Текст книги "Правнук брандмейстера Серафима"

Глава 8
Из точки А в точку Б через точку Ж

– Бежать надо! – внезапно произнес Танюшкин, сам поражаясь собственной решимости, и скомандовал:

– За мной!

– Еще чего! – попыталась сбить его порыв Марианна. – Мы останемся и заявим в полиции о краже багажа!

Но Танюшкин, будто это был не он, а совсем другой, решительный с женщинами человек, крепко ухватил за руку онемевшую от неожиданности переговорщицу и во мгновение ока выволок в тамбур. Слава богу, пассажиров было мало. Оглянулся – Даша, сопя и работая локтями, протискивалась следом.

Отлично! Дверей в тамбуре нет. Поезд медленно катил вдоль низкой пустой платформы, рывками замедляя ход. Время же, напротив, ускорилось. Танюшкин всей кожей чувствовал, как стремительно убегают секунды. Пора!

– Как скажу, прыгайте! Так, развернулись спиной! Приземляемся на ноги и бежим! – уверенно произнес он, поражаясь собственному спокойствию, и заглянул в расширенные зрачки спутниц: – Да вы чего, девчонки? Поезд-то почти остановился! В полицию захотели? Даша, пошла!

Та, взвизгнув, исчезла в дверях тамбура – молодец девчонка! Танюшкин схватил потрясенную и несопротивляющуюся Марианну за тонкую талию и рывком поставил на уже почти замедлившуюся платформу. Следом торопливо спрыгнул сам.

Его повело, но он устоял на ногах. В спину неслись возбужденные крики. Танюшкину даже почудился визг контролера, зовущего полицейских. Матерясь вполголоса, бросился к девчонкам, замершим неподалеку. Слава богу, целы! Похоже, отделались легким испугом и ободранными ладонями. Хотя, нет! Даша стоит, а Марианна почему-то сидит на земле.

– Ну ты даешь, Славик! – восхищенно завопила Даша при его приближении. – Ва-а-а-ще! Как в кино! Ой! Марианночка! Что у тебя с ногой?

– Подвернула, ничего страшного, – ответила та, пытаясь подняться и закусив губу от боли.

Танюшкин приготовился, что сейчас в его адрес посыплются справедливые упреки, но Марианна молчала и выжидающе смотрела на него.

– Ничего, девчонки, прорвемся!

Он, не раздумывая, подхватил пострадавшую на руки и бросился бежать вдоль вагонов. Перескочил через соседние пути и помчался изо всех сил. Время от времени он крутил головой, чтобы убедиться, что Даша поспевает следом.

Марианна в первый момент ойкнула, но затем ей ничего не оставалось как обхватить руками шею Танюшкина и плотнее прижаться к его широкой груди. Тот мчался шумно, точно слон, стараясь не думать о том, какое амбре исходит от его заскорузлой от пота рубашки.

Впрочем, очень скоро это стало не важно. Они уткнулись в тупик и полезли под вагонами, вдыхая тошнотворную горячую смесь из запахов креозота, мочи и чего-то еще, совершенно отвратительного. Наконец выбрались, грязные с ног до головы, и ввалились в стоявший на отшибе товарный вагон. Захлебываясь в судорожном кашле, они дружно рухнули на пыльные шершавые доски.

Похоже, никто за ними не гнался. Танюшкин представил себе добродушного усатого толстяка в полицейской форме, и в голову закралась предательская мысль: «А вдруг я зря затеял этот нелепый побег? Ну поспрашивали бы да отпустили. Может, и права была Марианна…»

Но тут перед глазами очень ясно всплыли оторванный рукав, свекольная физиономия контролера и замаячила тюремная решетка… Танюшкин впечатлился и счел за лучшее выбросить лишние мысли из головы.

Он издали осмотрел распухшую ступню Марианны, оглянулся по сторонам в поисках эластичного бинта и, естественно, в пустом вагоне его не обнаружил. Пришлось стянуть с себя рубашку.

– Эй! Ты чего? – настороженно пискнула Даша, пораженно уставившись на блестящую от пота грудь Танюшкина. – Решил скрасить наш досуг мужским стриптизом? Может, как-нибудь в следующий раз…

Слава покраснел и, тяжело вздохнув, рванул рукав. Нитки возмущенно затрещали. В руках затрепыхался кусок ткани, по-видимому, еще недавно считавший себя неотъемлемой частью рубашки Танюшкина.

