Текст книги "Новая Зона. Критерий страха"

Глава 18

Опрокидывая деревья, кроша покрытую прелой хвоей землю, из леса показалась армада транспортных средств. Рыча моторами, загребая влажный чернозем ковшами, впереди шли три экскаватора. Колеса с давно сгнившей резиной чудесным образом не погружались в грунт, а важно и неотвратимо несли машины вперед.

Вслед за экскаваторами на открытое пространство вылез целый выводок вертолетов. Были они потрепанные, с обломанными лопастями роторов, с выломанными люками и вырванными стеклами иллюминаторов. Но словно в страшной агонии, вертолеты угрожающе вращали культями лопастей и плоскостями хвостовых винтов. Неведомая непонятная сила влекла их по земле.

За вертолетами показалась несметная орда пожарных машин. Выйдя из леса, они разорвали воздух воплями тревожных сигналов. Вадим не видел такого множества пожарных машин и такой истерики сирен со времен своей миссии «09.11.01». Пожарки сменили два старых и поломанных танка. Пушки были срезаны автогеном давным-давно. Только чудо спасло гусеницы от разрушения. Правда, у третьего танка была только одна гусеница. И спасая своего товарища, два других поддерживали его бортами, чтобы он не стал елозить по кругу.

У этого железного марша был предводитель.

«Константа связи»

В командном отсеке Малахов еле нашел несломанное кресло, куда и усадил Катю. Почему-то он не хотел использовать полетный ложемент, словно боясь чего-то. Потом, согнувшись в три погибели у командирского пульта, единственного уцелевшего, стал вводить пароль. Он не был уверен, что запомнил движение пальцев Протасавицкого правильно, но оказалось, что войти в систему смог с первого раза.

– Так, тебе видно? – окликнул девушку Малахов. – Вот, смотри ролик из лаборатории. Вся ночь. Я спокойно сижу, готовлюсь к полёту. Вот уже устроился на спальнике, спать собираюсь. Вот, в одиннадцать вечера я уже отключился. Вот пять утра, вот… Черт.

На записи было отчетливо видно, как рядом со спящим Андреем материализовался темный приземистый силуэт.

– Бюрер, – выдохнул Малахов. – Это плохо.

– Почему? Он же тебя не трогает?

– Это давняя история. Бюреры – одни из самых страшных созданий Зоны.

– Ты с ними знаком? Это тоже твой приятель из Зоны? Чем он от остальных гадов отличается?

– Я не знаю, чем он отличается. – Андрей прикрыл глаза рукой. – Как-то я встретился с ними в Зоне. Я был уверен, что это бюреры. Они были точно такими, как их описывали. Невысокие, квадратные, в длинных мятых плащах до пола. Из-под плащей виднелись широкие лапы, а ручищи болтались ниже колен. И еще я понимал, что нам всем пришел конец. Бюреры нападут и размажут нас по стене телекинезом. Они убивали всех моментально, не раздумывая. Но тогда случилось нечто, совсем неожиданное. Они подошли к нам, все так же по-дурацки переваливаясь с ноги на ногу. Ничего не делали плохого, только ворчали, как злые коты. Один из карликов подошел, встал на цыпочки и погладил Ыду по голове. А тот загудел радостно в ответ. Потом тот же бюрер подошел почему-то ко мне. Он посмотрел на меня своими маленькими жгучими глазками, они такие страшные были. И вдруг у меня прямо в голове раздался голос: «Пошли». Вернее, он и не раздался. А словно кто-то беззвучно сказал, а я понял. Я это сейчас помню так, словно все произошло только сегодня. Теперь понятно, что он защищал меня от чего-то. Или просто сделал так, чтобы я не знал, что происходит на том конце станции. Только не спрашивай меня, зачем. Вопрос «зачем» сейчас вообще не имеет смысла.

– Ну и что нам сейчас твои воспоминания? – Катя с трудом выдержала монолог Малахова.

– А к тому, что бюрер сидел и полностью держал моё сознание под контролем. Но с другой стороны, они могут управлять гравитацией. Так что… Я думаю, пока этот меня баюкал, остальные крушили станцию.

– Ладно, пусть будет так, ищи экипаж, – устало произнесла девушка.

