Текст книги "Время «Ч»"

Глава 9

В ночь со вторника на среду, как и в другие подобные ночи, бригада пацанов в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет занималась уборкой вагонов электропоездов, выведенных для этой цели на запасные пути Казанского вокзала.

В принципе за эту работу отвечал небольшой женский коллектив, где старшей была некая Антонина. Но за относительно короткое время, за пять или шесть ночных часов, следовало почистить и подвергнуть первичной санобработке от десяти до двенадцати одних только электропоездов, так что рабочие руки здесь всегда были в дефиците. Мужиков на столь непрестижную работу и калачом не заманишь: на стройке можно больше заработать; бухать или там перекуры устраивать бабы не дают, ну и вообще, не царское это дело, мусор в мешки складывать и швабрить полы…

А дети – вот они, всегда под рукой: казалось бы, милиция постоянно отлавливает маловозрастных бродяжек, среди которых есть не только сироты или те, у кого родня мотает срок на зоне, но и дети из полных семей, по какой-то причине решившие сбежать из дому или просто надумавшие поглазеть на Москву, потому что у себя дома, кроме вечно пьяных родителей и соседей, они более ничего не видели – но их, этих брошенных обществом на произвол судьбы детей, почему-то не убавлялось, а только прибывало.

Антонина, надо сказать, была не только женщина с русской душой, сердобольная, но и себе на уме. Выбрала из всех, кто кормится возле вокзала, одного сметливого парня – о том, что он разворотливый, свидетельствует хотя бы то, что этот парень в свои неполные семнадцать как-то исхитрился оформить бумаги и получить гражданский паспорт, в котором незамедлительно появилась отметка о временной регистрации в Москве, – которому поручила собрать бригаду из тех ребят, кто хочет подработать. А что, кому от этого плохо? За ночь пацаны получают каждый до трехсот рублей (бригадир Серый от пятисот и выше). Плюс доход с пивных бутылок, при том, что с каждого вагона набирается до двух мешков стеклотары. Антонина и другие женщины выдают ребят из бригады Серого за своих деток, в крайнем случае, племяшей. Местные «линейные» менты, понятно, в курсе, но им немножко тоже отстегивают, и если эти «мамкины» дети особо не светятся и не нарушают правопорядок, на всю эту нехитрую комбинацию, в общем-то, закрываются глаза…

Бригада Серого уже была близка к тому, чтобы пошабашить. Старший, пройдя от головы все вагоны электропоезда, лично проверил, не закосил ли кто из его пацанов, не попытался ли кто из его подопечных слинять.

Более или менее удовлетворенный увиденным, он вышел из тамбура хвостового вагона, возле которого было выставлено мешков двадцать пивной стеклотары и всего мешка четыре прочего мусора и отходов (что-то нынче народ стал зверски пиво бухать). Не спеша, уворачиваясь от свежего ветерка, прикурил сигарету, затем жестом подозвал одного из своих пацанов:

– Ништяк сработали. Но скажи челам, чтобы перенесли мешки на площадку! Прикинь сам! Как сюда, на рельсы-шпалы, «кара» проедет? Понял, чё я сказал? Ну давайте, шевелите батонами!

Бригадир Серый – энергичный, разбитной парень средней комплекции, родом из Тверской области; когда ему еще не было пятнадцати, избил до полусмерти сожителя своей матери, пьяницу и полного дебила, после чего слинял в Москву; прошел здесь через милицейские облавы и приюты, но сейчас, кажется, зацепился за жизнь. Переступая через рельсы, он направился в тупичок, где стояла еще одна электричка, которую ему следовало проинспектировать, как вдруг из темноты послышался резкий и короткий свист.

– Ну?! – Парень остановился и стал вглядываться в приближающийся к нему человеческий силуэт. – Чё свистим?! Ты мент, что ли?!

– Здорово, Серый, – сказал подошедший к нему вплотную пацан. – Это я, Рома Жердев, признал?