– Ну, Слав, ты прямо серийный рукавный маньяк, – изумилась Даша, наблюдая за его загадочными манипуляциями. – Напомни в следующий раз прятать от тебя одежду.

– Давайте ногу перетяну, – он неловко присел на корточки возле Марианны.

Железная леди удивилась, но помощь приняла. Даже поблагодарила легким кивком. Скоро она уснула в своем углу. Танюшкин с Дашей долго не могли заснуть и, поворочавшись на жестком полу, молча уселись у открытой двери вагона. Помолчали. Танюшкин, глядя на розовый прямоугольник закатного неба, наконец решился:

– Слышь, Даша, а чего Марианна такая… – он замялся и с опаской покосился на спящую, – ну такая…

– Взвинченная? – хриплым шепотом отозвалась Даша.

– Ну да! – обрадовался Танюшкин, слово звучало вполне уместно и не обидно.

– Станешь тут! У нее важная сделка зависла. Такие раз в десять лет бывают! Она и рейс перенесла, с Кириллом не полетела. Должны были все закончить, а клиент тянет и тянет. Попросил еще две недели, вот она и решилась поехать. И с мужем ее темная история. Вроде, он к этому как-то причастен…

– Она что, замужем? – неприятно поразился Танюшкин. Хотя, если подумать, что удивительного в факте замужества такой красивой женщины?

– Уже нет, год как развелась… Все работа да работа, каждый день до одиннадцати… А тут Кирилл ей вдруг говорит: поехали в Индию. Типа круто, отдохнешь, развеешься и все такое… Такая, блин, – говорит, – страна волшебная! Закачаешься!

– Погоди, какой Кирилл? Муж? – запутался в ее объяснениях Танюшкин.

– Да нет! Парень с нашей работы! Главный дилер! Этот кого угодно уговорит. Ну она и согласилась, и я с ней поехала!

– Ты знаешь этого Кирилла?

– Вместе работаем, его у нас в банке все знают. Весь из себя красавчик!

– Ясно, и что потом?

– Потом? Суп с котом! В аэропорту не встретил! Ну, дальше ты и сам в курсе…

– Так послать надо этого Кирилла, – неизвестно от чего разозлился Танюшкин, – куда подальше!

– Не-е, – задумчиво протянула Даша, – такого просто так не пошлешь. В общем, Славка, обязан ты теперь доставить Марианну, ну и меня конечно, в Варанаси. Там сдашь ее на руки Кириллу. Пусть сами разбираются!

– Обязан? – усомнился Танюшкин.

– А ты как думал? Если бы не ты, добрая душа, со своей помощью: «Давайте, девчонки, отвезу вас на железнодорожный вокзал!» – мы бы, скорее всего, взяли обратный билет в Москву, и не лежала бы сейчас Марианна в этом гадюшнике с больной ногой и без денег. Я уж молчу, Славик, про твои фокусы с отрыванием рукавов и полицию! – Ладно. Доставлю и сдам. С рук на руки, – деревянным голосом ответил он и пошел спать.

Утром нога Марианны выглядела не лучше. Наступать на нее было больно. Слава как раз раздумывал, что предпринять, когда неожиданно услышал:

– Извините, Вячеслав, что я на вас тогда набросилась…

– Мы снова перешли на вы? – с замиранием сердца спросил Танюшкин, глядя в серые искристые глаза, которые смотрели на него с непонятным ему, слегка озадаченным выражением. – Кстати, давно хотел сказать, я – не Вячеслав.

– Но как же? Даша зовет вас Славой! – удивилась Марианна.

– По паспорту – Владислав Сергеевич Танюшкин. Но лучше Славой и на ты.

Он еще не успел договорить, как заметил, что с Марианной что-то не так. Ее глаза расширились, рот приоткрылся словно от сильнейшего удивления.

– Танюшкин? – запинаясь пробормотала девушка. – А я то все смотрю, не могу вспомнить, кого же вы мне напоминаете! И рост, и губы… Взгляд, правда, совсем другой… Владислав Сергеевич?