– Есть, сэр! – Малахов хотел хоть как-то развеселить Катю. – То есть мэм. Или гёрл? Я совсем в этих американских обращениях запутался.

– Малахов, не зуди! Ищи! – Катя откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. – Нашел время шутить.

Андрей не стал возражать и запустил просмотр камер. Он просто выбрал секвенцию: определённое время – просмотр кадров с каждой камеры. Он надеялся, что удастся зацепить последовательность событий в то время, когда началось нападение на капитанский мостик. Кадры мелькали, как будто хотели загипнотизировать. Вот ночь, темная галерея станции, тишина и спокойствие. Спокойствие во всех отсеках. Команда отдыхает. Вот лаборатория. Андрей, и теперь уже Андрей в компании бюрера. А вот…

Кадры изменились, словно их обработали в каком-то супермощном графическом редакторе. Интерьеры начали искажаться, закручиваясь спиралью, как в гигантской воронке. Именно так и говорила Катя. Малахов успел на одном кадре разглядеть, как невидимый смерч несет Катю по галерее, но и галерея искажалась, как будто пространство вытекало в воронку. А вот следующий кадр – экипаж, словно это не люди, а набитые соломой чучела, кувыркаясь, как не может кувыркаться ни одно живое существо, несутся по коридору. И все сопровождается диким воем, который прорывался даже на нарезанных коротких фрагментах записи. И вдруг всё резко изменилось, картинка восстановилась, все искажения плавно исправлялись, и картинка застывала. Застывал и весь интерьер, ещё секунду назад представлявший собой хаос вещей в гравитационном торнадо. Исчез и жуткий вой.

– Ничего не понятно. Нужно обшаривать все углы станции, – резюмировал Андрей. – Ты можешь тут побыть. Я схожу в каюту, возьму оружие и потом…

– Я не останусь одна, – четко разделяя слова, сказала Катя. – Можешь меня на себе тащить, можешь меня…

– А если остановить станцию? – вдруг пришла Малахову в голову безумная идея. – В невесомости легче.

– Ты ещё воздух выпусти, – рассердилась девушка. – Я нормально уже, пошли, воин.

Катя, словно и не была ещё полчаса назад без сознания и сил, легко поднялась из кресла и шагнула к выходу.

– Катя, я знаю, что потом действие каспарамина пройдет и тебе будет очень нехорошо, – попытался остановить её Малахов. – Это сильное средство, ничто не дается даром.

– Я врач, я и вылечусь сама, – отрезала девушка. – Идем. Ты во всём такой нерешительный?

– Ну… – Андрей почувствовал, как загорелись щеки. – Это только в данном случае.

– Дурак ты, – просто ответила Катя и повторила: – Пошли!

Малахов вдруг вспомнил, что оставил помповое ружье в медотсеке. Вроде всё спокойно на станции и никаких проблем у него не возникало до сих пор, но…

– Иди рядом, держись за меня, – скомандовал Андрей. – Вот, за руку держись.

– Да я и сама!

– Нет, это не с твоим состоянием связано, это вопрос безопасности.

– А, ну да. – Катя согласилась таким тоном, словно понимала, что всё происходящее теперь зависит от Малахова.

– Идем спокойно, не оборачиваясь, – тихо прошептал Андрей. – Если что увидишь – не обращай внимания.

Они робко переступили порог отсека. Сказывался страх перед незваными гостями. Впрочем, вначале ничего странного или опасного они не увидели. Но через пару десятков метров навстречу Андрею и Кате выдвинулось странное создание. Вроде это был человек, но любая попытка рассмотреть его приводила к тому, что внешность встречного начинала изменяться и расплываться. Охватить взглядом полностью идущего навстречу не представлялось возможным.

– Девушка, а не хотите купить тени? – неожиданно произнесла расплывающаяся фигура.

– Что? – Катя напряглась всем телом, чуть не выпустив руку Андрея.

– Тени! Прекрасные тени. У вас тень будет оранжевого цвета!

– Не обращай внимания, это просто кто-то пытается нам мозги выжечь.

