Текст книги "Киев не пропадет. Хроника киевских будней"

Глава Пятая.

В субботу всегда очень щадящая тренировка и после тренировки я еду на Сталинку к своим новым друзьям. Там – тоже своя банда. Возглавляет ее, позже знаменитый, Мартон. Проживает Мартон в частном доме и поэтому нам удобно собираться там. Скороход, Нос, Утёнок, Сотник, Длинный – все бойцы. Мартон – поэт мордобоя. От него никто не уйдет ни при каких обстоятельствах. Ни обычные, ни двухметровые.

Из развлечений выбор небольшой. Веселимся на Масленнице на Выставке. Туда съезжаются компании со всего города. Веселая пьянка, веселая драка. По советским праздникам любим ходить на демонстрации. Нет. Никто не верит в этот бред с коммунизмом. Никто не верит и разным руководителям от партии и, тем более, комсомола. Для тех, кто не знает – партия всего одна.

Ходим чисто по приколу – поорать, и неважно что, побродить улицами любимого города среди народа, выпить где-нибудь в подворотне, чтобы менты и стукачи в штатском не засекли. Потом приезжаем домой, и закатываем пьянку. Советские праздники, как повод.

Как-то хочется выделиться среди довольно-таки сероватой трусливой массы, среди этих противных брехунов-комсомольцев. И мы с пацанами создаем “Общество Вольной Молодежи”. Это уже попахивает каким-то диссиденством. Если бы чекисты тогда узнали, то могли бы уже и впаять срок. Но, к счастью, среди нас стукачей не было. Ребята все надежные. Дальше разговоров с критикой несвободы в Советском Союзе пока дело не идет. В основном нам не нравится то, что нельзя бывать за границей. Любая заграница для нас – рай земной.

– Ах, этот Запад не пот, а запах, не девочки, а сказки братьев Гримм. Вино мартини, бикини-мини и наслажденье, вечное, как Рим, – может в шутку, а может, и всерьёз часто напевали мы.

Что-то, видимо, и у них идет не так. Поэтому на Западе и появились хиппи.

Хиппи. Вот это то, что нам надо. Будем и мы хиппи. Хипняки собираются на Крещатике.

Каждый день в пять часов пополудни, ровно посередине бульвара Шевченко, сверху по направлению к Бессарабке, спускается компания. Идут к Чучелу, как среди нас, любовно, называется памятник Ленину. Сейчас его уже нет. А тогда половина встреч в городе назначалась у этого, очень популярного у киевлян, места. Это пять братьев Мандолин. В это время прямо сверху над бульваром стоит ослепительный круг Солнца и всегда – ни облачка. Мандолины спускаются, погруженные в ярко красно-желтые солнечные лучи с развевающимися светлыми волосами до плеч. Снизу, с Бессарабки, от Чучела они смотрятся как-то даже символически. Я думаю, они спецом придумали этот трюк. Многие приходят на них посмотреть.

Длинные волосы у хиппи обязательны. Это – знамя, знак протеста против этого ханжеского общества. Как уж власти ни пытались их вывести из обихода. И в военкомате их заставляли срезать, и в ментовке, и комсомольцы, как только не третировали молодежь. А нам всё нипочем. Да так потихоньку эта мода и захватила всех остальных, включая и комсомольцев.

Обязательны и джинсы. Но как и где их достать? Только на “толкучке”. Многие устраиваются подрабатывать летом. Например, ящики сколочивать на тарной базе на Борщаговке или на “ботинко-строительной фабрике” лыжные ботинки конструировать. Где кто как может.

Где-то в 1968-70 х годах в Пассаже на Крещатик, 15 стихийно организовалась “толкучка” по продаже школьных учебников. Многие учебники тогда были в большом дефиците. Особенно русская и украинская хрестоматии.

Мои одноклассники не растерялись и очень быстро организовали свой первый бизнес. Сразу же после летних экзаменов они начали скупать у своих знакомых по всей Борщаговке все учебники подряд. И скупали, а то и просто даром получали. Многие и приятели, и их родители отдавали всё это добро даром, лишь бы освободить место в наших небольших квартирах. Мы свозили целые горы учебников в Пассаж и до обеда торговали.

