Текст книги "Правнук брандмейстера Серафима"

– Да не-е, – ухмыльнулся Михалыч. – Поражение тебе засчитали. Запрещенный удар головой и дисквалификация. Но нокаут вышел на славу! На вот, приложи лед к затылку, герой!

Пацаны рядом услышали и подхватили. Так и стали звать Героем. Приклеилось так, что даже седенькая химичка, никогда не слыхавшая о его подвиге, говорила: «Кто у нас первым отвечать? А, Герой? Ну давай-давай, выходи к доске!» Прозвище, конечно, звучало гордо, но чудился в нем подвох, и шло оно Танюшкину как корове седло. Однако делать нечего, звали – откликался. И не важно, что больше ничего героического за ним не числилось.

Бокс Слава не бросил, хотя после боя такая мысль не раз приходила в его побитую голову. И дело даже не в отце или в Димке. Как потом Михалычу в глаза смотреть! Поэтому он продолжал заниматься в секции, впрочем без особых успехов. «Бумажные» победы скоро закончились. Годам к шестнадцати Танюшкин почти перестал расти. На физкультуре, когда строились по росту, оказывался уже третьим в шеренге. Соперники, напротив, времени зря не теряли, росли. На каждых соревнованиях в его весе попадалось как минимум два, а то и три-четыре участника. Танюшкин привык. Тренировался. Терпел. Выходил на ринг. Иногда, к радости Михалыча, даже выигрывал и занимал призовое место.

Однако тот памятный первый бой, как лакмусовая бумажка на уроке химии, проявил очевидное. Главным и, к сожалению, единственным бойцовским достоинством Славы Танюшкина оставалось умение держать удар.

Ни тебе реакции, ни поставленного прямого, кросса или, на худой конец, апперкота. Неплох был только левый боковой по печени, который удалось вдолбить Михалычу в нерадивого ученика. Маловато для того, чтобы стать классным боксером.

Но зато удар он держал как никто!

Глава 11
Боги

Лопоухий толстенький человечек с большой лысой головой с торжественным видом выложил на стол новенький серебристый планшет и принялся тыкать в клавиши пухлым указательным пальцем. Молодой красавец с лицом киноактера бесстрастно взирал на неуклюжую возню своего спутника, ожидая, когда тот заговорит. Несмотря на обеденный час, кроме них двоих на веранде кафе не было ни одного посетителя.

– Вот, взгляните – наш новый герой! – толстячку с третьей попытки удалось включить видеозапись.

На боксерском ринге двое. Проигравший – широкоплечий, мускулистый, лежит на спине, раскинув руки и уставившись в потолок остекленевшими глазами. Рядом суетится женщина в белом халате. Победитель – в углу на стуле, с мокрым полотенцем на затылке.

Изображение увеличилось и переместилось на растерянное лицо крупного неуклюжего подростка, который с удивлением разглядывал собственные руки в боксерских перчатках. Красавец некоторое время пристально смотрел на экран, затем недовольно произнес:

– Где он сейчас? Я не чувствую его суть.

– Северная варварская страна, далеко отсюда, – тоскливо вздохнул толстячок. – Простите, он, конечно, не слишком похож на героя…

– Не знаю, как ты их различаешь, для меня все смертные на одно лицо, – прервал его извинения молодой, затем, бросив взгляд на подростка, недовольно поморщился: – Хотя у этого, и в самом деле, удивительно нелепый вид!

– Что делать! Линия судьбы выбрала именно его, – огорченно пробормотал собеседник.

– Ты – Владыка препятствий! Подари ему силу, ум, хитрость – все те качества, что требуются настоящему герою! Нам нужен новый Рама! – рассердился красавец, резким движением откидывая со лба черные блестящие волосы.

– Я не могу! – умоляюще всплеснул руками толстячок. – Будь он обычным человеком – это не составило бы труда. Но линия судьбы сама плетет нить жизни героя и не позволяет оказать на него сильное влияние. Истинный герой должен сам пройти свой путь от начала до конца.