– Ну да! – подтвердил ничего не понимающий Слава. – Владислав Сергеевич!

– А старшего брата у вас с таким же именем-отчеством нет? Двоюродного или троюродного?

– Да вроде не было, – растерялся он.

– Везет мне на Танюшкиных! – неожиданно помрачнела Марианна. – Вы – полный тезка моего бывшего мужа. Правда, после свадьбы он взял мою фамилию.

– Карма, – блеснул эрудицией Танюшкин.

– А по-моему, здесь лучше подходит другое слово, – не согласилась Марианна.

– Какое? – заинтересовался Слава, радуясь тому, как непринужденно развивается их беседа.

– Из четырех букв. Первая «ж», – разочаровала его банкирша.

Помолчали. Становилось жарко. Надо было что-то решать.

– Значит, Слава, – первой нарушила молчание Марианна.

– И на ты, – встрепенулся Танюшкин.

– Попробуем, – слегка подумав, кивнула она.

– Будьте смелее, тем более что, по-видимому, почти весь день вы, то есть ты, проведете у меня на руках, – вдруг выпалил Слава с не свойственной ему лихостью, чувствуя себя юным дерзким мушкетером, впервые представленным королеве.

– Вот этот аргумент мне нравится! Все-таки, Слава, из вас, то есть из тебя, может, и выйдет хороший переговорщик, – усмехнулась Марианна и потянулась к нему навстречу. – Ну что, сударь, обещали носить на руках, так берите!

Уже пару часов они упрямо шагали к дороге в надежде поймать попутку до Варанаси. Даша семенила позади, держа в поле зрения широкую спину Танюшкина. Иногда ее взгляд выхватывал мощную красную шею, которую обнимала тонкая рука Марианны. Время от времени до нее долетал тихий женский смех. Даша поднимала брови, недоуменно крутила головой и пожимала плечами.

Марианна смеется! Их занесло неизвестно куда. Ни денег, ни телефона. Важнейшая сделка летит ко всем чертям. А Марианна, которая забыла, когда последний раз улыбалась, смеется! Вот уж точно чудеса! Индия и вправду волшебная страна!

Глава 9
Слон!

Солнце припекало уже по-взрослому. «Черапунджи, Черапунджи! Там все время идет дождь!» – вертелось в голове у Танюшкина. Вот бы попасть туда минут на десять.

Примерно через час они вышли к шоссе и принялись ловить попутку. Завидев их компанию, одна за другой остановились несколько машин. К несчастью, бурная жестикуляция Танюшкина и частое повторение слова «Варанаси» ни к чему не привели – водители чесали затылки, качали головой и уезжали.

Подрулил веселый усатый мотоциклист и с широкой улыбкой предложил бесплатно подвезти любую из девушек. Усач был немедленно послан озверевшей Марианной и умчался так стремительно, что забыл прихватить с собой улыбку, и она еще несколько секунд продолжала висеть над обочиной в клубах меловой пыли, поднятой его мотоциклом.

Наконец после множества неудач рядом с ними с диким скрежетом притормозил древний, ярко разрисованный грузовик «ТАТА». Посреди бампера у него красовался синекожий бог, сидящий на тигровой шкуре с грозным и задумчивым видом. «Хоть здесь без слона обошлось», – устало подумал Танюшкин.

Он тяжело запрыгнул на ржавую подножку и, растягивая спекшиеся губы в отчаянной улыбке, в десятый раз прохрипел пароль: «Варанаси». И чудо случилось! Водитель, маленький толстый индус с большой круглой головой и оттопыренными ушами, приветливо закивал и махнул пухлой ладошкой – залезайте.

Внутри кабина роскошью не блистала. Засаленные сине-белые чехлы сидений, пятна на желтой обшарпанной обивке, гирлянды оранжевых ноготков по краям пыльной приборной панели. Трескучий вентилятор гонял по кругу резкий запах застарелого пота, грязных одеял и специй. Позади водителя располагались две полки. На верхней кто-то негромко похрапывал – наверное, сменщик.