Кто продавал, кто стоял в ближайших подворотнях и подъездах и караулил сумки, заполненные ходовым товаром. Кто дежурил на стрёме у входа и выхода из Пассажа и подходах из подворотен. Ведь милицейские облавы и комсомольские рейды были каждый день. Особенно зверствовали комсомольские дружины. Ментов-то видно издалека. А эти стукачи позорные подкрадывались незаметно. С виду они такие же нормальные, как и мы. Подкрадутся, и давай хватать за руки несчастных девчонок, продающих свои собственные книжки и зарабатывающих пару рублей на кино или мороженное. Жили– то мы все бедно. Деньгами родители почти никого не баловали.

Пытались хватать и нас, но ни разу не захватили. Приходилось бросать то, что в руках и убегать через подворотни. А там попробуй погнаться. В подворотне можно и в глаз получить. Кого ловили, тому неприятности по полной в школе. Совершеннолетним можно было и пятнадцать суток за это заработать.

Народу было очень много. И продавцов и покупателей. Каждый из всей нашей компании ежедневно рублей по двадцать зарабатывал. Те, кто уже начал бухать шли в “Кулишную” на углу Крещатика и Красноармейской (на этом месте сейчас улица Новый проезд) или в “Троянду Закарпатья” – почти напротив, не дожидаясь спуска Мандолин.

Спуск Мандолин – сигнал к сбору всех хипняков со-всех концов Киева. Далее все разбредаются по-интересам, заполняя все подворотни, скверы и даже подземные переходы. Очень популярен переход на Бессарабке. Практикуется бесцельное брожение по улицам и сшибание денег с прохожих. Вечером появляются гитары. Наша компания собирается в скверике возле театра Франка. Самый центр и нет совершенно ментов. Как умеем – песни западных групп, легкие куплеты на музыку “Суперстара” с антисоветской окраской, Высоцкий, Галич, Аркаша Северный… Кто-то начинает приносить какую-то дурь. Почти все начинают подкуривать.

Но вот тут и начинаются наши расхождения. Я, Сотник, Длинный – хорошие спортсмены. Мы и не бухаем-то особенно, а курить дурь… Нет уж, извольте. Нам – на Матвеевский залив.

На Матвеевском – полгорода. Самые крепкие, самые красивые. Пловцы, прыгуны, ватерполисты, байдарочники, каноисты, академисты. Бывают и борцы с боксёрами. Авангард, Золотой Колос, Водник, Локомотив, Зенит, Буревестник, СКА, ДЮСШ 7, Энергетик, Ленинская Кузня, Динамо, Спартак. В летние месяцы вся территория Труханова острова кишит тысячами спортсменов. Почти на каждой базе – летние спортивные лагеря.

В летние полгода мы на тренировке на Матвеевском заливе на “Динамо”. Здесь я чуть позже познакомлюсь с Олегом – Патей и с Саней Слоном.

С Пати все и начиналось. Здоровенный академист успел отсидеть после окончания спортивной карьеры и сколотил первую значимую бригаду в Киеве. Обосновались они на рынке “Патент”. С ним Конон и Кабан. Вокруг них на рынке также Савлохов, Авдышев, Джиба, Череп, Глобус, Князь, Купец, Кайсон, Фашист, Стас, Жиган, Кисель, Ткач, Татарин. Все они, в свою очередь, собрали свои бригады и разлетелись по другим киевским и прилегающим весям.

Это все будет позже, а пока.… Пока на дворе зима. Тогда еще были зимы. Мороз такой, что воздух звенит вокруг. Мы втроем каждое воскресенье откалываемся от компании и берем на лыжной базе, тут же на Сталинке, лыжи и ботинки. Обматываем ноги сперва газетой, мороз стоит страшный, а затем уже надеваем две-три пары шерстяных носков и – в Голосеевский парк через дорогу.