– Что за ерунда! Простой смертный Рама был героем, но таким его создали мы!

– Теперь все иначе, – уныло ответил толстячок, – новые времена, новые герои…

Никто из них не обратил внимания на грязного, худого как скелет человека, который сидел на противоположной стороне улочки и зачарованно смотрел на людей, расположившихся на веранде. Людей? Антар не был в этом уверен.

Подчиняясь неясному чувству, он прикрыл веки, словно вглядываясь внутренним зрением в мутное стекло старого детского калейдоскопа. Мысленно повернул картонную трубку по часовой стрелке.

Цветные стекляшки, из которых было сложено изображение голубого неба, пыльной улицы, белых пластиковых столов, двух фигур посетителей кафе, осыпались, складываясь в совсем другую картину.

Круглое лицо толстячка поплыло, искажаясь в переливах стеклянного дождя и проявляя грубую слоновью кожу, серую, словно выжженная солнцем, растрескавшаяся земля. Морщинистый хобот, сломанный, потемневший от времени бивень. Глаза жутковатые, цвета куриного желтка с кровью. Из завораживающей глубины темных зрачков глядела первозданная, непостижимая сущность, древняя, как сам мир. Владыка препятствий…

Антар вгляделся в его молодого щеголеватого спутника, и, хотя он уже давно ничего не боялся в этой жизни, ему стало страшно. Красивое надменное лицо «киноактера» практически не изменилось, разве что черты стали резче, грубее, часть спадающих на широкие плечи волос оказалась убрана в знакомый высокий узел, а смуглая кожа приобрела синий нечеловеческий оттенок.

Больше ничего разглядеть не удалось. Белый свет, словно облако, окутывавший фигуру красавца, слепил, резал глаза. Синелицый казался гигантским оголенным проводом, и вокруг него гудело чудовищное силовое поле. Невидимое ни для кого из смертных, кроме него. Сам Великий…

В легких разом закончился воздух. Антар почувствовал, как дикая сила стискивает виски, давит на затылок, пригибая его тщедушное тело к земле. Он захрипел, дернулся, отводя взгляд, и упал лицом в уличную пыль.

Когда через час он пришел в себя и осмелился поднять голову, красавец и толстячок уже ушли. Веранда кафе заполнилась посетителями, но столик, за которым сидели эти двое, так и остался незанятым.

Антар смотрел в жаркое неумолимое небо Варанаси и истово, взахлеб, молился, разевая черный беззубый рот. Ссохшиеся губы тряслись, по грязным морщинистым щекам катились благодарные слезы.

Ему только что дали понять, что долгие годы ожидания и боли, все страдания, через которые ему пришлось пройти, были не напрасны. Он, словно наполовину обугленное полено в погребальном костре, еще не исполнил свое предназначение. Исполнит, и город Великого Шивы даст легкую смерть и отпустит измученную душу… – Пригляди за смертным! – велел красавец, прощаясь. – Слишком многое поставлено на кон! Этот… герой должен стать нашим оружием!

– Конечно, – склонился в глубоком поклоне человек с головой слона. – Я сделаю все, что могу, отец.

Часть вторая

Глава 1
Пропавшая папка

А начиналось все просто прекрасно. Хотя, если по порядку, то сначала дела у Павловского шли неважно.

– Слушай, Влад, надо прибавить! Результат нужен! – неизменно напутствовало его руководство.

Он пытался. Не получалось. В свои тридцать восемь он занимал неплохую должность и зарабатывал хорошие деньги, однако чувствовал – его время уходит. Молодые напористые ребята с дипломами МБА буквально наступали на пятки. Да что там другие! Собственная бывшая жена, которую он помнил молоденькой девчонкой, неожиданно превратилась в сильную, уверенную в себе хищницу. Ее управление без малейшего стеснения выхватывало самые вкусные сделки прямо из-под носа у его нерасторопных сотрудников…

Словом, запахло жареным, и Павловский задергался. В государственных банках еще встречаются люди, которые приходят в девять и уходят в шесть, но в инвестиционном бизнесе по-другому. Не соответствуешь – добро пожаловать на выход. На твое место найдется с полсотни кандидатов, которые за меньшие деньги станут работать в полтора раза больше. Он начал писать резюме.