– А вас, молодой человек, прошу не вмешиваться. – Непостижимая фигура подошла чуть ближе. – Девушка, а вы что, прихворали? Ой, какая беда. У меня есть таблетки. Вам от жизни или от смерти?

– Засохни, гнида! – взревел Малахов.

– Ой, и шо вы таки такой грубый молодой человек! – Странное существо захохотало, разнося свой смех по станции. – Или вы не понимаете, шо девушка хочит?

Нарочитый южнорусский акцент был настолько грубым и вызывающим, что Малахову захотелось ударить призрака, но отпустить Катю он не мог.

– Уйди, – жестко сказала Катя. – Ты мне не нужна!

– О! Она таки поняла, что мы с ней одного пола! Девушка, комплименты! – продолжала ёрничать тень. – А вы знаете, этот юноша таки на вас запал. Только толку от него не будет. Он через четыре года сгинет в Зоне и оставит ваших деток сиротами! А детки будут непростые. У девочки будет три ноги, а у другой девочки… Ой, лучше вам за это не знать.

– Погадай еще мне! – не выдержал Андрей – Исчезни, сука.

– Молчу, молчу, молчу, – сообщила тень. – Только ты не боишься того, кто вместо меня придёт?

Ответить Малахов не успел, тень растворилась искрящейся пылью, словно кто-то выпустил на волю мешок светлячков.

– Вот и ладно, – спокойно сказал Андрей. – Надеюсь, что больше никого не будет. Они не страшные, Кать, ты спокойно на них реагируй.

– Ну и куда вы собрались, молодые люди?

Дорогу преградил высокий тощий человек.

– А тебе чего надо? – Катя, несмотря на свою слабость, задала вопрос так, что обычный собеседник бы не выдержал и убежал.

Но это, естественно, был не обычный прохожий. Вставший на пути был скорее похож на мифического странника. Серый балахон, обтрёпанный снизу, патриаршая борода, длинные седые волосы, и посох из узловатой палки в руках.

– Мне ничего не надо, – смиренно ответил странник. – Я просто хочу наставить вас на путь истинный!

– У нас путь один, по кругу или поперек круга, – с неприязнью бросил Малахов. – Что это вы сегодня тут разбегались?

– Не мое это дело указывать вам дорогу! Я только сказать вам должен и указать путь!

– Андрей, идем скорее. – Катя с опаской косилась на странную фигуру. – Не нравится мне всё это. То они всё крушат, а теперь вот… проповедуют.

– Отвали, – устало произнес Малахов. – У нас дела.

Он увлек за собой Катю, обошел бородатого и двинулся дальше, даже не оборачиваясь. И сразу же за это поплатился. Крепкий удар по спине посохом заставил Андрея вскрикнуть.

Он резко развернулся, но позади никого не было.

– Какая сволочь, – только и смог сказать Андрей.

– Катя, ты, наверное, уже поняла, – попытался объяснить Андрей. – У нас тут постоянно происходит связь реальности и мнимых событий. Так что ничему не удивляйся.

До самой лаборатории больше никто со странными разговорами им не встретился.

– О, я здесь никогда не была. – Вид лаборатории удивил Катю обилием приборов.

Малахов, все так же не выпуская руки девушки, подвёл ее к креслу.

– Так, Катя, посиди немного, отдохни.

Он первым делом достал пистолет, из сумки для ноутбука вытащил второй и последний магазин, зарядил оружие и засунул его за пояс за спиной.

– Ты прямо как в кино, – услышал он голос Кати. – Тебя хоть в мультиках про Шварценеггера снимай.

– О, ты шутишь, значит, ты поправляешься, – улыбнулся Андрей.

– Именно! Не одному же тебе шутить в неподходящее время. А что это у тебя за графики на экране? – Катя показала пальцем на множество кривых с лидара.

– Да намерял тут. Потом разбираться буду, – Малахов махнул рукой. – Может, всё-таки останешься, а я пойду на разведку?

– Я одна не останусь, – настаивала Катя. – Я уже вполне пришла в себя. Могу взять твою помповуху. Ты и так, вон, вооружен и крайне опасен.

– Бери, только неудобно под руку и с ружьем будет.

– Не надейся, я в норме, и мне твоя рука не особенно нужна уже.