– О-о-о… Чижик! Привет, братела! – Бригадир, опознав знакомого пацана, который когда-то был ему чем-то вроде младшего брата, приобнял его и похлопал по спине. – Ты меня, наверное, уже не раз про себя матом покрыл? Я тут собирался к тебе съездить, наведать, но дела, блин, все никак не вырваться! Ну, как тебе интернатская житуха?

Ромчик шмыгнул носом… казалось, что он с трудом сдерживает слезы, хотя по жизни он никогда не был плаксой. Лицо у него было очень бледное, как будто обсыпанное мелом, глаза глубоко запали, а сам он трясся мелкой-мелкой дрожью, и порой даже было слышно, как у него стучали зубы.

– Чё это с тобой, браток? – удивился Серый. – С чего это тебя так колбасит? Прикинут ты вроде ништяк, куртец у тебя нормальный. – Сказав это, он помял в ладони ткань куртки, определяя, есть ли подкладка или хотя бы синтепон (сам бригадир был в расстегнутой на груди теплой «аляске» с капюшоном). – А чё с голой башкой?! Сейчас не лето, вон, на сегодня по телику снег пополам с дождем обещали! Вам чё, еще зимнего не выдали? Ну там шапки, варежки… Или начальство у вас воры, как везде?

Они дружно повернули головы на звуки приближающихся шагов. Кто-то шел в тупик, где, помимо электрички, стояли еще два отстойных плацкартных вагона: с разрешения «мамки» Антонины там можно было погреться, прикорнуть на пару-тройку часов, до половины восьмого утра, иногда пацанов кормили горячим. Ромчик, хотя и был малость не в себе, увидев на путях человека в форме – его сопровождала какая-то девица, порядком датая, судя по ее фальшивому смеху и глупым репликам, – как-то заменжевался и даже попытался было дать стрекача, благо он знал здесь по прежней жизни все ходы и выходы. Но более старший товарищ успел ухватить его за локоть и даже шикнул на него, мол, стой тихо и не дергайся!

Эти двое, мент из линейного отделения и девица, прошли мимо и даже не повернули к ним головы, как будто они были пустым местом.

– Ну?! – спросил бригадир. – Увидел мента и обос…ся? Не боись. С линейными у нас уговор: мы здесь им не гадим, а они нас – в упор не видят! А то, что кто-то у кого-то отсосет или кого-то из вокзальных поблядушек раком поимеют… нас это вообще никак не касается! Гм… Ты, Чижик, наверное, голодный?.. Ладно, ладно, не буду, помню, что «погоняло» и раньше тебе не нравилось, когда ты еще совсем малой был.

Он взял Жердева за руку, как маленького, и увлек за собой.

– А помнишь, Ромчик, – он усмехнулся, – как нас менты на Белорусском отхерачили? Какое-то блядво вытащило у одного из «линейных» лопатник по ходу, а подумали на нас… Думал, убьют на фиг, я потом неделю голимой кровью мочился!..

Они подошли к заднему вагону электрички; здесь все еще возились с полдюжины пацанов, которые кто по одному, а кто и по двое на мешок, перетаскивали мусор и стеклотару через пути на заасфальтированную площадку.

– Эй, челы! – сказал бригадир неожиданно зычным голосом. – Смотрите, кого я привел!.. Слетайте кто-нибудь в «отстой», принесите что-нибудь из хавки!

Ромчик поручкался с двумя или тремя пацанами, после чего те вновь продолжили таскать мешки, а они на пару с бригадиром вошли через открытый тамбур в вагон и уселись на скамью.

– Ну? – угощая его сигаретой, спросил старший товарищ. – Чё за проблемы, Ромчик? Решил подорвать из своего интерната? Ну, может, это и неплохо, думаю, у вас там тоже не мед. Или обидел кто? Кстати… Мне тут помощник нужен, так я бы, пожалуй, тебя взял. Проблемы с ночлегом пацаны, ты в курсе, решают сами, но тебе я подыскал бы что-нить, пристроил бы в общагу, есть сейчас такие вот возможности.