И вот тогда ему неожиданно позвонили и сделали предложение, от которого нельзя отказаться.

Высокий охранник в черном костюме и белой рубашке с галстуком встретил его у ворот старинного особняка в пределах Бульварного кольца и провел в здание. Молодая секретарша попросила подождать в обставленной дорогой мебелью приемной, позвонила и, получив согласие, распахнула дверь с бронзовой табличкой «М. В. Бахтин, председатель правления».

– Добрый день, Владислав Сергеевич, – приветствовал Павловского невысокий худощавый человек лет пятидесяти, поднимаясь из-за стола и протягивая ему руку. – Присаживайтесь, пожалуйста. Чай? Кофе? Нет? Ну тогда давайте, если не возражаете, сразу к делу!

Павловский, разумеется, не возражал.

– Основной собственник нашего банка, – начал хозяин кабинета, – является владельцем крупного промышленного холдинга. Строительный бизнес, цементный и так далее. Чуть ли не каждую неделю возникают сделки, связанные с покупкой новых активов, понимаете?

Влад кивнул.

– А банк наш не справляется с нагрузкой, работает по старинке, на одних кредитах, – с досадой продолжил Бахтин. – Ясно, что нужны более эффективные механизмы финансирования. Причем собственник поставил задачу – своими силами. А то как-то посчитали, сколько тратим на всяких консультантов, – прослезились!

Павловский молча кивнул. Известное дело. Консультанты, что наши, что иностранцы, задаром не работают. – Так вот, Владислав Сергеевич, позвольте перейти к сути нашего разговора, а то я читаю в ваших глазах законный вопрос – зачем мы вас пригласили. Ведь вы именно это хотели спросить?

Павловский, разумеется, хотел.

– Наше предложение заключается в следующем, – продолжил хозяин кабинета, – что бы вы ответили, если бы мы предложили вам… – последовала пауза, – должность члена правления нашего банка? Нашей организации нужны настоящие профессионалы своего дела, такие, как вы.

Павловский, услыхав слова «член правления», так и застыл с полуоткрытым ртом. Он неловко пошевелился в кресле, отчего предательски скрипнул задетый им журнальный столик. Здесь какая-то ошибка… Должно быть, они не поняли, что он всего лишь заместитель начальника управления. Конечно, крупного банка, но даже не директор департамента…

– Что скажете? – Бахтин терпеливо ждал ответа.

– Извините… Ваше предложение очень… очень меня заинтересовало, – наконец выдавил из себя потрясенный Павловский, – но вы уверены, что я – тот, кто вам нужен? – Вне всяких сомнений. Мы искали человека под конкретную задачу. Не скрою, просмотрели нескольких претендентов, но в конце концов решили остановиться на вашей кандидатуре. Для меня, например, решающим аргументом стал ваш опыт. Если не ошибаюсь, шестнадцать лет в одном банке?

– Да, – кивнул Павловский, поражаясь иронии судьбы, повлиявшей на выбор в его пользу. «Спасибо старой школе!»

На самом деле то, что он бессменно проработал на одном месте, давно превратилось в основной недостаток его резюме. Их бывшая главная кадровичка не раз заявляла, что эффективный срок работы сотрудника на одном месте – пять-шесть лет. Потом нужно менять команду. Сама она, кстати, в банке надолго не задержалась, ушла повышать текучку кадров в других областях отечественной экономики.

– Если возражений по сути не имеется, по деталям, думаю, договоримся, – продолжил Бахтин. – Зарплата, или лучше назовем это доходом, в два с половиной раза больше, чем вы получаете сейчас. По итогам года – бонус. Отдельный кабинет. Секретарь. Служебная машина с водителем. Что еще? – он на секунду задумался. – Компенсационный пакет у нас хороший, подробности можно уточнить в кадрах.

