отгуляю. Не станет же Слепой Бер нас веки вечные в этой башне держать.

– Да уж конечно не станет, – охотно поддакнул ей Яртур. – Раз княжну Олену замуж отдают за княжича, то тебе что тут делать.

– Здесь, – кивнула Белянка на дубовую дверь. – Только ты уж без меня с Весенем договаривайся, а то мне еще за ожерельем бежать.

Боярин Весень гостей не ждал, а потому и встретил Яртура по-домашнему. В халате из биармской парчи и шлепанцах на босу ногу. При виде незнакомца в колонтаре и с мечом у пояса биармец обомлел и едва не захлебнулся вином. Серебряный кубок, украшенный кроваво-красными рубинами, выпал из его руки и покатился по парсскому ковру, которым был застелен железный пол. Карие, заплывшие жирком глазки биармца метнулись к кривому мечу, висевшему над пылающим камином, но тут же, словно испугавшись собственной отчаянной смелости, вернулись к кубку, который как раз в этот момент подкатился к ногам пришельца, обутым в червленые сапоги. Весень был уже далеко не молод, за сорок ему, во всяком случае, перевалило, полноват, но на его красном от прихлынувшей крови лице не было ни одной морщинки. Впрочем, лицо это вскоре сделалось смертельно-бледным, словно из жил Весеня разом выпустили всю кровь. Яртур наклонился, поднял кубок с пола и поставил его на столик из кости, разукрашенный затейливой резьбой.

– Колдовские руны? – спросил Яртур, разглядывая причудливый узор.

– В каком-то смысле, – не стал спорить с гостем биармец, к которому наконец вернулся дар речи.

– Я вот думаю, почему именно тебе, боярин, князь Коломан поручил охранять княжну Олену, – вздохнул Яртур. – Ты ведь не евнух?

– Конечно нет, – обиделся Весень. – Просто у меня особый вкус.

– Ого, – удивился гость. – Неужели…

– Да нет же, – даже крякнул от досады биармец. – Просто обычным женщинам я предпочитаю вампирш или, в крайнем случае, вурдалачек.

– А чем они друг от друга отличаются? – заинтересовался Яртур.

– Вурдалачки страшненькие и телом кривенькие, а среди вампирш такие красавицы попадаются, что глазам больно.

– Так ведь они кровь пьют!

– В любовном деле не без потерь, – пожал плечами Весень. – Но я полнокровный. Вот мне одна знахарка и посоветовала – сочетай, говорит, приятное с полезным. А и правда, чем противных пиявок поить своей кровью, так уж лучше вампирш.

– А если они всю твою кровь высосут? – спросил Яртур.

– По-твоему, они без ума? – рассердился боярин. – Я им и муж, и любовник, и отец родной.

Теперь Яртуру стало понятно, почему Весень ушел с рахманом в Рипейские горы. С такими склонностями ему в родной Биармии долго не протянуть. Туры народ суровый, к распутству не склонный и вампирш, не говоря уж о вурдалачках, там на кострах жгут. Сожгли бы за компанию и Весеня, по наущению мудрых волхвов.

– А с навьями путаться не пробовал? – спросил Яртур.

– Упаси Велес, – всплеснул руками боярин. – За версту их обхожу. А ты по какому случаю к нам прибыл, мечник? Прежде я тебя в замке не встречал.

– Княжич Яртур меня прислал. Есть у него предложение к Слепому Беру.

Весень вздохнул и вновь потянулся к глиняному кувшину, стоящему на столе:

– Меня сомнение берет, мечник, как это тебя через наши заставы пропустили? И имени своего ты не назвал.

– Шемякич сын Кудри, – представился Яртур.

– Так ты друд! – То ли от испуга, то ли от удивления Весень едва вновь не выронил кубок, наполненный до краев.

– И что с того? – усмехнулся гость. – Обернулся лебедем и перепорхнул через стену. А если обычным путем к вам добираться, так, чего доброго, либо ноги отобьешь, либо голову потеряешь.

– Ну, задам я жару грифонам, – прошипел в ярости Весень. – Совсем обленились подлые твари. Это надо же – друда пропустить в замок! А в башню ты как попал?

– Мышонком обернулся и проскочил мимо псиглавцев, – усмехнулся Яртур.

– Шутишь все, – покачал головой биармец. – Твое счастье, друд, что ты прибыл от княжича, а иначе не уйти бы тебе отсюда живым.

– А почему Слепой Бер так к Яртуру благоволит?

– Так ведь сын Лады ему внуком доводится, – поделился с пришельцем Весень.