Жердев вернул ему сигарету, которую так и не стал прикуривать.

– Бросил, чё ли? – удивился бригадир. – Слушай, ну чё ты трясешься?! Не пойму што-тс, бухой, что ли? Или клея нанюхался? А может, уже травкой балуешься или еще чем покруче, типа «герыча»?

Жердев сидел понуря голову, у него даже коленки тряслись; он изменил позу, закинув ногу на ногу, и, согнувшись еще сильнее, обхватил правую коленку руками.

– Беда у меня, брат, – выдавил он наконец из себя. – Папку у меня убили…

Серый, сидевший на скамье напротив, бросил на него удивленный взгляд.

– Н-не понял. Ты же рассказывал, кореш, что твоего отца взорвали «духи» и что было это в городе Каспийске на Кавказе! Так? Или я чё-то не понял?

– Не, это другой… но он тоже из морпехов. Он мне место в лицее пробил… ну и собирался вроде бы усыновить меня…

– Ага, теперь врубился. И чё с ним? Когда это было?

– В воскресенье, кажись, точно в воскресенье, – чуть подумав, сказал Жердев. – Мы с ним ехали на войну…

– Только не надо мне врать! – строго сказал бригадир. – Какая еще на фиг война? Кто тебя, малолетку, возьмет в армию, ну ты сам прикинь!

– Не, ты не понял, Серый. – Ромчик поднял свое осунувшееся бледное лицо и посмотрел на товарища. – Мы ехали на полигон… там взрослые типа в войну играют… ну, я же тебе рассказывал! Вообще-то «страйкбол» называется, но они сами промеж себя так говорят: война, войнушка…

– Ну вот счас уже, кажись, въехал… А кто убил этого твоего второго отца? И при каких обстоятельствах?

– Наш джип тормознули где-то на подмосковной трассе гаишники, – после довольно длительной паузы сказал Жердев. – Я спал, и вообще как-то все смутно запомнилось. Помню, набросились они на нас, вытащили из машины… Черкесова… да, застрелили сразу, ну а мне удалось сбежать! Только ты, Серый, меня ментам не выдавай, ладно?

– За кого ты меня держишь, браток, – чуть нахмурив брови, сказал бригадир. – Я от этих тварей, мусоров поганых, сам по жизни натерпелся всякого!

Они ненадолго прервались: один из пацанов принес небольшой пакет с парой хот-догов и пачкой печенья, а также початый баллон минералки. Ромчик, хотя его всего сотрясала нервная дрожь, тут же вгрызся зубами в хот-дог: начиная с того злополучного воскресного утра у него, кажется, во рту не было и маковой росинки.

Серый жестом отправил своего пацана вон из вагона.

– Какие-то странные вещи ты рассказываешь, кореш. Так ты что, Ромчик, сейчас типа в розыске?

– Не, вряд ли, – с набитым ртом сказал тот. – Кому я на фиг нужен? У меня даже документов при себе не было, прикинь.

– А где ты кантовался… до настоящего времени?

– Знаешь, у меня как провал в башке, то есть в памяти, – прекратив жевать, сказал подросток. – Я, в общем-то, не сразу чухнул, там лес у дороги довольно густой, ну я и крутился там какое-то время, хотел даже выйти. Но потом подсмотрел, как они тело… Черкесова, то есть, ворочали на асфальте. Один из ментов зашел в лес, не знаю, как он меня не заметил, и как начал фигачить из своего «макара», ну я вообще чуть не обгадился.

– По кому он стрелял?

– Да черт его знает… не по мне – точно! Ну вот… Он вернулся обратно на дорогу, ну а я ломанулся… куда глаза глядят, через вот этот лес. Блудил, блудил… потом прибился к какому-то дачному поселку. Дождался вечера, залез в один садовый домик, но не в сам дом, а на чердак, там всякая фигня, полушубок, старое ватное одеяло… короче, вот там я решил чуток перекантоваться… Но в понедельник, блин, там нарисовались хозяева, две тетки, старая и не очень. Ну все, думаю, п…ц! Если заметят – сдадут ментам! Сегодня, то есть уже среда, так?.. Во вторник днем, значит, они убрались, ну и я оттуда свинтил, хорошо, что там рядом станция, и я по звуку услышал, что электрички там ходят.