Павловский шокированно молчал.

– Ну так по рукам, Владислав Сергеевич, или вам нужно время все взвесить, обдумать? – усмехнулся хозяин кабинета.

«Too good to be true, как говорят англичане», – подумал Павловский и сам себя перевел: «Слишком хорошо, чтобы быть правдой».

Вдруг еще минута, и выяснится, что они его с кем-то перепутали. Открыл рот, чтобы ответить. Вышло нечто совсем невнятное:

– Да… конечно… согласен…

Он получил должность члена правления среднего, но вполне приличного банка, черный «лексус» с водителем и целый департамент, который, правда, насчитывал, смешно сказать, всего семь сотрудников, не считая личного секретаря, которую все звали Верочкой.

Павловский с головой погрузился в работу. Надо сказать, сотруднички ему достались непростые! В основном это были еще совсем молодые ребята, вчерашние студенты. Большинство – дети или родственники руководителей, работавших в холдинге.

Ни один, как быстро выяснил Павловский, не мог составить простейший документ. Средний результат по департаменту – пять ошибок на странице. И занимался его департамент не только инвестиционными сделками, а всем подряд, до чего не доходили руки у других подразделений. Сделки же, как и обещал Бахтин, сыпались одна за другой. Впрочем, все это не смущало Влада.

Секретарь Верочка оказалась стройным симпатичным созданием двадцати двух лет от роду, с круглыми зелеными глазами, длинным веснушчатым носом и рыжими кудряшками. Как уяснил для себя Павловский, ее отец тоже работал в банке. Судя по всему, кем-то не выше охранника, поскольку в руководстве службы безопасности человек с Верочкиной фамилией не значился.

Ей нравились короткие юбки, и первое время, когда она влетала к нему в кабинет с малиновой папкой для документов, Влад не знал, куда отвести глаза, и чувствовал себя в роли персонажа известной советской комедии. Тот мрачный тип сидел возле лестницы и украдкой разглядывал ноги проходящих мимо сотрудниц.

Какое учебное заведение закончила Верочка, Павловский не знал, однако, быстро убедившись, что поручать ей что-либо серьезное опасно, не слишком перегружал девушку заданиями. К тому же, неизвестно по какой причине, – возможно, настояли родители? – но, едва окончив университет, Верочка решила продолжить учебу и поступила в магистратуру. Как результат, каждый вечер после шести ее место пустовало.

Павловский трудился с утра до ночи, и его, в отличие от старой работы, никто не подгонял. Влад чувствовал себя в своей стихии и был почти счастлив.

И в остальном жизнь тоже налаживалась. После развода Павловский долго снимал двушку в центре. А тут позвонил знакомый риэлтор и предложил дом с полной отделкой и мебелью в красивом обжитом поселке на Новой Риге. Хозяевам срочно потребовались деньги. Цена выглядела вполне божеской, но отложенных сбережений все равно не хватало. Павловский подумал, покрутил в голове приятные цифры новой зарплаты и, наплевав на собственные принципы, взял ипотеку.

Не прошло и двух месяцев, как он поселился за городом, и каждое утро черный служебный «лексус» ждал его у ворот с кованной решеткой. Спускаясь по лестнице из беленого дуба, Павловский не раз представлял себе, что сказала бы бывшая жена, узнай она, как изменилась его жизнь. Впрочем, гадать не имело смысла – ей было глубоко наплевать…

С председателем они сработались. Тот ценил лошадиную работоспособность Павловского и к тому же сам оказался трудоголиком. Почти каждый вечер, отпустив секретаря, он подолгу засиживался в своем кабинете, расписывая документы и просматривая отчеты. Бывало, они с Владом сталкивались в гулких коридорах ночного здания и, вместо того чтобы ехать домой, начинали оживленно обсуждать накопившиеся за день вопросы.

Несколько мешало, что юристы до сих пор не оформили на него приказ с правом подписи документов и приходилось с каждой бумажкой бежать к Бахтину. Но здесь он особенно не переживал. Жизнь научила – каждая твоя закорючка на документе – лишняя ответственность.