– Как знаешь, – с легким сожалением согласился Андрей. – Итак, мы полстанции обошли, теперь надо вернуться к мостику по второй половине тора. Ну а если ничего не найдем, придется в радиальные тоннели идти. Ты тоже невесомость не любишь?

– Что значит – тоже? – удивилась Катя. – Я нормально тренировалась, нормально её переношу.

– А я нет! – почему-то гордо сказал Малахов. – Так что будешь мне помогать.

– Ну, может, туда лезть и не придется.

Глава 19

Сталкер стремительно зашагал по разметке. Вадим старался не отставать от него. Они почти бегом добежали до противоположной стены и остановились как вкопанные – там лежали их рюкзаки. И не было никакой разметки, упирающейся в торец помещения.

– Смотри! – Вадим ткнул пальцем туда, откуда они пришли. Теперь разметка на полу упиралась в стену там.

– Ой, – только и сказал сталкер. – Сам я такого не видел никогда. Это «Зеркало». Мужики рассказывали… – В голосе Шипа звучала растерянность.

– Блин, ты сталкер! – возмутился Вадим. – Ну ладно я, просто так погулять вышел! Ты-то следить должен был! Нас могло перемолоть, как свинью на фарш! Ты хоть гайку бы кинул, да? Для начала!

Он, конечно, злился не столько на Шипа, столько на то, что перед ними возникло, скорее всего, непреодолимое препятствие.

– Так, давай думать. Ты что видишь? – Вадим кивнул на противоположную стену.

– Ну, то же, что и ты, – не очень уверенно ответил сталкер.

– Но заметь, что стена не такая, как наша. Значит, нет полного инверсии пространственного континуума. Просто назад разворачивает только физические объекты. Ты понял меня?

– Мы люди простые, в университетах не учились, – буркнул сталкер. – Я только училище и окончил.

– ПТУ наладчиков паяльников? – съязвил Малахов.

– Да нет. Московское высшее техническое училище имени Баумана. Кафедра К5, – так же печально и скромно, с нотками ностальгии в голосе ответил Юрий.

«Константа связи»

Андрей и Катя двинулись по станции, проверяя каждое служебное помещение, каждый отсек и каждую каюту. Следов экипажа не было. В итоге приняли решение пройти радиальную галерею, ведущую к силовому лазеру и пирамидке. Опять перепад притяжения, опять легкое головокружение у оси – Малахов боялся, что снова на него нападет очередной морок, но перенес переход легче, чем в предыдущие разы.

Естественно, команду в галерее не нашли, это было видно с самого начала, как только открылся вход в тоннель. Зато перед системой управления скачком открылась жуткая картина. Прямо перед отсеком, где хранилась пирамидка, парили в невесомости тела всех трех пропавших членов экипажа. Командир, пилот и штурман. Они висели в воздухе, не касаясь стен. По их обмякшим телам было видно, что они в лучшем случае без сознания.

– Почему камера их не показывает? – в сердцах воскликнула Катя. – Вот же они!

– Ох, я вообще перестаю верить во что-либо реальное здесь, на станции, – ответил Малахов. – Я даже не вполне верю тому, что сейчас вижу.

Пойдем.

Андрей решительно поплыл туда, где была команда. Он пролетел с десяток метров и чуть не столкнулся лбом с Катей. На последнем метре, когда, казалось, уже можно дотянуться рукой до товарищей, он каким-то непостижимым образом развернулся в пространстве и уже двигался в обратную сторону.

– Ой! – воскликнула Катя. – Ты словно растворился в воздухе на мгновение, а потом вернулся назад. Ты смог до них добраться?

– Мне отец о таком рассказывал. – Малахов был одновременно и разочарован, и разозлен. – Он с таким в Зоне сталкивался. Там невозможно было пройти определенный участок, человека постоянно разворачивало назад. Он тогда нашел какое-то решение, надо вспомнить. Эта ловушка сразу меня разворачивает, не дает войти за невидимый барьер. Я думаю, что… Нет, ничего я не думаю. Давай понаблюдаем за ними, я хочу понять, живы они или нет.

– Они дышат, – сообщила Катя. – Я вижу это. Я думаю, живы, но без сознания или в коме. Надо нам убираться отсюда. Ничего мы не узнаем, ничего не поймем.