– Да, кореш, я тебя понимаю… – задумчиво сказал Серый. – В том смысле, что я тоже в подобные ж. пы не раз попадал. На одной из таких вот дач как-то пришлось отсиживаться где-то с неделю: выжрал у них половину запасов варенья, огурцы соленые хавал, пробовал сырой картофан, с…ть ходил в подпол, потому что боялся, что с соседних дач меня засекут…

– Даже не знаю, Серый, чё мне делать? – отложив пока в сторону пачку печенья, сказал Жердев. – Я тут одного дядьку вечером пытался у дома подкараулить, почти до полуночи ждал, но глухо, окна у него не горят. Хорошо, у меня с собой стольник рублей был, а то не знаю, как бы вообще до тебя добрался! Ну вот… Чё мне делать, как думаешь? Но учти, в ментуру я сам ни за что не пойду!

Бригадир несколько секунд морщил лоб, потом, приняв решение, сказал:

– Минут через несколько я освобожусь… и тогда поедем ко мне!

Все же какие-то насущные дела заставили бригадира чуть подзадержаться – Жердев перебрался в «плацкарту» и успел там даже прикемарить каких-то часа полтора или два…

Когда они вдвоем вышли через перроны пригородных поездов на привокзальную площадь, или площадь Трех вокзалов, если угодно, времени было уже почти шесть утра. Серый подошел к знакомому мужику, который у здешних бомбил числился чем-то вроде диспетчера, перекинулся с ним словцом, и тот организовал им «частника». Вообще надо сказать, Серый в последнее время сильно изменился: он вел себя уверенно, как взрослый чел…

Частник отвез двух своих юных пассажиров в район Парковых улиц и высадил возле одного из общежитий. Серый спокойно прошел мимо пожилого мужика на вахте, оставив ему две пачки сигарет и бросив на ходу: «Ко мне брат приехал, Акимыч, до вечера он у меня побудет, лады?» Выяснилось, что бригадир снимает здесь комнату, но каким образом ему удалось здесь, в этом студенческом общежитии, зацепиться, Серый так и не рассказал (а Жердева это и не интересовало). Комната роскошная: две койки, причем на одной лежит лишь поролоновый матрац, стол, застеленный проженной в нескольких местах сигаретами клеенкой, скрипучий шкаф, тумбочка, пара шатких стульев, древний холодильник марки «Минск» и еще более древний, кажется, черно-белый телевизор «Юность»…

– Как у тебя насчет этих… «насекомых»? – первым делом поинтересовался Серый. – Не подхватил часом где… мне тут только вошиков не хватало?!

– Да не, нормалек, я в пятницу в бане мылся, – слабым, каким-то заторможенным голосом сказал Жердев. – Зуб даю…

– Снимай куртку, счас тапки дам. Потом сходим, я покажу тебе, где здесь умывальник и туалет. Дам тебе полотенце, мыло… Оп-па, а чё это у тебя?

Он с удивлением уставился на Ромчика, который, сняв куртку, стоял перед ним в камуфлированной жилетке с прошитыми кармашками.

– Эт-то, Серый, называется «лифчик», – сказал Рома, к которому на несколько секунд вернулась толика растраченной им за последние дни энергии. – Это так спецназ называет. Еще называют – «разгрузка»… Вот эти кармашки, – он похлопал себя по груди, – они для боезапаса, для запасных магазинов, гранат, запалов, ну и так далее. Вот еще что есть у меня…

Он извлек из-под поясного ремня заветный черный берет и тут же нахлобучил его на голову.