Танюшкин подсадил девушек, они с облегчением рухнули на нижнюю полку. Сам устроился слева от водителя. Грузовик громко чихнул и резво рванул с места. Слава поерзал лопатками по жесткой спинке продавленного сиденья, собираясь уснуть, но поймал внимательный взгляд индуса. Выглядел тот странновато для работяги-дальнобойщика – объемистый живот, руки короткие, пухлые. Уши лопоухие, губы толстые, а нос – большая картошка на пол-лица. Вот уж кто точно не красавец! Однако во взгляде умных маленьких глазок было что-то приятное, располагающее.

– Вы не волнуйтесь, у нас есть деньги, – начал Слава, но его прервали.

– Не таким я тебя представлял, – грустно улыбнулся водитель, озабоченно разглядывая Танюшкина. Голос у него оказался тихий, глуховатый.

– Простите, – растерялся Слава, – вы…

– Нам нужно поговорить, герой, – лопоухий человечек оторвал от руля руку и почесал загорелую лысину, словно не зная, с чего начать, – и если ты, конечно, не против, я буду обращаться к тебе именно так…

Танюшкин непроизвольно поморщился.

– Не нравится? – слегка удивился водитель. – Впрочем, это неважно… – он по-стариковски пожевал пухлыми губами, – так или иначе, но ты уже попал на путь героя. – Попал? – непроизвольно вырвалось у Танюшкина. – Какой еще путь героя?

– Ах, да! Ты же ничего не знаешь! Тебе, герой, в скором времени предстоит битва с ракшасами…

– Извините, вы вообще о чем? Какие ракшасы? – попытался остановить поток непонятного бреда Танюшкин, но водитель не обратил на него внимания.

– Ракшасы – демоны, которые хотят напасть на священный город во время праздника Дивали. Помешать им способен только герой, выбранный линией судьбы для новой истории Рамаяны. Понимаешь?

Он выжидающе посмотрел на Танюшкина.

– А я тут причем? – удивился Слава.

– Ты и есть герой, которого выбрали, – огорошил его водитель.

Вместо того чтобы следить за дорогой, он повернул короткую шею и не сводил глаз с Танюшкина, а грузовик в это время с ревом несся вперед, то и дело вырываясь на встречную полосу и обгоняя попутный транспорт. Лопоухий без остановки жал на клаксон. Жутковато дребезжала кабина, и тревожно раскачивались гирлянды оранжевых ноготков, подвешенные по краям лобового стекла.

Танюшкин только молча шевелил губами и пытался проглотить комок в пересохшем горле. Язык онемел и не слушался. Ситуация выглядела совершенно дурацкой.

Водитель с минуту помолчал и, не дождавшись вопросов, неожиданно спросил:

– Кстати, у тебя сладкого не завалялось?

Танюшкин сморгнул и отрицательно помотал головой. – Жаль! – огорчился лопоухий. – Люблю, знаешь, сладкое, особенно такие шарики из риса с кардамоном… Ну чего молчишь? Задавай вопросы!

– Это гипноз? Вы кто? – прохрипел Танюшкин первое, что пришло в голову.

– И для кого я все это рассказывал? – расстроился собеседник, и его гладкий лоб сложился в обезьянью гармошку. – Что, совсем ничего не понял?

Танюшкин помотал головой и зажмурил глаза, пытаясь избавиться от навязчивой галлюцинации. Не вышло. – Вы кто? – снова спросил он.

– Я – Ганеша! Сын своего достойнейшего отца, Разрушителя Вселенной Шивы, и его божественной супруги светлой Парвати, – буднично произнес водитель и почесал морщинистое слоновье ухо. – А это моя ездовая вахана Мушика.

Очертания кабины стали растворяться в воздухе, и Танюшкин обнаружил себя на солнцепеке посреди большого серого ковра. В следующее мгновение ковер ожил и зашевелился. Танюшкин обмер – он сидел на спине мыши, огромной, как пожарная машина, и горячей, как батарея.

Мышь грозно топорщила усы, длинные, как бамбуковые удочки, и неслась по шоссе гигантскими прыжками, перемахивая через встречные и попутные машины, которые сверху казались игрушечными. Под жестким ворсом ходили поршни огромных мускулов. Танюшкин отчаянно цеплялся за жесткую, словно стальная проволока, шерсть, а голова его с разинутым ртом качалась на шее как фарфоровая головка китайского болванчика.