Сразу у входа отходит шикарная накатанная лыжня и стремглав убегает вправо в чащу. Лес в это время особенно красив и величествен. Снега навалило по-пояс. Миллиарды снежинок блестят на Солнце и переливаются всеми, какими-то космическими цветами. Это прямо сказка. Темно-зеленые ели раскинули свои лапы, пряча под собой всевозможную лесную живность. Огромные дубы в Феофании, помнящие еще Наполеона и всяких поляков, не раз захватывающих эту местность, стоят как великаны и указывают своими корявыми черными окоченевшими руками путь на Пирогово. Там мы носимся на лыжах, как угорелые, по холмистой местности целый день. Не нужно и в Щвейцарию ехать. Обратно – опять через лес. Уже стемнело, но грустная яркая Луна исправно указывает путь. Руки отваливаются, ноги не идут, спину ломит, а ты, все равно, счастлив. Изо-рта пар, как от лошади, а тебе тепло в такой мороз, даже жарко. День прошел не зря. Здоровья набираешься за один день на много лет вперед. Такие прогулки еще много раз помогут в жизни.

Так мы постепенно и расходимся в своих интересах. Не соримся, а просто отдаляемся друг от друга. Жирную точку ставит мама Мартона. У него на подворье в земляном подвале, сверху обложенном кирпичем, мы оборудовали настоящий бар, как в заграничном кино. Сделали из дерева столы и лавки. Стены выложили донышками от бутылок. Фонари сделали из пустых бутылок, именно Виски-бар и рома Негро. Есть и барная стойка.

Там и собирается “Общество Вольной Молодежи”. Выпиваем, обсуждаем коммунистическое безобразие, играем на гитаре, как можем, репертуар: The Beatles, The Rolling Stones, The Searchers, The Beach Boys, The Animals, The Yardbirds, Manfred Mann, The Moody Blues, Сream, Jefferson Airplane, Bee Gees, Procol Harum, Ten Years After, Fleetwood Mac, Three Dog's Night, Deep Purple, Led Zeppelin, Chicago, T.Rex, , Creedence Clearwater Revival, Shocking Blue, Blood , Sweat & Tears, Yes, Status Quo, Crosby , Stills , Nash & Young , Steppenwolf, Free, Iron Butterfly, Grand Funk Railroad, Jethro Tull, Omega, Black Sabbath, King Crimson, Santana, Uriah Heep, Emerson, Lake & Palmer, The Sweet, Slade.

Глава Шестая.

Я очень подробно, и не один день, рассказываю об эпохальном событии того времени – Вудстокская ярмарка музыки и искусств (Woodstock Music & Art Fair, в разговорной речи Вудсток). Что это было такое?

На карте мира есть места, названия которых давно превратились из имен собственных в нарицательные. Выхваченные из мрака безвестности яркими софитами Великого Режиссера драмы под названием Всемирная История, они стали символами триумфов и трагедий человеческого духа, славы и бесчестья. Ватерлоо, Уотергейт, Вудсток… Вудсток, где с пятнадцатого по семнадцатое августа 1969 года состоялся знаменитый фестиваль, давший название целому поколению, “поколению Вудстока”, ставший кульминацией и началом конца молодежной революции шестидесятых с ее мучительными духовными исканиями.

Любопытно, что события, о которых я повествовал своим друзьям, происходили не в самом Вудстоке, и длился фестиваль фактически четыре дня, а не три, потому что завершился он только восемнадцатого августа, так как пришлось прерывать концерт из-за страшного ливня. Да молодежное движение конца шестидесятых вполне можно назвать контрреволюцией, если за точку отсчета брать пятидесятые годы прошлого века.

Молодежная “революция” пятидесятых была вызвана тем, что в процветающей Америке у молодежи появилась возможность содержать свою субкультуру, которая не соответствовала представлениям старшего поколения. Эта субкультура не отличалась духовностью и не слишком разнилась от стандартных ценностей общества потребления.

Молодежь шестидесятых, глубоко разочаровавшаяся в Американской Мечте после убийства Джона Кеннеди и вьетнамской войны, отправилась в духовные искания, ища истину в восточных мистических учениях, в наркотиках, в коммунах, протестуя против войны и расизма, против лицемерия и обмана. Хиппи, “дети цветов” стали вызовом американскому обществу, ненавидевшему этих “неправильных” американцев.