– Там где мы, там – победа! – почти с гордым видом озвучил он лозунг и жизненное кредо морской пехоты. – Хотя я слышал, как пехи иногда говорят чуточку по-другому: «Где мы, там – п…ц»…

– Вот что, «морпех», – озабоченно сказал Серый, – сымай пока свои доспехи, дуй умываться, а я счас гляну, чё у меня из жрачки есть в холодильнике.

Через час, после довольно солидного перекуса, они вновь стали разговаривать за жизнь.

– Держи, Ромчик, – хозяин передал ему маленькую, емкостью 0,33, банку какого-то заморского пива. – Сможешь сам открыть? Вообще-то я нашим пацанам при себе бухать не даю… даже пиво! Но все равно, то один насосется, то другой… сукины дети, ну не выгонять же из бригады?! Сам знаешь, что в побирухах счас почти голимый ноль… «крыша» иногда все до копья отбирает! А то и на панель загребут… да чё объяснять, ты ж и сам, блин, ученый. Ладно, ты пей пивко, а я, наверное, «косячок» раскурю, чё-то ты меня, кореш, вконец расстроил.

– Серый, а у тебя сотовый есть? – неожиданно спросил Жердев.

– А ты чё, слепой? – раскрыв половинки шкафа и роясь в каких-то своих вещах, подал реплику хозяин. – На столе мобила лежит, не видишь? Постой! А куда это ты звонить собрался? Если надумал ментам сдаваться, то дуй отсюда и даже имя мое забудь!

– Не, какие менты?! – почти испуганно произнес подросток. – Я и не думаю им объявляться! Тетке хотел одной прозвонить.

– О-о… ты уже даже телкой успел обзавестись?

– Не, ты меня не так понял. Это взрослая женщина, она навещала меня в интернате.

– Тогда звони, – закрывая шкаф, сказал Серый. – Умеешь пользоваться мобилой? А ее номерок ты, кстати, помнишь?

– Угу, – хмыкнул Жердев. – У меня память на цифирь обалденная.

Он набрал номер сотового Леры, которую взрослые мужики из их команды в разговоре между собой называли не иначе как снайперша.

– Алло! – послышался в трубке знакомый женский голос. – Говорите… Не слышу вас!..

Ромчик так и не смог выдавить из себя ни единого слова. Ему было страшно и в то же время стыдно. Он чувствовал себя виноватым, хотя и сам до конца не понимал, в чем же он, Рома Жердев, конкретно виноват…

– Не туда попал, – соврал он, возвращая сотовый хозяину. – Наверное, я все ж перепутал какую-то из циферек.

Неспешно выкурив «косяк», Серый приоткрыл фрамугу окна, чтобы чуток проветрить комнату. Он уложил Ромчика на свою койку – но тот все никак не мог уснуть, – а сам, взяв запасное одеяло и голую, без наволочки, подушку, улегся в спортивном костюме на соседнюю койку.

Некоторое время он лежал молча, закинув руки за голову, и смотрел в потолок, который вдруг стал как-то странно подниматься вверх и испускать из себя голубоватое сияние.

– Ромчик, ты спишь? – спросил он.

– Не, не сплю пока.

– А я, братела, тоже видел, как менты убивали человека…

– Где? Когда? – встрепенулся Жердев. – Рассказывай!

Если бы не травка, Серый, наверное, ни за что не рассказал бы ему эту историю, но он сейчас был под кайфом, а в таких случаях люди, особенно его возраста, не очень-то себя контролируют…

– Да где-то примерно неделю назад. – Он стал рассказывать, оставаясь в прежней позе. – Я решил все ж на родину смотаться, проверить, жива ли матушка или уже издохла на пару со своим сожителем. Сельцо, откуда я родом, совсем захудалое, кореш. Домов целых почти не осталось, потому что ферма еще лет десять назад накрылась, совсем негде работать. А до соседнего поселка пилить и пилить… Я там жил года два или три у дальней родни, у тетки по отцу, ну и в школу там начал ходить… Да, совсем захудалая деревня – там и раньше-то даже сельпо не было, автолавка иногда с продуктами приезжала. Матушка моя то в поселке жила, то с сожителем в эту деревню уходили… они там самогон варили, ну и бухали, естественно. Еще там проживала пара стариков, иногда бомжи забредают, но в принципе там голимая пустыня…

– А откуда менты-то взялись?