Прыжок, еще прыжок, его подбросило вверх, пальцы разжались, и навстречу ему всеми своими смертельными трещинами и выбоинами рванулась полоса раскаленного асфальта. Танюшкин зажмурился, нелепо растопырившись в воздухе, но в последний момент пухлая рука Ганеши ухватила его за плечо и с нечеловеческой силой вдавила в жесткую спинку пассажирского сиденья.

«Слон!!!» – взорвалось в мозгу у Танюшкина, и его сознание скользнуло в спасительную темноту.

Глава 10
Герой

Танюшкин прекрасно помнил день, когда к нему прилипло это дурацкое прозвище – Герой.

Славе только что стукнуло тринадцать, и он стал серебряным призером на детско-юношеском турнире по боксу. Проиграл единственный бой и занял второе место. А до этого случая и на районных, и на городских соревнованиях получал только первые, но боев не выигрывал, да и вообще не дрался. Такой вот парадокс! А весь секрет в том, что драться было не с кем.

К тринадцати годам из Танюшкина вымахал здоровенный лоб под метр восемьдесят, и весил он слегка за семьдесят. Поэтому-то в его возрастной категории не находилось противников соответствующего веса. Танюшкина заявляли на соревнования, и он, не выходя на ринг, занимал первое место. Медали, правда, за это не полагалось, но тренер Михалыч получал нужную галочку.

Однако во всем этом они оба чувствовали подвох, и честный Михалыч сочувственно похлопывал Славика по спине: «Ничего, парень! Будет и на твоей улице праздник! Главное, тренируйся, а бои придут!»

Танюшкин всем своим видом изображал огорчение, но, если по-честному, совершенно не расстраивался. Бокс он не любил, физическую боль не то чтобы совсем уж боялся, но откровенно недолюбливал. Однако тренировать силу и боевой дух его год назад отправил старший брат, и этот подарок судьбы обжалованию не подлежал.

В конце концов вышло, что Михалыч как в воду глядел! Обещанный тренером праздник на улице Танюшкина наступил неожиданно. Однако самое печальное заключалось в том, что морально к этому пиршеству боксерского духа он оказался совершенно не готов!

Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что неприятности Славика Танюшкина начались задолго до того. В шестом классе он сильно вытянулся и раздался в плечах. Высокий рост и крупная фигура заметно выделяли его среди одноклассников и, к несчастью, сделали удобной мишенью для ребят постарше. Некоторые из них заметно уступали ему в росте, однако, зная, как говорила сестра, «телячий» нрав Танюшкина, при встрече с удовольствием отрабатывали на нем увиденные в кино каратистские приемы.

Иногда он неловко отмахивался от обидчиков, но чаще дело сводилось к тому, что Танюшкина зажимали в угол сразу двое, а то и трое старшеклассников и метелили почем зря. Ему оставалось только прикрывать лицо и живот руками да глотать слезы от бессилия.

Дома Танюшкин помалкивал, справедливо полагая, что от родителей помощи ждать не приходится. Отец работал заместителем главного инженера, но дела у его завода в то время шли хуже некуда, и ему явно было не до Славиковых проблем. К тому же Танюшкин и так знал – спроси он совета, отец предложит взять в руки что-нибудь потяжелее, вроде табуретки, и проучить школьных хулиганов.

Танюшкин не сомневался, что, окажись батя на его месте, так бы и сделал. Ну так то отец, человек старой закалки! А маманю вообще грех расстраивать. Она разрывалась на двух работах, а по вечерам суетилась на кухне, маленькая, едва живая от усталости.

Короче, все так и шло, больно и обидно, но, к счастью, без серьезного членовредительства. Синяки и ссадины не в счет. Танюшкин помаленьку рос и учился выживать. Иногда, зная, что у выхода из школы его поджидает целая компания любителей бесплатных развлечений, он покидал школу по-английски, через окно туалета первого этажа. И этот день становился для него по-настоящему счастливым.