– Путаешь ты что-то, боярин, – покачал головой лже-друд. – Яртур – сын князя Авсеня.

Биармец хихикнул и покачал головой:

– Другому бы не сказал, но от сына вилы скрывать не стану – от Волоха зачала своего единственного сына княгиня Лада. И случилось это у священного камня по наущению двух ведунов, Баяна и Ерменя. Они обвели вокруг пальца и княгиню Ладу, и князя Авсеня. С тех пор Лада возненавидела и коварных ведунов, и сына Турицы. Это княгиня посоветовала Слепому Беру украсть княжну Олену, чтобы расстроить замыслы Баяна и Ерменя.

– А разве княгиня Лада бывала в этом замке? – нахмурился Яртур.

– Раза два, – подтвердил Весень. – Слепой Бер сумел оценить и красоту своей новой союзницы, и ее колдовскую силу.

Конечно, Весень мог и солгать, мог просто напутать, но его откровения заставили Яртура призадуматься. Княгиня Лада ненавидела князя Волоха, и в этом ничего удивительного не было, если вспомнить гибель ее отца и братьев под мечами беров. Князь Авсень о гибели тестя скорбел, но в ответ на призывы жены отомстить лишь разводил руками. Князь Арий, тоже далеко не во всем правый, не из-за угла был убит, а пал в битве вместе со своими сыновьями. А за павших в битве не мстят. Кроме того, орланы сколотам чужие по крови, и Авсень не вправе спрашивать за их смерть с беров. Княгиня Лада попробовала воздействовать на сына, но Яртур считал себя сколотом и тоже не собирался мстить за гибель чужого рода. В этом была главная причина его бесконечных ссор с матерью, почему-то считавшей, что материнская кровь выше отцовской. Когда-то много сотен лет назад так действительно было, но те времена давно миновали, и вспоминать о них никто не собирался.

– Значит, с твоей стороны возражений не будет? – пристально глянул Яртур на Весеня.

– Это ты о чем, мечник? – не понял боярин.

– О моей встрече с княжной Оленой, – пояснил Яртур. – Должен же я передать ей здравие от княжича и узнать, как она отнесется к его сватовству.

– Ну, раз такое дело, то я перечить не буду, более того, сам тебя к ней проведу, – криво усмехнулся боярин и, обернувшись к приоткрытой двери, ведущей, судя по всему, в ложницу, крикнул: – Велена, одежду мне.

На зов Весеня откликнулись сразу две красавицы. Если судить по их обнаженным телам, то это были вампирши, а уж никак не вурдалачки. Яртур невольно залюбовался и Веленой, и ее подругой, пока они помогали боярину облачаться в подобающий случаю наряд. Вампирши так соблазнительно крутили бедрами и трясли большими грудями, что княжич невольно пожалел о строгих правилах, не позволяющих ему, подобно Весеню, любить порченых женщин.

– Хороши? – подмигнул облизывающемуся мечнику распутный боярин. – Да за такую плоть никакой крови не жалко.

Еще немного, и Яртур согласился бы с Весенем. К счастью, переодевание боярина наконец-то благополучно завершилось, и он кивком отослал женщин. Кафтан на боярине был лазоревого цвета, рубаха – зеленого, штаны – синего, а сапоги – белого. Такое сочетание цветов показалось княжичу вызывающим, но он придержал свое мнение при себе и не стал огорчать биармца насмешкой.

Надо отдать должное Слепому Беру, для своей пленницы он не пожалел ни парчи, ни ковров, ни злата, ни серебра. Такой роскоши Яртуру видеть еще не доводилось. Надо полагать, дочь Родегаста, выросшая в суровом Асгарде, где золото предпочитали хранить в сундуках, каменные полы застилать соломой, а стены украшать щитами, мечами и копьями, тоже не осталась равнодушной к несметному богатству, которое рахман щедрой рукой бросил ей под ноги. Немудрено, что Олена быстро забыла о князе Авсене и согласилась выйти за жениха, предложенного ей мудрым Коломаном. Тем более что этот жених был молод, недурен собой и по своему происхождению вполне годился в мужья высокородной девушке.

– Обрати внимание на фонтан, мечник, – кивнул Весень на необычное сооружение, обставленное кадками с диковинными растениями, – он сделан из милосского мрамора. А золотых рыбок, обитающих здесь, нам привезли из далекой страны Чина.

– Я потрясен, – презрительно хмыкнул Яртур.

