Текст книги "Наблюдения над исторической жизнью народов"

Но при постройке городов достигались не одни военные цели: города в мирное время стягивали к себе окрестное народонаселение, становились правительственными центрами для власти светской и церковной и в то же время центрами промышленными и торговыми. В России, в этой европейской украйне, первый князь, Рюрик, уже начинает рубить города; ему подражают почти все его преемники, переселившиеся на юг, где со стороны степей рубка городов было дело необходимое; новосрубленные города населяются лучшими людьми, за недостатком своих населяются пленниками. Переходит князь с Юго-Запада на пустынный Северо-Восток, первое его дело – строение городов и свод в них народа отовсюду, и потом та же деятельность продолжается постоянно: русские города вырастают незаметно в пустынях, и по берегам Нижней Волги и ее притоков, и за Уральскими-горами вплоть до Восточного океана.

Зная хорошо значение этой деятельности правительств украинских стран, мы с особенным любопытством читаем известия немецкого летописца о деятельности Генриха Птицелова как знаменитого строителя городов с целью безопасности государственной – urbes ad salutem regni fabricavit (города построил ради благополучия царства (лат.). – Примеч. ред.).

Для снабжения новых городов жителями Генрих употреблял и такой способ: он брал из сельского народонаселения девятого человека в новый город; этот девятый должен был держать в городе наготове двор, в котором восемь человек, оставшихся для земледельческих работ в селе, могли найти убежище на случай неприятельского нашествия.

В России, где и в XVII-м веке даже в центральных областях город удерживал это значение, какое он имел в Германии при Генрихе Птицелове, то есть значение убежища для окрестного народонаселения на случай неприятельского нашествия, в России такие дворы в городах имели особое название, сохранившееся в памятниках: они назывались осадными дворами; помещик жил постоянно в деревне, но в ближайшем городе имел осадный двор, куда переезжал в случае неприятельского нашествия. Чтобы заставить разбредшихся саксонцев тянуть к городам как правительственным центрам, Генрих велел держать суды и устраивать всякого рода собрания и торжества в городах.

Любопытно известие о том, как Генрих населил город Мерзебург: он призвал вольных, гулящих людей, разбойников, дал им землю и оружие и запретил беспокоить своих немцев, но позволил разбойничать на счет славян сколько угодно. Так образовался знаменитый мерзебургский легион, наделавший много зла славянам.

Здесь мы видим опять украинское явление. Пустынные порубежья всегда и везде служат притоном для людей сомнительной репутации, для людей, поссорившихся с обществом и принужденных оставить его. На пустынном порубежье эти люди разминают свое плечо богатырское, не щадя ни своих, ни чужих, пока с усилением мирной колонизации государство мало-помалу не приберет степного рыцарства в свои руки и не принудит его к правильной службе себе. Известно продолжительное и важное значение казачества на русском порубежье.

Благодаря обилию источников это явление достаточно объяснено, но историк бывает особенно рад, когда может прошедшее явление объяснить настоящим, что дает яркое освещение и наглядность делу. В Северной Америке между Соединенными Штатами, из которых движется колонизация на запад, и краснокожими индейцами находится пустыня, и в этой пустыне по общему закону являются рыцари пустыни – люди, не ужившиеся в Европе, не ужившиеся и в Соединенных Штатах, удалившиеся в пустыню на запад и наводящие ужас на пограничных жителей, путешественников и торговцев.

Но между рыцарями пустыни попадаются люди и не с такой печальной славой: попадаются люди, бежавшие в пустыню по разным семейным обстоятельствам, от преследования заимодавцев; наконец, очень многие между ними принадлежат к числу молодых горячих голов, которым тесно в цивилизованном обществе и привольная, дикая жизнь в пустыне пришлась больше по сердцу, именно люди, подобные нашим казакам-богатырям, которые шли в дикое поле разминать свое плечо богатырское, которым было грузно от силушки, как от тяжелого бремени, по выражению старых песен.

Таких-то рыцарей пустыни, водившихся в порубежье между германским и славянским миром, Генрих Птицелов употребил на службу первому против второго. Время от смерти Карла Великого до Генриха Птицелова было для славян относительно временем отдыха. При Генрихе происходит усиленный напор немцев на славян. В 928 году он ходил за Эльбу и примучил славянские племена по рекам Гавелю и Шпре; потом обратился к юго-востоку, основал здесь город Мейсен; в то же время подчиненные Генриху саксонские графы примучивали северных славян между Эльбою и Одером.

Мы употребляем слово из древней русской летописи «примучивали», потому что оно совершенно идет к делу; немцы употребляли такой способ покорения: взрослое мужское народонаселение истребляли, а женщин и детей уводили в плен. Немцы в этих войнах обязаны были своим успехом коннице, которой не было у славян. Генрих Птицелов усилил у себя конницу, видя, что без нее нельзя бороться с венграми, которых войско все состояло из конницы.

Испытав счастие в войне со славянами, он решился по прошествии девятилетнего перемирия вступить в борьбу с венграми. Но этот враг был так страшен, что, по свидетельству летописца, Птицелов старался возбудить в немцах религиозное одушевление, чтобы принудить их к борьбе с венграми. «Мы все отдали венграм, – говорил он на сейме. – Только церковные сокровища остались нетронутыми. Должен ли я теперь коснуться и этого сокровища и отдать его врагам?» Религиозное одушевление было возбуждено. Венгерские послы, приехавшие за деньгами, были отпущены с пустыми руками. Вслед за тем толпы венгров вторглись в Турингию и положили ее пусту, поступая точно так же с немцами, как те поступали со славянами: мужчин выше девятилетнего возраста всех убивали, женщин и детей забирали в плен. Но Генрих ждал венгров с большим войском и заставил бежать. Немцы перестали платить дань венграм.