Наконец сестре Наталье надоело лицезреть его вечно разбитую физиономию. Воспользовавшись случаем, когда их старший брат Димка, курсант третьего курса Рязанского воздушно-десантного, приехал в отпуск, она с чисто женской непосредственностью вывалила на того весь ворох проблем Славика, приукрасив собственными догадками. Сестрица в ультимативном тоне потребовала от лихого десантника пойти в школу и по-мужски решить вопрос, то есть, как минимум, поговорить с директором, а как максимум – начистить рожи обидчикам бедного Славика. Причем последнее, по ее мнению, выглядело предпочтительнее.

Старший брат оглядел поникшую фигуру младшего, с удивлением заметив, что тот почти сравнялся с ним ростом, хмыкнул:

– Запущенный случай! Ладно! Разберемся!

Велел ждать и ушел переодеваться в гражданку. Жаль! Славик уже живо представил, как Димон при полном параде – голубой берет заломлен на затылок, сержантские лычки сверкают золотом – небрежно держит за шиворот дылду из девятого «б» и лениво так спрашивает: «Послушай, как там тебя? Сидоров? Вот что я скажу тебе, Сидоров… Если еще раз ты, Сидоров…» Сцена наказания врагов, явившаяся ему во всей красе воображения обиженного подростка, была восхитительна и поражала натурализмом деталей…

«Запущенный случай»! Славу несколько покоробило вмешательство сестры, а особенно описание неприятных подробностей, вроде разбитого носа и фингала под левым глазом. Выглядело так, что при этом разговоре случилось некое, хоть и неумышленное, но крайне обидное, умаление его взрослой личности, способной самостоятельно решать свои проблемы.

И вместе с тем… Да что скрывать? Танюшкин почувствовал огромное, нет, громаднейшее облегчение. Если отбросить сантименты, все получилось вполне достойно. Он, как настоящий герой, мужественно терпел боль и ни единым словом не обмолвился о своих бедах. И судьба вознаградила его!

– К Михалычу! – весело бросил брат, снова появляясь на кухне, которая послужила сценой для предыдущего разговора. Он переоделся в джинсы, майка туго обтягивала накачанные плечи. На боку болталась красная спортивная сумка, в ней что-то позвякивало. Танюшкин не понял, кто такой этот Михалыч, но счел за лучшее не переспрашивать. Не все ли равно, если через несколько минут его ждут незабываемые впечатления от встречи с недругами. Напутствуемые советами Натальи, братья молча вышли на улицу. Старший – хитро ухмыляясь, младший – с торжественно-постным и одновременно предвкушающим выражением на лице.

– Слышь, Дим! Нам налево, – вежливо напомнил Танюшкин, заметив, что они свернули не в ту сторону. – А то путь кривой получится…

– Этот самый прямой! – бодро отозвался брат, продолжая уверенно шагать в противоположном направлении. – По себе знаю!

Странно, и трех лет не прошло, а Димка позабыл дорогу в родную школу! Озадаченный Танюшкин еле поспевал следом, гадая, зачем Димону потребовалось ходить окольными тропами.

Впрочем, долго ломать голову не пришлось. Довольно скоро они очутились перед зданием, в котором размещалась городская детско-юношеская спортивная школа. И в ней – секция бокса!

Постигшее Танюшкина разочарование оказалось невыносимо жестоким. Славик буквально онемел, не в силах поверить в случившееся. Хитрый брат, вместо того чтобы выполнить свой долг, дать в рыло уроду из девятого «б», притащил его в боксерскую секцию. И не просто притащил, а сдал младшего брательника на руки невысокому жилистому тренеру.

Надо заметить, что рыхловатый Славик тому не глянулся. Тренер посетовал, что набор вроде как закончен, и в душе младшего Танюшкина вспыхнула слабая надежда, что сейчас его отправят домой. Однако такое развитие событий расходилось с планами десантуры. Проклятый Димон многозначительно звякнул красной сумкой, и они вдвоем с Михалычем удалились в тренерскую, а Славик остался ждать, тоскливо озираясь.

В зале кипела работа – остро разило потом, жужжали скакалки, раздавались тяжелые глухие удары, скрипели и тяжело раскачивались на цепях потрепанные боксерские мешки. И никто не обращал внимания на злосчастного пленника обстоятельств.