– Это еще что, – захлебнулся в восторге Весень. – Ты бы видел ее купальню! Стены парной отделаны ливанским кедром, бассейн выложен голубыми архилакскими плитами, а стены украшены изумрудами и карбункулами, доставленными из самой Индии. О ложнице княжны я, увы, могу судить лишь по рассказам служанок, но это нечто восхитительное, превосходящее все человеческие представления о роскоши.

– Хотелось бы взглянуть.

– Парадный зал ты, безусловно, увидишь, мечник, – утешил гостя боярин. – Он хоть и уступает ложнице роскошью, но тоже по-своему очень хорош. Обрати внимание на эти цветы. За ними ухаживают садовники-евнухи. Это чудо, просто чудо! Стоит лишь вдохнуть их запах, как тебя охватывает страсть. И в это мгновение даже вурдалачка кажется тебе писаной красавицей.

– Не смеши, – усомнился в словах боярина Яртур.

– Клянусь Велесом, мечник! – воскликнул Весень. – Но ты не представляешь, как они обостряют чувственность женщин, в том числе и вампирш!

– И давно эти цветы здесь стоят? – нахмурился Яртур.

– Не знаю, вчера их здесь не было, – ответил Весень и остановился как вкопанный. – Интересно, а кто распорядился их сюда принести?

– Ты у меня спрашиваешь? – удивился гость.

– Зелот, – взвизгнул Весень, – немедленно ко мне!

Небольшого роста, круглый как колобок человечек выкатился из-за ближайшей портьеры и сломался в поклоне перед рассерженным боярином. Лицо человечка прямо-таки лоснилось от преданности, а круглые глазки недобро царапали чужака.

– Опять подслушиваешь, мерзавец! – прорычал Весень. – Откуда здесь эти цветы?

– Княжна увидела их в оранжерее, – пискнул Зелот. – Я не посмел ей отказать.

– Идиот! – прошипел Весень. – Немедленно убрать!

– И из ложницы тоже? – спросил услужливый евнух.

Боярин Весень уже занес ногу, чтобы пнуть ею оплошавшего садовника, но тут же ее и опустил. Прекрасная девушка, одетая в белый свадебный наряд, внезапно появилась на пороге, и губы боярина Весеня расплылись в улыбке.

– Пошел вон, – коротко бросил он евнуху и склонился перед красавицей в глубоком поклоне: – Сражен твоею красотой, княжна.

– Я тоже рада тебя видеть, боярин, – отозвалась девушка, но взглянула при этом почему-то на гостя.

Яртур вынужден был признать, что у княжны Олены не глаза, а омуты, в которых рискует утонуть любой мужчина, не потерявший еще, подобно боярину Весеню, интереса к нормальным женщинам.

– Мечник Шемякич привез привет и добрые пожелания от твоего жениха, княжича Яртура, – поспешил объяснить присутствие добра молодца в чужих покоях боярин Весень.

– Приветствую тебя, мечник, – взмахнула рукой княжна. – А тебя, боярин, я более не задерживаю.

Биармец растерянно оглянулся на Яртура, но тот в ответ лишь пожал плечами, намекая тем самым, что он в этих палатах только гость и не вправе перечить воле хозяйки.

– Но я не могу… – начал было Весень.

– Иди, боярин, – твердо сказала княжна Олена. – Ты в этих покоях лишний.

Яртур Весеню не сочувствовал, хотя и вынужден был признать, что с распутным боярином поступают не совсем вежливо. Княжичу необходимо было остаться с Оленой наедине, дабы изложить ей план побега. А биармец являл собой весьма ощутимую помеху, так же как и евнух Зелот, впрочем, которого княжна просто не заметила. Между тем этот кругленький негодяй вновь спрятался за портьеру.

– Я узнала тебя, княжич, – сказала Олена, как только за Весенем закрылась дверь.

Яртур поморщился, шагнул к портьере, схватил за шиворот садовника и выбросил его за дверь и только после этого обернулся к удивленной Олене:

– Здесь слишком много ушей, княжна.

– В таком случае, пройдем в мою ложницу, княжич.