И музыка хиппи была совсем другой: синтез фолка и блюза, психоделия, тесно связанная с наркотическими галлюцинациями. Многие песни имели острую социальную и антивоенную направленность. Этот недолгий период дал миру небывалую россыпь гениальных музыкантов и подлинных шедевров.

Три дня счастья, мира и тотальной любви. По свидетельствам очевидцев, молодежь, в огромном количестве собравшаяся на бескрайних полях люцерны на частной ферме, три дня слушала музыку культовых рок-звезд, совершенно открыто принимала психоделические вещества, занималась любовью, а не войной, как в знаменитом лозунге хиппи.

Вудсток был сильной пощечиной общественному конформизму. От самого образа “хиппи”, длинноволосого, в рваных джинсах, с цветами в косах – до того потенциала, который таила в себе полумиллионная общность. Недаром поступали сообщения о попытках властей разогнать такое массовое скопление людей. Люди, которые были способны собраться, исходя из общих интересов, в таком огромном количестве, были чем-то резко выходящим из интересов власти, тем, чего она вполне оправданно боялась. Ведь, если бы посетители Вудстока 1969 года захотели бы вдруг устроить революцию, мир сегодня был бы совершенно другим.

“Три дня мира и музыки” начались в 17-07 по местному времени пятнадцатого августа 1969 года. По расписанию фестиваль должен был начаться в 16-00. Но из-за сумасшедшего движения организаторам пришлось доставлять музыкантов с помощью вертолетов. Перед самым началом у Ланга было два варианта: Тим Хардин, блуждающий за сценой, или Ричи Хейвенс, который выглядел получше. Ричи играл около 3 часов. Когда Ричи играл последнюю песню “Freedom”, приземлился большой армейский вертолет с музыкальным подкреплением. Так Армия США в некотором смысле спасла фестиваль. “Мы никогда не были против солдат, сказал Ричи, – мы всегда были против войны”.

Рави Шанкар, выступая на фестивале, продолжал играть и во время дождя. Его Альбом “At Woodstock Festival” включает все его выступление на фестивале, но… на самом деле большинство материала было позже перезаписано в студии.

Джоан Баэз, во время своего выступления на фестивале была на шестом месяце беременности.

Выступление группы Grateful Dead было прервано вскоре после того, как усилители не справились с нагрузкой во время исполнения композиции “Turn On Your Love Light”.

Дженис Джоплин вместе со своей группой Kozmic Blues Band отказывалась выходить на сцену, так как ее менеджер требовал предоплату. Однако организаторам вскоре удалось уладить конфликт. Они боялись даже представить себе последствия отмены выступления, и в конечном итоге заняли деньги. По мнению большинства, выступление Джоплин было ужасным.

Sly & the Family Stone, начали свой сет в 3:30 ночи. Учитывая их позднее появление, музыканты были удивительно свежими и мощными. Их выступление на «Вудстоке» считается одним из лучших в истории группы.

Менеджеры The Who и Grateful Dead заявили, что их подопечные не выйдут на сцену, пока им не позолотят ручку. Майкл тут же придумал контрвыпад:

– О'кей! – сказал он, – делать нечего. Только мне придется выйти и объявить всем пятистам тысячам, что ваши группы не выступят из-за денег. – Инцидент исчерпался сразу же.

Из-за разногласий с организаторами по вопросу оплаты группа The Who не поднимались на сцену до четырёх утра. Одним из самых запоминающихся событий стало исполнение группой песни “See Me, Feel Me”: солнце взошло, как только солист Роджер Долтри начал петь. Под конец сета Пит Таунсенд разбил гитару о сцену и бросил в толпу. Этот момент способствовал становлению The Who как суперзвезд и помог их альбому “Томми” стать мультиплатиновым.

Самой известной на тот момент психоделической команде Jefferson Airplane организаторы предложили невероятный гонорар – двенадцать тысяч долларов, хотя обычно они брали от пяти до шести тысяч. Спустя 3 года группа распалась, так что выступление на «Вудстоке» так и осталось апогеем в их истории.