Через несколько минут появившийся в дверях тренерской Димка доходчиво объяснил младшему брату, что отныне его судьба целиком и полностью отдана в руки мастера спорта СССР по боксу, призера первенства страны в легком весе Петра Михалыча Загорулько. И этот замечательный человек, в свою очередь, обязательно сделает человека из Славки. И добавил, гад, на всякий случай, что с отцом вопрос согласован и полностью одобрен. Так что работай, брательник, и не жужжи!

Ссылка на отца окончательно добила Танюшкина. Он только теперь осознал, как крупно его подставили горячо любимые родственники. На следующий день – а что ему оставалось делать? – приплелся на тренировку. Домой в первые дни еле доползал, но продолжал ходить словно на автопилоте. Недели через три Слава окончательно смирился со своей долей. Как говорится, вы будете смеяться, но теперь его били и в школе, и на боксе.

Правда, спустя некоторое время в школе Танюшкина бить стали пореже, а потом и вовсе перестали. Трудно сказать почему. Вряд ли из-за боксерских успехов. Скорее всего, помог кто-то из ребят с секции, из тех, что учились в его школе и помнили Димку. Фотография брата с чемпионским кубком висела в зале на видном месте.

Прошел первый месяц, и стало чуть-чуть полегче. Как-то незаметно в боксерском зале Славу признали за своего, жали руку при встрече, усердно лупили в спарринге и даже слегка жалели за беззлобный нрав, – приложишь его как следует, а он даже рассердиться не способен!

В школе дела наладились, но синяков в его жизни меньше не стало. Да что там! Их стало гораздо больше! Не раз еще огорченная Наталья, разглядев на физиономии несчастного Славика очередное украшение, заработанное на тренировке, костерила уехавшего Димку почем зря – проблему вроде решил, но криво, через всем известное место…

Время шло, юный Танюшкин потел в зале, продолжая безропотно тянуть боксерскую лямку. Одно хорошо – на соревнованиях, в отличие от других парней из секции, не мандражировал, был расслаблен и спокоен, как слон. Знал, что заслуженное первое место никуда от него не денется.

Но тут-то и случился обещанный тренером праздник! Дело было так.

Сначала погрузившийся в размышления Танюшкин услышал, как поблизости шепотом упомянули его фамилию. Однако он не придал этому особого значения. Потом появился легковес Витек и зачем-то ободряюще похлопал Танюшкина по спине. Его круглая конопатая физиономия имела удивительно торжественный вид. Подошел еще кто-то из ребят с секции и тоже шлепнул по спине. Типа подбодрил…

Когда интерес к его спине обнаружился у четвертого человека подряд, Танюшкин заподозрил неладное и отправился разыскивать Михалыча. Тот нашелся довольно скоро и, как отметил Танюшкин, выглядел слегка озабоченным.

– В общем так, Славка! Будет тебе сегодня бой, полчаса у тебя точно имеется, готовься! – «обрадовал» тренер неожиданной новостью и, видя, что ученик впал в ступор, похлопал – кто бы сомневался? – по многострадальной спине. – Бери скакалку, разогревайся, управлюсь с бумагами – подойду.

Обещанные полчаса уложились в одно мгновение. Раз – и Танюшкин обнаружил себя в углу ринга заторможенно кивающим в ответ на последние инструкции Михалыча. Краешком сознания он ухватывал: «…главное, на дальней дистанции… ногами работай…», однако мысли витали непонятно где. Но затем взгляд Славика сфокусировался на сопернике, и накатила паника.

Жуткое зрелище! Ростом его противник был на полголовы ниже Танюшкина, но ширина плеч! Мускулатура! На смуглых щеках виднелись подозрительные порезы, будто от неумелого бритья. Светлые, словно граненые, глаза холодно изучали Танюшкина, который в этот момент сам себе показался дохлой мухой под линзой микроскопа.

– Какого он года? – потрясенно выдохнул Славик, не сводя глаз со свирепой физиономии светлоглазого.

– Подмена, конечно, – подтвердил его худшие опасения Михалыч. – Наверняка по документам младшего брата приехал. Делают тому разряд! Был бы паспорт с фотографией, а свидетельство о рождении как проверишь? Хотя, скажу тебе, и паспорт не помогает. Бывает, пять братьев – и все на одно лицо! Нутром чуешь – подмена, а поди докажи…

– Петр Михалыч! – взмолился Танюшкин. – Да ему же лет двадцать!