Решительность дочери князя Родегаста слегка насторожила Яртура, но, к сожалению, выбор у него был невелик. Грифон, наверное, уже заждался его на крыше железной башни. Чего доброго, у летающего пса могло лопнуть терпение, и тогда у Яртура возникли бы большие затруднения с отступлением из этого колдовского замка, где не только люди, но и цветы норовят затуманить разум залетного молодца. А насчет ложницы Весень не солгал княжичу. Ее убранство действительно могло смутить любого не привыкшего к роскоши человека. Но Яртура удивило не золото, не серебро, не драгоценные камни и даже не белоснежные покровы. Его потрясло обилие цветов, тех самых, от которых у него кружилась голова еще в парадном зале. Трудно сказать, знала ли княжна Олена о действительном предназначении этих странных растений или она просто пленилась их красотой, но и для нее запах, исходивший от них, оказался роковым. Она избавилась от своего роскошного платья раньше, чем Яртур успел обрести равновесие, необходимое послу. А обнаженное женское тело оказалось слишком большим искушением для сына княгини Лады, и без того, по мнению многих, склонного к распутству. При виде округлых бедер и больших грудей Яртур всхрапнул как жеребец, страдающий вечной жаждой, и заключил трепещущую девушку в объятия. Справедливости ради надо сказать, что Олена трепетала вовсе не от страха. Страсть сжигала ее с не меньшей силой, чем Яртура, и чтобы унять волнение в крови, им потребовалось очень много времени. Так много, что для этого не хватило текущей ночи и следующего дня. А опомнились они только тогда, когда вездесущая Белянка вынесла из ложницы дурман-цвет и распахнула окно, выходящее, правда, не на улицу, а в прихожую с ее удивительным фонтаном, сделанным из милосского мрамора.

– Вот обманщик, – фыркнула она в сторону Яртура, смущенного происшествием. – А мне он представился простым мечником.

Девушка, облаченная в заморские шелка, вошедшая в ложницу вслед за служанкой, тут же залилась серебристым смехом. Видимо, это была боярыня Ляна, о которой Яртуру рассказывала Белянка. Ляна стрельнула хитрыми зелеными глазами в обнаженного мужчину и лишь потом скромно опустила их долу.

– Князь Коломан ждет тебя, княжич Яртур, – почти пропела она голосом, нежным, как соловьиная трель.

Яртур крякнул расстроенным селезнем и потянулся к одежде. Все его имущество было на месте, включая и меч-кладенец. Видимо, Слепой Бер не слишком опасался незваного гостя, коли оставил ему волшебное оружие. В мгновение ока Яртур подхватился с места и облачился в свою поношенную одежду под заинтересованными взглядами девушек.

– Могли бы и отвернуться, – недовольно пробурчал княжич.

– А разве ты мне не муж? – удивленно вскинула брови Олена.

– Обычно брачному ложу предшествует свадебный обряд, – уклонился от прямого ответа Яртур, но, перехватив полный гнева взгляд своей суженой, тут же пошел на попятный: – Можно, конечно, и наоборот.

– Свадебный обряд будет, – твердо пообещала Олена и обиженно отвернулась к стене.

Про асских женщин среди сколотов ходило много нелестных слухов. В частности, их подозревали в пристрастии к колдовству. Говорили, что по части напускания порчи равных им нет. Особенно досаждали они неверным мужьям, лишая их силы в самый неподходящий момент. Именно поэтому Яртур не стал спорить с Оленой по столь щекотливому вопросу, как свадебный обряд. Тем более что он сам был кругом виноват, и ему еще предстояло дать отчет по поводу своего некрасивого поступка князю Авсеню. Ибо Олена, соблазненная Яртуром, числилась невестой князя Сколотии, а отнюдь не его сына. А ведь кроме князя Авсеня был еще и князь Родегаст Асгардский, тоже не склонный к всепрощению. Яртур из-за своего легкомыслия рисковал нажить врагов в лице двух самых могущественных князей окрестных земель. Вот тебе и дурман-трава. Черт бы побрал этого евнуха Зелота, который подложил княжичу свинью.

– Зелота я приказал выпороть. – Боярин Весень подхватил под руку расстроенного Яртура в прихожей, у фонтана с золотыми рыбками. – Каков негодяй! Он, видишь ли, утверждает, что его дурман-трава всего лишь веселит, и он не нашел ничего плохого в том, что скучающие девушки тоже немного развлекутся.

– Развлеклись, – вздохнул Яртур.

– Ты сам виноват, княжич, – покачал головой Весень. – Не надо было обманывать меня и представляться друдом. Я ведь поверил, что ты запорхнул к нам белым лебедем. Но тут Зелот открыл мне глаза. Грифона мы, конечно, накажем, но, честно говоря, я понимаю этого несчастного пса. С его самкой вы обошлись крайне грубо, княжич. Нам с трудом удалось извлечь ее из ямы. Ты себе не представляешь, как она выла, у меня прямо сердце разрывалось.

– А что стало с моими друзьями? – нахмурился Яртур.

– Они живы, – вздохнул Весень, – во всяком случае, пока. Теперь многое зависит от того, сумеешь ли ты договориться с князем Коломаном.

– Слепой Бер имеет на меня виды?