Из-за высокой влажности у группы Ten Years After были проблемы большие проблемы с инструментами (особенно с гитарой), которые быстро вышли из строя. Это привело к некоторым незапланированным паузам для повторной настройки. Тем не менее, почти двенадцати минутный номер на бис “I'm Going Home”, демонстрирует силу группы, и особенно, виртуозность гитариста Элвина Ли.

Во время фестиваля состоялся такой профетический эпизод. Когда выступления уже начались, обнаружилось, что кто-то забыл послать в аэропорт машину за Хендриксом. Майкл сразу же поспешил упредить оплошность, однако Джими распорядился иначе: он решил арендовать вертолет, который, прилетев, замер над сценой, куда Джими и спустился по веревочной лестнице. И тут же грандиозно отыграл свою программу.

Джими Хендрикс вместе со своей новой группой Gypsy Sun & Rainbows должен был завершать фестиваль в воскресенье в полночь, но вследствие различных задержек он поднялся на сцену только в 9 утра понедельника. Толпа, в разгар фестиваля достигавшая численности более пятисот тысяч человек, сократилась до ста восьмидесяти тысяч зрителей, когда началось выступление Хендрикса. Его сет продолжался два часа (один из длиннейших в его карьере) и включал семнадцать песен (включая импровизацию); по иронии судьбы Хендрикс, он стал одним из самых фотогеничных и талантливых исполнителей фестиваля, но играл перед существенно поредевшим числом зрителей.

Джими Хендрикс выступил с огромной отдачей, сыграв на гитаре в конце свою выступления альтернативную версию “Звездно-полосатого флага” (Гимна Америки). Это было чем-то невероятным – в разгаре была вьетнамская война, и звуковые эффекты, извлекаемые Хендриксом, вызывали параллели со звуками насилия конфликта. Поклонниками это исполнение признано одним из величайших в истории рок-музыки.

Но ряд исполнителей по тем или иным причинам отклонили приглашения и я думаю в большей степени потому что к тому времени они уже превратились из бунтарей в барыг вовсю эксплуатировавших различные популярные в разные времена молодежные идеи . Это:

группа The Beatles.

Промоутеры связались с Ленноном, попросив выступить The Beatles на фестивале, но Леннон заявил, что The Beatles не будут играть, если его новая группа – Plastic Ono Band – не будет играть тоже, но ему отказали.

В любом случае The Beatles уже были на грани распада.

Кроме того, они не дали ни одного живого концерта с августа 1966 г. (не считая их импровизированный концерт на крыше тридцатого января 1969-го года, за полгода до фестиваля).

Bob Dylan (Боб Дилан)

Боб Дилан должен был быть в числе хедлайнеров фестиваля. С ним уже было все улажено и согласован гонорар, но в день фестиваля его сын внезапно был госпитализирован, и Дилан поспешно вынужден был отменить свое участие.

группа The Byrds

The Byrds отказались играть, полагая, что «Вудсток» не будет отличаться от любого другого фестиваля тем летом. Существовали также опасения по-поводу оплаты выступления. Басист Джон Йорк оправдывался: группа разом сказала: “Нет, мы хотим отдыха”, и пропустила лучший фестиваль из всех.

группа Chicago

Chicago, на тот момент все еще известные под названием Chicago Transit Authority, изначально согласились сыграть, однако, у них был контракт с концертным промоутером Биллом Грэхемом, который позволял ему перенести выступления Chicago в “Fillmore West”.

Грэхем перенес некоторые из их запланированных до семнадцатого августа концертов, тем самым не позволив группе выступить на «Вудстоке».

Питер Сетера, бывший вокалист и бас-гитарист Chicago, сказал:

– Мы были злы на него за то, что он отменил выступление на фестивале.

группа The Doors

The Doors рассматривались как потенциальныe участники, но отмена их выступления произошла в последний момент.

Согласно объяснениям гитариста Робби Кригера, они отказались потому, что посчитали, что это будет “второстепенным повторением Монтерейского рок-фестиваля”, и позже он выразил сожаление из-за того, что они отказались играть.

Однако Джон Денсмор, ударник The Doors, все-таки полетел, чтобы застать фестиваль.