– Не-е-а, – успокоил его тренер, – пятнадцать, ну максимум шестнадцать! – И видя, что слова не произвели на ученика должного эффекта, добавил свое обычное: – А никто и не говорил, что будет легко!

Этот бой навсегда врезался в память зрителей и остался в анналах истории боксерской секции Михалыча, однако сам его непосредственный участник впоследствии не помнил ничего.

Для Танюшкина все слилось в бесконечный вихрь размашистых ударов, которые сыпались на него со всех сторон. Он инстинктивно поднимал перчатки, прикрывая голову, пытался разорвать дистанцию, но опаздывал. Тяжелые безжалостные удары соперника нагоняли Танюшкина повсюду. Несмотря на то, что пока попадали они вскользь или вязли в Славиных перчатках, его каждый раз ощутимо потряхивало.

Сердце колотилось как бешеное. Взгляд светлых граненых глаз гипнотизировал Славу. Откуда-то издалека, словно сквозь поролон наушников, долетали обрывки слов Михалыча. Тренер опять пытался напомнить ему про дистанцию.

Дистанция! С какой радостью оказался бы сейчас Танюшкин на дистанции в сто километров от жуткого монстра в перчатках, который раз за разом обрушивал на него сокрушительные удары! К черту такой бокс!

Неожиданный удар гонга застал его в глухой защите, прижатым к канатам. Почти на грани. Противник, небрежно опустив руки, кровожадно выцеливал незащищенный подбородок Танюшкина, готовый поставить в бою эффектную точку.

Когда Танюшкин, пошатываясь, доплелся в свой угол, непривычно серьезный Михалыч тихо спросил:

– Ты как, Славка? С защитой все нормально, по делу он в тебя ни разу не попал. Но дышишь как паровоз. Того и гляди свалишься! Подумай, выйдешь на второй раунд или…

В гудящей голове вспыхнула невероятная надежда – неужели сейчас весь этот кошмар закончится? Но чей-то голос, очень похожий на его собственный, неожиданно прохрипел:

– Выйду…

– Ну с богом! – махнул рукой махровый атеист Михалыч и подтолкнул Славика вперед: – Работай, герой!

Начался второй раунд. Отдохнувший соперник решил не откладывать результат на потом. Подгоняемый выкриками своего тренера: «Левой по корпусу, по корпусу работай!», он в два счета очутился рядом с Танюшкиным и принялся охаживать того по ребрам. Новая тактика оказалась неприятным сюрпризом для Славика. Получив ряд коротких, но чрезвычайно болезненных ударов, он согнулся пополам и уцепился за канаты.

Соперник хищно нависал над ним, готовясь нанести завершающий удар. Пацаны с секции притихли. Михалыч, глухо матерясь вполголоса, комкал в руках мокрое полотенце. Наступил отчаянный решающий момент.

И вдруг сквозь мутную безнадежную пелену, сквозь текущий по лицу пот и рой слепящих мошек в глазах до Танюшкина откуда-то донеслось: «Герой! Работай, герой!» – и вялые, шаткие ноги вдруг окрепли, рванули его вверх! Танюшкин резко вскинул голову, распрямляясь как отпущенная пружина, и… в следующее мгновение со стоном рухнул на колени. Казалось, на затылок обрушился отбойный молоток.

Еще некоторое время спустя он обнаружил себя в углу на стуле. Голова трещала и раскалывалась. Внутри нее полудохлой рыбиной трепыхалась мысль: «К черту такой бокс, пора завязывать!» Михалыч прикладывал к его макушке мокрое полотенце, но без особого толку. Танюшкин вяло, словно в полусне, попытался понять, что произошло и куда девался противник. Наконец его взгляд наткнулся на стертые подошвы чужих боксерок. Грозный соперник неподвижно лежал посреди ринга, и над ним хлопотала толстая медсестра в белом халате. Глаза резало от запаха нашатыря.

– Так, я что… – поразился Танюшкин, – победил? – Он поднес к лицу правую перчатку, будто ждал, что она объяснит случившееся. – Но как?