– Еще надо понять, что мы видели на картинке с ЦУПа, и я даже не успел обработать результаты моего полета к модулю связи. Надо возвращаться. Пусть они тут пока повисят. А мы разберемся и решимся на обратный скачок. Я в одном уверен – хуже не будет. Никто нас спасать не прилетит, нет второй антигравитационной пирамидки. Пойдем в лабораторию. Но тут Андрей резко переменил решение: – Нет, не могу я их бросить. Неправильно это будет! Отец каким-то образом научился обманывать эту ловушку. Ложка… помню только что-то про ложку… Нет, я ещё раз попробую.

И опять Малахов приблизился к невидимой границе, но теперь он решил двигаться совсем медленно, чтобы понять, в какой момент пространство переворачивается. Сантиметр за сантиметром он проникал через барьер. Еще несколько сантиметров – и можно будет достать командира рукой. Но здесь Андрей опять увидел перед собой Катю.

– У меня почти получилось. Видимо, переворот наступает, когда я полностью перехожу барьер. Ну конечно! – осенило Малахова. – Если бы я не полностью прошел этот барьер, то меня бы пополам разорвало.

– Ты в своем уме? – Катя была в ужасе. – Ставишь над собой такие эксперименты, которые могут окончиться совсем… слово «плохо» тут даже не подходит!

– Нет-нет! – Андрей, казалось, не слышал девушку. – Ведь если я возьму в руки какой-нибудь предмет, то я смогу дотянуться до человека за барьером и вытащить его! Это решение!

Малахов снял ремень со своего комбинезона. Смысла в такой детали одежды особого не было, кроме того, что он держал пистолет, и вот оказалось, что эта полоска прочной ткани может помочь. Андрей привязал ремень к рукояти оружия и, не обращая внимания на отчаянные Катины протесты, опять пошел к гравитационному барьеру.

И вот беспомощно висящая фигура Протасавицкого уже близко. Малахов выбросил вперед пистолет, и ремень, влекомый грузом, обвился вокруг руки командира. Начать движение назад оказалось серьезной задачей, но в конце концов Андрей смог дотянуться до поручня и медленно двинулся обратно. Учитывая большую массу груза, это было непросто. И тут Малахов почувствовал, что его потянули за ногу, и через мгновение он уже оказался вне ловушки вместе с командиром.

– Это было тяжкое зрелище. – Улыбающаяся Катя отпустила Андрея. – Ты царапался по стенке, как раздавленная муха, практически не передвигаясь!

– Я не мог дотянуться до поручней, надо было с самого начала за них держаться.

Девушка немедленно приступила к своим врачебным обязанностям и осмотрела командира.

– Пульс, дыхание, сердцебиение в норме. Похоже на очень глубокий сон, – объявила она после беглого осмотра. – А как остальных вытаскивать? Длины твоего ремня не хватит. Возьмешь еще и мой?

– Нет, лучше командирский. Ему он сейчас ни к чему, – решил Малахов.

Через десяток минут весь экипаж был освобожден.

– Ну что, тащим всех в медотсек? – предложил Андрей, вытирая пот со лба.

– Я понимаю, что какое-то время по радиалке будет просто, но потом же начнется притяжение, и как мы их будем волочь? – Катя нахмурилась.

– Ну, говорил же я, надо вращение останавливать. Иначе никак.

– Как это никак? А носилки? – не согласилась девушка.

– Опять носилки? Всё время носилки. И все время я за ними должен бегать!

– Учитывая сложившуюся ситуацию и отсутствие каких-либо повреждений, – стала рассуждать Катя, – давай сначала дотащим их до зоны гравитации, а потом подумаем и опять подумаем.

– Ага, размышления по разделению. Думай раз, думай два. Ты же у нас военный врач. Ты врач, но все-таки воинское звание сильно сказывается на твоем образе мыслей.

– Андрей, зачем ты так? – Неожиданно у Кати на глаза навернулись слёзы. – Зачем ты всё время меня пытаешься обидеть? Зачем?

– Извини. – Малахов смутился. – Юмор у меня такой. Извини. Ты, конечно, правильно все говоришь. Потащим их, пока будет возможно. В любом случае не бросать же здесь.