Frank Zappa (Фрэнк Заппа) и группа The Mothers Of Invention

Фрэнк Заппа и его группа The Mothers of Invention отказались от участия. Заппа прокомментировал, что “там было много грязи, и мы отказались”…

группа Free

Музыканты группы ответили на приглашение организаторов категорическим отказом без объяснения причин.

группа Jeff Beck Group

Группа распалась накануне «Вудстока», несмотря на то, что должна была играть на фестивале. Это то, о чем Джеф Бек теперь сожалеет. Конечно, будешь тут сожалеть.

За несколько дней до фестиваля Ники Хопкинс покинул группу и остальная группа распалась. Однако, Хопкинс в конце концов сыграл на «Вудстоке» с Jefferson Airplane.

группа Jethro Tull

Категорически отказались играть. Ян Андерсон заявил позже, что “не хотел тратить свои выходные в поле с немытыми хиппи”.

Существует версия, что группа отказалась, так как боялась, что фестиваль мог разрушить их карьеру в самом ее начале.

группа Iron Butterfly

Iron Butterfly были приглашены на фестиваль, но выступление пришлось отменить. Группа просто не сумела добраться до места проведения фестиваля из-за гигантских пробок. А обещанный вертолет за ними так и не прислали…

Arthur Lee (Артур Ли) и группа Love

Артур Ли отказал организаторам в просьбе выступить на фестивале. В последствие, когда уже было ясно, насколько масштабным и значимым получился фестиваль, в группе Love из-за этого отказа возникли трения между лидером и музыкантами.

группа Led Zeppelin

Молодым тогда Led Zeppelin так же было предложено сыграть. Их менеджер Питер Грант заявил позже:

– Нам было предложено сыграть на «Вудстоке» и Atlantic Records были очень заинтересованы, а также наш американский промоутер, Фрэнк Барсалона. Я сказал нет, потому что на «Вудстоке» мы были бы просто очередной группой в списке.

группа Lighthouse

Они отклонили предложение организаторов из-за опасений, что в открытом поле будет «плохая» сцена…

группа Mind Garage

Участники группы недооценили масштабность будущего фестиваля и приняли решение выступить с концертом в другом месте, где им предложили более высокий гонорар.

Joni Mitchell (Джони Митчелл)

Джони Митчелл первоначально должна была играть на фестивале, но выступление было отменено по настоянию ее менеджера, чтобы не пропустить появление на шоу Дика Каветта.

группа The Moody Blues

Первоначально музыканты дали свое согласие выступить и их фото даже успели напечатать на афише фестиваля. Однако получив приглашение провести концерт в Париже в эти же дни, решили отказаться от участия. группа Procol Harum

Procol Harum отказались от участия, так как фестиваль пришелся на конец их длинного тура, и к тому же, у гитариста группы Робина Троуэра родился ребенок.

группа The Rolling Stones

Во время проведения фестиваля, Мик Джаггер был в Австралии на съемках фильма “Нед Келли”, да еще и в главной роли. Поэтому на приглашение организаторов даже никто не ответил.

группа Spirit

Spirit отклонили приглашение играть, так как у них уже были запланированные концерты, и они хотели сыграть их вместо «Вудстока», не зная, насколько большим будет фестиваль.

группа Tommy James And The Shondells

Группа отклонила приглашение организаторов. Вокалист Томми Джеймс сказал позже:

– Мы отказались, и несколькими днями позже поняли, что мы пропустили.

Много позже Вудсток станет не только культурной легендой, но также и успешным, хорошо продаваемым брендом. Все права на имя фестиваля и его атрибутику будут принадлежать компании “Warner Brothers”. И на логотипе фестиваля место голубя на грифе гитары должен, по идее, занять жирный крылатый бакс.

А с миром и любовью… с ними все те же проблемы.

Глава Седьмая.