– Вот и я не пойму… – отозвался Серый после довольно длительной паузы. – Я сначала добрался до нашего райцентра, ну а там подписал мужика… он меня до поселка подбросил, где тетка по отцу живет. Та мне сказала, что матушку упаковали в зону, и ее сожителя тоже, еще нынешним летом… за кражу вроде бы. Но я, знаешь, на слово не поверил: матушка и тетка часто грызутся, как две собаки… и чё токо не гонят друг на дружку! Думаю, раз уже пригребся на родину, то все едино схожу в деревню, вдруг тетка гонит на матушку пургу?! С тачкой там напряг, пришлось идти пешкарем, семь верст через лес, напрямик, я ж там все стежки знаю! Дочапал через лес до огородов, все на фиг заросло кустарником – слышу, где-то близко автомобильные движки работают. Чё, думаю, за дела? Дорога в принципе есть, но я уже и не помню, чтоб там особо кто-то на тачках разъезжал. Смотрю: милицейская тачка стоит… ну эта… «канарейка»! Там всего-то двадцать дворов когда-то было, одна улица на всю деревню. Ну а счас, блин, токо фундаменты остались, голимые руины… ну еще два или три дома кое-как стоят, а остальное рухнуло и сгнило…

– Ну а менты откуда взялись? – вновь попытался направить его в нужное русло Ромчик. – И кого они там убили?

– Я сначала подумал, парень, что они за матушкой приехали. Ну или за сожителем, он уже сидел раньше за какую-то хрень. Думаю, ну на фиг, не буду объявляться, а то и ко мне у легавых могут вопросы возникнуть. Перебрался в развалины фермы, оттуда стал наблюдать, интересно же, чё вообще за дела? Смотрю, а там вообще немало народу собралось разного! И тачек стоит сразу несколько. Две тачки, довольно сильные для наших мест, «бээмвуха» и джип, марки не разглядел. Я там часа два, наверное, торчал, за ними наблюдал, жуть как интересно… Думал сначала, какой-то цех в деревне устроили, но потом понял, что нет, не похоже на обычное производство, той же левой водяры, допустим. Из тачек я там засек броневик…

– Военный?

– Да нет, в таких «бабки» возят. Видел грузовик, из которого чё-то выгружали…

Ок вдруг чему-то своему рассмеялся.

– Чего? – спросил Ромчик, повернувшись к нему. – Что-то смешное вспомнилось?

– Да так… как-то все прикольно выглядело со стороны, – улыбаясь, сказал Серый. – Грузовика вообще-то два было, вспомнил! На одном такой здоровущий фургон, нарисованы эмблемы кошачьей жрачки… ее рекламу все время по телику крутят. Умора! Это ж на скоко котов хавки, прикинь?! А у нас в деревне… ха-ха-ха!.. даже одного завалящего мурзика днем с огнем не сыщешь. Там смешные такие пиплы были, я почти всех их смог рассмотреть. Один у них безногий, на костылях, шкандыбал от машины к избе и обратно… Какие-то еще хмыри были, смахивали на кавказцев. Потом «бээмвуха» приехала… как-то все закрутилось… Какой-то мужик подъехал, типа «бугор», а с ним телка, светловолосая такая, в кожане, она, как вышла из тачки, сразу голову повязала косынкой, ну или типа черным платком. Вот. Джип через несколько минут тоже подъехал, весь заляпанный грязюкой, оттуда двое кавказцев вышли… Короче, я такого тусняка в своей деревне сроду не видал…

– Ну а менты? Про них расскажи!

– А чё тут рассказывать? – затухая, пробормотал Серый. – Двое их было, других не видел. Шлепнули они там одного мужика, а остальные смотрели, ну и все, ноги в руки и домой сюда…