Он подхватил за ноги штурмана и уже было начал тащить его, цепляясь за поручень галереи, но Катя резко остановила его:

– Головой вперед! Что ты никак не запомнишь?

– Ох, точно, – вспомнил наставление командира Андрей и продолжил, уже держа Тимофеича за руки.

Боковым зрением он заметил, что Катя тоже принялась за работу, но ее метод был другим. Она, зафиксировав себя поручнем, просто толкала по очереди командира и пилота. Так, время от времени отдыхая, они перетащили команду до того места, где заработало притяжение. Здесь уже пришлось сдерживать бессознательные тела, чтобы центробежная сила не потащила их по тоннелю к границам тора. Тут на помощь пришли все те же пояса. Но всему приходит конец, и вот уже Катя и Андрей сидели на полу тороидальной галереи, а рядом лежали остальные члены экипажа.

– Никогда не думал, что у нас такая массивная команда, – тяжело дыша, проговорил Малахов.

– Я знала. Я же всех взвешивала и должна была контролировать вес, – устало ответила Катя. – Но теперь надо передохнуть и тащить их дальше.

– У меня предложение. До капитанского мостика всего ничего. Какой смысл их тянуть в медотсек? Тем более, что там у тебя места немного.

– Ты прав. Во-первых, есть ложементы и там им будет комфортно. Да и мучить их, таща волоком каждого, долго не будем.

Отдышавшись, Андрей с Катей опять принялись за тяжкую работу. Первым подхватили под мышки капитана и поволокли его по полу. Через несколько метров, чтобы перевести дух, остановились. Малахов, глядя на дожидавшихся своей очереди пилота и штурмана, сказал:

– Вы только никуда не уходите, ребята!

И вот уже вся команда располагалась на своих местах, устроенная в ложементах. Специальные кресла были предназначены только для случаев перемещения станции и остальное время, пока «КС-6» была в стационарном положении, не использовались.

– Ну что, доктор, – Андрей уже пришел в себя после силовых упражнений и готов был работать, – пора в лабораторию? Нам надо обработать последние данные и после этого решить, что делать.

– Хорошо, только я сейчас им сделаю инъекции, пусть восстанавливаются.

Катя быстро и ловко ввела лекарства всем троим и, подхватив помповое ружье, направилась на выход.

До лаборатории добрались без проблем, на станции было тихо и мирно, словно и не было недавнего кошмара.

– Ты отдохни пока. – В лаборатории Андрей сразу же сел к одному из компьютеров и стал перекачивать снятые на модуле связи данные.

– Посижу, куда я денусь, – согласилась Катя. – Только скажи, зачем ты энцефалограммы записываешь? И чьи они?

– Сейчас, минутку, я должен запустить анализ спектров. Ага, пошло. – Малахов повернулся к девушке. – Что ты спросила?

– Я спросила, с чего это ты исследованием энцефалограмм занялся? – Катя показала пальцем на монитор с данными с лидара.

– Да нет, Катя, какие энцефалограммы, – отмахнулся Андрей. – Это совсем не…

– Ты думаешь, я не знаю, как выглядят кривые с энцефалографа? Я даже отсюда могу тебе сказать, где альфа-ритм, бета-ритм, а вот эта медленная осцилляция – дельта-ритм.

– Ты так хорошо в этом разбираешься?

– Вообще, я диссертацию делала по энцефалографии при шизотипических расстройствах личности. – В голосе Кати промелькнула гордость. – Боле того, я точно могу сказать, что это не энцефалограмма кого-то из членов нашего экипажа. Здесь явные признаки шизофрении. Снижение индекса альфа-активности и повышенная синхронизация дельта– и тетта-активности просто в глаза лезут.

– Круто, – улыбнулся Малахов. – Только никакая это не энцефалограмма, это данные по изменению спектрального состава в космической пыли, окружающей нашу станцию. Примерно на несколько тысяч километров вокруг.

– Ну… – с сожалением протянула Катя, – сходство просто поразительное.

– Дай я доделаю свою работу, хорошо?

– Конечно, я же просто так, давай, – грустно согласилась она.