Эту незамысловатую историю вся компания, включая и брата Мартона, слушали с открытыми ртами. Все знали о том, что где-то там, за бугром, был какой-то “Вудсток”, но что это было такое…

Конечно, мы, почти все, были не хиппи, а, скорее, хиппи выходного дня – только внешне, но, все же, мы и не были этими мерзкими комсомольцами, которые только и умели стучать на всех подряд да, с утра до вечера, нести полную ахинею про будущее и настоящее на всевозможных собраниях. А откуда я об этом столько знаю? Да слушаю по “Вражескому голосу”, как, в шутку, тогда называли “Голос Америки” тематическую передачу “Вудсток”. Никто даже не сомневается в правдивости. Тогда слушали многие…

Здесь мама Мартона нас и накрыла. Женщина взрослая и понимает к чему может это всё привести, если прознают в органах или, что более вероятно, комсомольцы, которые органам нас и сдадут без колебаний. Ох, и летели мы из нашего бара. Поразбивала мудрая женщина всё топором. Теперь, вижу, правильно сделала.

Собираться больше негде. Попытались мы с Гнедым, ранее Утёнком, моим одноклассником, ездить на Космодром – площадь Космонавтов. Там в его бывшем дворе на Ереванской всегда собиралась колоритная компания. Гнедой – поляк, а поляки всегда держатся вместе. Вот они и дружили с таким же поляком Зузаной. Но руководили всем и вся на Чоколовке, конечно же, не они. Были там свои авторитеты. Самый главный, безусловно, – это Вова Пуля. И хотя Пуля учился в 178 й школе на Воздухофлотском, но свободное время, а его у Пули было предостаточно, проводил ближе к Космодрому. Чаще всего его можно было встреть на улице Донецкой и тогда прячьтесь прохожие. Но к нашему там появлению у Пули уже было два срока и авторитет в городе. На нас он внимания даже не обращал. На Ереванской проживал и Гарик Джиба, но отншения с ним у нас как-то сразу же не сложились. Зато сложились с Юрой Джибой и Попиком. Те ещё авантюристы. То рундук пивной откроют на базаре и почему-то им платят не только продавцы разливного пива, но и все остальные торгующие на базаре. То квартиру на верхнем этаже сдадут директорам местных магазинов, где те шпилят и приводят с утра до вечера проституток. А потом стали как-то обворовываться все магазины, директора которых посещали эту самую квартиру. Вот уже и Гнедому предложили поучаствовать в совершенно безопасном, как ему сказали, ограблении. Кто-то там у них заболел. Еле-еле Гнедой съехал с темы. А кто не съехал, те получили по восемь лет. Попик – двенадцать, да там и сгинул. Долго мы после доказывали, что это просто наша чуйка нас отвадила и что мы не стукачи. Имели мы большие проблеммы от этих поездок. Вот и с ними интересы кардинально расходятся.

Нас с Сотником, Длинным и Гнедым больше привлекает спорт и очень интерисует рок-музыка, которая просачивается ввиде пластинок из-за железного занавеса. Встречаемся уже больше на тренировках. А я начинаю еще, и стучать на барабанах у себя на Борщаговке. То Лысый сколотит группу, то Макс, то играем вместе с Трафом. Я приличный знаток всей истории рока. Потихоньку начинаю завоевывать уважение у всей шпаны.

Теперь я и попытался, ослушавшись Китайца, помочь Васе Федяю. Через нашего общего друга Падишаха передаю ему всё время предостережения:

– Слушай, Падишах. Последнее время стал замечать, что все мои предсказания сбываются.

– Так тебе в цирке нужно выступать, – смеется Падишах.

– Я, как раз, совершенно серьезно, – отвечаю. – Я тебя очень прошу. Не ходите вы с гитарами на стадион. Денек сейчас все время с ножом ходит. Вы можете держаться от Денека подальше? Ходите на наш стадион к тринадцатой школе.

– Мы что, должны бояться этого придурка? У него еле душа в теле.

– Падишах. У него нож всегда с собой. Зарежет он Васю. Ты увернешься, а его зарежет. Ты передай ему хоть это.

– Хватит чушь молоть, – уже кипятится Падишах. Он меня старше и здоровее. Уже и драться готов лезть. – Мы с ними со-всеми справимся. Понял?

Вася – высокий интересный заводила из восемьдесят третьей школы. Как он будет бояться этого полудурка? Да и кто мне поверит.