К сожалению, уже несколько дней Бахтин постоянно оказывался занят. Прорваться к нему с документами не было никакой возможности. При случайной встрече в коридоре Павловскому почудилось, что выглядит шеф болезненно утомленным и хмурым.

В этот день Бахтин наконец вызвал его к себе. Он был мрачен и сильно спешил.

– Приказ на вас готов, заберете у юристов, – отрывисто бросил он Павловскому и неожиданно добавил: – Смотрите, повнимательнее. А то подсунут на подпись какую-нибудь хреновину…

– Кто подсунет? – растерялся Влад.

– Да есть умельцы, – непонятно и зло ответил Бахтин и сунул ему в руки тонкую папку: – Возьмите, Владислав Сергеевич, полистайте. Вечером вернусь, обсудим.

В папке лежала всего одна бумажка – ксерокопия заявки на получение кредита от некой компании. Самое удивительное – название и адрес компании были тщательно вымараны.

Примерно в половине одиннадцатого Павловский услышал, как во двор въехала машина. Решив, что это вернулся Бахтин, он немного выждал для приличия, взял папку и направился к шефу.

Его шаги гулко отдавались в пустом коридоре. В приемной председателя оказалось темно. Из приоткрытой двери кабинета Бахтина выбивалась узкая полоска света. Павловский постучал и осторожно заглянул. Его взгляд уткнулся в лакированные подошвы мужских ботинок… Он по инерции сделал еще шаг и замер с открытым ртом.

Бахтин лежал на спине, одна рука прижата к груди, другая странно вывернута. Его и без того узкое лицо заострилось и выглядело пугающе бледным.

– Михаил Васильевич, – позвал Павловский, бросая папку на пол и наклоняясь над лежащим.

Веки дрогнули, на Влада уставился мутные, больные глаза.

– Михаил Васильевич, что с вами?

Взгляд на мгновение прояснился, узнавая, приобрел знакомое бахтинское выражение. Синие губы шевельнулись:

– И-и…

Павловский уловил едва заметный шорох в приемной. Опрометью выскочил за дверь, чтобы позвать на помощь. Никого! Он бросился вниз к охране.

Когда вернулся, Бахтин был мертв, а папка, которую Павловский оставил рядом с телом, непостижимым образом исчезла.

Глава 2
Тезка композитора

А еще через неделю о Бахтине забыли. Павловский тоже был бы рад не вспоминать печальные обстоятельства, но спустя несколько дней у него в кабинете появился следователь и долго задавал неприятные вопросы.

«Нет, конфликтов с покойным не было», – терпеливо повторял Павловский. Да, он последний, кто видел Бахтина живым, и так далее.

О пропавшей папке он почему-то промолчал.

А затем все это разом вылетело из головы, потому что у Павловского появился новый начальник.

Звали его Александр Владимирович Бородин. Как авторитетно заявила закончившая музыкальную школу Верочка – почти полный тезка композитора. На спешно созванном заседании правления угрюмый владелец банка коротко сообщил, что обязанности председателя будет выполнять первый зампред.

В банке Бородин появился недавно, одновременно с Павловским, но они почти не пересекались, так как Влад работал напрямую с председателем. Новый начальник, попав с корабля на бал, сразу включился в работу. Однако личное знакомство Павловского с первым зампредом все откладывалось, что немало беспокоило Влада.

У Бородина целыми днями сидели начальники кредитного и клиентского управлений, забегали и выбегали аудиторы, его стервозная секретарша постоянно названивала в отделы, требуя то одну, то другую справку. Одним словом, кипела работа.

Но прошло уже две недели, а о Павловском словно забыли. Первые дни Влад практически не отлучался из кабинета, ожидая звонка Бородина. Когда выскакивал на минутку в туалет, то просил беспечную Верочку быть на телефоне, чтобы, если что, сразу соединить с его мобильным.