А Денек все нарывается. Вот уже засадил ножом Падишаха. Тот еле успел гитарой закрыться. Гитара вся разлетелась. Вася пытается заступиться и получает удар ножом в живот. Смерть.

Я нахожусь в угрюмом состоянии. Знал, а не помог. Неуклюже я попытался вмешаться. В следующий раз нужно намного раньше, как-то, изменять обстоятельства вокруг.

Пытаюсь. Как только Денек сел на десятку на арену выходит еще один персонаж – Мартын. Он-то мне и нужен. Начинаю искать подходы к нему, но пока безуспешно. Очень он уж крут и непредсказуем и всегда окружен толпой прихлебателей. Молодой да ранний.

Поэтому, не мудрствуя лукаво, вечером подхожу сам во двор восемьдесят третьей школы. Там всегда собирается одна и та же компания, с которой, периодически, воюют Лысый с Шуней и другими сидельцами. В сумке у меня пять по 0,75 биомицина, как тогда называли вино “Бiле мiцне”.

– Привет, пацаны, – как ни в чем, ни бывало, обращаюсь я к ним.

– Здорово. Ты кто? – c нескрываемой угрозой в голосе отвечает мне из темноты какой-то штымп.

– Сережа Гималайский из тринадцатой, – как можно добродушней отчитываюсь.

– Что надо? – опять тот же совсем недоброжелательный голос. И вижу как к нам подтягиваются еще несколько человек, неизвестно откуда взявшиеся.

– Хочу с вами выпить, – и достаю вино. Компания добреет, но знаю прекрасно, что с ними расслабляться нельзя. Да еще вижу среди них Лиму. Это еще тот отморозок.

Сидим спокойно, выпиваем. Пошли в ход анекдоты.

– Ты зачем пришел-то? – наконец задает давно ожидаемый мною вопрос невысокий, но крепкий пацан с бородой, Юра Ленин.

– Хочу с Мартыном поговорить.

– Говори. Вот он и сидит. – Юра указывает на угрюмого парня, который очень внимательно на меня смотрит.

Отошли в сторону на край стадиона, и я достал бутылку хорошего марочного Портвейна. Володя, среднего роста, ничем не выделяется из толпы своих сверстников. Ну, разве что, и то если присмотреться, то в глаза бросаются очень крепкие, широкие в кости руки. Да крепкая борода.

– Мартын. Давай сразу договоримся, что всё, что ты сейчас услышишь, не узнает никогда ни один человек. Без исключений.

– Хорошо, – Мартын, вообще, немногословен.

– Предупреждаю сразу, что мой рассказ покажется тебе бредом сумасшедшего. Так, что, просто меня послушай, а жизнь подтвердит мой рассказ.

Рассказываю Мартыну о том, что я знаю, как изменится наша жизнь в будущем, что всё будет по-другому и что он, если захочет сейчас, то станет мультимиллионером.

– Понятно, что в такое поверить сразу нельзя.

– Почему же? – вдруг отвечает Мартын. – Я верю. Чую, что ты не врешь. – Он чует. Он всегда чувствует опасность. В этом ему не откажешь.

– Но для примера приведи что-нибудь неоспоримое про то, что никто еще не знает.

– Хорошо. Вы сейчас с Гордеем под следствием. Тебя уже родители выкупили. Гордея – нет.

– Ну про это многие знают.

– Да, но никто не знает, что на зоне Гордея сразу же убьют. Прибьют и бросят умирать на зажженый рефлектор, – отвечаю серьезно. И Мартын сразу же серьезнеет.

– Как помочь ему?

– Это не в моей компетенции. Или пусть не идет на зону, что уже невозможно. Или пусть сидит тихо там мышкой и, не дай бог, ни с кем не сорится, что на Гордея тоже не похоже. Но предупредить его нужно, – иду на нарушение запрета я опять.

– Хорошо, что я должен делать?

– Ничего. Живи своей жизнью и помни о нашем разговоре. Если хочешь, то будешь участвовать, время от времени, в наших делах. Деньги пока будут небольшие, но, когда надо будет, то я дам команду и, главное, быть к этому морально готовым.