По вечерам, хотя работы заметно поубавилось, Влад засиживался допоздна. Уходил только когда коридоры здания пустели и подвывание пылесоса уборщицы за дверью начинало действовать на нервы.

Дни тянулись бесконечно, и Павловский пытался сосредоточиться на работе, убеждая себя, что в принципе ничего плохого не происходит. Новый зампред входит в курс дела. Понятно, что кредиты и клиенты у него сейчас на первом месте.

Однако когда прошла целая неделя, а Павловского так и не вызвали, у него нехорошо засосало под ложечкой. Дело в том, что Влад уже привык к новой большой зарплате, которая с интимным звяканьем эсэмэски падала ему на счет.

Он успел полюбить небольшой, но уютный кабинет, обставленный мебелью из темного ореха – приятный контраст с дешевым серым пластиком на прежнем месте. Ради члена правления хозяйственники расщедрились на письменный набор из тяжелого змеевика с бронзовыми часами, и каждое утро Влад приветствовал его, как друга, проводя подушечками пальцев по холодной поверхности зеленого камня.

После работы ему нравилось откинуться на спинку сиденья в черном служебном «лексусе», слушать негромкую музыку и, вдыхая дорогой запах кожаной обивки, смотреть в окно на огни города, который никогда не спит. К хорошему быстро привыкаешь, и Павловский не являлся исключением.

Он даже успел смириться с постоянным отсутствием Верочки на рабочем месте и хронической неспособностью сотрудников департамента воспроизвести в печатном виде хотя бы одну из его идей. Павловский просто понял, что на приведение этого хаоса в порядок потребуется время, и думал, что оно у него есть. Затянувшееся молчание нового первого зампреда говорило об обратном.

Наконец ровно через две недели Верочка его обрадовала – из первой приемной позвонили и назначили время. Двадцать один ноль-ноль. В пятницу. Павловский хорошо запомнил этот день, потому что именно с него началось затяжное падение в пропасть.

– Здравствуйте, здравствуйте!

Навстречу ему шагнул седой коренастый человек. Из-под клочковатых бровей на Павловского снизу вверх глянули внимательные глаза. Крепкие пальцы решительно стиснули вялую ладонь гостя.

Александр Владимирович был без пиджака, в белой, явно дорогой рубашке с запонками и в темно-синих брюках с хорошо отглаженными стрелками. Взгляд Павловского привлекла полоска из желтого металла на темно-бордовом галстуке. Такие заколки сейчас почти не носят. Раньше их любили сотрудники советских внешнеторговых организаций и посольские работники.

– Вы уж извините, Владислав Сергеевич, что только сейчас удалось выкроить время для нашей встречи.

Начало беседы выглядело вполне безобидным, однако уже следующие слова хозяина кабинета заставили Павловского насторожиться.

– Столько разом дел навалилось, одно важнее другого, только успевай поворачивайся! Сидим тут до ночи с кредитниками, думаем, что да как. Просрочка растет как на дрожжах! Ну, вот наконец и до вас руки дошли.

Павловский внутренне поежился. Разговор ему не нравился. Владу явно давали понять, что дела его департамента к важным не относятся.

– Владислав Сергеевич, нужно нам с вами кое-что обсудить, так сказать, по вашей кафедре, – неторопливо и внушительно говорил Бородин. – Я, как вы знаете, принимаю дела, пытаюсь разобраться. Что эффективно, а что не очень. Стараюсь отделить зерна от плевел. И кое-какие выводы уже для себя сделал.

Он внимательно посмотрел на застывшего в кресле Павловского.

– Знаете, какую первую задачу поставил мне владелец банка? Нет? Наверное, догадываетесь, – Бородин не сводил взгляда с напряженного лица Павловского: – Что всегда делают в условиях кризиса? Оптимизируют расходы! Согласны?

Павловский кивнул и мысленно застонал. Это конец. В глазах этого чужака его департамент, а если говорить честно, то прежде всего он сам со своей немаленькой зарплатой, выглядит как первый кандидат на сокращение.

– Предшественник мой придавал вашему департаменту большое значение. Для этого вас и приглашали – усилить в банке работу с инвестициями, так?

Павловский снова судорожно кивнул, пытаясь уловить, к чему клонит собеседник. От их беседы его бросало то в жар, то в холод. Сейчас ему показалось, что разговор начал поворачивать в благоприятное для него русло. Бородин, не дожидаясь более развернутого ответа, продолжал все тем же ровным тоном:

– Только вы меня, ради бога, извините, Владислав Сергеевич, но никаких результатов вашей деятельности на этом поприще мне обнаружить не удалось. Системы в вашем деле как не было, так и нет.

Павловский, который после слов о важности департамента успел расслабиться, вздрогнул. Это был, как говорится, удар в солнечное сплетение. Или еще хуже – левой по печени.

В это трудно поверить, но до поступления в институт Павловский – он тогда весил килограммов на пятнадцать меньше, чем сейчас, – занимался боксом. Особых успехов не достиг, однако ошеломляющий эффект от такого удара запомнил хорошо. Лежишь на полу, зажимая правый бок, и сучишь ногами от боли. После слов Бородина он испытал похожие ощущения.

– Прошу прощения, Александр Владимирович, – пришел в себя Павловский, – но я здесь всего два… два с половиной месяца…

– Владислав Сергеевич, – сокрушенно вздохнул Бородин, – это в большом государственном банке, где вы долго работали, два с половиной месяца – так, пустячок, знаете ли, – он пренебрежительно махнул рукой. – Это там можно годами ждать у моря погоды! А в коммерческом банке, если хотите выжить на рынке, два с половиной месяца – большой срок, за который нужно многое успеть! Вы со мной не согласны?

– Да, конечно… То есть нет… согласен… полностью… Но послушайте, Александр Владимирович, здесь какое-то недопонимание…

– Да какое недопонимание? – искренне удивился Бородин. – По-моему, все ясно. В нынешнем состоянии ваш департамент меня совершенно не устраивает. Даю вам время до вторника, чтобы подготовить конкретные предложения, как наладить работу по вашему направлению.

«Во вторник очередной взнос по ипотеке», – некстати вспомнилось Павловскому.

Выходные он провел в офисе. В понедельник ушел в два часа ночи. Утром следующего дня лично отнес в приемную Бородина увесистую стопку листов.

Во вторник его не пригласили, он напрасно прождал среду, четверг… В пятницу, когда он почти дошел до ручки, его наконец вызвали к Бородину.

– Посмотрел, посмотрел, – встретил его первый зампред. – В целом неплохо, но документ абсолютно нечитаемый! Тридцать пять страниц! Ну куда это годится!

– Я мог бы сократить… – беспокойно заерзал в кресле Влад.

– Да уж будьте любезны! В ЦК КПСС пояснительные записки готовили на трех страницах, – первый зампред окинул измочаленного Павловского цепким оценивающим взглядом. – Понятно, тут другое дело, однако постарайтесь уложиться страниц в десять. Все остальное в виде четких, понятных схем в приложения. Дадим вам еще один шанс?

Влад решил, что ослышался. Он поднял взгляд и неожиданно для себя увидел, что Бородин улыбается. Топорщились щеточки седоватых усов, усталое лицо разгладилось, глаза смотрели из-под клочковатых бровей добродушно и слегка насмешливо.

– Конечно… обязательно, Александр Владимирович! – восторженно залепетал Павловский.

Все нелестные эпитеты в адрес собеседника мгновенно вылетели у него из головы.

Когда Павловский, отдуваясь, вернулся в свой кабинет, рубашка на нем была вся мокрая, хоть выжимай. В горле пересохло. Сорвав с шеи галстук, он жадно потянулся к пластиковой бутылке с водой и долго глотал тепловатую жидкость, не чувствуя вкуса.

Слава богу, укороченный вариант Бородину понравился. У Влада отлегло от сердца. Он чувствовал себя как приговоренный на эшафоте, которому сначала накинули петлю на шею, а потом отпустили погулять по площади среди зевак.